Примечания

[1] «...Поскольку неблагоприятные последствия нарушения требований права формулируются в санкциях правовых норм, – писал в 1966 году И.С. Самощенко,– или в виде договорных санкций, постольку юридическая ответственность представляет собой не что иное, как реализацию правовых санкций» (Вопросы общей теории советского права. М., Госюриздат, 1960, с. 340).

[2] Агарков М.М. Обязательство по советскому граждскому праву. М., Юриздат, 1940, с. 44.

[3] 1 См.: Самощенко И.С., Фарукшин М. X. Указ, соч., с. 49–50, 59.

[4] См.: Самощенко И.С., Фарукшин М. X. Указ, соч., с. 50, 208.

[5] См: Теория государства и права. Макет учебника, М., 1948, с. 415–416, 423–425, 432.

[6] Лейст О.Э. Санкции в советском праве, с. 132; см, также с. 133.

[7] Лейст О.Э. Санкции в советском праве, с. 131 (примечание).

[8] См.: Лейст О.Э. Санкции в советском праве, с, 134.

[9] См.: Самощенко И.С., Фарукшин М. X. Указ, соч., с. 59. В противоречие с этим положением на с. 50 (см. также с. 208) добровольное удовлетворение бесспорных претензий кредиторов в практике договорных отношений между хозяйственными организациями авторы именуют ответственностью.

[10] Ю.С. Жицинский пришел к выводу, что «большинство гражданско-правовых санкций конструируется в законе как обязанность правонарушителя совершать определенные действия, восстанавливающие нарушенное правоотношение» (Жицинский Ю.С. Санкция нормы советского гражданского права. Киев, 1966, с. 13). Таким образом, санкция была полностью отождествлена с обязанностью восполнить, например, недопоста в ленную по договору продукцию, устранить недостатки в поставленной продукции и т.д.

[11] См.: Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. 12, с. 329; т. 19, с. 236.

[12] См.: Ленин В.И. Полн. собр соч, т 34, с. 177.

[13] См.: Маркс К и Энгельс Ф. Соч., т. 2, с. 197.

[14] См.: Общая теория советского права. М., «Юридическая литература», 1966, с. 418–419.

[15] См.: Бачурин А.В. Научно-технический прогресс и хозяйственный механизм. – «Вопросы философии», 1974, № 4 с. 24.

[16] На это правильно обратил внимание А.А. Собчак, отметивший, что одна из неправильных тенденции в юридической литературе, посвященной ответственности, состоит в том, что все разнообразные виды ответственности, обусловленные различиями между отраслями права, пытаются свести к наказанию, к государственному осуждению виновного, хотя гражданскому праву известна и «безвиновная» ответственность, основная же функция гражданско-правовой ответственности – восстановительная, компенсационная (Собчак А.А. О некоторых спорных вопросах общей теории правовой ответственности.– «Правоведение», 1968, № 1, с. 49–50).

[17] Самощенко И.С. и Фарукшин М. X усматривают существенное различие между внедоговорной и договорной ответственностью и этим объясняют то, что, по их мнению, добровольное исполнение обязанности возместить причиненный деликтом вред – это уже реализация санкции, юридическая ответственность. Иное дело, согласно этой точке зрения, договорная ответственность. Она возникает тогда, когда договорное обязательство не исполняется добровольно. В этом случае приводится в действие аппарат государственного принуждения к исполнению обязанности (Самощенко И.С., Фарукшин М. X. Указ, соч., с. 59– 60). Но не противоречив ли этот ход рассуждений и сделанные из него выводы?

Выходит, что государственное принуждение как существенный признак ответственности в одном случае отсутствует, а в другом – обязательно присутствует. В чем же здесь дело? А дело в том, что общая обязанность не совершать определенные действия сама по себе еще не является обязанностью в конкретном правоотношении. Поэтому лишь при нарушении этой обязанности правоотношение возникает, и, разумеется, обязанность, содержащаяся в нем, может быть исполнена добровольно (добровольность, как правило, исключается при совершении уголовных правонарушений). Уклонение от добровольного исполнения этой возникшей вследствие нарушения общего запрета обязанности влечет за собой юридическую ответственность – исполнение обязанности под воздействием государственного принуждения.

[18] «Регулирующая роль правовых норм выражается как в том, что субъекты права действуют по их предписаниям, так и в том, что нарушение норм вызывает то или иное принудительное воздействие государства в лице его органов на нарушителей». (Пиголкин А.С. Нормы советского социалистического права и их структура.– В кн.: Вопросы общей теории советского права. М., 1960, с. 190); Алексеев С. С обращает внимание на то, что «дозволения и запреты... существуют и функционируют «в Каре» в органическом единстве» и что «это единство лежит в основе таких конструкций, как абсолютные правоотношения, правоотношения пассивного типа, и др.» (Алексеев С.С. Правовые запреты в структуре советского права.– «Правоведение», 1973, № 5, с. 47).

[19] На это было обращено внимание в дискуссии о применении права. См. также о связи юридической ответственности с актами применения норм права: Марксистско-ленинская общая теория государства и права. Основные институты и понятия, М, «Юридическая литература», 1970, с. 563–566.

[20] Учитывая охарактеризованную в тексте природу наказания, едва ли можно согласиться с распространенным утверждением, что наказанием достигается цель восстановления правопорядка (Марксистско-ленинская общая теория государства и права. Основные институты и понятия, с. 567), если под правопорядком понимать порядок отношений, сложившийся в результате осуществления юридических норм на основе правомерного использования гражданами и организациями своих субъективных прав и исполнения возложенных законом юридических обязанностей (Явич Л.С. Право и общественные отношения. М., 1971, с. 37–39). Ведь уголовное наказание во многих случаях не в состоянии восстановить нарушенные преступлением субъективные права, жизнь, здоровье.

[21] См.: Общая теория советского права. М., 1966, с. 194.

[22] Общая теория советского права, с. 194 (примечание 1).

[23] См.: Шаргородский М.Д. Детерминизм и ответственность.– «Правоведение», 1968, № 1, с, 46,

Необходимо только еще раз подчеркнуть, что ответственность – это уже исполняемая под принуждением обязанность. Обязанность может быть исполнена или не исполнена. Но когда наступает ответственность, т.е. приводится в действие аппарат принуждения, выбора у ответственного лица нет – оно не может не выполнить действий (или воздержаться от них), составляющих содержание реализуемой обязанности.

Это не означает, что в связи с осуществляемым государственным принуждением к исполнению обязанности между лицом, ее исполняющим, и соответствующими государственными органами не возникает

Братусь С.Н. Юридическая ответственность и законность. – М., Юридическая литература. 1976, С.103

прав и обязанностей, обеспечивающих условия и порядок, т.е. процесс такого исполнения. Верно, что на стороне лица, привлекаемого к ответственности, как и на стороне органа, привлекшего к ответственности, есть сумма взаимокорреспондирующих прав и обязанностей [1]. Но это процессуальные отношения, складывающиеся между указанными сторонами в процессе разбирательства дела с целью выяснения того, была ли нарушена обязанность и необходимо ли применить государственное принуждение к исполнению обязанности. Верно, что юридическая ответственность возникает лишь после объективного факта правонарушения, признанного компетентным органом [2]. Но зачем тогда о процессуальных отношениях, направленных на установление истины по делу, говорить как о сложном правоотношении ответственности?

Правильным является утверждение названных авторов, что в применении к правонарушителю юридических санкций, в том числе наказания, и состоит вся правовая ответственность. Правильно, что нельзя отождествлять правовую ответственность и так называемое охранительное правоотношение.

Но существует ли такое правоотношение? Дело, конечно, не в термине, а в сути, но неудачная терминология может породить смешение понятий. Юридическая ответственность неотделима от материально-правового отношения, ибо она – принудительно исполняемая обязанность. А юрисдикционный акт, подтверждающий наличие правонарушения и являющийся актом государственного принуждения к исполнению обязанности, – это акт правосудия, целиком относящийся к сфере процессуальных отношений.

Выше (гл. I) были изложены взгляды Б.Т. Базылева и В.Д. Ардашкина, признающих и защищающих идею деления норм права и правоотношений на регулятивные и правоохранительные. Сторонником этой идеи в настоящее время является С.С. Алексеев, на труды которого опираются эти и некоторые другие юристы. Ранее о существовании охранительных правоотношений писали

Братусь С.Н. Юридическая ответственность и законность. – М., Юридическая литература. 1976, С.104

Н.Г. Александров, С.В. Курылев, О.С. Иоффе и М.Д. Шаргородский [3]. По мнению С.С. Алексеева, правоохранительные нормы направлены «на регламентацию мер юридической ответственности, а также специфических государственно-принудительных мер защиты субъективных прав и превентивных средств (обобщенно – санкций)... Охранительные юридические нормы выражают правоохранительную функцию права». Их своеобразие в том, что «они всегда содержат юридическую санкцию» [4]. В том же духе характеризуются С.С. Алексеевым и охранительные правоотношения [5].

Эта концепция, как видно из сказанного ранее и защищаемого в настоящей работе понятия ответственности, представляется ошибочной. Правоохранительные нормы и соответствующие им правоотношения некоторые сторонники названной концепции, по-видимому, включают в нормы материального права и в материальные правоотношения [6].

Но если это так, необходимо признать (исходя из трехчленной логической структуры нормы права), что любая норма права является одновременно и регулятивной, и охранительной.

Эти соображения, как видно из ранее сказанного, обосновываются и защищаются в настоящей работе [7].

Братусь С.Н. Юридическая ответственность и законность. – М., Юридическая литература. 1976, С.105

Не случайно сторонники концепции правоохранительной нормы отрицают трехэлементную структуру нормы права, исключают санкцию из этой структуры, трактуют ее как разновидность диспозиции, как элемент правоохранительной нормы [8]. Такое разделение норм права на две указанные сферы по существу ведет к отрицанию нормативности и связанной с ней принудительности так называемых регулятивных правовых норм и институтов. Устраняется (отсекается) существенный элемент правовой нормы (имея в виду логико-юридическую структуру, а не статью закона) [9]– санкция, без которой правовая норма лишается принудительной силы и, следовательно, перестает быть юридической нормой. Забывается юридическая обязанность, к исполнению которой принуждает норма права, независимо от того, обеспечена или не обеспечена эта обязанность дополнительной обязанностью, в которой сторонники указанной концепции усматривают суть ответственности. Принуждение к исполнению этой обязанности – вот что главное и в гораздо большей степени более эффективное и достигающее цели правового регулирования средство, чем неустойка или административный штраф. Практика регулирования гражданско-правовых отношений между социалистическими хозяйственными организациями со всей очевидностью доказывает справедливость этого утверждения. К сожалению, до сих пор принцип реального исполнения договорных обязательств остается по отношению к некоторым из них пока лишь далеким от своего осуществления идеалом.

При неисполнение обязанности полностью раскрывается содержание нормы, которое выражается не

Братусь С.Н. Юридическая ответственность и законность. – М., Юридическая литература. 1976, С.106

только в требовании о надлежащем поведении обя-занного лица, но и (при невозможности осуществить зто требование или при отпадении в нем интереса) в требовании о возмещении убытков, поскольку речь идет об имущественных правоотношениях. В этом случае наступает трансформация правоотношения. Хотя новая обязанность и именуется ответственностью, но по своей юридической природе – это обязанность, содержанием которой является необходимое должное поведение. Эта новая обязанность имеет компенсационный характер, в то время как уплата штрафной неустойки является добавочной обязанностью, но (опять-таки) возникающей из закона или дополнительного соглашения.

Устраняется ли при понимании ответственности как обязанности, исполняемой принудительным путем, элемент карательности?

Сторонники традиционного взгляда на ответственность полагают, что этот элемент исчезает тогда, когда уклоняющийся от исполнения обязанности принуждается к исполнению, к. уплате компенсации, к восстановлению существовавшего -до нарушения состояния и т.д. Полагают также, что в этих случаях утрачиваются как общие, так и специальные, превентивные функции ответственноности.

Но это не так. Государственное осуждение противоправных действий, воспитательное и превентивное значение ответственности выражается не только в возложении на нарушителя добавочных «наказательных» обязанностей. Указанные цели, как уже было отмечено, достигаются прежде всего государственными мерами, обеспечивающими потерпевшему там, где это возможно, принудительное осуществление своего права, поскольку необходимым для этого условием является исполнение обязанности.

Добавочные обязанности как мера государственного осуждения, карательно-воспитательная и превентивная мера по отношению к правонарушителю превалируют там, где восстановить нарушенное им положение или заставить исполнить нарушенную обязанность уже невозможно.

Это в значительной мере относится к административным правоотношениям и почти полностью к уго-

Братусь С.Н. Юридическая ответственность и законность. – М., Юридическая литература. 1976, С.107

ловно-правовым запретам общественно опасных действий. Уголовно-правовые последствия необратимы, они направлены на личность.

Справедливо упрекая некоторых юристов за «криминализацию» ответственности, т.е. за перенесение особенностей уголовно-правовой ответственности в общее понятие ответственности, И.С. Самощенко и М. X. Фарукшин сами допускают такую «криминализацию», рассматривая ответственность как обязанность претерпевания определенных лишений, неблагоприятных последствий своего противоправного поведения. Поэтому те возражения, которые были сделаны в связи со взглядами М.Д. Шаргородского об ответственности как правоотношении, остаются в силе и здесь.

Повторяем, сказанное не исключает того, что в связи с государственным принуждением к исполнению обязанности правонарушителем у органа, осуществляющего принуждение, и лица, к которому оно применяется, возникают права и обязанности по поводу порядка и условий осуществления этой обязанности.

Более того, исполнение наказания и, следовательно, несение уголовно-правовой ответственности регулируется Исправительно-трудовым кодексом, в котором конкретизируется и раскрывается исполнение наказания, с чем связано возникновение, осуществление и прекращение определенных прав и обязанностей у лиц, отбывающих наказание, с одной стороны, и у исправительно-трудовых учреждений – с другой.

Но характерно, что раздел II Исправительно-трудового кодекса РСФСР назван – «Порядок и условия исполнения наказания в виде лишения свободы», а раздел III – «Порядок и условия исполнения наказаний в виде ссылки, высылки и исправительных работ без лишения свободы» (курсив мой.– С. Б.), что правильно отражает существо норм, определяющих ответственность как отбытие (исполнение) наказания.

5. Без уголовного процесса, как известно, вообще невозможно установление факта совершения преступления, осуждение преступника, применение наказания.

Криминалисты, в особенности процессуалисты,

Братусь С.Н. Юридическая ответственность и законность. – М., Юридическая литература. 1976, С.108

указывают на единство материальных и процессуальных норм в регулировании общественных отношений, связанных с совершением преступления. Но как, однако, понимать это единство? Значит ли, что в процессуальных отношениях еще до вынесения приговора (а по гражданскому делу –решения) уже применяются нормы материального права?

Вне процессуального порядка не может быть реализована санкция нормы материального (уголовного) права [10]. Поэтому у криминалистов не возбуждает сомнения утверждение, что неотъемлемым свойством правовой нормы является санкция– обеспеченность ее государственным принуждением. Цель уголовно-процессуальной деятельности справедливо усматривается в том, чтобы установить, конкретизировать и реализовать уголовно-правовые отношения [11]. Поэтому складывающиеся между судом и сторонами уголовно-процессуальные отношения – единственный способ применения норм уголовного права.

Эти соображения верны, но при одном условии – если речь идет о совершенном уголовном правона-

Братусь С.Н. Юридическая ответственность и законность. – М., Юридическая литература. 1976, С.109

рушении. Нельзя согласиться с более широким утверждением, что охранять общественные отношения нормами уголовного права можно лишь путем их применения в уголовно-процессуальной деятельности [12]. Разве нормы уголовного права, содержащиеся в них угрозы принуждения воздерживаться от совершения преступлений не оказывают воздействия на общественные отношения? А тем самым осуществляется и правовое регулирование этих отношений: пассивная обязанность – это тоже правовая обязанность [13].

В тех случаях, когда возникает спор о праве гражданском и применяется ответственность как мера государственного принуждения к исполнению правонарушителем обязанности в гражданском правоотношении, мы встречаемся с аналогичной ситуацией:

Братусь С.Н. Юридическая ответственность и законность. – М., Юридическая литература. 1976, С.110

процессуальные отношения являются способом установления наличия или отсутствия соответствующих прав и обязанностей у сторон, удовлетворения или отказа в применении государственного принуждения. Но в отличие от уголовного правового отношения обязанность может быть исполнена, а право осуществлено до возбуждения иска добровольно, стороны в процессе разбирательства могут закончить дело миром, вынесенное судом решение в течение краткого льготного срока может быть исполнено должником без применения взыскания, обращаемого на имущество (хотя, как было отмечено выше, государственное принуждение путем вступления в законную силу судебного решения уже было применено).

Но, повторяем, процессуальные правоотношения, направленные на установление, конкретизацию (в рамках закона) и реализацию путем государственного принуждения прав и обязанностей, не создают какого-либо нового материального правоотношения [14].

6. В литературе по уголовному праву имелись разногласия по поводу того, существует ли уголовное правоотношение, а если да, то с какого момента оно возникает. Ныне большинство криминалистов признают существование уголовных правоотношений, но были высказаны различные мнения относительно момента их возникновения. Одни связывают это возникновение с моментом совершения преступления, другие – с возбуждением уголовного дела, третьи – с вынесением уголовного приговора. Было высказано также некоторыми криминалистами мнение, что уголовная ответственность появляется одновременно с возникновением уголовного правоотношения.

Так, Я.М. Брайнин, связавший возникновение уголовного правоотношения с моментом привлечения следователем лица, подозреваемого в совершении преступления, в качестве обвиняемого, полагает, что с этого момента начинает реализовываться правовая обязанность понести ответствен-

Братусь С.Н. Юридическая ответственность и законность. – М., Юридическая литература. 1976, С.111

ность, хотя эта обязанность возникает раньше – в момент совершения преступления [15]. Правда, далее Я.М. Брайнин в противоречии с этим высказыванием пишет о том, что «юридическая ответственность возникает (а не реализуется.– С. Б.) одновременно с возникновением правоотношения. Сказанное относится и к уголовно-правовому отношению» [16].

Но суть дела не в этом противоречии, а в том, что ответственность характеризуется как обязанность лица к претерпеванию наказания, между тем ответственность с защищаемой нами точки зрения – это само претерпевание кары, воспитательных и иных мер, составляющих содержание наказания. Ответственность – исполнение наказания.

Уголовное правоотношение возникает с момента совершения правонарушения, если будет установлено, что оно виновно совершено данным лицом. Результаты произведенного расследования – установление этих обстоятельств и те властные меры, которые применяются органами следствия и суда для их установления, и, следовательно, все возникающие на этой основе процессуальные правоотношения никакого касательства к возникновению ответственности не имеют.

Обязанность понести наказание в действительности возникает с момента совершения правонарушения, как, впрочем, и обязанность возместить имущественный вред в гражданско-правовом обязательстве, возникшем из причинения вреда. В частности, доказательством справедливости первого утверждения является зачет срока пребывания в предварительном заключении при исчислении срока отбытия наказания в виде лишения свободы по уголовному приговору. То обстоятельство, что правонарушитель сразу после совершения преступления не был обнаружен, а если и был, но еще не было установлено, вменено ли ему в вину преступление, не опорочивает указанного вывода. Время установления обстоятельств, свидетельствующих о виновном совершении данным лицом (сначала обвиняемым, а затем подсудимым) преступления, не колеблет того положения, что юри-

Братусь С.Н. Юридическая ответственность и законность. – М., Юридическая литература. 1976, С.112

дическим фактом, порождающим обязанность понести наказание, является совершение преступления.

Нельзя согласиться с Я.М. Брайниным, полагающим, что уголовный закон применяется в процессепредварительного и судебного расследования с момента предъявления обвинения. Применение закона – это определенное решение, завершающее исследование юридических фактов в свете предусмотренныхзаконом гипотезы, диспозиции и санкции к данному конкретному случаю, а не самое это исследование и связанное с ним уяснение, толкование закона. Это лишь необходимые предпосылки акта при-менения закона.

Иная позиция ведет к отрицанию принципа презумпции невиновности Акт, именуемый привлечением к уголовной ответственности, связываемый с предъявлением обвинения лицу, подозреваемому в совершении преступления, – это акт процессуальной деятельности, но не акт, констатирующий возникновение ответственности и тем более ее реализацию.

Итак, надо различать момент возникновения уголовно-правового отношения и момент возникновения уголовной ответственности. Первое, как это правильно считает большинство криминалистов, возникает не с момента вступления в законную силу приговора и не с момента привлечения лица в качестве обвиняемого, а с момента совершения преступления. Вторая (ответственность) начинается с момента отбывания наказания по приговору суда. К сожалению, многие криминалисты отождествляют уголовное правоотношение с уголовной ответственностью, не различая обязанность претерпеть наказание за нарушение уголовного запрета с его фактическим претерпеванием, т.е. исполнением приговора [17].

Точно так же, как об этом подробно было сказано выше, судебное решение по гражданскому делу само по себе не порождает для ответчика ответственность, точнее, обязанность совершить определенные действия, так как такая обязанность либо уже

Братусь С.Н. Юридическая ответственность и законность. – М., Юридическая литература. 1976, С.113

существовала, либо возникла из правонарушения в момент его совершения. Решение лишь подтверждает обязанность и вместе с тем является актом государственного принуждения к ее исполнению.

7. Мы полностью присоединяемся к данной И.С. Самощенко и М. X. Фарукшиным оценке широко распространенных в философской и вообще в социально-политической литературе взглядов, трактующих ответственность как осознание личностью собственного долга перед ооществом и другими людьми (активный аспект ответственности). Этот аспект является мощным фактором, обеспечивающим надлежащее исполнение своих обязанностей (своего долга) гражданами, должностными лицами, государственными органами, партийными, политическими деятелями. Названные авторы правильно указывают на то, что «чем выше уровень ответственности в активном смысле, тем реже имеет место ответственность в ретроспективном смысле» (а к этому последнему виду относится и ответственность юридическая). Кроме того, иногда под ответственностью понимают точно обозначенную компетенцию (прав и обязанностей) соответствующих должностных лиц и органов [18], а иногда одну обязанность называют ответственностью.

Это освобождает нас от необходимости детального критического рассмотрения изложенных выше взглядов П.Е. Недбайло, В.Г. Смирнова и других авторов, отождествляющих обязанность с ответственностью [19].

Братусь С.Н. Юридическая ответственность и законность. – М., Юридическая литература. 1976, С.114

Нетрудно заметить, что П.Е. Недбайло отождествляет ответственность с обязанностью, когда утверждает, что ответственность возникает уже тогда, когда носитель обязанности приступает к ее исполнению.

Кроме того, ответственность отождествляется со свободой личности – ее самостоятельностью и инициативой. При таком понимании ответственности она становится безбрежно широким понятием, поглощающим и вытесняющим иные самостоятельные категории, отражающие положение личности в обществе.

Практика правового регулирования отношений в социалистическом обществе убедительно доказала, что ретроспективная ответственность – это явление, присущее и этому обществу. Решения XXIV съезда КПСС и последующие мероприятия партии и правительства по укреплению законности свидетельствуют о том, что, к сожалению, не только активная, но и ретроспективная (включая юридическую) ответственность на современном этапе коммунистического строительства еще не находятся на должной высоте, что необходимо всячески добиваться претворения в жизнь ленинских указаний о неотвратимости ответственности, о неуклонном применении установленных законом мер государственного принуждения к правонарушителям.

Следует присоединиться и к ряду критических замечаний, сделанных И С. Самощенко и М. X. Фарукшиным по поводу предложенной В.М. Горшеневым теории юридической ответственности как компонента правового статуса личности. Способность лица отдавать отчет в своих действиях, претерпевать меры государственно-принудительного воздействия и реакция государства на противоправное поведение, выражающаяся в возможности юридической ответственности,– не одно и то же. Указанная способность существует до правонарушения и независимо от

Братусь С.Н. Юридическая ответственность и законность. – М., Юридическая литература. 1976, С.115

него [20]. Поэтому нельзя согласиться с утверждением, что ответственность – компонент правового статуса гражданина. Впрочем, спорно и утверждение, что статус гражданина включает в себя субъективные права и обязанности, ибо объем некоторых из этих (в частности, гражданских) прав и обязанностей у различных, граждан различен. Это правильно отметила и правильно обосновала причины этого явления в 1960 году Е. А. Флейшиц [21]. На это обстоятельство обращают внимание И.С. Самощенко и М. X. Фарукшин [22]. Статус гражданина, если такая категория существует, должен, как нам представляется, отражать и закреплять равные для всех граждан права и обязанности. Если речь идет о способности отвечать за свои противоправные поступки, то такая способность есть элемент дееспособности (деликтоспособность) и ничего более. Конкретная же юридическая ответственность возникает после совершения лицом правонарушения, которое может быть вменено этому лицу [23].

Трудно согласиться и с концепцией В.А. Тархова, отправляющегося в своих суждениях о природе ответственности как об обязанности, необходимости дать отчет в своих действиях. Эта обязанность, если она и существует как элемент обязанности в правоотношении, которое реализуется без правонарушения (например, обязанность поверенного отчитаться в своих действиях перед доверителем),– еще не ответственность, так как она исполняется наряду с другими обязанностями. Но и после того как совершено правонарушение, существо ответственности не в том, что лицо, нарушившее свои обязанности, дает отчет

Братусь С.Н. Юридическая ответственность и законность. – М., Юридическая литература. 1976, С.116

в своих действиях (отчета может не быть), а в том, что оно несет ответственность.

Концепция В.А. Тархова примыкает к концепции ответственности как сознания долга, обязанности, существующей независимо от правонарушения. Но каких-либо практических выводов из своей концепции в дальнейшем анализе различных видов гражданско-правовой ответственности, возникающей при нарушении различных договорных и внедоговорных обязанностей, В.А. Тархов не сделал.

Характеризуя основания и условия гражданско-правовой ответственности, В.А. Тархов по существу исходит из той ее характеристики, которая кладется в основу всех исследований по гражданскому праву. Таковы высказанные им соображения о том, что вопрос о юридической ответственности возникает в связи с нарушением правовых норм и, следовательно, противоправность – основание ответственности, соображения о противоправности как объективном явлении, которое не должно смешиваться с виной, о том, что ответственность имеет прежде всего воспитательное значение и главным в ней является предупреждение действий, которые могли бы повлечь за собой ответственность, и т.д. [24]

8. Подведем некоторые предварительные итоги.

В отличие от мнения большинства мы пытались показать и обосновать положение, суть которого сводится к тому, что центральным и главным содержанием ответственности является принуждение к соблюдению существующих, установленных законом и волей сторон обязанностей и уважение к правам, корреспондирующим этим обязанностям. И не только в правоотношениях. Речь идет и об охране субъективных прав, охраняемых общими запретами нарушать эти права и императивными общими велениями со-

Братусь С.Н. Юридическая ответственность и законность. – М., Юридическая литература. 1976, С.117

блюдать обязанности. Автор настоящей работы полагает, как и ряд других авторов, высказывающихся по этому вопросу, что нормы права реализуются не только в конкретных правоотношениях, но и вне их [25].

Основное в режиме социалистической законности – это строгое и неуклонное соблюдение юридических обязанностей, беспрепятственное осуществление (включая и защиту в случае нарушения) признанных законом субъективных прав граждан и организаций. Исполнение юридических обязанностей – необходимое условие беспрепятственного осуществления субъективных прав, и наоборот – нормальное осуществление этих прав немыслимо без соблюдения корреспондирующих им обязанностей, а также обязанностей, являющихся предпосылками возникновения прав. Эти требования в равной мере относятся как к гражданам, так и к государственным, кооперативным и общественным организациям, в частности и в особенности к органам государственного управления и должностным лицам. Многочисленные указания партии и правительства, в особенности решения XXIV съезда КПСС, придают огромное значение социалистической законности в дальнейшем поступательном развитии нашего общества.

Главное – это исполнение обязанности. Ответственность – это лишь та черта обязанности, которая появляется, если обязанность добровольно не исполняется. Угроза принуждения, заложенная в юридической норме, реализуется через ответственность. Основное назначение ответственности – это государственное принуждение к реальному исполнению обязанностей, а не возложение добавочных обязанностей на лицо, совершившее противоправное действие.

Во всяком случае так обстоит дело в правоотношениях, в рамках которых осуществляются права и обязанности, закрепляющие и обеспечивающие нормальное воспроизводство и развитие существующих общественных отношений, возможное и должное поведение их участников. Штрафные меры имущественного характера, административные и дисциплинар-

Братусь С.Н. Юридическая ответственность и законность. – М., Юридическая литература. 1976, С.118

ные взыскания играют вспомогательную роль и, как показывает практика, нередко не оказывают надлежащего, стимулирующего к исполнению обязанностей воздействия. Хотя, например, с 1933 года в законодательстве о хозяйственных договорах действует норма об обязанности реального исполнения сторонами принятых на себя обязательств, в договоре поставки и в некоторых других договорах этот принцип, как было показано выше, надлежащим образом не осуществляется. А в законе сказано, что уплата неустойки (штрафа, пени) и возмещение убытков не освобождают должника от реального исполнения обязательства. Но иных средств, кроме указанных (уплата неустойки, возмещение убытков), нет. Следовательно, возникает расхождение между тем, что записано в законе, и тем, что имеет место на деле. Если закон не освобождает должника от исполнения обязанности в натуре, должен быть государственный механизм, принуждающий к такому исполнению и осуществляющий это принуждение на деле. Но если такой механизм не действует, не следует ли искать объяснение этого явления в том, что отсутствуют должные экономические условия, позволяющие указанное предписание выполнить. В этом случае надо сделать соответствующие выводы – либо изменить закон, либо, создав эти условия, обеспечить подлинным государственным принуждением исполнение обязанности. Из того, что сказано о соотношении юридической обязанности и ответственности, напрашивается и второй вывод. Имеется существенное, даже принципиальное, различие между юридической ответственностью как принудительным исполнением позитивной обязанности и юридической ответственностью за нарушение уголовных и некоторых административных запретов. При нарушении этих запретов, как правило, речь идет не о принуждении к исполнению конкретной неисполненной обязанности (это сделать уже невозможно), а об исполнении новой обязанности претерпеть наказание за содеянное, об ограничениях личных и имущественных, об общей и специальной превенции, о перевоспитании и т.д. Не следует эти черты уголовной, административной и отчасти дисциплинарной ответственности переносить на имущественную ответственность, основное назначение кото-

Братусь С.Н. Юридическая ответственность и законность. – М., Юридическая литература. 1976, С.119

рой – заставить выполнить нарушенную обязанность и восстановить имущественное положение потерпевшего. Не следует «криминализировать» юридическую ответственность как категорию общей теории права. Поэтому признаками, присущими всем видам юридической ответственности, являются лишь государственная принудительность, применяемая к лицу, совершившему правонарушение, и при наличии его вины – осуждение (порицание).

[1] См.: Самощенко И, С., Фарукшин М. X. Указ, соч., с. 48.

[2] См.: Самощенко И, С., Фарукшин М. X. Указ, соч., с. 67.

[3] См.: Александров Н.Г. Законность и правоотношения в социалистическом обществе М, 1955, с. 91–92; 109–110; Курылев С. В. О структуре юридической нормы.– «Труды Иркутского университета», т. XXVII, серия юридическая, вып. 4 Иркутск, 1958, с. 186–188; Иоффе О.С. и Шаргородский М.Д. Вопросы теории права М., 1961, с. 186–188.

[4] Алексеев С.С. Проблемы теории права, т. 1. Свердловск, 1972, с. 237.

[5] Алексеев С.С. Проблемы теории права, т. 1. Свердловск, 1972, с. 268.

[6] Б.Т. Базылев прямо на это указывает, отмечая, что процессуальные нормы лишь обслуживают институт ответственности (Базылев Б.Т. Об институте юридической ответственности.– «Сов государство и право», 1975, № 1, с 112).

[7] Следует согласиться с М. П. Карпушиным и В.И. Курляндским, что идея охранительного правоотношения, поскольку она касается уголовного права и уголовного процесса, «не проясняет, а несколько затуманивает и без того сложный вопрос» (Карпушин М.П., Курляндский В.И. Уголовная ответственность и состав преступления. М, 1974, с. 29). Правы и авторы Курса общей теории государства и права, утверждая, что «каждая норма права имеет как регулятивный характер (поскольку она предназначена регулировать поведение), так и правоохранительный (поскольку она, будучи оснащена государственной санкцией, охраняет возможность и необходимость определенного поведения)» (Марксистско-ленинская общая теория государства и права. Социалистическое право. М., «Юридическая литература», 1973, с. 261–262).

[8] См., например: Базылев Б.Т. Указ, статья, с. 112.

[9] Представляется неубедительным приведенное в статье Б.Т. Базылева утверждение болгарского юриста Г. Бойчева, что «юридическая санкция не является обязательным элементом логико-юридической структуры правовой нормы, в то время как защита с помощью санкций обязательна для каждой правовой нормы» (там же, с, 112).

[10] Характерно в этом смысле следующее утверждение: «Можно сказать, что без процессуальных норм право в такой же мере «ничто», как и без аппарата, способного принудить к исполнению норм права» (Дагель П.С. Взаимодействие уголовного материального и процессуального права в регулировании общественных отношений.– «Правоведение», 1972, №2, с. 84–85).

[11] «В реальной действительности уголовно-правовые отношения раскрываются и уточняются компетентными органами власти в уголовно-процессуальных формах по мере возбуждения, расследования, рассмотрения и разрешения уголовного дела» (Шпилев В.Н. Содержание и формы уголовного судопроизводства. Минск, 1974, с. 16). В той мере, в какой судебный процесс – это Форма жизни закона, уголовно-процессуальные отношения возникают и развиваются в связи с уголовными правоотношениями и по поводу этих правоотношений, применение норм уголовного права всегда сопровождается применением процессуальных норм, (Элькинд П.С. Сущность советского уголов-но-процессуального права. Л., 196З, с. 11–12). Уголовно-процес-суальное право, однако, по мнению этих и ряда других авторов, не сводится только к форме осуществления права, но имеет и собственное содержание (см например, указанную , статью П.С. Дагеля) М.С. Строгович идет дальше в обосновании собственного содержания уголовного процесса и полагает, что известное положение Маркса о том, что «один и тот же дух должен одушевлять судебный процесс и законы, ибо процесс есть только форма жизни закона, следовательно, проявление его внутренней жизни» (Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. 1, с. 158), следует понимать в том смысле, что уголовное и уголовно-процессуальное право органически связаны между собой, проникнуты общими принципами и поэтому между ними должно быть соответствие их содержания, принципов и свойств (С т р о г о в и ч М.С. Курс советского уголовного процесса. М., 1963, с. 86–88, 93). По мнению С. В. Бородина, приведенное положение Маркса надо понимать в том смысле, что и уголовное, и уголовно-процессуальное право выполняют свои функции только в неразрывной связи друг с другом, хотя и он, как и другие криминалисты, признает, что нормы уголовного права не могут быть реализованы без применения уголовно-процессуального права, что последнее без первого утрачивает практическую ценность (в кн.: Советский уголовный процесс. Общая часть. М., 1973, с. 18–19).

[12] См. Строгович М.С. Курс советского уголовного процесса, т. 1. М., «Наука», 1968, с. 85; Дагель П. С. Указ, статья, с. 85–87.

[13] Указывал на то, что уголовный процесс обусловлен прежде всего необходимостью реализации норм уголовного права в их применении, В. П. Божьев вслед за этим правильно отмечает, что уголовный процесс не единственная форма реализации этих норм. «Уголовный закон, – пишет он, – реализуется и вне уголовного процесса, когда граждане добровольно выполняют его предписание» (В кн.: Советский уголовный процесс, Общая часть, с. 62).

Венгерский юрист Имре Сабо обратил внимание на то, что в юридической литературе проблеме соблюдения права, то есть соответствия поведения людей предписаниям норм права, уделяется сравнительно мало места (Сабо Имре. Основы теории права. М., «Прогресс», 1974, с. 145). Между тем с правовой точки зрения, по мнению Сабо (и с ним следует согласиться), отсутствие конфликтов и поэтому длительное неприменение запретительных норм, повиновение им и, стало быть, их соблюдение ничего не меняет в природе нормы, обязанность ее соблюдения существует. Уголовное право – система запретительных норм (там же, с. 140–160).

[14] Исключением из этого являются конститутивные решения по гражданским делам, т.е. такие решения, которые в соответствии с полномочиями, предоставленными суду законом, являются основанием для преобразования правоотношений, существовавших др. возникновения спора между сторонами.

[15] См.: Брайнин Я. М Уголовная ответственность и ее основание в советском уголовном праве. М., 1963, с. 23–24.

[16] См.: Брайнин Я. М Уголовная ответственность и ее основание в советском уголовном праве. М., 1963, с. 23–25.

[17] Например, В.П. Божьев, правильно определяя начальный момент возникновения уголовно-правовых отношений моментом совершения преступления, далее пишет: «Именно с этого момента у государства появляется право приведения в действие механизма уголовной ответственности, а у преступника – обязанность понести основанную на законе ответственность» (в кн.: Советский уголовный процесс. Общая часть, с. 65).

[18] См.: Самощенко И.С., Фарукшин М. X. Указ соч., с. 7, 42–43.

[19] См.: критические замечания в адрес этой теории в статье Иоффе О.С. Вина и ответственность по советскому праву – «Сов. государство и право», 1972, № 9, с. 35. Необходимо отметить, что и в философских работах в последнее время начинает учитываться не только активный, но и ретроспективный характер ответственности. Так, Г. Л. Смирнов, обращая внимание на то, что «важным моментом в деятельности по развитию свободы в социалистическом обществе является формирование ответственности личности, воспитание у нее высокой сознательности», далее правильно отмечает, что среди факторов, способствующих развитию свободы личности и воспитанию чувства ответственности, дополнительную роль играет и социальный контроль, применение определенных санкций – принуждение (Смирнов Г.Л. Советский человек. Формирование социалистического типа личности. М., Политиздат, 1973, с, 389, 396).

[20] См.: Самощенко И.С., Фарукшин М. X. Указ, соч., с. 44–45.

[21] См.: Флейшиц Е. А. Соотношение правоспособности и субъективных прав. – В кн.: Вопросы общей теории советского права. М., Госюриздат, 1960, с. 272–273.

[22] См.: Самощенко И.С., Фарукшин М. X. Указ, соч., с. 46.

[23] Как правильно отметил В.А. Тархов в своей критике концепции В.М. Горшенева, «способность... никак не может быть ответственностью, как не может быть обязанностью способность нести обязанности» (Тархов В.А. Ответственность по советскому гражданскому праву. Изд-во Саратовского университета. 1973, с, 6).

[24] Тархов В.А. Указ, соч., с. 29, 33–34, 74–76 и др.

Аналогичная трактовка ответственности содержится и в некоторых уголовно-правовых исследованиях. Так, М.П. Карпушин и В.И. Курляндский свое определение уголовной ответственности начинают с указания на то, что это «необходимость виновного лица дать в установленном порядке отчет в совершенном им преступлении» (Карпушин М.П., Курляндский В.И. Уголовная ответственность и состав преступления, М., «Юридическая литература», 1974, с, 39).

[25] Одна из последних работ, в которой эта позиция получила развернутое обоснование, – книга Явича Л.С. «Право и общественные отношения» (М., «Юридическая литература», 1971).