III. ОСНОВАНИЯ, ИСКЛЮЧАЮЩИЕ ОБЩЕСТВЕННУЮ ОПАСНОСТЬ ДЕЯНИЯ

Как уже было сказано в предыдущих главах, материальный признак—общественная опасность деяния — является основным позитивным признаком каждого преступления. Общественная опасность — основа социально-политической оценки деяния, на основании которой законодатель признает определенное деяние преступным.

Для того чтобы определенный род (вид) деяний признать преступным, необходимо одновременно установить признаки, которыми наказуемое деяние отличается от ненаказуемого

Если преступность деяния определяется его общественной опасностью, необходимо, чтобы факты, соответствующие признакам состава преступления, образовали в целом общественно опасное деяние Из этого вытекает, что не всякое ограничение личной свободы является деянием, содержащим признаки состава преступления —'ограничения личной свободы, согласно § 229 Уголовного кодекса, а только такое, которое одновременно обладает свойствами общественно опасного деяния.

Следовательно, не всякое общественное отношение, которое описано как признак состава преступного деяния, является объектом преступления Объектом преступления являются только такие общественные отношения, в сохранении которых заинтересовано в нашей республике народно-демократическое общество Несомненно, объектом охраны не может быть личная свобода гражданина, совершившего преступление и осужденного

7*

99

за деяние, предусмотренное законом, к лишению свободы.

Из этого вытекает, что в тех случаях, когда отсутствует материальный признак преступления—iero общественная опасность, нельзя считать деяние преступным. Основания, по которым отсутствует общественная опасность, могут быть различного характера, так же как основания, исключающие какой-либо другой признак преступления. Поэтому теория уголовного права не может с исчерпывающей полнотой (перечислить основания, исключающие общественную опасность деяния. Но точно ■ так же, как вырисовываются в действительности определенные типы о'бщественно опасных деяний, намечаются и определенные типы случаев, когда отсутствует общественная опасность, хотя формально они и подпадают под признаки какого-либо состава преступления. Об этих случаях отсутствия общественной опасности деяния в теории уголовного права говорят как об «основаниях, 'исключающих общественную опасность деяния».

Этот термин неточен, поскольку он отрывает некоторые случаи, в которых отсутствует свойство общественной опасности деяния, от рассмотрения вопроса о сущности общественной опасности вообще. По существу речь идет о случаях отсутствия общественной опасности деяния, которые предусмотрены предписаниями закона или которые могут быть выведены из правопорядка.

Буржуазная теория уголовного права не признавала материального признака преступления — его общественной опасности и потому учила, что преступным является деяние противоправное, то есть, нарушающее нормы уголовного права. Таким формалистическим подходом маскировался социально-политический характер преступления, так же как и в тех случаях, когда отсутствовал этот материальный признак, буржуазные теоретики уголовного права говорили только об основаниях, исключающих противоправность преступного деяния.

В результате того, что противоправностк выводилась за пределы состава преступления, «основания, исключающие противоправность деяния» рассматривались в отрыве от состава преступления и в связи с рассмотрением вопроса об отпадении уголовной ответственности. Буржуазная наука уголовного права выражала сомне-

100

ния в том, являются ли некоторые основания по существу основаниями, исключающими противоправность, или только основаниями, исключающими наказуемость *. Можно полагать, что и это обстоятельство связывало рассмотрение оснований, исключающих противоправность (например, необходимая оборона) с рассмотрением оснований, исключающих лишь наказуемость (например, крайняя необходимость).

Вопрос о противоправности рассматривался в буржуазной теории уголовного права исходя не только из норм уголовного права, но с точки зрения правопорядка в целом. Вследствие этого, хотя Уголовный кодекс определенно утверждал, что действие, совершенное в состоянии крайней необходимости, ненаказуемо, это действие считалось противоправным, так как лицо, совершившее действие в состоянии крайней необходимости, должно на основании норм гражданского права возместить причиненный им ущерб и, следовательно, его _ действия с точки зрения гражданского права являлись противоправными. С другой стороны, рассмотрение вопроса о противоправности на основании правопорядка в целом приводило к тому, что из правопорядка в целом исходили при рассмотрении не только вопроса о противоправности, но и о правомерности деяния. Это соответствовало, разумеется, принципу, что деяние, допускаемое одной отраслью права, не может быть запрещено другой отраслью права. Например, родители имеют право наказывать своих детей, следовательно, в конкретном случае наказание ребенка лишением свободы передвижения, даже если оно выходит за надлежащие границы, не может считаться преступным лишением личной свободы. Точно так же, поскольку разрешены боксерские соревнования, телесные повреждения, нанесенные во время соревнований, не могут считаться преступлением —i нанесением вреда здоровью, если соблюдались установленные правила. В згом смысле говорится, что практически значение противоправности проявляется лишь тогда, когда мы имеем дело со случаем, исключающим противоправность 2.

1 См. Bel ing, Die Lehre vom'.Verbrechen, 1906, S. 150; Pru-s a k, Rakouske prayo trestni, 1912, str. 159.

4 Cm. S о 1 n a f, Trestni pravo hmotne, tast obecna, 1947, str. 103.

1                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                              101

являются опасными для общества, так как цель их — охранять интересы общества. Институт необходимой обороны представляет гражданам народно-демократической республики возможность защищать от посягательств интересы общества. Поэтому действия, совершаемые в состоянии необходимой обороны, общественно полезны, так" как они направлены против конкретных отнощений, в охране которых общество не заинтересовано.

Поэтому нельзя согласиться с точкой зрения, что действие, совершаемое в состоянии необходимой обороны, посягает на объект преступления и что здесь нет преступного деяния вследствие отсутствия общественной опасности. Согласно этой точке зрения обороняющийся совершает действия, внешне сходные с составом преступления. Однако здесь нет другого условия для признания содеянного преступлением — общественной опасности деяния. Нападающий, действия которого направлены против общественных отношений, создает своей деятельностью отношение враждебное, общественно опасное, то есть качественно иное отношение к обществу, чем гражданин, действующий в интересах общества. В силу этого и общество меняет свое отношение к нападающему. Вместо заинтересованности в охране общественных отношений свободы, здоровья или жизни нападающего у общества возникает интерес в ограничении свободы нападающего. Общественные отношения (свобода нападающего) в сочетании с его опасной деятельностью не могут стать объектом преступления. Объектом преступления могут стать лишь те общественные отношения, в которых общество заинтересовано. Поэтому вывод, что действие, совершенное в состоянии необходимой обороны, наносит вред объекту преступного действия, неправилен и может быть сделан только, если исходить из утверждения, что общественная опасность находится «за пределами» состава преступления.

Сторонники концепции, считающей состав преступления лишь одним из условий уголовной ответственности, утверждают, что жизнь диверсанта также охраняется Уголовным кодексом. Так, Б. Выбирал считает неправильной точку зрения, что лицо, действующее в состоя-

104

нии необходимой обороны, не совершает действий, предусмотренных составом преступления и характеризующих объект преступления (например, жизнь диверсанта, против которого было направлено действие, совершенное в состоянии необходимой обороны, не является объектом преступления). Ведь и жизнь нападающего, как и каждого человека, говорит Б. Выбирал, является объектом охраны нашего уголовного права... Как же может быть наказуемо действие, превышающее пределы необходимой обороны '? По поводу соображений Б. Выбирала следует сказать следующее.

То обстоятельство, что нащ! Уголовный кодекс карает действия, превышающие пределы необходимой обороны, указывает на то, что в процессе деятельности лица, совершающего общественно опасное действие, может создаться положение, при котором лицо является объектом, охраняемым уголовным правом, или эту охрану утрачивает. Например, лицо проникает на завод, чтобы организовать там диверсию. Заводская стража пытается задержать его, он не сопротивляется аресту. Деятельностью заводской стражи была, с точки зрения Выбирала, ограничена личная свобода диверсанта, охраняемая Уголовным кодексом, то есть было совершено преступление. Но о преступлении можно было говорить, если бы заводская охрана, невзирая на отсутствие сопротивления со стороны диверсанта, убила его. Отсутствие сопротивления со стороны диверсанта при аресте превращает его опасную деятельность в такую, при которой достаточно ограничения свободы. Дальнейшая деятельность заводской охраны (убийство диверсанта) не соответствовала бы степени вызванной им опасности для общества. Поэтому жизнь (но не личная свобода) диверсанта охраняется законом, и работники заводской охраны, превысив пределы необходимой обороны, совершили бы преступление. Но если бы диверсант не подчинился приказанию и продолжал пытаться угрожать имуществу или жизни другого лица, деятельность диверсанта создала бы такую степень общественной опасности, для устранения которой дозволено применение соответствующих мер, то есть причинение вреда здоровью, а в случае необходимости — лишения жизни.

 „Pravny obzor", 1955, С. 8, str. 492.

105

Цель требования соразмерности необходимо^ обороны — предотвратить превращение действия, совершенного в состоянии необходимой обороны, в общественно onaQHoe^Ho это не является основанием для утверждения, что жизнь диверсанта охраняется Уголовным кодексом. Подобное утверждение противоречит основному принципу, что общественно опасными считаются действия, нарушающие общественные интересы, охраняемые Уголовным кодексом, или угрожающие им. Б. Выбирал неправильно понял процесс, при котором общество в силу общественно опасной деятельности лица может не только не охранять его, но в зависимости от степени этой общественной опасности может определенным образом ограничить его право. Нельзя отождествлять человека как физическое лицо с отношениями, созданными в рассматриваемом случае его деятельностью. Отношение общества к члену общества определяется отношением, созданным субъектом. Было бы неправильно требовать, чтобы вызванные субъектом негативные отношения с обществом не могли быть устранены, потому что это лицо имеет право на охрану. Выбирал в своем утверждении исходит из признания формального состава преступления. Это видно из следующего его утверждения: «Словом, секрет заключается в том, что... речь идет о действии, неопасном для общества, так как это действие только формально соответствуетвсем признакам состава преступления (разрядка моя. — Л. Ш.). Так, — продолжает Выбирал, — в необходимой обороне... отсутствуют признаки состава преступления..., так как вследствие отсутствия социально-политического содержания — общественной опасности деяния — состав преступления теряет свое социально-политическое содержание и перестает быть составом преступления»1. В этом высказывании ясно выражена рекомендуемая Выбиралом «концепция двух понятий». Но при этом Б. Выбирал не объясняет, как может в случае совершения действия в состоянии необходимой обороны (поскольку в нем отсутствует социально-политическое содержание) исчезнуть сама «форма» — состав преступления. В такой же мере закономерен и другой вопрос: как можно нанести вред объекту, охраняемому

 „Pravny obzor", 1955, t 8, str. 492.

106

уголовным законом, и при этом не наполнить состав преступления социально-политическим содержанием. Это по-прежнему остается «тайной», так как Б. Выбирал этого вопроса не решает.

Мнение, что действие, совершенное в состоянии необходимой обороны, не является преступным, так как здесь отсутствует объект преступления — общественные отношения, охраняемые уголовным законом, — основывается на принципе, что материальный признак — общественная опасность деяния — является свойством любого состава преступления. Помня о диалектическом единстве материального признака преступления со всеми признаками состава, мы можем сказать, что если отсутствует какой-либо признак состава преступления, то отсутствует самый состав преступления. Поэтому в смысле § 8 Уголовного кодекса «действие, совершенное в состоянии необходимой обороны, не является преступным деянием», так как в этом случае общество не заинтересовано в охране соответствующих общественных отношений, эти отношения не представляют объекта охраны, и вследствие этого действие не носит общественно опасного характера.

Австрийское уголовное уложение 1852 года знало специальную норму, уточнявшую институт необходимой обороны. Сущность, необходимой обороны по этому закону, маскировавшему классовую основу уголовного права, объяснялась тем, что здесь имеется «основание, исключающее злой умысел» (сравни с названием § 2 Австрийского уголовного уложения). Согласно этому положению, действие, совершенное в состоянии необходимой обороны, не могло быть подведено под состав умышленного преступления вследствие отсутствия субъективной стороны, в то время как объективная сторона состава была налицо. Например, действие, совершенное в состоянии необходимой обороны, содержит объективный признак состава преступления — причинение вреда здоровью, но лицо, совершившее его, не подлежало наказанию, так как здесь отсутствует субъективная сторона.

Значение института необходимой обороны выходит за пределы отношений между отдельными личностями. Если мы перенесем принципы необходимой обороны в международную жизнь, то партизанская борьба про-

107

тив агрессора не может считаться действиями банды вредителей, так как агрессор, посягающий на жизненные интересы подвергшегося нападению народа, не имеет права применять против защищающегося народа «репрессии», ибо действие в состоянии необходимой обороны не является нападением, которое оправдывало бы «необходимую оборону» со стороны агрессора.                                                                                                                                                                  *,. _«у

Для того чтобы можно было утверждать, что -данное действие совершено в состоянии необходимой обороны и, следовательно, не носит общественно опасного характера, необходимо точно установить условия, которым должна отвечать необходимая оборона. Эти условия предусмотрены § 8 Уголовного кодекса, на основании которого для необходимой обороны обязательно:

во-первых, чтобы оборона была направяена против посягательства на народно-демократическую республику, на ее социалистическое строительство, на интересы трудящихся или отдельной личности. Таким образом, условием необходимой обороны является посягательство на общественные отношения, господствующие в народно-демократическом обществе. Иначе говоря, посягательство должно быть общественно опасным1. Этим требованием одновременно определяется и социально-политический характер необходимой обороны, так как ее сущностью является охрана общественных отношений, господствующих в народно-демократической республике, короче говоря, речь идет об общественно опасном посягательстве. Это значит, что необходимая оборона невозможна против действий, полезных социалистическому обществу. Если исходить из этого принципа, недопустима необходимая оборона против необходимой обо-рбны как со стороны отдельных лиц, так и со стороны агрессора, так как нападающий не может оправдываться тем, что действовал в состоянии необходимой обороны.

Помня о воспитательной роли уголовного права в социалистическом обществе, невозможно односторонн'ее противопоставление охраны общественных отношений определенного вида (например, имущественных) охране

1 „Советское уголовное право. Часть общая". Госюриздат, 1952, стр. 252.

108

общественных отношений другого вида (например, нематериальных). Социалистическое уголовное право допускает необходимую оборону против нарушителей мирного социалистического общежития граждан вообще. Поэтому не исключена возможность необходимой обороны в случае посягательства на достоинство потерпевшего. Конечно, при рассмотрении вопроса о допустимости необходимой обороны в отношении нематериальных общественных отношений нельзя упускать из виду соразмерности необходимой обороны.

Социально-политический характер необходимой обороны проявляется также в том, что необходимая оборона допустима при охране как коллективных общественных отношений (охрана республики), так и индивидуальных (охрана личной свободы); и, далее, она допустима при охране обороняющейся отдельной личности, то есть при охране как своих, так и чужих интересов. Само собой разумеется, что общественно полезным является-действие, которое было провозглашено правопорядком как правомерное (например, действия судебного исполнителя, действия судьи и т. д.).

Нападение относится лишь к внешнему поведению человека, как вменяемого, так и невменяемого. Нападение необязательно должно быть преступным деянием, достаточно, если оно объективно опасно для общества. Тот факт, что речь идет о человеке, не подлежащем уголовной ответственности (не достигшем установленного законом возраста, невменяемом), может иметь значение только при решении вопроса о соразмерности необходимой обороны.

Следующим условием необходимой обороны является наличность нападения, предполагаемое начало нападения или непосредственная угроза его осуществления. Для того чтобы необходимая оборона была институтом, полезным обществу, в ней должен отсутствовать какой бы то ии было элемент мести. Поэтому необходимая оборона отсутствует, если нападение закончилось или нападающий обратился в бегство. Строгое условие наличности нападения как условие правомерности необходимой обороны требует также точного установления момента окончания нападения, так как опасность для общественных отношений длится до тех пор, пока продолжается нападение или существует реальная угроза

109

нападения. Как только действия нападающего теряют характер нападения, они теряют и свой общественно опасный характер. Областной суд в Братиславе правильно отверг жалобу осужденного, обосновавшего ее тем, что он, ударив ножом пострадавшего, который его перед этим оттолкнул, действовал в состоянии необходимой обороны, и постановил: «Из обстоятельств дела вытекает, что нападение пострадавшего на обвиняемого, — поскольку вообще можно усматривать нападение в том, что пострадавший оттолкнул обвиняемого, вмешавшегося в его спор со свидетелем Р., — уже закончилось, когда обвиняемый совершил свое действие, так что никакое нападение обвиняемому не угрожало и не продолжалось. Таким образом, отсутствует первое условие отпадения наказуемости в силу состояния необходимой обороны — наличие непосредственной угрозы нападения или начало осуществления нападения»1. Разумеется, при бегстве разоблаченного диверсанта опасность нападения с его стороны, даже если он обратился в бегство, продолжается. Поэтому в соответствии с § 164 Уголовного кодекса на каждого гражданина возлагается обязанность воспрепятствовать преступному деянию.

Для наличия условия необходимой обороны, то есть для того, чтобы речь шла о непосредственной угрозе посягательства, нет необходимости, чтобы действие, предусмотренное составом преступления, например, пропаганда фашизма, убийство и т. д., было осуществлено. К непосредственной угрозе относится и предшествующая стадия. Несомненно, что сюда относится стадия покушения, ибо нельзя себе представить эффективности необходимой обороны, которая была бы допустима только в момент самого осуществления деяния, образующего состав преступления. Непосредственную угрозу нападения не представляют приготовительные действия. Но в тех случаях, когда приготовительные действия определяются законом как совершенное преступное деяние (ввиду их повышенной опасности для общества), необходимо эти приготовительные действия рассматривать как непосредственную угрозу нападения, а в зависимости от обстоятельств и как покушение на нападение в соответствии с § 191 УК (бесспорно, в состоянии необходимой обороны

1 Sbirka rozhodnutf Eeskoslovenskych soudu, 1952, б. 77.

ПО

действовал тот, кто, применяя физическое насилие, отобрал у нападающего взрывчатые вещества, предназначенные для создания общей опасности).

В-третьих, следует подчеркнуть, что для наличия необходимой обороны не требуется, чтобы способ, которым было предотвращено нападение, был единственно возможным средством. В данном случае не действует субсидиарный принцип, требующий, чтобы защищающийся не имел иного выхода1. Институт необходимой обороны создан для того, чтобы дать гражданам возможность вмешательства в целях охраны общественных интересов. Поэтому лицо, прибегающее к необходимой обороне в собственных интересах или интересах других лиц, или в интересах коллектива, всегда действует в общих интересах. Так, отвечает общим интересам обезвреживание нарушителя социалистического общежития.

В самом термине «необходимая оборона» выражается ее четвертое условие, то есть требование соразмерности. Если исходить из общественной полезности необходимой обороны, она не должна своей несоразмерностью превращаться в действие, опасное для общества. Соразмерность необходимой обороны определяется в первую очередь значением защищаемых общественных отношений. Например, нет необходимой обороны, когда защищающийся убивает нападающего при посягательстве на имущество, имеющее незначительную ценность. Разумеется, что суждение о соразмерности необходимой обороны меняется, когда речь идет о краже с применением насилия (п. 2 § 247 УК), о грабеже (§ 232 УК) или об изнасиловании (§ 238 УК).

Соразмерность необходимой обороны, далее, определяется в соответствии со значением примененных средств, способа применения и причиненных последствий на основании сравнения охраняемого и нарушенного общественного отношения. Однако следует подчеркнуть, что не-

1 Иначе гласит решение Верховного суда буржуазной Чехословацкой республики 1927 г. № 2385 (Сборник законов 1927 г.), где говорится, „что необходимой нельзя признать оборону (§ 2 австрийского уголовного уложения) в том случае, если подвергшийся нападению мог легко избегнуть нападения (бегством) или своевременно предотвратить его другим способом (позвав на помощь)".

ш

верно было бы рассматривать соразмерность необходимой обороны лишь на основании средств, примененных нападающим и обороняющимся. В этом смысле областной суд правильно отменил приговор народного суда, который, не выяснив подробно всех обстоятельств, важных для установления соразмерности необходимой обороны, установил, что деяние совершено в состоянии необходимой обороны только на том основании, что нападающий действовал голыми руками, в то время как один из находившихся в состоянии необходимой обороны супругов защищался при помощи револьвера, а другой — мотыгой'.

В-пятых, необходимая оборона возможна только в случае действительного нападения. О так называемой мнимой обороне речь идет в случае, когда нападения в действительности нет и оно существует только в воображении обороняющегося. В таких случаях определение ненаказуемости не так просто, как при необходимой обороне, предусмотренной § 8 Уголовного кодекса. Действие, совершенное при мнимой обороне, является объективно опасным для общества. Но фактическая ошибка исключает умысел со стороны лица, действующего в состоянии мнимой обороны. Ошибка лица, действующего в состоянии мнимой необходимой обороны, может относиться:

а)                                к существованию нападения,

б)                               к направленности нападения (на жизнь или имущество), к неправильно понятой соразмерности защиты или к употреблению при защите жизни более интенсивного средства обороны, чем это вызывалось необходимостью,

в)                                              к наличию нападения   (защищающийся может ошибочно предполагать, что нападающий будет продолжать посягательство, то есть может ошибочно думать, что имеется угроза продолжения нападения).

Приведенные обстоятельства, характерные для нападения, могут в своей совокупности или каждое обстоятельство отдельно являться предметом ошибочного представления лица, действующего в состоянии мнимой обороны. Обладает ли действие, совершенное в состоянии  мнимой  обороны,  признаками  преступления,

Sbirka rozhodnuti Eeskoslovensk^ch soudu, 1955, б. 112.

112

I

совершенного по неосторожности, следует устанавливать, учитывая обстоятельства каждого отдельного случая.

Установление   ненаказуемости    или    наказуемости лица, действующего в состоянии мнимой обороны, не представляет труда для той части работников социалистической науки уголовного права, которые считают материальный признак преступления — общественную опасность деяния — свойством состава преступления.   Ибо вследствие того, что материальный признак преступления содержится в его составе, разумеется, что виновность должна вытекать из этой характерной черты состава преступления и вопрос о фактической ошибке будет рассматриваться на основании общих правил об ошибке. Иначе обстоит   дело у сторонников   направления, утверждающего, что общественная опасность деяния находится «за пределами» состава преступления. Как могут сторонники этой теории признавать значение ошибки в определении общественной опасности деяния, если виновность распространяется только на результат, преду-■»        смотренный в законе, а общественная опасность деяния, j        по их мнению, не является составной частью этого ре-'        зультата?

(Последовательно с точки зрения этого направления решает вопрос о мнимой обороне Удварди, который исходит из того, что общественная опасность деяния не включается «в результат, предусмотренный в законе», и приходит к выводу, что общественная опасность отсутствует вообще, если отсутствует объективная или субъективная сторона состава преступления. Поэтому, с его точки зрения, действие в состоянии мнимой обороны не является общественно опасным вообще и потому не является преступным в смысле § 8 Уголовного кодекса'. Решение, предлагаемое Удварди, нельзя, конечно, считать удовлетворительным. Точка зрения, что действие, совершенное в состоянии мнимой обороны, не является общественно опасным, приводит к дальнейшим практическим выводам, то еегь, что против действия, совершенного в состоянии мнимой обороны, недопустима оборона и подвергшийся нападению по ошибке не имеет права обороняться.

1 См. U d v a r d у, Vzt'ah zavinenia k nebezpeCnosti konania pre spoloCnost' podl'a naseho trestneho zakona, „Pravny obzor", 1954, i. 5, str. 362.

8   Л. Шуберт                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                         ИЗ

i

Явно непоследовательны при решении вопроса о мнимой обороне и те, кто, с одной стороны, не допускают связи вины с общественной опасностью, а, с другой стороны, в,случае мнимой обороны все-таки принимают во внимание фактическую ошибку обороняющегося лица'. Такая непоследовательность приводит их к неразрешимому противоречию С одной стороны, они не допускают значения связи вины с материальным признаком преступления, которое, с их точки зрения, лежит «за пределами» состава преступления и не является частью «последствий, предусмотренных в законе», с другой стороны, при мнимой обороне в качестве исключения они допускают значение связи вины с общественной опасностью деяния.

Лишь тогда, когда деяние соответствует приведенным выше условиям, оно не будет преступным, даже если деяние формально подпадает под признаки какого-либо, деяния, в иных случаях наказуемого, так как отсутствует общественная опасность. Цет также никакого сомнения в том, что действие, совершенное в состоянии необходимой обороны, не является и противоправным, так как гражданское право не дает нападающему права требовать возмещения убытка/(§ 342 Гражданского кодекса гласит: «Лицо, причинившее в состоянии необходимой обороны ущерб нападающему, не несет за него ответственности»). Не возникает сомнений в правомерности действия в состоянии необходимой обороны, даже если обороняющийся применил оружие, не имея соответствующего разрешения на хранение его, и тем самым совершил административное нарушение (§ 139 Административного кодекса).

б) Крайняя необходимость

К деяниям, не являющимся общественно опасными, относятся деяния, совершенные в состоянии крайней необходимости. Крайняя необходимость принадлежит к тем случаям, исключающим общественную опасность, условия которых непосредственно нормированы Уголовным кодексом. Сущность института крайней необходи-

1 «Trestni pravo. Obecna East. UCebni texty vysokych skob, Praha, 1953, str. 2i6.

114

мости заключается в том, что одно общественное отношение может быть сохранено за счет нарушения другого общественного отношения (например, кто-либо останавливает поезд, так как замечает, что повреждены рельсы; кто-либо срывает замок у лодки, чтобы спасти утопающего; кто-либо использует чужой огнетушитель, чтобы спасти свое имущество от пожара, и т. д ).

В буржуазной теории уголовного права условия, при которых действие рассматривается как совершенное в состоянии крайней необходимости, формулируются различно. Крайняя__необходимость рассматривается,. _в_бу_ржуазной теорий yrojiOBHoro_jipj.Ba с точки зрения * личных" тгнтер'ёсов лица, действовавшего в состоянии "крайней необходимости в свою пользу. Решение пожертвовать в случае крайней НеОбходимоспг своим интересом для сохранения чужого имущества рассматривалось как столь трудное, что «не приходится удивляться, если у человека не хватит на него сил, так как закон может рассчитывать не на людей, обладающих необычайной доблестью, а на людей средних»'. При сравнении важности интересов, принесенных в жертву, допускалось, чтобы гражданин пожертвовал чужой жизнью для спасения собственной. Для буржуазной теории уголовного права характерно, что она, даже когда исходит из индетерминистической теории, в случае действий, совершенных в состоянии крайней необходимости, вынуждена была утверждать, что лицо при этих действиях утратило свободу воли и потому стало невменяемым. В сущности, в случае крайней необходимости буржуазная теория уголовного права переходит с позиций индетерминистических на позиции детерминистические.

В социалистическом уголовном праве институт крайней необходимости построен так, что он находится в полном соответствии с принципами социалистического общежития. Это выражено в § 9 Уголовного кодекса, который устанавливает основания, по которым действия, совершенные в состоянии крайней необходимости, не являются преступными.

Возникновение опасности, непосредственно угрожающей народно-демократической республике, ее социалистическому строительству, интересам трудящихся или

1 Prusak, Rakouske pravo trestni, 1912, btr. 160.

115

отдельной личности, являются первым условием крайней необходимости. Воспитательный характер крайней необходимости заключается в том, что институт крайней необходимости распространяется на все охраняемые общественные отношения. Таким образом, он становится выражением правил социалистического общежития, так как воспитывает граждан, приучает их действовать не только в своих собственных интересах, но и активно выступать в пользу и в интересах других лиц, коллективных или индивидуальных.

Опасность причинения вреда социалистическим общественным отношениям должна прямо угрожать, должна быть непосредственной. О непосредственной опасности может идти речь при необходимости потушить вспыхнувший пожар, предотвратить железнодорожную катастрофу из-за повреждения железнодорожного полотна и т. д. Источником опасности могут быть силы природы, животные и люди. Например, если кто-либо защищается от грабителей, он действует в состоянии необходимой обороны. Если он, уступив насилию, отдает требуемую вещь, он действует в состоянии крайней необходимости. Как при необходимой обороне обязательно действительное существование нападения, так и в состоянии крайней необходимости необходимо реальное существование опасности. Воображаемая опасность не исключает общественной опасности деяния.

Вторым условием крайней необходимости является невозможность отвратить грозящую опасность другими средствами. Большое воспитательное значение этого условия заключается в том, что оно учит граждан избирать и применять средства, наносящие наименьший ущерб обществу. Например, пожар можно потушить водой, и нет необходимости по соображениям предотвращения распространения пожара уничтожать вещи. Из приведенного условия вытекает, что действие в состоянии крайней необходимости, то есть защита одного общественного интереса путем нанесения ущерба другому общественному интересу, допустимо лишь ограниченно в случае отсутствия других средств (принцип ограничительный) .

Третье условие крайней необходимости: вред, причиняемый общественным отношениям, должен быть меньшим, чем вред, угрожавший другим общественным

116

отношениям. Этим условием крайняя необходимость отличается от необходимой обороны (принцип пропорциональности). Это условие крайней необходимости предъявляет большие требования к сознательности граждан социалистического общества, так как учит их подавлять свои эгоистические интересы и не осуществлять их в/ущерб другим гражданам. Такое требование является выражением социалистической морали, так как предполагает оценку серьезности и важности охраняемых общественных отношений в зависимости от того, какое значение придает им социалистическое общество. Вопрос о том, какие общественные отношения имеют в данном конкретном случае большую ценность, следует выяснять, учитывая обстоятельства отдельного случая, в соответствии с интересами общества.

Буржуазная теория уголовного права, как уже было выше сказано, оправдывала принесение в жертву чужой жизни для сохранения"собст"венной'. При этом подчеркивалось, что нельзя требовать от гражданина, чтобы он «устоял перед ненормальными обстоятельствами... когда речь идет о сохранении собственных благ за счет чужих» 3.

Оценка важности охраняемого и приносимого в жертву блага была обусловлена буржуазной моралью, отражавшейся в теории уголовного права. Эта теория гласила, что «нельзя удовлетвориться привычным шаблоном, что жизнь ценнее имущества»3. Подобное отношение к институту крайней необходимости вполне соответствовало эксплуататорским, своекорыстным интересам буржуазии, которым служила буржуазная теория.

В противоположность этому социалистическое уголовное право, которое воспитывает граждан в духе соблюдения норм социалистического общежития (см. § 1 Уголовного кодекса), выдвигая требование оценки важности охраняемого и приносимого в жертву интереса не только с собственной, но и с общественной точки зрения, требует от граждан, чтобы они подавляли свои эгоистические интересы в пользу общества или других граждан. В отличие от буржуазного общества, которое видело в пожертвовании своим, равноценным благом в интересах

1                    См. К а 11 a b, Trestnf pravo hmotne, 1935, str 84.

2                    Prusak, Rakouske pravo trestnf, 1912, str. 160.

3                    Т.ам же, стр. 161.

117

чужого блата «героическую моральную силу», которой нельзя требовать от «средних людей», гражданин социалистического общества постепенно, с помощью воспитания, приобретает эту моральную силу, которую буржуазное общество считает «героической». Поэтому в социалистическом обществе гражданин не может пожертвовать жизнью другого гражданина ради спасения своей жизни, он должен стремиться сохранить свою жизнь другими средствами и, если жизнь другого гражданина находится в опасности, обязан заботиться о его спасении

.(сравни неоказание помощи, § 227 Уголовного кодекса).  Лишение жизни другого гражданина для спасения соб- ственной рассматривается как убийство.

- Пятым условием крайней необходимости является  требование общества, чтобы лицо, действующее в состоянии крайней необходимости, не было обязано переносить угрожающую ему опасность. Пункт 2 § 9 не устанавливает правил, в какой мере обязан каждый гражданин переносить опасность. Но по специальным предписаниям можно установить высший предел этой обязанности для определенных категорий граждан. Например, лицо, наблюдающее за безопасностью купающихся, не может отказаться от помощи, ссылаясь на опасность утонуть. - При соблюдении всех приведенных условий действия,

< совершенные в состоянии крайней необходимости, теряют общественно опасный характер и потому не являются преступными (см. § 9 Уголовного кодекса). Но

^*Й отличие от необходимой обороны, где вопрос о противоправности действия не является спорным, по вопросу о противоправности действий в состоянии крайней необходимости существуют различные взгляды.

В буржуазной теории уголовного права оценка противоправности действий, совершенных в состоянии крайней необходимости, обусловливалась определенными обстоятельствами. Действие, совершенное в состоянии крайней необходимости, не считалось противоправным в том случае, если условием крайней необходимости было причинение вреда «'благу меньшему, чем благо спасаемое» '. Только в этом случае крайняя необходимость относилась к числу оснований, исключающих противо-

1 Т а м же, dpi 160.

118

правность деяния. Но, поскольку в буржуазной теории уголовного права крайняя необходимость не рассматривалась с точки зрения пропорциональности, как правило, утверждали, ч_что_____к£айняя необходимость исключает только наказуемость дёянияЗТТрйветхенная "точка зрения '"обосновывается также тем7"что крайняя необходимость является основанием для возмещеишя_у_щерба по гражданскому тфаву. '1'акйм~о^разЬм, противоправность на оснований граж'данского права влияла на вопрос о противоправности по уголовному праву, хотя речь шла о действии, противоправность которого по уголовному праву определенно исключалась.

В социалистической науке уголовного права высказывались различные точки зрения на характер крайней необходимости.

В советской науке уголовного права Трайнин считал что действие, совершенное в состоянии крайней необходимости, исключает противоправность, но не общественную опасность совершенных в этом состоянии действий1.

В противовес этому сторонники теории, что состав преступления является единственным основанием уголовной ответственности, считают действие, совершенное в состоянии крайней необходимости, действием не противоправным и не общественно опасным 2. С этим взглядом следует согласиться, так как единственным мерилом противоправности с точки зрения уголовного права является состав преступления.

На другой точке зрения по вопросу о крайней необходимости стоит учебное пособие (1953 г.), где говорится, , I что действие, совершенное в состоянии крайней необхо-** димости, хотя и не является общественно опасным, все же остается противоправным3. В обоснование такой точки зрения приводится то обстоятельство, что на основании   гражданского   права   (первое   предложение

1                   См.  А   Н. Трайнин, Состав преступления в советском уголовном праве, Госюриздат, 1951, стр. 342.                                                                                                                                              ,

2                    См. „Уголовное право. Часть общая", Юриздат, 1948, стр. 380; .Советское   уголовное  право.  Часть  общая", Госюриздат,   1952, стр. 262, а также В. Ф. Кириченко, Значение ошибки в советском уголовном праве, Издательство Академии наук СССР, 1952, стр. 85.

3                     См. „Trestni pravo. Obecna Cast. Utebni texty vysokych skol", Praha, 1953, str. 213.

119

§ 343 Гражданского кодекса) действие, совершенное в состоянии крайней необходимости, дает основание для возмещения ущерба.

Сторонники точки зрения, что действие, совершенное в состоянии крайней необходимости, противоправно, совершенно упускают из виду постановление, содержащееся во втором предложении § 343 Гражданского кодекса, которое не допускает возмещения ущерба, и строят свою теорию только на постановлении, содержащемся в первом предложении § 343 Гражданского кодекса, допускающем возмещение ущерба Но в этом случае в науке гражданского права спорен вопрос о том, является ли основанием для возмещения ущерба противоправность действия, совершенного в состоянии крайней необходимости, с точки зрения Гражданского кодекса '.

Но если мы даже оставим в стороне спорный вопрос, является ли основанием для возмещения ущерба противоправность деяния, все равно неправильно рассматривать вопрос о противоправности по уголовному праву, основываясь на постановлениях гражданского права В этом смысле надо полностью согласиться с учебником по советскому уголовному праву, что противоправность деяния по уголовному праву следует понимать как противоречие правовой норме, нарушение которой карается Уголовным кодексом, и что действие, совершенное в состоянии крайней необходимости является правомерным с точки зрения уголовного права 2. Поэтому действие, отвечающее условиям крайней необходимости, не является общественно опасным и противоправным с точки зрения Уголовного кодекса.

в) Согласие потерпевшего

Случаи, когда согласие потерпевшего исключает общественную опасность деяния, не предусмотрены в Уголовном кодексе, как это имеет место при необходимой

1                   См   Luby, Pricinna suvislost' v obЈianskom prave „Pravny obzor", 1953, c. 4, str. 329, 331; Luby, Sposobeme skody v krajnej nudzi, „Pravmcke studie", 1954, t 1, str. 72—132

2                     См. „Советское уголовное право. Часть общая", Госюриздат 1952, стр. 180, 262.

120

обороне и крайней необходимости Вопрос о значении согласия потерпевшего принадлежит к числу вопросов об основаниях отсутствия общественной опасности деяния, решение которых предоставляется теории и практике, так как согласие потерпевшего не всегда оправдывает действие, которое в иных случаях содержит состав преступления

Согласие потерпевшего может иметь своим последствием отсутствие общественной опасности, особенно при имущественных преступлениях Нельзя, например, совершать кражу, подлог, мошенничество или повреждение чужого имущества с согласия правомочного лица Но это согласие теряет значение, если речь идет о злоупотреблении правом собственности, предусмотренным § 133 Уголовного кодекса, когда право собственности и свободное распоряжение им вступают в противоречие с общественными интересами (например, кулак разрешает какому-либо лицу уничтожить его сельскохозяйственные машины, чтобы не предоставлять их в пользование мелким и средним крестьянам).

Не имеет значения согласие потерпевшего и в случае создания угрозы снабжению в соответствии с § 135 Уголовного кодекса или в случае препятствия удовлетворению кредиторов другими лицами в соответствии с п. 2 § 257 Уголовного кодекса.

Естественно, что в социалистическом обществе, где здоровье и жизнь человека имеют наибольшую ценность для общества, при совершении преступлений против жизни_и__здо£овь5Г не имеет значения согласие^пот^ещев^ "шего, так как подобНыс~дёис™йя~нёльзя считать_полез-"ньши_~ для социалистического общества. Это вытекает, в~частности, из постановления о наказуемости лица, которое склоняет к самоубийству другое лицо или помогает ему в этом, что предусмотрено § 226 Уголовного кодекса Если нельзя склонять к самоубийству или помогать в этом, тем более нельзя лишить кого-либо жизни с его согласия, даже в том случае, если речь идет о лишении жизни из сострадания, например, при неизлечимой болезни или глубокой старости (так называемая eutanazia) Лицо, совершившее подобное деяние, рассматривается как совершившее убийство, предусмотренное § 216 Уголовного кодекса. Под видом «eutanazia»

121

гитлеровцы уничтожали в газовых камерах тысячи душевнобольных.

Не исключают общественной опасности и другие случаи согласия потерпевшего при преступлениях против жизни и здоровья.

Но не являются преступными деяния, преследующие лечебные цели. Таковы, например, согласие донора, согласие на врачебную трансплантацию и т. п', так как они носят общественно полезный характер.

Большое значение может иметь согласие потерпевшего при преступлениях против свободы и человеческого достоинства, ибо трудно ограничить чью-нибудь свободу с его согласия в смысле § 229 Уголовного кодекса; невозможно также изнасиловать кого-либо с его согласия.

Согласие потерпевшего должно быть действительным, то есть оно должно быть фактически дано. Недостаточно- предполагаемого согласия. Ошибку прёступ-ника, под влиянием которой он предполагал согласшПТо-терпевшего, следует рассматривать, основываясь на принципах оценки фактической ошибки с точки зрения субъективной стороны состава преступления

г) Выполнение общественно полезных профессиональных функций

Уже самый характер этих функций (например, функция пожарного, стремящегося потушить пожар) свидетельствует о том, что речь идет о деянии, граничащем с крайней необходимостью, так как эти деяния в большинстве случаев направлены на предотвращение последствий, вредных для общественных отношений.

Сюда относится медицинское вмешательство врача, действия которого.формально подпадают под некоторые признаки состава преступления — причинения вреда здоровью. Но, поскольку эти действия преследуют лечебные цели, они теряют общественно опасный характер. Однако в тех случаях, когда речь идет о вмешательстве,. которое не преследует лечебных целей, как например, аборт (п. 1 § 218 УК), врач совершает преступление1. Особые условия ненаказуемости врачебного вмешательства регламентируются в положении п. 4 § 218 УК, когда

1 В настоящее время § 218 УК отменен. — Ред,

122

аборт необходим для здоровья или жизни беременной женщины. Но этот случай не исключает возможности исходить из принципов крайней необходимости при отсутствии условий, приведенных в п 4 § 218 УК- Причинение телесного повреждения с целью приведения кого-либо в состояние непригодности для несения военной службы, предусмотренное § 270 Уголовного кодекса, совершенное врачом, соответствует элементам состава преступления, и врач подлежит уголовной ответственности, как и всякий преступник.

Если врач при выполнении своих профессиональных функций по неосторожности нанесет ущерб здоровью пациента (например, пропишет несоразмерную дозу люминала и пациент ослепнет, или промоет больному глаз соляной кислотой вместо борной), он отвечает за причинение вреда здоровью по неосторожности.

д) Исполнение обязательного приказа

Следующим обстоятельством, устраняющим общественную опасность деяния, является исполнение подчиненным приказа, отданного начальником в пределах его законной компетенции. Например, может быть отдан приказ арестовать кого-либо. Даже в тех случаях, когда выясняется, что приказ был по существу неправилен, но был отдан на основании достаточно обоснованных предпосылок, действия, направленные на выполнение его, нельзя считать общественно опасными. Например, нельзя считать общественно опасным возбуждение уголовного преследования против какого-либо лица и его арест в случае обоснованного подозрения в совершении преступления, даже если впоследствии будет установлено, что это подозрение было недостаточным для уголовного преследования. Причем не имеет значения, получает ли это лицо на основании § 298 Уголовного кодекса право на возмещение ущерба, причиненного необоснованным арестом. Тем более нельзя говорить в этих случаях об общественной опасности деяния лица, которое, будучи подчиненным, выполнило приказ начальника.

В такой же мере, как общественно опасен незаконный приказ начальника, общественно опасно и выполнение этого приказа. Если подчиненный не знал о незаконности  приказа, это обстоятельство принимается во

123

внимание при установлении субъективной стороны состава преступления. Но, если речь идет о приказе военного начальника, подчиненному не дается право решать вопрос о его законности. Согласно § 278 Уголовного кодекса, выполнение приказа обязательно для подчиненного, то есть подчиненный обязан его выполнить. Неис-.долнеьще пр-ика*а„..в_этом случае является преступным деянием, предусмотренным § 278 Уголовного кодекса. Но это относится к приказу начальника, если приказ не является явно ошибочным или если он не требует совершения действия, содержащего признаки какого-либо состава преступления.

г

е) Осуществление своего права в пределах, установленных законом

Исходя из единой основы, на которой покоится весь

/ наш правопорядок, то есть возведенная в закон воля ра-/    бочего класса и всех трудящихся, мы должны прийти

/     к выводу, что деяние, разрешенное законом, не может быть общественно опасным, так как оно является правомерным. Так же как противоправность деяния является \      нормативным выражением его общественной опасности,

^      правомерность деяния является нормативным выражением его общественной полезности.

4 Но противоправность и правомерность деяния не всегда отделены непроходимой пропастью. Совершенно естественно, что социалистическое право не может допустить, чтобы кто-либо под предлогом осуществления своего права поступал незаконно. В каждом отдельном случае необходимо тщательно разобраться в том, с чем мы имеем дело: с правом или беззаконием, с деянием, находящимся в соответствии с социалистическим правопорядком, или с деянием, подпадающим под признаки того или иного состава преступления.

Например, не может быть речи о принуждении, согласно § 233 Уголовного кодекса, в случае, когда кредитор угрожает должнику, что подаст на него в суд, если он не уплатит долга. Но речь идет о вымогательстве, если кредитор угрожает своему должнику физическим насилием в случае неуплаты долга в определенный срок. Собственник вещи не может распоряжаться ею произвольно.   В   зависимости от обстоятельств может идти

124

речь о злоупотреблении правом собственности, предусмотренным в § 133 Уголовного кодекса, или о воспрепятствовании решению государственного органа (§ 171 Уголовного кодекса), или о причинении ущерба интересам своих кредиторов (§ 257 Уголовного кодекса).

В интересах выполнения своей обязанности воспитывать дегей родители имеют право их наказывать. Если речь идет о преступном ограничении личной свободы детей, в каждом конкретном случае решается вопрос о том, имеется ли превышение родительских прав. И хотя родители имеют право применять по отношению к своим детям телесные наказания, они не должны злоупотреблять ими, истязая детей. Истязание цстей предусмотрено § 212 Уголовного кодекса.

ж) Прочие случаи, исключающие общественную опасность

Кроме вышеприведенных случаев исключения общественной опасности деяния, интересы социалистического общества требуют как в целях построения социализма, так и для охраны родины или здоровья трудящихся ряда действий, выполнение которых связано с определенной степенью опасности для жизни или здоровья человека. Такие действия разрешены правопорядком, ибо они полезны для общества.

Так, есть много профессий, связанных с опасностью для жизни и здоровья работающих. И хотя в социалистическом обществе забота о здоровье- и жизни человека принадлежит к числу самых важных задач, невозможно полностью устранить эту опасность. Большие усилия направлены на то, чтобы станки были снабжены такими приспособлениями, которые устраняют или уменьшают опасность работы на них. Руководящие работники предприятий отвечают за соблюдение предписаний, допускающих работу на станках только при соблюдении техники безопасности, наличии необходимых ограждений и содержании оборудования в таком состоянии, при котором оно не угрожает безопасности работающих. Это обстоятельство было правильно оценено в решении суда, который, подчеркнув ответственность руководящих работников завода за нормальную работу оборудования, постановил, что даже небрежная работа рабочего на неисправ-

125

ном станке не освобождает от уголовной ответственности тех, кто обязан был заботиться о его исправности '.

То же имеет место при пользовании транспортом, где работа_всегда связана с определенной степенью опасности (железная дорога, автотранспорт, авиатранспорт и т. д.), которую исключить нельзя. Транспорт полезен для общества, поэтому при пользовании самолетами нельзя говорить о создании общей опасности в смысле § 190 Уголовного кодекса. Для защиты родины необходимо обучение армии, связанное с практическим применением оружия. По этим соображениям во всех таких случаях исключается общественная опасность деяния.

Занятия некоторыми видами спорта тоже связаны с определенной степенью опасности для здоровья и жизни человека (например, бокс, мотогонки и др.). Разумеется, цель, преследуемую спортивными занятиями, — укрепление физической и духовной стойкости граждан социалистического общества, нельзя считать общественно опасной. Но, занимаясь спортом, нужно соблюдать меры предосторожности, максимально снижающие опасность.

з) Критика

Если учесть марксистско-ленинское положение, что человек — существо общественное, что бытие человека определяет его сознание, то критика как проявление личности содержит в себе элементы, вытекающие из его бытия. Социалистический способ производства, вновь рождающиеся общественные отношения создают для человека новую среду, которая его всесторонне меняет. Вместо капиталистического «волчьего закона» возникает ■ взаимное товарищеское сотрудничество.

Коренные перемены в экономике и культурно-политической жизни общества настойчиво требуют нового, неизвестного при капитализме отношения к общественным проблемам. При эксплуататорском строе, основанном на частной собственности на средства производства, вопрос о вскрытии недостатков общественной жизни был частным делом или делом отдельных групп, интересы которых были связаны с разоблачением этих недостат-

Sbfrka rozhodnutf Ceskoslovenskych soudu, 1955, С. 8.

126

ков. В противовес этому в социалистическом обществе обобществление средств производства требует от граждан максимальной заинтересованности в решении задач, стоящих перед всем обществом, и тем самым заинтересованности в устранении возникших недостатков. Неуклонно возрастающие потребности общества и их удовлетворение, естественно, наталкиваются на ряд недостатков как в экономике, так и в других областях общественной жизни, устранение которых необходимо.

Сильнейшим оружием устранения этих недостатков является критика. С помощью критики, с одной стороны, выражают несогласие с недостатками, с другой стороны, требуют их устранения. Указание на вредность определенного общественного явления и одновременно заинтересованность в его исправлении делают критику общественно полезным действием. Таким образом, в интересах устранения недостатков необходимо, во-первых, развивать критику, и, во-вторых, не допускать ее подавления.

Вопросу о значении критики было уделено особенно большое внимание на XX съезде КПСС, где было строго осуждено подавление критики в связи с культом личности. В этом смысле были осуждены случаи подавления критики и в Чехословацкой Республике. На общегосударственной конференции КПЧ была подчеркнута тесная связь культа личности с подавлением критики. Культ личности создал атмосферу «неприкосновенности и непогрешимости» лиц, занимающих ответственные посты. Естественно, что такие личности рассматривали критические замечания не с точки зрения их полезности или вредности для общества, а исходя из их полезности или вредности для своей особы. Такое отношение к критике недопустимо в социалистическом обществе, так как оно противоречит интересам общества. С полным основанием можно согласиться с мнением, выраженным на общегосударственной конференции КПЧ, что «метод критики и самокритики — проверенное оружие и надо открыто признать, что мы еще не умеем должным образом им пользоваться» '.

Недопустимость подавления критики, основанной на стремлении устранить существующие недостатки в об-

1 Materialy z   Celostatnf konference KSC,  „Nova Mysl", 1956, с 6, str. 82.

127

щественной жизни, тесно связана с недопустимостью злоупотребления этой, данной обществом, возможностью установления недостатков. Наше общество, провозглашая права граждан, стремится обезопасить себя от злоупотребления этими правами в личных, эгоистических целях. Честь, нормальная рабочая и семейная обстановка, — это права, которым никто не смеет угрожать. Поэтому нужно пресекать такую критику, которая не преследует общественной пользы.

Установление критериев, важных для оценки полезности или вредности критики ввиду их большого значения, требует специальной разработки. Это не входит в задачи настоящей работы. Но в связи с рассматриваемым вопросом необходимо занять принципиальную позицию. Вопрос о критерии оценки полезности или вредности критики, если исходить из всей совокупности обстоятельств конкретного случая, сводится к определению, какими интересами руководствовалось критиковавшее лицо К определению этих интересов нужно подходить с точки зрения общественной, отвлекаясь от всех личных моментов.

Не меньшее значение при определении полезности или вредности критики имеет вопрос о степени ее вредности для общества. Нужно установить, достигает ли вредность критики по своей степени нарушения моральных правил или характера административных проступков или же содержит признаки состава преступления. С точки зрения Уголовного кодекса может идти речь о соответствии признакам составов преступлений, предусмотренных § 127 и 128 (распространение тревожных слухов), или § 81 Уголовного кодекса (подстрекательство против республики), или § 294 Уголовного кодекса (создание угрозы боевому духу армии). То же относится к «критике», которая, распространяя ложные сведения, подрыва'ет чей-либо авторитет в глазах сограждан.

Для определения, имеет ли критика общественно полезный характер, то есть имеются ли обстоятельства, устраняющие ее обществено опасный характер, нужно учесть среду, в которой она ведется. Есть разница между критикой, высказанной на профсоюзном собрании и высказанной в толпе граждан, собравшихся перед входом в магазин Далее, следует принимать во внимание личность критикующего (например, идет ли речь о рациона-

128

^

лизаторе, который своей критикой хочет устранить устаревшие способы производства на предприятии, или о кулаке, который своими «критическими» замечаниями стремится отбить у людей охоту к организации единого сельскохозяйственного кооператива в деревне).

В заключение этой главы важно подчеркнуть, что перечисленные случаи, исключающие общественную опасность деяния, являются, конечно, не единственными. Мы привели наиболее типичные случаи, вытекающие из принципов социалистического общежития. Но это не значит, что перечень подобных случаев нельзя дополнить.

9   Л. Шуберт