ВВЕДЕНИЕ

В государстве, провозгласившем, что права и свободы человека и гражданина определяют смысл, содержание и применение законов, деятельность законодательной и исполнительной власти, местного самоуправления, правовых, судебных органов, правосудие приобретает особое значение, становится важнейшим гарантом прав и свобод. Но выполняющее столь важную задачу правосудие само нуждается в охране, в том числе и с помощью уголовно-правовых средств, ибо совершаемые в сфере процессуальных отношений общественно опасные деяния, как подчеркивал в 1994 г. А.М. Ларин, по своим последствиям сравнимы с наиболее тяжкими преступлениями1.

В структуре официально зарегистрированной преступности посягательства против правосудия не занимают значительного места. В статистических отчетах им, как правило, не посвящается отдельная строка. Но вряд ли можно считать ошибочным утверждение, что уровень латентности подобных преступлений является достаточно высоким. Возьмем на себя смелость предположить, что одним из условий сохранения несоответствия между публикуемыми данными о преступлениях против правосудия и действительным положением вещей являются того же рода общественно опасные деяния, нередко остающиеся безнаказанными. «Мы повседневно сталкиваемся, — справедливо замечает Ю.И. Стецовский, — с хроническими болезнями — фальсификацией уголовных дел, обвинительным уклоном, нарушениями прав человека»2.

Действенность уголовно-правовых средств защиты правосудия во многом зависит от того, насколько четко определены законодателем основания и условия их использования. Однако

1 См.: Круглый стол «Конституция Российской Федерации и совершенствование юридических механизмов защиты прав человека» // Государство и право. 1994. № 10. С. 15—16.

2 Стецовский Ю.И. Концепция судебной реформы и проблемы конституционной законности в уголовном судопроизводстве // Государство и право. 1993. № 9. С. 4.

6

в регламентации ответственности за данного рода преступления имеются, на наш взгляд, существенные недостатки, нередко мешающие реализации положений уголовного закона в соответствии с его смыслом.

В главе 31 УК РФ нет должного порядка, определяемого необходимостью соблюдения принципов построения Особенной части Уголовного кодекса, что неизбежно затрудняет поиск подлежащей применению уголовно-правовой нормы, а порой влечет ошибки в квалификации деяний.

Ряд общественно опасных посягательств, совершаемых в указанной сфере, оказался за пределами преступного. Напротив, сохранение в упомянутой главе УК некоторых запретов не вызывалось потребностями развития общества.

В свете сказанного автору настоящей монографии видна необходимость творческого осмысления проблем классификации и законодательного моделирования преступлений против правосудия, а также освещения связанных с этим вопросов квалификации подобных деяний.

Мы отдаем себе отчет в том, что в рамки одной работы невозможно вместить научный анализ каждого состава преступления, предусмотренного в главе 31 Уголовного кодекса России, высветить все «белые пятна» такой многогранной темы. Но автор надеется, что данная работа послужит активизации творческих изысканий в соответствующей области научных знаний. Если бы наши предложения по изменению уголовно-правовой регламентации ответственности за посягательства против правосудия нашли поддержку у других ученых, возможно они (предложения) были бы услышаны и восприняты законодателем. А это, на наш взгляд, в свою очередь благотворно отразилось бы на судебной и следственной практике.

В своем исследовании мы опирались на уже имеющийся багаж теоретической мысли не только отечественных, но и зарубежных юристов, работавших над угол овно-правовыми проблемами преступлений против правосудия, признавая правильным высказанное 120 лет тому назад суждение Н. Сергиевского. Известный российский юрист писал: «Национальное направление есть необходимое условие всякого действительного прогресса в уголовном праве; но из этого еще не следует, чтобы русский криминалист мог ограничиться исклю-

7

чительно своим отечественным правом и закрыть глаза перед всем нерусским Это значило бы из одной крайности удариться в другую, хотя и не худшую, но во всяком случае для науки права весьма вредную»3. Воспринят нами и другой завет названного ученого, считающего, что «для понимания, оценки и критики уголовного закона необходимо знать его историю; в противном случае все наши суждения будут лишены прочного основания»4.

Эмпирическую базу исследования составили результаты обобщения опубликованных материалов практики применения на протяжении нескольких десятилетий норм, предусматривающих (предусматривавших) ответственность за преступления против правосудия, в том числе и отдельные решения, вынесенные немецкими судебными инстанциями, а также данные, полученные в результате изучения соответствующей категории архивных уголовных дел, рассмотренных рядом судов Волгоградской и Ярославской областей, а также прекращенных правоохранительными органами названных субъектов РФ в 1988— 1998 гг., некоторые «отказные» материалы. Автором опрошено 772 работника следствия, прокуратуры, адвокатуры и суда, выборочно произведен анализ процессуальных документов уголовных дел о преступлениях, предусмотренных другими главами Уголовного кодекса.

Мы выражаем надежду, что настоящая монография не только будет способствовать решению проблем теоретического плана, но и окажется полезной в практическом отношении.

3 Сергиевский Н. Философские приемы и наука уголовного права // Журнал гражданского и уголовного права. 1879. Книга первая. С. 78.

4 Там же. С. 83.

8