§ 4. Законность, обоснованность и целе­сообразность   в применении норм уголовно-процессуального   права

Применение норм уголовно-процессуального права достигает необходимого эффекта только в том случае, если оно законно, обоснованно и целесообразно.

Требование законности в применении норм уголовно-процессуального права означает, что органы государст­ва и должностные лица могут применять эти нормы лишь в пределах предоставленных им полномочий и в соответствии с содержанием этих норм. «Правосудие в СССР осуществляется в полном соответствии с зако­ном»,— сказано в Программе КПСС1.

Требование обоснованности обязывает компетентные органы (соответствующих должностных лиц) применять уголовно-процессуальные нормы лишь в результате пол­ного, всестороннего и объективного установления кон­кретных фактов, на которые такие   нормы рассчитаны.

Указанные требования неразрывно сочетаются, но не поглощают и не подменяют друг друга (ст. ст. 43, 45 Основ).

Практическое значение именно такого понимания соотношения требований законности и обоснованности очень важно, поскольку обязывает все компетентные ор­ганы государства на всех этапах уголовного судопроиз­водства применять правовые нормы соответственно этим требованиям, а надзирающие и контролирующие органы (в частности, кассационную и надзорную инстан­ции)  проверять в каждом   конкретном случае и закон-

«Материалы XXII съезда КПСС», М,  1962, стр. 400.

173

ность, и обоснованность всех актов уголовного судо­производства1.

Принципы социалистической законности в советском уголовном процессе шире требования законности приме­нения норм уголовно-процессуального права. Последнее входит в принцип социалистической законности как его составная часть, ибо: а) принцип социалистической за­конности охватывает как собственно применение, так и соблюдение (исполнение) правовых норм в уголовном судопроизводстве; б) соответственно, принцип социали­стической законности шире законности в применении норм уголовно-процессуального права по субъектам. В первом случае речь идет о соответствующем требова­ниям закона поведении всех участников уголовного су­допроизводства, во втором — только тех лиц, которые вправе применять такие нормы; в) принцип социали­стической законности 'в уголовном судопроизводстве имеет в виду точное и безусловное соблюдение всех норм права. Законность применения норм уголовно-процес­суального права предполагает соответствующее закону применение именно данных правовых норм.

Нельзя поэтому ограничивать принцип социалисти­ческой законности в уголовном судопроизводстве только деятельностью компетентных органов власти (должност­ных лиц) по применению норм уголовно-процессуально­го права. Конечно, нарушения законности «особенно опасны и нетерпимы, если совершаются в органах, кото­рые обязаны бороться с нарушителями законов»2. Но законность уголовного судопроизводства предполагает соответствующее требованиям закона поведение не только представителей этих органов, но и других его участников.

Следует обратить внимание и на то, что как бы спе­цифично ни был выражен этот принцип в сфере соблю-

дения (исполнения) и собственно применения закона, это не дает оснований для расчленения единого принци­па социалистической законности в уголовном судопроиз­водстве и противопоставления образующих его эле­ментов.

В правовой и партийной печати уже было подверг­нуто критике понимание В. П. Радьковым нарушения за­конности прежде всего как нарушения обязанностей и правомочий должностных лиц, призванных применять законы1. Но с аналогичными суждениями приходится встречаться и в других работах. Против одинакового распространения действия принципа социалистической законности на судью и подсудимого, на прокурора и по­дозреваемого, на следователя, свидетелей и других участников уголовного процесса выступает и М. А. Чель-цов2. Поскольку сама законность предполагает различие процессуальных прав и обязанностей указанных субъ­ектов, существенные особенности, которые здесь, несо­мненно, имеют место, не могут быть возведены в «неоди­наковое распространение» на них принципа законности. Предусмотренные законом различные объем и характер таких прав и обязанностей участников уголовного судо­производства, разные юридические последствия, порож­даемые соблюдением (исполнением) и собственно при­менением норм уголовно-процессуального права, не ис­ключают, а, наоборот, предполагают единство самого принципа законности в уголовном процессе. Создание различного понятия законности для компетентных орга­нов власти (должностных лиц) и других участников уголовного процесса не соответствовало бы требованию единства социалистической законности в условиях на­шего общества в целом, в условиях уголовного судопро­изводства в частности.

Что касается требования обоснованности уголовно-процессуальной деятельности, то   если   для   участников

1              Именно так этот вопрос решается в судебной практике (см., напри­

мер, обобщение судебной практики по этим вопросам в сб. «Во­

просы уголовного процесса в практике Верховного Суда СССР»,

М.,  1955, стр. 43—120; «Сборник постановлений  Пленума и опре­

делений  Коллегий   Верховного Суда СССР  по  вопросам   уголов­

ного процесса, 1946—1962 гг.», М, 1964, стр. 214,216,218,221 и др.),

2              Н.   Миронов,   Укрепление   законности   и    правопорядка — про­

граммная задача партии, М.,  1964, стр. 76.

174

1              В. Николаев, Против ошибочных взглядов по вопросам социа­

листической   законности    («Коммунист»   1960  г.   №   15,   стр.   120);

А. Бовин, Истина в правосудии  («Известия» 8 февраля 1962 г.).

2              М.  А. Ч е л ь ц о в, Задачи советской науки уголовно-процессуаль­

ного права в период разрернутого строительства коммунизма, «Во­

просы  судопроизводства и судоустройства  в новом законодатель­

стве Союза ССР», М,  1959,  стр,  71.

175

уголовного судопроизводства, исполняющих (соблюдаю­щих) правовые нормы, оно составляет в большинстве случаев процессуальное право, то для компетентных ор­ганов государства, применяющих такие нормы,— их про­цессуальную обязанность.

Следует иметь в виду, что указанное право участни­ка процесса нередко означает для него фактическую не­обходимость обосновать свои процессуальные действия. Поскольку удовлетворению, например, подлежит хода­тайство, имеющее существенное значение для правиль­ного рассмотрения и разрешения уголовного дела, у каждого участника процесса, заявляющего ходатайство, конечно, возникает фактическая необходимость соответ­ствующим образом аргументировать его.

В определенных случаях законодатель возлагает на участников процесса обязанность обоснования их про­цессуальных действий. Так, гражданский истец в деле публичного обвинения обязан не только обосновать за­явленный им в уголовном судопроизводстве граждан­ский иск, но и по требованию суда представить имею­щиеся в его распоряжении документы, связанные с таким иском. Это не снимает с компетентных органов государ­ства обязанность последующего обоснованного разре­шения заявленного гражданского иска в процессе применения норм права.

Особое значение требования обоснованности при при­менении норм уголовно-процессуального права опреде­ляется тем, что каждый акт лица, производящего дозна­ние, следователя, прокурора, суда может быть лишь результатом всесторонней проверки и оценки доказа­тельств, безусловной достоверности в принятии именно такого, а не иного решения.

С требованием обоснованности связано требование мотивировки акта, закрепляющего применение пра­вовой нормы, т. е. приведения тех фактических данных, которые оценены и признаны достоверными. В постанов­лении о возбуждении уголовного дела, например, долж­ны быть указаны данные, содержащие признаки пре­ступления; в постановлении о привлечении лица к уго­ловной ответственности — обстоятельства совершения преступления, поскольку они установлены материалами дела. Верховный Суд СССР неоднократно указывает на значение   мотивировки   приговора — важнейшего    акта

176

применения норм уголовного и уголовно-процессуально­го права. Свое законодательное закрепление требование мотивировки приговора получило в ст. 43 Основ и более обстоятельно — в соответствующих статьях УПК союз­ных республик.

Значение требования мотивировки принимаемых ком­петентными органами государства решений состоит не столько во внешней их убедительности, сколько в их вну­тренней обоснованности, в необходимости принятия именно таких, а не иных решений1.

Применение норм уголовно-процессуального права, как мы заметили, должно быть не только законным и обоснованным, но и целесообразным.

В литературе по теории права целесообразность при­менения правовых норм рассматривается либо как не­отъемлемое свойство законности, либо как начало, име­ющее определенное самостоятельное значение.

Мы полагаем, что, будучи органически связано с за­конностью и обоснованностью, более того, составляя неотъемлемое свойство законности (так как сам закон целесообразен, то его точное и безусловное примене­ние—-целесообразное применение), требование целесо­образности имеет вместе с тем известное самостоятель­ное значение2.

1              На это правильно обращают внимание В. Я. Д о р о х о в, B.C. H и-

к о л а е в, Обоснованность приговора, М., 1959, стр. 201; И. Д. Пер­

лов,   Приговор в советском уголовном процессе, М., I960, стр. 111.

177

2              О том,    что целесообразность    заложена в законности,    но что в

применении правовых норм    эти    требования    не    совпадают, см.

А.  Е.  Лунев,   С. С.   Студен икин,   Ц. А.   Ям польская,

Социалистическая  законность в государственном   управлении,   М.,

1948,    стр. 56—57;    И. С.    С а м о щ е н к о,    Правоохранительная

деятельность     советского      государства — важнейшее      средство

обеспечения социалистической   законности,   автореферат кандидат­

ской диссертации, М., 1955, стр. 5; М. С. С т р о г о в и ч, Основные

вопросы советской социалистической законности, М., 1959, стр. 24—

28;   П.  Е.  Н е д б а й л о,   Применение   советских  правовых  норм,

М., I960, стр. 193 и ел.; он   же; Вопросы обоснованности и целе­

сообразности применения норм советского права, «Вопросы общей

теории советского права»    под    ред. С. Н. Братуся, М.,  1960,

стр. 322—324; Л. С. Га лесник,  О роли практики в применении

и развитии социалистического права. Тезисы докладов на межву­

зовской научной конференции   «Социалистическая законность, тол*

кование и применение советских законов», Киев, 1961, стр. 3—4.

Несколько   иначе   рассматривает  этот   вопрос   В.   И.    Каминская,

\2 П. С. Элькинд

Соотношение между законностью и целесообразно­стью— это соотношение между обязанностью точного и безусловного выполнения предписаний правовых норм и той оперативной самостоятельностью компетентных ор­ганов государства, применяющих такие нормы, в силу которой они учитывают все особенности конкретного слу­чая, возникающего в ходе уголовного судопроизводства. «...Закон должен предоставлять должностным лицам, которые его применяют, известные возможности в рам­ках, установленных законом, самостоятельно изыскивать определенные пути для его наиболее правильного при­менения в соответствии с задачами, которые он ставит, и с учетом особенностей каждого уголовного дела», — справедливо замечает В. И. Каминская1. Такая возмож­ность предоставляется должностным лицам тогда, когда решение задач, поставленных законом, зависит от кон­кретных обстоятельств, которые невозможно заранее предусмотреть и классифицировать в законе без ущерба для его правильного применения2. Степень целесообраз­ности принятия того или иного решения определяет в каждом конкретном случае лицо, полномочное приме­нять правовые нормы, в зависимости от обстоятельств, характеризующих содеянное и степень общественной опасности личности виновного. По закону при соответ­ствующих условиях, например, можно не возбуждать дело производством и передать его в сферу обществен­ного воздействия на правонарушителя, а можно возбу­дить, оставить в сфере уголовного судопроизводства. То же относится к избранию следователем   (судом)   меры

говоря о целесообразности в двух смыслах — самого закона (r ка­кой мере его постановления обеспечивают разрешение стоящих перед ним задач) и применения закона должностными лицами в в пределах предоставленных им законом полномочий («Демокра­тические основы советского социалистического правосудия», М., 1965, стр. 84). Мы полагаем, что презюмируемая при применении закона его целесообразность составляет неотъемлемое свойство са­мой законности. В качестве же самостоятельного, хотя и нераз­рывно связанного с законностью начала, целесообразность высту­пает только во втором смысле — целесообразности действий долж­ностных лиц, избирающих с учетом конкретных условий одно из двух или многих дозволенных законом решений.

1              «Демократические   основы   советского  социалистического   правосу­

дия», М., 1965, стр. 84.

2              Т а м  же,  стр. 85.

пресечения в отношении обвиняемого (ст. 89 УПК), к применению следователем при допросах звукозаписи (ст. 141 УПК) и др. Целесообразным, с учетом конкрет­ных обстоятельств, может быть в каждом случае призна­но только одно из двух возможных решений.

О целесообразности в применении норм уголовно-процессуального права, следовательно, речь идет не в плане отступления от закона, а только в пределах зако­на и на основании закона. Решительному осуждению должно быть подвергнуто утверждение А. Я. Вышинско­го о том, что в случаях, когда формальные требования закона вступают в противоречия с требованиями жизни, разрешение или устранение возникших противоречий должно составить обязанность суда. Более того, «неспо­собность устранить притиворечия подобного рода есть показатель неправосудного «правосудия», правосудия в кавычках». Выступая на словах за законность в право­судии, А. Я. Вышинский в то же время обосновывал воз­можность ее нарушения.

Едва ли нужно доказывать, что, если органу государ­ства, применяющему закон, было бы предоставлено пра­во его отмены или изменения, ни о какой законности не могло быть и речи. Закон, который перестает соответст­вовать требованиям жизни, должен быть отменен или изменен. Но сделать это может только законодатель и не иначе, как в порядке, установленном законом. Нельзя сказать в этом смысле лучше, нежели сказал в свое вре­мя Н. В. Крыленко: «Из того, что закон может отстать от требований жизни, отнюдь не следует,,, что во всех случаях любой может присвоить себе полномочия не ис­полнять закон, нарушать его... Из этого вытекает только одно — обязанность для центральной регулирующей власти чутко реагировать на запросы жизни и быстро и маневренно изменять законы. В этом и есть разрешение коллизии между «законом» и «жизнью» в советском го­сударственном строительстве»1.

Н. В. Крыленко, Ленин о суде и уголовной политике, М., 1935, стр. 256.

Выступая против утверждения тов. Сольца о том, что исполнять надо только хорошие законы, а плохие исполнять не следует, Н. В. Крыленко говорил на XV съезде партии: «Горжусь тем, что в этом вопросе никто не может упрекнуть ни прокурорский надзор

178.

12*

179

Серьезную опасность делу социалистического право­судия может нанести переоценка целесообразности з ущерб законности применения правовых норм. Но не ме­нее ошибочным, как мы полагаем, является полное от­рицание начала целесообразности в этой сфере. При­меняющий норму права субъект (орган государства, должностное лицо), по мнению В. М. Горшенева, не сво­боден в выборе своего поведения. Его поведение опре­деляется как должное и в случае обнаружения соот­ветствующих условий, требующих применения данной нормы, на нем лежит обязанность непременно реализо­вать предписание нормы права. В подтверждение автор ссылается на безусловную обязанность следователя при наличии фактов совершенного преступления возбудить уголовное дело и вынести по этому поводу постановле­ние. «Он не может свободно определить свое поведение: возбуждать уголовное дело или не возбуждать,— утвер­ждает В. М. Горшенев.— Согласно требованиям ст. 112 УПК РСФСР при наличии поводов и оснований к воз­буждению уголовного дела следователь обязывается возбуждать уголовное дело. Никакого другого реше­ния следователь принять не может»1 (курсив наш. — Л. Э.).

Дело не в той конкретной ошибке, которую допуска­ет В. М. Горшенев, рассматривая ст. 112 УПК РСФСР в отрыве от ст. ст. 5—10 того же Кодекса, предусматри­вающих в исключительных случаях возможность (а ино­гда и необходимость) отказа в возбуждении уголовного дела даже при наличии к тому повода и основания. Главное — в той ошибке, которую допускает автор по существу, рассматривая властное предписание закона вне какой бы то ни было оперативной самостоятельно­сти органов и лиц, применяющих закон, вне инициатив­ного учета всех конкретных обстоятельств случая, в свя­зи с которым закон применяется. Судебный орган не вправе, разумеется, признать тот или другой закон неце­лесообразным, но, как справедливо замечает Н. Н. По-

ни судебные органы в том, что они берут на себя смелость ис­правлять законы или ...истолковывать их по-своему»    («XV съезд ВКЩб), Стенографический отчет», т. 1, М., 1935, стр. 505). 1 В. М. Горшенев,   Участие общественных организаций в право­вом регулировании, М., 1963, стр. 111.

180

лянский, он может и даже обязан, если процессуаль­ная форма допускает двоякое толкование, остановиться на таком толковании, которое наиболее соответствует цели уголовного процесса, задачам уголовного правосу­дия1. Требование законности, следовательно, не устра­няет, а, наоборот, предполагает избрание из числа воз­можных наиболее целесообразного решения, учитываю­щего все особенности конкретных обстоятельств, наибо­лее соответствующего задачам уголовного судопроиз­водства.

Практическое значение изложенных соображений со­стоит в необходимости рассматривать требования за­конности, обоснованности, целесообразности в их един­стве и дифференциации. В целях устранения допущенных нарушений норм права должно быть точно установлено, в чем именно оно выразилось, кем и в каком объеме до­пущено, каковы последствия допущенных нарушений и какими должны быть меры наиболее быстрого и эффек­тивного их устранения.

Действующее законодательство предусматривает мно­гочисленные гарантии законности, обоснованности и це­лесообразности применения норм уголовно-процессуаль­ного права. К числу таких гарантий следует отнести: а) установленный в самом законе порядок судопроиз­водства, обеспечивающий выявление, тщательное и все­стороннее исследование всех фактических обстоятельств, по отношению к которым нормы уголовно-процессуаль­ного права применяются; б) принципы уголовного судо­производства, обеспечивающие применение процессуаль­ных норм на широких демократических началах; в) пре­дусмотренное уголовно-процессуальным законом право обжалования действий органов дознания, следствия, прокуратуры и суда; г) прокурорский надзор за закон­ностью и обоснованностью деятельности этих органов; д) судебный надзор за законностью и обоснованностью деятельности нижестоящих судов; е) участие обществен­ности в борьбе с преступностью и, соответственно, обще­ственный контроль за деятельностью органов дознания, следствия, прокуратуры, суда и др.

1 Н. Н. Полянский,    Вопросы   теории    советского    уголовного процесса, М., 1956, стр. 140.

181

Роль и значение правовых гарантий законности, обо­снованности и целесообразности в применении норм уго­ловно-процессуального права огромны. Правильно по­нять и оценить это значение можно лишь с учетом того, что такое применение норм права в уголовном судопро­изводстве не может быть самопроизвольным; за него надо бороться. Вместе с тем только при условии закон­ного, обоснованного и целесообразного применения норм уголовно-процессуального права возможно успешное осуществление задач уголовного судопроизводства — бы­строе и полное раскрытие преступлений, установление истины, изобличение и справедливое наказание винов­ных и, тем самым, активное содействие укреплению со­циалистической законности, предупреждению и искоре­нению преступлений, воспитанию граждан в духе неук­лонного исполнения советских законов и уважения правил социалистического общежития.