3.2.2.1. Содержательный аспект

В содержательном плане понятие оперативно-розыскной информации вполне может опереться на нормативную дефиницию информации, поскольку содержанием ее также выступают сведения о лицах, предметах, фактах и событиях, с той лишь оговоркой, что все эти сведения должны характеризовать перечисленные объекты с криминальной стороны.

Глядя на это определение, нетрудно прийти к выводу, что по содержательному критерию оперативно-розыскная информация едва ли отделима от прочей информации, используемой в познании криминальных событий. Это происходит потому, что все виды кримкогнитивной деятельности имеют как бы один общий информационный источник - объективную действительность. Названное свойство объективной действительности служит базовой методологической предпосылкой информационного взаимодействия между указанными сферами государственного (и в определенной степени частного) криминально ориентированного любопытства. По справедливому замечанию Е.А. Доли, "онтологические предпосылки использования результатов оперативно-розыскной деятельности в доказывании по уголовным делам заключаются в том, что часть объективной действительности, выступающая в качестве объектов оперативно-розыскной и уголовно-процессуальной деятельности, представляет собой целостное, относительно самостоятельное явление"24. Однако позже Е.А. Доля делает вывод, по поводу которого автор уже недоумевал выше: "фактические данные, полученные оперативно-розыскным путем в принципе не могут стать содержанием доказательств в уголовном процессе"25.

Можно признать, что далеко не вся оперативно-розыскная информация может быть "переварена" уголовным процессом, ибо содержание этой информации должно быть предельно широким, а связь его (содержания) с преступлением не обязательно четко выраженной. Оперативно-розыскная информация, как замечают теоретики ОРД, содержит практически неограниченное число разновидностей фактов, явлений, событий, характеристик. Такое положение объясняется не только тем, что преступления могут совершаться во многих сферах общественной жизни на почве случайно или закономерно возникших отношений между людьми и характеризоваться многообразием мотивов. Содержание оперативно-розыскной информации отмечается широким разнообразием сведений, относящихся также к характеристике оперативной обстановки, основных сил, средств и методов оперативной деятельности, оценке результатов их использования26.

Отталкиваясь от сказанного можно сделать немало выводов, в частности, заключить, что современное антикриминальное законодательство называет далеко не все направления, где бы продуктивно могло использоваться столь обширное содержание оперативно-розыскной информации27. Однако из предыдущего абзаца ни в коей мере не вытекает, что при попадании в уголовный процесс указанная информация изменяется содержательно. Оперативно-розыскная информация, по нашему убеждению, и в случае ее применения в процессе доказывания, в т.ч. и в качестве доказательств, в подавляющем большинстве ситуаций28 не изменяет своего содержания29.

Возможно, несовпадение наших взглядов на содержательные метаморфозы оперативно-розыскной информации обусловлено различной интерпретацией понятие "содержание информации". Так, если рассматривать содержание оперативно-розыскной информации как определенную комбинацию слов и предложений, то можно говорить о том, что, например, содержание рапорта (сопроводительного письма, справки и т.д.) оперативного работника, приложенного к материальному предмету, имеющему отношение к делу, и содержание протокола осмотра этого предмета, составленного следователем, будет различно.

Однако, если оценивать содержание названных документов с информационных позиций, базируясь, к примеру, на постулатах статистической теории информации, то о разнице говорить будет весьма затруднительно. "Если в наших знаниях о каком-либо предмете, - указывает А.Д. Урсул, - существует неясность, неопределенность, а получив новые сведения об этом предмете, мы можем уже более определенно судить о нем, то это значит, что сообщение содержало в себе информацию. Если сообщение не дает ничего нового, не снимает неопределенности, то с позиций рассматриваемой теории предполагается, что в нем не содержится информации"30. Иными словами, всякие манипуляции с фактическими данными (их трансформация, адаптация и т.п.), как правило, не приносят нового знания о предмете. И в этом смысле содержание (как некая познавательная стабильность) остается неизменным и при смене форм его передачи.

Сказанное, однако, не означает, что между формой и содержанием существуют нейтральные отношения. Форма, естественно, влияет на содержание. Так, например, фотография места происшествия может оказаться куда информативнее его описания в протоколе. Однако эти различия значимы лишь на уровне отдельных когнитивных действий. Говорить же о том, что уголовно-процессуальная форма делает особенным содержание информации о преступлении, на наш взгляд, вряд ли оправдано. Об особенностях можно говорить лишь с юридических позиций, когда относимость информации оценивается в совокупности с ее допустимостью. В сугубо же содержательном (познавательном) смысле нет разницы между доказательствами и оперативными данными, равно как нет существенной разницы между названными видами информации и слухами, известиями средств массовой информации и т.п., поскольку все это в конечном итоге сведения, сообщения т.е. - информация.

Таким образом, основываясь только на содержании, нельзя идентифицировать информацию как оперативно-розыскную или, скажем, доказательственную. В момент совершения преступления возникают следы, на базе которых и возможно воссоздание криминального факта. По мнению некоторых ученых, эти следы и есть информация, но информация вообще, безотносительно к уголовному процессу или оперативно-розыскной деятельности. "Изменения в среде, как результат отражения в этой среде события, - пишет Р.С. Белкин, - есть информация об этом событии, те самые фактические данные, с помощью которых и можно судить о событии преступления. Следовательно, сам процесс возникновения информации есть процесс отражения, а ее возникновение - результат этого процесса ... Информация о событии распределена ... по всем объектам отражающего комплекса, т.е. по всем будущим доказательствам, каждое из них содержит только порцию информации"31.

Из сказанного напрашивается вывод, что содержание информации о преступном событии задается самим этим событием. Отчасти это действительно так, ибо познающий субъект пытается создать субъективный образ объективного явления. Вместе с тем, есть и другая не менее убедительная точка зрения, согласно которой конкретное содержание не может рассматриваться как заданное априори: оно варьирует в зависимости от поставленной познавательной задачи; информация, таким образом, представляет собой только средство изучения реальной действительности. Причем большинство определений информации подчеркивают обусловленность указанного изучения последующей передачей информации, поскольку без учета потребителя, пусть даже воображаемого, потенциального, нельзя в полном смысле говорить об информации32.

Указанные подходы к пониманию содержательного аспекта можно интегрировать путем дифференциации информации на потенциальную и актуальную33. Под потенциальной информацией понимаются структурно связанные сведения, рассредоточенные в некотором количестве объектов, отразивших в себе определенное событие (в нашем случае преступление), которые при соответствующих условиях могут быть использованы для управления (в качестве такового вполне можно рассматривать и оперативно-розыскную, и уголовно-процессуального деятельность). Потенциальная информация - это в некотором роде "прединформация": информацией она может стать только после того, как будет включена в управленческий процесс (оперативную разработку, предварительное расследование). Не включение потенциальной информация в означенный процесс "навечно" оставляет ее в ранге "прединформации".

Актуальная информация - это содержание, полученное после надлежащей интерпретации потенциальной информации, и пригодное для использования в процессе управления, например, для принятия решений о производстве оперативно-розыскных мероприятий, следственных действий и т.д.

Вполне очевидно, что законодатель, говоря об уголовно-процессуальном использовании результатов ОРД (ст. 11 ФЗ об ОРД), подразумевает под ними актуальную оперативно-розыскную информацию. Вместе с тем, анализ подходов к использованию этой информации (см. гл. 2) показал, что со стороны уголовного процесса результаты ОРД видятся многим лишь как потенциальная информация, актуализация которой происходит лишь посредством трансформации в ходе самого уголовного судопроизводства.

По мнению автора, подобный подход глубоко ошибочен и функционально не плодотворен. В пользу того, что оперативно-розыскная информация в системе информационного взаимодействия ОРД и УСП выступает как актуальная информация, говорит и целевая обусловленность ее содержания. К целям получения оперативно-розыскной информации сегодня по праву следует отнести и ее последующее уголовно-процессуальное использование34. Таким образом, можно смело говорить о том содержание оперативно-розыскной информации нередко программируется непосредственно уголовно-процессуальными целями. Это обстоятельство, по нашему мнению, в значительной мере должно предопределять и особый (по сравнению с прочими непроцессуальными видами информации) режим использования оперативно-розыскной информации в уголовном процессе. Однако осознание этого пока не происходит. И проект УПК РФ, принятый во втором чтении, тому подтверждение.

Однако даже будучи целеустремленной и актуализированной содержательная характеристика криминального события еще не делает из сведений собственно оперативно-розыскной информации. Гносеологическая сущность последней, по мнению Г.К. Синилова, не может быть раскрыта только лишь в связи с определением предмета познания. И в этом с ним солидарны большинство исследователей.

Критически оценивая дефиницию оперативно-розыскной информации, предложенную Д.В. Гребельским35, В.А. Лукашов обратил внимание на то, что одного лишь указания на содержательные моменты явно недостаточно, поскольку "эти сведения не обладают специфическими признаками оперативно-розыскной информации ни по источникам их получения, ни по целям использования в оперативно-розыскной деятельности"36.

Представляется, что добавлением указаний на цель и источники специфика оперативно-розыскной информации также не исчерпывается. В неменьшей мере, по нашему мнению, работают на спецификацию анализируемого явления и такие отличительные признаки, как особый способ производства информации, а также специальные субъекты, приводящие этот способ в движение37.

Из сказанного можно сделать вывод, что понятие оперативно-розыскной информации должно складываться, как минимум из трех составляющих: содержание - субъект - метод. Иными словами, оперативно-розыскная информация должна давать представление о событиях и явлениях, заданных целями и задачами оперативно-розыскной и уголовно-процессуальной деятельности и при этом быть произведена специальным субъектом при помощи особых средств и методов.

При внимательном взгляде на указанную схему можно увидеть, что она почти "один в один" совпадает с правовой структурой понятия результатов ОРД. За бортом (при буквальном сравнении) остается лишь форма представления информации. Однако при сущностном сличении названных понятий можно увидеть, что форма в определении оперативно-розыскной информации также присутствует, будучи растворенной в таком его структурном элементе, как специальный метод.

Атрибутивное сходство информационной и правовой схемы сопоставляемых понятий, позволяет предположить, что термин "оперативно-розыскная информация" подчеркивает скорее юридическую сторону названной информации, нежели собственно строну познавательную. Однако думается, что речь здесь должна вестись не о противопоставлении, а о взаимном дополнении информационного и юридического аспектов.

Исходя из этого следующим нашим шагом будет выяснение того, насколько значима для спецификации понятия оперативно-розыскной информации роль субъекта, ее добывающего (производящего), а также специальные методы, которыми он при этом пользуется.