Примечания

[1] Это правильно отметил С.С. Алексеев, подчеркнув, что «...нормативность – не просто признак права, а его определяющее объективное свойство» (Алексеев С.С. О понятии права. – «Правоведение», 1970, № 1, с. 21).

[2] С.С. Алексеев в названной выше статье говорит, что из нормативности вытекает «правовое принуждение» (там же, с. 22). О нормативности права см. также: Недбайло П.Е. Советские социалистические правовые нормы. Львов, 1959, с. 37 и далее; Общая теория советского права. М., «Юридическая литература», 1966, с. 7–10; Марксистско-ленинская общая теория государства и права. Основные институты и понятия, с. 344–351.

[3] Брежнев Л. И. Речь на встрече с избирателями Бауманского избирательного округа г. Москвы 14 июня 1974 г. («Правда», 1974, 15 июня).

[4] См., например: Рабинович П. М. Право как явление общественного сознания. – «Правоведение», 1972, № 2. Хотя Рабинович П. М. и разделяет развитую многими советскими юристами оценку права как объективной реальности, тем не менее он утверждает, что веление права живет, начинает светить «смыслом», лишь соприкасаясь с сознанием субъекта, реципиента этого веления, возбуждая у него «представления о должном (возможном) поведении».

[5] См.: Фарбер И.Б. Правосознание как форма общественного сознания. М., «Юридическая литература», 1963, с. 177–178.

[6] Рабинович П.М. Указ, соч., с. 109.

[7] В своей содержательной статье «Объективное и субъективное в праве» П.Е. Недбайло обобщил итоги дискуссии, проводившейся на страницах журнала «Правоведение» (1974, № 1), и сделал заслуживающие внимания выводы о том, что «правовые установления, нормы права никак нельзя отнести к формам сознания». Право – субъективный фактор лишь в том смысле, что непосредственным его источником является общественное сознание (классовое, общенародное), выраженное в нормотворческой деятельности компетентных органов государственной власти. «Функционирует же оно не в сознании, а в общественной жизни как особая социальная сила» (с. 17). Однако, на наш взгляд, правильные суждения автора о праве как «субъективно-объективной реальности» не доведены до своего логического завершения. Ведь общественное бытие тоже «субъективно-объективная реальность», если иметь в виду генетическую сторону дела, но оно независимо от общественного сознания, поскольку речь идет об итогах и предпосылках общественно-производственной деятельности людей, одаренных волей и сознанием.

Поэтому едва ли правильным можно признать утверждение П.Е. Недбайло, что материальные отношения – это «абсолютно» объективное, реальное, независимое от чьего бы то ни было сознания, а право – это «ситуативно» (относительно) объективное и что поэтому «субъективность» права есть его абсолютное, имманентное свойство (с. 21).

[8] См. об этом: Горшенев В.М. Способы и организационные формы правового регулирования в современный период коммунистического строительства. – Автореф. докт. дисс. Свердловск, 1969, с. 8–12.

[9] См.: Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. 13, с. 6–7.

[10] См.: Маркс К, и Энгельс Ф. Соч., т. 37, с. 394–395.

[11] «Нормативность, – пишет Е. А. Лукашева, – свойственна всей системе социального регулирования, включающей как социальные нормы, так и соответствующие им формы общественного сознания...

Если нормативность есть свойство всей системы социального регулирования, то ее нельзя рассматривать как специфику права» (Лукашева Е.А. Общая теория права и многоаспектный анализ правовых явлений. – «Сов. государство и право», 1975, №4, с. 33).

Нормативное регулирование в его многообразных проявлениях в настоящее время многими авторами рассматривается как необходимый упорядочивающий и относительно стабилизирующий элемент управления социалистическим обществом. Решающая роль в этом процессе принадлежит правовому регулированию (см., например: Нижечек В. И, Указ, соч., с. 29–30, 47).

[12] См.: Маркс К. и Энгельс Ф. Избранные произведения, т. 1. М., Госполитиздат, 1952, с. 588.

[13] Ленин В.И. Полн. собр. соч., т. 1, с. 439.

[14] О понятии политической власти, соотношении принуждения и убеждения см.: Королев А. И., Мушкин А.Е. Государство и власть. – «Правоведение», 1963, № 2; Байтин М. И. Государство и политическая власть. – Автореф. докт. дисс. М., 1973; Кейзеров Н. М. Власть и авторитет. М., «Юридическая литература», 1973; Ребане И. Указ, соч.; Козюбра Н.И. Убеждение и принуждение в советском праве на современном этапе коммунистического строительства. – Автореф. канд. дисс. Киев, 1968; Огурцов Н. А. О некоторых философских аспектах сферы принуждения, –«Правоведение», 1968, № 5.

[15] См.: Байтин М. И. Указ, соч., с. 8.

[16] По мнению Н. М. Кейзерова, «принуждение не является имманентным качеством власти... Властная и подвластная воля могут органически совпадать, могут находиться в конфронтации, В первом случае нет надобности в принуждении, власть при практической реализации своих установок обходится без него» (Указ, соч., с. 46). Верно, что в тех случаях, когда происходит такое слияние воль властвующего и подвластного, нет надобности в принуждении. Но даже в коммунистическом обществе едва ли будет достигнуто такое состояние полного и всеобщего совпадения интересов всего общества и интересов отдельной личности, не говоря уже о том, что авторитет и, следовательно, власть необходимы при осуществлении руководства процессом производства, о чем писал Энгельс. Поэтому возможность принуждения как атрибут власти останется. Без этого нет власти Впрочем, далее автор, говоря о соотношении подлинного авторитета власти, основанного на уважении к ней подвластных, и власти, правильно подчеркивает, что власть без авторитета возможна, но авторитет без власти невозможен (там же, с, 87).

[17] См.: Королев А.И., Мушкин А.Е. Указ, соч., с. 22. Н.И. Козюбра, характеризуя принуждение, и отличие от убеждения, также связывает принуждение с угрозой неблагоприятных для правонарушителя последствий в случае нарушения требований норм (Козюбра Н. И. Указ, соч., с. 10).

[18] Ребане И. Указ, соч., с. 41. Эта мысль была повторена в несколько измененном виде Н.И. Козюброй. Отметив, что сфера правового регулирования составляет сферу возможного действия государственного принуждения, он сделал тот же вывод, что и И. Ребане, а именно, что, когда речь идет о сужении сферы государственного принуждения, имеется в виду сужение сферы его действительного, фактического, а не сферы возможного действия (Козюбра Н.И. Указ, соч., с. 14).

[19] Королев А.И., Мушкин А.Е. Указ, соч., с. 24.

[20] Там же, с. 25.

Н.А. Огурцов также полемизирует с авторами, связывающими категорию принуждения только с государственным принуждением. Характеризуя общественное принуждение как моральное осуждение лиц, нарушивших свой долг, и подчеркивая взаимосвязь, взаимодействие и взаимопереходы государственно-правового и общественно-морального принуждения, Н. А. Огурцов, по-видимому, также исходит из той концепции, что и в том, и в другом случае имеет место психическое принуждение (Огурцов Н. А. Указ, соч., с. 38–43).

[21] См.: Ребане И. Указ, соч., с. 180.

[22] См.: Ребане И. Указ, соч., с. 181-182.

[23] Ребане И. Указ, соч., с. 182.

[24] См.: Советский гражданский процесс. Под ред. проф. М.А. Гурвича, М., «Высшая школа», 1967, с. 221–229; см. также: Советский гражданский процесс. Под ред. проф. А. Ф. Клейнмана, Изд-во МГУ, 1964, с. 205–221.

[25] Гурвич М.А. Право на иск. М. – Л., Изд-во АН СССР, 1949, с. 142; см. также с. 37, 145, 146. Гражданский процесс с этой точки зрения – это форма судебного осуществления гражданских прав (с. 145).

[26] Гражданский процесс. Под общей ред. проф. К. С. Юдельсона. М., «Юридическая литература», 1972, с. 226

[27] Гражданский процесс. Под общей ред. проф. К. С. Юдельсона. М., «Юридическая литература», 1972, с. 226

[28] Зейдер Н. Б. Судебное решение по гражданскому делу. М., «Юридическая литература», 1966, с. 19.

[29] См.: Зейдер Н. Б. Указ, соч , с. 20.

[30] См.: Ленин В. И Полн. собр. соч , т. 32, с. 433.

[31] См.: Ленин В.И. Полн. собр. соч., т. 36, с. 163.

[32] И.С. Самощенко вслед за немецким юристом Р. Шюсслером (ГДР) включает в государственное принуждение судебный приговор и судебное решение и критикует взгляды процессуалистов, суживающих эту сферу (по удовлетворенным искам о присуждении) действиями судебного исполнителя (Самощенко И.С. Охрана режима законности Советским государством. М., Госюриздат, I960, с. 91). Но И.С. Самощенко, на наш взгляд, чрезмерно расширяет (равно, как и О.Э. Лейст) понятие государственного принуждения, включая сюда и наблюдение за исполнением требований советского права, и исследование обстоятельств деяний, в, которых имеются признаки неправомерности (там же, с. 94).

Эти правоохранительные функции не являются мерами государственного принуждения, они – отправление обязанностей, возложенных законом на компетентные государственные органы, на граждан – участников процессуальных отношений. Здесь речь идет о реализации диспозиций норм права, регулирующих отношения, возникающие на основе выполнения указанных функций. Принуждение начинается там, где нарушается обязанность.

[33] См., например: Гражданский процесс. Под ред. К. С. Юдельсона, с. 226.

[34] См.: Алексеев С.С. Социальная ценность права в советском обществе. М., «Юридическая литература», 1971, с, 111.

[35] См.: Алексеев С.С. Социальная ценность права в советском обществе. М., «Юридическая литература», 1971, с, 112.