СОВЕТСКИЙ СПОСОБ ПРОИЗВОДСТВА

Прежде всего следует определиться с содержанием того способа производства, что существовал в СССР. Принято считать, что он являлся практическим воплощением экономической теории Маркса. Это утверждение, однако, не в полной мере соответствует истине.

Сущность советской экономической системы

В Приложении 1 в тезисной форме излагается взгляд К. Маркса и Ф. Энгельса на социализм. Там констатируется, что основоположники марксизма в своих трудах в качестве альтернативы капитализму противопоставили коммунизм (а не социализм, что выглядит куда логичней с современных позиций). И только трудности непосредственного перехода от капитализма к коммунизму заставили их упомянуть о необходимости некоего переходного периода, не слишком длительного, но полезного во многих отношениях.

Во всём многотомье трудов Маркса и Энгельса социализму посвящено всего несколько абзацев, главным образом в «Критике Готской программы» Маркса. Там социализм представлен не в качестве самостоятельной общественно-экономической формации, а как переходный этап к коммунизму, как неполный коммунизм, его первая, низшая фаза. Вследствие такого подхода социалистический способ производства был наделён почти всеми атрибутами коммунистического, включая главный и определяющий ― общенародную форму собственности на средства производства.

Практически единственное принципиальное «послабление», которое было сделано для социализма, ― способ распределения (по труду, а не по потребности). Таким образом, социализм был в существенной мере лишён своей индивидуальности, в истории цивилизации ему было отведено слишком незначительное место, и для него был выделен слишком короткий временной период.

В соответствии с этим подходом, чрезмерно и неоправданно сближающим социализм с коммунизмом, социалистический способ производства представлялся основоположникам в качестве плановой, централизованной, нетоварной и безденежной экономики. Продукты не обмениваются (поэтому они перестают быть товарами), а централизованно распределяются обществом. Работник получает квитанцию, в которой указано затраченное им количество труда (рабочего времени). Квитанции не обращаются, поэтому это не деньги. По квитанции работник получает из общественных запасов такое количество необходимых ему предметов потребления, на создание которых затрачено столько же труда, сколько указано в квитанции. В нетоварной и безденежной экономике необходимость определять стоимость отпадает, она перестаёт использоваться и существовать как экономическая реальность. Подтвердим сказанное цитатой из «Критики Готской программы»: «В обществе, основанном на началах коллективизма, на общем владении средствами производства, производители не обменивают своих продуктов; столь же мало труд, затраченный на производство продуктов, проявляется здесь как стоимость этих продуктов, как некое присущее им вещественное свойство, потому что теперь, в противоположность капиталистическому обществу, индивидуальный труд уже не окольным путём, а непосредственно существует как составная часть совокупного труда»38.

Большевики в первые годы Советской власти предприняли попытку воплотить на практике подобный способ производства и распределения, результатом чего стал военный коммунизм. В его рамках большевики стремились ввести прямой продуктообмен между городом и деревней вместо рынка и товарного обмена. В принятой в 1919 г. Программе РКП(б) была поставлена цель уничтожения денег и денежного обращения.

Однако именно опыт военного коммунизма доказал утопичность отказа от товарно-денежных отношений. Поэтому сформировавшийся к началу 1930-х гг. советский способ производства сочетал в себе несочетаемые — с точки зрения традиционной марксистской теории — признаки. С одной стороны, он базировался на общенародной форме собственности на средства производства, экономика носила плановый и централизованный характер. Но, с другой стороны, он включал в себя черты, чуждые ортодоксальной марксистской модели социализма ― товарный характер производства, наличие товарно-денежных отношений и определение вклада отдельных производителей в совокупный общественный продукт через посредство стоимости.

Тезисная форма изложения может вызвать упрёк в чрезмерной категоричности и недостаточной аргументированности сделанных утверждений. Более подробно эти вопросы освещены в работах автора, ссылки на которые приведены в Приложении 1.

Следует ещё раз подчеркнуть неразрывную связь советского способа производства с трудовой теорией.  Приняв соответствующий постулат стоимости, марксистская версия трудовой теории неизбежно пришла к выводу о существовании прибавочной стоимости, которая создаётся наёмным работником, но присваивается капиталистом. Отсюда один шаг до открытия основного противоречия капитализма, преодолеть которое возможно лишь путём обобществления средств производства. Если обобществление осуществляется в крайней ― общенародной форме, государство превращается в монопольного, практически единственного производителя товаров. Это обстоятельство предопределяет плановый и централизованный характер экономики. Остаётся только взять власть и воплотить рекомендации теории на практике ― и в итоге, с учётом опыта военного коммунизма, мы получаем советский способ производства.

В этом месте придётся отступить от принятого в этой работе принципа строгого объективизма, предполагающего изложение в «безличной» форме, и позволить себе личный комментарий.

Синтетическая концепция стоимости противостоит не только экономиксу, но и трудовой теории. Надо сказать прямо: она представляет собой ревизию марксизма, то есть, самых основ теории социализма. (В данном контексте термин «ревизия» лишён негативного идеологического содержания. Положения марксизма, как и любой другой научной теории, должны периодически проверяться на соответствие реальной действительности и, при необходимости, подвергаться ревизии. Как говорил Эйнштейн, в науке нет вечных теорий. Можно добавить: но существуют вечные истины, познать которые и есть задача науки). Не приносит ли в таком случае синтетическая концепция делу социализма больше вреда, чем пользы?

Развал СССР очевидным образом доказал неадекватность советской экономической модели. Возникло естественное стремление выявить причины случившегося. Анализ прогнозов общественного развития, содержащихся в марксизме, показал, что они были верными в основном только для времени своего создания (см. Приложение 2). Со временем пришло понимание, что источник всех проблем следует искать в исходном пункте марксистской политической экономии — трудовой теории стоимости. Поэтому была поставлена задача слегка «подрихтовать» трудовую теорию путём ввода в неё категории «полезность» и всего с ней связанного. Неожиданным(!), но, как теперь уже ясно, закономерным результатом стала синтетическая концепция. В определённый момент возникло опасение, что она явится желанной индульгенцией для тех, кто с упоением и с характерным для «прозревших» прозелитов чувством интеллектуального превосходства над «косными ретроградами» плясал на костях Великой Советской Цивилизации. В связи с этим, основанием для продолжения работы стало следующее соображение. Если предположить, что синтетическая концепция отражает научную истину или приближается к ней ближе других теорий стоимости, то она в конечном итоге окажется выгодной восходящему классу. Именно он, идущий на смену отжившей своё буржуазии, перехватывая у неё экономическую власть, заинтересован в знании истины, а не в её сокрытии.

Когда-нибудь будет написана книга под названием «Новая политэкономия социализма». Если эта работа хоть в какой-то, самой малой степени приблизит время появления этой книги, она достигнет своей цели.

Формирование стоимости и цены

История становления советского способа производства и его эволюция изложены в Приложении 1. Здесь мы должны дополнить содержащийся там анализ с позиций синтетической концепции.

При поверхностном взгляде может показаться, что стоимость, реально существовавшая в СССР, отличается от стоимости в синтетической концепции, так как в первом случае в расчёт принимались только затраты труда, а во втором учитываются затраты всех факторов производства, да ещё и ценность блага в придачу. На самом деле стоимость в обоих случаях (и во всех остальных) одна и та же, просто разные теории её по-разному понимают.

Бывшие советские экономисты раньше только думали, что обмениваются равные затраты труда. На самом деле при советском способе производства (как и при любом другом) стоимость формировалась в соответствии с механизмом синтетической концепции (если считать, что именно она отражает истину). Потребители, покупая товар в магазине, соизмеряли его потребительскую ценность с затратами своего труда (выражаемыми величиной заработной платы); стоимость (себестоимость) со стороны производителя товара подсчитывалась по схеме, представленной выражениями (11)-(16). Обмен осуществлялся по «закону стоимости», описываемому неравенствами (9а) и (9б).

Советский способ производства, не добавив ничего нового в процесс формирования стоимости, внёс специфику в определение и установление цены. В отсутствие конкуренции и взаимодействия рыночных сил, представляющих совокупные спрос и предложение, единственным способом ценообразования могло быть установление цен товаров в централизованном порядке государственными органами. В результате цена перестала быть гибким рыночным показателем, чутко реагирующим на изменения спроса и предложения. (Следует также упомянуть, что, ко всему прочему, социальные приоритеты государства привели, как известно, к деформации всей системы цен).

Цена с запозданием и в недостаточной мере отражала изменения как потребительских предпочтений, так и условий производства. В частности, предприятия не всегда могли получить прибыль (прибавочную стоимость), в полной мере окупающую их усилия по повышению эффективности производства. Это обстоятельство вело к снижению (до полного отсутствия) стимулов к техническому перевооружению, снижению себестоимости производства продукции и к более полному удовлетворению запросов потребителей — обновлению ассортимента, улучшению качества продукции, созданию новых товаров и услуг.

Распределение по труду

Принцип распределения  полученного дохода в соответствии с количеством и качеством затрат труда следует рассматривать не только в связи со стремлением построить общество социальной справедливости. Не меньшее значение имеет стимулирующая функция этого принципа: получение благ в полном соответствии с осуществлёнными затратами служит самым лучшим материальным побудительным мотивом к максимальной самоотдаче в процессе труда. Если вспомнить, что главной составляющей экономического потенциала общества является трудящийся человек, значение способа распределения для создания эффективного способа производства трудно переоценить.

В советских учебниках политэкономии утверждалось, что в СССР реализован принцип распределения по труду. Под этим подразумевалось, что распределение материальных благ для личного индивидуального потребления осуществлялось в соответствии с количеством и качеством труда, затраченного работником в общественном производстве. Подавляющее большинство тех, кто жил в СССР из своего опыта знают, что этот принцип был реализован далеко (и очень далеко!) не в полной мере. Синтетическая концепция выдвигает несколько аргументов в подтверждение этой почти общей убеждённости.

Прежде всего следует вспомнить содержание одной из предыдущих глав, в которой показано, что механизм определения справедливой, рыночной цены затрат фактора производства, в том числе, труда отсутствует. В таком случае, как можно заявлять о наличии распределения по труду, не имея экономических инструментов для определения вклада каждого работника в общий результат?

Эта ситуация характерна для любой экономической системы. Но советский способ производства внёс в неё дополнительный элемент. В рыночной экономике договорная цена рабочей силы цд, как и любого другого товара, устанавливается под влиянием соотношения спроса на труд и его предложения. При этом в конкретных ситуациях возможна конкуренция как работников за рабочие места, так и работодателей за привлечение обученной и квалифицированной рабочей силы. Монопольное положение советского государства в качестве работодателя, отсутствие конкуренции в этой сфере давало возможность государству устанавливать произвольное (в интервале стоимостей со стороны работника Спроизв,1 и со стороны государства Спотр,2) значение договорной цены рабочей силы. (Чуть выше в этой главе показано, что подобным образом формировалась цена любого товара).

Более того, если приблизить значение договорной цены затрат труда цд к стоимости её владельца Спроизв,1, то таким путём можно сдерживать рост стоимости рабочей силы, одновременно увеличивая присваиваемую государством прибавочную стоимость (разность рыночной и договорной цены затрат труда). Извлекаемые таким образом ресурсы можно направлять на приоритетные общегосударственные задачи, ограничивая при этом потребление работников. Наивно полагать, что, располагая такой возможностью, работодатель, даже если это общенародное государство, ею не воспользуется.

В рыночной экономике осуществляется стихийный, лишь в малой степени поддающийся внешнему регулированию процесс перелива ресурсов (капитала) между сферой производства средств производства и производством потребительских товаров. Капитал идёт туда, где в текущий момент выше прибыль. Поэтому распределение ресурсов между отраслями общественного производства не может осуществляться произвольно, решениями государственных органов. В советской экономике монопольное положение государства исключало любые стихийные процессы, и распределение ресурсов осуществлялось централизованно. Поэтому имелась возможность искусственного ограничения потребления населения ради развития тяжёлой промышленности, оборонных отраслей и т. п.

Низкая цена рабочей силы и возможность манипулировать ею (как правило, в одну сторону, ясно, в какую) ― одна из причин, по которым Советский Союз обладал уникальной способностью добиваться поразительных результатов при крайне ограниченных ресурсах. Ресурсы направлялись в первую очередь на развитие средств производства, оборону и т. п. в ущерб развитию производства потребительских товаров. Однако оборотной стороной ограничения потребления населения было то, что в могучей стране, обладавшей второй по мощности экономикой мира, народ жил в целом небогато, во всяком случае, хуже, чем мог бы. Социальные последствия этого со временем превратились в политический фактор.

И ещё одно соображение. О стимулирующей роли распределения по труду можно говорить только тогда, когда оплата затрат труда по справедливой цене осуществляется по отношению к каждому отдельному работнику, а не персоналу всего предприятия или отрасли в целом. В этом случае каждый деятельный и инициативный работник вознаграждается, а нерадивый наказывается рублём. Советская экономическая система не была приспособлена к выявлению вклада каждого отдельного работника в общий результат. Для определения величины этого вклада применялись различные показатели ― тарифный разряд, норма выработки, стаж, занимаемая должность, наличие учёной степени и т. п. Однако все эти формальные показатели лишь частично отражали различия в количестве и, главное, качестве труда. Причиной этого было то обстоятельство, что при определении стоимости затрат труда работника со стороны работодателя ― государства (в лице администрации предприятия) Спотр,2 и договорной цены рабочей силы цд практически не учитывалась потребительская ценность этих затрат пцч.т. Дело в том, что значение пцч.т представляет собой субъективную(!) оценку, а советская экономическая система в принципе исключала субъективный подход при формировании стоимости рабочей силы. Премиальная система лишь частично и  совершенно недостаточно компенсировала неспособность системы к субъективной оценке затрат труда. Следует иметь также в виду, что именно значение пцч.т отражает ценность результата(!) затрат труда для работодателя, тогда как перечисленные выше формальные показатели в лучшем случае учитывают только объём произведённых затрат.

Это ещё одна причина, по которой для советского способа производства было характерно полууравнительное распределение, в очень существенной степени отклоняющееся от принципа распределения по труду.

Таким образом, деформация механизма синтетической концепции имела место не только при определении договорной цены рабочей силы (затрат труда) цд, но и при определении стоимости со стороны работодателя Спотр,2.

Положение работника в процессе производства

Очевидно, что по степени реализации принципа равноправия факторов производства советская экономическая система ничем не отличалась от капиталистической. Учредитель, в роли которого теперь выступало государство, полностью сохранил «особость» своего положения и связанные с ним экономические привилегии. Прибавочная стоимость также не исчезла (и не могла исчезнуть) вместе с капитализмом, её, как и раньше, присваивал учредитель. Все изменения свелись к тому, что государство заняло место учредителя-капиталиста, и таковым по существу оно и являлось.

Что же изменилось в положении работника, кроме того, что создаваемую им прибавочную стоимость вместо капиталиста стало присваивать государство? Безусловно, Советская власть на деле, а не только на словах отстаивала интересы трудящегося человека. Система социальных прав и гарантий трудящихся была самой передовой в мире. Однако она должна рассматриваться как результат не социалистических, а буржуазно-демо­кратических преобразований: современные капиталисты ведь тоже заботятся о сохранении работоспособности своего наёмного персонала, особенно высококвалифицированного. В некоторых моментах, стремясь путём расширения социальных гарантий создать дополнительные стимулы к труду, они идут даже дальше советского трудового законодательства. (Это не единичный подобный пример. В частности, можно вспомнить, что Ленин, следуя в этом вопросе за Марксом, считал национализацию земли не социалистической, а буржуазно-де­мо­кратической мерой).

На этом основании некоторые авторы заявляют о буржуазно-демократическом характере Великой Октябрьской социалистической революции. В самом деле, ведь она решала многие модернизационные задачи, которые должны решать буржуазные революции ― ликвидацию монархии и сословных пережитков, индустриализацию и урбанизацию, аграрные преобразования, культурную революцию.

Россия, как известно, не избежала буржуазных революций, толчок первой из них был дан в 1861 г. Однако отечественный капитализм продемонстрировал полную неспособность осуществить свою модернизационную функцию. (Тогда это привело к трагедии гражданской войны, сейчас повторяется как фарс ― корабль идёт ко дну под попсовые песни и весёлую музыку). Поэтому социалистической революции, особенно поначалу, пришлось решать задачи, с которыми не справился капитализм, причём не буржуазными, а своими, особыми методами.

Огромную роль стал играть моральный фактор: советский рабочий понимал, что всё созданное его руками, всё, что государство, возможно, ему не доплатило, используется на благо не частных лиц, а всего общества.

Вместе с тем отчуждение работника от результатов его труда, воплощённых в продукте, не было устранено. А если продукт не принадлежит работнику, его создавшему, то это существенным образом снижает для него стимулы к снижению себестоимости производства и повышению качества товара.

Сохранилось и отчуждение от средств производства. Каждый работник формально являлся совладельцем средств производства, находящихся в общенародной собственности. Однако положение в системе предприятия советского рабочего практически ничем не отличалось от положения рабочего на государственном предприятии в капиталистической стране. В марксизме считается, что права собственника реализуются при присвоении им результатов производственного процесса. Работники советского предприятия не присваивали произведённый ими продукт. Но дело не только и даже не столько в этом, сколько в отсутствии права и возможности реально участвовать в управлении предприятием. Без этого работник останется лишь формальным собственником предприятия, его владельцем только на словах. Никакого изменения его положения в процессе производства и, главное, осознания им своего нового положения, переворота в его отношении к труду не произойдёт.

Как следствие, при советском способе производства сохранился присущий капитализму наёмный характер труда. Приводились доводы как в обоснование этого утверждения, так и в опровержение. Считалось, что совладелец общенародной собственности и наёмный работник не могут совмещаться в одном лице. Однако исчерпывающим(!) аргументом служит сохранение психологии наёмного работника у советского трудящегося. Ни один учёный не убедит владельца рабочей силы в том, что он является хозяином своего предприятия, если сам он ощущает себя наёмным работником.

Наёмный работник не чувствует себя хозяином предприятия. Он является не субъектом, а объектом производственного процесса. Эти факторы существенно ограничивают мотивацию к интенсивному и высокопроизводительному труду с полной самоотдачей.

Эксплуатация

Присвоение государством прибавочной стоимости, создаваемой трудом наёмных работников, попадает под данное в одной из предыдущих глав определение эксплуатации. Однако опять возникает недоумённый вопрос: как может совладелец общенародной собственности эксплуатировать сам себя?

Для объяснения этого кажущегося парадокса следует обратить внимание на следующий факт: с точки зрения самого работника, он трудится не в «народном хозяйстве», а на конкретном предприятии. И затраты его труда воплощаются не в национальном доходе или общественном валовом продукте, а в продукте этого предприятия. Государство в роли учредителя-капитали­ста, изымая созданную работником прибавочную стоимость, выступает по отношению к нему как внешняя, чуждая, противостоящая ему сила.

Обоснуем последний тезис несколько подробнее. Права работника как совладельца общенародной собственности ограничивались получением определённой доли благ из общественного фонда потребления. Эта форма распределения и потребления благ была сильно развита в СССР, но она имеет место и в капиталистических странах. Вместе с тем индивид не мог распоряжаться своей долей общенародной собственности (продавать её, инвестировать) и, что ещё важнее, он не обладал возможностью управлять ею. В результате трудящийся был отчуждён от большинства функций, связанных с обладанием им собственностью, причём психологически самых важных функций. Миноритарные акционеры частных фирм зачастую обладают куда более значительными возможностями реализации своих прав, чем рядовой советский трудящийся. Поэтому представитель общества — государство выступало внешней силой по отношению к работнику. Оно настолько далеко отстояло от каждого из своих граждан, а собственность работника была до такой степени «разбавлена» в общенародном «котле», что эксплуатация «совокупным учредителем» своих формальных «соучредителей» уже не кажется парадоксом. Если у конкретного работника в пользу государства (общества) изымают созданную в результате затрат его труда прибавочную стоимость, он воспринимает это как эксплуатацию со стороны государства. Тем более, что отчуждённость работника от большинства прав собственника и от государства, выступающего в роли учредителя-капиталиста, подтверждается самым неотразимым аргументом — сохранением психологии наёмничества.

Не удивительно, что советский рабочий класс так легко смирился со сменой учредителя-капиталиста, когда место государства занял «хозяин», «эффективный собственник».

Инвестиционный процесс

Обобществление в общенародной форме исключало конкуренцию производителей и конкурентную (рыночную) экономику. Единственным производителем было государство. Естественным следствием его монопольного положения стала организация экономики на плановой и централизованной основе. Здесь нет необходимости приводить подробный анализ влияния формы обобществления на экономические основы СССР, достаточно остановиться на том, как она повлияла на характер инвестиционного процесса.

Частный капитализм не может устойчиво функционировать при отсутствии прибыли. Поэтому в тех случаях, когда инвестиции объективно необходимы с точки зрения развития общественного производства, но прибыль недостаточна или её получение отодвинуто на неопределённый срок, частный капитал не справляется с задачей обеспечения развития производства и вынужденно уступает своё место государству. Понятно, что в советской экономической системе эта проблема была решена раз и навсегда. Государство легко, в централизованном порядке перераспределяло ресурсы и направляло их туда, где в них больше всего нуждались. При этом частные интересы не препятствовали осуществлению необходимых вложений: барьеров, отделяющих частные владения друг от друга и от государства, не существовало.

Другое преимущество инвестиционного процесса в плановой централизованной экономике заключалось в отсутствии паразитического потребления, то есть, личного, индивидуального потребления капиталистами ресурсов, источниками которых являлись затраты нетрудовых факторов производства и прибавочная стоимость, созданная трудом других людей. Ресурсы, извлекаемые государством из общественного производства в качестве учредителя-капиталиста, в максимальной степени расходовались в общественных же интересах.

Многоукладность советской экономики

В рамках советской экономики не удалось решить большинство задач, стоящих перед социалистическим способом производства. Прежде всего это касается наделения работника правами реального собственника средств производства и осуществления принципа распределения по труду. Но интересно, что, несмотря на это, советский «социализм» по ряду направлений действительно продемонстрировал не менее, а то и более(!) высокую экономическую эффективность, чем капитализм. Это касается оборонных и космических отраслей и отдельных непотребительских товаров ― гражданских самолётов, турбин и др., в общем, многих из тех продуктов, по отношению к которым государство выступало не только единственным производителем, но и единственным потребителем.

Ведь в чём заключалась главная причина неудовлетворённого потребительского спроса в СССР? В многообразии запросов потребителей. Один хотел, как говорил А. Райкин, «белый верх, чёрный низ», другой― «чёрный верх, белый низ», и так почти до бесконечности. Советская экономика легко могла удовлетворить какую-то часть (небольшую) требований, но не обладала способностью удовлетворить пожелания всех (или почти всех) потребителей, тем более, с учётом их постоянного изменения. Причиной этого был отмеченный выше централизованный способ формирования цен. Он препятствовал обмену информацией между потребителями и производителями ― информация об оценке потребительской ценности товара пцч.т не доходила до производителя. В результате предприятия решали собственные задачи (выполнение плановых показателей), но не удовлетворяли в должной мере запросы потребителей.

Там, где государство было единственным потребителем продукции, автоматически снималась часть противоречий, связанных с отсутствием конкуренции среди производителей. (Тем более, что во многих случаях конкуренция вводилась административным путём ― несколько исполнителей получали одно задание и боролись за получение госзаказа. Этим ситуация в ВПК СССР мало чем отличалась от положения в зарубежных ВПК). Цена уже не играла роли передатчика информации от потребителя к производителю. Если государство грамотно формулировало то, что оно хочет получить, оно, как правило, это получало. Если советские предприятия чётко знали требования потребителя (в данном случае, государства), то, при наличии необходимых ресурсов, они, как правило, обеспечивали продукцию нужного качества и в достаточном количестве. Поэтому в этих отраслях советский способ производства был более адекватен существовавшим в них экономическим условиям, чем в той части экономики, которая работала на потребительский рынок.

Последнее обстоятельство и определяло высокую эффективность советского ВПК и смежных с ним отраслей. (Следует упомянуть и о более высоком уровне организации производства и дисциплины труда. Моральные стимулы для людей, ковавших «щит Родины», тоже играли далеко не последнюю роль). При оценке эффективности недостаточно указать только на более низкую себестоимость советских изделий по сравнению с аналогичными зарубежными. СССР противостоял не какой-то одной стране, а всему мировому капитализму. Он значительно (в разы!) уступал развитым капиталистическим странам по численности населения, следовательно, по интеллектуальному потенциалу, технологическому развитию, уровню промышленного производства и развитию инфраструктуры. В этих условиях достижение даже равного показателя следует рассматривать как свидетельство большей эффективности. Можно даже усилить этот вывод: если бы все товары, включая потребительские, производились по схеме «единственного потребителя», то есть, при заранее известных требованиях к качеству товаров, советский способ производства наверняка со временем выполнил бы свою историческую задачу в соревновании с капитализмом.

Советский обыватель судил о качественных параметрах отечественной экономики не по тому, что мы делали не худшие в мире ракеты, самолёты, турбины и лучшие танки, а по состоянию нашего автомобилестроения (хотя по уровню технологической сложности автомобиль по сравнению с самолётом ― как телега по сравнению с автомобилем). Отставание автомобилестроения определялось не только перечисленными выше принципиальными недостатками советского способа производства, но и элементарной нехваткой необходимых ресурсов. СССР почти не участвовал в мировом разделении труда и всё должен был производить самостоятельно, не получая выгоды от специализации. В условиях противостояния всей огромной махине мирового империализма, выбирая в условиях ограниченности ресурсов между «пушками» и «маслом», Советский Союз был вынужден выбирать «пушки». Зная мощь и эффективность советской экономики при решении куда более сложных и масштабных задач, можно с уверенностью утверждать, что советская промышленность создала бы массовый автомобиль уровня хоть «Мерседеса», хоть «Бентли», если бы «партией и правительством» было принято соответствующее решение и были выделены необходимые (меньшие, чем при капитализме) ресурсы. Но ценой этого стало бы снижение надёжности продукции ВПК ― падающие спутники, не желающие летать ракеты и крах собственного авиастроения. (Кто же знал, что всё равно этим всё и закончится?).

Специфический характер производственных отношений в сфере обмена, существовавших в ВПК и смежных с ним отраслях, даёт некоторые основания рассматривать эту часть советской экономики как своего рода экономический уклад в рамках господствовавшего способа производства. Этот уклад в меньшей мере конфликтовал с теми условиями, которые определяли функционирование всего советского способа производства.

Выводы

В самой своей основе советский способ производства содержал противоречие: атрибут коммунистического способа производства — обобществление средств производства в предельной, общенародной форме дополнялся социалистическим распределением по труду, а не по потребности, как это должно быть с точки зрения логики. А эта форма распределения потребовала включения в экономический механизм стоимости и определения её величины, поскольку решить задачу распределения по труду (хоть в какой-то мере) без использования товарно-денежных отношений не удалось. Вместе с тем наличие стоимости — признак какого угодно, но уж точно не коммунистического способа производства. Таким образом, советская экономическая система, сочетая несочетаемое, атрибуты разных общественно-экономических формаций (причём имеются в виду не второстепенные, а определяющие признаки), изначально несла в себе неразрешимое в её рамках противоречие. Эта «бомба замедленного действия» в определённые периоды истории СССР отходила на второй план, но рано или поздно она должна была «взорваться», и она «взорвалась»: противоречия способа производства стали нетерпимыми, и они его разрушили.

В приложениях 1 и 2 доказывается, что в СССР был реализован не социалистический, а вульгарно-коммунистический способ производства (вульгарный — плохо понятый, а потому упрощённый до искажения). Дело, конечно, не в том, была вульгаризирована идея коммунизма или социализма (можно, в конце концов, поменять название на вульгарно-социали­сти­ческий), а в сути. А суть заключается в том, что, вне зависимости от того, как его называть, советский способ производства в долговременной перспективе был неадекватен существовавшим экономическим (и социальным) реалиям.

Это главное противоречие способа производства проявлялось по множеству направлений. Устанавливаемые централизованно цены не стимулировали предприятия к внедрению научно-технических достижений и не побуждали их стремиться к более полному удовлетворению потребностей граждан. Отчуждение работника от результатов его труда и от средств производства не было устранено. Сохранились наёмный характер труда и эксплуатация. Принцип распределения по труду не был в полной мере реализован. Как следствие, советский способ производства оказался неспособным выработать действенные экономические, материальные стимулы к высокопроизводительному труду.

В предыдущей главе сформулированы условия оптимальности способа производства. Общественная собственность на средства производства способствовала отсутствию паразитического потребления в СССР. Однако советская экономическая система нисколько не приблизилась, по сравнению с капитализмом, к обеспечению действительного равноправия всех факторов производства. Особое, привилегированное положение учредителя сохранилось.

В целом советский способ производства в силу своих достоинств (которые здесь упомянуты не все) действительно превосходил капитализм по эффективности по отдельным направлениям (оборона, космос) и в периоды, когда на первое место выходили его мобилизационные возможности и умение задействовать моральный, субъективный фактор. Но по изложенным выше объективным причинам он оказался не в состоянии обеспечить экономическое превосходство над капитализмом в целом и в долговременной перспективе. Мы обязаны констатировать непреложный факт: время в полной мере выявило неспособность советского способа производства решить свою главную историческую задачу — победить в экономическом соревновании с капитализмом.

Прежде всего следует определиться с содержанием того способа производства, что существовал в СССР. Принято считать, что он являлся практическим воплощением экономической теории Маркса. Это утверждение, однако, не в полной мере соответствует истине.

Сущность советской экономической системы

В Приложении 1 в тезисной форме излагается взгляд К. Маркса и Ф. Энгельса на социализм. Там констатируется, что основоположники марксизма в своих трудах в качестве альтернативы капитализму противопоставили коммунизм (а не социализм, что выглядит куда логичней с современных позиций). И только трудности непосредственного перехода от капитализма к коммунизму заставили их упомянуть о необходимости некоего переходного периода, не слишком длительного, но полезного во многих отношениях.

Во всём многотомье трудов Маркса и Энгельса социализму посвящено всего несколько абзацев, главным образом в «Критике Готской программы» Маркса. Там социализм представлен не в качестве самостоятельной общественно-экономической формации, а как переходный этап к коммунизму, как неполный коммунизм, его первая, низшая фаза. Вследствие такого подхода социалистический способ производства был наделён почти всеми атрибутами коммунистического, включая главный и определяющий ― общенародную форму собственности на средства производства.

Практически единственное принципиальное «послабление», которое было сделано для социализма, ― способ распределения (по труду, а не по потребности). Таким образом, социализм был в существенной мере лишён своей индивидуальности, в истории цивилизации ему было отведено слишком незначительное место, и для него был выделен слишком короткий временной период.

В соответствии с этим подходом, чрезмерно и неоправданно сближающим социализм с коммунизмом, социалистический способ производства представлялся основоположникам в качестве плановой, централизованной, нетоварной и безденежной экономики. Продукты не обмениваются (поэтому они перестают быть товарами), а централизованно распределяются обществом. Работник получает квитанцию, в которой указано затраченное им количество труда (рабочего времени). Квитанции не обращаются, поэтому это не деньги. По квитанции работник получает из общественных запасов такое количество необходимых ему предметов потребления, на создание которых затрачено столько же труда, сколько указано в квитанции. В нетоварной и безденежной экономике необходимость определять стоимость отпадает, она перестаёт использоваться и существовать как экономическая реальность. Подтвердим сказанное цитатой из «Критики Готской программы»: «В обществе, основанном на началах коллективизма, на общем владении средствами производства, производители не обменивают своих продуктов; столь же мало труд, затраченный на производство продуктов, проявляется здесь как стоимость этих продуктов, как некое присущее им вещественное свойство, потому что теперь, в противоположность капиталистическому обществу, индивидуальный труд уже не окольным путём, а непосредственно существует как составная часть совокупного труда»38.

Большевики в первые годы Советской власти предприняли попытку воплотить на практике подобный способ производства и распределения, результатом чего стал военный коммунизм. В его рамках большевики стремились ввести прямой продуктообмен между городом и деревней вместо рынка и товарного обмена. В принятой в 1919 г. Программе РКП(б) была поставлена цель уничтожения денег и денежного обращения.

Однако именно опыт военного коммунизма доказал утопичность отказа от товарно-денежных отношений. Поэтому сформировавшийся к началу 1930-х гг. советский способ производства сочетал в себе несочетаемые — с точки зрения традиционной марксистской теории — признаки. С одной стороны, он базировался на общенародной форме собственности на средства производства, экономика носила плановый и централизованный характер. Но, с другой стороны, он включал в себя черты, чуждые ортодоксальной марксистской модели социализма ― товарный характер производства, наличие товарно-денежных отношений и определение вклада отдельных производителей в совокупный общественный продукт через посредство стоимости.

Тезисная форма изложения может вызвать упрёк в чрезмерной категоричности и недостаточной аргументированности сделанных утверждений. Более подробно эти вопросы освещены в работах автора, ссылки на которые приведены в Приложении 1.

Следует ещё раз подчеркнуть неразрывную связь советского способа производства с трудовой теорией.  Приняв соответствующий постулат стоимости, марксистская версия трудовой теории неизбежно пришла к выводу о существовании прибавочной стоимости, которая создаётся наёмным работником, но присваивается капиталистом. Отсюда один шаг до открытия основного противоречия капитализма, преодолеть которое возможно лишь путём обобществления средств производства. Если обобществление осуществляется в крайней ― общенародной форме, государство превращается в монопольного, практически единственного производителя товаров. Это обстоятельство предопределяет плановый и централизованный характер экономики. Остаётся только взять власть и воплотить рекомендации теории на практике ― и в итоге, с учётом опыта военного коммунизма, мы получаем советский способ производства.

В этом месте придётся отступить от принятого в этой работе принципа строгого объективизма, предполагающего изложение в «безличной» форме, и позволить себе личный комментарий.

Синтетическая концепция стоимости противостоит не только экономиксу, но и трудовой теории. Надо сказать прямо: она представляет собой ревизию марксизма, то есть, самых основ теории социализма. (В данном контексте термин «ревизия» лишён негативного идеологического содержания. Положения марксизма, как и любой другой научной теории, должны периодически проверяться на соответствие реальной действительности и, при необходимости, подвергаться ревизии. Как говорил Эйнштейн, в науке нет вечных теорий. Можно добавить: но существуют вечные истины, познать которые и есть задача науки). Не приносит ли в таком случае синтетическая концепция делу социализма больше вреда, чем пользы?

Развал СССР очевидным образом доказал неадекватность советской экономической модели. Возникло естественное стремление выявить причины случившегося. Анализ прогнозов общественного развития, содержащихся в марксизме, показал, что они были верными в основном только для времени своего создания (см. Приложение 2). Со временем пришло понимание, что источник всех проблем следует искать в исходном пункте марксистской политической экономии — трудовой теории стоимости. Поэтому была поставлена задача слегка «подрихтовать» трудовую теорию путём ввода в неё категории «полезность» и всего с ней связанного. Неожиданным(!), но, как теперь уже ясно, закономерным результатом стала синтетическая концепция. В определённый момент возникло опасение, что она явится желанной индульгенцией для тех, кто с упоением и с характерным для «прозревших» прозелитов чувством интеллектуального превосходства над «косными ретроградами» плясал на костях Великой Советской Цивилизации. В связи с этим, основанием для продолжения работы стало следующее соображение. Если предположить, что синтетическая концепция отражает научную истину или приближается к ней ближе других теорий стоимости, то она в конечном итоге окажется выгодной восходящему классу. Именно он, идущий на смену отжившей своё буржуазии, перехватывая у неё экономическую власть, заинтересован в знании истины, а не в её сокрытии.

Когда-нибудь будет написана книга под названием «Новая политэкономия социализма». Если эта работа хоть в какой-то, самой малой степени приблизит время появления этой книги, она достигнет своей цели.

Формирование стоимости и цены

История становления советского способа производства и его эволюция изложены в Приложении 1. Здесь мы должны дополнить содержащийся там анализ с позиций синтетической концепции.

При поверхностном взгляде может показаться, что стоимость, реально существовавшая в СССР, отличается от стоимости в синтетической концепции, так как в первом случае в расчёт принимались только затраты труда, а во втором учитываются затраты всех факторов производства, да ещё и ценность блага в придачу. На самом деле стоимость в обоих случаях (и во всех остальных) одна и та же, просто разные теории её по-разному понимают.

Бывшие советские экономисты раньше только думали, что обмениваются равные затраты труда. На самом деле при советском способе производства (как и при любом другом) стоимость формировалась в соответствии с механизмом синтетической концепции (если считать, что именно она отражает истину). Потребители, покупая товар в магазине, соизмеряли его потребительскую ценность с затратами своего труда (выражаемыми величиной заработной платы); стоимость (себестоимость) со стороны производителя товара подсчитывалась по схеме, представленной выражениями (11)-(16). Обмен осуществлялся по «закону стоимости», описываемому неравенствами (9а) и (9б).

Советский способ производства, не добавив ничего нового в процесс формирования стоимости, внёс специфику в определение и установление цены. В отсутствие конкуренции и взаимодействия рыночных сил, представляющих совокупные спрос и предложение, единственным способом ценообразования могло быть установление цен товаров в централизованном порядке государственными органами. В результате цена перестала быть гибким рыночным показателем, чутко реагирующим на изменения спроса и предложения. (Следует также упомянуть, что, ко всему прочему, социальные приоритеты государства привели, как известно, к деформации всей системы цен).

Цена с запозданием и в недостаточной мере отражала изменения как потребительских предпочтений, так и условий производства. В частности, предприятия не всегда могли получить прибыль (прибавочную стоимость), в полной мере окупающую их усилия по повышению эффективности производства. Это обстоятельство вело к снижению (до полного отсутствия) стимулов к техническому перевооружению, снижению себестоимости производства продукции и к более полному удовлетворению запросов потребителей — обновлению ассортимента, улучшению качества продукции, созданию новых товаров и услуг.

Распределение по труду

Принцип распределения  полученного дохода в соответствии с количеством и качеством затрат труда следует рассматривать не только в связи со стремлением построить общество социальной справедливости. Не меньшее значение имеет стимулирующая функция этого принципа: получение благ в полном соответствии с осуществлёнными затратами служит самым лучшим материальным побудительным мотивом к максимальной самоотдаче в процессе труда. Если вспомнить, что главной составляющей экономического потенциала общества является трудящийся человек, значение способа распределения для создания эффективного способа производства трудно переоценить.

В советских учебниках политэкономии утверждалось, что в СССР реализован принцип распределения по труду. Под этим подразумевалось, что распределение материальных благ для личного индивидуального потребления осуществлялось в соответствии с количеством и качеством труда, затраченного работником в общественном производстве. Подавляющее большинство тех, кто жил в СССР из своего опыта знают, что этот принцип был реализован далеко (и очень далеко!) не в полной мере. Синтетическая концепция выдвигает несколько аргументов в подтверждение этой почти общей убеждённости.

Прежде всего следует вспомнить содержание одной из предыдущих глав, в которой показано, что механизм определения справедливой, рыночной цены затрат фактора производства, в том числе, труда отсутствует. В таком случае, как можно заявлять о наличии распределения по труду, не имея экономических инструментов для определения вклада каждого работника в общий результат?

Эта ситуация характерна для любой экономической системы. Но советский способ производства внёс в неё дополнительный элемент. В рыночной экономике договорная цена рабочей силы цд, как и любого другого товара, устанавливается под влиянием соотношения спроса на труд и его предложения. При этом в конкретных ситуациях возможна конкуренция как работников за рабочие места, так и работодателей за привлечение обученной и квалифицированной рабочей силы. Монопольное положение советского государства в качестве работодателя, отсутствие конкуренции в этой сфере давало возможность государству устанавливать произвольное (в интервале стоимостей со стороны работника Спроизв,1 и со стороны государства Спотр,2) значение договорной цены рабочей силы. (Чуть выше в этой главе показано, что подобным образом формировалась цена любого товара).

Более того, если приблизить значение договорной цены затрат труда цд к стоимости её владельца Спроизв,1, то таким путём можно сдерживать рост стоимости рабочей силы, одновременно увеличивая присваиваемую государством прибавочную стоимость (разность рыночной и договорной цены затрат труда). Извлекаемые таким образом ресурсы можно направлять на приоритетные общегосударственные задачи, ограничивая при этом потребление работников. Наивно полагать, что, располагая такой возможностью, работодатель, даже если это общенародное государство, ею не воспользуется.

В рыночной экономике осуществляется стихийный, лишь в малой степени поддающийся внешнему регулированию процесс перелива ресурсов (капитала) между сферой производства средств производства и производством потребительских товаров. Капитал идёт туда, где в текущий момент выше прибыль. Поэтому распределение ресурсов между отраслями общественного производства не может осуществляться произвольно, решениями государственных органов. В советской экономике монопольное положение государства исключало любые стихийные процессы, и распределение ресурсов осуществлялось централизованно. Поэтому имелась возможность искусственного ограничения потребления населения ради развития тяжёлой промышленности, оборонных отраслей и т. п.

Низкая цена рабочей силы и возможность манипулировать ею (как правило, в одну сторону, ясно, в какую) ― одна из причин, по которым Советский Союз обладал уникальной способностью добиваться поразительных результатов при крайне ограниченных ресурсах. Ресурсы направлялись в первую очередь на развитие средств производства, оборону и т. п. в ущерб развитию производства потребительских товаров. Однако оборотной стороной ограничения потребления населения было то, что в могучей стране, обладавшей второй по мощности экономикой мира, народ жил в целом небогато, во всяком случае, хуже, чем мог бы. Социальные последствия этого со временем превратились в политический фактор.

И ещё одно соображение. О стимулирующей роли распределения по труду можно говорить только тогда, когда оплата затрат труда по справедливой цене осуществляется по отношению к каждому отдельному работнику, а не персоналу всего предприятия или отрасли в целом. В этом случае каждый деятельный и инициативный работник вознаграждается, а нерадивый наказывается рублём. Советская экономическая система не была приспособлена к выявлению вклада каждого отдельного работника в общий результат. Для определения величины этого вклада применялись различные показатели ― тарифный разряд, норма выработки, стаж, занимаемая должность, наличие учёной степени и т. п. Однако все эти формальные показатели лишь частично отражали различия в количестве и, главное, качестве труда. Причиной этого было то обстоятельство, что при определении стоимости затрат труда работника со стороны работодателя ― государства (в лице администрации предприятия) Спотр,2 и договорной цены рабочей силы цд практически не учитывалась потребительская ценность этих затрат пцч.т. Дело в том, что значение пцч.т представляет собой субъективную(!) оценку, а советская экономическая система в принципе исключала субъективный подход при формировании стоимости рабочей силы. Премиальная система лишь частично и  совершенно недостаточно компенсировала неспособность системы к субъективной оценке затрат труда. Следует иметь также в виду, что именно значение пцч.т отражает ценность результата(!) затрат труда для работодателя, тогда как перечисленные выше формальные показатели в лучшем случае учитывают только объём произведённых затрат.

Это ещё одна причина, по которой для советского способа производства было характерно полууравнительное распределение, в очень существенной степени отклоняющееся от принципа распределения по труду.

Таким образом, деформация механизма синтетической концепции имела место не только при определении договорной цены рабочей силы (затрат труда) цд, но и при определении стоимости со стороны работодателя Спотр,2.

Положение работника в процессе производства

Очевидно, что по степени реализации принципа равноправия факторов производства советская экономическая система ничем не отличалась от капиталистической. Учредитель, в роли которого теперь выступало государство, полностью сохранил «особость» своего положения и связанные с ним экономические привилегии. Прибавочная стоимость также не исчезла (и не могла исчезнуть) вместе с капитализмом, её, как и раньше, присваивал учредитель. Все изменения свелись к тому, что государство заняло место учредителя-капиталиста, и таковым по существу оно и являлось.

Что же изменилось в положении работника, кроме того, что создаваемую им прибавочную стоимость вместо капиталиста стало присваивать государство? Безусловно, Советская власть на деле, а не только на словах отстаивала интересы трудящегося человека. Система социальных прав и гарантий трудящихся была самой передовой в мире. Однако она должна рассматриваться как результат не социалистических, а буржуазно-демо­кратических преобразований: современные капиталисты ведь тоже заботятся о сохранении работоспособности своего наёмного персонала, особенно высококвалифицированного. В некоторых моментах, стремясь путём расширения социальных гарантий создать дополнительные стимулы к труду, они идут даже дальше советского трудового законодательства. (Это не единичный подобный пример. В частности, можно вспомнить, что Ленин, следуя в этом вопросе за Марксом, считал национализацию земли не социалистической, а буржуазно-де­мо­кратической мерой).

На этом основании некоторые авторы заявляют о буржуазно-демократическом характере Великой Октябрьской социалистической революции. В самом деле, ведь она решала многие модернизационные задачи, которые должны решать буржуазные революции ― ликвидацию монархии и сословных пережитков, индустриализацию и урбанизацию, аграрные преобразования, культурную революцию.

Россия, как известно, не избежала буржуазных революций, толчок первой из них был дан в 1861 г. Однако отечественный капитализм продемонстрировал полную неспособность осуществить свою модернизационную функцию. (Тогда это привело к трагедии гражданской войны, сейчас повторяется как фарс ― корабль идёт ко дну под попсовые песни и весёлую музыку). Поэтому социалистической революции, особенно поначалу, пришлось решать задачи, с которыми не справился капитализм, причём не буржуазными, а своими, особыми методами.

Огромную роль стал играть моральный фактор: советский рабочий понимал, что всё созданное его руками, всё, что государство, возможно, ему не доплатило, используется на благо не частных лиц, а всего общества.

Вместе с тем отчуждение работника от результатов его труда, воплощённых в продукте, не было устранено. А если продукт не принадлежит работнику, его создавшему, то это существенным образом снижает для него стимулы к снижению себестоимости производства и повышению качества товара.

Сохранилось и отчуждение от средств производства. Каждый работник формально являлся совладельцем средств производства, находящихся в общенародной собственности. Однако положение в системе предприятия советского рабочего практически ничем не отличалось от положения рабочего на государственном предприятии в капиталистической стране. В марксизме считается, что права собственника реализуются при присвоении им результатов производственного процесса. Работники советского предприятия не присваивали произведённый ими продукт. Но дело не только и даже не столько в этом, сколько в отсутствии права и возможности реально участвовать в управлении предприятием. Без этого работник останется лишь формальным собственником предприятия, его владельцем только на словах. Никакого изменения его положения в процессе производства и, главное, осознания им своего нового положения, переворота в его отношении к труду не произойдёт.

Как следствие, при советском способе производства сохранился присущий капитализму наёмный характер труда. Приводились доводы как в обоснование этого утверждения, так и в опровержение. Считалось, что совладелец общенародной собственности и наёмный работник не могут совмещаться в одном лице. Однако исчерпывающим(!) аргументом служит сохранение психологии наёмного работника у советского трудящегося. Ни один учёный не убедит владельца рабочей силы в том, что он является хозяином своего предприятия, если сам он ощущает себя наёмным работником.

Наёмный работник не чувствует себя хозяином предприятия. Он является не субъектом, а объектом производственного процесса. Эти факторы существенно ограничивают мотивацию к интенсивному и высокопроизводительному труду с полной самоотдачей.

Эксплуатация

Присвоение государством прибавочной стоимости, создаваемой трудом наёмных работников, попадает под данное в одной из предыдущих глав определение эксплуатации. Однако опять возникает недоумённый вопрос: как может совладелец общенародной собственности эксплуатировать сам себя?

Для объяснения этого кажущегося парадокса следует обратить внимание на следующий факт: с точки зрения самого работника, он трудится не в «народном хозяйстве», а на конкретном предприятии. И затраты его труда воплощаются не в национальном доходе или общественном валовом продукте, а в продукте этого предприятия. Государство в роли учредителя-капитали­ста, изымая созданную работником прибавочную стоимость, выступает по отношению к нему как внешняя, чуждая, противостоящая ему сила.

Обоснуем последний тезис несколько подробнее. Права работника как совладельца общенародной собственности ограничивались получением определённой доли благ из общественного фонда потребления. Эта форма распределения и потребления благ была сильно развита в СССР, но она имеет место и в капиталистических странах. Вместе с тем индивид не мог распоряжаться своей долей общенародной собственности (продавать её, инвестировать) и, что ещё важнее, он не обладал возможностью управлять ею. В результате трудящийся был отчуждён от большинства функций, связанных с обладанием им собственностью, причём психологически самых важных функций. Миноритарные акционеры частных фирм зачастую обладают куда более значительными возможностями реализации своих прав, чем рядовой советский трудящийся. Поэтому представитель общества — государство выступало внешней силой по отношению к работнику. Оно настолько далеко отстояло от каждого из своих граждан, а собственность работника была до такой степени «разбавлена» в общенародном «котле», что эксплуатация «совокупным учредителем» своих формальных «соучредителей» уже не кажется парадоксом. Если у конкретного работника в пользу государства (общества) изымают созданную в результате затрат его труда прибавочную стоимость, он воспринимает это как эксплуатацию со стороны государства. Тем более, что отчуждённость работника от большинства прав собственника и от государства, выступающего в роли учредителя-капиталиста, подтверждается самым неотразимым аргументом — сохранением психологии наёмничества.

Не удивительно, что советский рабочий класс так легко смирился со сменой учредителя-капиталиста, когда место государства занял «хозяин», «эффективный собственник».

Инвестиционный процесс

Обобществление в общенародной форме исключало конкуренцию производителей и конкурентную (рыночную) экономику. Единственным производителем было государство. Естественным следствием его монопольного положения стала организация экономики на плановой и централизованной основе. Здесь нет необходимости приводить подробный анализ влияния формы обобществления на экономические основы СССР, достаточно остановиться на том, как она повлияла на характер инвестиционного процесса.

Частный капитализм не может устойчиво функционировать при отсутствии прибыли. Поэтому в тех случаях, когда инвестиции объективно необходимы с точки зрения развития общественного производства, но прибыль недостаточна или её получение отодвинуто на неопределённый срок, частный капитал не справляется с задачей обеспечения развития производства и вынужденно уступает своё место государству. Понятно, что в советской экономической системе эта проблема была решена раз и навсегда. Государство легко, в централизованном порядке перераспределяло ресурсы и направляло их туда, где в них больше всего нуждались. При этом частные интересы не препятствовали осуществлению необходимых вложений: барьеров, отделяющих частные владения друг от друга и от государства, не существовало.

Другое преимущество инвестиционного процесса в плановой централизованной экономике заключалось в отсутствии паразитического потребления, то есть, личного, индивидуального потребления капиталистами ресурсов, источниками которых являлись затраты нетрудовых факторов производства и прибавочная стоимость, созданная трудом других людей. Ресурсы, извлекаемые государством из общественного производства в качестве учредителя-капиталиста, в максимальной степени расходовались в общественных же интересах.

Многоукладность советской экономики

В рамках советской экономики не удалось решить большинство задач, стоящих перед социалистическим способом производства. Прежде всего это касается наделения работника правами реального собственника средств производства и осуществления принципа распределения по труду. Но интересно, что, несмотря на это, советский «социализм» по ряду направлений действительно продемонстрировал не менее, а то и более(!) высокую экономическую эффективность, чем капитализм. Это касается оборонных и космических отраслей и отдельных непотребительских товаров ― гражданских самолётов, турбин и др., в общем, многих из тех продуктов, по отношению к которым государство выступало не только единственным производителем, но и единственным потребителем.

Ведь в чём заключалась главная причина неудовлетворённого потребительского спроса в СССР? В многообразии запросов потребителей. Один хотел, как говорил А. Райкин, «белый верх, чёрный низ», другой― «чёрный верх, белый низ», и так почти до бесконечности. Советская экономика легко могла удовлетворить какую-то часть (небольшую) требований, но не обладала способностью удовлетворить пожелания всех (или почти всех) потребителей, тем более, с учётом их постоянного изменения. Причиной этого был отмеченный выше централизованный способ формирования цен. Он препятствовал обмену информацией между потребителями и производителями ― информация об оценке потребительской ценности товара пцч.т не доходила до производителя. В результате предприятия решали собственные задачи (выполнение плановых показателей), но не удовлетворяли в должной мере запросы потребителей.

Там, где государство было единственным потребителем продукции, автоматически снималась часть противоречий, связанных с отсутствием конкуренции среди производителей. (Тем более, что во многих случаях конкуренция вводилась административным путём ― несколько исполнителей получали одно задание и боролись за получение госзаказа. Этим ситуация в ВПК СССР мало чем отличалась от положения в зарубежных ВПК). Цена уже не играла роли передатчика информации от потребителя к производителю. Если государство грамотно формулировало то, что оно хочет получить, оно, как правило, это получало. Если советские предприятия чётко знали требования потребителя (в данном случае, государства), то, при наличии необходимых ресурсов, они, как правило, обеспечивали продукцию нужного качества и в достаточном количестве. Поэтому в этих отраслях советский способ производства был более адекватен существовавшим в них экономическим условиям, чем в той части экономики, которая работала на потребительский рынок.

Последнее обстоятельство и определяло высокую эффективность советского ВПК и смежных с ним отраслей. (Следует упомянуть и о более высоком уровне организации производства и дисциплины труда. Моральные стимулы для людей, ковавших «щит Родины», тоже играли далеко не последнюю роль). При оценке эффективности недостаточно указать только на более низкую себестоимость советских изделий по сравнению с аналогичными зарубежными. СССР противостоял не какой-то одной стране, а всему мировому капитализму. Он значительно (в разы!) уступал развитым капиталистическим странам по численности населения, следовательно, по интеллектуальному потенциалу, технологическому развитию, уровню промышленного производства и развитию инфраструктуры. В этих условиях достижение даже равного показателя следует рассматривать как свидетельство большей эффективности. Можно даже усилить этот вывод: если бы все товары, включая потребительские, производились по схеме «единственного потребителя», то есть, при заранее известных требованиях к качеству товаров, советский способ производства наверняка со временем выполнил бы свою историческую задачу в соревновании с капитализмом.

Советский обыватель судил о качественных параметрах отечественной экономики не по тому, что мы делали не худшие в мире ракеты, самолёты, турбины и лучшие танки, а по состоянию нашего автомобилестроения (хотя по уровню технологической сложности автомобиль по сравнению с самолётом ― как телега по сравнению с автомобилем). Отставание автомобилестроения определялось не только перечисленными выше принципиальными недостатками советского способа производства, но и элементарной нехваткой необходимых ресурсов. СССР почти не участвовал в мировом разделении труда и всё должен был производить самостоятельно, не получая выгоды от специализации. В условиях противостояния всей огромной махине мирового империализма, выбирая в условиях ограниченности ресурсов между «пушками» и «маслом», Советский Союз был вынужден выбирать «пушки». Зная мощь и эффективность советской экономики при решении куда более сложных и масштабных задач, можно с уверенностью утверждать, что советская промышленность создала бы массовый автомобиль уровня хоть «Мерседеса», хоть «Бентли», если бы «партией и правительством» было принято соответствующее решение и были выделены необходимые (меньшие, чем при капитализме) ресурсы. Но ценой этого стало бы снижение надёжности продукции ВПК ― падающие спутники, не желающие летать ракеты и крах собственного авиастроения. (Кто же знал, что всё равно этим всё и закончится?).

Специфический характер производственных отношений в сфере обмена, существовавших в ВПК и смежных с ним отраслях, даёт некоторые основания рассматривать эту часть советской экономики как своего рода экономический уклад в рамках господствовавшего способа производства. Этот уклад в меньшей мере конфликтовал с теми условиями, которые определяли функционирование всего советского способа производства.

Выводы

В самой своей основе советский способ производства содержал противоречие: атрибут коммунистического способа производства — обобществление средств производства в предельной, общенародной форме дополнялся социалистическим распределением по труду, а не по потребности, как это должно быть с точки зрения логики. А эта форма распределения потребовала включения в экономический механизм стоимости и определения её величины, поскольку решить задачу распределения по труду (хоть в какой-то мере) без использования товарно-денежных отношений не удалось. Вместе с тем наличие стоимости — признак какого угодно, но уж точно не коммунистического способа производства. Таким образом, советская экономическая система, сочетая несочетаемое, атрибуты разных общественно-экономических формаций (причём имеются в виду не второстепенные, а определяющие признаки), изначально несла в себе неразрешимое в её рамках противоречие. Эта «бомба замедленного действия» в определённые периоды истории СССР отходила на второй план, но рано или поздно она должна была «взорваться», и она «взорвалась»: противоречия способа производства стали нетерпимыми, и они его разрушили.

В приложениях 1 и 2 доказывается, что в СССР был реализован не социалистический, а вульгарно-коммунистический способ производства (вульгарный — плохо понятый, а потому упрощённый до искажения). Дело, конечно, не в том, была вульгаризирована идея коммунизма или социализма (можно, в конце концов, поменять название на вульгарно-социали­сти­ческий), а в сути. А суть заключается в том, что, вне зависимости от того, как его называть, советский способ производства в долговременной перспективе был неадекватен существовавшим экономическим (и социальным) реалиям.

Это главное противоречие способа производства проявлялось по множеству направлений. Устанавливаемые централизованно цены не стимулировали предприятия к внедрению научно-технических достижений и не побуждали их стремиться к более полному удовлетворению потребностей граждан. Отчуждение работника от результатов его труда и от средств производства не было устранено. Сохранились наёмный характер труда и эксплуатация. Принцип распределения по труду не был в полной мере реализован. Как следствие, советский способ производства оказался неспособным выработать действенные экономические, материальные стимулы к высокопроизводительному труду.

В предыдущей главе сформулированы условия оптимальности способа производства. Общественная собственность на средства производства способствовала отсутствию паразитического потребления в СССР. Однако советская экономическая система нисколько не приблизилась, по сравнению с капитализмом, к обеспечению действительного равноправия всех факторов производства. Особое, привилегированное положение учредителя сохранилось.

В целом советский способ производства в силу своих достоинств (которые здесь упомянуты не все) действительно превосходил капитализм по эффективности по отдельным направлениям (оборона, космос) и в периоды, когда на первое место выходили его мобилизационные возможности и умение задействовать моральный, субъективный фактор. Но по изложенным выше объективным причинам он оказался не в состоянии обеспечить экономическое превосходство над капитализмом в целом и в долговременной перспективе. Мы обязаны констатировать непреложный факт: время в полной мере выявило неспособность советского способа производства решить свою главную историческую задачу — победить в экономическом соревновании с капитализмом.