§ 11.2. Права, подтвержденные судебным решением, как имущество истца (взыскателя).

Проблема зависимости судебного решения от мирового

соглашения, заключенного на стадии его исполнения.

Мотив исполнительного мирового соглашения

Итак, действующим законодательством взыскатель и должник, по сути, наделены правом на основании заключенного ими договора (мирового соглашения) по-иному исполнять резолюцию суда, содержащуюся в судебном акте (обязательном для исполнения акте публичного органа).

Отечественная доктрина позволяет рассматривать такое положение как допускаемое законом ограничение законной силы судебного акта, осуществляемое путем заключения сторонами при исполнении этого судебного акта мировой сделки, которая изменяет резолютивный вывод суда. Так, И.М. Тютрюмов отмечал допустимость мировой сделки в том случае, когда стороны, "исходя из чувства справедливости, могут иметь несколько иное по делу суждение, чем высказал суд в своем решении" <*>.

--------------------------------

<*> Гражданское Уложение. Проект Высочайше учрежденной редакционной комиссии по составлению Гражданского Уложения / Под ред. И.М. Тютрюмова. Том второй. СПб., 1910. С. 1198.

Таким образом, мировое соглашение, заключаемое по вступлении в законную силу судебного акта, теоретически признается способом (единственным!) преодоления законной силы законных и обоснованных судебных актов и изменения вынесенной судом резолюции. Ранее такую позицию поддерживала и автор настоящей работы <*>.

--------------------------------

<*> См. об этом подробнее: Рожкова М.А. Мировое соглашение в арбитражном суде: проблемы теории и практики. М.: Статут, 2004.

Вместе с тем, опираясь на европейские правовые стандарты, на указанное законоположение, можно взглянуть на проблему и с другой позиции - с позиции Европейского суда по правам человека <*>.

--------------------------------

<*> Под термином "европейские правовые стандарты" подразумевают обычно модели правовых норм, установленные соглашением европейского сообщества государств. Иными словами, "европейские правовые стандарты" представляют собой закрепленные в общепризнанных актах положения, в которых определены основные права, свободы и обязанности лиц, находящихся под юрисдикцией европейских государств. Под общепризнанными актами здесь понимаются европейские конвенции (конвенции, заключенные под эгидой Совета Европы) и решения Европейского суда по правам человека. Россия вступила в Совет Европы в 1996 г. и подписала в том же году Европейскую Конвенцию о защите прав человека и основных свобод, ратифицировав ее спустя два года, которые понадобились ей для приведения внутреннего законодательства в соответствии с требованиями Совета Европы. Это позволило российским частным лицам ссылаться во внутренних судебных процессах на прецеденты Европейского суда по правам человека и содержащиеся в них европейские правовые стандарты и тем самым решать отдельные индивидуальные правовые проблемы.

Практика Европейского суда по правам человека вбирает все передовые тенденции развития частного права европейских стран. Весьма ценным является то, что, как и в подавляющем большинстве государств - участников Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод, российские государственные суды применяют названную Конвенцию с учетом решений Европейского суда и тем самым придают этим решениям прямое действие во внутреннем праве.

Ярким примером того, что решения Европейского суда по правам человека начали реально действовать в российском праве, является информационное письмо ВАС РФ от 20.12.99 N С1-7/СМП-1341 "Об основных положениях, применяемых Судом по правам человека при защите имущественных прав и права на правосудие" <*>. В упомянутом письме ВАС РФ подробно излагает различные требования ст. 6 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод и ст. 1 Протокола N 1 к Конвенции, как они истолкованы в решениях Европейского суда, подчеркивает, что компетенция арбитражных судов по рассмотрению имущественных споров и компетенция Европейского суда по рассмотрению жалоб на нарушение имущественных прав взаимосвязаны.

--------------------------------

<*> Вестник ВАС РФ. 2002. N 2.

Для целей настоящей работы необходимо обращение к практике Европейского суда по правам человека, относящейся к применению ст. 1 Протокола N 1 к Конвенции <*>. Названная статья - единственная статья Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод и Протоколов к ней, которая прямо закрепляет права юридического лица на имущество. В ней содержится положение, согласно которому каждое физическое или юридическое лицо имеет право на уважение своего имущества <**>.

--------------------------------

<*> Официальный перевод на русский язык текста Протокола N 1 к Конвенции о защите прав человека и основных свобод опубликован в Собрании законодательства Российской Федерации, 2001, N 2, ст. 163.

<**> Кроме того, указанная статья провозглашает, что никто не может быть лишен своего имущества, кроме как в интересах общества и на условиях, предусмотренных законом и общими принципами международного права. Положениями названной статьи предусмотрено также, что государство вправе осуществлять контроль за использованием имущества в соответствии с общими интересами, вводя в действие такие законы, которые представляются необходимыми для достижения этой цели.

Европейский суд по правам человека, развивая положения ст. 1 Протокола N 1 к Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод, достаточно широко трактует понятие имущества, включая в него не только известные отечественному гражданскому праву объекты (движимое и недвижимое имущество, деньги и ценные бумаги, имущественные права и т.д.), но и объекты, которые российское право не рассматривает в качестве объектов гражданских прав. Например, лицензии на осуществление определенных видов деятельности, деловую репутацию (в том числе создание собственной клиентуры) и т.п.

В постановлении по конкретному делу Европейский суд по правам человека признал имуществом частного лица права, подтвержденные судебным решением.

В этом деле речь шла о нарушении Грецией прав компании "Стран" и ее единственного акционера - Стратиса Андриадиса.

Компания "Стран" заключила в 1972 г. (во время действия в Греции военной диктатуры) с государством контракт на постройку нефтеперерабатывающих заводов, во исполнение которого в экономику Греции были вложены крупные инвестиции. После свержения диктатуры Греция заявила о своем намерении расторгнуть контракт с заявителем в одностороннем порядке. В указанном контракте имела место оговорка, в силу которой любые споры, связанные с контрактом, подлежали разрешению в порядке арбитражного разбирательства. Арбитраж по результатам рассмотрения дела вынес решение, которым обязал государство возместить заявителю понесенный материальный ущерб.

Государство оспаривало арбитражное решение в государственных судах, но последние подтвердили законность образованного арбитража и вынесенного им решения. В период, когда дело находилось на рассмотрении в государственном суде кассационной инстанции, парламент Греции принял закон обратного действия, который упразднил принцип автономии арбитражной оговорки для всех контрактов, заключенных во время диктатуры, и тем самым задним числом лишил арбитражное решение силы. В результате суд кассационной инстанции был вынужден отменить арбитражное решение.

Европейский суд по правам человека признал государство-ответчика (Грецию) нарушителем Конвенции. В постановлении по данному делу Европейский суд по правам человека указывал, что вследствие вмешательства законодательной власти государства-ответчика в судебную процедуру с целью вынесения решения по существу дела в пользу государства были нарушены положения ч. 1 ст. 6 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод (право на справедливое судебное разбирательство) и вследствие несоблюдения государством справедливого равновесия между интересами общества и интересами защиты прав частного лица - ст. 1 Протокола N 1 к Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод (право беспрепятственного пользования своим имуществом). В результате заявителю была присуждена самая большая в истории Европейского суда по правам человека компенсация материального ущерба - сумма была эквивалентна более 30 млн. долл.

Трактовка подтвержденных судебным решением прав в качестве имущества истца, в пользу которого состоялось решение, позволяет сделать ряд ценных как для теории, так и для практики выводов.

Прежде всего хотелось бы отметить, что признание прав, подтвержденных судебным решением, в качестве имущества истца, которым тот может распоряжаться по своему усмотрению, исключает противоречивый подход, согласно которому считается допустимым "обессилить" (лишить законной силы) вынесенный компетентным органом публичный акт (судебный акт, вступивший в законную силу) путем заключения частными лицами гражданско-правового договора (мировой сделки на стадии принудительного исполнения судебного акта).

Такой вывод опирается в определенной степени на позицию Н.Б. Зейдера, близкую к трактовке прав, подтвержденных судебным решением, как имущества истца (взыскателя). Действия сторон по мировому соглашению рассматриваются ученым как распоряжение правом, которое подтверждено вступившим в силу решением. Одновременно эти действия признаются лишающими судебный акт возможности иметь тот материально-правовой эффект, который он должен был произвести. Но сила судебного решения, принятого государственным органом, по мнению правоведа, не может зависеть от волеизъявления заинтересованных лиц, не может находиться в зависимости от их усмотрения. Н.Б. Зейдер категорически возражает против того, что мировое соглашение, заключаемое на стадии исполнения, затрагивает законную силу судебного решения <*>.

--------------------------------

<*> См.: Зейдер Н.Б. Судебное решение по гражданскому делу. М.: Юридическая литература, 1966. С. 120 - 123. Р.Е. Гукасян считает, что заключение мирового соглашения на стадии исполнительного производства не является отказом от законной силы судебного решения; но, ссылаясь на мнение Д.И. Полумордвинова, высказывается в том смысле, что мировое соглашение на стадии исполнения есть отказ от субъективных прав, признанных этим решением (см.: Гукасян Р.Е. Проблема интереса в советском гражданском процессуальном праве. Саратов: Приволжское книжное издательство, 1970. С. 163).

В развитие сказанного можно утверждать, что бесспорные права, подтвержденные судебным решением, являясь одним из видов поименованного в ст. 128 ГК РФ имущества - имущественных прав, допускают их отчуждение или переход от одного лица к другому по правилам п. п. 1, 2 ст. 129 ГК РФ. Следовательно, бесспорно допустима любая сделка по распоряжению названным имуществом (сделки цессии, залога, мены и т.п.).

Распоряжение по мировой сделке таким имуществом, как бесспорные права, подтвержденные судебным актом, подразумевает безвозвратный отказ истца (взыскателя) от исполнения вынесенного судебного акта, но законную силу судебного акта мировая сделка не затрагивает - судебный акт по-прежнему обладает законной силой в полном объеме <*>.

--------------------------------

<*> Р.Е. Гукасян пишет: вступление решения в законную силу означает, что оно начинает действовать в полной мере, проявляя все свои качества, к которым он отнес следующие: (1) вступившее в законную силу решение не может быть пересмотрено в апелляционном порядке; (2) исключена возможность рассмотрения судом тождественного иска; (3) обстоятельства и правоотношения, установленные вступившим в силу решением, не могут быть оспорены участвующими в деле лицами в другом деле и не нуждаются в доказывании (преюдициальность); (4) возникает возможность принудительного исполнения решения; (5) решение приобретает свойства общеобязательности (см.: Комментарий к Арбитражному процессуальному кодексу Российской Федерации (постатейный) / А.Т. Боннер, В.В. Блажеев и др.; отв. ред. М.С. Шакарян. М.: ТК Велби, Проспект, 2003. С. 415).

Понимание прав, подтвержденных судебным решением, в качестве имущества истца, таким образом, во-первых, исключает необходимость в сопоставлении силы судебного решения и мировой сделки <*>; во-вторых, уничтожает надобность в оценке законодательных решений с точки зрения допустимости ограничения законной силы судебного акта по воле частных лиц; в-третьих, опрокидывает вывод о том, что "в случае заключения мирового соглашения в процессе исполнительного производства волеизъявлению его участников (взыскателя и должника) отдается приоритет перед государственно-властным предписанием суда, содержащимся в судебном решении" <**>.

--------------------------------

<*> Такие исследования проводились, в частности, Т.М. Яблочковым (см.: Яблочков Т.М. Нормативная сила судебного решения // Вестник гражданского права. Петроград, 1916. N 1. С. 39 - 63), Б.В. Поповым (см.: Попов Б.В. Коллизия между судебным решением и мировой сделкой // Вестник гражданского права. Петроград, 1916. N 8. С. 53 - 86).

<**> Агеев А.Х. Правовая природа мирового соглашения в исполнительном производстве // Арбитражный и гражданский процесс. 2003. N 12. С. 44.

Далее. Опираясь на вывод о том, что заключение любой мировой сделки предусматривает как обязательный элемент спорность в гражданском правоотношении, некоторые авторы, указывая на отсутствие такого элемента при совершении мировой сделки в период исполнения судебного акта, вовсе отказывают в признании ее сделкой мировой <*>.

--------------------------------

<*> См.: Давыденко Д.Л. Мировое соглашение как средство внесудебного урегулирования частноправовых вопросов (по праву России и некоторых зарубежных стран): Автореф. дисс. ... канд. юрид. наук. М., 2004. С. 12.

Своеобразие мирового соглашения, заключаемого на стадии принудительного исполнения судебных актов, состоит в том, что на момент его заключения спор о праве между сторонами отсутствует в силу его разрешения судом, о чем вынесен судебный акт, вступивший в законную силу, либо в силу его ликвидации (прекращения) самими сторонами посредством судебной мировой сделки, то есть спорности в правах и обязанностях сторон действительно не имеется. Таким образом, с правовой точки зрения нарушение субъективных гражданских прав истца (взыскателя) ликвидировано, хотя фактическое исполнение вынесенного судебного акта может растянуться на длительный срок.

В таких условиях мотивом, побуждающим стороны к подписанию мирового соглашения на стадии принудительного исполнения судебных актов (далее оно для краткости будет условно обозначаться "исполнительное мировое соглашение" <*>), является не спорность в наличии права - вынесенным решением подтверждена бесспорность прав истца (взыскателя), а вполне определенные сомнения в осуществимости права, в возможности получения причитающегося в полном объеме <**>. Подкреплением этому умозаключению служит, пожалуй, Постановление Пленума Верховного Суда РСФСР от 5 августа 1928 г. N 6, в котором содержится вывод о том, что "истцу лучше получить хоть некоторую часть иска, но реальную, чем иметь исполнительный лист на всю сумму иска и ничего по листу не получить" <***>.

--------------------------------

<*> Этим понятием охватываются мировые соглашения, заключенные при принудительном исполнении: 1) судебных актов арбитражного суда или мировых соглашений, заключенных по делам искового производства (на принудительное исполнение которых арбитражным судом выданы исполнительные листы); 2) решений третейских судов (на принудительное исполнение которых арбитражным судом выданы исполнительные листы); 3) решений иностранных государственных судов и иностранных арбитражных решений (признанных и приведенных в исполнение арбитражным судом в соответствии со специальной процедурой, на принудительное исполнение которых арбитражным судом выданы исполнительные листы).

<**> Эта точка зрения автора встретила поддержку в литературе (см., например: Агеев А.Х. Правовая природа мирового соглашения в исполнительном производстве // Арбитражный и гражданский процесс. 2003. N 12. С. 40).

<***> Цит. по ст.: Штейнберг А. Мировые сделки // Советская юстиция. 1940. N 10. С. 10.

Трактовка прав, подтвержденных судебным решением (прав бесспорных и подлежащих исполнению) в качестве имущества истца (взыскателя), не исключает возможность заключения исполнительного мирового соглашения, поскольку мировая сделка допустима в том случае, если у лица имеются сомнения в осуществимости своего права. Такой мотив, как сомнения в осуществимости бесспорного права (об этом говорилось в § 1.2 настоящей работы), является нормальным мотивом совершения любой мировой сделки, включая исполнительное мировое соглашение.

При совершении исполнительного мирового соглашения стороны защищают принадлежащее им благо (в широком смысле), соглашаясь на взаимные уступки или предоставляя что-то друг другу. Например, при отсутствии у должника денежных средств, достаточных для уплаты присужденной в пользу взыскателя суммы, стороны могут заключить соглашение (исполнительное мировое соглашение) о передаче должником взыскателю иного имущества (имущественных прав), взамен чего взыскатель со своей стороны отказывается от взыскания.

С позиции признания прав, подтвержденных судебным решением, в качестве имущества истца (взыскателя) представляется абсолютно обоснованным решение законодателя, согласно которому в случае заключения исполнительного мирового соглашения вынесенные судебные акты не отменяются. Согласно ч. 7 ст. 141 АПК РФ в случае утверждения арбитражным судом мирового соглашения, заключенного в процессе исполнения судебного акта арбитражного суда (исполнительного мирового соглашения), в определении о его утверждении должно содержаться указание на то, что этот судебный акт не подлежит исполнению <*>. Это указание дает основание для прекращения исполнительного производства по судебному акту.

--------------------------------

<*> Изложенное не позволяет согласиться с точкой зрения А.Х. Агеева, который говорит о том, что исполнительное мировое соглашение фактически отменяет все ранее вынесенные судебные решения (см.: Агеев А.Х. Правовая природа мирового соглашения в исполнительном производстве // Арбитражный и гражданский процесс. 2003. N 12. С. 41).

Таким образом, арбитражное процессуальное законодательство, исключая исполнение резолютивной части судебного акта в случае заключения по нему исполнительного мирового соглашения, не предусматривает отмену этого судебного акта или лишение его законной силы. Истец (взыскатель) по причине заключения исполнительного мирового соглашения лишается возможности исполнить этот судебный акт, но законная сила последнего сохраняется (в отношении недопустимости оспаривания установленных в нем фактов и правоотношений, заявления тождественного иска и т.п.). Этим исполнительное мировое соглашение принципиально отличается от мировых соглашений, заключаемых на стадии арбитражного судопроизводства, которые в случае утверждения их судом влекут отмену ранее состоявшихся по делу судебных решений.

В литературе отмечается наличие законодательного пробела в отношении "судьбы" актов судов нижестоящих инстанций, когда при пересмотре дела в суде вышестоящей инстанции сторонами заключается мировое соглашение. Об отсутствии в АПК РФ такого основания для отмены судебных актов, как достижение сторонами мирового соглашения, пишут, в частности, Н.В. Сердюкова и Д.В. Князев. При этом они указывают, что суд апелляционной инстанции не может определением отменить решение суда первой инстанции в случае заключения сторонами мирового соглашения. По мнению названных авторов, суд апелляционной инстанции в этом случае не вправе выносить и постановление, поскольку спор не разрешается по существу. Авторы сетуют на неоднозначность складывающейся ситуации и отсутствие у судей "единого понимания норм закона", указывают на сложившуюся практику оставления решения суда первой инстанции в силе в случае утверждения судом вышестоящей инстанции мирового соглашения. Итогом такого подхода судей, по утверждению Н.В. Сердюковой и Д.В. Князева, может стать обращение обеих сторон к судебному приставу-исполнителю, причем одной стороны - с мировым соглашением, другой - с решением суда первой инстанции <*>.

--------------------------------

<*> См.: Сердюкова Н.В., Князев Д.В. Мировое соглашение в практике арбитражных судов // Арбитражная практика. 2003. N 4. С. 50 - 51.

Точку зрения упомянутых авторов можно поддержать только в части вывода о необходимости устранения законодательного пробела путем введения в АПК РФ прямого правила об отмене ранее вынесенных судебных актов в случае заключения по делу мирового соглашения в суде вышестоящей инстанции (в качестве последствия утверждения судом мирового соглашения). В остальной части с их утверждениями нельзя согласиться.

Решение поставленных Н.В. Сердюковой и Д.В. Князевым вопросов можно найти в п. 16 Обзора практики применения Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации при рассмотрении дел в кассационной инстанции <*>. В нем предусматривается, что при достижении сторонами мирового соглашения в кассационной инстанции принимается постановление, которым утверждается указанное соглашение и одновременно отменяются решение суда первой и постановление апелляционной инстанций. Думается, судебное толкование, данное в указанном пункте информационного письма, является актуальным и сегодня - при применении действующего АПК РФ, в том числе и на стадии производства в апелляционной инстанции.

--------------------------------

<*> Информационное письмо Президиума ВАС РФ от 31.03.1997 г. N 12 // Вестник ВАС РФ. 1997. N 5.

Описанная Н.В. Сердюковой и Д.В. Князевым ситуация обращения к судебному приставу-исполнителю одновременно с мировым соглашением и судебным решением, исходя из норм ФЗ "Об исполнительном производстве", вовсе исключена: п. 1 ст. 9 названного Закона предусматривает возбуждение исполнительного производства только на основании исполнительных листов, выданных арбитражным судом во исполнение судебного акта (или мирового соглашения).