Глава IV. ЮРИДИЧЕСКАЯ ОБЯЗАННОСТЬ И ЮРИДИЧЕСКАЯ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ

1. При уяснении содержания понятия юридической ответственности надо исходить из категории нормативности права, заключающей в себе возможность государственного принуждения в случае нарушения.

Разделяя мнение И.С. Самощенко и других авторов, что юридическая ответственность – это реализация санкций, указанной в юридической норме [1], мы полагаем, что в определение юридической санкции, предложенной большинством авторов, связывающих ее с неблагоприятными для нарушителя последствиями в виде дополнительных обязанностей, надо внести коррективы. Они, как нам представляется, устранят имеющиеся противоречивые суждения и будут содействовать верному пониманию юридической ответственности как важнейшего условия осуществления законности и ее правильному применению на практике. Анализируя понятие санкции в гражданско-правовом обязательстве, М.М. Агарков еще в 1940 году, опираясь на высказывание В.И. Ленина о том, что право – ничто без аппарата, способного принуждать к соблюдению норм права, пришел к следующему выводу: «В понятие обязательства неизбежно в качестве его элемента входит и санкция, обеспечивающая осуществление права кредитора и исполнение обязан ности должника» [2].

Братусь С.Н. Юридическая ответственность и законность. – М., Юридическая литература. 1976, С.82

Страницы 83-84 отсутствуют

сомнений – это надлежащее исполнение обязанностей всеми, на кого они возложены законом, договором, иными юридическими актами.

Из сказанного можно сделать важный и решающий для установления природы юридической ответственности вывод: юридическая ответственность – это исполнение обязанности на основе государственного или приравненного к нему общественного принуждения. Юридическая ответственность в позитивном правоотношении – это опосредствованное государственным принуждением исполнение обязанности.

Поскольку речь идет о положении лица, к которому применяется ответственность, ее можно определить как состояние принуждения к исполнению обязанности. Добровольная уплата заемщиком суммы долга в срок, установленный, договором, или даже по истечении срока – это исполнение обязанности. Уплата той же суммы долга заемщиком вопреки его воле, посредством государственного принуждения на основе решения суда – это исполнение той же обязанности, которая существовала и ранее. Однако такое исполнение, опосредованнее государственным принуждением, выступает как ответственность. Так же обстоит дело и в иных случаях исполнения долга в натуре (возврат вещи собственнику, выполнение работ и т.д.).

Поэтому ответственность в указанных случаях (т.е. когда обязанность может быть выполнена в натуре) – не какое-то новое правоотношение, ибо остается в силе то же самое правоотношение, та же обязанность, которая существовала и ранее. Добровольное же исполнение обязанности юридической ответственностью не является.

В случае уклонения лица от исполнения обязанности или каких-либо с его стороны возражений спор разрешается судом или иным компетентным юрисдикционным органом, что связано с возникновением, движением и прекращением процессуальных правоотношений. В результате такого разбирательства выясняется истина и, если обязанность действительно не выполнена, выносится властное решение, обеспечивающее ее исполнение государственным принуждением.

Нельзя согласиться с утверждением И.С. Са-

Братусь С.Н. Юридическая ответственность и законность. – М., Юридическая литература. 1976, С.85

мощенко и М. X. Фарукшина (и аналогичными высказываниями других авторов), что исполнение обязательства в гражданском праве довольно часто является юридической ответственностью и тогда, когда имеет место добровольное исполнение (добровольное исполнение обязательств из причинения вреда и из неосновательного обогащения, добровольное возмещение должником кредитору убытков, добровольная уплата неустойки) [3].

Из причинения вреда, из неосновательного приобретения или сбережения имущества, являющихся с точки зрения гражданского права юридическими фактами, порождающими правоотношения, возникает обязанность: в первом случае – возместить потерпевшему вред; во втором – возвратить неосновательно полученное или сбереженное имущество лицу, за чей счет было осуществлено такое приобретение или сбережение. Эта обязанность должника и соответствующее право кредитора на возмещение вреда или на возврат неосновательно приобретенного составляет содержание возникших обязательственных правоотношений. Свою обязанность должник может исполнить добровольно. Никакой ответственности в этом случае не возникает. Юридическая ответственность наступает тогда, когда по инициативе кредитора применяется государственное принуждение, а в предусмотренных законом случаях – по инициативе государственных и общественных органов или должностных лиц, не являющихся сторонами в правоотношении, но могущих предъявить иск в интересах потерпевшей стороны.

Поскольку речь идет о неосновательном приобретении имущества, то его возврат неосновательно обогатившимся не может рассматриваться как неблагоприятное для него последствие. Он ничего не теряет, а лишь возвращает то, что причитается другому. Неблагоприятным последствием для причинителя вреда можно считать возмещение причиненных деликтом убытков потерпевшему. Но для потерпевшего – это лишь восстановление его прежнего имущественного

Братусь С.Н. Юридическая ответственность и законность. – М., Юридическая литература. 1976, С.86

состояния. Ничего дополнительно сверх этого он не приобретает. Государственное же принуждение к исполнению обязанности в случае уклонения от этого – это реализация санкции, т.е. исполнение обязанности в состоянии принуждения. Этим и ограничивается юрдическая ответственность в указанных выше случаях.

И.С. Самощенко и М. X. Фарукшин в подтверждение своей мысли о возможности осуществления в гражданских правоотношениях ответственности без государственного принуждения вслед за О.С. Иоффе и другими цивилистами ссылаются на то, что в ряде случаев сам контрагент (кредитор) может применить вопреки воле должника установленную в договоре санкцию, не прибегая к помощи юрисдикционных органов [4]. Речь, в частности, идет о праве транспортных органов взыскивать в безакцептном порядке штраф за допущенный клиентурой простой вагонов и судов. Но, во-первых, такое правомочие предоставлено перевозчику законом в виде исключения; во-вторых, платежное требование о списании такого штрафа может быть оспорено в судебном (арбитражном) порядке, т.е. в конечном счете и в этом случае действует государственный юрисдикционный орган, проверяющий законность такого списания.

Прав М.М. Агарков, что санкцией является не обязанность возместить убытки, вызванные неисполнением договорного обязательства или внедоговор-ным причинением вреда, а только принудительное исполнение этой обязанности [5].

О.Э. Лейст критикует это положение, ибо он, как И.С. Самощенко и М. X. Фарукшин, считает, что обязанность возмещения вреда сама по себе является санкцией и «может осуществляться без вмешательства государственных органов», т.е. добровольно, в то время как «для применения и реализации других санкций необходимо решение государственного

Братусь С.Н. Юридическая ответственность и законность. – М., Юридическая литература. 1976, С.87

органа и в зависимости от характера санкции деятельность государственного аппарата по реализации решения» [6].

О.Э. Лейст в обоснование своей позиции приводит следующие доводы. Если бы обязанность возместить имущественный ущерб не являлась санкцией, а такой санкцией явилось бы только принудительное исполнение этой обязанности, то следовало бы прийти к выводу, что существует только обязанность возмещать причиненный вред, но нет обязанности воздерживаться от причинения вреда. Но в этом случае противоправным деянием, продолжает он, считалось бы не причинение ущерба, а только уклонение от возмещения уже причиненного вреда [7].

С этим возражением согласиться нельзя. Общая обязанность всякого и каждого воздерживаться от причинения другому имущественного вреда по своей природе такая же, как и обязанность не совершать преступлений. Но после того как эта обязанность нарушена, возникает другая, уже не пассивная, не негативная, а активная обязанность – возместить вред конкретному лицу – потерпевшему, восстановить нарушенное равновесие, привести имущественное положение потерпевшего в то состояние, в каком оно находилось до правонарушения. Исполнение этой обязанности добровольно прекращает возникшее правоотношение. При неисполнении эта обязанность реализуется в принудительном порядке. Вот это и есть ответственность.

Когда О.Э. Лейст утверждает, что наложение штрафа и законодательное определение обязанности возместить вред имеют то общее, что они сами по себе носят принудительный по отношению к правонарушению характер, выражаются в обязанностях, властно возлагаемых государством на правонарушителя, то он, как и многие другие авторы, смешивает обязанность с государственным принуждением к исполнению обязанности. К этому надо добавить, что возмещение вреда не содержит элементов штрафа, и поэтому неверным является утверждение, что оно

Братусь С.Н. Юридическая ответственность и законность. – М., Юридическая литература. 1976, С.88

близко к мерам штрафного, карательного характера [8].

И.С. Самощенко и М. X. Фарукшин не проявили достаточной последовательности в доведении до логического конца своего первоначального правильного утверждения, что добровольное исполнение договорных обязательств – это не юридическая ответственность [9]. Но почему только договорных обязательств? Ведь кроме договорных гражданскому праву известны и другие обязательства, возникающие из других оснований? [10]

2. Если исполнение обязанности, опосредованное государственным принуждением, ничего не убавляет и не прибавляет к содержанию обязанности, то, может быть, дело обстоит иначе в тех случаях, когда появляются добавочные обязанности, обеспечивающие исполнение основной обязанности (побуждающие под страхом невыгодных последствий к этому исполнению), или тогда, когда исполнение обязанности в натуре стало невозможным либо принятие такого исполнения для кредитора утратило интерес вследствие правонарушений, допущенных должником, и исполнение заменяется возмещением убытков?

Обязанность, дополняющая основную, лишь усложняет или модифицирует основное правоотношение. Если заключено соглашение о неустойке, то обязанность уплатить неустойку, поскольку должник нарушает условия договора, обеспеченные неустойкой, ничем не отличается от любой другой обязанности. Если неустойка уплачена должником добровольно, не возникает вопрос об ответственности, подобно тому,

Братусь С.Н. Юридическая ответственность и законность. – М., Юридическая литература. 1976, С.89

Как этот вопрос не возникает и тогда, когда выполнено основное обязательство. Но если исполнения не последовало, по инициативе кредитора приводится в движение аппарат государственного принуждения – действует механизм ответственности.

Точно так же обстоит дело и в том случае, если неисполненная обязанность по тем или другим причинам заменяется требованием о возмещении убытков. Содержание обязанности изменяется, возникает новое обязательство, которое имеет своей целью компенсировать ущерб потерпевшему за нарушение его субъективного права, обеспечить, как уже отмечалось, эквивалентность в отношениях, нарушенную должником. Требование о возмещении убытков – это требование об исполнении новой обязанности, заменяющей прежнюю обязанность. При добровольном исполнении ее должником нет оснований говорить об ответственности.

Анализируя содержание обязанности в имущественных правоотношениях, мы вправе прийти к выводу, что определение юридической ответственности как опосредованное государственным принуждением исполнение обязанности охватывает все случаи нарушения обязанностей, является необходимой и достаточной основой для уяснения и практического применения категории ответственности.

Государственное принуждение к исполнению нарушенной обязанности является осуждением поведения обязанного лица при наличии упречного поведения обязанного лица и прежде всего при наличии его вины. Но упречность не сводится только к вине. Государственное принуждение в случаях, предусмотренных законом, является осуждением и такого поведения, которое само по себе не противоправно, но нарушает субъективные права другого лица. И в этих случаях имеет место юридическая ответственность, о чем будет сказано ниже.

Здесь лишь надо подчеркнуть, что если ответственность в самом общем и широком смысле слова трактуется как наказание, то следует признать, что принуждение к исполнению обязанности – это уже наказание. Иногда в обоснование того, что ответственность является наказанием, указывают на то, что К. Маркс отождествлял ответственность за наруше-

Братусь С.Н. Юридическая ответственность и законность. – М., Юридическая литература. 1976, С.90

ние договора с несением наказания [11], а В.И. Ленин считал ответственность за неисполнение закона карой за его нарушение [12] . Но не следует забывать, что Маркс под наказанием понимал и принуждение, применяемое к нарушителю [13]. Там же, где налицо государственное или общественное принуждение, там есть и осуждение. Принуждение, включающее в себя осуждение, повторяем, в широком смысле слова – это наказание, юридическая ответственность независимо от наличия или отсутствия вины правонарушителя [14].

Но наказание наказанию рознь. Одно дело гражданско-правовая ответственность, другое – уголовная, административная и дисциплинарная ответственность. Если речь идет о гражданско-правовой ответственности, то невыгодные последствия для должника, несомненно, возникают в том случае, когда возмещаемые им убытки или уплаченная неустойка превышают те выгоды, которые создаются для него вследствие неисполнения обязанности. Но возможна и ситуация обратного порядка – эти убытки и неустойка оказываются по своим размерам ниже той выгоды, которую приобретает должник, освобожденный от исполнения первоначального обязательства в натуре.

Основная равнодействующая тенденция вытекает из компенсационной, восстановительной функции гражданского права. Его цель, поскольку оно регулирует отношения, связанные с использованием товарно-денежной формы при социализме, и поскольку речь идет о реакции на гражданское правонарушение, состоит в том, чтобы обеспечить потерпевшей стороне ее восстановление (в имущественном и в личном отношениях) в первоначальное состояние. Отразится ли это отрицательно на положении должника – вопрос факта.

Принуждение к соблюдению неисполненной обязанности, если даже оно никаких невыгодных послед-

Братусь С.Н. Юридическая ответственность и законность. – М., Юридическая литература. 1976, С.91

ствий имущественного порядка для правонарушителя не влечет, ибо другой стороне воздается то, что ей причитается, будучи государственным осуждением правонарушителя, является своеобразным для него лишением. Но это лишение, собственно говоря,– отрицательное переживание общественно морального порядка, вытекающее из публичного осуждения, неправомерного поведения. Здесь важно подчеркнуть лишь то, что нередко гораздо труднее добиться выполнения обязательства в натуре, добиться реального исполнения, чем подучить удовлетворение от должника путем принуждения его к исполнению дополнительных ооязанностей, обеспечивающих главное обязательство. Оказывается, что легче выплатить неустойки, ущерб от которых в свою очередь уравновешивается неустойками, полученными от других неисправных контрагентов. Поэтому нередко хозяйственные организации, главным образом поставщики, уклоняются от своевременного и надлежащего исполнения своих обязанностей по поставке товаров и взамен этого охотно выплачивают взыскиваемую с них за эту неустойку. Следовательно, хотя неустойка и возмещение убытков рассматриваются как дополнительные обременения, цель которых – стимулировать исполнение основной обязанности, они не обеспечивают реального исполнения договора (ст. 36 Основ гражданского законодательства).

Мы не можем останавливаться здесь на причинах этого в общем не совсем нормального явления. Они коренятся в экономических и организационных условиях, в частности в недостатках организации хозяйственных связей между участниками экономического оборота. Причины, ослабляющие действенность хозяйственных договоров, проанализированы и исследованы как в экономической и юридической, так и в широкой публицистической литературе. Это – ошибки планирования, в особенности недостаточная сбалансированность производственных потребностей в сырье, материалах, в оборудовании и средствах удовлетворения этих потребностей; недостаточное использование материальных стимулов; различного рода субъективные факторы – нарушение государственной и трудовой дисциплины и ряд других причин.

Братусь С.Н. Юридическая ответственность и законность. – М., Юридическая литература. 1976, С.92

Но одна из причин – юридического порядка – нас интересует. Это слабое использование механизма юридической ответственности – принуждения через соответствующий государственный аппарат (прежде всего через арбитраж) к исполнению в натуре обязательств. Принцип реального исполнения, провозглашенный в ст. 36 Основ гражданского законодательства, к сожалению, не подкреплен теми мерами принуждения к исполнению нарушенной обязанности, которые предусмотрены в главе ГПК, посвященной исполнительному производству.

Между тем в настоящее время, когда повышает ся значение показателей качества, технического уровня продукции, когда потребность заказчиков должна быть удовлетворена в полном соответствии с установленной в договоре номенклатурой, особенно возрастает роль принципа реального исполнения. Известно, что теперь план реализации продукции считается выполненным лишь тогда, когда поставлены конкретные ее виды в соответствии с заключенными договорами [15].

Но независимо от всего, что связано с указанными выше недостатками, трудно согласиться с теми цивилистами, которые, правильно подчеркивая компенсационный, восстановительный характер гражданско-правовой ответственности для лица, чьи права были нарушены, полагают, что необходимым ее признаком является наступление для правонарушителя неблагоприятных имущественных последствий в виде возмещения убытков, уплаты неустойки. Здесь сказывается влияние уголовно-правового, а также административно-правового учения об ответственности, распространение карательного характера этой ответственности на гражданско-правовые отношения, так сказать, ее «криминализация» [16].

Братусь С.Н. Юридическая ответственность и законность. – М., Юридическая литература. 1976, С.93

В дальнейшем в связи с проблемой так называемой безвиновной ответственности об этом будет сказано более подробно.

Юридическая ответственность, т.е. обязанность, исполняемая под принуждением, как уже было сказано, возникает и при нарушении запретительных норм. Однако здесь есть определенные особенности, которые и приводят в смущение авторов, утверждающих, что ответственность, возникшая после нарушения запретительной нормы, может быть осуществлена без государственного принуждения.

Особенность гражданско-правового обязательства, возникшего из деликта, состоит в том, что такое обязательство возникает не из правомерного юридического факта, а из правонарушения – нарушения общей пассивной обязанности воздерживаться от посягательства на чужое имущество, жизнь и т.д. Уже с момента возникновения этого правоотношения (т.е. после установления факта причинения вреда) у потерпевшего возникает право на иск, т.е. возможность принудительным путем вопреки воле обязанного лица получить причитающуюся компенсацию. Однако обязанность возместить вред может быть исполнена причинителем вреда добровольно, не дожидаясь предъявления иска.

В отличие от ответственности, наступившей вследствие неисполнения принятой по договору обязанности, государственное принуждение в рассматриваемом случае опирается на двойное правонарушение – на нарушение указанной выше пассивной обязанности, вследствие чего появилось относительное правоотношение, содержащее в себе положительную обязанность, и на неисполнение в добровольном порядке новой обязанности – возместить вред. Но и обязанность возместить убытки, возникшие из неисполнения или ненадлежащего исполнения договорной обязанности,– это ведь тоже новая обязанность,

Братусь С.Н. Юридическая ответственность и законность. – М., Юридическая литература. 1976, С.94

которая появляется в результате правонарушения и может быть исполнена добровольно. Принуждение применяется лишь при уклонении от добровольного исполнения и в этом случае наступает ответственность [17].

Поэтому нельзя согласиться с утверждением, что обязанность возмещения вреда сама по себе является ответственностью, которая может быть осуществлена без вмешательства государственных органов, т.е. добровольно. Юридическая ответственность, будучи реализацией санкции правовой нормы, возникает как следствие акта применения этой нормы компетентным правоприменительным (юрисдикционным) органом в связи с правонарушением, и ее (ответственность) нельзя смешивать ни с односторонним осуществлением управомоченным лицом своего субъективного права, ни с добровольным исполнением обязанности.

Итак, юридическая ответственность – это не сам по себе акт принуждения, а опосредованное им исполнение обязанности. Это ее исполнение в состоянии принуждения. Принуждение вытекающее из юрисдик-

Братусь С.Н. Юридическая ответственность и законность. – М., Юридическая литература. 1976, С.95

ционного акта, обеспечивает самое главное –исполнение обязанности.

Когда дело касается не запретительных, а так называемых регулятивных норм, целью юридической ответственности прежде всего является обеспечение реального исполнения обязанностей, а не заменителей этих обязанностей. К этому должен стремиться аппарат государственного принуждения, на который возложено выполнение этой задачи. Разумеется, для этого необходимы определенные социально-экономические, организационные, юридические предпосылки, в частности и в особенности значительное расширение компетенции суда, арбитража и других юрисдикционных органов, призванных стоять на страже законности.

3. Сказанное не означает, что всегда и во всех случаях возможно принуждение к исполнению обязанности «в натуре». Существуют такие обязанности, которые, будучи нарушенными, уже не могут быть в дальнейшем исполнены. В этих случаях действует, так сказать, принцип «необратимости» нарушенного. Это прежде всего относится ко многим уголовным правонарушениям. Об этом пойдет речь ниже. Но невозможность непосредственного принуждения к исполнению обязанности в случае ее нарушения наблюдается и в иных правоотношениях.

Так обстоит дело в некоторых семейных правоотношениях. Известно, что родительские права и обязанности по воспитанию детей тесно переплетаются. Родители или один из них могут быть лишены родительских прав, если будет установлено, что они уклоняются от выполнения своих обязанностей по воспитанию детей или злоупотребляют своими родительскими правами.

Лишение родительских прав, осуществляемое в судебном порядке,– это санкция за нарушение ими своих обязанностей. Естественно, что принуждение родителей, лишенных таких прав, к исполнению родительских обязанностей, связанных с воспитанием детей, невозможно, так как эти обязанности носят личностный характер. Для осуществления таких обязанностей надо иметь права – юридически обеспеченную возможность определенной свободы действий в осуществлении воспитательных мер, ухода за деть-

Братусь С.Н. Юридическая ответственность и законность. – М., Юридическая литература. 1976, С.96

ми, подготовке их к общественно полезной деятельности. Носитель субъективного права может его осуществить, а может и не воспользоваться им. Но поскольку такое право является средством осуществления обязанности, а обязанность не исполняется, санкция за нарушение обязанности состоит в лишении личных родительских прав с сохранением за родителями имущественной обязанности по содержанию детей.

Всякое принудительное лишение прав – это наказание независимо от того, переживает или не переживает лицо такое лишение, как наказание.

Правда, одно дело уголовное осуждение или даже уплата административного штрафа, другое – лишение родительских прав, которое нерадивым родителем может быть воспринято как освобождение от обременяющих его обязанностей по воспитанию ребенка. Но несмотря на это, лишение прав – наказание, т.е. вид ответственности. Лицо, ограниченное в право- и дееспособности или лишенное конкретных субъективных прав, претерпевает неблагоприятные последствия. Это «наказательные» меры ответственности.

Хотя лишение родительских прав и не является уголовным наказанием, но это «наказательная» мера ответственности, однородная по своей природе с иными предусмотренными законом мерами лишения прав за уголовные и некоторые административные правонарушения (лишение права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью, ссылка, высылка, лишение воинского и специального звания, орденов, медалей и почетных званий, лишение права вождения автотранспортных средств, права охоты и рыболовства и др.).

4. Справедливы ли приведенные выше соображения о природе юридической ответственности применительно к ответственности, возникающей из уголовных и административных правонарушений? В этих случаях речь также идет о нарушении запретительных норм, но последствия возникают иные, чем в гражданском праве.

Необходимо иметь в виду, что так называемая правоохранительная норма (если под ней понимается запретительная норма) существует и

Братусь С.Н. Юридическая ответственность и законность. – М., Юридическая литература. 1976, С.97

действует в неразрывной связи с регулятивной. Запретительная норма – логическое завершение и следствие регулятивной (позитивной). Первая без второй существовать не может [18].

Если юридическая ответственность – реализация санкции правовой нормы, то это также означает, что установление ответственности связано с актами применения норм права, т.е. с властными актами компетентных правоприменительных органов [19].

Если последствия, предусмотренные санкцией регулятивной нормы, наступают лишь при наличии правонарушения, то тем самым устанавливается содержание связи этой нормы с нормой запретительной, а также подчиненный характер последней.

Запретительные нормы также обязывают к определенному поведению, к воздержанию от запрещенных действий. Во избежание путаницы нежелательно именовать правоохранительными нормы процессуального (гражданского, уголовного, административного) права, в рамках которых устанавливается наличие или отсутствие правонарушения и положительно или отрицательно решается вопрос о применении юридической ответственности.

Наиболее ярким примером запретительной нормы является уголовно-правовая норма. Сторонники двучленности юридической нормы, ссылаясь на нее, спрашивают своих теоретических противников: где в

Братусь С.Н. Юридическая ответственность и законность. – М., Юридическая литература. 1976, С.98

этой норме третий элемент? Почему гипотеза слита с диспозицией?

На эти вопросы они дают следующий ответ: запрет – это оборотная сторона веления. Обязанность может быть положительной – совершить определенное действие или отрицательной – воздержаться от определенного поведения. И тот, и другой виды обязанности могут быть элементами конкретного правоотношения. Но есть и общие обязанности – не совершать запрещенных законом общественно опасных (уголовных) и общественно вредных (административных) действий.

Это верно, но правилен ли отсюда вывод о слитности в запретительной норме гипотезы и диспозиции?

Нарушение обязанности воздержания от определенного поведения, как нам представляется, влечет за собой новую обязанность. Гражданско-правовой ) деликт – причинение имущественного вреда – порождает обязательство возместить вред, а если причинитель вреда это добровольно не сделает, к нему будет применено принуждение к исполнению этой обязанности (ответственность), и тем самым достигается цель восстановления правопорядка. Но нарушение уголовного запрета влечет обязанность иного содержания – понести наказание, которое состоит не только в осуждении общественно опасного деяния государством, но и в претерпении определенной кары – лишений, существенно затрагивающих личность, в умалении ее прав и благ.

Мы здесь не касаемся хорошо исследованного как в теории права, так и в литературе по отдельным отраслям, особенно по уголовному праву, вопроса об общей и специальной превенции, о воспитательной роли наказания, о том, что сама угроза наказания заставляет неустойчивых лиц воздерживаться от совершения уголовно наказуемых деяний, и т.д. Мы присоединяемся к разделяемому многими юристами мнению, что кара тоже воспитывает, что кару не следует противопоставлять воспитательной функции наказания.

В отличие от гражданско-правовой ответственности, имеющей своей целью прежде всего восстановление имущественного положения потерпевшего и

Братусь С.Н. Юридическая ответственность и законность. – М., Юридическая литература. 1976, С.99

могущей достичь этой цели, доказательством чему является возмещение имущественного вреда, при совершении преступления в большинстве случаев невозможно принуждение к исполнению нарушенной обязанности. Социально опасный результат, причиненный преступлением, необратим. Гражданско-правовая ответственность преступника перед потерпевшим существует параллельно с уголовно-правовой ответственностью перед государством, как несением возникшей вследствие преступления обязанности. Поэтому преступление, по общему правилу (если не считать редко применяемого института заглаживания вреда), порождает новую обязанность. Выполняется эта обязанность только под воздействием непрекращающегося в течение периода отбывания наказания принуждения (в отличие от гражданско-правовой обязанности, которая может быть исполнена добровольно). Выполнение этой обязанности – уголовная ответственность.

В этом особенность уголовно-правовой нормы. Поэтому, с нашей точки зрения, не гипотеза слита в этой норме с диспозицией, а диспозиция (обязанность претерпевания определенных лишений) слита с санкцией [20].

Некоторые авторы также не согласны с общераспространенным представлением о слиянии гипотез и диспозиций норм уголовного права. Но объяснение специфики структуры уголовно-правовой нормы они находят в другом. Это другое состоит в том, что конкретное содержание трехчленной формулы «меняется в зависимости от точки приложения ее к анализируемому материалу» [21]. «Суть дела в том, что та часть

Братусь С.Н. Юридическая ответственность и законность. – М., Юридическая литература. 1976, С.100

уголовных норм, которая является «диспозицией» для граждан (запрет совершать общественно опасные деяния), одновременно является «гипотезой» для государственных органов, рассматривающих дела о совершенных преступлениях» [22]. При такой другой «точке приложения» нормативного материала, как уже говорилось, санкцией является норма об ответственности судей, неправильно применивших закон, а также указания об отмене незаконных или необоснованных приговоров суда.

С этим выводом мы уже согласились, но здесь речь идет о другом правоотношении и об иных его участниках. Нас же интересует санкция, применяемая к лицу, совершившему преступление, а не обязанности и связанные с их нарушением последствия (санкции), возникающие у суда, осуществляющего юрисдикцию по уголовному делу, и персонально – у судей.

Но если как следствие уголовного правонарушения возникает обязанность претерпеть лишения, вытекающие из наказания, а эта обязанность (диспозиция) слита с санкцией (ибо может быть исполнена только под принуждением), то возникает законный вопрос: а где же гипотеза, в чем она заключается?

По мнению названных авторов, с точки зрения граждан, диспозиция уголовно-правовой нормы заключена в запрете совершать определенные действия, а гипотезу ее составляют «обстоятельства, при которых возникает соответствующая обязанность». Есть общий запрет – не совершать преступлений, воздерживаться от их совершения, в частности воздерживаться и от определенных, указанных в Особенной части Уголовного кодекса, преступлений. Это веление подразумевается в первой части уголовно-правовой нормы. А при каких обстоятельствах действует это веление и тем самым обязанность воздерживаться от таких действий? По-видимому, речь идет о наступлении возраста, с которым связывается деликтоспособность. Такая гипотеза находится в Общей части Уголовного кодекса. Никаких иных условий, обязывающих к воздержанию от противоправных действий, нет. Поэтому значение гипотезы в запретительной норме

Братусь С.Н. Юридическая ответственность и законность. – М., Юридическая литература. 1976, С.101

иное, чем в так называемых нормах регулятивных, поскольку последние связывают возникновение прав и обязанностей с многочисленными и разнообразными юридическими фактами.

Итак, исполнение возникшей вследствие уголовного правонарушения обязанности понести наказание невозможно без государственного принуждения. Выражено и закреплено это в том, что санкция уголовно-правовой нормы подразумевает и диспозицию. Не вытекает ли отсюда, что обязанность претерпеть меры государственного принуждения в виде определенных лишений, затрагивающих прежде всего личные блага, это и есть юридическая ответственность?

По мнению М.Д. Шаргородского, вновь выступившего в 1968 году по этому вопросу, именно так обстоит дело. Но данное им общее определение юридической ответственности как правовой обязанности правонарушителя претерпеть меры государственного принуждения, порицающие его за виновно совершенное противоправное деяние и заключающиеся в лишениях личного или имущественного характера [23], с нашей точки зрения, не выдерживает испытания на то, чтобы быть общим определением юридической ответственности для всех отраслей права.

Как уже неоднократно отмечалось, следует согласиться с теми, кто признает принудительное исполнение нарушенной обязанности ответственностью. Кроме того, определение, предложенное М.Д. Шаргородским, правильно охватывает содержание обязанности нарушителя запретительной нормы, но не ответственности. Ответственность – не правоотношение, а атрибут, свойство обязанности на той стадии ее реализации, когда она не исполняется добровольно даже при желании обязанного лица (что характерно для уголовного правонарушения) и поэтому применяется государственное принуждение. Превращение ответственности в правоотношение нe вызывается необходимостью. Такая конструкция, с нашей точки зрения, является искусственной, ибо нового правоотношения при наступлении ответственности не возникает, а реализуется правоотношение, со-

Братусь С.Н. Юридическая ответственность и законность. – М., Юридическая литература. 1976, С.102

держанием которого является либо ранее существовавшая обязанность, либо обязанность, вновь возникшая в связи с правонарушением.

Поэтому ответственность – это исполняемая принудительно обязанность, ранее существовавшая или возникшая вновь вследствие правонарушения и являющаяся элементом правоотношения, которое нарушено. Повторяем, это относится и к обязанности, которая не может быть исполнена иначе как в принудительной форме вопреки воле обязанного лица. Разумеется, исполняемая принудительно обязанность является элементом правоотношения: обязанности противостоит соответствующее ей субъективное право, которое реализуется путем исполнения обязанности лицом, несущим ответственность. Следовательно, ответственность – это не обязанность претерпевания последствий, проистекающих из правонарушения, а самое их претерпевание в состоянии принуждения независимо от того, какие последствия наступают – будь то исполнение новых обязанностей, поражающих имущественные и личные блага обязанного лица, или только исполнение ранее существовавшей обязанности. Ранее сформулированное (в 1961 году) М.Д. Шаргородским и О.С. Иоффе определение юридической ответственности как меры государственного принуждения, нам представляется, было ближе к истине, чем новое определение, предложенное в 1968 году первым из названных авторов и разделяемое, как было показано выше (гл. I), многими правоведами, в особенности криминалистами.