Глава 3. Кодификация права международных договоров

Международные соглашения получили распространение задолго до появления самой идеи международного права. В этом нет ничего удивительного. Соглашение является единственным средством мирного решения вопросов, возникающих между независимыми образованиями. Поэтому даже между племенами заключались соглашения о мире, совместных военных действиях, разграничении владений и др. Значение соглашений было велико. Достаточно сказать, что без соглашения о мире каждое племя считало себя находящимся в состоянии войны с другими племенами. Отказ от признания соответствующих правил был равносилен отказу от всяких, кроме враждебных, отношений с соседями, что было чревато серьезными последствиями.

С образованием государств договоры служили осуществлению не только внешних, но и внутренних функций. Заключенный в XIII в. до н.э. договор о мире и союзе между фараоном Египта и царем хеттов предусматривал оказание содействия не только в войне с внешними врагами, но и в подавлении восставших рабов. Была предусмотрена и взаимная выдача политических беженцев. Договор скреплялся религиозной клятвой, каждый клялся своими богами. Оформлен был договор путем обмена серебряными досками, на которых был выгравирован согласованный текст.

Характерной чертой не только межплеменных, но и межгосударственных отношений, а также соответствующих соглашений была их персонификация. Они строились и оформлялись как отношения между вождями, государями, хотя реально речь шла о межплеменных и межгосударственных связях. Эта черта была присуща отношениям как рабовладельческих, так и феодальных государств. Идея государства как субъекта международных отношений утверждалась с большим трудом.

Лишь взаимное истощение католических и протестантских государств в ходе Тридцатилетней войны (1618-1648 гг.) побудило правителей заключить в 1648 г. Вестфальский мир. Мирный договор закрепил новую систему международных отношений в Западной Европе, систему независимых национальных государств. Принято считать, что этот договор положил начало позитивному международному праву. Однако в содержании договора идея международного права не получила четкого отражения. В нем, скорее, речь идет об особом внутреннем праве империи. В Оснабрюкском мирном договоре 1648 г. содержался раздел о мирном договоре как конституционном законе Священной Римской империи*(250). Помимо всего прочего, образующие Вестфальский мир договоры были заключены "во имя пресвятой и неделимой троицы", то есть подкреплялись авторитетом религии. Подобная практика существовала и в дальнейшем. Таким же образом были скреплены акты Священного Союза XIX в.

Среди монархов было весьма распространено мнение о том, что обязательная сила договоров покоится на аристократической морали. Петр I считал, что договоры должны соблюдаться в силу чести данного слова. Все это свидетельствует о том, что признание юридического характера международных обязательств также происходило с трудом.

По мере усложнения международных отношений и роста их значения для жизни государств все более настоятельной становилась необходимость правового регулирования межгосударственных связей. Соответственно росла роль международного права, и в частности международных договоров.

Первые попытки кодификации в области права договоров были предприняты учеными. Такая кодификация именуется доктринальной. Наибольшее внимание кодификации права договоров уделили: Й. Блюнчли (Современное международное право, изложенное в виде кодекса, 1868 г.), Д. Филд (Проект основ международного кодекса, 1872 г.), П. Фиоре (Кодифицированное международное право и его юридическое обеспечение, 1889 г.). Особый интерес представляет проект Й. Блюнчли, значительно опередившего не только практику, но и доктрину своего времени. Если другие авторы ограничились кодификацией в основном процессуальных моментов, порядка заключения договоров, то Й. Блюнчли затронул вопросы международной правомерности договоров.

Й. Блюнчли исходил из того, что "обязанность соблюдать договоры основана на сознании и чувстве справедливости". Вместе с тем он указывал и на значение материальных факторов: "Уважение договоров является одной из необходимых основ политической и международной организации мира". Поэтому "договоры, нарушающие общие права человека или необходимые принципы международного права, будут ничтожными и недействительными" (ст. 410). Это положение с большим трудом было признано большинством государств лишь в результате принятия Венской конвенции о праве международных договоров 1969 г.

Доктринальная кодификация права договоров в XX в. осуществлялась и научными учреждениями. Наиболее известен проект конвенции по праву международных договоров, подготовленный коллективом авторов на базе Гарвардского университета в 1935 г.*(251) Проект также посвящен процессуальным моментам заключения договоров. Заслуживает внимания положение о недопустимости ссылок на внутреннее право для оправдания невыполнения договора без каких-либо исключений. "Если в самом договоре не предусмотрено иное, государство не может оправдывать невыполнение обязательств по договору ссылками на наличие или отсутствие какого-либо положения внутреннего права или ссылками на любую особенность правительственной организации или его конституционной системы" (ст. 23).

Официальная кодификация норм, относящихся к договорам, стала в повестку дня лишь в начале XIX в. Положение было сложным. В комментарии к Гарвардскому проекту Конвенции о международных договорах говорилось: "...Отсутствует ясное и точно определенное право международных договоров: Область права договоров в особой степени представляет собой поле, на котором процветают пережитки и на котором до сего дня очень мал прогресс в отношении установления единообразия и всеобщих стандартов"*(252). Аналогичное мнение было высказано в 1926 г. подкомитетом Комитета экспертов по кодификации международного права Лиги Наций*(253).

Первым актом официальной кодификации явилась Конвенция о международных договорах, принятая Конференцией американских государств в 1928 г.*(254) По своему содержанию Конвенция была весьма ограниченной, но, несмотря на это, она так и не вступила в силу.

Следующая попытка кодифицировать нормы, касающиеся договоров, была предпринята в рамках Лиги Наций. В 1924 г. был учрежден Комитет экспертов по прогрессивной кодификации международного права. В числе областей международного права, созревших для кодификации, Комитет указал и нормы, относящиеся к договорам. При этом Комитет ограничился лишь вопросами процедуры заключения договоров. Более того, эти вопросы рассматривались как часть процедуры работы конференций. Столь ограниченный подход, естественно, не мог дать ощутимого результата, что признал и сам Комитет. В его заключительном докладе, принятом к сведению Советом Лиги в 1927 г., говорилось о том, что "трудно представить, каким образом можно или желательно заранее зафиксировать правила процедуры конференций или устанавливать в конвенции методы подготовки и составления текста договоров".

Все это свидетельствует о том, с каким трудом шел процесс формирования права договоров. Объясняется это тем, что право договоров является стержнем механизма функционирования международного права в целом. Оно определяет порядок создания, действительность, применение и прекращение действия норм.

В результате практически официальная кодификация и прогрессивное развитие права договоров начинаются лишь во второй половине XX в. в рамках ООН. Необходимость решения этой задачи ощущалась все более остро. Одна из важнейших отраслей международного права, от которой в немалой мере зависит его функционирование, находилась в хаотическом состоянии. В меморандуме Генерального секретаря ООН 1949 г. отмечалось: "Едва ли есть какая-либо область права договоров, которая была бы свободна от сомнений, а в некоторых случаях и от путаницы"*(255).

Инициаторами кодификации выступили ученые эксперты - члены Комиссии международного права ООН. На своей первой сессии в 1949 г. Комиссия включила тему "Право международных договоров" в число тем, которые созрели для кодификации. Предложение Комиссии было одобрено Генеральной Ассамблеей, признавшей кодификацию этой темы приоритетной задачей. Специальными докладчиками по этой теме поочередно были выдающиеся британские юристы Дж. Браерли, Х. Лаутерпахт, Дж. Фицморис и Х. Уолдок. Это обстоятельство не могло не сказаться на содержании их докладов, особенно на первом этапе. При обсуждении первого доклада Дж. Браерли ряд членов Комиссии, в основном латиноамериканские юристы, говорили, что доклад не отражает концепции различных правовых систем, что в нем доминируют взгляды британской школы права*(256). Однако в процессе дальнейшей работы этот недостаток был в значительной мере устранен.

В ходе обсуждения докладов Комиссии правительства подчеркивали, что рассматривают кодификацию права договоров как наиболее важную задачу*(257). Особенно важное значение этому процессу придавали развивающиеся страны. Они подчеркивали, что кодификация права договоров сделает международное право более эффективным инструментом поддержания мира и безопасности, а также упрочения верховенства права в международных отношениях*(258).

Правительства указывали, что право договоров является отраслью международного права, прогрессивное развитие которой представляет особенно настоятельную потребность*(259). Одновременно отмечалось, что проект статей вносит далеко идущие изменения в право договоров*(260). Вместе с тем подчеркивалась сложность процесса кодификации права договоров. Указывалось на то, что особая трудность заключена в том, что подлежащие кодификации нормы будут регулировать создание норм международного права*(261).

С небольшими перерывами работа Комиссии над проектом статей о праве договоров продолжалась до 1966 г., когда был принят окончательный проект. Проект учитывал общие позиции государств и отражал различные международно-правовые концепции. В целом он получил довольно высокую оценку многих правительств и видных юристов*(262).

Следующим этапом кодификации права договоров явилась Венская конференция ООН по праву договоров, две сессии которой состоялись в 1968 и 1969 гг.*(263) Работа конференции характеризовалась довольно острой политической борьбой. Западные державы выступали против существенных положений прогрессивного развития права договоров. Они доказывали, что проект Комиссии не соответствует существующему праву. В основном это касалось части V проекта, в которой речь шла о недействительности, прекращении и приостановлении действия договоров, т.е. части, отличавшейся особой новизной. Западные державы опасались, что новые положения могут представлять опасность для их договоров с другими странами, которые далеко не всегда соответствуют демократическим принципам международного права. Тем не менее голосами в основном социалистических и развивающихся стран удалось преодолеть это сопротивление и добиться сохранения основных положений проекта Комиссии.

В порядке компромисса с западными державами в Конвенцию была включена ст. 66, предусматривающая обязательную юрисдикцию Международного Суда ООН по спорам о недействительности договоров, противоречащих императивным нормам общего международного права. Еще одним компромиссом по той же проблеме стала Декларация о запрещении применения военного, политического или экономического принуждения при заключении договоров. Западные державы отказались дать согласие на включение соответствующих положений в текст Конвенции, но вынуждены были признать их в декларативной форме. Несмотря на эти компромиссы, некоторые западные государства отказались от участия в Конвенции.

Следующим вопросом, весьма остро обсуждавшимся на Конференции, был вопрос о закреплении в Конвенции права на участие всех государств в общих многосторонних договорах. Вопрос носил в основном политический характер. Западные державы воспрепятствовали участию в Конференции ГДР, ДРВ и КНДР, поскольку это могло способствовать их международному признанию. СССР, другие социалистические государства и ряд развивающихся стран добивались включения в проект статьи о праве всех государств на участие в общих многосторонних договорах.

Западным державам удалось не допустить этого. Тем не менее Конференция приняла Декларацию, предусматривающую, что общие многосторонние договоры должны быть открыты для всеобщего участия. Тем самым было подтверждено, что возражения против права на участие носили конъюнктурный характер и не соответствовали принципам международного права. Новым подтверждением тому же явилась Венская конвенция 1986 г., предусматривающая право всех государств принять в ней участие.

Третьим вопросом, вызвавшим оживленную дискуссию, был вопрос об оговорках. Социалистические государства и ряд развивающихся стран добивались большей свободы оговорок. Нужно сказать, что и западные державы были отчасти в этом заинтересованы, поскольку в новых условиях им все чаще приходится прибегать к оговоркам в отношении договоров, принятых большинством государств. В результате Конвенция закрепила право государств делать оговорки. При этом была принята предложенная СССР формулировка, содержащая презумпцию действия договора между государством - автором оговорки и возражающим против нее государством, что имеет существенное значение для обеспечения универсального действия общих многосторонних договоров.

В заключение своей работы Венская конференция в 1969 г. приняла резолюцию, указавшую на важность вопроса о договорах с участием международных организаций и рекомендовавшую Генеральной Ассамблее ООН предложить Комиссии международного права заняться этим вопросом. Эта рекомендация была принята Ассамблеей резолюцией от 12 ноября 1969 г., в которой подчеркивалось значение вопроса.

Любопытна история появления упомянутой резолюции Конференции, в которой, казалось бы, не было необходимости, поскольку Комиссия и без того решила заняться кодификацией права договоров с участием международных организаций. Дело в том, что в самом начале обсуждения сферы действия будущей конвенции выступил представитель США, который предложил создать рабочую группу для рассмотрения поправок с тем, чтобы распространить действие Конвенции и на международные организации. Результат создания такой группы мог быть двояким. Либо Конвенция сохранила бы лишь самые общие процессуальные положения, а наиболее существенные положения были бы опущены. Либо работа Конференции должна была затянуться на долгие годы, что было невозможно и практически означало бы ее полную неудачу. Как известно, даже Комиссии международного права потребовалось почти 15 лет для подготовки соответствующего проекта. В указанном предложении нашло отражение негативное отношение США к целому ряду существенных положений проекта. Как известно, США так и не ратифицировали Конвенцию*(264).

После выступления представителя США выступил представитель Индии, который доказал обоснованность предложенного Комиссией подхода и напомнил, что в ходе обсуждения проекта в 1966 и 1967 гг. подавляющее большинство правительств одобрили такой подход. Глава делегации СССР О.Н. Хлестов показал, что принятие американского предложения с самого начала обрекает Конференцию на провал*(265).

Американское предложение в той или иной мере поддержали Австралия, Англия, Канада, Франция, Италия и ФРГ. Подавляющее большинство представителей выступили против. В таких условиях Япония предложила "компромиссное" решение о принятии резолюции, призывающей Комиссию приступить к кодификации права договоров с участием организаций. С учетом всего этого США сняли свое предложение.

Венская конвенция 1969 г. вступила в силу в 1980 г., что для такого рода конвенции довольно короткий срок. СССР присоединился к Конвенции в 1986 г., и с 29 мая того же года она вступила для него в силу. В настоящее время участниками Конвенции являются большинство государств. Еще до вступления Конвенции в силу Международный Суд указывал, что многие ее положения представляют собой нормы общего международного права*(266).

Это обстоятельство отмечалось и государствами. Еще до вступления Конвенции 1969 г. в силу в письме государственного департамента Президенту США 1970 г. говорилось, что, "хотя Конвенция и не вступила в силу, она уже признается всеми как авторитетное руководство к современному праву договоров и практике"*(267). В целом ряде случаев госдепартамент заявлял, что он рассматривает определенные статьи Конвенции, как кодифицирующие существующее международное право*(268). Как видим, Конвенция в целом была квалифицирована как руководство, а кодификацией норм считались лишь определенные статьи. Тем не менее, несмотря на то что ряд крупных государств не участвует в Конвенции, ее новые положения также утверждаются как нормы общего международного права.

Еще более радикальной позиции придерживаются некоторые юристы, особенно из развивающихся стран. Председатель Комитета полного состава Венской конференции нигерийский юрист Т. Элайес еще до вступления Венской конвенции в силу писал, что она "ныне является неотъемлемой частью современного международного права"*(269).

Комиссия приступила к рассмотрению вопроса о праве договоров с участием международных организаций уже в 1970 г. В период с 1971 по 1982 г. специальный докладчик - известный французский юрист профессор П. Рейтер представил 11 докладов. В 1982 г. Комиссия приняла окончательный текст проекта статей.

В этой связи следует заметить, что в ходе работы над первым проектом статей о праве договоров в Комиссии не раз возникал вопрос о целесообразности охвата проектом и договоров с участием международных организаций. В конечном итоге в 1965 г. Комиссия приняла окончательное решение ограничиться договорами с участием государств*(270).

Думается, что это решение было обоснованным. В ходе работы Комиссии над первым проектом, при обсуждении ее проекта в Шестом комитете Генеральной Ассамблеи ООН, а также на Венской конференции были выяснены многие важные вопросы права договоров в целом. Накопленный опыт работы над правом договоров с участием государств существенно облегчил разработку статей о договорах с участием международных организаций. Тем не менее даже при наличии таких предпосылок Комиссии потребовалось полтора десятилетия для подготовки нового проекта. Если бы было принято решение о разработке общего проекта, то это потребовало бы значительно большего времени для работы Комиссии и существенно усложнило бы разработку Конвенции дипломатической конференцией. В результате процесс кодификации права договоров затянулся бы на многие годы.

Оправдавший себя подход Комиссия использовала и в дальнейшем при кодификации права международной ответственности. Первоначально были кодифицированы нормы об ответственности государств, а после принятия предложенного проекта Генеральной Ассамблеей ООН в 2001 г. Комиссия приступила к кодификации норм об ответственности международных организаций.

В процессе подготовки проекта статей о праве договоров с участием организаций Комиссия с самого начала решила, что ее задача состоит в распространении или, в случае невозможности, приспособлении статей Венской конвенции о праве договоров 1969 г. к договорам с участием международных организаций с сохранением духа, формы и структуры Конвенции*(271).

В ходе работы над проектом второй Конвенции Комиссия не только опиралась на опыт разработки предыдущего проекта, но и учитывала дополнительные материалы, предложения и замечания, представленные правительствами и международными организациями. В 1982 г. Комиссия завершила работу над проектом статей и рекомендовала Генеральной Ассамблее созвать дипломатическую конференцию для разработки и принятия Конвенции.

Состоявшаяся в 1986 г. в Вене конференция приняла Венскую конвенцию о праве договоров между государствами и международными организациями или между международными организациями. Из этого видно, что речь идет о договорах, в которых хотя бы одной из сторон является международная организация. Конвенция подчеркивает значение такого рода договоров. Тот факт, что новая Конвенция смогла быть принята в течение одной сессии, подтверждает обоснованность раздельной разработки двух конвенций.

Основным вопросом при подготовке Конференции и в ходе ее работы был вопрос о правовом статусе международных организаций. Проект Комиссии международного права предусматривал, что организации могут на равных основаниях с государствами участвовать в международных конференциях и договорах (ст. 9). Иная позиция была зафиксирована в одобренных Генеральной Ассамблеей ООН в 1985 г. правилах процедуры предстоящей Конференции. Предусматривалось, что правом голоса при принятии решений обладают лишь государства. Организации могут участвовать работе Конференции и ее органов, высказывать свое мнение и вносить предложения.

На самой Конференции западные державы стремились приблизить статус организаций к статусу государств. Опасаясь, что это может привести к усилению влияния западных держав, социалистические государства при поддержке некоторых развивающихся стран выступили за признание ограниченной правосубъектности организаций. В результате было принято компромиссное положение, согласно которому текст договора принимается на Конференции в соответствии с согласованной участниками процедурой.

СССР добивался того, чтобы Конвенция подписывалась лишь государствами, а организации обладали правом присоединиться к ней. Думается, что в такой позиции не было особого юридического смысла, и она не была поддержана. Организации получили право подписать Конвенцию. Однако для ее вступления в силу было достаточно ратификации определенным количеством государств.

Особенно сложным оказался вопрос о правах и обязательствах государств - членов международной организации, вытекающих из заключенных ею договоров. СССР и многие другие государства, а также ряд международных организаций выступили против положения, допускавшего возможность создания для государств-членов прав и обязательств договорами организации без их на то согласия. В результате соответствующее положение было отклонено. Одновременно ст. 74 была дополнена положением, предусматривающим, что Конвенция не предрешает ни одного из вопросов, которые могут возникнуть в отношении установления обязательств и прав государств-членов в силу договора организации. Иными словами, решение проблемы было отложено.

Активно обсуждался вопрос о процедуре арбитража и примирения при разрешении споров, связанных с недействительностью, прекращением и приостановлением действия договоров. СССР предложил исключить соответствующие положения, содержавшиеся в проекте Комиссии международного права (ст. 66). Это предложение было поддержано рядом других стран. Однако большинством голосов с преимуществом всего в один голос было принято предложение, инициированное рядом западных стран ("поправка восьми"). Дополнительно к обязательному арбитражу она предусматривала обязательную юрисдикцию Международного Суда ООН по спорам, связанным с императивными нормами.

Острая дискуссия имела место в связи с понятием "правила организации". Социалистические государства исходили из того, что под такими правилами должны пониматься учредительные акты, основанные на них юридически обязательные акты и установившаяся практика. Против этого выступили западные державы и ряд международных организаций. В достигнутой компромиссной формуле говорится о всех решениях и резолюциях, а не только о юридически обязательных. Вместе с тем оговаривается, что они должны быть приняты в соответствии с учредительными актами.

Таким образом, договоры основываются на равенстве сторон. Отсюда тенденция к выравниванию правового положения организаций и государств. А.Н. Талалаев писал: "Факт наличия у международных организаций различий по объему правоспособности не означает отрицания того, что в определенной правовой ситуации они могут рассматриваться как равноправные партнеры. Именно из этого исходят международные конвенции..."*(272)

Вместе с тем существенные различия в международной правосубъектности государств и организаций не могут не сказываться на их договорной правоспособности. Все государства являются суверенно равными. Организации создаются соглашением государств, которое определяет их правовую природу и характерные черты каждой из них. В результате статус организации отличается не только от статуса государства, но и от статуса иных организаций. Помимо всего прочего, в учреждающих организации соглашениях их компетенция в области внешних сношений зачастую определяется весьма нечетко. Поэтому, признавая равноправие организации как стороны в договоре, Конвенция отражает и специфические черты ее правосубъектности.

Как отмечалось, при разработке Венской конвенции 1986 г. СССР и другие социалистические государства, а также многие развивающиеся страны стремились ограничить роль организаций в заключении многосторонних договоров, опасаясь, что они окажутся средством дополнительного влияния западных держав на правотворческий процесс. Ныне положение изменилось. Универсальные международные организации в значительной мере вышли из-под контроля западных держав и теперь служат инструментами влияния на развитие международного права со стороны большинства государств. Этим объясняется иное отношение, в частности, России к международным организациям, к их роли в правотворческом процессе. С другой стороны, западные державы, прежде всего США, занимают все более сдержанную позицию в отношении универсальных организаций.

С учетом принятых конвенций необходимо определить сферу их применения или сферу действия кодифицированного права международных договоров. В эту сферу входят договоры между государствами, а также договоры между государствами и международными организациями и между последними (ст. 1 Конвенции 1986 г.). Иначе говоря, конвенции применяются к международным договорам с участием основных субъектов международного права.

Конвенции не применяются к международным соглашениям, участниками которых являются не только государства или международные организации, но и иные субъекты международного права. Не применяются они и к соглашениям с участием только иных субъектов международного права. Наконец, в сферу их действия не входят международные соглашения не в письменной форме (ст. 3).

Ограничивая таким образом сферу своего применения, конвенции оговаривают, что это не затрагивает юридической силы находящихся вне ее международных соглашений. Осуществленная кодификация не затрагивает также применения к таким соглашениям любых содержащихся в конвенциях норм, под действие которых они попадают в силу обычного международного права. Наконец, конвенции предусматривают, что они подлежат применению к отношениям между государствами, между государствами и организациями и последних между собой, когда эти отношения регулируются международными соглашениями, участниками которых являются также иные субъекты международного права (ст. 3).

Конвенции не имеют обратной силы - они применяются только к договорным отношениям, которые возникли после вступления в силу соответствующей конвенции в отношении данного государства или данной организации (ст. 4). Это положение имеет существенное практическое значение. Оно означает, что подавляющее большинство существующих международных договоров сохраняют свою силу. Это относится и к тем договорам, порядок заключения которых и содержание не соответствуют конвенциям. Исключением является случай возникновения новой императивной нормы общего международного права. Любой противоречащий ей договор становится недействительным и прекращается (ст. 64). Это означает, что даже заключенные в прошлом и находящиеся в силе договоры прекращаются, если они противоречат основополагающим нормам международного права. Значение этого положения для демократизации договорного права трудно переоценить.

Конвенции специально указывают, что отсутствие у них обратной силы не влияет на применение к не охватываемым ими соглашениям любых изложенных в конвенциях норм, обязательных для сторон в силу международного права (ст. 4).

Конвенции устанавливают особый порядок их применения к договорам, являющимся учредительными актами международных организаций, и к договорам, принятым в рамках организации. К таким договорам конвенции применяются "без ущерба для любых соответствующих правил данной организации" (ст. 5). Главным образом это касается процесса принятия указанных договоров. Так, процедура принятия текста договора в некоторых организациях, например в Международной организации труда, не предусматривает необходимости подписания. Одобренный текст сразу же отправляется государствам-членам для решения вопроса о признании за ним обязательной силы.

По настоянию представителей некоторых международных организаций, в том числе и Генерального секретаря ООН, Комиссия первоначально (в 1962 г.) приняла более широкую формулировку, которая включала и договоры, принятые под эгидой организаций. Однако уже в следующем году она отказалась от нее, ограничившись договорами, которые приняты в рамках организации, и исключив договоры, которые были лишь подготовлены под эгидой организации или при использовании ее возможностей*(273). Представляется, что такое решение было обоснованным, так как роль организаций в таких случаях не оказывает влияния на процесс подготовки и принятия договоров. Несмотря на это, ряд международных организаций продолжали настаивать на принятии своего предложения и на Венской конференции 1968-1969 гг.

Таким образом, во второй половине XX в. международному сообществу удалось кодифицировать право международных договоров. Чтобы оценить это достижение, достаточно вспомнить, что в первой половине века государства не смогли кодифицировать даже нормы, регулирующие процесс заключения договоров. Ныне же кодифицированы нормы, определяющие не только формальные моменты процесса, но и устанавливающие критерии его правомерности. Установлены основания оспоримости договоров - ошибка, обман, подкуп представителя, а также основания недействительности договоров - принуждение государства, противоречие императивной норме международного права.

В результате меняется правовая регламентация всего международного правотворческого процесса, поскольку соответствующие положения по аналогии применимы к формированию и содержанию обычных норм. Впервые кодифицированы нормы права договоров с участием международных организаций, роль которых неуклонно растет.

Совершенно особое значение имеет закрепление в позитивном праве концепции императивных норм как норм, принимаемых международным сообществом государств в целом, отклонение от которых недопустимо. Противоречащий таким нормам договор является ничтожным. Все это поднимает на новый уровень международное право в целом, содействует его демократизации, существенно повышая юридические гарантии прав государств независимо от их могущества.

Наличие двух конвенций по праву договоров порождает вопрос об их соотношении. Прежде всего Конвенция 1969 г. послужила основой, на которой разрабатывалась Конвенция 1986 г. Комиссия поочередно брала каждую статью Конвенции 1969 г. и выясняла, в каких дополнениях она нуждается. Поэтому большая часть статей обеих конвенций имеет общую нумерацию. Еще более значительно то, что их объединяет общая система.

Вопрос о соотношении двух конвенций, естественно, обсуждался Комиссией. В комментарии ко второй Конвенции отмечается, что она не может быть отделена "от основного текста по данному вопросу, а именно от Венской конвенции"*(274). Исходя из того, что договоры основаны на равенстве сторон, Комиссия старалась по мере возможности определять режим договоров международных организаций аналогично режиму договоров государств. Однако существенные различия в правосубъектности государств и организаций потребовали их учета. Комиссия с самого начала работы стремилась установить соответствующий баланс между общим правилом равенства государств и организаций как сторон в договоре и учетом особенностей их правосубъектности.

Связь с Конвенцией 1969 г. нашла отражение и в преамбуле Конвенции 1986 г., которая принимает во внимание положения первой Конвенции. Признается связь права договоров между государствами и правом договоров с участием организаций. Собственно говоря, речь идет о двух отраслях единого права международных договоров. Вместе с тем Конвенция 1986 г. является самостоятельным актом. Отмечая связь двух конвенций, Комиссия подчеркивала, что формально они будут независимы*(275). Она распространяет свое действие на иных субъектов, чем Конвенция 1969 г. Ее положения регулируют отношения сторон независимо от предыдущей Конвенции. Даже прекращение действия первой Конвенции не скажется на юридическом статусе второй Конвенции.

Учитывая принципиальное единство двух конвенций, которые образуют основу права международных договоров в целом, представляется целесообразным рассматривать одновременно нормы, относящиеся к двум видам договоров.