11.3. Специальные вопросы, возникающие при передаче полномочий единоличного исполнительного органа управляющей организации

Каков круг лиц, которые могут выступать от имени управляющей или управляемой организации, и кем он определяется? Может ли единоличный исполнительный орган управляющей организации действовать от имени управляемой организации?

Отвечая на эти вопросы, необходимо отметить, что основная ошибка очень многих и юристов, и практиков заключается как раз в определении того круга лиц, которые могут выступать от имени управляемой организации. При этом больше всего споров возникает относительно возможности выступать в этой роли единоличного исполнительного органа самой управляющей организации.

Участие в различных судебных спорах по поводу решения этого вопроса позволяет нам сделать вывод о том, что те, кто настаивает на отсутствии полномочий у единоличного исполнительного органа управляющей организации на осуществление действий от имени управляемой организации обосновывают свою позицию двумя весьма спорными положениями:

1) управляющая организация не может осуществлять управление обществом, полномочия исполнительного органа которого ей переданы, иначе как только через институт представительства, путем оформления доверенностей конкретным лицам, которые поименованы в договоре о передаче полномочий;

2) генеральный директор управляющей организации может действовать от имени управляемой организации только на основе доверенности.

На самом деле такой подход является крайне ограниченным, а на практике проявляет полную несостоятельность.

Объяснение простое: когда управляющей организацией выступает юридическое лицо, то понятно, что оно в силу своих сущностных особенностей не может самостоятельно приобретать гражданские права и принимать гражданские обязанности. Оно это делает, во-первых, через свои органы и, во-вторых, через институт представительства.

Первый вариант: от имени управляемой организации выступает единоличный исполнительный орган управляющей организации.

Как мы уже отмечали ранее, Д.И.Мейер считал, что в юридическом быту есть лица, по природе своей не способные к гражданской деятельности, но он видел, как устранить этот недостаток, - через действия органа юридического лица*(264).

Другой российский юрист - Е.Н.Трубецкой, исследуя этот же вопрос, находил более конкретный ответ, уже применительно к определенному органу юридического лица, его руководителю. Он писал: "Дееспособность юридических лиц выражается в действиях определенных физических лиц, действующих от имени юридического лица. Действия таких лиц считаются действиями самого юридического лица"*(265).

Таким образом, юридическое лицо выражает свою волю вовне через свои органы. Современное гражданское законодательство также опирается на это положение. ГК РФ в ст. 53 устанавливает, что "юридическое лицо приобретает гражданские права и принимает на себя гражданские обязанности через свои органы, действующие в соответствии c законом, иными правовыми актами и учредительными документами" (курсив наш. - С.М.).

Анализ современной юридической литературы*(266) показывает, что в зависимости от объема полномочий органы юридического лица могут создаваться для формирования его воли (волеобразующие органы) и для одновременного выражения его воли вовне, по отношению ко всем третьим лицам - участникам имущественного оборота (волеизъявляющие, или исполнительные, органы).

Это общее правило для всех юридических лиц находит свое применение и в преломлении конкретных их видов - хозяйственных обществ. Среди органов хозяйственных обществ также происходит разделение на органы, созданные только для формирования воли юридического лица, и те, которые выражают его волю вовне. Но здесь необходимо иметь в виду, что органы могут подразделяться на:

1) органы, которые могут быть только волеобразующими;

2) органы, которые могут быть как волеобразующими, так и волеизъявляющими.

К первым относятся: общее собрание акционеров (участников), совет директоров (наблюдательный совет), коллегиальный исполнительный орган (правление, дирекция). Ко вторым - единоличный исполнительный орган. Действительно, как волеизъявляющий орган, он реализует вовне волю, сформированную органами первой группы. Так, при принятии решения общим собранием акционеров (участников) или советом директоров (наблюдательным советом) о совершении крупной сделки они формируют волю юридического лица на совершение определенных действий - совершение сделки, которую и реализует вовне единоличный исполнительный орган, заключая договор от имени общества, выступая при этом как орган волеизъявляющий. Но при этом единоличный исполнительный орган в пределах своей компетенции может не только сам формировать волю хозяйственного общества, например, в отношении сделок, совершаемых в процессе осуществления обычной хозяйственной деятельности, но и сам же реализовывать эту волю вовне, заключая конкретные договоры. Таким образом, единоличный исполнительный орган может выступать и как волеобразующий, и как волеизъявляющий орган.

Положение единоличного исполнительного органа (директора, генерального директора) можно считать уникальным, поскольку это единственный орган юридического лица, который и формирует его волю, и реализует его вовне.

В ФЗ "Об акционерных обществах" это положение закреплено в п. 2 ст. 69, где установлен объем полномочий единоличного исполнительного органа (директора, генерального директора), "который без доверенности действует от имени общества, в том числе представляет его интересы, совершает сделки от имени общества, утверждает штаты, издает приказы и дает указания, обязательные для исполнения всеми работниками общества". При этом законодательством предусмотрена возможность не формировать в акционерных обществах свой единоличный исполнительный орган, а передать те полномочия, которые закреплены за ним законом и учредительными документами, другому юридическому лицу, которое приобретает статус "управляющей организации".

Как мы отмечали ранее, возможность такой передачи определяется ст. 69 ФЗ "Об акционерных обществах", в которой устанавливается, что "по решению общего собрания акционеров полномочия исполнительного органа могут быть переданы по договору коммерческой организации (управляющей организации)".

Следовательно, если такое решение состоялось и заключен договор о передаче полномочий единоличного исполнительного органа конкретному юридическому лицу, то к нему же переходит весь объем полномочий единоличного исполнительного органа той организации, которая выступила стороной такого договора.

Управляющая организация наряду с теми правами и обязанностями, которыми она обладала до заключения этого договора, приобрела дополнительные права и приняла дополнительные обязанности, которые связаны с выполнением полномочий единоличного исполнительного органа "управляемой организации", эти полномочия определяются в самом договоре, в том числе и право действовать от имени "управляемой организации", представлять ее интересы, совершать сделки от имени управляемой организации, утверждать штаты, издавать приказы и давать указания, обязательные для исполнения всеми работниками "управляемой организации".

Но "управляющая организация" - это юридическое лицо, которое может реализовывать свои права и принимать обязанности, в том числе и вновь возникшие, на основе договора, через свои органы и в первую очередь через такой универсальный орган, как единоличный исполнительный орган самой "управляющей организации".

Следовательно, единоличный исполнительный орган (директор, генеральный директор) в силу своего статуса может реализовывать возникшие дополнительные права управляющей организации в полном объеме, а именно: право действовать от имени "управляемой организации", представлять ее интересы, совершать сделки от имени управляемой организации, утверждать штаты, издавать приказы и давать указания, обязательные для исполнения всеми работниками "управляемой организации". При этом его действия должны признаваться действиями самого юридического лица.

Необходимо отметить, что этот подход наблюдается в арбитражной практике. В частности, Президиум Высшего Арбитражного Суда РФ в постановлении от 9 февраля 1999 г. N 6164/98 указал: "Согласно ст. 53 Гражданского кодекса Российской Федерации органы юридического лица, к числу которых относится и руководитель, не могут рассматриваться как самостоятельные субъекты гражданских правоотношений и являются частью юридического лица".

Второй вариант: от имени управляемой организации выступают ее представители на основе доверенности.

Возможность юридического лица приобретать гражданские права и принимать гражданские обязанности связана с использованием института представительства. Некоторые исследователи этого вопроса пытаются представить эту возможность как единственный вариант организации взаимоотношений между управляющей и управляемой компаниями.

Действительно, такая возможность предусмотрена гл. 10 ГК РФ (ст. 182-189), которая регулирует вопросы представительства и его документального оформления. Именно с институтом представительства связана процедура выдачи доверенности. Согласно этим нормам юридическое лицо может выдать письменное уведомление другому лицу для представления его перед третьими лицами. Но такая возможность не может препятствовать или тем более исключать приобретение гражданских прав и принятие обязанностей юридическим лицом через его органы, о чем было сказано выше, так как это право органам юридического лица (в том числе и генеральному директору как единоличному исполнительному органу) предоставлено законом.

Обращаем на это особое внимание, поскольку по логике тех, кто утверждает, что включение в договор о передаче полномочий единоличного исполнительного органа управляющей организации положений о возможности действовать от имени управляемой организации только через ее представителей на основании доверенности исключает возможность для единоличного исполнительного органа управляющей организации действовать самостоятельно, используя свой статус, что фактически создает противоречие между нормами закона и положениями указанного договора.

Вместе с тем такого противоречия нет и не может быть. Этот вывод опирается на понимание того, что же является источниками действующего российского гражданского права.

Под источниками права в российском правопорядке принято понимать формы выражения правовых норм, имеющие общеобязательный характер. В гражданском праве Российской Федерации к ним относят: 1) нормативные акты - законы как акты высшей юридической силы и подзаконные акты (ст. 3 ГК РФ); 2) общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры Российской Федерации (ст. 7 ГК РФ); 3) обычаи делового оборота (ст. 5 ГК РФ).

Следует иметь в виду, что в силу ст. 71 Конституции РФ (подп. "о") гражданское законодательство отнесено к исключительной компетенции Российской Федерации. Следовательно, субъекты Российской Федерации и муниципальные образования не вправе принимать какие-либо нормативные акты, содержащие нормы гражданского права. Общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры согласно п. 4 ст. 15 Конституции РФ и п. 1 ст. 7 ГК РФ являются составной частью правовой системы Российской Федерации. При этом если международным договором РФ установлены иные правила, чем те, которые предусмотрены ее гражданским законодательством, применяются правила международного договора (п. 4 ст. 15 Конституции РФ, абз. 2 п. 2 ст. 7 ГК РФ). Обычаи делового оборота применяются в случаях, когда они не противоречат обязательным для участников соответствующего отношения положениям законодательства или условиям их договора (п. 2 ст. 5 ГК РФ).

Гражданское законодательство как основной источник гражданского права России представляет собой совокупность нормативных актов различной юридической силы. К ним относятся: 1) обладающие высшей юридической силой федеральные законы; 2) имеющие подзаконный характер указы Президента РФ и постановления Правительства РФ; 3) нормативные правовые акты иных федеральных органов исполнительной власти - министерств и ведомств (ст. 3 ГК РФ). При этом подзаконные нормативные акты Президента РФ, Правительства РФ и федеральных министерств и ведомств не должны противоречить федеральным законам, а в случае противоречия между ними подлежит применению федеральный закон (п. 3-5 ст. 3 ГК РФ).

Федеральные законы, содержащие нормы гражданского права, должны приниматься в соответствии с Гражданским кодексом РФ, а нормы гражданского права, содержащиеся в этих законах, должны соответствовать Гражданскому кодексу (п. 2 ст. 3 ГК РФ). Таким образом, в системе российского гражданского законодательства Гражданский кодекс РФ занимает главное место. Поэтому, в частности, ФЗ "Об акционерных обществах", как указано в п. 1 ст. 1, действует "в соответствии с Гражданским кодексом Российской Федерации", развивая и детализируя его основные, принципиальные положения о статусе акционерных обществ как юридических лиц.

Не относятся к источникам гражданского права России: 1) судебные прецеденты - вступившие в законную силу решения судов, в том числе высших судебных инстанций, по конкретному спору; 2) выводы ученых-юристов, включая научное (доктринальное) толкование ими норм законодательства в форме различных комментариев, учебников, научных работ; 3) индивидуальные, или "локальные" акты-уставы и другие учредительные документы юридических лиц, договоры и др., связывающие только участников конкретных правоотношений, т.е. тех, кто их принял*(267).

Таким образом, регулирование вопросов, связанных с организацией и деятельностью акционерных обществ, с осуществлением прав и исполнением обязанностей акционерами, в том числе и издание актов его органами управления, согласно ст. 96 ГК РФ определяются в соответствии с Гражданским кодексом РФ и ФЗ "Об акционерных обществах". Следовательно, Гражданский кодекс РФ относит регулирование этих вопросов к сфере гражданского законодательства, т.е. через нормы гражданского права.

Согласно п. 2 ст. 3 ГК РФ нормы гражданского права, содержащиеся в других законах, должны соответствовать ГК РФ. Более того, иные подзаконные правовые акты, содержащие нормы, регулирующие указанные вопросы, согласно ст. 3 ГК РФ в случае противоречия их ГК РФ и ФЗ "Об акционерных обществах" не применяются, применяются нормы ГК РФ и названного Закона. По смыслу ст. 94 названного Закона нормы учредительных документов применяются только в случае, если они не противоречат ГК РФ и этому Закону. А нормы устава акционерного общества в силу ст. 11 того же Закона обладают высшей юридической силой по отношению к нормам, содержащимся во внутренних документах общества. Следовательно, если положения устава противоречат Гражданскому кодексу РФ или Федеральному закону "Об акционерных обществах" или положения внутренних документов акционерного общества противоречат уставу общества, то и те и другие не применяются. То же касается и издания актов органами управления акционерного общества, которые основаны на таких же положениях.

Если на основе положений, например, устава или договора, которые не могут быть применены, принимаются какие-либо решения или совершаются некие действия, то и решения, и действия признаются недействительными, они не имеют юридической силы.

Такой подход законодателя представляется логичным. В противном случае в силу правового нигилизма российского предпринимателя положения локальных документов не соответствовали бы действующему законодательству в абсолютном большинстве случаев.

Подобную ситуацию хорошо иллюстрирует, например, такой случай. Устав открытого акционерного общества предусматривает: председатель совета директоров "обладает правом отмены любого решения исполнительного органа общества, которое по его (председателя совета директоров общества) мнению может нанести вред обществу, самостоятельно определяет перечень вопросов, решение по которым может быть принято исполнительным органом общества только с согласия председателя совета директоров общества; имеет право самостоятельно своим решением приостановить деятельность исполнительного органа общества. На период приостановления деятельности исполнительного органа общества его обязанности исполняет председатель совета директоров".

Но если мы обратимся к Закону, то, во-первых, согласно абз. 2 п. 2 ст. 66 ФЗ "Об акционерных обществах" допускается совмещение функций генерального директора и председателя совета директоров. Во-вторых, в цитируемом уставе на председателя совета директоров возложены фактически функции целого органа. Однако органом юридического лица является совет директоров (ст. 64 и 65 ФЗ "Об акционерных обществах"), председатель совета директоров не является органом юридического лица, поскольку согласно ст. 66 и 67 ФЗ "Об акционерных обществах" председатель совета директоров - это всего лишь член совета директоров, который обладает, так же как и другие члены совета директоров, одним голосом и который отличается от них лишь тем, что осуществляет деятельность по организации работы совета директоров. Следовательно, все положения, изложенные в приведенном в качестве примера уставе, не подлежат применению и юридической силы не имеют.

Таким образом, утверждение, что включение положений в договор с управляющей организацией о том, что от "имени управляемой организации могут действовать только лица, получившие доверенности", создает правовую основу для запрета генеральному директору управляющей организации действовать от имени управляемой организации, а потому является несостоятельным. Сами же эти нормы не имеют юридической силы в отношении установления каких-либо запретов для генерального директора управляющей компании.

Хотелось бы подчеркнуть еще один момент. Согласно п. 5 ст. 185 ГК РФ "доверенность от имени юридического лица выдается за подписью его руководителя или иного лица, уполномоченного на это его учредительными документами, с приложением печати этой организации". Следовательно, если в учредительных документах юридического лица этот вопрос не решен, никто, кроме самого генерального директора, не может выдать такую доверенность. Этот подход законодателя мы считаем достаточно логичным, поскольку единоличный исполнительный орган этим правом обладает всегда, но ему самому такая доверенность не понадобится никогда в силу его статуса и возможности действовать от имени юридического лица без доверенности.

В связи с этим утверждение некоторых юристов о том, что единоличный исполнительный орган управляющей организации может иметь право заключать сделки от имени управляемой организации только по доверенности, выданной ему для этого самой управляющей организацией, абсурдно, поскольку если устав управляющей организации не определяет никакого иного лица, кроме генерального директора, который имеет право выдавать доверенности от управляющей организации, то генеральный директор управляющей организации должен был бы выдать сам себе доверенность от ее имени. Даже если бы в уставе такое лицо и было определено, то это не лишило бы единоличный исполнительный орган права действовать от имени управляющей организации, поскольку этим правом он обладает как орган юридического лица.

Есть еще один весьма важный вопрос, на который, на наш взгляд, следует обратить внимание. Он связан с практикой применения п. 3 ст. 182 ГК РФ, который предусматривает: "Представитель не может совершать сделки от имени представляемого в отношении себя лично. Он не может также совершать такие сделки в отношении другого лица, представителем которого он одновременно является, за исключением случаев коммерческого представительства".

Казалось бы, в процитированной норме закона все достаточно четко определено. Речь идет об ограничениях в отношении представителя лица, который не может действовать в своих интересах. Достаточно обширная судебная практика подтверждает этот вывод. В качестве типичной иллюстрации может служить рассмотренное Высшим Арбитражным Судом РФ следующее дело.

Одно из открытых акционерных обществ предъявило депозитарию иск о возмещении убытков, причиненных списанием со счета пакета акций без его распоряжения. В ходе разбирательства выяснилось, что ответчик произвел списание на основе передаточного распоряжения, подписанного брокерской фирмой, действовавшей на основании доверенности истца. При этом спорная сумма акций в соответствии с передаточным распоряжением была зачислена на счет самой брокерской фирмы. Последняя представила договор купли-продажи, подписанный вице-президентом фирмы в качестве продавца, действовавшего в этом случае от имени того, кто стал истцом, и одновременно от имени той же фирмы, но уже в качестве покупателя. Договор был признан Президиумом Высшего Арбитражного Суда РФ недействительным со ссылкой на то, что в силу п. 3 ст. 182 ГК РФ доверенность не дает поверенному права совершать сделку от имени представляемого в отношении себя лично*(268).

Однако практика рассмотрения подобных споров не всегда последовательна и логична. Так, в другом деле истец - общество с ограниченной ответственностью - предъявил иск о признании договора купли-продажи акций, заключенного с акционерным обществом, недействительным. Сославшись на ст. 182 ГК РФ, Президиум Высшего Арбитражного Суда РФ удовлетворил заявленные истцом требования. При этом он указал, что лицо, подписавшее по доверенности договор купли-продажи от имени истца, одновременно являлось представителем ответчика, занимая должность генерального директора ОАО. По этой причине оно не могло "являться законным представителем продавца"*(269).

Обратим внимание на тот факт, что в первом случае речь идет именно о представителе ОАО - брокерской фирме (юридическом лице), которая, действуя на основании доверенности от ОАО, заключила договор купли-продажи от имени ОАО с собой, что явно подпадает под запрет, предусмотренный п. 3 ст. 182 ГК РФ. Во втором случае физическое лицо, выступая поверенным ООО, заключило договор с юридическим лицом, в котором оно выполняло функции единоличного исполнительного органа. Своим решением ВАС РФ фактически признал орган юридического лица представителем этого юридического лица и на этом основании попытался применить к этой ситуации п. 3 ст. 182 ГК РФ. Но насколько это правомерно?

Справедливости ради отметим, что данный вопрос имеет достаточно длительную историю. Еще в 50-60-х гг. в юридической литературе велась достаточно активная дискуссия относительно возможности признания органа юридического лица его представителем*(270). Наиболее четкой и логически выверенной, на наш взгляд, была позиция Б.Б.Черепахина, которой писал: "Разумеется, в известном смысле можно считать, что и орган представляет юридическое лицо, которое в его лице совершает правомерные юридические действия: сделки, процессуальные действия и т.д. Однако ни в коем случае нельзя сказать, что орган представительствует от имени юридического лица (курсив наш. - С.М.). Представителями юридического лица являются лица (граждане или юридическое лицо), уполномоченные органом юридического лица (добровольное представительство) или наделенные соответствующим полномочием в силу закона (обязательное представительство)"*(271). Такой же точки зрения придерживается К.С.Юдельсон, который считает ошибочным признание выступления органа юридического лица на суде выступлением представителя и обращает внимание на то, что "выступление в суде органа юридического лица есть участие самой организации в лице своего органа, призванного вырабатывать и осуществлять волю учреждения или коллектива"*(272). Аналогичную позицию занял А.Ф.Козлов, который считает, что "ведение дела органом юридического лица (директором, управляющим, председателем колхоза и т.д.) не является судебным представительством, так как в суде участвуют само учреждение, предприятие, организация в лице своего органа"*(273).

Однако в литературе мы найдем сторонников и противоположной точки зрения. Так, И.В.Шерешевский считал орган юридического лица его законным представителем*(274). Первоначально этого же взгляда придерживался также С.Н.Братусь, который в 1944 г. рассматривал органы юридических лиц в качестве их уставных представителей*(275). Впоследствии С.Н.Братусь признал, что "действия органа являются действиями самого юридического лица, поскольку формирование и осуществление его воли воплощено в предусмотренной уставом или положением деятельности этого органа"*(276). Уставным представительством считал выступление органа от имени юридического лица С.Н. Ландкоф*(277). На материале гражданского процесса этот же взгляд развивает Д.М.Чечот. Считая органы законными представителями юридических лиц, он признает теоретически ошибочным и практически вредным отождествление органа юридического лица в лице его руководителя с самим юридическим лицом, являющимся стороной или третьим лицом*(278).

И тем не менее в последнее десятилетие арбитражная практика рассмотрения споров по этим вопросам свидетельствует, что "действия, совершенные физическим лицом как директором фирмы, должны рассматриваться как действия юридического лица"*(279). Мы полностью согласны с этим положением, поскольку оно соответствует роли физического лица как органа юридического лица, определенной действующим законодательством. Так, согласно абз. 3 п. 2 ст. 69 ФЗ "Об акционерных обществах", "единоличный исполнительный орган общества (директор, генеральный директор) без доверенности действует от имени общества, в том числе представляет его интересы, совершает сделки от имени общества, утверждает штаты, издает приказы и дает указания, обязательные для исполнения всеми работниками общества" (курсив наш. - С.М.). Таким образом, законодатель четко установил, что директор юридического лица, осуществляя действия от его имени, может в том числе и представлять его интересы, но в рамках реализации своих полномочий как органа, а не как представителя этого лица.

Итак, подчеркивая, что между представителем юридического лица и его органом существует различие, остановимся на некоторых вопросах, связанных именно с регулированием механизма представительства в отношении лиц, действующих от имени управляемой организации. Во-первых, представителями на основании доверенности могут быть как физические, так и юридические лица. Во-вторых, доверенность может выдаваться только на совершение сделок, не противоречащих учредительным документам этого юридического лица.

Доверенность должна быть составлена в письменном виде. В ряде случаев доверенность должна быть удостоверена нотариально. Согласно ст. 163 ГК РФ нотариальное заверение требуется в тех случаях, которые указаны в законе либо если стороны заключили соответствующее соглашение. К первому варианту относится, например, удостоверение доверенности, выдаваемой в порядке передоверия (ст. 187 ГК РФ).

Доверенность, полученная в порядке передоверия, носит субсидиарный характер. В связи с этим, несмотря на то что п. 4 ст. 187 ГК РФ содержит указание, относящееся только к сроку действия доверенности (срок действия доверенности, которая была выдана в порядке передоверия, не может превышать срока действия доверенности, на основании которой она выдана), субсидиарность такой доверенности распространяется и на другие ее условия. В частности, имеется в виду, что субститут не может обладать более широкими правами по сравнению с теми, которыми был наделен первоначальный представитель (поверенный). Зависимость одной доверенности от другой выражена и в ст. 188 (п. 3) ГК РФ. Имеется в виду содержащееся в ней указание, что с прекращением доверенности теряет силу передоверие*(280).

Контроль за возникновением передоверия и соблюдением его субсидиарности осуществляет нотариус в соответствии с п. 59 Основ законодательства Российской Федерации о нотариате*(281). Для нотариального удостоверения доверенности в порядке передоверия необходимо представить либо основную доверенность, в которой должно быть оговорено право передоверия, либо доказательства того, что представитель по основной доверенности был вынужден прибегнуть к передоверию силой обстоятельств, притом для охраны интересов представляемого. Особо предусмотрена в указанных Основах необходимость проверки соблюдения требований, закрепленных в ст. 187 ГК РФ, а именно: доверенность, выданная в порядке передоверия, не должна содержать больше прав, чем предоставлено по основной доверенности, а ее срок - превышать срок действия основной доверенности.

Пункт 2 ст. 187 ГК РФ возлагает на того, кто "передал полномочия" другому лицу, во всех случаях обязанность известить об этом представляемого, сообщив ему одновременно необходимые сведения об этом лице. И именно с нарушением указанной обязанности ст. 187 ГК РФ связывает соответствующую санкцию: тот, кто передал полномочия другому лицу, не сообщив о нем соответствующие данные представляемому, несет ответственность за действия заместителя "как за свои собственные".

Еще один вопрос, связанный с передоверием, относится к положению первоначального поверенного: продолжают ли существование его правоотношения с доверителем и, в частности, сохраняет ли он право на представительство от имени доверителя? М.И.Брагинский по этому поводу писал: "Определенный ответ позволяет сформулировать статья 188 ГК РФ. Прежде всего следует отметить, что пункт 1 указанной статьи содержит исчерпывающий перечень оснований для прекращения действия доверенности. И такое основание, как передоверие, в перечне отсутствует. К этому можно добавить, что указание в пункте 2 данной статьи на то, что с прекращением доверенности прекращается и действие передоверия, подтверждает вторичность полномочий субститута и вместе с тем независимость полномочий поверенного, осуществившего передоверие.

Таким образом, в результате субституции у доверителя появляются два поверенных, что, разумеется, расширяет возможности использования представительства для доверителя.

Из всего этого следует некоторая условность самих терминов "передоверие" и "замена", поскольку, строго говоря, поверенный не передает своих прав субституту, а лишь наделяет его имеющимся у него правом, сохраняя одновременно это же право за собой"*(282).

Может ли единоличный исполнительный орган управляющей организации одновременно занимать должности в органах управления управляемой организации?

Ответ на этот вопрос содержится в ст. 69 (абз. 4 п. 3) ФЗ "Об акционерных обществах", которой устанавливается, что "совмещение лицом, осуществляющим функции единоличного исполнительного органа общества (директором, генеральным директором), и членами коллегиального исполнительного органа общества (правления, дирекции) должностей в органах управления других организаций допускается только с согласия совета директоров (наблюдательного совета) общества". При соблюдении указанной процедуры никаких особых трудностей не возникает для его решения. Вместе с тем в некоторых ситуациях ответ не настолько очевиден, как это может показаться при прочтении изложенной нормы. Речь идет о ситуации, когда единоличный исполнительный орган управляющей организации (генеральный директор) одновременно выступает в качестве председателя совета директоров управляемой организации. Часто, оценивая с правовой точки зрения эту ситуацию, юристы указывают на ее недопустимость, ссылаясь на положения ст. 66 ФЗ "Об акционерных обществах", не допускающие совмещения обязанностей единоличного исполнительного органа и председателя совета директоров общества.

Ошибка тех, кто придерживается такой позиции, заключается в том, что они неправомерно распространяют положения ст. 66 ФЗ "Об акционерных обществах" на ситуацию с управляющей организацией.

Напомним, что согласно п. 2 ст. 66 ФЗ "Об акционерных обществах" "лицо, осуществляющее функции единоличного исполнительного органа, не может быть одновременно председателем совета директоров общества" (курсив наш. - С.М.).

Речь идет о том, что в случае, когда в обществе избирается или назначается единоличный исполнительный орган (генеральный директор или директор) и избирается совет директоров, одно и то же лицо не может совмещать эти обязанности.

О каком лице идет речь? Исключительно о физическом. Это определяется рядом статей ФЗ "Об акционерных обществах". Согласно п. 1 и 4 ст. 53 ФЗ "Об акционерных обществах" предложение о выдвижении кандидата на должность единоличного исполнительного органа должно содержать имя предлагаемого кандидата. То же требование содержится и в п. 4 ст. 60 ФЗ "Об акционерных обществах". Следовательно, Закон абсолютно конкретно предусматривает, что единоличным исполнительным органом может быть только физическое лицо. Напомним, что согласно ст. 19 ГК РФ имя может иметь только гражданин (т.е. физическое лицо).

Таким образом, только в отношении физического лица, который избран председателем совета директоров общества, действует ограничение на совмещение им же и должности единоличного исполнительного органа в этом же обществе.

В нашей ситуации, во-первых, лицо, которое выполняет функции председателя совета директоров общества (управляемой организации), является генеральным директором (единоличным исполнительным органом) другого юридического лица - управляющей организации. Во-вторых, в управляемой организации не избран и не назначен единоличный исполнительный орган, к которому можно было бы применить это ограничение. В-третьих, полномочия единоличного исполнительного органа управляемой также не позволяет распространить положения ст. 66 ФЗ "Об акционерных обществах" и возможность применить это ограничение к управляющей организации. Наконец, в-четвертых, то, что некое физическое лицо является генеральным директором управляющей организации, не делает его единоличным урегулировано положениями ст. 66 ФЗ "Об акционерных обществах".

Если уставом акционерного общества предусмотрены как единоличный, так и коллегиальный исполнительные органы, то в случае передачи полномочий единоличного исполнительного органа управляющей организации кто будет выполнять функции председателя коллегиального исполнительного органа?

Прежде всего необходимо отметить, что для предоставления максимального объема полномочий, передаваемых управляющей организации, следует исключить коллегиальный исполнительный орган (правление или дирекцию) из органов управления управляемой организации. Однако в некоторых случаях, когда такой орган уже образован, это связано с трудностями принятия подобного решения, поскольку влечет за собой внесение изменения в устав, для чего необходима квалификация в три четверти голосов.

Согласно п. 1 ст. 69 ФЗ "Об акционерных обществах", если уставом акционерного общества предусмотрены как единоличный исполнительный орган, так и коллегиальный, лицо, осуществляющее функции единоличного исполнительного органа общества (директор, генеральный директор), осуществляет также функции председателя коллегиального исполнительного органа общества (правления, дирекции). Поскольку мы уже достаточно подробно рассмотрели вопросы, связанные с тем, кто может выступать от имени управляющей организации, то с уверенностью можно заключить, что председателем коллегиального исполнительного органа управляемой организации может выступать и единоличный исполнительный орган управляющей организации, действующий от ее имени без доверенности, и уполномоченный на то представитель управляющей организации, действующий на основе доверенности.

Могут ли органы управления управляющей организации влиять на решения, принимаемые единоличным исполнительным органом управляющей организации в отношении управляемой организации?

Отвечая на этот вопрос, необходимо иметь в виду, что управляющая организация как самостоятельное юридическое лицо имеет свою структуру управления. В том случае, если это хозяйственное общество, то его модель управления включает в себя как минимум общее собрание акционеров (участников) и единоличный исполнительный орган и как максимум - еще и совет директоров (наблюдательный совет) и коллегиальный исполнительный орган (правление, дирекция). Учитывая ранее рассмотренный принцип формирования компетенции каждого органа общества (принцип остаточной компетенции), для того чтобы сосредоточить максимально возможную полноту власти у единоличного исполнительного органа управляющей организации, надо не расширять полномочия тех органов, компетенция которых является открытой, т.е. может быть расширена через положения устава. Речь идет о совете директоров (наблюдательном совете) и коллегиальном исполнительном органе. Здесь также необходимо учитывать, что, являясь единоличным исполнительным органом управляющей организации, он действует от имени управляемой организации, используя полномочия самого юридического лица - управляющей организации. Вместе с тем, как известно, общее собрание, совет директоров и правление представляют собой волеобразующие органы общества, и эта их роль не утрачивается в случае, когда юридическое лицо принимает на себя полномочия единоличного исполнительного органа управляемой организации. Следовательно, названные органы могут формировать волю управляющей организации по реализации ею полномочий единоличного исполнительного органа управляемой организации. Баланс полномочий между единоличным исполнительным органом управляющей организацией и иными ее органами по осуществлению полномочий единоличного исполнительного органа управляемой организации определяется как в уставе управляющей организации, так и в договоре о передаче полномочий единоличного органа, заключаемом между управляющей и управляемой организациями. Таким образом, поскольку полномочия единоличного исполнительного органа переданы юридическому лицу, управляющая организация может в диапазоне переданных ей полномочий установить порядок принятия решения по вопросам ее компетенции уже органами управляющей организации. Например, предусмотреть, что совет директоров или правление управляющей организации дает согласие (или принимает решение) на заключение и расторжение сделок, связанных с приобретением, отчуждением или возможностью отчуждения управляемым обществом прямо или косвенно недвижимого имущества, акций, долей, паев в уставном капитале юридических лиц; принимает решение о заключении и расторжении иных сделок, сумма которых превышает определенный процент балансовой стоимости активов управляемой организации и др.

Какова ответственность управляющей организации (управляющего) перед управляемой организацией и третьими лицами (контрагентами управляемой организации)?

Надо отдать должное ФЗ "Об акционерных обществах" в том, что ответ на этот вопрос дается достаточно полно в ст. 71. Его условно можно разделить на две части. Первая часть ответа посвящена определению тех требований, которые Закон предъявляет к управляющей организации (управляющему) в процессе осуществления ею своих прав и исполнения обязанностей. Они заключаются в том, что управляющая организация (управляющий) должна действовать в интересах общества, осуществлять свои права и исполнять обязанности в отношении общества добросовестно и разумно*(283).

Нарушение названных требований неразрывно связано с нормами об ответственности перед обществом, что и представляет собой вторую часть ответа об ответственности управляющей организации (управляющего). Согласно п. 2 ст. 71 управляющая организация несет ответственность перед обществом за убытки, причиненные обществу ее виновными действиями (бездействием), если иные основания и размер ответственности не установлены федеральными законами. При определении оснований и размера ответственности управляющей организации должны быть приняты во внимание обычные условия делового оборота и иные обстоятельства, имеющие значение для дела (п. 3 ст. 71). При этом общество или акционер (акционеры), владеющий в совокупности не менее чем 1% размещенных обыкновенных акций общества, вправе обратиться в суд с иском о возмещении убытков, причиненных обществу управляющей организацией.

При анализе оснований и видов ответственности управляющей организации некоторые авторы, на наш взгляд, применяют к управляющей организации (управляющему) нормы, которые на ее деятельность не имеют распространения. Так, в литературе была высказана точка зрения о том, что договор с управляющей организацией относится к числу договоров, создающих отношения подчинения и переводящих взаимоотношения управляющего и управляемого обществ в разряд взаимоотношений основного и дочернего обществ*(284). Но в таком случае согласно п. 3 ст. 6 ФЗ "Об акционерных обществах", если основное общество имеет право, предусмотренное договором с дочерним обществом или его уставом, давать дочернему обществу обязательные для последнего указания, основное общество отвечает солидарно с дочерним обществом по сделкам, заключенным последним во исполнение таких указаний. Следовательно, в контексте приведенной точки зрения управляющая организация должна нести солидарно с управляемой организацией ответственность по сделкам, заключенным управляемой организацией. Так ли это?

Согласно п. 1 ст. 105 ГК РФ и п. 2 ст. 6 ФЗ "Об акционерных обществах" общество признается дочерним, если другое (основное) хозяйственное общество (товарищество) в силу преобладающего участия в его уставном капитале, либо в соответствии с заключенным между ними договором, либо иным образом имеет возможность определять решения, принимаемые таким обществом.

Пленум Верховного Суда РФ и Пленум Высшего Арбитражного Суда РФ в п. 31 совместного постановления от 1 июля 1996 г. N 6/8 "О некоторых вопросах, связанных с применением части первой Гражданского кодекса Российской Федерации" указали, что взаимоотношения двух хозяйственных обществ могут рассматриваться как взаимоотношения основного и дочернего обществ, в том числе и применительно к конкретной сделке, в случае когда основное общество имеет возможность определять решения, принимаемые дочерним, либо давать обязательные для него указания.

Как следует из данных положений, во всех случаях признания общества дочерним определяющим критерием такого признания выступает возможность основного общества определять решения, принимаемые дочерним обществом. Следовательно, речь идет о двух самостоятельных субъектах гражданского права, одно из которых (основное общество) своей волей воздействует на волю другого лица (дочернего общества). Однако при заключении договора с управляющей организацией воля управляющей организации является волей самого управляемого общества. Управляющая организация в рамках переданных ей полномочий, выполняя функции исполнительного органа, самостоятельно приобретает права и принимает обязанности для управляемого общества, при этом, не определяя решения, принимаемые управляемым обществом, непосредственно принимает решения от его имени. Кроме этого управляемая организация, реализуя полномочия единоличного исполнительного органа управляемой организации и действуя от ее имени, не является в этом случае самостоятельным субъектом гражданских отношений.

Таким образом, отношения управляющей и управляемой организаций нельзя рассматривать как отношения между основным и дочерним обществами. Следовательно, управляющая организация не несет солидарной ответственности по сделкам, совершенным от имени управляемой организации.