§ 7.   Соотношение полномочий судьи и присяжных заседателей. Содержание вопросов присяжным заседателям и порядок их постановки

1.   Соотношение полномочий судьи и присяжных заседателей

Разделение состава суда на коллегию присяжных заседателей и профессиональ­ного судью надежно обеспечивает независимость судебной деятельности. Однако то же разделение скрывает в себе и потенциальную опасность, состоящую в воз­можном противопоставлении народного и профессионального элементов суда. В результате подобного подхода судебная деятельность механически разделяется на две части — область фактов и область права, причем разрешение вопросов факта относят исключительно к ведению присяжных, вопросов права — профессиональ­ного судьи. Это привело к выдвижению так называемой теории права и факта, ко­торая, возникнув почти одновременно с судом присяжных, имеет своих сторонни­ков и по сей день.'

Вместе с тем в науке уголовного процесса существует и противоположная точка зрения, согласно которой присяжных по самой природе судебной деятельности не­возможно совершенно устранить от решения правовых вопросов. Так, профессор И. Я. Фойницкий писал о теории права и факта: «Теория эта неверна ввиду невоз­можности установить точные границы ведомства между присяжными заседателя­ми, с одной стороны, и коронными судьями — с другой, так как в действительности области права и факта соприкасаются и незаметно переходят одна в другую».2

1              «Назначение суда с участием присяжных заседателей, — говорится в одном из после­

дних комментариев к УПК РФ, — состоит в том, что вопросы факта решают присяжные

заседатели самостоятельно, а вопросы юридической квалификации на основании фактов,

установленных присяжными заседателями, решаются судьей, председательствующим но

делу» (Научно-практический комментарий к Уголовно-процессуальному кодексу Рос­

сийской Федерации/Под общ. ред. В. М. Лебедева. М., 2002. С. 569).

2              Фойницкий И. Я. Курс уголовного судопроизводства. Т. I. С. 364. В современной россий­

ской литературе аналогичной позиции придерживаются многие авторы: Алексеева Л. Б.

Производство в суде присяжных//Уголовно-процессуальное право Российской Федера-

ции/Отв. ред. П. А. Лупинская. С. 462; Петрухин И. Л. Производство в суде с участием при­

сяжных заседателей//Уголовный процесс: Учебник. М, 2001. С. 391 и др.

В самом деле, вопрос о виновности, вопросы, связанные с наличием или от­сутствием квалифицирующих признаков состава преступления, обстоятельств, влияющих на степень виновности, обстоятельств, исключающих уголовную от­ветственность подсудимого, таких, например, как необходимая оборона, край­няя необходимость и др., которые могут ставиться присяжным заседателям, име­ют непосредственно правовое содержание и часто определяют юридическую оценку по делу.

Однако, с другой стороны, ничем не ограниченное признание за присяжными за­седателями права решать не только вопросы факта, но и вопросы права способно привести к конфликту решений суда присяжных с принципом законности. Так, воп­рос о виновности, ставящийся на разрешение присяжных, иногда рассматривается не как вопрос о вине (умысле или неосторожности), но как вопрос о том, следует ли подвергнуть подсудимого наказанию, несмотря даже на то, что совершение данного преступления именно подсудимым было до этого признанно присяжными доказан­ным. В нашей дореволюционной литературе эту позицию наиболее отчетливо сфор­мулировал С. И. Викторский: «...Отвечая на вопрос: "виновен ли субъект в содеян­ном", — люди всегда будут сообразовываться с будущей ответственностью этого субъекта; ведь "виновен" означает "следует покарать", и если я знаю, что за моим утвердительным ответом о виновности последует заключение подсудимого в тюрь­му на три месяца, то смело и со спокойной душой скажу: "да", а если этого субъекта ожидает каторга до восьми лет, то по совести произнесу: "нет"».1 Аналогичного взгляда продолжают придерживаться и некоторые современные авторы.2 В резуль­тате получается, что подсудимый может быть одновременно признан вердиктом присяжных совершившим деяние, содержащее все признаки состава преступления, но освобожден от уголовной ответственности и наказания без законных для этого оснований, которые указаны в ст. 75-78,84,85 УК РФ, — единственно ввиду мне­ния присяжных о нецелесообразности наказывать лицо за совершение хотя бы и уголовно-противоправного поступка.

Однако УПК РФ не дает оснований для подобных выводов. Так, в ст. 299, где речь идет о вопросах, разрешаемых любым судом при постановлении приговора, вопрос о том, виновен ли подсудимый в совершении этого преступления (п. 4 ч. 1), недвусмысленно отделен законодателем от вопроса о том, подлежит ли подсуди­мый наказанию за совершенное им преступление (п. 5 ч. 1). Причем последний вопрос в суде с участием присяжных заседателей принадлежит к исключительной компетенции председательствующего (ч. 2 ст. 334). Таким образом, вопрос о ви­новности никак не может быть сведен к вопросу о наказуемости преступления. Из того обстоятельства, что присяжные не должны мотивировать свой вердикт, вовсе не вытекает, что они наделены правом по своему усмотрению освобождать от уго-

1              Викторский С. В. Русский уголовный процесс. М, 1997. С. 51.

2              Борзенков Г. Я. Суд присяжных и уголовный закон//Вестиик Моск. Ун-та. Сер. И.

Право. 1994. № 4. С. 37; Пашин С. А. Постановка вопросов перед коллегией присяжных

заседателей в суде//Состязательное правосудие: Труды научно-практических лабора­

торий/Под ред. С. А. Пашипа, Л. М. Карнозовой. М., 1996. Вып. 1. Ч. I. С. 90; Карт-

зова Л. М. Возрожденный суд присяжных. Замысел и проблемы становления. М., 2000.

С. 229-230.

ловной ответственности и наказания лиц, совершивших преступления. Их вер­дикт должен соответствовать требованиям материального уголовного права, что подтверждается обязанностью судьи в напутственном слове разъяснить присяж­ным содержание уголовного закона, предусматривающего ответственность за со­вершение деяния, в котором обвиняется подсудимый (п. 2 ч. 3 ст. 340).

Границу между тем, что вправе, и чего не вправе решать присяжные, следует проводить не по содержанию, а по форме ставящихся перед ними вопросов. Мож­но сказать, что искусство председательствующего судьи при постановке вопросов присяжным заключается в том, чтобы по возможности лишить правовое содержа­ние вопросов юридической формы. Иначе говоря, вопросы должны ставиться про­стым, понятным для непрофессионалов языком, в общеупотребительных выраже­ниях, раскрывающих содержание юридических дефиниций, однако, соответствуя при этом по объему всем признакам состава преступления, заключенных в инкри­минируемом деянии. Собственно же юридическая оценка ответов установленных присяжными обстоятельств, относится к компетенции судьи. Это значит, что су­дья-профессионал квалифицирует эти обстоятельства с точки зрения норм уго­ловного закона, возвращая им определенную юридическую форму.

2.   Постановка основных вопросов коллегии присяжных заседателей

Согласно ч. 1 ст. 334 и ч. 1 ст. 339 УПК на разрешение присяжных ставятся следующие вопросы:

доказано ли, что деяние имело место;

доказано ли, что его совершил подсудимый;

виновен ли подсудимый в совершении этого деяния;

заслуживает ли он снисхождения.

Прежде всего формулируется вопрос, доказано ли, что в определенном месте, в определенное время имело место событие, образующее конкретное деяние: напри­мер, доказано ли, что в таком-то месте, в такое-то время гражданину Н. было нанесено 17 колото-резаных ранений ножом в область грудной клетки и живота, что повлекло его смерть на месте происшествия.

Далее формулируется вопрос, доказано ли, что данное деяние совершил подсу­димый: например, если на первый вопрос дан положительный ответ, доказано ли, что в такое-то время, в таком-то месте подсудимый М. имевшимся у него ножом нанес Н. семнадцать колото-резаных ранений ножом в область грудной клетки и живота, что повлекло его смерть на месте происшествия.

После этого формулируется вопрос, виновен ли подсудимый в совершении опре­деленного совершенного им деяния, признанного фактически имевшим место по ре­зультатам положительных ответов на два предшествующих вопроса: например, если на первый и второй вопросы дан положительный ответ, доказано ли, что подсуди­мый М., нанося ножевые ранения Н., осознавал общественную опасность своих дей­ствий, предвидел возможность наступления смерти Н. и желал лишить его жизни.

Когда фабула совершенного деяния несложна, указанные три вопроса могут быть объединены в один основной вопрос, например: доказано ли, что подсудимый М. в такое-то время, в таком-то месте, осознавая общественную опасность своих дей­ствий, предвидя возможность наступления смерти Н. и желая лишить его жизни,

имевшимся у него ножом нанес Н. семнадцать колото-резаных ранений ножом в об­ласть грудной клетки и живота, что повлекло его смерть на месте происшествия.

Вопрос о том, заслуживает ли подсудимый снисхождения, ставится лишь в слу­чае признания подсудимого виновным.

В соответствии с ч. 5 ст. 339 перед коллегией присяжных заседателей не могут ставиться вопросы, требующие от присяжных заседателей юридической квали­фикации статуса подсудимого (вопрос о его судимости), а также собственно юридической, т. е. уголовно-правовой, оценки при вынесении присяжными за­седателями своего вердикта. Исходя из этого, недопустима постановка вопросов с использованием таких юридических терминов, как, например: организованная группа, умышленное или неосторожное убийство, умышленное убийство с особой жестокостью, умышленное убийство из хулиганских или корыстных побуждений, иные тяжкие последствия, терроризм, бандитизм и т. п. Они должны раскрывать­ся в вопросном листе в доступных пониманию присяжных формулировках, осве­щающих, тем не менее, все содержащиеся в них юридически значимые признаки.

Вопросы, подлежащие разрешению присяжными заседателями, ставятся в от­ношении каждого подсудимого отдельно. Если подсудимый обвиняется в совер­шении нескольких преступлений, образующих реальную совокупность, то вопро­сы ставятся по каждому преступлению. Когда же одно деяние квалифицируется по нескольким статьям Уголовного кодекса (идеальная совокупность преступле­ний), вопросы перед присяжными ставятся по деянию в целом, а не по каждому из преступлений, поскольку юридическая квалификация содеянного относится к полномочиям судьи (п. 3 ч. 1 ст. 299).

Поскольку в силу п. 5 ч. 3 ст. 340 выводы присяжных заседателей не могут осно­вываться на предположениях, перед ними не должны ставиться вопросы о веро­ятности виновности подсудимого в совершении деяния.

Может иметь место постановка присяжным вопросов, позволяющих устано­вить виновность подсудимого в совершении менее тяжкого преступления. При этом необходимо учитывать, что в соответствии с ч. 2 ст. 338 судья не вправе отка­зать подсудимому или его защитнику в постановке такого рода вопросов. Однако эти вопросы допускаются лишь при том обязательном условии, если при ответе на них объективно не нарушается право подсудимого на защиту. Как известно право на защиту может быть нарушено, если новое, пусть даже менее тяжелое обвине­ние, существенно отличается по фактическим обстоятельствам от обвинения,' предъявленного на предварительном следствии (о недопустимости поворота об­винения к худшему см. § 1 гл. 21 учебника). То есть вопросы об обстоятельствах совершения подсудимым менее тяжкого преступления могут быть поставлены только тогда, когда фактически эти обстоятельства уже были предъявлены данно­му лицу в ходе предварительного следствия при привлечении его в качестве обви­няемого, хотя и при юридической квалификации по более тяжкому преступлению.

3.   Постановка частных вопросов коллегии присяжных заседателей

Согласно ч. 3 ст. 339 после основного вопроса о виновности подсудимого могут (и, следует добавить, непременно должны, когда это вытекает из результатов су­дебного следствия и прений сторон) ставиться так называемые частные вопросы об обстоятельствах, которые:

влияют на степень виновности;

изменяют ее характер;

исключают ответственность подсудимого за содеянное.

Необходимо, однако, иметь в виду, что под обстоятельствами, которые влияют на степень виновности или изменяют ее характер, в данном случае не могут по­ниматься обстоятельства, смягчающие или отягчающие наказание (ст. 61, 63 УК РФ), поскольку в силу прямого указания п. 6 ч. 1 ст. 299 и ч. 2 ст. 334 УПК их разрешение относится к исключительным полномочиям судьи. Под обстоятель­ствами, влияющими на степень виновности или изменяющими ее характер, воп­росы о которых могут ставиться присяжным заседателям, следует, на наш взгляд, понимать: а) мотивы совершения преступления (за исключением тех, которые в силу ч. 1 ст. 61 или ст. 63 УК принадлежат к обстоятельствам смягчающим либо отягчающим наказание — например, мотив сострадания, мотивы национальной, расовой, религиозной ненависти или вражды, мести за правомерные действия других лиц и т. д. — либо признаются председательствующим судьей смягчающи­ми обстоятельствами в силу ч. 2 ст. 61 УК); б) цели совершения преступления (опять же, если эти цели не относятся к числу смягчающих или отягчающих об­стоятельств); в) состояние эмоционально-волевой сферы подсудимого в момент совершения преступления (при том же условии).

Необходимо учесть, что такие обстоятельства, как наличие у вменяемого лица психического расстройства, из-за которого оно не могло в полной мере осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий либо руково­дить ими (так называемая ограниченная вменяемость — ст, 22 УК), хотя и отно­сятся по своей природе к кругу влияющих на степень виновности, все же не могут быть предметом постановки вопросов присяжным. Дело в том, что эти обстоятель­ства учитываются судом при назначении наказания, т. е. являются смягчающими наказание, следовательно, вопросы о них разрешаются не присяжными заседате­лями, а судьей единолично.

Если же в процессе разбирательства дела судом присяжных будут выявлены обстоятельства, указывающие на то, что подсудимый в момент совершения дея­ния был невменяем либо что после совершения преступления у подсудимого на­ступило психическое расстройство, делающее невозможным назначение или ис­полнение наказания, председательствующий судья выносит постановление о прекращении рассмотрения дела с участием присяжных заседателей и рассмотре­нии его по правилам производства о применении принудительных мер медицин­ского характера (гл. 51 УПК). Это означает, что в вопросы, которые ставятся на разрешение присяжных заседателей, не может быть добавлен вопрос, касающий­ся наличия у подсудимого психического расстройства или иного болезненного состояния психики, полностью лишающего его возможности отдавать себе отчет в своих действиях или руководить ими.

Представляется, что в формулировке частных вопросов, которая дана в ч. 3 ст. 339 УПК, содержится неточность. Здесь говорится, что к числу частных вопро­сов, которые ставятся присяжным заседателям, принадлежит вопрос об обстоя­тельствах, которые влекут освобождение подсудимого от ответственности. Но парадокс состоит в том, что вопросы присяжным заседателям об обстоятельствах,

судом с участием присяжных заседателей 579

которые влекут за собой освобождение подсудимого от ответственности, не могут включать в себя вопросы об обстоятельствах, указанных в п. 3-6 ч. 1, ч. 2 ст. 24; п. 3-7 ч. 1 ст. 27; ст. 25 и 28 УПК и в разделе IV УК РФ («Освобождение от уголовной ответственности и наказания*), поскольку они относятся к полномочиям судьи, прекращающего при их наличии уголовное дело (ст. 254, п. 1 ст. 350 УПК). Таким образом, эти вопросы (которые связаны с освобождением подсудимого от уголов­ной ответственности в связи с истечением сроков давности уголовного преследова­ния, ввиду акта амнистии, в связи с примирением сторон, деятельным раскаянием и т. д.) не должны ставиться присяжным заседателям. Другое дело — вопросы о та­ких обстоятельствах, как необходимая оборона, крайняя необходимость, физичес­кое или психическое принуждение и других, указанных в гл. 8 УК РФ («Обстоя­тельства, исключающие преступность деяния»). Они могут ставиться (в понятных присяжным заседателям, «неюридических» формулировках), однако не являются обстоятельствами, влекущими освобождение подсудимого от ответ­ственности, поскольку вообще исключают ее вместе с преступностью деяния.