§ 7. МОТИВ ПРЕСТУПЛЕНИЯ

I. Мотив — это осознанное побуждение к определен­ному действию, иначе говоря, это источник действия, его движущая сила. Но чтобы стать таковым, мотив должен сформироваться, а это зависит от отношения человека к стоящей перед ним задаче.

Антисоциальные мотивы — продукт тех или иных противоречий, имеющихся в объективной действительно­сти. Однако эти противоречия еще не ведут фатально к сформированию антисоциальных мотивов у конкрет­ного лица и тем более к такому их воздействию на соз­нание человека, следствием которого явилось бы совер­шение общественно опасных деяний. Преступление как результат волевого действия наступает после того, как побуждение опосредовано осознанием действия и пред­видением его последствий. Во всех умышленных пре­ступлениях всегда имеется мотив. Однако в литературе существует и точка зрения, что в преступлениях, совер­шаемых с косвенным умыслом, нельзя отыскать мотив, поскольку последствия этого преступления «не вытекают из мотива действия виновного, не определяются этими мотивами».67 С таким мнением согласиться нельзя, так как при косвенном умысле преступник не только ясно представляет себе каузальную взаимозависимость дея­ния и последствия, но и сознательно их принимает. Та­ким образом, поведение преступника при вине в форме косвенного умысла также мотивировано.

66            См.:   В.   Ф.   Кириченко.   Значение  ошибки  по   советскому

уголовному праву, стр. 78.

67            П. Да гель. Понятие умысла в советском уголовном праве.

«Советская юстиция», 1966, № 20, стр. 19,

441

Сложнее решается вопрос о наличии мотива в нео­сторожных преступлениях. При самонадеянности субъ­ект хотя и предвидит последствия, но имеет основания надеяться, что они не наступят, а при небрежности он даже и не предвидит последствий. Поэтому возникает сомнение о наличии мотива в таких преступлениях. ^Однако поскольку деяния, совершенные при вине в форме неосторожности, также являются волевыми,68 такие преступления имеют и свои мотивы. Но их при­рода по сравнению с мотивами умышленных преступле­ний другая: это уже мотивы общественно опасного по­ведения, приведшего к преступному результату, а не мотивы заранее рассчитанного п р есту п л е н и я^Так, например, безответственное использование огнестрель­ного оружия, в результате которого была причинена смерть, или легкомысленное обращение с огнем, привед­шее к пожару и гибели людей, и другие подобные дей­ствия имеют свои мотивы, такие, как хвастовство, эгоизм и др. Но это — мотивы, толкнувшие на определенное по­ведение, но не на преступление, поскольку преступного результата сознание виновного не допускало. Таким образом, в уголовном праве следует различать два рода мотивов: мотивы совершения преступления и мотивы общественно опасного поведения, приведшего к преступ­лению. Несколько иную позицию занимает П. Дагель. Выступая за признание наличия мотивов при соверше­нии неосторожных преступлений, он в то же время не усматривает существенной разницы между мотивами преступления и мотивами действия.69 Такой взгляд принципиально неверен/' Мотив преступления свидетель­ствует о том, почему преступник причинил то или иное последствие, а мотив деяния — о том, почему преступник поступил так, что деяние породило последствие, которого он не намеревался причинить^ Очевидно, что значение мотивов преступлений и мотивов деяний для ответствен­ности и криминологии весьма различно.

Существование двух видов мотивов позволяет прийти к выводу, что не все виды их имеются в любом преступ­лении. Наоборот, каждой форме вины свойственна лишь определенная  группа мотивов.  Так,  например,  умыслу

е8 Более подробно об этом смотри стр. 430—434.

69 См.: П. С. Дагель. Криминологическое значение субъектив­ной стороны преступления, «Советское государство и право», 1966, № 11, стр. 89,

442

свойственны такие мотивы, как ненависть, корысть, месть, ревность; неосторожности — хвастовство, эгоизм и др.

Роль мотивов в совершении преступлений и их зна­чение для уголовной ответственности различны. Мотивы первого рода играют решающую роль в совершении преступлений, поэтому они имеют большее значение для уголовной ответственности. Чем более антисоциальный характер носит мотив, тем тяжелее степень вины. Мо­тивы второго рода не играют решающей роли в соверше­нии преступлений, хотя и объясняют природу общест­венно опасного поведения, поэтому их значение для уго­ловной ответственности невелико. Но они очень важны для профилактической работы. Устранение этих моти­вов может предотвратить общественно опасные поступки. Итак, мотив присущ любому сознательному деянию че­ловека, а это значит, что безмотивных преступлений нет и не может быть. Поэтому при любом преступлении можно и должно установить его мотив.

II. Действующее уголовное законодательство СССР и союзных республик и теория уголовного права содер­жат определенные указания о мотивах преступления. Но они относятся главным образом к вопросу о квалифи­кации преступлений и о признании некоторых мотивов отягчающими  или  смягчающими  ответственность.

На квалификацию влияют те мотивы, которые ука­заны в законе как обязательные элементы субъективной стороны. Так, злоупотребление властью или служебным положением образует состав преступления, предусмот­ренный ст. 170 УК РСФ.СР, только тогда, когда оно со­вершено из корыстной или иной личной заинтересован­ности. Похищение, уничтожение, повреждение или сокры­тие документов, штампов, печатей, бланков, находящихся в государственных учреждениях, на предприятиях или в общественных организациях, подпадают под действие ст. 195 УК РСФСР лишь при совершении их из корыст­ных или иных низменных побуждений. Конкретно в Осо­бенной части УК РСФСР названы следующие мотивы: корысть (ст. ст. 102, 170), кровная месть (ст. 102), месть в связи с выполнением потерпевшим своего служебного _долга (ст. ст. 102, 191 2), личные побуждения (ст. ст. 138, 175), личная заинтересованность (ст. 170), иные низ­менные   побуждения    (ст.   ст.   125,   195),   хулиганские

443

побуждения (ст. 102). Но закон лишь называет мотивы, не раскрывая их содержания. Не исследован этот вопрос и в литературе. Это приводит к тому, что в следственной и судебной практике ряд мотивов понимается непра­вильно. Так, например, Ильин, проезжая по селу на собственной автомашине «Победа» мимо группы моло­дежи, толкнул одного из присутствовавших. На этой почве между группой молодежи, Ильиным и его ма­терью, сидевшей в машине, возник конфликт, во время которого Ильин убил Турина. Суд осудил Ильина за убийство из хулиганских побуждений.

Верховный Суд СССР отменил приговор. По мне­нию Верховного Суда, убийство было совершено не из хулиганских побуждений, так как Ильин заступился за мать, которую потерпевшие, когда она вышла из ма­шины, окружили и стали избивать. В связи с неправиль­ным определением мотива действий Ильина была изме­нена и квалификация преступления: с п. «б» ст. 102 УК РСФСР на ст. 103 УК РСФСР.

Аналогичная ошибка была допущена судом по делу Савченко, который дал Пустовалову деньги взаймы. Ввиду того что заемщик отказался вернуть заимодавцу долг, заимодавец, будучи в нетрезвом виде, ударом ножа в голову убил заемщика. Суд признал, что Сав­ченко совершил убийство по корыстным мотивам, и по­тому осудил его за корыстное убийство.

Президиум Верховного суда РСФСР постановлением от 4 июля 1962 г. признал, что мотив преступления определен судом неверно, так как под корыстным моти­вом подразумевается извлечение материальной выгоды. Савченко же никакой материальной выгоды от этого преступления не получил: он совершил убийство на почве мести за неуплату долга. Следовательно, его дей­ствия должны быть расценены как убийство из мести.70 Имея в виду подобные факты, пленум Верховного Суда СССР разъяснил, что, «указывая мотивы преступления, суды не должны ограничиваться формулировками в виде неопределенной ссылки на низменные побуждения, а должны в каждом отдельном случае конкретно указы­вать, в чем именно заключались эти побуждения, толк

70 См.: Бюллетень Верховного суда РСФСР, 1962, № 10, стр, 12. 444

нувшие виновного на совершение убийства».7| Поскольку большинство составов преступлений описано в законе таким образом, что мотив находится за пределами со­става, следственные и судебные органы иногда вообще игнорируют мотив преступления. Это ведет к равной ответственности за одни и те же деяния, совершенные из диаметрально противоположных побуждений.

Например, в ч. 2 ст. 108 УК РСФСР не указаны мотивы нанесения тяжких телесных повреждений. Поэ­тому квалификация тяжких телесных повреждений должна быть одинаковой независимо от мотива преступ­ления. Такое решение вопроса действующим законода­тельством неудачно, так как степень тяжести преступ­лений этого вида, совершенных по разным мотивам, не тождественна. Игнорирование в законе мотива при­чинения тяжких телесных повреждений тем более нело­гично, что составы умышленных убийств различаются между собой, в том числе и по мотивам преступлений.

Кроме тех мотивов, которые названы в Особенной части уголовных кодексов, законодатель указал неко­торые мотивы в числе обстоятельств, смягчающих и отягчающих ответственность (ст. ст. 37 и 38 УК РСФСР).

Например, ст. 38 УК РСФСР предусматривает такие смягчающие обстоятельства, как совершение преступ­ления под влиянием угрозы или принуждения, под вли­янием сильного душевного волнения, при защите от общественно опасного посягательства, хотя и с превы­шением пределов необходимой обороны. Ст. 39-УК РСФСР рассматривает как отягчающее обстоятель­ство совершение преступления из корыстных или иных низменных побуждений или с особой жестокостью. Мно­гие преступления совершаются по мотивам, не преду­смотренным уголовным законодательством. Определе­ние этих мотивов, их исследование и оценка являются необходимым условием разработки учения о мотиве преступления. В судебной практике встречаются труд­ности при определении мотивов различных преступле­ний: например, при убийстве женой мужа, чтобы изба­вить свою мать от издевательств зятя; убийстве матерью ребенка  для   того,   чтобы   облегчить   себе   вступление

71 Постановление пленума Верховного Суда СССР от 4 июня 1960 г. «О судебной практике по делам об умышленных убийствах» (Сборник постановлений пленума Верховного Суда СССР 1924 — 1963 гг., стр. 274),

445

в брак; криминальном аборте из жалости к абортируе­мой, опасавшейся, что легальный аборт скомпромети­рует ее; подлоге документа о болезни для того, чтобы скрыть диагноз болезни (травму, полученную в драке), и т. д. Степень опасности преступников, действующих по разным мотивам, различна. Поэтому все они должны устанавливаться и учитываться при решении вопроса об уголовной ответственности. Вскрытие причин и условий преступности помогает определению мотива преступле­ния, а все это облегчает установление причин и условий, вызывающих конкретное преступление.