§ 3. Субъекты   применения   норм уголовно-процессуального   права

Вопрос о том, кто вправе применять нормы уголовно-процессуального права, произволен от вопроса, что сле­дует понимать под применением уголовно-процессуаль­ных норм. Если согласиться с указанными нами свойст­вами применения таких норм, с тем, что это — активная деятельность, всегда порождающая, изменяющая или прекращающая уголовно-процессуальные отношения, содержащая обращенное к участникам уголовного судо­производства властное веление и др., то нельзя не согла­ситься с тем, что применять эти нормы могут только компетентные органы государства1.

Мы полагаем, что специфика уголовно-процессуаль­ной деятельности исключает (по крайней мере на дан­ном этапе развития нашего общества) возможность при­менения процессуальных норм кем бы то ни было, кроме компетентных органов государства. Пное решение этого вопроса в современных условиях не только противоречи­ло бы особенностям уголовно-процессуальных норм и характеру их применения, но и содержало бы опасность беззакония в сфере осуществления правосудия.

В правовой литературе обсуждался вопрос, могут ли быть субъектами применения норм права обществен­ные организации, принимающие на себя осуществление определенных государственных функций. В плане общей постановки и решения этого вопроса мы присоединяем­ся к мнению тех авторов, которые отвечают на этот во-

прос утвердительно1. Не вызывает сомнений, что проф­союзы, общие собрания колхозов, общественных органи­заций, товарищеские суды, народные дружины применя­ют нормы права в пределах, точно предоставленных им законом. Но ни эти, ни другие общественные организа­ции не вправе применять нормы права уголовно-процес­суального.

В сфере уголовного судопроизводства следует разли­чать: а) полномочия тех представителей общественно­сти, которые, сохраняя свои свойства, наделяются всеми правами (обязанностями) компетентных органов госу­дарства и б) полномочия общественных организаций, коллективов трудящихся и их представителей, которые такими возможностями (обязанностями) не наделяются, осуществляя свои полномочия в пределах точно опреде­ленных уголовно-процессуальных функций (обществен­ного обвинения, общественной защиты и др.).

Только народные заседатели при рассмотрении уго­ловных дел пользуются равными правами с судьями по применению норм уголовно-процессуального права. Все остальные представители общественности в уголовном судопроизводстве, как и общественные организации и коллективы трудящихся, выделяющие таких представи­телей (общественных обвинителей, общественных защит­ников) и возбуждающие перед компетентными органами государства определенные ходатайства (о передаче ви­новного на поруки, о передаче на перевоспитание услов­но осужденного и др.). а также органы общественной самодеятельности, участвующие в борьбе с преступно­стью (народные дружины, товарищеские суды и др.), активно содействуют применению норм уголовно-процес­суального права компетентными органами государства, но сами эти правовые нормы не применяют.

Функция охраны общественного порядка и соблюде­ния правил социалистического   общежития   на   данном

1 Основной признак применения любых правовых норм *> качестве одной из форм их реализации С. С. Алексеев усматривает в том, что «особые органы, наделенные властными полномочиями, спе­циально направляют свою деятельность на то, чтобы обеспечить претворение норм права в жизнь» (С. С. Алексеев, Механизм правового регулирования в социалистическом государстве, М., 1966, стр. 94—95).

154

1 В. М. Г о р ш е н е в, Участие общественных организаций в пра­вовом регулировании, М., 1963, стр. 108; П. Т. По л еж аи, К во­просу о понятии социалистического права («Право и коммунизм», М., 1965, стр. 27); М. С. Строгович, Основные вопросы совет­ской социалистической законности, М., 1966, стр. 49—50; Л. Б. 3 у с ь, Правовые вопросы участия общественности в ста­дии возбуждения уголовного дела, автореферат кандидатской дис­сертации, Л,, 1966, стр. 5 и др.

этапе развития общества передается в руки самодеятель­ных общественных организаций только в части менее общественно опасных деяний, совершаемых впервые ли­цами, которые могут быть исправлены без применения к ним мер судебного воздействия. Борьба с преступно­стью требует и впредь еще потребует использования всей силы государственного убеждения и принуждения в со­четании с общественным воздействием на правонаруши­телей. Представляется очень важным поэтому правильно установить объем тех полномочий, которые в данных ус­ловиях могут быть переданы общественности.

Применение норм уголовно-процессуального права требует необходимых деловых качеств, специальных зна­ний и, по общему правилу, должностной ответственности лиц, это осуществляющих. Применение таких норм свя­зано с использованием не только силы убеждения, но в необходимых случаях и государственного принуждения, находящего свое выражение в ограничении прав и сво­бод отдельных граждан. Высокий уровень правовых тре­бований, предъявляемых к качеству уголовно-процес­суальных действий, по общему правилу, исключает возможность их выполнения лицами, не имеющими специальной юридической подготовки.

Деятельность органов общественной самодеятельно­сти в борьбе с правонарушителями регулируется не толь­ко иными социальными нормами (морали, общественных организаций), но и нормами права; более того, находит свое выражение в применении ими правовых норм. Так, компетенция, права, обязанности и другие вопросы дея­тельности товарищеских судов и народных дружин регу­лируются специальными правовыми актами — положе­ниями о товарищеских судах и народных дружинах, закрепляющими в значительной мере нормы права ад­министративного. Руководствуясь не только нормами морали, но и этими правовыми нормами, дружинники производят задержание правонарушителей, доставляют их в штабы дружин и т. п.; товарищеские суды выносят решения, обязательные для тех лиц, которых они каса­ются, и др.

В числе правовых норм, регулирующих деятельность общественных организаций в сфере борьбы с преступ­ностью, немалое место занимают и нормы уголовного и уголовно-процессуального   права   (ст. ст.   7,   8,   9,   128

156

УПК). Возлагая определенные обязанности и предостав­ляя права компетентным органам государства (долж­ностным лицам), эти нормы вместе с тем регулируют участие общественности в борьбе с преступностью.

Но ни указанные правовые нормы, ни другие не пре­доставляют органам общественной самодеятельности полномочий по непосредственному применению уголов­но-процессуальных норм. Практически это означает не­допустимость излишней юридизации деятельности това­рищеских судов и народных дружин (например, проведе­ние дружинниками допросов, товарищескими судами — судебных заседаний по нормам УПК), не соответствую­щей качественной новизне этих органов.

Мы против распространения на деятельность органов общественной самодеятельности норм УПК и ГПК, про­тив слепого копирования таких норм в деятельности этих органов, но отнюдь не против использования ими тех или иных процессуальных форм. Более того. Мы по­лагали бы целесообразным значительно обстоятельнее, нежели это сделано ныне, упорядочить процессуальный порядок деятельности этих органов1. Но идти при этом следует не по линии копирования процессуальных форм, механического перенесения в сферу общественной дея­тельности норм уголовного (гражданского) судопроиз­водства, а по линии развития и совершенствования таких процессуальных форм, которые выражают природу и особенности органов общественной самодеятельности в сфере борьбы с преступлениями и другими правонару­шениями.

Необходимость в применении норм уголовно-процес­суального права возникает ныне только тогда, когда отсутствует добровольное подчинение распоряжениям дружинников и некоторым решениям товарищеских су­дов или когда народные дружины и товарищеские суды передают дела государственным органам ввиду харак­тера преступления, выходящего за пределы их компетен­ции. Однако в том и в другом случае эти нормы приме­няют уже не органы общественной самодеятельности, а компетентные органы государства (должностные лица).

1 На это же указывает В. М. Горшенев в работе «Участие общест­венных организаций в правовом регулировании», Мм 1963, стр. 133.

157

w

Аргументом против утверждения, что уголовно-про­цессуальные нормы применяют только компетентные ор­ганы государства, может служить указание на право ор­ганов общественной самодеятельности применять нормы уголовного права. Так, составы преступлений, передан­ные на рассмотрение товарищеских судов, обрисованы в уголовном законодательстве, применяемом, следователь­но, и товарищескими судами. Санкции ряда статей Уго­ловных кодексов союзных республик предусматривают возможность применения к виновным в одних и тех же преступлениях мер уголовного наказания или обществен­ного воздействия (см., например, ст. ст. 112 ч. 2, 123, 127 ч. 1, 128 ч. 1, 130 ч. 1, 131 ч. 1, 192, 200 и др. УК). Вопрос может быть поставлен так: в какой иной форме, если не в форме уголовно-процессуального права, приме­няются нормы уголовного права органами общественной самодеятельности. Отрицая применение товарищескими судами норм уголовно-процессуального права, не счи­таем ли мы, тем самым, возможным применение норм материального права вне процессуальной формы?

На этот вопрос следует ответить отрицательно. В той мере, в какой именно материальные правоотношения необходимо предполагают возникновение процессуаль­ных отношений, невозможно применение норм матери­ального права вне процессуальной формы. Однако фор­ма эта может быть разной и обусловлена она не только содержанием предмета регулирования материального права, но и содержанием предмета регулирования нор­мами процессуального права, т. е. характером и особен­ностями тех общественных отношений, которые эти нор­мы призваны непосредственно регулировать.

Особенности общественных отношений, регулируемых нормами уголовного и уголовно-процессуального права, в связи с поставленным вопросом В. М. Горшенев видит в том, что нормы материального права предназначены «для регулирования общественных отношений, участни­ками которых в большинстве своем являются граждане», при том, что «нормы уголовно-процессуального права призваны регулировать исключительно государственную деятельность по применению норм уголовного права»1.

1 В. М. Горшенев,   Участие общественных организаций в право­вом регулировании, М, 1963, стр. 125-     ..    .'

158

Именно поэтому товарищеские суды, например, вправе применять нормы уголовного права, но не вправе при­менять нормы процессуальные.

В действительности нормы уголовного права не регу­лируют в своем большинстве отношения между гражда­нами, а нормы уголовно-процессуальные регулируют общественные отношения не только между государствен­ными органами.

Фактом совершения преступления, т. е. нарушением установленного государством запрета совершать проти­воправные действия, гражданин ставит себя в опреде­ленное отношение с государством, вызывая его к ответ­ному действию — применению к правонарушителю госу-дарственноправового воздействия. В предусмотренных законом случаях совершения преступлений, не представ­ляющих большой общественной опасности, когда лица, совершившие такие преступления, могут быть исправле­ны и без применения к ним мер уголовного наказания, государство делегирует свое право на наказание винов­ных самодеятельным общественным организациям, при­меняющим в необходимых случаях меры общественного воздействия. Будучи урегулировано нормами уголовного права, уголовноправовое отношение состоит, следова­тельно, в праве государства подвергнуть наказанию (в указанных случаях — в праве общественной организа­ции подвергнуть мере общественного воздействия) лицо, совершившее преступление (при обязанности сделать это в установленных законом пределах) и в обязанности преступника подчиниться такой мере при наличии у не­го права требовать, чтобы наказание (общественное воз­действие) соответствовало закону.

При том, что уголовноправовые отношения непосред­ственно определяются характером совершенного преступ­ления, уголовно-процессуальные — необходимым поряд­ком его установления, изобличения виновных, процессу­альными стадиями, через которые проходит уголовное дело, юридическими фактами, вызывающими их к жиз­ни, способствующими их изменению и прекращению, Характер совершенного преступления влияет на содер­жание уголовно-процессуального отношения, но не абсо­лютно и не непосредственно; влияние это может быть большим или меньшим и осуществляется оно не иначе как через уголовноправовые отношения.

159

Соответственно, круг субъектов уголовно-процес­суальных отношений много шире круга субъектов уго­ловных правоотношений. Если важнейшим субъектом уголовноправового отношения является государство, то уголовно-процессуального — его конкретный орган (до­знания, следствия, прокуратуры, суд). Субъектами уго­ловно-процессуальных отношений могут быть органы и лица, участвующие в уголовном судопроизводстве, но не являющиеся субъектами уголовных правоотношений (свидетели, эксперты и др.)-

Как мы видим, нормы и уголовного, и уголовно-про­цессуального права регулируют общественные отноше­ния, субъектами которых являются и государство (его органы), в некоторых случаях — общественные органи­зации и отдельные граждане.

Но если приведенное утверждение В. М. Горшенева не находит своего подтверждения в реальной действи­тельности, то чем же иным можно объяснить то обстоя­тельство, что, наделяя органы общественной самодея­тельности правом применять нормы уголовного права, государство не предоставляет им права применять нор­мы процессуальные?

Роль и значение общественного начала в борьбе с преступностью находит свое выражение в постепенной передаче функции охраны общественного порядка и со­блюдения правил социалистического общежития общест­венным организациям и коллективам трудящихся. Это относится на данном этапе лишь к таким преступлениям, которые не представляют большой общественной опас­ности, а равно к таким лицам, к которым не требуется применения мер государственного воздействия. Повы­шенной степенью общественной опасности преступных деяний, дела о которых сохраняются в компетенции ор­ганов государства, как и возможностью применения к виновным мер государственного принуждения, обуслов­лена необходимостью сохранения в этой части сложного, точно регламентированного нормами уголовно-процес­суального 'права порядка их возбуждения, расследования, рассмотрения и разрешения. Объясняя, почему В. И. Ле­нин считал уголовно-процессуальную форму необходи­мой для разбирательства именно таких дел, Н. В. Кры­ленко писал: «Нет ни малейшего сомнения, что ...идеей была ценность тех гарантий от ошибок, которые несет в

160

себе уголовноправовая форма по сравнению со всякой другой формой для уголовной политики. Судебноправо-вая форма гарантирует в большей степени, чем всякая другая, от ошибок, прежде всего, саму государственную власть, а затем лиц, преданных суду»1.

Значительно меньшая степень общественной опасно­сти преступлений, дела о которых переданы на рассмот­рение товарищеских судов, как и общественный харак­тер грозящих виновным мер воздействия, устраняет необходимость сложного порядка их рассмотрения и разрешения. Этот порядок представляется возможным заменить здесь новыми формами рассмотрения и разре­шения таких дел, соответствующими природе органов общественной самодеятельности.

Что касается деятельности представителей общест­венности в сфере уголовного судопроизводства, то осо­бый интерес в этом отношении представляет имевшая место в недалеком прошлом практика применения норм уголовного и уголовно-процессуального права так назы­ваемыми общественными уполномоченными отделов до­знания, общественными следователями и прокурорами.

Соответственно высказанным в печати рекоменда­циям об использовании опыта прокуратуры Москвы по непосредственному вовлечению в следственную и проку­рорскую работу представителей партийных, профсоюз­ных и комсомольских организаций, к непосредственному участию в производстве дознания и предварительного следствия, а также к работе прокуроров по надзору за законностью были привлечены представители советской, главным образом правовой, общественности. В 13 рай­онных прокуратурах Ленинградской области, например, уже в июне 1962 года работало около 40 общественных помощников прокуроров и 17 общественных помощников следователей. При уголовно-судебном отделе прокурату­ры Ленинграда была образована группа общественных прокуроров. Действующие на общественных началах по­мощники прокуроров и следователей появились во всех районных прокуратурах города. Равным образом, во многих отделах дознания районных отделений  милиции

Н. В. Крыленко, Ленин о суде и уголовной политике, Мм 1935, стр. 226.

16)

11   П.  С.   Элькннд

города и области начали действовать общественные уполномоченные. Примерно с таким же положением можно было встретиться и в других областях, городах и районах1.

Состав, характер оформления, как и круг деятельно­сти таких общественных представителей, оказались край­не разнообразными. В одних случаях они подбирались, главным образом, из числа лиц, имеющих юридическое образование, опыт юридической работы или, по крайней мере, обучающихся в юридических учебных заведениях, в других — из числа лиц, не имеющих ни такого обра­зования, ни опыта юридической работы.

В ряде мест представители общественности подбира­лись непосредственно, в других — из числа лиц, выде­ленных партийными, комсомольскими и профсоюзными организациями. Некоторые представители общественно­сти допускались к работе после оформления их прика­зом прокурора или начальника отделения милиции рай­она, другие — только после оформления приказом про­курора города (области) или начальника Управления милиции города (области). В некоторых органах дозна­ния и прокуратуры они объединились в отделы, в дру­гих — работали вне таких отделов.

С точки зрения выполняемой работы общественники могли быть разделены на три группы: 1) выполняющие поручения, не имеющие уголовно-процессуального характера; 2) выполняющие отдельные поручения про­цессуального характера; 3) полностью производящие дознание и предварительное следствие.

При отделе дознания Василеостровского отделения милиции Ленинграда, например, была создана группа общественников из числа лиц, не имеющих юридическо­го образования (студентов различных вузов, рабочих, служащих). Эти общественники и ныне оказывают боль­шую помощь практическим работникам по наблюдению за лицами, переданными на поруки, по выполнению от­дельных поручений профилактического характера, по оснащению фотолаборатории и др. Следователи-общест­венники, состоящие при Октябрьской районной прокура-

1 Н. Зарубин, А. Пахмутов, Участие общественности в про-курорско-следственной работе, «Социалистическая законность» 1962 г. № 9, стр. 3—4.

162

туре Ленинграда, полностью   проводили   расследование уголовных дел.

Аналогично было положение и с действующими на общественных началах прокурорами. В отдельных слу­чаях таким общественникам предоставлялись полномо­чия прокуроров, вплоть до выступления в судах по уго­ловным (и гражданским^ делам.

Некоторые суды, рассматривая уголовные дела, рас­следованные с участием общественности, относились к такому участию как к должному. Но наряду с этим име­лись факты (например, в Ленинграде) обращения к доследованию дел, расследованных следователями на общественных началах, как и отказа в допущении к вы­ступлениям в судебных заседаниях действующих на общественных началах прокуроров на том основании, что такие лица не предусмотрены в числе участников уголовного судопроизводства. И это было совершенно правильно, ибо деятельность указанных представителей общественности выходила в ряде случаев далеко за пре­делы ст. 128 УПК1. Как мы видим, речь шла здесь не только о помощи, оказываемой представителями общест­венности должностным лицам, но и о замене таких лиц общественными представителями, о самостоятельном применении ими (в том или ином объеме) норм уголов­ного и уголовно-процессуального права.

Учитывая это, в правовой печати было высказано суждение о необходимости внести дополнение в уголов­но-процессуальное законодательство, которое предусмот­рело бы в числе участников уголовного процесса обще­ственных помощников следователей и прокуроров, объем их процессуальных прав и обязанностей2.

Истории советского уголовного судопроизводства бы­ло известно такое решение данного вопроса. Так, в цир­куляре Наркомюста от 15 мая 1929 г. говорилось о необ­ходимости организованного  привлечения  советской  об-

1 УПК некоторых союзных республик (например, Армянской ССР, Украинской ССР, Эстонской ССР) не содержат специальной нор­мы, предусматривающей участие общественности в расследовании уголовных дел.

2Н. Зарубин, А. Пахмутов, Участие общественности в про-курорско-следственной работе, «Социалистическая законность» 1962 г. № 9, стр. 7.

И*           163

щественности к контролю и непосредственному участию в работе органов предварительного расследования. Цир­куляр содержал примерный перечень общественных ор­ганизаций, которые могли вовлекаться в работу следст­венно-прокурорских органов, и обстоятельные рекомен­дации форм привлечения общественности к такой работе. Речь шла о двух формах: 1) кбнтроля и наблюдения за работой аппарата расследования и 2) непосредственно­го участия в производстве расследования.

Применительно к первой форме рекомендовалось при­влечение общественности к участию в обследовании следственных камер и камер органов дознания, к уча­стию в подготовке и проведении совещаний по вопросам борьбы с преступностью и др.

Рекомендации по второй форме носили более общий характер. Циркуляр говорил о необходимости вовлече­ния отдельных представителей общественности в процесс расследования, о предоставлении им возможности про­изводить отдельные следственные действия; подчеркива­лась необходимость активного и все возрастающего уча­стия общественности в возбуждении уголовных дел и в их расследовании.

Автор популярного в те годы руководства и пособия по предварительному расследованию Вл. Громов сле­дующим образом охарактеризовал значение данного циркуляра: «Циркуляр наметил введение в практику органов расследования новых общественных форм рас­следования преступлений»1.

Статья 9 опубликованного вскоре после этого проек­та УПК гласила: «Органы расследования могут привле­кать к участию в расследовании общественные органи­зации и их представителей и давать им отдельные пору­чения под своим контролем.

Расследование дел, имеющих общественное значение, должно производиться, если это не может повредить ходу расследования, непосредственно на предприятиях, в колхозах, с привлечением пролетарского и колхозного актива, на собраниях рабочих, колхозников и т. д.»2.

1              В л.    Громов, Предварительное расследование в советском уго­

ловном процессе, М., 1935, стр. 31.

2              «Советская юстиция» 1931 г. № 24, стр. 4.

164

В многочисленных ведомственных письмах и цирку­лярах того времени содержались указания на формы работы следователей и прокуроров с общественностью1. В защиту участия общественности в стадии расследова­ния выступили работники процессуальной теории и прак­тики2.

Не получив в те годы законодательного закрепления, участие общественности в стадии предварительного рас следования нашло широкое применение на практике3.

Отмечая огромное положительное значение этого яв­ления, нельзя, однако, не учитывать, что допущение об­щественных представителей к непосредственному при­менению норм уголовно-процессуального права вызыва­лось тогда во многом тем, что проблема кадров след­ственных и прокурорских работников еще не была раз­решена. Поэтому, сопоставляя известные уголовному процессу в первые годы существования Советской вла­сти формы участия общественности в предварительном расследовании^ с теми, которые в недавнем прошлом получили свое распространение, нельзя игнорировать ни того, что в последующие годы была разрешена пробле­ма создания достаточно квалифицированных и отвечаю­щих в своей основной массе необходимым качествам кадров следственных и прокурорских работников, ни значительно возросшего уровня уголовно-процессуальной культуры и тех требований, которые предъявляет госу­дарство к своим представителям и к их процессуальной деятельности. Эти обстоятельства, как мы полагаем, и

1 Директивное письмо Верховного Суда и Прокуратуры СССР о пределах действия постановления СНК СССР от 8 декабря 1933 г. («Советская юстиция» 1934 г. № 3, стр.  12).

2М. С. Строгович, Новый проект Уголовно-процессуального ко* декса, «Советская юстиция» 1931 г. № 25, стр. 4; Н. Л а г о в и е р, Методы и формы привлечения общественности к участию в предва­рительном расследовании, «Советская юстиция» 1933 г. № 19, стр.  18—19, и др.

3 В утвержденном в сентябре 1932 года республиканском положе­нии о группах содействия прокуратуры говорилось, что группе со­действия прокуратуры каждый раз по специальному поручению прокурора предоставляется право расследования дел и производ­ства отдельных следственных действий («Советская юстиция» 1932 г. № 31, стр. 18—19). См. также Н. Лаговиер, Группы содейстрия — один из важнейших методов связи прокуратуры с производством  («Советская юстиция» 1933 г. № 19, стр. 19).

IG5

легли в основу ограничения в дальнейшем участия обще­ственности в следственной и прокурорской работе лишь формами помощи компетентным органам государства. В последующие годы устранение и этих форм участия общественности было составной частью общего процесса сужения общественного начала в борьбе с преступно­стью.

Формы и методы участия общественности в деятель­ности органов расследования и прокуратуры в настоя­щее время не могут механически копировать те, которые были известны в прошлом. Главное состоит в том, что­бы, выражая широкое демократическое начало в уголов­ном судопроизводстве, они не снижали бы, а, наоборот, способствовали повышению качества расследования, рас­крытию преступлений и изобличению лиц, их совер­шивших.

С учетом указанных обстоятельств и, в частности, со­стояния кадров следственно-прокурорских работников, уровня их правовой культуры следует всемерно привет­ствовать самые различные формы помощи общественно­сти органам дознания, следствия и прокуратуры в рас­крытии преступлений, в розыске лиц, их совершивших, в выявлении и устранении причин и условий, способство­вавших совершению преступлений1. Решительные возра­жения против деятельности общественных организаций и их представителей по непосредственному применению норм уголовно-процессуального права нашли свое под­крепление в Директивном письме Генерального Проку­рора СССР от 18 декабря 1962 г. № 5/82, запретившем практику перепоручения общественности уголовно-про­цессуальных функций,   возложенных законом на долж-

1 Методы оказания такой помощи: сообщение компетентным орга­нам государства о фактах нарушения законности, о совершенных или готовящихся преступлениях, об их причинах и условиях, ока­зание помощи в установлении свидетелей, взаимоотношений ме­жду различными лицами, в сообщении необходимых сведений, которые могут иметь значение при производстве обысков, осмот­ров мест происшествия и др. Такая помощь может оказываться работникам органов дознания, следствия и прокуратуры как путем их непосредственного общения с конкретными представителями общественных организаций (коллективов трудящихся), так и ины­ми способами — через печать, радио, общие собрания членов ор­ганизаций  (коллективов)   и др.

166

ностных лиц, производящих дознание и предварительное следствие1.

Широкими процессуальными возможностями в уго­ловном процессе наделяются общественные обвинители и общественные защитники. Но ни те, ни другие дела по существу не решают. Самый факт допущения их к участию в уголовном процессе «по определению суда» (ст. 250 УПК) необходимо связан с применением соот­ветствующих правовых норм судом. Представлением до­казательств, заявлением ходатайств и отводов, участием в судебных прениях они активно содействуют примене­нию судом норм уголовного и уголовно-процессуального права, но сами эти нормы не применяют. В соответствии со ст. 250 УПК общественный обвинитель, кроме того, может высказывать соображения по поводу применения уголовного закона и меры наказания в отношении под­судимого и по другим вопросам дела. Представляется необъяснимым, почему такое право не предусмотрено в системе прав общественного защитника2.

Активное участие в уголовном процессе обществен­ных организаций и коллективов трудящихся, возбужда­ющих ходатайства о передаче на поруки или об условном осуждении с отдачей осужденного на воспитание и ис­правление общественности, предполагает право примене­ния соответствующих правовых норм только теми орга­нами государства (должностными лицами), которые впра­ве решать вопрос об удовлетворении или об отказе в за­явленных ходатайствах. Следует иметь в виду, что общественные организации (коллективы) не сами берут виновных на поруки (каку нас нередко говорят), а берут постольку, поскольку компетентные органы государства, удовлетворяя их ходатайства, передают им таких лиц на поруки. Тем самым сфера применения норм уголовного и уголовно-процессуального права уступает место сфере

1              «Социалистическая законность»  1963 г. №  I.

2              Согласно ст.  211   УПК  Эстонской   ССР    общественный   защитник

вправе высказывать соображения по поводу применения уголовно­

го закона и меры наказания   (не связанной с лишением  свободы,

условной и др.).

УПК некоторых союзных республик в числе процессуальных прав общественного обвинителя и общественного защитника не предус­матривают права высказывать соображения по поводу применения закона (см., например, ст. ст. 228 и 230 УПК Узбекской CCP.-ct.-246 УПК Киргизской ССР, ст, 233 УПК Казахской ССР).

167

морального общественного воздействия на правонару­шителей. Вопрос же о применении норм процессуального права может возникнуть лишь при отказе от порук, но тогда дело будет возобновлено производством, и, тем са­мым, субъектами применения норм уголовно-процессу­ального права вновь станут компетентные органы госу­дарства.

Некоторые особенности имеет участие общественных организаций и коллективов трудящихся в воспитании и исправлении лиц, условно осужденных. Поскольку в этом случае речь идет не о прекращении уголовного дела (как при передаче на поруки), а об осуждении с пере­дачей общественности для воспитания и исправления, постольку здесь имеет место совместное (государствен­ными и общественными органами) исполнение пригово­ра. Но коль скоро уголовный процесс, по общему пра­вилу, заканчивается обращением приговора к исполне­нию, и в этом случае имеет место совместное применение не уголовно-процессуальных норм, а норм исправитель­но-трудового права.

Сказанное дает основание для следующих выводов, имеющих большое практическое значение:

дальнейшее развитие и совершенствование форм и

методов борьбы с преступностью   должно   идти   не   по

пути распространения на деятельность органов общест­

венной самодеятельности порядка уголовного судопроиз­

водства, а по   пути улучшения как этого порядка, рас­

считанного на компетентные органы государства, так и

специфически общественных форм и методов деятельно­

сти, используемых органами общественной самодеятель­

ности;

перспектива преобразования советского права  (в

том числе и норм исследуемой отрасли права)  в прави­

ла коммунистического общежития предполагает не рас­

творение его в иных видах социальных норм, а укрепле­

ние и совершенствование при   разумном использовании

в сочетании с другими видами социальных норм;

по мере расширения   участия   общественности   в

работе государственных   органов   будут   совершенство­

ваться формы и методы этого участия в уголовном судо­

производстве и, следовательно, будет активизироваться

ее   помощь   органам   государства   в   применении   норм

уголовного и уголовно-процессуального права. Осуждая

168

какое бы то ни было «шараханье» в этом вопросе из сто­роны в сторону, указывая на неправомерность прежде­временной передачи общественности полномочий, кото­рые на данном этапе должны составлять компетенцию органов государства, руководящие партийные и совет­ские органы вместе с тем указывают на недопустимость ослабления деятельности общественных организаций (коллективы трудящихся) по предупреждению преступ­лений и борьбе с преступностью1.

В правовой литературе высказывается суждение о том, что применять правовые нормы могут не только го­сударственные органы, общественные организации и их представители, но и отдельные граждане2. В отношении определенных правовых норм это, очевидно, так. Нельзя не согласиться с тем, например, что передача в дар государству определенного имущества, распоряжение за­вещателя, добровольный раздел имущества между нас­ледниками содержат применение норм права. В сфере уголовного судопроизводства, однако, где применение правовых норм наиболее отчетливо выражает властно-направляющую и решающую роль органов государства, это исключается. Деятельность отдельных участников уголовного процесса (граждан), как и деятельность об­щественных организаций и коллективов трудящихся (их представителей), может в большей или меньшей степени сближаться с применением процессуальных норм, не утрачивая при этом характера их соблюдения, исполне­ния в форме осуществления своих прав и обязанностей.

Наиболее отчетливо это можно проследить на кате­гории дел так называемого частного обвинения, в кото­рых объем процессуальных полномочий потерпевшего и обвиняемого особенно широк. Возбуждение таких дел, по общему правилу, не иначе, как по жалобе потерпев­шего, предоставление ему   права   поддержания   обвине-

1              См., например,    «В ЦК КПСС, Президиуме    Верховного    Совета

СССР и Совете Министров СССР», «Правда» 27 июля  1966 г.

2              П.   Е. Н е д б а й л о,   Применение   советских   правовых   норм,   М.,

1960,  стр.   150;  «Общая  теория  государства    и    права»  под  ред.

Д. А. Керимова   и   др., Л., 1961,    стр. 407;   С. Г. Березов­

ская, В. И, Каминская   и др., Правовые гарантии законности

в СССР, Мм 1962, стр. 20; М. С. С т р о г о в и ч, Основные вопросы

советской социалистической законности, М., 1966, стр. 51—54, и др.

159

ния, как и примирения с обвиняемым, относится не толь ко к диспозиции, но и к санкции соответствующей уго­ловно-процессуальной нормы. Однако и в этом случае применения права в собственном смысле быть не может, так как решение вопроса о возбуждении уголовного дела (при наличии жалобы о том потерпевшего), как и о пре­кращении такого дела (за примирением сторон), сохра­няется, как уже было отмечено, за соответствующими органами государства. Им же принадлежит право выне­сения акта, закрепляющего соответствующие юридиче­ские последствия.

Следует иметь в виду и то, что возбуждение такого дела в исключительных (предусмотренных законом) слу­чаях и без жалобы потерпевшего, как и вступление в такое дело (возбужденное по жалобе потерпевшего) прокурора, влечет его расследование и судебное рассмо­трение в общем порядке (ст. 27 УПК)1.

В подтверждение сказанного может быть приведен и другой пример. Заявление лицом, потерпевшим от пре­ступления, гражданского иска в уголовном деле может повлечь за собой соединенный процесс со всеми вытека­ющими отсюда последствиями. Но и в этом случае при­знание потерпевшего гражданским истцом, допущение его к участию в уголовном деле в качестве граждан­ского истца, как и принятие самого гражданского иска к рассмотрению в уголовном деле, зависят от решения определенного органа власти, оформленного соответству­ющим процессуальным актом  (ст. ст. 29, 54 УПК).

Сказанное дает основание полагать, что, прежде все­го в смысле применения норм уголовно-процессуального права, установленный уголовно-процессуальным законом порядок судопроизводства является единым и обяззтель-

1 С некоторыми особенностями такое же решение данного вопроса содержится в УПК всех союзных республик. УПК Узбекской ССР предусматривает возможность возбуждения таких дел прокурором без жалобы потерпевшего только в случаях, когда они имеют осо­бое общественное значение (ст. 372). УПК Латвийской ССР гово­рит о возможности возбуждения дел «частного обвинения» по жа­лобе как потерпевшего, так и его представителя (ст. 1Ы). УПК Грузинской ССР предусматривает возможность возбуждения таких дел по жалобе не только потерпевшего, но и его законного предста­вителя лишь в случаях, когда потерпевший — несовершеннолетний или лицо, страдающее физическими или психическими недостат­ками (ст. 115).

170

ным по всем уголовным делам и для всех судов, органов прокуратуры, предварительного следствия и дознания (ст. 1 УПК). Применять уголовно-процессуальные нор­мы в процессе возбуждения, как и прекращения уголов­ных дел, могут суд, прокурор, следователь или орган дознания (см. ст. ст. 3, 5—9, 209, 234, 259 и др. УПК). Правосудие по уголовным делам осуществляется только судом (ст. 7 Основ, ст. 13 УПК) путем рассмотрения в судебных заседаниях уголовных дел и применения установленных законом мер наказания к лицам, винов­ным в совершении преступления, либо оправдания не­виновных (ст. 4 Основ законодательства о судоустрой­стве). Положение о Верховном Суде СССР (ст. 9) ука­зывает, что Пленум рассматривает материалы обобще­ния судебной практики и судебной статистики и дает руководящие указания по вопросам применения законо­дательства при рассмотрении судебных лея.

Уголовное судопроизводство в целом должно способ­ствовать укреплению социалистической законности, пре­дупреждению и искоренению преступлений, воспитанию граждан в духе неуклонного исполнения советских за­конов и уважения правил социалистического общежития (ст. 2 Основ, ст. 2 УПК).

Исполнять требования правовых норм должны преж­де всего сами участники уголовного судопроизводства. Законодатель предусматривает возможность применения уголовно-процессуальных санкций к тем из них, кто не желает исполнять такие, требования добровольно. Статьи закона четко связывают применение уголовно-процессу­альных норм с деятельностью компетентных органов государства и их представителей, а исполнение таких норм — с поведением всех без исключения участников уголовного судопроизводства.

Не вступает ли суждение о праве применять нормы уголовно-процессуального права только компетентными органами государства и их должностными представите­лями в противоречие с возражениями против теории од­носторонних властных полномочий?1

М. С. Строгович пишет: «Применение права нельзя трактовать как односторонне-властное отношение, как только акт власти, исходя­щий лишь от органов власти, когда гражданин, к которому этот акт обращен, должен просто повиноваться тому, что орган власти

171

Мы полагаем, что нет, ибо: 1) акт применения пра­ва сам по себе не есть правоотношение. Будучи односто­ронним властным предписанием уполномоченного на то органа или лица по поводу обязанного (дозволенного) нормой права поведения определенного субъекта, акт применения права является тем юридическим фактом, который вызывает возникновение, изменение или пре­кращение правоотношений.

Даже тогда, когда уголовно-процессуальные от­

ношения возникают как результат собственно примене­

ния норм  права,  они  не  могут выражаться  в односто­

ронних   властных   полномочиях.  Как   и   любое   другое

правоотношение,   уголовно-процессуальное    необходимо

предполагает наличие у определенных субъектов взаим­

ных прав и обязанностей, чем   исключается   наделение

одних субъектов   только   процессуальными   правами,   а

других — только процессуальными обязанностями.

Уголовно-процессуальные отношения, как мы вы­

ше указали, возникают не только в результате  примене­

ния норм права   компетентными   органами   государства

(должностными лицами), но и в связи с их исполнением

участниками уголовного судопроизводства.

Государственно-властная   природа    уголовно-про­

цессуальных отношений отнюдь не означает, что все кон­

кретные правоотношения  складываются  между субъек­

тами неравноправными, когда правомочие одного субъ­

екта по отношению к другому выражает властное веление

органа государства или его  должностного представите­

ля. В процессе   уголовного   судопроизводства немало и

таких  правоотношений,  в  которые  вступают   субъекты

процессуально равноправные  (например, основные уча­

стники судебного разбирательства). Вот почему сужде­

ние о том, что применение норм   уголовно-процессуаль­

ного  права  составляет  компетенцию  только  управомо-

ченных на то органов государства   (должностных лиц),

ни в какой мере не   противоречит нашим решительным

приказырает. Конечно, в применении права находит свое выраже­ние осуществление власти государственными органами.., но при­менение права не сводится только к этому, оно относится и к многообразным действиям общественных организаций и граждан» (М. С. Строгович, Основные вопросы советской социалистиче­ской законности, М., 1966, стр. 53).

172

возражениям против указанной «теории», допускающей наличие у компетентных органов государства (долж­ностных лиц) и процессуальных прав, и процессуальных обязанностей, а у участников процесса (например, об­виняемых) — одних только обязанностей.