3. Динамика классовой и стратификационной систем

Основные тенденции новой классовой и стратификационной дифференциации

          Социальная структура общества государственного социализма после второй мировой войны в Восточной Европе в целом и Чешской Республики в особенности имела ряд характерных черт. Главное в них – сочетание тоталитаризма и эгалитаризма, статусная несогласованность и культурно-цивилизационная стагнация. Наследие государственного социализма, общие и специфически чешские факторы приватизации и демократизации за десять лет трансформации общества привели к сосуществованию следующих типов общественных отношений:

Сохраняющийся эгалитаризм, то есть недостаточная дифференциация, с неизбежно вытекающей отсюда статусной несогласованностью части специалистов среднего и высшего уровня: их низкие материальные и управленческие позиции контрастируют с высокой квалификацией, сложностью выполняемого труда и стилем жизни;

Рост статусной согласованности другой части населения, обладающего высшим и в некоторых случаях средним образованием. Их роль выросла в связи с процессами первой половины 1990-х годов в экономике, с правительственной поддержкой и рыночным спросом на некоторые виды продукции. Это и предприниматели и самозанятые среднего уровня, как и часть квалифицированных рабочих, например, в энергетике или автомобилестроении;

Углубилась поляризация социальной структуры. Рост доходов, благосостояния и властных полномочий в ведущих отраслях и группах специальностей привел к значительным диспропорциям в оплате труда и к безвластному положению части специалистов и квалифицированных рабочих, не говоря о полу- и неквалифицированных категориях. Управленцы, банковские работники, политики, большинство юристов, наиболее квалифицированные специалисты в информатике и СМИ, многие работники шоу-бизнеса, популярные актеры и спортсмены, а также предприниматели, достигшие чрезвычайно высокого положения, часто с помощью незаконных и/или аморальных средств – составили ядро нового высшего класса;

Во второй половине 1990-х годов появилась группа людей действительно бедных или находящихся на грани бедности. Среди них не только бездомные и другие социально неадаптированные категории населения, но и мало-квалифицированные рабочие отраслей, считающихся периферийными по значимости и экономически малоуспешных; почти полмиллиона безработных; многодетные семьи; часть пенсионеров; часть жителей сел, малых городов и менее развитых регионов. Низкие заработки и жизненные трудности, а также фактическое безвластие этих людей социально столь масштабны, что можно говорить о появлении классовых отношений, типичных для не слишком развитых капиталистических обществ периода первоначального накопления. Обоим полюсам, характерным для отношений такого типа, свойственно преобладание статусной согласованности. В то же время, отнюдь не малая часть высшего класса преуспевает вопреки принципу меритократии.

В соответствии с этими выводами, подтверждаемыми проведенными исследованиями и непосредственными жизненными наблюдениями, социальная структура чешского общества сейчас это гибрид наследия эгалитаризма, социальной стратификации, основанной на принципах меритократии, и возникающих классовых отношений.

          Картина материальной дифференциации чешского населения, основанная на субъективных оценках удовлетворения потребностей в 8 видах потребительских товаров и услуг, представлена в таблице 3.

          Имеющиеся данные подтверждают прежние оценки о наличии приблизительно 5-8% действительно богатых и еще 12-15% состоятельных людей, которых часть социологов относит к числу «выигравших» от трансформации. На другом полюсе - 20-25% населения, находящихся на грани бедности, и еще 5% действительно бедных. Всех их те же социологи причисляют к «проигравшим» от посткоммунистических перемен. Между этими полюсами лежит обширная зона, включающая представителей слабо дифференцированного слоя среднего уровня достатка, как правило, с несогласованным социальным статусом и пережитками эгалитаризма.

Представить обобщенную картину вертикальных социальных структур, определяемых несколькими частными параметрами статуса, можно, например, путем использования заранее заданной классовой дифференциации. В исследовании 1999 г. мы применили специфическую чешскую модификацию классовой схемы Эрикссона, Голдтропа и Портокареро (нео-веберианская). Таблица 4 демонстрирует главные изменения классовой дифференциации в последние десять лет. Появились категории предпринимателей, использующих наемный труд, самозанятых, не использующих его, которых в чешском случае практически не существовало при государственном социализме. Ранг используемых нами классовых категорий больше соответствует частным характеристикам материального статуса и властных полномочий, чем культурным параметрам. А характеристикам образовательного, профессионального и культурного статуса больше соответствует следующее деление: специалисты высшего уровня, предприниматели, профессионалы среднего уровня, служащие и профессионалы среднего уровня, и т. д. Этот второй ранг весьма близок скорее меритократической концепции стратификации, чем делению на классы.

Другой способ описания вертикальной социальной дифференциации связан с применением многомерной статусной концепции. Опираясь на традицию пятимерной схемы анализа экономически активного населения, использовались следующие переменные: образование, сложность труда, управленческая позиция (включая позицию, связанную с владением частным капиталом), доход и культурные параметры стиля жизни. Начальный этап нашего анализа - это факторный анализ статусных параметров и измерение величины исчерпанности вариантности первым фактором до ротации. В 1984 г. она составляла 46,2%, в 1992 – 48,1%, в 1995 – 49,9%, в 1999 – 48,7%. По сравнению с высокими показателями несогласованности при госсоциализме статусная согласованность несколько повысилась в результате установления более тесной корреляции дохода и стиля жизни с другими параметрами статуса. Однако к концу 1990-х годов данная тенденция находилась под влиянием трех новых явлений. Это были: снижение реальной заработной платы в 1998 г. (и одновременно ограничение окладов работников бюджетной сферы); возобновление роста реальных заработных плат, в том числе повышения окладов бюджетников в 1999 г.; стремительный рост безработицы, охватившей примерно 10% экономически активного населения, в большинстве людей с согласованным статусом из нижней части статусной шкалы. Результат этих противоречивых воздействий - стагнация уровня статусной согласованности, явно неблагоприятная для ускорения процесса модернизации.

          В 1999 г. у 32% экономически активных были согласованные статусные характеристики; 63% из них - рабочие и занятые физическим трудом в сельском хозяйстве. 60% составляли мужчины, 73% - люди среднего возраста. По сравнению с 1992 г. на 15% выросло число обладателей более высоких экономических и властных позиций, чем позиций культурных и профессиональных. Большинство в этой категории - специалисты высшего уровня и предприниматели-работодатели. 75% - мужчины, главным образом среднего и старшего возраста. 35% населения характеризуется, напротив, более низким материальным и властным, чем культурным, образовательным и профессиональным положением. В основном это специалисты среднего уровня, служащие и квалифицированные рабочие. 30% этой группы образуют кластер из 40% людей моложе 30 лет. Остальные 18% экономически активного населения обнаружили крайние различия между более высоким культурным и низким материальным статусами. В данном случае речь идет о квалифицированных специалистах и служащих среднего и частью высшего уровня, не занимающих руководящих позиций и имеющих низкие оклады.

Тенденции социальной мобильности

          Таблица 6 иллюстрирует тип внутрипоколенной мобильности населения, экономически активного в 1988 и 1999 гг., траектории мобильности и общие характеристики этого периода в сравнении с периодом 1988-1992 гг. По этим данным, чешское общество 1990-х годов относительно открытое. Оно предоставляет шансы восходящей мобильности многим, принудив при этом существенную часть населения к нисходящей мобильности, к преждевременной отставке и потере работы, переходу в категорию безработных на короткое или даже длительное время.

В период госсоциализма и постсоциалистического развития Чешская Республика отстала в развитии от обществ информационного типа. Доля работников физического труда с профессиональной технической подготовкой все еще высока, а удельный вес обладателей полного среднего и высшего (на уровне колледжа и университета) образования остается недостаточным. Для молодых возрастных когорт замедление темпа трансформации индустриального общества в постиндустриальное - главная причина снижения мобильности, особенно восходящей и структурного типа, и многочисленных признаков постепенного сокращения возможностей поступления в высшие учебные заведения детей из малообразованных семей.

Различия в уровне жизни домохозяйств и экономическая (доходная) депривация

По уровню жизни основные категории домохозяйств структурированы не иерархически, а скорее образуют три явно разные группировки. К первой из них («высшая») принадлежат домашние хозяйства предпринимателей с наемными работниками, группа самозанятых специалистов и специалистов высшего уровня, являющихся служащими. Третья - «низшая» - категория включает домохозяйства рабочих (оба супруга наемные работники). Промежуточная, довольно гомогенная вторая группировка по уровню жизни состоит из домохозяйств самозанятых обоего пола, специалистов среднего уровня, рядовых служащих и смешанных хозяйств.

Анализ дифференциации доходов домохозяйств экономически активных супругов позволяет сделать следующие выводы о дифференциации индивидуальных доходов: в супружеских парах управленцев, работающих по найму, средний доход в 1,9 раз выше, чем среди экономически активных мужчин или женщин. Супружеские пары неквалифицированных рабочих получают в среднем лишь 0,6 среднего дохода мужчин и реже женщин. Добавим: доход предпринимательниц с наемными работниками в среднем в 2,3 раза выше среднего дохода женщин, тогда как у мужчин аналогичная разница составляет 1,5. Эти цифры отражают только дифференциацию средних доходов в целом мужского и женского населения, взятых по отдельности, что существенно уточняет общую картину cоциально-профессиональной дифференциации. Сравнение данных двух микропереписей 1990-х годов свидетельствует, что межгрупповая дифференциация доходов значительно возросла.

По различиям доходов на общем фоне выделяются домохозяйства рабочих, где депривацию в доходах ощущает почти половина семей неквалифицированных рабочих и две пятых семей квалифицированных рабочих. Другой полюс шкалы менее выражен. Домохозяйства специалистов высшего уровня в наилучшем положении, поскольку, очевидно, не столь ориентированы на потребление, как другие домохозяйства с аналогичным уровнем доходов. Поэтому среди них всего 8% чувствуют доходную депривацию. 55% заявляют, что все их потребности удовлетворены. В колебаниях показателей первого и второго столбцов таблицы 7 (в группах без материальных проблем и с некоторыми проблемами), прослеживается определенная логика проявления и наиболее/наименее выраженной ориентации на потребительское поведение, а отчасти и более высоких потребительских запросов.

Результат подтвердил предположения, что чувство экономической депривации зависит не только от низких доходов, но и от образцов потребления, от запросов и требований к конкретному виду потребления определенной социальной категории. Почти половина домохозяйств с низшим уровнем доходов (оба супруга экономически активны) совсем или почти не ощущают экономической депривации. У этой группы (6% домохозяйств) явно очень низкие запросы; в известном смысле она не поддается сравнению с другими группами доходов. Напротив, более десятой части всех домохозяйств с доходами выше средних ощутимо не удовлетворены их величиной. Во всяком случае, субъективные ощущения - один из важнейших факторов, определяющих поведение людей.

          Социальные группы в ходе трансформации общества преуспели, разумеется, в разной степени, что отчетливо отражено в совокупной оценке изменений уровня жизни. Около трети опрошенных заявили о стабильности уровня жизни за последнее десятилетие, причем повысился он у бóльшего количества людей, чем понизился. У более двух пятых домохозяйств экономически активных супругов в прошедшие десять лет, по их собственному мнению, улучшился уровень жизни, у четверти, как им представляется, ухудшился. В то же время только в рабочих семьях это соотношение обратное: спад уровня жизни констатирует почти половина, тогда как рост – менее 20%. В «средней» группе домохозяйств процентное распределение домохозяйств, уровень жизни которых повышался или понижался, прямо противоположно. У представителей высших групп социальной иерархии четко преобладает представление о возрастающем уровне жизни (в среднем у 77%). Смешанные домохозяйства лиц со средним и высшим образованием характеризуются низкой долей тех, чьи жизненные стандарты понизились, и общей тенденцией их роста, соответствующей, очевидно, доминирующему профессиональному составу занятых в общественном секторе и зависимых от госбюджета, т. е. работников с относительно низкими доходами. В домохозяйствах, занятых в малом бизнесе, относительно высок удельный вес испытавших понижение уровня жизни.

Основные тенденции новой классовой и стратификационной дифференциации

          Социальная структура общества государственного социализма после второй мировой войны в Восточной Европе в целом и Чешской Республики в особенности имела ряд характерных черт. Главное в них – сочетание тоталитаризма и эгалитаризма, статусная несогласованность и культурно-цивилизационная стагнация. Наследие государственного социализма, общие и специфически чешские факторы приватизации и демократизации за десять лет трансформации общества привели к сосуществованию следующих типов общественных отношений:

Сохраняющийся эгалитаризм, то есть недостаточная дифференциация, с неизбежно вытекающей отсюда статусной несогласованностью части специалистов среднего и высшего уровня: их низкие материальные и управленческие позиции контрастируют с высокой квалификацией, сложностью выполняемого труда и стилем жизни;

Рост статусной согласованности другой части населения, обладающего высшим и в некоторых случаях средним образованием. Их роль выросла в связи с процессами первой половины 1990-х годов в экономике, с правительственной поддержкой и рыночным спросом на некоторые виды продукции. Это и предприниматели и самозанятые среднего уровня, как и часть квалифицированных рабочих, например, в энергетике или автомобилестроении;

Углубилась поляризация социальной структуры. Рост доходов, благосостояния и властных полномочий в ведущих отраслях и группах специальностей привел к значительным диспропорциям в оплате труда и к безвластному положению части специалистов и квалифицированных рабочих, не говоря о полу- и неквалифицированных категориях. Управленцы, банковские работники, политики, большинство юристов, наиболее квалифицированные специалисты в информатике и СМИ, многие работники шоу-бизнеса, популярные актеры и спортсмены, а также предприниматели, достигшие чрезвычайно высокого положения, часто с помощью незаконных и/или аморальных средств – составили ядро нового высшего класса;

Во второй половине 1990-х годов появилась группа людей действительно бедных или находящихся на грани бедности. Среди них не только бездомные и другие социально неадаптированные категории населения, но и мало-квалифицированные рабочие отраслей, считающихся периферийными по значимости и экономически малоуспешных; почти полмиллиона безработных; многодетные семьи; часть пенсионеров; часть жителей сел, малых городов и менее развитых регионов. Низкие заработки и жизненные трудности, а также фактическое безвластие этих людей социально столь масштабны, что можно говорить о появлении классовых отношений, типичных для не слишком развитых капиталистических обществ периода первоначального накопления. Обоим полюсам, характерным для отношений такого типа, свойственно преобладание статусной согласованности. В то же время, отнюдь не малая часть высшего класса преуспевает вопреки принципу меритократии.

В соответствии с этими выводами, подтверждаемыми проведенными исследованиями и непосредственными жизненными наблюдениями, социальная структура чешского общества сейчас это гибрид наследия эгалитаризма, социальной стратификации, основанной на принципах меритократии, и возникающих классовых отношений.

          Картина материальной дифференциации чешского населения, основанная на субъективных оценках удовлетворения потребностей в 8 видах потребительских товаров и услуг, представлена в таблице 3.

          Имеющиеся данные подтверждают прежние оценки о наличии приблизительно 5-8% действительно богатых и еще 12-15% состоятельных людей, которых часть социологов относит к числу «выигравших» от трансформации. На другом полюсе - 20-25% населения, находящихся на грани бедности, и еще 5% действительно бедных. Всех их те же социологи причисляют к «проигравшим» от посткоммунистических перемен. Между этими полюсами лежит обширная зона, включающая представителей слабо дифференцированного слоя среднего уровня достатка, как правило, с несогласованным социальным статусом и пережитками эгалитаризма.

Представить обобщенную картину вертикальных социальных структур, определяемых несколькими частными параметрами статуса, можно, например, путем использования заранее заданной классовой дифференциации. В исследовании 1999 г. мы применили специфическую чешскую модификацию классовой схемы Эрикссона, Голдтропа и Портокареро (нео-веберианская). Таблица 4 демонстрирует главные изменения классовой дифференциации в последние десять лет. Появились категории предпринимателей, использующих наемный труд, самозанятых, не использующих его, которых в чешском случае практически не существовало при государственном социализме. Ранг используемых нами классовых категорий больше соответствует частным характеристикам материального статуса и властных полномочий, чем культурным параметрам. А характеристикам образовательного, профессионального и культурного статуса больше соответствует следующее деление: специалисты высшего уровня, предприниматели, профессионалы среднего уровня, служащие и профессионалы среднего уровня, и т. д. Этот второй ранг весьма близок скорее меритократической концепции стратификации, чем делению на классы.

Другой способ описания вертикальной социальной дифференциации связан с применением многомерной статусной концепции. Опираясь на традицию пятимерной схемы анализа экономически активного населения, использовались следующие переменные: образование, сложность труда, управленческая позиция (включая позицию, связанную с владением частным капиталом), доход и культурные параметры стиля жизни. Начальный этап нашего анализа - это факторный анализ статусных параметров и измерение величины исчерпанности вариантности первым фактором до ротации. В 1984 г. она составляла 46,2%, в 1992 – 48,1%, в 1995 – 49,9%, в 1999 – 48,7%. По сравнению с высокими показателями несогласованности при госсоциализме статусная согласованность несколько повысилась в результате установления более тесной корреляции дохода и стиля жизни с другими параметрами статуса. Однако к концу 1990-х годов данная тенденция находилась под влиянием трех новых явлений. Это были: снижение реальной заработной платы в 1998 г. (и одновременно ограничение окладов работников бюджетной сферы); возобновление роста реальных заработных плат, в том числе повышения окладов бюджетников в 1999 г.; стремительный рост безработицы, охватившей примерно 10% экономически активного населения, в большинстве людей с согласованным статусом из нижней части статусной шкалы. Результат этих противоречивых воздействий - стагнация уровня статусной согласованности, явно неблагоприятная для ускорения процесса модернизации.

          В 1999 г. у 32% экономически активных были согласованные статусные характеристики; 63% из них - рабочие и занятые физическим трудом в сельском хозяйстве. 60% составляли мужчины, 73% - люди среднего возраста. По сравнению с 1992 г. на 15% выросло число обладателей более высоких экономических и властных позиций, чем позиций культурных и профессиональных. Большинство в этой категории - специалисты высшего уровня и предприниматели-работодатели. 75% - мужчины, главным образом среднего и старшего возраста. 35% населения характеризуется, напротив, более низким материальным и властным, чем культурным, образовательным и профессиональным положением. В основном это специалисты среднего уровня, служащие и квалифицированные рабочие. 30% этой группы образуют кластер из 40% людей моложе 30 лет. Остальные 18% экономически активного населения обнаружили крайние различия между более высоким культурным и низким материальным статусами. В данном случае речь идет о квалифицированных специалистах и служащих среднего и частью высшего уровня, не занимающих руководящих позиций и имеющих низкие оклады.

Тенденции социальной мобильности

          Таблица 6 иллюстрирует тип внутрипоколенной мобильности населения, экономически активного в 1988 и 1999 гг., траектории мобильности и общие характеристики этого периода в сравнении с периодом 1988-1992 гг. По этим данным, чешское общество 1990-х годов относительно открытое. Оно предоставляет шансы восходящей мобильности многим, принудив при этом существенную часть населения к нисходящей мобильности, к преждевременной отставке и потере работы, переходу в категорию безработных на короткое или даже длительное время.

В период госсоциализма и постсоциалистического развития Чешская Республика отстала в развитии от обществ информационного типа. Доля работников физического труда с профессиональной технической подготовкой все еще высока, а удельный вес обладателей полного среднего и высшего (на уровне колледжа и университета) образования остается недостаточным. Для молодых возрастных когорт замедление темпа трансформации индустриального общества в постиндустриальное - главная причина снижения мобильности, особенно восходящей и структурного типа, и многочисленных признаков постепенного сокращения возможностей поступления в высшие учебные заведения детей из малообразованных семей.

Различия в уровне жизни домохозяйств и экономическая (доходная) депривация

По уровню жизни основные категории домохозяйств структурированы не иерархически, а скорее образуют три явно разные группировки. К первой из них («высшая») принадлежат домашние хозяйства предпринимателей с наемными работниками, группа самозанятых специалистов и специалистов высшего уровня, являющихся служащими. Третья - «низшая» - категория включает домохозяйства рабочих (оба супруга наемные работники). Промежуточная, довольно гомогенная вторая группировка по уровню жизни состоит из домохозяйств самозанятых обоего пола, специалистов среднего уровня, рядовых служащих и смешанных хозяйств.

Анализ дифференциации доходов домохозяйств экономически активных супругов позволяет сделать следующие выводы о дифференциации индивидуальных доходов: в супружеских парах управленцев, работающих по найму, средний доход в 1,9 раз выше, чем среди экономически активных мужчин или женщин. Супружеские пары неквалифицированных рабочих получают в среднем лишь 0,6 среднего дохода мужчин и реже женщин. Добавим: доход предпринимательниц с наемными работниками в среднем в 2,3 раза выше среднего дохода женщин, тогда как у мужчин аналогичная разница составляет 1,5. Эти цифры отражают только дифференциацию средних доходов в целом мужского и женского населения, взятых по отдельности, что существенно уточняет общую картину cоциально-профессиональной дифференциации. Сравнение данных двух микропереписей 1990-х годов свидетельствует, что межгрупповая дифференциация доходов значительно возросла.

По различиям доходов на общем фоне выделяются домохозяйства рабочих, где депривацию в доходах ощущает почти половина семей неквалифицированных рабочих и две пятых семей квалифицированных рабочих. Другой полюс шкалы менее выражен. Домохозяйства специалистов высшего уровня в наилучшем положении, поскольку, очевидно, не столь ориентированы на потребление, как другие домохозяйства с аналогичным уровнем доходов. Поэтому среди них всего 8% чувствуют доходную депривацию. 55% заявляют, что все их потребности удовлетворены. В колебаниях показателей первого и второго столбцов таблицы 7 (в группах без материальных проблем и с некоторыми проблемами), прослеживается определенная логика проявления и наиболее/наименее выраженной ориентации на потребительское поведение, а отчасти и более высоких потребительских запросов.

Результат подтвердил предположения, что чувство экономической депривации зависит не только от низких доходов, но и от образцов потребления, от запросов и требований к конкретному виду потребления определенной социальной категории. Почти половина домохозяйств с низшим уровнем доходов (оба супруга экономически активны) совсем или почти не ощущают экономической депривации. У этой группы (6% домохозяйств) явно очень низкие запросы; в известном смысле она не поддается сравнению с другими группами доходов. Напротив, более десятой части всех домохозяйств с доходами выше средних ощутимо не удовлетворены их величиной. Во всяком случае, субъективные ощущения - один из важнейших факторов, определяющих поведение людей.

          Социальные группы в ходе трансформации общества преуспели, разумеется, в разной степени, что отчетливо отражено в совокупной оценке изменений уровня жизни. Около трети опрошенных заявили о стабильности уровня жизни за последнее десятилетие, причем повысился он у бóльшего количества людей, чем понизился. У более двух пятых домохозяйств экономически активных супругов в прошедшие десять лет, по их собственному мнению, улучшился уровень жизни, у четверти, как им представляется, ухудшился. В то же время только в рабочих семьях это соотношение обратное: спад уровня жизни констатирует почти половина, тогда как рост – менее 20%. В «средней» группе домохозяйств процентное распределение домохозяйств, уровень жизни которых повышался или понижался, прямо противоположно. У представителей высших групп социальной иерархии четко преобладает представление о возрастающем уровне жизни (в среднем у 77%). Смешанные домохозяйства лиц со средним и высшим образованием характеризуются низкой долей тех, чьи жизненные стандарты понизились, и общей тенденцией их роста, соответствующей, очевидно, доминирующему профессиональному составу занятых в общественном секторе и зависимых от госбюджета, т. е. работников с относительно низкими доходами. В домохозяйствах, занятых в малом бизнесе, относительно высок удельный вес испытавших понижение уровня жизни.