ПРОЦЕССУАЛЬНАЯ ПРАВОСПОСОБНОСТЬ ОТВЕТЧИКА

|_В первые годы возникновения и развития науки советского гражданского процессуального права понятие гражданской процессуальной правоспособности применялось только к сторонам в делах искового   производства^

С. В. Александровский указывал, что процессуальная правоспособность определяет возможность быть стороной в процессе, обладать процессуальными правами і[см. 16, с. 29].

В одном из первых учебников для юридических институтов было сказано: чтобы быть стороной в процессе, необходимо обладать гражданской процессуальной правоспособностью, которая состоит в способности быть стороной в деле — истцом или ответчиком — и совпадает с общегражданской правоспособностью [см. 23, с. 39]. 2   1501                                                                                                                17

>>>18>>>

«Для того, чтобы быть стороной в процессе, необходимо обладать процессуальной правоспособностью, — писал А. Ф. Клейнман, — которая признается за всеми теми лицами и организациями, которые пользуются общегражданской правоспособностью»   ([39,   с.   20].

Такого же мнения придерживался С. Н. Абрамов, когда указывал, что гражданская процессуальная правоспособность — это способность лица иметь процессуальное право и обязанности і[см. 12, с. 86].

Приведенные определения гражданской процессуальной правоспособности позволяют сделать следующие выводы: гражданская процессуальная правоспособность неразрывно связана с гражданской (материально-правовой) правоспособностью, имеет по отношению к ней производный характер (не обладает самостоятельным значением), является условием быть участником процесса и распространяется только на стороны.

Сказанное в какой-то мере способствовало дальнейшему развитию науки гражданского процессуального права с целью обоснования самостоятельного характера гражданской процессуальной правоспособности и распространения ее не только на стороны, но и на всех остальных участников гражданского процесса в исковых и неисковых делах.

Первая попытка в этом направлении была предпринята М. А. Гурвичем. Он писал, что гражданская процессуальная правоспособность — это способность лица быть субъектом процесса, в частности истцом, ответчиком или третьим лицом в процессе [см. 28, с. 47]. Следовательно, М. А. Гурвич распространял понятие гражданской процессуальной правоспособности не только на сторо-18

>>>19>>>

ны (истца и ответчика), но и на третьих лиц, в чем проявилась тенденция к расширению сферы применения понятия гражданской процессуальной правоспособности. Однако он ограничился только упоминанием о третьих лицах. Правда, высказывалось мнение о том, что, применяя понятие «в частности», М. А. Гурвич имел в виду не только третьих лиц, но и прокурора и субъектов, выступающих в защиту прав и интересов других лиц 1[см. 55, с. 73—74].

С этим мнением следует согласиться, так как до принятия Основ гражданского судопроизводства, где, как известно, было впервые введено понятие «лица, участвующие в деле», под субъектами процесса понимались стороны, третьи лица, прокурор и субъекты, выступающие в защиту прав и интересов других лиц. Остальные участники процесса именовались участниками гражданского дела.

Дальнейшее развитие учение о гражданской процессуальной правоспособности получило в трудах Д. М. Чечота. Он прежде всего убедительно показал самостоятельный характер гражданской процессуальной правоспособности. «Неверным является утверждение о том, что гражданская процессуальная правоспособность вытекает из гражданской правоспособности и ею определяется. Ведь суд осуществляет защиту не только гражданских, но и трудовых, колхозных, земельных, административных прав граждан и юридических лиц, а поэтому ясно, что при рассмотрении судом спора, возникающего из трудовых или колхозных правоотношений, процессуальная правоспособность участвующих в деле лиц не может вытекать и определяться гражданской правоспособностью. Кроме того, поскольку субъектами гражданских процессуальных отношений     являются     суд,     прокурор,     органы

2*                                                                               1»

>>>20>>>

государственного управления, их процессуальная правоспособность не мажет ни вытекать из гражданской правоспособности, ни определяться ею» [61, с. 22—23]. Более того, Д. М. Чечот доказал, что понятие гражданской процессуальной правоспособности распространяется на суд, прокуратуру, органы государственного управления, дающих заключение по делу [см. 61, с. 23].

Своеобразным завершением разработки проблем самостоятельного характера гражданской процессуальной правоспособности и распространения ее на всех участников процесса является учебник «Советское гражданское процессуальное право» [см. 58, с. 66—68]. Автор одной из его глав А. Ф. Козлов указывал, что для участия в конкретном гражданском деле процессуальной правоспособностью должны обладать не только стороны, но и суд, прокуратура, третьи лица, органы государственного управления и иные лица, выступающие в защиту прав других лиц, судебные представители, эксперты, Свидетели, переводчики, представители общественных организаций или коллективов трудящихся.

Однако следует отметить, что А. Ф. Козлов впоследствии отказался от своих выводов. В своей докторской диссертации он пытался доказать, что гражданской процессуальной правоспособности как самостоятельной правовой категории не существует, поскольку она ничем не отличается от любого субъективного права. Все попытки показать отличие правоспособности от субъективного права нельзя признать удачными. Поэтому если правоспособности не существует вообще, нет ее и в процессе [см. 42, с. 12—14].

Подобная постановка вопроса неубедительна. Она не может способствовать развитию процессу-

20

>>>21>>>

альной науки, не отвечает интересам и потребно-стям судебной практики и, естественно, не получила поддержки.

Господствующая в науке советского граждан-ского процессуального права точка зрения о том, что гражданская процессуальная правоспособность, как правовая категория, применяется ко всем субъектам гражданских процессуальных правоотношений, подтверждена в специальных научных исследованиях [см. 19, 44, 26].

В связи с дальнейшей разработкой проблем компетенции в гражданском судопроизводстве некоторые авторы высказались о несовместимости понятий гражданской процессуальной правоспособности и компетенции. Так, П. Ф. Елисейкин указывал, что при применении понятия процессуальной правоспособности к судебным органам она как бы поглощает компетенцию суда. Тем самым его процессуальное положение сводится к положению остальных субъектов данного отношения с особыми (присущими только ему) процессуальными правами и обязанностями. Гражданская процессуальная правоспособность — это только способность (возможность) иметь процессуальные права и обязанности, а суд наделен не возможностью их иметь, а обладает ими. Поэтому, по мнению П. Ф. Елисейкина, применительно к суду нужно говорить не о процессуальной правоспособности, а о его компетенции как комплексе властных полномочий, которыми он наделен по закону [см. 32, с. 112].

С этим следует согласиться. Процессуальная правоспособность в известной мере определяет процессуальное положение участника процесса. Суд занимает особое, присущее только ему процессуальное положение. Поэтому, по-видимому, нет достаточных

21

>>>22>>>

основании став'ить его в одно положение с другими участниками процессуального правоотношения. Более того, понятие процессуальной правоспособности, например для сторон, означает способность иметь процессуальные права или нести процессуальные обязанности, не осуществляя при этом своих прав. Так, ответчик по алиментному делу должен явиться в судебное заседание, но права признать иск он может не использовать. Для суда же, как органа правосудия, типично то, что реализация им своих прав является для него в то же время и обязанностью. Он не только имеет право требовать от стороны представления необходимых доказательств, но и обязан по собственной инициативе собирать их.

О несовместимости понятий процессуальной правоспособности и компетенции пишет М. С. Ша-карян. Поддерживая постановку вопроса П. Ф. Ели-сейкиным, она развивает его высказывания и приходит к принципиальным выводам. М. С. Шакарян считает, что для тех субъектов гражданских процессуальных правоотношений, которые законом наделены определенной компетенцией, понятие процессуальной правоспособности неприменимо вообще. Поэтому, по ее мнению, понятие процессуальной правоспособности неприменимо не только к суду, но и к прокурору, органам государственного управления и иным лицам, выступающим в защиту прав других лиц, представителям общественности. Наличие у этих органов специальной компетенции является предпосылкой их участия в качестве субъектов процессуального правоотношения. Предпосылкой же участия в процессуальном правоотношении истца, ответчика, третьих лиц, свидетеля, эксперта, переводчика, судебного представителя служит их процессуальная правоспособность [см. 63, с. 86]. 22

>>>23>>>

Четкое определение гражданской процессуальной правоспособности сторон с учетом компетенции отдельных субъектов гражданских правоотношений позволяет правильно установить предпосылки участия отдельных лиц в деле в качестве стороны. Отсюда возникает несколько вопросов, связанных с гражданской процессуальной правоспособностью ответчика и касающихся прежде всего проблем ненадлежащего ответчика.

пЕсли признать, что ненадлежащий ответчик не обладает гражданской процессуальной правоспособностью, значит, судья должен отказывать в принятии искового заявления к нему, поскольку такое лицо не может быть ответчиком по делу, субъектом процессуального правоотношения.j

Однако известно, что ненадлежащий ответчик — это процессуально правоспособное лицо, которое имеет процессуальные права на защиту пропив предъявленного к нему иска и не может быть устранено из процесса без согласия лица, предъявившего иск. То, что ненадлежащий ответчик не является субъектом материально-правового отношения, не имеет решающего значения.

Таким образом, гражданские процессуальные правоотношения не зависят от наличия или отсутствия материально-правовых отношений, иначе невозможно было бы участие в деле ненадлежащих сторон, их общение с судом [см. 63, с. 78].

Влияние процессуальной правоспособности ответчика на возникновение и развитие процесса определяется двумя признаками: существованием в гражданском процессуальном праве института замены ненадлежащей стороны и отсутствием в законе указаний о необходимости прекращения производства по делу, если ответчик не обладает гражданской   процессуальной   правоспособностью.

23

>>>24>>>

В судебной практике нет сомнений в том, что в случае неправоспособности ответчика применяет* ся институт замены ненадлежащей стороны. Отсюда, однако, не следует, что всякая неправоспособная сторона является ненадлежащей, так как ненадлежащая сторона обладает гражданской процессуальной правоспособностью — ненадлежащий ответчик имеет процессуальные права защиты против предъявленного к нему иска [см. 71, 1963, № 14].

Для правильного выяснения содержания гражданской процессуальной правоспособности ответчика определенное значение имеет учение о правосубъектности. Известно, что понятие правосубъектности в науке советского гражданского процессуального права впервые было введено Н. А. Чечиной, которая предложила заменить понятие гражданской процессуальной правоспособности понятием правосубъектности. Она писала, что правоспособность — это возможность обладать процессуальными правами и нести процессуальные обязанности при осуществлении их другими лицами. Там же, где права могут использоваться теми лицами, кому они принадлежат, нужно употреблять понятие правосубъектности. По мнению Н. А. Чечиной, правосубъектность включает в себя способность не только иметь, но и осуществлять процессуальные права и обязанности [см. 60, с. 22]. Это имеет большое значение для судебной практики. Действительно, в отличие от материальных правоотношений в процессуальные отношения с судом способны вступать только те лица, которые непосредстве н-н о (разрядка наша. — Н. В.) могут участвовать в гражданском судопроизводстве, осуществлять свои процессуальные права и нести процессуальные обязанности.   Следовательно,   правосубъектностью

24

>>>25>>>

обладают все лица, которые непосредственно участвуют в процессе как носители прав и обязанностей. Содержание этой правосубъектности определяется процессуальным положением субъекта процессуального правоотношения.

Процессуальная конструкция Н. А. Чечиной была подвергнута пересмотру В. Н. Щегловым. Соглашаясь в основном с понятием правосубъект- ч ности, он ограничил его применение к отдельным участникам процесса. По мнению В. Н. Щеглова, субъектом процессуальных правоотношений могут быть также процессуально недееспособные лица. Поэтому правообладание не может быть отделено от осуществления процессуальным правом. Он указывал, что в тех случаях, когда в процессе защищаются права лиц, не имеющих процессуальную дееспособность, они сами, а не их представители являются субъектами процесса [см. 67, с. 106—116].

Отсюда следует, что в качестве сторон и третьих лиц в процессе могут участвовать не только дееспособные, но и недееспособные лица, в связи с чем для граждан, выступающих в качестве сторон или третьих лиц, нужно сохранить понятие правоспособности и правосубъектности. Что касается остальных субъектов гражданских процессуальных правоотношений, то у них возможность обладания правами всегда совпадает с возможностью их осуществления [см. 55, с. 77].

Подобная позиция не убедительна прежде всего по форме. Нельзя себе представить состояние, при котором для одних участников предпосылкой их появления в процессе является правоспособность, а для других — правосубъектность. Содержание анализируемой концепции также вызывает возражения. Если лицо не обладает процессуальной дееспособностью, не может лично быть субъектом

25

>>>26>>>

процессуальных правоотношений и участвовать в процессе, то как же оно может осуществлять свои процессуальные права и обязанности?