5.3. Принцип конфиденциальности

Принцип гласности (открытости, публичности), с одной стороны, и принцип конфиденциальности (закрытости), с другой стороны, являются своего рода антитезой, противостоящими принципами, на которых может основываться судебный процесс. Как следствие, направленность правового регулирования судебных процедур и сам тип судебного процесса в значительной степени предопределяются тем, какой принцип - гласности или закрытости - лежит в основе соответствующей нормативной системы. Известно, что длительное время в истории человечества судебные процедуры являлись принципиально закрытыми, не допускали возможности общественного обозрения того, что творилось в суде. Закрытость была не просто правилом, а абсолютным началом, на котором базировался инквизиционный процесс.

С победой буржуазных революций в судебных процессах был внедрен прямо противоположный принцип - принцип публичности, правило доступности правосудия для широкого круга общественности. Требование публичности стало своего рода гарантией справедливости и законности решений, принимаемых судами. Вполне справедливы те юристы, которые утверждают, что "посредством гласности общество получает действенный инструмент контроля за осуществлением правосудия. Правосудие есть публичная деятельность, оно затрагивает общественный интерес и должно находиться под контролем общественного мнения"*(306). Неслучайно, что Европейский суд по правам человека выработал целый свод правил о гласности. В частности, среди заключений этого суда по проблемам гласности указывается на то, что публичный характер судопроизводства защищает тяжущихся от негласного отправления правосудия вне контроля со стороны общественности; он служит одним из способов обеспечения доверия к судам, как высшим, так и низшим. Сделав отправление правосудия прозрачным, этот принцип содействует достижению справедливости судебного разбирательства, гарантия которого является одним из основополагающих принципов всякого демократического общества*(307).

Другой аспект этой проблемы заключается в том, что по общепризнанному среди юристов мнению транспарентность, открытость государственной судебной системы выступает в качестве обеспечительного механизма доступности правосудия*(308).

Вместе с тем в определенных, строго ограниченных случаях законодательство всех государств допускает закрытые процессы государственных судов. Как правило, это делается для обеспечения интересов несовершеннолетних, сокрытия интимных подробностей жизни людей, для сохранения государственной и коммерческой тайны и в других подобного рода случаях. Таким образом, принцип конфиденциальности, закрытость судебного процесса является исключением из общего правила о публичности судебных процедур.

В то же время, регулируя третейское (арбитражное, коммерческое) разбирательство, т.е. судопроизводство, осуществляемое частными лицами, законодательство практически всех развитых государств фиксирует в качестве одного из основополагающих начал его деятельности принцип конфиденциальности. Таким образом, российское законодательство о третейских судах, устанавливая закрытость третейских процедур, в этом смысле не является исключением.

Если говорить о лексическом значении слова "конфиденциальный", то необходимо отметить его неоднозначность. В Большом толковом словаре русского языка указано два значения: 1) не подлежащий огласке, разглашению, секретный; 2) интимный, доверительный*(309).

Когда же мы говорим о причинах, которые побуждают стороны делать разбирательство своих споров строго конфиденциальным, то среди таких причин выделяем две причины, которые находят свое лексическое отражение в вышеприведенных общеупотребительных значениях. С одной стороны, лицо (главным образом это коммерсант, предприниматель) заинтересовано в сохранении своего спора в секрете, закрытии от доступа третьих лиц, и особенно от взоров широких кругов общественности. С другой стороны, конфиденциальность третейского разбирательства базируется на особом доверии к избранному сторонами третейскому суду, поскольку "отношения конфиденциальности между сторонами и судьей (судьями) создают условия для более полного и всестороннего разрешения судебного конфликта"*(310). При этом, как отмечается в юридической литературе, доверительность, конфиденциальность взаимоотношений его участников "играет роль цементирующего фактора всех стадий арбитража (третейского суда)"*(311). Два эти фактора и являются причинами, побуждающими заинтересованных лиц передавать разрешение своего спора на разбирательство закрытого третейского суда.

Введение принципа конфиденциальности в деятельности третейского суда стало новеллой новейшего законодательства о третейских судах. Ни утратившее законную силу Временное положение о третейском суде для разрешения экономических споров, ни Закон РФ "О международном коммерческом арбитраже" (1993) не содержат норм, упоминающих о конфиденциальности проведения третейского разбирательства. Однако эта новелла также является "хорошо забытой старой" нормой. Еще в дореволюционное время русские юристы отмечали, что в третейском разбирательстве споров принцип публичности исключался*(312), что объяснялось прежде всего необходимостью сохранения коммерческой тайны.

В то же время и до принятия Федерального закона "О третейских судах в Российской Федерации" правоведы отмечали, что деятельность третейского суда строится на началах конфиденциальности. Это также было отражено и в регламентах подавляющего большинства постоянно действующих третейских судов (см., например, ст. 14 Регламента Третейского суда при Санкт-Петербургской торгово-промышленной палате*(313); § 35 Регламента Регионального коммерческого арбитражного суда при торгово-промышленных палатах г. Армавира Краснодарского края, Ставропольского края, Республики Адыгея*(314), ст. 10 Регламента Третейского суда при Торгово-промышленной палате Республики Татарстан*(315), ст. 9 Регламента Сибирского третейского суда*(316) и др.).

Таким образом, реализация принципа конфиденциальности третейского разбирательства на уровне его нормативного регулирования была оправданной и ожидаемой. В одном из проектов Федерального закона "О третейских судах в Российской Федерации" норма о конфиденциальности была сформулирована довольно неудачно: "Процедура рассмотрения спора проходит при закрытых дверях, если стороны не договорились об ином". Эта редакция вызвала справедливую критику юристов*(317). В конечном итоге законодатель по-иному сформулировал содержание понятия принципа конфиденциальности. В окончательной редакции принятого Закона содержание конфиденциальности третейского разбирательства предполагает, во-первых, что третейский судья не вправе разглашать сведения, ставшие известными ему в ходе третейского разбирательства, без согласия сторон или их правопреемников и, во-вторых, что третейский судья не может быть допрошен в качестве свидетеля о сведениях, ставших известными ему в ходе третейского разбирательства.

Принцип конфиденциальности регулируется совокупностью норм, сосредоточенных в нескольких статьях Федерального закона "О третейских судах в Российской Федерации": ст. 18, ст. 22 и п. 4 ст. 27. Вместе с тем общераспространенное содержание принципа конфиденциальности, как это видно из вышеизложенных суждений, несколько шире, нежели то понятие конфиденциальности, которое содержится в действующем законе. Анализ представлений о конфиденциальности позволяет сделать вывод о том, что этот принцип подразумевает несколько аспектов.

Во-первых, конфиденциальность третейского разбирательства по общему правилу исключает гласность третейского разбирательства. Это означает, что, если стороны не предусмотрят иного, третейское разбирательство в силу закона должно быть закрытым. Никакие третьи лица (включая журналистов, представителей общественности и т.п.) не вправе требовать обеспечения их присутствия на заседании третейского суда или доступа к материалам разбираемого третейским судом дела. Что касается круга лиц, которые вправе присутствовать на заседаниях третейского суда, то к таковым относятся, конечно же, сами третейские судьи, а также участники третейского разбирательства. В некоторых случаях регламенты третейских судов предусматривают, что помимо указанных лиц в заседании третейского суда, если иное не предусмотрено соглашением сторон, могут участвовать работники третейского суда, например секретари, обеспечивающие протоколирование судебного заседания.

Подобного рода норма содержится, к примеру, в ст. 52 Регламента Сибирского третейского суда*(318), в ст. 9 Положения о третейском суде некоммерческого партнерства "Элитарный клуб корпоративного поведения"*(319).

Еще одним примером является регламент Санкт-Петербургского третейского суда системы медицинского страхования и здравоохранения, который предусматривает, что ответственный секретарь присутствует на закрытых заседаниях третейского суда (ст. 6). При этом регламент упомянутого третейского суда не предусматривает необходимость согласовывать со сторонами присутствие ответственного секретаря на закрытых заседаниях*(320). Более того, согласно п. 3 ст. 9 Регламента председатель (заместитель председателя) Санкт-Петербургского третейского суда системы медицинского страхования и здравоохранения может разрешить научным сотрудникам знакомиться с документами третейского суда системы медицинского страхования и здравоохранения, имеющими общий интерес для правовой теории или для изучения практики применения действующего законодательства. Однако разрешение, указанное в п. 3 настоящего регламента, выдается при условии, если ходатайствующие о нем лица обязуются уважать конфиденциальный характер представляемых для научных исследований документов и не публиковать какие-либо работы, основанные на таких исследованиях, без предварительного представления текста для согласования с председателем (заместителем председателя) Санкт-Петербургского третейского суда системы медицинского страхования и здравоохранения.

Международно-правовые акты также ориентируют на такую организацию арбитражного (третейского) разбирательства, которая бы допускала возможность привлечения к процессу иных, кроме третейских судей, лиц. Однако их участие в процедурах третейского разбирательства также должно быть подчинено началам конфиденциальности. Так, в соответствии с разработанными Комиссией ООН по праву международной торговли (ЮНСИТРАЛ) Комментариями по организации арбитражного разбирательства в качестве рекомендации третейским судам предлагается, чтобы председательствующий арбитр диктовал машинистке в ходе слушаний резюме устных заявлений и показаний. И "еще один метод, который можно использовать в случае назначения секретаря третейского суда, может состоять в том, чтобы поручить такому лицу подготовку кратких протоколов. Весьма удобным, хотя и дорогостоящим методом является привлечение профессиональных стенографистов для подготовки стенографических отчетов" (п. 82)*(321).

Как уже отмечалось выше, конфиденциальность третейского процесса отражает прямо противоположное начало, нежели принцип гласности (открытости, публичности) судопроизводства, осуществляемого государственными судами. При этом, как отмечается в юридической литературе, публичное судопроизводство "отвечает интересам не только и не столько сторон, сколько широкой общественности, обеспечивая доверие к системе отправления правосудия"*(322). При этом принцип гласности в деятельности государственных судов является конституционным, поскольку согласно ст. 123 Конституции РФ разбирательство дел во всех судах открытое. Федеральный конституционный закон "О судебной системе Российской Федерации" содержит ст. 9, которая так и называется "Гласность в деятельности судов" и которая рассматривает открытость судебного разбирательства государственного суда в качестве принципа деятельности суда.

Принцип конфиденциальности третейского судопроизводства диктуется обеспечением прямо противоположной цели - скрыть от общественности спор, передаваемый на разрешение третейского суда. Стремление придать характер закрытости судебному заседанию, в рамках которого будет разбираться спор, может быть обусловлено в свою очередь различными обстоятельствами. Применительно к предпринимательской деятельности такое стремление диктуется двумя факторами: во-первых, соображениями сохранения коммерческой тайны и, во-вторых, необходимостью обеспечить деловую репутацию предпринимателя. Особенно большое значение для предпринимателей имеет сохранность коммерческой тайны. Обусловлено это тем, что коммерческая тайна представляет такие намеренно скрываемые от третьих лиц сведения, "которые могут легально выступать в качестве товара и тем самым участвовать в гражданском обороте наряду с другими благами, признаваемыми объектами гражданских прав"*(323). С принятием Федерального закона "О коммерческой тайне" установлены правовые основы ответственности за разглашение информации, составляющей коммерческую тайну. Представляется, что положения указанного Закона применимы и в случае, если разглашение коммерческой тайны последовало в результате нарушений этого Закона в процессе третейского разбирательства.

Во-вторых, в силу конфиденциальности третейские судьи и работники третейского суда не вправе разглашать сведения, которые стали доступны им в ходе разбирательства спора, переданного на рассмотрение третейского суда. Составляющими элементами этой обязанности соответствующих должностных лиц и работников третейского суда являются обязанность обеспечить закрытость информации, представленной в третейский суд, обязанность отказать любому лицу, не являющемуся участником третейского процесса, в предоставлении такой информации, обязанность не разглашать информацию по собственной инициативе. Иногда в регламенте третейского суда предусматривается объем возможных полномочий третейского суда, в рамках реализации которых обеспечивается конфиденциальность третейского разбирательства. Так, в соответствии с п. 10.4 Положения о Третейском суде при открытом акционерном обществе "Газпром" решения третейского суда и их копии, заверенные председателем третейского суда, могут передаваться и(или) направляться только сторонам споров либо их надлежащим образом уполномоченным представителям*(324).

В юридической литературе справедливо обращается внимание на необходимость выяснить, "какие именно сведения следует признать конфиденциальными и в чем состоит разглашение сведений применительно к третейскому разбирательству"*(325). Составной частью обязанности не разглашать сведения о третейском разбирательстве является обязанность воздерживаться от публикации решений третейского суда, если иное не дозволено участниками третейского процесса. В то же время практика третейского судопроизводства сформулировала представления о границах реализации этого принципа. В частности, допускается публикация информации о рассмотренных делах, однако публикуемая информация должна исключать возможность идентификации лиц, участвовавших в третейском разбирательстве. Так, в соответствии со ст. 49 Регламента Третейского суда для разрешения экономических споров при Торгово-промышленной палате Российской Федерации с разрешения председателя третейского суда допускается опубликование в периодической печати или в виде отдельных сборников решений третейского суда. При этом необходимо обеспечивать, чтобы не была опубликована информация, содержащая указание фамилий, наименование истцов и ответчиков, товаров и цен*(326). Таким образом, указанная норма направлена на обеспечение конфиденциальности сведений о тех лицах, чей спор был рассмотрен третейским судом. Публикации подлежит лишь правовая фабула разрешенного спора без указаний той информации, которая укажет на лиц, разрешавших спор в этом третейском суде.

Возникает вопрос: насколько принцип конфиденциальности связывает самих участников третейского разбирательства? Вправе ли одна из сторон без согласования с другой стороной разглашать ту информацию, которая представлялась в третейский суд и была предметом третейского разбирательства? Действующее законодательство не содержит ответов на этот вопрос. Вместе с тем практика альтернативных средств разрешения споров, к числу которых относится и третейское разбирательство, сориентирована на то, чтобы принцип конфиденциальности распространялся и на самих участников спорных правоотношений. Так, Ассоциация добросовестных предпринимателей "Бюро бизнеса будущего" разработала принципы посредничества, к которым отнесено и такое правило, согласно которому "сторона не может открыть информацию о том, что происходило на посредническом процессе, без согласия посредника и другой стороны"*(327). Конечно, реализация этого правила практически труднодостижима. Как быть, если одна из сторон нарушила принцип конфиденциальности третейского разбирательства, предав огласке ту или иную информацию? Очевидно, что защитным механизмом для другой стороны будет ее право потребовать возмещения убытков, которые вызваны нарушением принципа конфиденциальности.

И в-третьих, принцип конфиденциальности подразумевает, что третейские судьи не могут быть допрошены органами следствия и судом относительно той информации, которая стала им известна в ходе третейского разбирательства. Эта новелла законодательства о третейских судах особенно важна в условиях российского общества и его правовой системы. Свидетельский иммунитет третейского судьи распространяется на все виды судопроизводства (гражданское, уголовное, административное, арбитражное), хотя об этом прямо и не говорится в законе. Обусловлено это тем, что данную норму следует понимать как положение общего характера, что и распространяет ее действие на осуществление правосудия в рамках всех видов судопроизводства в Российской Федерации*(328). По своей значимости указанная норма приравнивается к тем правилам, которые установили запрет допрашивать родственников о действиях их близких, а также воспретили получать соответствующую информацию от священнослужителей, которым такая информация стала известна во время исповеди, от адвокатов и нотариусов. То есть запрет допрашивать третейских судей об обстоятельствах, ставших известными им во время третейского разбирательства, можно рассматривать как составной элемент института свидетельского иммунитета определенного круга лиц от привлечения в качестве источников получения доказательственной информации. В основе этой законодательной нормы лежат прежде всего гуманистические начала, которые обеспечивают существование важных для демократического общества социальных институтов. К числу таких значимых социальных институтов относится и институт третейского разбирательства, устойчивость которого в значительной мере повышается с введением запрета на допрос третейских судей.

Вместе с тем, если говорить строго, абсолютизация конфиденциальности в качестве принципа третейского судопроизводства так, как это сформулировано в действующем законе, вряд ли оправданна. На это, кстати, юристы обращали внимание еще в период обсуждения проекта Федерального закона "О третейских судах в Российской Федерации"*(329). Неслучайно, что ст. 22 упомянутого закона, в которой говорится о конфиденциальности, регулирует только два аспекта этого понятия - обязанность третейского судьи воздерживаться от разглашения сведений, которые стали ему известными в ходе третейского разбирательства, и запрет на допрос третейского судьи в качестве свидетеля о сведениях, ставших ему известными в ходе третейского разбирательства.

Что касается такого аспекта конфиденциальности, как закрытость или открытость третейского разбирательства, то норма о характере судебного разбирательства определяется самими участниками спора. И в этом смысле закрытый характер заседания третейского суда не является обязательным правилом для сторон. Участники третейского процесса обладают правом самостоятельно определять, будет ли заседание открытым или закрытым. И только в том случае, если соответствующее правило не сформулировано самими сторонами, в соответствии с п. 4 ст. 27 Федерального закона "О третейских судах в Российской Федерации" третейский суд рассматривает дело в закрытом заседании.

Нужно отметить, что представления о конфиденциальности арбитражного (третейского) разбирательства как о многоаспектном юридическом явлении характерны и для международного правопорядка. Это проявилось, в частности, и при составлении Комментариев ЮНСИТРАЛ по организации арбитражного разбирательства. К примеру, в п. 31 указанных Комментариев зафиксировано, что "участники арбитражного разбирательства могут придерживаться различных мнений относительно степени ожидаемой конфиденциальности". А в п. 32 указано, что "соглашение о конфиденциальности может охватывать, например, один или более из следующих вопросов: материалы или информация, которые должны иметь конфиденциальный характер (например, доказательства, письменные или устные заявления, факт проведения арбитражного разбирательства, личности арбитров, содержание арбитражного решения); меры для обеспечения конфиденциального характера такой информации и слушаний; необходимость применения специальных процедур для обеспечения конфиденциальности информации, передаваемой с помощью электронных средств (например, поскольку средства связи эксплуатируются несколькими пользователями или поскольку сообщения, отправляемые электронной почтой по публичным сетям, считаются недостаточно защищенными от несанкционированного доступа); обстоятельства, при которых конфиденциальная информация может раскрываться полностью или частично (например, в контексте раскрытия информации, относящейся к публичной сфере, или если это требуется по закону или каким-либо органом управления)"*(330).

Между различными принципами третейского судопроизводства существует тесная взаимосвязь. Не является исключением в этом смысле и принцип конфиденциальности, взаимосвязь которого с иными принципами обеспечивает устойчивость системы третейского разбирательства. В некоторых случаях взаимодействие различных принципов обеспечивается едиными процессуальными конструкциями. Так, принцип независимости третейских судей и принцип конфиденциальности третейского разбирательства обеспечиваются уже упомянутой нормой, которая зафиксирована в п. 2 ст. 22 Федерального закона "О третейских судах в Российской Федерации" и устанавливает, что третейский судья не может быть допрошен об обстоятельствах, которые стали известны ему в ходе третейского разбирательства. Неслучайно, что в регламентах некоторых третейских судов принцип независимости третейского суда и принцип конфиденциальности третейского разбирательства объединены одной статьей (ст. 10 Положения о Третейском суде при ОАО "Газпром"*(331)).

К сожалению, в действующем законодательстве не получили своего разрешения вопросы корреляции ответственности и конфиденциальности. Азбучной истиной правоведения является то, что эффективность любой правовой нормы (в том числе и нормы о конфиденциальности третейского разбирательства) обеспечивается наличием соответствующих санкций, устанавливающих ответственность лиц, которые нарушили эту норму. Федеральный закон "О третейских судах в Российской Федерации" не содержит положений, в которых бы оговаривалась ответственность лиц (главным образом третейских судей), нарушивших норму-принцип о конфиденциальности третейского разбирательства. Отсутствуют подобного рода нормы-санкции и в подавляющем большинстве регламентов и положений о деятельности постоянно действующих третейских судов. Вместе с тем, даже несмотря на отсутствие конкретных норм об ответственности за нарушение принципа конфиденциальности третейского разбирательства, можно утверждать, что таковая наступает в виде утраты авторитета, которым обладает третейский суд (третейские судьи), рассматривавший гражданско-правовой спор. Таким образом, ответственность третейских судей или других лиц, причастных к организации третейского судопроизводства, за нарушение принципа конфиденциальности по своему характеру будет являться позитивной ответственностью. Отсутствие санкций в данном случае компенсируется социальной оценкой деятельности третейского суда и конкретных третейских судей. Негативная общественная оценка как результат позитивной ответственности третейского суда является смерти подобным для такого третейского суда, поскольку коммерческий арбитраж может существовать и функционировать исключительно благодаря общественному доверию и тех лиц, которые обращаются к нему за разрешением спора.

Конфиденциальность распространяется на все стадии третейского процесса и даже выходит за рамки процедур собственно третейского разбирательства. Правила конфиденциальности, т.е. закрытости, обязательны как в стадии подготовки дела, так и распространяются на само заседание третейского суда. Кроме того, правило конфиденциальности распространяется и на оглашение решения третейского суда. В этом также проявляется существенная разница между государственным судопроизводством и третейским разбирательством. Для государственного судопроизводства характерно то, что даже если заседание является закрытым, оглашение судебного решения в любом случае обязательно должно быть открытым, гласным. На третейское судопроизводство это правило не распространяется. Конфиденциальным является и мировое соглашение, заключенное в рамках третейского судопроизводства, если иное не предусмотрено соглашением сторон.

Кроме того, принцип конфиденциальности третейского судопроизводства проявляет себя и за рамками третейских процедур, т.е. уже после того, как закончено третейское разбирательство, но развиваются иные процедуры по реализации решения третейского суда. Так, согласно нормам гражданского процессуального и арбитражного процессуального законодательства судья суда общей юрисдикции или арбитражного суда вправе истребовать из третейского суда материалы дела только при наличии ходатайства обеих сторон третейского разбирательства (ч. 2 ст. 232 АПК РФ; ч. 2 ст.  420 и ч. 2 ст. 425 ГПК РФ). Если об истребовании материалов дела ходатайствует лишь одна из сторон, то, как справедливо отмечается в литературе, компетентный государственный суд не вправе истребовать соответствующие материалы третейского разбирательства*(332). Установление этого правила, как представляется, направлено прежде всего на обеспечение конфиденциальности третейского разбирательства, в рамках которого произошло разрешение спора. Вместе с тем, если стороны отказываются заявить ходатайство об истребовании из третейского суда материалов дела, то они несут и риски, связанные с лишением компетентного государственного суда возможности рассмотреть дело в полном объеме.

Наряду с этим процессуальное законодательство, регламентирующее процедуры оспаривания решения третейского суда и принудительного исполнения решений третейского суда в государственных судах, нуждается в совершенствовании. Проблема заключается в том, что если по общему правилу процедуры третейского разбирательства закрытые, то разбирательство дела в государственном суде по общему правилу является открытым. Гипотетически это создает угрозу разглашения в процессе, проводимом государственным судом, тех сведений, которые рассматривались в конфиденциальном режиме в третейском суде. Спор, рассмотренный в третейском суде, попадая в государственный суд, становится публично доступным. В некоторых зарубежных государствах процессуальное законодательство позволяет получить специальное решение суда, которым ограничивается доступ к такому решению третьих лиц. Однако, как свидетельствуют исследователи, на практике это правило не всегда удается реализовать*(333). В этой связи было бы целесообразно ввести в российское процессуальное законодательство правило, которое устанавливало бы обязанность компетентных государственных судов рассматривать дела по оспариванию или исполнению решений третейского суда в закрытом режиме, если стороны не заявили об ином.