Запах несвежего чизбургера - II

Сергей Голубицкий, опубликовано в журнале "Бизнес-журнал" №20 от 05 Октября 2004 года.

http://offline.business-magazine.ru/2004/56/113296/

В ноябре 1999 года Ким Ву Чун обратился к служащим Daewoo с открытым письмом, в котором попросил у них прощения за то, что не смог спасти компанию и назвал cвое поведение в кризисной ситуации "неприемлемым". Но был ли Ким виноват? И в чем, собственно?

Daewoo всегда был образцовым чаеболом, а глава группы Ким Ву Чун - образцовым корейцем. К тому же - с понятиями. Декларируемая Ким Ву Чуном "дружба с властью при любых обстоятельствах и невзирая на лица" вовсе не являлась демонстрацией беспринципного конформизма, а, напротив, свидетельствовала о трезвой оценке и глубоком понимании принципов экономического устройства "Кореи Инкорпорейтед".

Азазель

^[65]

Из первой части этого повествования, опубликованной в прошлом номере журнала, читатель помнит, что превращение ткацкой фабрики Daewoo в гигантский мировой концерн началось с широкого жеста генерала Пак Чжон Хи, передавшего государственный станкостроительный завод в собственность Ким Ву Чуну. Ответная благодарность Ким Ву Чуна носила философский характер: он свято поддерживал не только своего благодетеля, но и всех последующих президентов. К сожалению, в 1996 году Ким Ву Чун не учел новых общественно-политических веяний и неудачно внес 30 миллионов долларов (!) в фонд избирательной кампании президента Ро Тай У (известного у нас больше как Ро Дэ У). Отца-основателя Daewoo тут же обвинили во взяточничестве и вместе с восемью другими влиятельными чаебольцами отправили под суд. Слава богу, приговор получился условным: Ким Ву Чун, мол, действовал не корысти ради, а в интересах компании.

Но вердикт суда сыграл с Ким Ву Чуном злую шутку. Он так и не осознал, что в новой Корее для задушевной спайки чаеболов с государством больше не оставалось места. В 1998 году, действуя в неизменных рамках традиции, Ким Ву Чун оказывает мощнейшую финансовую поддержку избирательной кампании будущего президента-диссидента Ким Дэ Чжуна - по иронии судьбы главного гробовщика Daewoo.

Ким Ву Чун не сомневался, что новый президент, будучи не только диссидентом, но и патриотом, заинтересован в выведении страны из тяжелого экономического кризиса внутренними силами и с сохранением национальной независимости. В начале 1999 года руководитель Daewoo вручил Ким Дэ Чжуну план экономического возрождения Кореи, позволявший за счет стимуляции экспортной деятельности дать стране в кратчайшие сроки прибыль приблизительно в 50 миллиардов долларов. Этих денег было достаточно, чтобы полностью освободиться от пут МВФ и вернуться к независимой национальной экономической политике. Как бы не так! "Пятая колонна" многочисленных советников президента выступила с резкой критикой плана Ким Ву Чуна: "Daewoo хочет, чтобы правительство решило за нее все проблемы. Однако по новым соглашениям о международной торговле мы не можем оказывать предпочтение той или иной компании в вопросах экспортной деятельности", - озвучил позицию невидимых кукловодов Ли Хун Джей, первый заместитель премьер-министра и правая рука (точнее - пристегнутый протез) нового корейского президента. Озвучил и сразу же повел атаку на чаеболы: "С 1 марта 1999 года перекрестные гарантии будут полностью запрещены. Банки и конгломераты, замеченные в подобной активности, понесут наказание по всей строгости нового закона". А чтобы не возникало сомнений в серьезности намерений, добавил: "Руководителей чаеболов и банков ожидает уголовная ответственность, а не условные наказания".

Уверения Ким Ву Чуна, что Daewoo, мол, не его персональная лавка, но становой хребет национальной экономики, а предложенный президенту план направлен на оздоровление всей страны, а не одного чаебола, казалось, никто не услышал. Однако Ким не сдавался. На ежемесячных заседаниях правительства он упрекал государственных чиновников в нежелании прислушаться к мнению корейских предпринимателей: "Поверьте, я знаю лучше, чем кто-либо другой, что происходит в стране. Они (МВФ со товарищи - С.Г.) возложили всю вину на чрезмерные долги корпораций. Но ведь это финансовый кризис, а не экономический. В подобной ситуации достаточно краткосрочной помощи правительства".

Вместо помощи правительство президента-диссидента продолжало завинчивать гайки, и Ким Ву Чун решился на демонстративный вызов. Daewoo открыто отказалась снижать соотношение "долги/активы", переходить на американскую систему ведения бухгалтерии и - главное! - распродавать активы, как того требовал МВФ. "Я не могу продавать активы, потому что у Daewoo они, по большей части, расположены за пределами Кореи, - пояснял свою позицию Ким Ву Чун в одном из интервью. - Кроме того, основные активы находятся на балансе предприятий, учрежденных совместно с правительствами иностранных государств. Мы не можем просто так взять и всё бросить".

Удивительная наивность! Кажется, Ким Ву Чун до самого конца так и не понял, что катавасия 1997 года и была затеяна ради того, чтобы вытеснить корейские чаеболы c перспективных мировых рынков. Во всей этой истории поражает скоординированность действий, на первый взгляд, совершенно разнородных и независимых друг от друга организаций: "Все финансовые институты мира словно сговорились и теперь требуют от нас немедленного погашения долгов. Мы просто физически не в состоянии выполнить их требования", - в высказываниях Ким Ву Чуна появились откровенные ноты отчаяния.

Не дождавшись помощи от правительства, Daewoo предпринимает попытку выкарабкаться из финансовой катастрофы собственными силами и эмитирует огромное количество коммерческих бумаг и облигаций на общую сумму в 13,5 миллиарда долларов. Ставка по новым долговым обязательствам доходила до 30% годовых! В ответ правительство налагает запрет на распространение и продажу новых бумаг Daewoo. The show was over (представление окончено (англ.)).

Заключительный жест Ким Ву Чуна носил, скорее, символический, нежели практический характер: летом 1999 года в качестве гарантии корейским кредиторам по долговым обязательствам Daewoo он заложил все свое личное состояние - недвижимость и акции компании на сумму около одного миллиарда долларов. Все развитие цивилизации Запада на протяжении последних четырехсот лет было направлено на создание таких условий хозяйствования, при которых любая индивидуальная ответственность по долговым обязательствам юридического лица была бы не просто невозможна, но даже немыслима. Концепция ООО (Общества с ограниченной ответственностью (по-западному - Limited) стала краеугольным камнем капитализма. Если раньше сопротивление Ким Ву Чуна носило частный характер, то теперь его решение заложить личное имущество обрело символическое звучание и выглядело как прямая угроза Системе.

Американское агентство Standard amp; Poors мгновенно обрушило кредитный рейтинг Daewoo, придав ее долговым обязательствам статус "мусорных облигаций". Финансовая наблюдательная комиссия при правительстве Ким Дэ Чжуна (главный рычаг проведения в жизнь политики МВФ в Корее) выступила с публичным заявлением о вероятном возбуждении уголовного дела против Ким Ву Чуна.

Травля не могла пройти бесследно. Летом 1999-го, по свидетельству личного адвоката Ким Ву Чуна, тот был на грани самоубийства. "Я испытывал безграничную печаль из-за того, как со мной обошлись", - вспоминал позже опальный глава чаебола. О принятом решении он поведал близким друзьям и родственникам: "Если я исчезну, у Daewoo все образуется".

26 августа 1999 года корейское правительство взяло под контроль долговые обязательства Daewoo, что явилось косвенной формой национализации чаебола. Главным козлом отпущения назначили Ким Ву Чуна. Находясь в Китае на торжественной инаугурации трех комплектующих линий Daewoo, он принял решение не возвращаться на родину. В ноябре 1999 года Ким Ву Чун обратился с открытым письмом к служащим Daewoo, в котором попросил у них прощения за то, что не смог спасти компанию. Свое поведение в кризисной ситуации он назвал "неприемлемым".

Это письмо стало последним публичным выступлением олигарха в изгнании. В состоянии жесточайшей депрессии он был госпитализирован в Германии с сердечным приступом. Его самочувствие усугублялось осложнениями после операции по удалению раковой опухоли желудка.

Между тем на родине Ким Ву Чуна полным ходом шла инсценировка полномасштабной Вальпургиевой ночи: "Книга мировых рекордов Гиннеса, возможно, назовет создателя Daewoo величайшим манипуляром бухгалтерской отчетности ХХ столетия, - куражился рупор общечеловеческих ценностей Korea Times. - Крах Daewoo символизирует трагический конец имперских магнатов, которые никогда не прислушивались к чаяниям простых людей, а самому Киму удалось перещеголять даже легендарного отца финансового аферизма Чарльза Понци".

В штаб-квартире профсоюза Daewoo Motor вывесили портрет бывшего отца-учредителя с надписью WANTED (разыскивается (англ.)) и обещанием вознаграждения аж в 500 долларов тому, кто сообщит о местонахождении преступника. Под фотографией убеленного сединами Ким Ву Чуна красовался список навешенных на него злодеяний: взяточничество, воровство 20 миллиардов долларов из общественных фондов, отнятие жизни рабочих и паралич национальной экономики. Ни больше ни меньше.

Из этого вздора наиболее показательным является обвинение в умыкании 20 миллиардов долларов. В 2001 году корейские кредиторы обнаружили секретный Британский Финансовый Центр (БФЦ), который создатель Daewoo якобы открыл для отмывания капиталов и распределения взяток в мировом масштабе. Прокуратура также заявила о том, что из 20 миллиардов долларов, проходивших по счетам БФЦ, 2 миллиарда Ким Ву Чун пустил на собственные нужды. Однако расследование, проведенное враждебно настроенной Финансовой наблюдательной комиссией, показало, что все деньги на счетах БФЦ использовались исключительно на законные инвестиции и обслуживание международных долговых обязательств. Никаких следов финансовых злоупотреблений выявлено не было.

В результате многочисленных расследований Ким Ву Чун лишился ауры финансового злодея и постепенно превратился в заурядного политического изгнанника. Время от времени правительство Южной Кореи предпринимает вялые попытки сохранить лицо, отсылая запросы в Интерпол с просьбой… нет-нет, не арестовать Ким Ву Чуна, а всего лишь следить за его передвижениями. Интерпол с удовольствием поддерживает спектакль: в одном из своих пресс-релизов (апрель 2001 года) он обмолвился о существовании некоего постановления об аресте, выписанного на имя Ким Ву Чуна, однако за всеми подробностями отсылал на собственный веб-сайт. Стоит ли говорить, что на сайте почтенного сыскного агентства нет ни единого упоминания о беглом олигархе?

Между тем Ким Ву Чун свободно ездит по всему миру, используя свой корейский паспорт. В Китае и Вьетнаме его визиты неизменно проводятся по протоколу высокопоставленных правительственных гостей. "Мысли о прошлом неизменно огорчают меня, - говорит Ким. - Поэтому я всячески пытаюсь избегать праздного времяпрепровождения".

Сегодня Ким Ву Чун интенсивно работает над третьей книгой своих мемуаров, поддерживает форму на гольф-площадках и зарабатывает на пропитание в качестве советника французской инженерной фирмы.

Divide et impera

^[66]

Посмотрим теперь, как сложилась судьба Daewoo - любимого детища Ким Ву Чуна.

Правительство национализировало Daewoo в августе 1999 года не на пустом месте. Ровно за неделю до этого события между автомобильным подразделением группы компаний Ким Ву Чуна Daewoo Motor Company Ltd. и американским концерном General Motors Corporation (GM) был подписан протокол о намерениях по созданию возможного стратегического альянса. Осмелюсь предположить, что передача Daewoo в руки кризисных управляющих и - самое главное! - отстранение Ким Ву Чуна от власти служили единственной цели: облегчить поглощение корейского чаебола американским автогигантом. И вот почему.

Дело в том, что GM и Daewoo - старые знакомые. В 1972 году General Motors создала совместное предприятие с корейской компанией Shinjin Motor (50% на 50%), которое окрестили General Motors Korea. В 1978 году Daewoo Group скупил акции Shinjin Motor, став, тем самым, партнером General Motors по совместному предприятию. В 1982 году General Motors Korea был переименован в Daewoo Motor Company - показательный эпизод, демонстрирующий подчеркнуто национальную линию, проводимую Ким Ву Чуном в отношениях с иностранными партнерами. Еще через десять лет Ким Ву Чун буквально выдавил General Motors из совместного предприятия, выкупив 50-процентную долю американского автогиганта за полмиллиарда долларов. Решение было продиктовано амбициями Ким Ву Чуна по превращению Daewoo Motor в крупнейшего мирового производителя автомобилей. Очевидно, что General Motors подобная перспектива совершенно не прельщала: на протяжении 20 лет партнерства GM изо всех сил пытался свести роль своего корейского СА к скромному поставщику комплектующих. Не тут-то было.

Сначала Daewoo Motor выбил себе право на самостоятельное производство стильного Pontiac LeMans для американского рынка. В 1987 году корейская компания поставила в США 100 тысяч автомобилей, в 1988 - уже 278 тысяч. Такими темпами Ким Ву Чун мог легко потеснить General Motors на его собственной территории. Пытаясь закрепиться в Америке, Daewoo создала целый ряд совместных предприятий: с Caterpillar для производства автопогрузчиков, с Northern Telecom для изготовления телефонных аппаратов, с подразделением Sikorsky Aircraft (группа United Technologies) для производства вертолетов в Корее. General Motors с ужасом взирал на эту зловещую экспансию корейского монстра, судорожно прорабатывая возможные меры противостояния.

Как только Ким Ву Чун избавился от GM в Daewoo Motor, он тут же зарегистрировал дочернее предприятие Daewoo Motor America, развернул сеть автосалонов во всех штатах и принялся продавать свои перспективные малолитражные модели по невиданным в Америке ценам. Безусловно проигрывая поначалу американским производителям в качестве сборки, Daewoo Motor брал ценой и дизайном. В 1994 году Ким Ву Чун купил британскую IAD Design, которая сразила весь мир наповал уже первым концепт-каром для Daewoo: в основу Bucrane были положены, ни больше ни меньше, чертежи культовой ItalDesign, сделанные для купе Maserati.

Добавьте к этому покупку в 1997 году производителя стильных внедорожников Ssang Yong Motor, открытие десятков совместных предприятий по производству автомобилей в самых перспективных регионах мира, а также выход на уровень производительности в 1,6 миллиона машин в год накануне уничтожения компании, - и вы получите полноценную картину того трофея, который лег к ногам General Motors осенью 1999 года.

Однако самым загадочным в истории продажи Daewoo Motor GM представляется поведение корейских кредиторов погибшего чаебола, во главе которых стоял государственный Банк Развития (Korea Development Bank). После подписания протокола о намерениях General Motors выразил пожелание оформить сделку в теплой семейной обстановке без привлечения ненужных конкурентов, предложив за столь эксклюзивные права умопомрачительную сумму - порядка 6,2 миллиарда долларов. Для сравнения, в 1999 году Ford купил шведскую Volvo Cars, несоизмеримо более престижную и перспективную, чем Daewoo Motor, практически за те же деньги - 6,45 миллиарда.

Казалось, Банк Развития должен был прыгать от счастья и немедленно соглашаться. Однако этого не произошло. Кредиторы Daewoo каким-то непонятным образом посчитали, что 6 миллиардов - это мало, формально отказались от предложения GM и выставили Daewoo Motor на аукцион! Якобы в надежде на то, что кто-нибудь предложит больше. Слово "якобы" - единственное, что приходит в голову, когда знаешь, чем вся история завершилась. Невозможно отделаться от ощущения, что разыгрывался грандиозный фарс, участники которого, внешне действующие в противоположных лагерях, своими прямыми поступками откровенно подыгрывали друг другу, приближая заранее спланированную развязку.

Начнем с того, что Корейский Банк Развития, не будь он государственной структурой, в первую голову попытался бы предотвратить национализацию чаебола, введения плана реструктуризации, последующего расчленения конгломерата и - главное! - продажи его иностранным конкурентам. Как? Да элементарно: не форсируя возврат кредитов! На момент аукциона долг Daewoo Motor составлял 16,4 миллиарда долларов, и львиная доля его приходилась на государство. Также на момент аукциона объем производства Daewoo Motor, как я уже говорил, составил 1,6 миллиона машин в год. Неужели найдется финансовая структура, которая добровольно согласится зарезать такого кабанчика? Ну так то ж добровольно. А когда за спиной правительства (главного кредитора Daewoo) стоит мрачная тень МВФ, диктующего условия для погашения общенационального валютного долга, выходит совсем иной коленкор. Именно тот, что мы и наблюдали.

Итак, General Motors получает формальный от ворот поворот, и Daewoo Motor выставляют на открытый аукцион. О своем желании принять участие в "честном" состязании заявили: Ford Motor, DaimlerChrysler AG, Fiat SpA и подразделения корейских чаеболов Hyundai Motor Co. и Samsung Group.

Элементарный анализ соискантов мгновенно вскрывает фарсовую подоплеку всего действа. Ford Motor как раз накануне купил Volvo (в конце января 1999 года), буквально вывернув наизнанку все свои карманы: шутка сказать: 6,45 миллиарда долларов чистого наличмана. Кредиторам Daewoo достаточно было переговорить с любым финансовым аналитиком, чтобы убедиться: у "Форда" свободных денег больше не было и не предвиделось!

Следующий участник аукциона: DaimlerChrysler, и практически зеркальная ситуация! Менее года назад немецкий Daimler Benz прошел через мучительную процедуру слияния с американским Chrysler’ом и о дальнейших расширениях мог задуматься только в самом страшном сне.

Бутафорский характер участия "Фиата" в аукционе Daewoo Motor теоретически еще можно было оспорить, если бы не одно "но": таких денег (порядка 6 миллиардов долларов) у итальянцев отродясь не водилось. И не просто 6 миллиардов, а поболе: иначе зачем было отказываться от предложения General Motors и разводить канитель с аукционом?

Присутствие в списке участников аукциона двух других чаеболов Hyundai и Samsung было продиктовано явно политическими соображениями.

Итак, по всему выходило, что единственный реальный участник аукциона Daewoo Motor - это… General Motors! Тогда зачем было заваривать кашу?

Между тем, пока Daewoo Motor отпевали на аукционе, компания продолжала наращивать производство, демонстрируя феноменальные результаты. И где бы вы думали? В самой Америке! По итогам 1999 года продажи Daewoo в США выросли на 313%! К концу 2000 года число салонов по продаже корейских автомобилей в США должно было достигнуть 1 400 - это больше, чем у японских "Хонда" и "Мицубиши" вместе взятых. Неслабый покойничек, не правда ли?

Аукцион продолжался почти год, пока, наконец, в июне 2000-го не определился неожиданный победитель. Им стал Ford Motor, предложивший за Daewoo Motor 6,9 миллиарда долларов! Интересно, что ставка General Motors к этому времени упала до 4,2 миллиарда. Остальные участники аукциона, исполнив свою формальную роль статистов, тихо удалились восвояси.

Началось всеобщее ликование! Корейское правительство и Банк Развития били себя в грудь и кидали в небо шапки, публично упиваясь собственной прозорливостью. Еще бы: ведь прошлогодняя ставка GM на приватных переговорах оказалась посрамленной на целых 700 миллионов долларов. Почему-то никому не приходило в голову реально оценить результаты аукциона во всей их абсурдности: ну скажите на милость, зачем "Форду" выкладывать почти 7 миллиардов долларов, когда его единственный конкурент дает всего 4? Это же фарс какой-то, да и только.

Фарс не фарс, а Алан Перритон, директор регионального департамента General Motors по поглощениям и стратегическим альянсам, публично изобразил корпоративную скорбь и огорчение результатами аукциона: "Наше предложение было основано на самом скрупулезном анализе ситуации в Daewoo, знании его людских ресурсов и производственных процессов. Наша цена полностью отражала реальную рыночную стоимость этой компании. Факт, что комиссия отдала предпочтение "Форду", явился для нас полной неожиданностью. Это заставляет задуматься о процедурах, задействованных на аукционе".

Однако горевать General Motors пришлось недолго - уже в сентябре "Форд" торжественно отрекся от своих обязательств по аукциону. Может быть, у "Форда" неожиданно кончились деньги после жуткого прокола с покрышками Firestone, из-за которых пришлось отзывать сотни тысяч автомобилей? Вряд ли. 15 сентября правление компании уведомило Daewoo о своем отказе и тут же на заседании проголосовало, ничтоже сумняшеся, за выделение 5 миллиардов долларов на выкуп собственных акций. Так что денежки у "Форда" водились.

Демарш "Форда" можно расшифровать двояко. На самой поверхности лежит очевидное: с самого начала компания не сомневалась, что Daewoo отойдет General Motors, поэтому использовала аукционный биддинг для банального экономического шпионажа. Ведь под предлогом реальной оценки активов Daewoo Motor участникам аукциона была предоставлена возможность основательно порыться в документации корейского автопроизводителя. Особо глубокое копание "Форд" сумел провести в летние месяцы на правах победителя аукциона, когда хозяйской рукой перлюстрировал самые сокровенные инженерные разработки и ноу-хау Daewoo. Оно понятно: без пяти минут - собственник. Все эти действия позволили "Форду" составить максимально точную картину о будущем активе своего главного конкурента - General Motors: ведь рано или поздно Daewoo все равно к нему отойдет!

Такое объяснение лежит на поверхности, и о нем писали самые отважные и дотошные журналисты. О чем не писал никто, так это о второй гипотезе, которая хоть и не столь очевидна, однако в глобальной перспективе, на мой взгляд, выглядит основательней. Если допустить, что Ford и General Motors играют в одной команде - в той самой, где заказывают музыку злой дядя Сорос и добрый дядя МВФ, - то получится, что "Форд" исполнял партию засланного казачка, призванного нейтрализовать остальных конкурентов.

В самом деле, как только "Форд" заявил об отказе выкупить Daewoo Motor, сразу же стали всплывать прелюбопытнейшие факты. Выяснилось, что европейские и корейские участники аукциона никоим образом не отсиживались в статистах, а весьма активно пытались прийти к финишу первыми! Оказалось, что General Motors со своими 4 миллиардами долларов вовсе не был на втором месте. Его опередил альянс DaimlerChrysler - Hyundai Motor, который предложил 6 миллиардов за пакет Daewoo + Ssang Yong либо 5 миллиардов долларов за один только Daewoo Motor!

Получается, что не вмешайся "Форд" со своей липовой перебивкой в 6,9 миллиарда, не видать Daewoo американскому концерну General Motors как своих ушей! Сделав свое дело, мавр спокойно ушел: "Форд" благополучно пустил под откос продолжавшийся больше года аукцион, оставив собрата GM наедине со своей жертвой. Почему наедине? Да потому, что немцы быстро сообразили, какие ставки сделаны на корейский кон, и разумно решили не испытывать судьбу дважды: официальный представитель DaimlerChrysler заявил, что его компания не будет принимать участия в повторном аукционе, даже если такой состоится, поскольку приобретение Daewoo в сложившихся обстоятельствах было бы "слишком рискованным предприятием". В чем эта рискованность заключалась, DaimlerChrysler не уточнил.

Мы тоже не станем стращать читателя монстрами нового мирового порядка: осенью 2000-го положение Daewoo Motor и в самом деле было незавидным. Год назад, когда комитет кредиторов принял решение о проведении аукциона, Корейскому Банку Развития пришлось выложить еще 1 миллиард долларов для того, чтобы позволить Daewoo продержаться на плаву все то время, что будет решаться его судьба. И без того чудовищная задолженность Daewoo приросла лишним миллиардом, а компания потеряла драгоценное время, которое нужно было использовать на проведение реструктуризации.

Впрочем, все это теперь не имело никакого значения. Конечно, второго аукциона не последовало. Зато были бесконечные переговоры между Daewoo Motor, его кредиторами, профсоюзами рабочих и реальным хозяином положения - General Motors. GM откровенно затягивал подписание сделки, постоянно выторговывая себе все лучшие и лучшие условия и все понижая и понижая ставку. О покупке Daewoo Motor целиком уже не было и речи. Окончательный вариант соглашения, вступившего в силу аж два года спустя (апрель 2002) после позорного аукциона, выглядел таким образом: GM приобретает суперсовременные линии Daewoo Motor в Кунсане и Чангвоне, а также центр НИОКР в Бупйонге (Daewoo Technical Center), восемь иностранных подразделений и еще один завод в Ханое. За всё про всё GM платит… 251 миллион долларов! Да-да, читатель не ослышался, 251 миллион. От былых предложений - 6 миллиардов, 4 миллиарда - остались лишь томные воспоминания.

Самое приятное для GM - соглашение не предусматривало никаких платежей кредиторам по долгам Daewoo Motor. Вместо выплаты 17 миллиардов долларов GM любезно напечатал и раздал кредиторам привилегированные акции будущего предприятия Daewoo Auto amp; Technology Co. на сумму около 1 миллиарда. Что делать с этими бумажками - непонятно, поскольку их превращение в реальные деньги приурочено к неопределенному моменту в будущем, которое GM увязал с достижением неких показателей прибыли (каких - тоже не уточняется).

Вот так американцы слепили в Корее наиаппетитнейший чизбургер, с чем их и поздравляем. Также хочется надеяться, что когда корейские власти задумают разваливать очередной чаебол, они вспомнят о судьбе Daewoo и лишний раз задумаются.

Сергей Голубицкий, опубликовано в журнале "Бизнес-журнал" №20 от 05 Октября 2004 года.

http://offline.business-magazine.ru/2004/56/113296/

В ноябре 1999 года Ким Ву Чун обратился к служащим Daewoo с открытым письмом, в котором попросил у них прощения за то, что не смог спасти компанию и назвал cвое поведение в кризисной ситуации "неприемлемым". Но был ли Ким виноват? И в чем, собственно?

Daewoo всегда был образцовым чаеболом, а глава группы Ким Ву Чун - образцовым корейцем. К тому же - с понятиями. Декларируемая Ким Ву Чуном "дружба с властью при любых обстоятельствах и невзирая на лица" вовсе не являлась демонстрацией беспринципного конформизма, а, напротив, свидетельствовала о трезвой оценке и глубоком понимании принципов экономического устройства "Кореи Инкорпорейтед".

Азазель

^[65]

Из первой части этого повествования, опубликованной в прошлом номере журнала, читатель помнит, что превращение ткацкой фабрики Daewoo в гигантский мировой концерн началось с широкого жеста генерала Пак Чжон Хи, передавшего государственный станкостроительный завод в собственность Ким Ву Чуну. Ответная благодарность Ким Ву Чуна носила философский характер: он свято поддерживал не только своего благодетеля, но и всех последующих президентов. К сожалению, в 1996 году Ким Ву Чун не учел новых общественно-политических веяний и неудачно внес 30 миллионов долларов (!) в фонд избирательной кампании президента Ро Тай У (известного у нас больше как Ро Дэ У). Отца-основателя Daewoo тут же обвинили во взяточничестве и вместе с восемью другими влиятельными чаебольцами отправили под суд. Слава богу, приговор получился условным: Ким Ву Чун, мол, действовал не корысти ради, а в интересах компании.

Но вердикт суда сыграл с Ким Ву Чуном злую шутку. Он так и не осознал, что в новой Корее для задушевной спайки чаеболов с государством больше не оставалось места. В 1998 году, действуя в неизменных рамках традиции, Ким Ву Чун оказывает мощнейшую финансовую поддержку избирательной кампании будущего президента-диссидента Ким Дэ Чжуна - по иронии судьбы главного гробовщика Daewoo.

Ким Ву Чун не сомневался, что новый президент, будучи не только диссидентом, но и патриотом, заинтересован в выведении страны из тяжелого экономического кризиса внутренними силами и с сохранением национальной независимости. В начале 1999 года руководитель Daewoo вручил Ким Дэ Чжуну план экономического возрождения Кореи, позволявший за счет стимуляции экспортной деятельности дать стране в кратчайшие сроки прибыль приблизительно в 50 миллиардов долларов. Этих денег было достаточно, чтобы полностью освободиться от пут МВФ и вернуться к независимой национальной экономической политике. Как бы не так! "Пятая колонна" многочисленных советников президента выступила с резкой критикой плана Ким Ву Чуна: "Daewoo хочет, чтобы правительство решило за нее все проблемы. Однако по новым соглашениям о международной торговле мы не можем оказывать предпочтение той или иной компании в вопросах экспортной деятельности", - озвучил позицию невидимых кукловодов Ли Хун Джей, первый заместитель премьер-министра и правая рука (точнее - пристегнутый протез) нового корейского президента. Озвучил и сразу же повел атаку на чаеболы: "С 1 марта 1999 года перекрестные гарантии будут полностью запрещены. Банки и конгломераты, замеченные в подобной активности, понесут наказание по всей строгости нового закона". А чтобы не возникало сомнений в серьезности намерений, добавил: "Руководителей чаеболов и банков ожидает уголовная ответственность, а не условные наказания".

Уверения Ким Ву Чуна, что Daewoo, мол, не его персональная лавка, но становой хребет национальной экономики, а предложенный президенту план направлен на оздоровление всей страны, а не одного чаебола, казалось, никто не услышал. Однако Ким не сдавался. На ежемесячных заседаниях правительства он упрекал государственных чиновников в нежелании прислушаться к мнению корейских предпринимателей: "Поверьте, я знаю лучше, чем кто-либо другой, что происходит в стране. Они (МВФ со товарищи - С.Г.) возложили всю вину на чрезмерные долги корпораций. Но ведь это финансовый кризис, а не экономический. В подобной ситуации достаточно краткосрочной помощи правительства".

Вместо помощи правительство президента-диссидента продолжало завинчивать гайки, и Ким Ву Чун решился на демонстративный вызов. Daewoo открыто отказалась снижать соотношение "долги/активы", переходить на американскую систему ведения бухгалтерии и - главное! - распродавать активы, как того требовал МВФ. "Я не могу продавать активы, потому что у Daewoo они, по большей части, расположены за пределами Кореи, - пояснял свою позицию Ким Ву Чун в одном из интервью. - Кроме того, основные активы находятся на балансе предприятий, учрежденных совместно с правительствами иностранных государств. Мы не можем просто так взять и всё бросить".

Удивительная наивность! Кажется, Ким Ву Чун до самого конца так и не понял, что катавасия 1997 года и была затеяна ради того, чтобы вытеснить корейские чаеболы c перспективных мировых рынков. Во всей этой истории поражает скоординированность действий, на первый взгляд, совершенно разнородных и независимых друг от друга организаций: "Все финансовые институты мира словно сговорились и теперь требуют от нас немедленного погашения долгов. Мы просто физически не в состоянии выполнить их требования", - в высказываниях Ким Ву Чуна появились откровенные ноты отчаяния.

Не дождавшись помощи от правительства, Daewoo предпринимает попытку выкарабкаться из финансовой катастрофы собственными силами и эмитирует огромное количество коммерческих бумаг и облигаций на общую сумму в 13,5 миллиарда долларов. Ставка по новым долговым обязательствам доходила до 30% годовых! В ответ правительство налагает запрет на распространение и продажу новых бумаг Daewoo. The show was over (представление окончено (англ.)).

Заключительный жест Ким Ву Чуна носил, скорее, символический, нежели практический характер: летом 1999 года в качестве гарантии корейским кредиторам по долговым обязательствам Daewoo он заложил все свое личное состояние - недвижимость и акции компании на сумму около одного миллиарда долларов. Все развитие цивилизации Запада на протяжении последних четырехсот лет было направлено на создание таких условий хозяйствования, при которых любая индивидуальная ответственность по долговым обязательствам юридического лица была бы не просто невозможна, но даже немыслима. Концепция ООО (Общества с ограниченной ответственностью (по-западному - Limited) стала краеугольным камнем капитализма. Если раньше сопротивление Ким Ву Чуна носило частный характер, то теперь его решение заложить личное имущество обрело символическое звучание и выглядело как прямая угроза Системе.

Американское агентство Standard amp; Poors мгновенно обрушило кредитный рейтинг Daewoo, придав ее долговым обязательствам статус "мусорных облигаций". Финансовая наблюдательная комиссия при правительстве Ким Дэ Чжуна (главный рычаг проведения в жизнь политики МВФ в Корее) выступила с публичным заявлением о вероятном возбуждении уголовного дела против Ким Ву Чуна.

Травля не могла пройти бесследно. Летом 1999-го, по свидетельству личного адвоката Ким Ву Чуна, тот был на грани самоубийства. "Я испытывал безграничную печаль из-за того, как со мной обошлись", - вспоминал позже опальный глава чаебола. О принятом решении он поведал близким друзьям и родственникам: "Если я исчезну, у Daewoo все образуется".

26 августа 1999 года корейское правительство взяло под контроль долговые обязательства Daewoo, что явилось косвенной формой национализации чаебола. Главным козлом отпущения назначили Ким Ву Чуна. Находясь в Китае на торжественной инаугурации трех комплектующих линий Daewoo, он принял решение не возвращаться на родину. В ноябре 1999 года Ким Ву Чун обратился с открытым письмом к служащим Daewoo, в котором попросил у них прощения за то, что не смог спасти компанию. Свое поведение в кризисной ситуации он назвал "неприемлемым".

Это письмо стало последним публичным выступлением олигарха в изгнании. В состоянии жесточайшей депрессии он был госпитализирован в Германии с сердечным приступом. Его самочувствие усугублялось осложнениями после операции по удалению раковой опухоли желудка.

Между тем на родине Ким Ву Чуна полным ходом шла инсценировка полномасштабной Вальпургиевой ночи: "Книга мировых рекордов Гиннеса, возможно, назовет создателя Daewoo величайшим манипуляром бухгалтерской отчетности ХХ столетия, - куражился рупор общечеловеческих ценностей Korea Times. - Крах Daewoo символизирует трагический конец имперских магнатов, которые никогда не прислушивались к чаяниям простых людей, а самому Киму удалось перещеголять даже легендарного отца финансового аферизма Чарльза Понци".

В штаб-квартире профсоюза Daewoo Motor вывесили портрет бывшего отца-учредителя с надписью WANTED (разыскивается (англ.)) и обещанием вознаграждения аж в 500 долларов тому, кто сообщит о местонахождении преступника. Под фотографией убеленного сединами Ким Ву Чуна красовался список навешенных на него злодеяний: взяточничество, воровство 20 миллиардов долларов из общественных фондов, отнятие жизни рабочих и паралич национальной экономики. Ни больше ни меньше.

Из этого вздора наиболее показательным является обвинение в умыкании 20 миллиардов долларов. В 2001 году корейские кредиторы обнаружили секретный Британский Финансовый Центр (БФЦ), который создатель Daewoo якобы открыл для отмывания капиталов и распределения взяток в мировом масштабе. Прокуратура также заявила о том, что из 20 миллиардов долларов, проходивших по счетам БФЦ, 2 миллиарда Ким Ву Чун пустил на собственные нужды. Однако расследование, проведенное враждебно настроенной Финансовой наблюдательной комиссией, показало, что все деньги на счетах БФЦ использовались исключительно на законные инвестиции и обслуживание международных долговых обязательств. Никаких следов финансовых злоупотреблений выявлено не было.

В результате многочисленных расследований Ким Ву Чун лишился ауры финансового злодея и постепенно превратился в заурядного политического изгнанника. Время от времени правительство Южной Кореи предпринимает вялые попытки сохранить лицо, отсылая запросы в Интерпол с просьбой… нет-нет, не арестовать Ким Ву Чуна, а всего лишь следить за его передвижениями. Интерпол с удовольствием поддерживает спектакль: в одном из своих пресс-релизов (апрель 2001 года) он обмолвился о существовании некоего постановления об аресте, выписанного на имя Ким Ву Чуна, однако за всеми подробностями отсылал на собственный веб-сайт. Стоит ли говорить, что на сайте почтенного сыскного агентства нет ни единого упоминания о беглом олигархе?

Между тем Ким Ву Чун свободно ездит по всему миру, используя свой корейский паспорт. В Китае и Вьетнаме его визиты неизменно проводятся по протоколу высокопоставленных правительственных гостей. "Мысли о прошлом неизменно огорчают меня, - говорит Ким. - Поэтому я всячески пытаюсь избегать праздного времяпрепровождения".

Сегодня Ким Ву Чун интенсивно работает над третьей книгой своих мемуаров, поддерживает форму на гольф-площадках и зарабатывает на пропитание в качестве советника французской инженерной фирмы.

Divide et impera

^[66]

Посмотрим теперь, как сложилась судьба Daewoo - любимого детища Ким Ву Чуна.

Правительство национализировало Daewoo в августе 1999 года не на пустом месте. Ровно за неделю до этого события между автомобильным подразделением группы компаний Ким Ву Чуна Daewoo Motor Company Ltd. и американским концерном General Motors Corporation (GM) был подписан протокол о намерениях по созданию возможного стратегического альянса. Осмелюсь предположить, что передача Daewoo в руки кризисных управляющих и - самое главное! - отстранение Ким Ву Чуна от власти служили единственной цели: облегчить поглощение корейского чаебола американским автогигантом. И вот почему.

Дело в том, что GM и Daewoo - старые знакомые. В 1972 году General Motors создала совместное предприятие с корейской компанией Shinjin Motor (50% на 50%), которое окрестили General Motors Korea. В 1978 году Daewoo Group скупил акции Shinjin Motor, став, тем самым, партнером General Motors по совместному предприятию. В 1982 году General Motors Korea был переименован в Daewoo Motor Company - показательный эпизод, демонстрирующий подчеркнуто национальную линию, проводимую Ким Ву Чуном в отношениях с иностранными партнерами. Еще через десять лет Ким Ву Чун буквально выдавил General Motors из совместного предприятия, выкупив 50-процентную долю американского автогиганта за полмиллиарда долларов. Решение было продиктовано амбициями Ким Ву Чуна по превращению Daewoo Motor в крупнейшего мирового производителя автомобилей. Очевидно, что General Motors подобная перспектива совершенно не прельщала: на протяжении 20 лет партнерства GM изо всех сил пытался свести роль своего корейского СА к скромному поставщику комплектующих. Не тут-то было.

Сначала Daewoo Motor выбил себе право на самостоятельное производство стильного Pontiac LeMans для американского рынка. В 1987 году корейская компания поставила в США 100 тысяч автомобилей, в 1988 - уже 278 тысяч. Такими темпами Ким Ву Чун мог легко потеснить General Motors на его собственной территории. Пытаясь закрепиться в Америке, Daewoo создала целый ряд совместных предприятий: с Caterpillar для производства автопогрузчиков, с Northern Telecom для изготовления телефонных аппаратов, с подразделением Sikorsky Aircraft (группа United Technologies) для производства вертолетов в Корее. General Motors с ужасом взирал на эту зловещую экспансию корейского монстра, судорожно прорабатывая возможные меры противостояния.

Как только Ким Ву Чун избавился от GM в Daewoo Motor, он тут же зарегистрировал дочернее предприятие Daewoo Motor America, развернул сеть автосалонов во всех штатах и принялся продавать свои перспективные малолитражные модели по невиданным в Америке ценам. Безусловно проигрывая поначалу американским производителям в качестве сборки, Daewoo Motor брал ценой и дизайном. В 1994 году Ким Ву Чун купил британскую IAD Design, которая сразила весь мир наповал уже первым концепт-каром для Daewoo: в основу Bucrane были положены, ни больше ни меньше, чертежи культовой ItalDesign, сделанные для купе Maserati.

Добавьте к этому покупку в 1997 году производителя стильных внедорожников Ssang Yong Motor, открытие десятков совместных предприятий по производству автомобилей в самых перспективных регионах мира, а также выход на уровень производительности в 1,6 миллиона машин в год накануне уничтожения компании, - и вы получите полноценную картину того трофея, который лег к ногам General Motors осенью 1999 года.

Однако самым загадочным в истории продажи Daewoo Motor GM представляется поведение корейских кредиторов погибшего чаебола, во главе которых стоял государственный Банк Развития (Korea Development Bank). После подписания протокола о намерениях General Motors выразил пожелание оформить сделку в теплой семейной обстановке без привлечения ненужных конкурентов, предложив за столь эксклюзивные права умопомрачительную сумму - порядка 6,2 миллиарда долларов. Для сравнения, в 1999 году Ford купил шведскую Volvo Cars, несоизмеримо более престижную и перспективную, чем Daewoo Motor, практически за те же деньги - 6,45 миллиарда.

Казалось, Банк Развития должен был прыгать от счастья и немедленно соглашаться. Однако этого не произошло. Кредиторы Daewoo каким-то непонятным образом посчитали, что 6 миллиардов - это мало, формально отказались от предложения GM и выставили Daewoo Motor на аукцион! Якобы в надежде на то, что кто-нибудь предложит больше. Слово "якобы" - единственное, что приходит в голову, когда знаешь, чем вся история завершилась. Невозможно отделаться от ощущения, что разыгрывался грандиозный фарс, участники которого, внешне действующие в противоположных лагерях, своими прямыми поступками откровенно подыгрывали друг другу, приближая заранее спланированную развязку.

Начнем с того, что Корейский Банк Развития, не будь он государственной структурой, в первую голову попытался бы предотвратить национализацию чаебола, введения плана реструктуризации, последующего расчленения конгломерата и - главное! - продажи его иностранным конкурентам. Как? Да элементарно: не форсируя возврат кредитов! На момент аукциона долг Daewoo Motor составлял 16,4 миллиарда долларов, и львиная доля его приходилась на государство. Также на момент аукциона объем производства Daewoo Motor, как я уже говорил, составил 1,6 миллиона машин в год. Неужели найдется финансовая структура, которая добровольно согласится зарезать такого кабанчика? Ну так то ж добровольно. А когда за спиной правительства (главного кредитора Daewoo) стоит мрачная тень МВФ, диктующего условия для погашения общенационального валютного долга, выходит совсем иной коленкор. Именно тот, что мы и наблюдали.

Итак, General Motors получает формальный от ворот поворот, и Daewoo Motor выставляют на открытый аукцион. О своем желании принять участие в "честном" состязании заявили: Ford Motor, DaimlerChrysler AG, Fiat SpA и подразделения корейских чаеболов Hyundai Motor Co. и Samsung Group.

Элементарный анализ соискантов мгновенно вскрывает фарсовую подоплеку всего действа. Ford Motor как раз накануне купил Volvo (в конце января 1999 года), буквально вывернув наизнанку все свои карманы: шутка сказать: 6,45 миллиарда долларов чистого наличмана. Кредиторам Daewoo достаточно было переговорить с любым финансовым аналитиком, чтобы убедиться: у "Форда" свободных денег больше не было и не предвиделось!

Следующий участник аукциона: DaimlerChrysler, и практически зеркальная ситуация! Менее года назад немецкий Daimler Benz прошел через мучительную процедуру слияния с американским Chrysler’ом и о дальнейших расширениях мог задуматься только в самом страшном сне.

Бутафорский характер участия "Фиата" в аукционе Daewoo Motor теоретически еще можно было оспорить, если бы не одно "но": таких денег (порядка 6 миллиардов долларов) у итальянцев отродясь не водилось. И не просто 6 миллиардов, а поболе: иначе зачем было отказываться от предложения General Motors и разводить канитель с аукционом?

Присутствие в списке участников аукциона двух других чаеболов Hyundai и Samsung было продиктовано явно политическими соображениями.

Итак, по всему выходило, что единственный реальный участник аукциона Daewoo Motor - это… General Motors! Тогда зачем было заваривать кашу?

Между тем, пока Daewoo Motor отпевали на аукционе, компания продолжала наращивать производство, демонстрируя феноменальные результаты. И где бы вы думали? В самой Америке! По итогам 1999 года продажи Daewoo в США выросли на 313%! К концу 2000 года число салонов по продаже корейских автомобилей в США должно было достигнуть 1 400 - это больше, чем у японских "Хонда" и "Мицубиши" вместе взятых. Неслабый покойничек, не правда ли?

Аукцион продолжался почти год, пока, наконец, в июне 2000-го не определился неожиданный победитель. Им стал Ford Motor, предложивший за Daewoo Motor 6,9 миллиарда долларов! Интересно, что ставка General Motors к этому времени упала до 4,2 миллиарда. Остальные участники аукциона, исполнив свою формальную роль статистов, тихо удалились восвояси.

Началось всеобщее ликование! Корейское правительство и Банк Развития били себя в грудь и кидали в небо шапки, публично упиваясь собственной прозорливостью. Еще бы: ведь прошлогодняя ставка GM на приватных переговорах оказалась посрамленной на целых 700 миллионов долларов. Почему-то никому не приходило в голову реально оценить результаты аукциона во всей их абсурдности: ну скажите на милость, зачем "Форду" выкладывать почти 7 миллиардов долларов, когда его единственный конкурент дает всего 4? Это же фарс какой-то, да и только.

Фарс не фарс, а Алан Перритон, директор регионального департамента General Motors по поглощениям и стратегическим альянсам, публично изобразил корпоративную скорбь и огорчение результатами аукциона: "Наше предложение было основано на самом скрупулезном анализе ситуации в Daewoo, знании его людских ресурсов и производственных процессов. Наша цена полностью отражала реальную рыночную стоимость этой компании. Факт, что комиссия отдала предпочтение "Форду", явился для нас полной неожиданностью. Это заставляет задуматься о процедурах, задействованных на аукционе".

Однако горевать General Motors пришлось недолго - уже в сентябре "Форд" торжественно отрекся от своих обязательств по аукциону. Может быть, у "Форда" неожиданно кончились деньги после жуткого прокола с покрышками Firestone, из-за которых пришлось отзывать сотни тысяч автомобилей? Вряд ли. 15 сентября правление компании уведомило Daewoo о своем отказе и тут же на заседании проголосовало, ничтоже сумняшеся, за выделение 5 миллиардов долларов на выкуп собственных акций. Так что денежки у "Форда" водились.

Демарш "Форда" можно расшифровать двояко. На самой поверхности лежит очевидное: с самого начала компания не сомневалась, что Daewoo отойдет General Motors, поэтому использовала аукционный биддинг для банального экономического шпионажа. Ведь под предлогом реальной оценки активов Daewoo Motor участникам аукциона была предоставлена возможность основательно порыться в документации корейского автопроизводителя. Особо глубокое копание "Форд" сумел провести в летние месяцы на правах победителя аукциона, когда хозяйской рукой перлюстрировал самые сокровенные инженерные разработки и ноу-хау Daewoo. Оно понятно: без пяти минут - собственник. Все эти действия позволили "Форду" составить максимально точную картину о будущем активе своего главного конкурента - General Motors: ведь рано или поздно Daewoo все равно к нему отойдет!

Такое объяснение лежит на поверхности, и о нем писали самые отважные и дотошные журналисты. О чем не писал никто, так это о второй гипотезе, которая хоть и не столь очевидна, однако в глобальной перспективе, на мой взгляд, выглядит основательней. Если допустить, что Ford и General Motors играют в одной команде - в той самой, где заказывают музыку злой дядя Сорос и добрый дядя МВФ, - то получится, что "Форд" исполнял партию засланного казачка, призванного нейтрализовать остальных конкурентов.

В самом деле, как только "Форд" заявил об отказе выкупить Daewoo Motor, сразу же стали всплывать прелюбопытнейшие факты. Выяснилось, что европейские и корейские участники аукциона никоим образом не отсиживались в статистах, а весьма активно пытались прийти к финишу первыми! Оказалось, что General Motors со своими 4 миллиардами долларов вовсе не был на втором месте. Его опередил альянс DaimlerChrysler - Hyundai Motor, который предложил 6 миллиардов за пакет Daewoo + Ssang Yong либо 5 миллиардов долларов за один только Daewoo Motor!

Получается, что не вмешайся "Форд" со своей липовой перебивкой в 6,9 миллиарда, не видать Daewoo американскому концерну General Motors как своих ушей! Сделав свое дело, мавр спокойно ушел: "Форд" благополучно пустил под откос продолжавшийся больше года аукцион, оставив собрата GM наедине со своей жертвой. Почему наедине? Да потому, что немцы быстро сообразили, какие ставки сделаны на корейский кон, и разумно решили не испытывать судьбу дважды: официальный представитель DaimlerChrysler заявил, что его компания не будет принимать участия в повторном аукционе, даже если такой состоится, поскольку приобретение Daewoo в сложившихся обстоятельствах было бы "слишком рискованным предприятием". В чем эта рискованность заключалась, DaimlerChrysler не уточнил.

Мы тоже не станем стращать читателя монстрами нового мирового порядка: осенью 2000-го положение Daewoo Motor и в самом деле было незавидным. Год назад, когда комитет кредиторов принял решение о проведении аукциона, Корейскому Банку Развития пришлось выложить еще 1 миллиард долларов для того, чтобы позволить Daewoo продержаться на плаву все то время, что будет решаться его судьба. И без того чудовищная задолженность Daewoo приросла лишним миллиардом, а компания потеряла драгоценное время, которое нужно было использовать на проведение реструктуризации.

Впрочем, все это теперь не имело никакого значения. Конечно, второго аукциона не последовало. Зато были бесконечные переговоры между Daewoo Motor, его кредиторами, профсоюзами рабочих и реальным хозяином положения - General Motors. GM откровенно затягивал подписание сделки, постоянно выторговывая себе все лучшие и лучшие условия и все понижая и понижая ставку. О покупке Daewoo Motor целиком уже не было и речи. Окончательный вариант соглашения, вступившего в силу аж два года спустя (апрель 2002) после позорного аукциона, выглядел таким образом: GM приобретает суперсовременные линии Daewoo Motor в Кунсане и Чангвоне, а также центр НИОКР в Бупйонге (Daewoo Technical Center), восемь иностранных подразделений и еще один завод в Ханое. За всё про всё GM платит… 251 миллион долларов! Да-да, читатель не ослышался, 251 миллион. От былых предложений - 6 миллиардов, 4 миллиарда - остались лишь томные воспоминания.

Самое приятное для GM - соглашение не предусматривало никаких платежей кредиторам по долгам Daewoo Motor. Вместо выплаты 17 миллиардов долларов GM любезно напечатал и раздал кредиторам привилегированные акции будущего предприятия Daewoo Auto amp; Technology Co. на сумму около 1 миллиарда. Что делать с этими бумажками - непонятно, поскольку их превращение в реальные деньги приурочено к неопределенному моменту в будущем, которое GM увязал с достижением неких показателей прибыли (каких - тоже не уточняется).

Вот так американцы слепили в Корее наиаппетитнейший чизбургер, с чем их и поздравляем. Также хочется надеяться, что когда корейские власти задумают разваливать очередной чаебол, они вспомнят о судьбе Daewoo и лишний раз задумаются.