§ 1. ДОГОВОРНАЯ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ В АНГЛИЙСКОМ ГРАЖДАНСКОМ ПРАВЕ

1) Понятие договорной ответственности

В главе II настоящей работы было приведено наиболее распространенное в английской юридической литературе и практике определение договора как “обещания или ряда обе­щаний, исполнение которых обеспечивается правом”. Для того чтобы понять принятую в английском гражданском праве конструкцию договорной ответственности, необходимо оста­новиться на термине “обещание” (promise), являющемся в этом определении основным.

Обещание в том смысле, в каком оно принято в опре­делении, означает обязательство совершить какое-либо дей­ствие или воздержаться от совершения какого-либо действия.' В юридическом смысле обещание означает, что лицо, прини­мающее на себя такое обязательство,—лицо, дающее обе­щание (promissor), принимает на себя также полную и безус­ловную ответственность за исполнение того действия или за воз­держание от действия, которые составляют предмет обещания. Ответственность может быть ограничена лишь теми пределами, которые обусловлены в договоре. Если пределы ответствен­ности в договоре не установлены, лицо, давшее обещание, несет при всех условиях полную ответственность за исполне­ние обещания.

Возлагая ответственность на обязанного, обещание одно­временно порождает право лица, которому было дано обеща­ние (promissee), получить соответствующее исполнение. Это)' лицо — кредитор, предоставивший встречное удовлетворение,— вправе рассчитывать на получение исполнения. Если должник не исполнил своего обещания и тем самым нарушил право кредитора, он отвечает перед последним за все последствия неисполнения.

17 Р О. Халфчи,!           257

В английской правовой литературе и в литературе США предпринимались неоднократные попытки предложить тео­ретическое обоснование безусловной ответственности должни­ка за исполнение договорного обязательства.

Наиболее последовательной можно считать пользующую­ся широким распространением в англо-американской лите­ратуре теорию американского судьи Холмса. По его мне­нию, при обещании должник принимает на себя гарантию наступления или ненаступления определенного события. Обе­щание в юридическом смысле, создающее правовые послед­ствия, тем и отличается от обычного житейского, бытового обещания, что должник гарантирует наступление или нена­ступление события. Холмс считает, что нет разницы между обещанием лица, что завтра будет хорошая погода, либо что он нарисует портрет - другого лица, либо что он доставит к определенному дню тюк хлопка. Если любое из обещаний обеспечено гарантией обещавшего, оно может рассматри­ваться как договорное обязательство. Существом, квинтэссен­цией этих отношений является гарантия должника '.

Точка зрения Холмса вызывала в английской литературе ряд возражений. Так, Холлэнд указывает на то, что в подавля­ющем большинстве случаев для кредитора имеет значение не гарантия-должника, а совершение им или воздержание от совершения какого-либо действия, что и является предметом обязательства2. Холлэнд противопоставляет точке   зрения Холмса теории договорного обязательства других буржуаз­ных стран, в основном германские3.

Однако эти -возражения не объясняют некоторых особен­ностей “общего права”, которое именно в вопросе об испол­нении договорных обязательств, более чем в других, отличает­ся от права буржуазных стран континента Европы. Именно эти особенности, на которых необходимо остановиться по­дробнее, показывают, что безоговорочное применение фран­цузских и германских буржуазных теорий договорной ответ­ственности к праву, действующему в Англии и США, в ряде случаев оказывается невозможным 4.

' См. О. W. Н о 1 m e s. The Common Law, L., 1882, p. 298—299.

2 См Th Е. Н о 11 a n d. The Elements of Jurisprudence. Thirteenth edition .Oxford, 1924, p. 261.

3 Ibid , p 261—268.

4 Советские юристы неоднократно указывали на особенности англо­американского права по вопросу о договорной ответственности. См. “Гражданское и торговое право капиталистических стран”, стр. 289—292;. И С. Перетерский. Техника общих вопросов договорного права в гер­манском, французском и английском праве.—“Гражданское право совре­менного империализма”. Изд-во “Советское законодательсгво”, М, 1932;

М. М. А г а р к о в. К вопросу о договорной ответственности.— “Вопросы

258

Особенности английского гражданского права в вопросе о договорной ответственности в основном заключаются в следу­ющем: а) кредитор по “общему праву”, кроме случаев, когда применяются положения “права справедливости”, может тре­бовать от должника не исполнения обязательства в натуре, а лишь денежной компенсации причиненных ему неисполне­нием убытков; б) последующая невозможность исполнения, как правило, не освобождает должника от ответственности за исполнение договора.

Необходимо подчеркнуть, что эти принципы имеют в из­вестной мере исторический характер. В период империализма, и особенно начиная с XX в., исключения из этих принципов стали настолько частым явлением, охватили такой широкий круг отношений, что говорить о них можно только с много­численными оговорками. Это во многом сблизило  нормы английского права, регулирующие договорную ответствен­ность, с правом других буржуазных стран. Тем не менее, отмеченные выше особенности английского права при разре­шении вопроса о договорной ответственности продолжают оказывать существенное влияние на практику и поэтому на них необходимо остановиться подробнее.

“Общее право” знало только одно средство судебной за­щиты (remedy) при неисполнении договора — присуждение возмещения за причиненные неисполнением убытки (damages). Это соответствовало формам исков, из которых выросло по­нятие договора в “общем праве”. Предметом иска “о долге” был платеж денежной суммы, причитавшейся  кредитору. Предметом иска “о принятом на себя” было возмещение убыт­ков, причиненных неисполнением или ненадлежащим испол­нением должником взятых на себя обязательств (подробнее об этих исках см. гл. I настоящей работы). Для буржуазных юристов, ограничивающихся формальным анализом явлений, объясняющих одни правовые категории через другие право­вые категории, совершенно достаточным объяснением указан­ной особенности английского договорного права является ее

советского гражданского права”. Изд-во АН СССР, М.— Л., 1945, стр. 136—137; Л. А Лун ц Учение о невозможности исполнения договор­ных обязательств в английском праве. “Ученые записки ВИЮН”, Юриздат, М, 1947, вып. V, стр. 93; “Всеобщая история государства и права”. Юриздат, М, 1947, ч. IV, стр. 298—299; С. К Май. Очерк общей части буржуазного обязательственного права, стр. 118—123

Формально-догматический анализ этих особенностей привел немец­кого автора Райнштейна к признанию точки зрения Холмса наиболее пра­вильной. Райнштейн полагает, что действующее английское договорное право дает все основания считать, что должник принимает на себя гаран­тию исполнения (М. Rheinstein. Die Struktur des vertraglichen Schuld-verhaltnisses im anglo-amencanischen Recht. Berlin und Leipzig, 1932, S. 191 ft.),

17*      259

связь с историческими формами исков “о долге” и “о приня­том на себя”. Так, Райнштейн непосредственно .связывает со­временную конструкцию договорной ответственности в ан­глийском праве с исками “о долге” и “о принятом на себя” 6.

Несостоятельность такого объяснения очевидна. Источник формирования духовной жизни общества, источник происхож­дения общественных идей, общественных теорий, политиче­ских взглядов, политических учреждений нужно искать в усло­виях материальной жизни общества, в общественном бытии, отражением которого являются эти идеи, теории, взгляды. Характер и особенности договорной ответственности в дан­ной системе буржуазного права нельзя объяснить простой ссылкой на историческую преемственность отдельных право­вых форм. Необходимо в материальных условиях жизни дан­ного общества, в его экономике и политике искать причины, обусловившие эту преемственность. Причины особенностей договорной ответственности в английском договорном праве коренятся в особенностях развития капитализма в Англии.

В главе I настоящей работы, на основе рассмотрения •"'Истории развития института договора в английском праве, мы пришли к выводу, что общее понятие гражданско-правового договора появляется в английском, праве с ростом товарно-денежных отношений и с развитием капитализма находит свое признание в практике.

Маркс и Энгельс неоднократно отмечали бурное развитие капитализма в Англии-и его особенно хищнический характер. Маркс указывает на Англию как на страну, в которой процесс первоначального  накопления  совершался в классической форме6. Бурный рост капиталистических отношений, агрес­сивность промышленного капитала, хотя и прикрывавшаяся традиционно-консервативными формами, объясняют и харак­тер договорной ответственности. Деньги были тем орудием, посредством которого развивавшийся английский капитализм разлагал и уничтожал остатки феодальной экономики. Маркс писал: “Исторически капитал везде противостоит земельной собственности сначала в форме денег, как денежное имуще­ство, как купеческий и ростовщический капитал” 7.

Поэтому в эпоху роста и развития капиталистических от­ношений именно получение денег представляет интерес для

6 См. М. R h e i п s t e i п, Ор. cit., S. 222 ff. Английские и американ­ские авторы в своих курсах и монографиях ограничиваются лишь описа­нием действующих в этой области норм; в некоторых, очень редких слу­чаях,—догматическим анализом. Раскрыть причины этих явлений они не пытаются.

6 См. К. Маркс. Капитал, т. I. Гослолитиздат, М., 1955, стр. 721 и

след.

7 Там же, стр. 153.

'260

стороны в обязательстве. В то же время, в условиях проникно­вения капитала в области, бывшие раньше сферой натураль­ного хозяйства, угроза платежа денежной суммы за неиспол­нение договора была самой реальной и страшной санкцией для контрагентов торгового капиталиста, расплачивавшихся предметами своего труда. Именно этим, по нашему мнению, следует объяснить рассматриваемую особенность английского права, регулирующего договорную ответственность. Тот факт, что в характере договорной ответственности по английскому праву эти экономические отношения нашли более резкое и от­четливое выражение, чем в праве других буржуазных стран, объясняется более агрессивным проникновением капиталисти­ческих отношений в английскую феодальную экономику.

Следует иметь в виду, что указанное выше различие в ха­рактере договорной ответственности по английскому граждан­скому праву и по праву других буржуазных стран в период империализма и общего кризиса капитализма постепенно сти­рается. Увеличение числа спекулятивных биржевых сделок, повсеместное распространение абстрактных оборотных доку­ментов, постоянные резкие изменения рыночной конъюнкту­ры — все sto способствует тому, что в тех буржуазных странах, в которых право признавало основным способом исполнения обязательств их реальное исполнение, последнее все чаще за­меняется денежной компенсацией.

Такое фактическое сближение характера договорной ответ­ственности по английскому гражданскому праву и по праву других буржуазных стран осуществляется не путем изменения законодательства, а в процессе применения права. Однако 'и в настоящее время возмещение убытков, причиняемых неисполнением договора, остается в английском гражданском праве основным способом удовлетворения кредитора.

2) Институт исполнения в натуре и его применение

В то время, как суды “общего права” могли принудить только к денежной компенсации убытков, причиненных не­исполнением договора, а не к реальному его исполнению, “суд справедливости” ввел институт исполнения в натуре, бла­годаря которому в некоторых случаях парализовалось дей­ствие изложенного выше принципа “общего права”.

Если предметом обязательства было совершение какого-ли­бо действия, “суд справедливости” мог постановить решение об исполнении в натуре; в тех же случаях, когда предметом обязательства было воздержание от совершения какого-либо действия, “суд справедливости” мог вынести решение о су­дебном запрещении этого действия (injunction). Неподчине­ние решению “суда справедливости” рассмачиивалос^ v^

уголовно-наказуемое деяние со всеми вытекающими отсюда последствиями.

После судебной реформы 1873 г., слившей суды “общего права” и “суд справедливости”, исполнение в натуре может быть установлено и судами “общего права”. Однако нормы “права справедливости” не сливаются с институтами “общего права”, а применяются самостоятельно и с целым рядом ого­ворок. Суд не обязан принуждать должника к реальному исполнению; он может применить этот институт “права спра­ведливости” по своему усмотрению. Лишь в„некоторых случа­ях, на которых мы остановимся ниже, суд в силу веками сложившейся практики должен'вынести решение о понуждении должника к исполнению в натуре.

Таким образом, исполнение в натуре в' английском граждан­ском праве является не основным способом, судебной защиты при нарушении договора, а исключительным, дополнительным способом, применение которого зависит в большинстве случаев _от усмотрения суда 8.

С этим связана в значительной мере и указанная выше особенность английского права в вопросе о характере дого­ворной ответственности. Опираясь именно на это положение и исходя из того, что исполнение в натуре не всегда может быть физически и юридически возможно, тогда как платеж денежной суммы в возмещение убытков теоретически всегда возможен,— Холмс аргументировал свою конструкцию дого­ворной ответственности как гарантию должника за наступле­ние или ненаступление определенного обстоятельства. При этом Холмс совершенно игнорировал средства судебной за­щиты, предоставленные “правом справедливости”.

Являясь дополнительным, исключительным способом су­дебной защиты при нарушении договорного обязательства, ин­ституты исполнения в натуре и судебного запрещения вносят существенный корректив в конструкцию договорной ответ­ственности по английскому праву. Благодаря этому институту договорное право Англии и в этом вопросе постепенно сбли­жается с правом других буржуазных стран.

Лишь в одном случае суд обязан применить принцип исполнения в натуре по требованию стороны. Если предметом договора является недвижимое имущество, то сторона по 'своему желанию может требовать исполнения в натуре, либо ограничиться теми средствами защиты, которые ей предо­ставлены “общим правом”. Лица, приобретающие или от-

8 См. “Ha'-sbury's Laws of England”. Second Edition, v. 31, L., 1932. p. 329—330; W. R. A n s о n. Principles of the Law of Contract, Ed. by Corbin, Fifth American Edition, N. Y., 1930, p. 377; Handbury. Modern Equity. L„ 1949, p. 598 ff.

262

чуждающие недвижимое имущество, находятся, таким обра­зом, в привилегированном положении: они могут по своему вы­бору либо добиваться реального исполнения договора, либо получить возмещение причиненных неисполнением договора убытков, в зависимости от того, что для них выгоднее. Это правило является наглядной иллюстрацией классовой направ­ленности договорного права Англии и еще раз подтверждает привилегированное положение собственников недвижимого имущества по английскому праву.

Положение о том, что при исках из договоров, касающихся недвижимой собственности, сторона может по своему выбору требовать реального исполнения договора, является, пожалуй, единственным твердым правилом, относящимся к исполнению договора в натуре. Все остальные нормы, касающиеся этого вопроса, настолько неопределенны и неясны, оставляют такой широкий простор для усмотрения суда, что последний по существу ничем не связан при разрешении конкретного дела. Правила, которыми должны руководствоваться суды при разре­шении вопроса о реальном исполнении, устанавливаются многочисленными противоречивыми прецедентами. Суд может применить правило об исполнении в натуре, если он признает это целесообразным, во всех случаях кроме следующих:      >

а) Решение об исполнении в натуре не может быть выне- ' сено, если “общее право” предоставляет стороне достаточ- / •ную защиту9. Эта формулировка полностью оставляет за судом решение вопроса о том, применять или не применять принцип реального исполнения договора (за исключением, как^ указано выше, договоров относительно недвижимого имуще­ства), так как исключительно от усмотрения суда зависит признать данное средство защиты, предоставляемое “общим правом”, достаточным или недостаточным.

б) Правило об исполнении в натуре не может быть при^ менено в безвозмездных договорах, независимо от того, в ка- i кой форме эти договоры заключены. Для того чтобы требовать исполнения в натуре, сторона должна доказать, что она предо­ставила надлежащее встречное удовлетворение (см. гл. III настоящей работы).

Таким образом, если договор дарения был составлен в надлежащей форме—в виде договора за печатью, а дари­тель впоследствии отказался исполнить договор, суд может принудить его только к платежу причиненных неисполнением убытков, но отнюдь не к передаче вещи, которую он обязался подарить.

9 См. “Halsbury's Laws of England”, v. XXXI, p. 338. См. также Самонд и Вильяме. Основы договорного права. ИЛ, М., 1955, стр. 665—666.

263

в) Исполнение в натуре не может иметь места тогда, когда выполнение обязательства носит длительный характер. Это обосновывается тем, что суд не может в этих случаях в течение длительного времени осуществлять наблюдение за исполнением договора. Однако из этого правила допускает­ся множество исключений, рассмотрение которых в / силу их казуистичности и технического характера не представляет инте­реса для нашей работы 10.

,   г) Суд не может принудить обязанное лицо к реальному исполнению договора личного найма или оказания услуг. В обоснование этого приводится ссылка на то, что суд не может понуждать людей к личному общению помимо их воли. Это положение английского права, как и ряд других, направ­лено против лиц, продающих свой труд, и дает значительные преимущества нанимателям, так как не позволяет принудить нанимателя к реальному исполнению договора. Что же ка­сается лиц, вынужденных продавать свой труд, то их положе­ние совершенно иное". Суд не может принудить к реальному исполнению договора, но если в договоре, как это характерно для подавляющего большинства таких соглашений, содержа­лось обязательство нанимающегося не заниматься такой же деятельностью в других местах, суд, в случае нарушения тако­го обязательства, может издать судебное запрещение. Такое запрещение ставит служащего перед дилеммой: либо остаться без работы по специальности, либо продолжать службу у на-нимагеля.

Для' иллюстрации этого положения приведем один из многочисленных в судебной практике Англии случаев приме­нения судебного запрещения. Это решение по делу братьев Уорнер против Нельсон (Warner Broth. Pictures Inc. v. Nelson, 1937). Истец—американская кинокомпания—заключил дого­вор с ответчицей—актрисой—о том, что последняя будет ра­ботать у компании в течение года и будет сниматься 'в филь­мах, выступать на сцене, разрешать звукозапись своих выступ­лений только на предприятиях компании. До истечения срока договора актриса отказалась от его исполнения, переехала в Англию, где поступила на работу в театр. Истец, не желая удовлетвориться возмещением убытков, потребовал издания судом судебного запрещения. Суд, основываясь на том, что к отношениям личного найма нельзя применить принцип испол-

10 Перечень этих исключений см. “Halsbury's Laws of England”, v. XXXI, p. 333—334.

п Здесь имеются в виду не трудовые отношения в сфере производ­ства, которые требуют специального рассмотрения в работах по трудо­вому праву, а отдельные договоры личного найма, заключаемые с акте­рами, ответственными служащими, коммивояжерами и т. п.

264

нения в натуре, но можно применить судебное запрещение, удовлетворил требование истца. При этом суд основывался на ряде аналогичных прецедентов 12.

Это типичное решение показывает неприкрытое материаль­ное и формальное неравенство сторон в договоре личного най­ма. Если бы истец отказался от исполнения договора до истечения его срока, актриса вынуждена была бы удовлетво­риться денежной компенсацией, как бы невыгодно это для нее ни было. Иначе обстоит дело при отказе от договора нани­мающегося: наниматель может принудить последнего к реаль­ному исполнению договора, лишив его путем судебного запре­щения возможности работать в другом месте.

д) Суд не может вынести решения о реальном исполнении договора в тех случаях, когда стороны находятся в неодинако­вом положении в отношении возможности применения к ним такого решения, т. е. когда в отношении одной из сторон нельзя вынести решения об исполнении в натуре. Так, если од­на из сторон несовершеннолетний, к которому положение об исполнении в натуре не может быть применено, то и к другой стороне это положение также не может применяться. На этом же основании суды отказывают в применении принципа ис­полнения в натуре в двустороннем договоре, когда сторона, требующая реального исполнения договора, сама не исполнила своего обязательства или в силу специфики содержания обя­зательства не может быть принуждена к его реальному испол­нению. Из этого правила допускаются, однако, многочисленные исключения.

Приведенные положения о применении принципа исполне­ния в натуре свидетельствуют о том, что этот институт яв­ляется вспомогательным и что за исключением тех случаев, когда предметом договора является передача недвижимой собственности, применение его зависит исключительно от ус­мотрения суда,

Таким образом, конструкция договорной ответственности по английскому гражданскому праву как гарантии возме­щения убытков, причиненных неисполнением обязательства, находит в известной мере свое обоснование в практике. Одна­ко она совершенно не раскрывает сущности рассматриваемых явлений, не говорит о причинах, обусловивших именно такой характер ответственности, и, наконец, она совершенно игно­рирует те, пусть произвольные и вспомогательные способы защиты в виде исполнения в натуре и судебного запрещения, которые имеются в арсенале английских судов и ими приме­няются.

12 Текст решения см G С. С h е s h i г е and С. Н S F i f о о t. Cases on the Law of Contract. L, 1946, p. 398—404

265

Этой теорией безуспешно пытаются” объяснить отличие ан­глийского права в вопросе о характере договорной ответствен­ности от права других буржуазных стран, отличие, которое может быть сформулировано таким образом: в континенталь­ном буржуазном праве основным способом правовой защиты при неисполнении договора является принуждение к реальному исполнению. Лишь в случае невозможности принудить должни­ка к реальному исполнению договора, последнее заменяется денежной компенсацией 13.

Это, конечно, не означает, что во всех случаях неисполнения договора кредитор добивается через суд реального исполне­ния должником своего обязательства. В условиях капи­талистического оборота, особенно в период империализма и общего кризиса капитализма, кредитор часто не заинтере­сован в реальном исполнении и предпочитает получить денеж­ную компенсацию. Но в тех случаях, когда это ему выгодно, действующее право дает ему возможность потребовать реаль­ного исполнения.

В английском же праве основным способом правовой защи­ты является ^принуждение должника к денежной компенсации за убытки, причиненные неисполнением договора. Лишь при особых условиях по усмотрению суда в каждом отдельном слу­чае может быть применен принцип реального исполнения до­говора.

, 3) Принцип безусловной обязательности исполнения договора и отказ от него в период общего кризиса капитализма

Договорное право Англии до первой четверти XX в. го­раздо более строго., нежели право других буржуазных стран, проводило "принцип безусловной ответственности должника за исполнение обязательства. Это было неразрывно связа­но с рассмотренной выше особенностью договорной ответ­ственности по английскому праву, ответственностью, как пра­вило, не за реальное исполнение обязательства, а за возме­щение убытков, причиненных неисполнением.

13 См. ст 1143, 1144 французского гражданского кодекса; Евгений Г о д э м э. Общая теория обязательств. Юриздат, М., 1948, стр. 356—366;

L. Josserand. Cours de droit civil positif francais, t. II. 1930, p. 282— 292; А. С о 1 i n et H. С a p i t a n t. Cours elementaire de droit civil, t. II P., 1949, p. 115—117; G. Baudry-Lacantinerie. Precis de droit civil, t. II. P., 1898, p. 608—609; Enneccerus, Kipp und Wo'J. Lehrbuch des burgeriichen Rechts. Erster Band, zweite Abteillung. 1927, S 35, A. von Tuhr. Allgemeiner Tell des schweizenschen Obligationenrecht, 1925, Tubingen, S. 486 ff.

266

Действительно, если должник отвечает за реальное ис­полнение обязательства, то последующая невозможность ис­полнения исключает ответственность. Но если договорная ответственность носит характер гарантии, если должник обя­зан возместить убытки, причиненные неисполнением, то такое возмещение объективно возможно во всех случаях, и поэтому последующая невозможность исполнения не освобождает должника от ответственности, т. е. от обязанности возмеще­ния причиненных неисполнением убытков.

Английское право до конца XIX в. твердо придержива­лось правила о том, что последующая невозможность исполне­ния не освобождает должника от ответственности. В основном прецеденте, установившем этот принцип — деле Парадайн про­тив Джейн (Paradine v. Jane, 1647), судья, указывая на то, что последующая невозможность исполнения не освобождает от ответственности по договору, сказал: -“...тогда, когда закон устанавливает обязательство или повинность и лицо лишено возможности исполнить 'их без вины с его стороны,... закон его прощает... но, если лицо своим собственным договором возлага­ет на себя обязательство или повинность, оно обязано их испол­нить” 14. Это положение судья обосновывал тем, что, вступая , в договор, лицо должно предусмотреть все возможные послед­ствия и оговорить случаи освобождения должника от ответ­ственности, За все то, что не оговорено таким специальным соглашением, должник несет полную ответственность, и ни­какая последующая невозможность исполнения, в том числе и невозможность, обусловленная естественными событиями,— “божьим попущением” (the Act of God) — не освобождает должника 15.

Через полтора столетия в деле Эткинсона против Риччи (Atkinson v. Ritchie, 1809) судья лорд Элленбороу снова под­твердил этот принцип: “Никакие исключения..., которые не содержатся в самом договоре, не могут быть привнесены з него посредством толкования как оправдание для неисполне­ния” 16.

Этот принцип, появление которого обусловлено указан­ными выше особенностями развития английского капитализма

14 См. R.G.McElroy ed. by Williams. Impossibility of Performance. Cambridge, 1941, p. 4.

15 Английское право не знает понятия непреодолимой силы. Понятие \ “Act of God” охватывает только “внезапные, мощные и непреоборимые явления природы, которые никакими разумными заботами не могли быть предусмотрены или предотвращены”. (См. Wharton's Law Lexicon). Пере­вод термина “Act of God” как “божье попущение” предложен И. С. Пе­ретерским. Его следует признать гораздо более удачным, нежели приня­тый в русском переводе трактата Ансона термин “действия бога”

16 См. J. H Be ale. A Short Selection of Cases on the Conflict of Law. Chicago, 1941, p. 791.

267

и который соответствовал эпохе торгового и промышленного капитала, когда он использовался как мощное средство борьбы буржуазии за свое господство, и в настоящее время признает­ся в английской литературе одним из основных начал дого­ворной ответственности 17.

Однако в период империализма и общего кризиса капи­тализма буржуазия отказывается от принципа “святости и -незыблемости договора”18. Соблюдение этого принципа ста­новится невозможным, так как неизбежные в период общего кризиса капитализма войны и кризисы уничтожили даже от­носительную устойчивость хозяйственного оборота, служащую необходимой предпосылкой осуществления этого принципа.

Отказ от принципа незыблемости договора выгоден для финансовой олигархии, так как через государственный аппарат она может перекладывать на плечи широких масс налогопла­тельщиков экономические трудности, связанные с войнами и кризисами, оставляя для себя грандиозные прибыли. Так, при наступлении войны или во время кризиса монополии под предлогом “невозможности исполнения” освобождаются от ответственности по своим договорным обязательствам перед казной и затем заключают с казной новые договоры на го­раздо более выгодных для них условиях.,

Отказ от принципа безусловного   исполнения договора является одним из многочисленных признаков, характеризую­щих отказ буржуазии в период империализма и общего кризи­са капитализма от ею же созданной законности.

17 См. R G. М с Е 1 г о у. Ор. cit., p. 4—6; “Stephen's Commentaries on the Laws of England”, v. II, p. 82—83; G. S. С h es h i re and C. H. S. Fi-foot.The Law of Contract. L., 1956 p. 455; “Pollock's Principles of Contracts Thirteenth edition, by P. H Wmfield, L. 1950, p. 228—230; “Halsbury's Laws of England”, v. VII, Second edition. L. 1932, p. 208—209, M. G u 11 e r i d g e. Contract and Commercial Law. “Law Quarterly Review”, 19Э5, January;

J H Geldhardt. Pacta sunt servanda. “The Modern Law Review”, v. 10, 1947, April, N 2

18 См “Гражданское и торговое право капиталистических стран”, стр. 284—300, Л. А. Л у н ц. Денежное обязательство в гражданском и коллизионном праве капиталистических стран. Юриздат, М., 1948; егоже. Учение о невозможности исполнения договорных обязательств в англий­ском праве. “Ученые записки ВИЮН”, Юриздат, М., 1947, вып. V, его же. Суд в Соединенных Штатах Америки на службе моно­полистического капитала Юриздат, М., 1948; Е. А. Флейшиц. Буржу­азное гражданское право на службе монополистического капитала. Юриздат, М., 1948, стр. 38 и след.; М. М. А г а р к о в. 1< вопросу о дого-ворой ответственности—“Вопросы советского гражданского права” Изд-во АН СССР, М, 1945, стр. 134 и след,; И. С. Перетерский. Техника общих вопросов договорного права в германском, французском и англий­ском прав^.—“Гражданское право современного империализма”. Изд-во “Советское законодательство”, М., 1932; С. К. Май. Очерк общей части буржуазного обязательственного права, стр. 166—168,

268

В английском праве отказ от принципа безусловного ис­полнения договора происходил постепенно. Лишь во время второй мировой войны он стал настолько очевидным фактом, что англо-американская правовая литература не могла больше этого замалчивать или отрицать. Однако и сейчас мы не можем найти в английском праве сколько-нибудь единого и последовательного решения данного вопроса.

В ряде случаев, как мы увидим дальше, правовая теория и практика вспоминают о том, что в английском праве невоз­можность исполнения не освобождает должника от ответствен-•ности, и применяют это правило. Однако учение о невоз­можности исполнения и о “тщетности” (frustration) договора опирается сейчас на довольро обширную практику. Освобож­дение должника от ответственности по договору в связи с невоз­можностью исполнения применяется сейчас в практике на­столько широко, что некоторые авторы с основанием считают, что исключения из традиционного правила имеют гораздо больше значения, нежели само правило 19.

Этот процесс начался еще во второй половине XIX в. Прецедентом, положившим начало новой практике освобож­дения должника от ответственности в случае невозможности исполнения, было дело Тэйлора против Колдуэлла (Taylor v. Caldwell, 1863). Колдуэлл сдал Тэйлору в аренду на четы­ре дня принадлежащий ему сад и концертное помещение для организации концертов. До наступления срока исполне­ния договора помещение было уничтожено пожаром при от­сутствии вины сторон. Суд признал, что стороны, договари­ваясь, имели в виду подразумеваемое условие о том, что кон­цертное помещение будет существовать во все время действия договора. Соблюдение этого условия было существенным для исполнения договора. Уничтожение помещения освобождало обе стороны от ответственности по договору20. В обоснование своего отказа от традиционного принципа “общего права” суд ссылался на римское право, на трактат французскою юриста Потье об обязательствах, цитировал Дигесты.

Вслед за этим прецедентом был вынесен ряд других реше­ний, основывавшихся на той же фикции подразумеваемого условия. В ряде последующих решений суд применял фикцию подразумеваемого условия в некоторых сходных случаях. 'Так,

19 М. Gutterid ge. La revision des contrats par le JUge en droit Anglais. Travaux de la semaine internationaie de droit. P. 1937; A. L. С о г-b i n Recent Developments in the Law of Contracts. “Harvard Law Review”, v. 50, 1937, N 3:

20 Выдержки из решенкя-см. G. J. W e b b e r. The Effect of War on Contracts. Second Edition. L., 1946, p. 459—461; см. также R. G М с E 1-r о у. Ор. cit., p. 22—48, 62 ff. Ссылки на это решение во всех английских и американских курсах договорного права.

209

в деле Бэйли против Де Крепиньи (Baily v. De Crespigny,. 1869) суд освободил от ответственности должника вследствие того, что неисполнение им одного из условий договора было связано с изданием правительственного акта, обусловившего невозможность исполнения. В деле Робинсона против Дэвисон (Robinson v. Davison, 1871) болезнь пианистки была призна­на обстоятельством, исключающим ее ответственность по дого­вору, согласно которому юна должна была участвовать в кон­церте, и т. п.                                  ~

Вынося указанные решения, суд основывался на фикции подразумеваемого условия. Совершенно очевидно, что, заклю­чая договор, стороны никаких условий не “подразумевали”. Наоборот, если бы они заранее предполагали возможность наступления случаев, препятствующих исполнению, они, несом­ненно, указали бы на последствия этого. • Подразумеваемое условие является фикцией, создаваемой судом для того, чтобы применение вновь устанавливаемой им нормы права оправдать якобы выраженной в договоре волей сторон21. Однако реше­ния, освобождавшие должника от ответственности при гибели вещи, физической или юридической невозможности исполнения,. во второй половине XIX в. были весьма немно! очисленны. Правилом оставалось положение “общего права” об абсолют­ной ответственности должника за исполнение обязательств.

Все же брешь в этом правиле была пробита, а в даль­нейшем она была и значительно расширена. Закон одзодаже товаров 1893 г. в ст. 7 устанавливает: “если имеется соглаше­ние о продаже индивидуально рпределенных товаров и впо­следствии эти товары погибнут'без вины со стороны продавца или покупателя до того, как риск гибели перейдет к покупате­лю,— соглашение тем самым прекращается”.

В начале XX в. общая тенденция к расширению круга слу­чаев освобождения должника от ответственности в связи с невозможностью исполнения нашла свое выражение в ряде решений по так называемым “коронационным делам” (coro­nation cases).

Эти дела возникли вследствие того, что заранее назначен­ные на определенный день торжества в связи с коронацией короля Эдуарда VII были отменены из-за болезни короля. Многие граждане, соскучившись, по-видимому, в течение дол­гого царствования королевы Виктории по зрелищу коронацион­ных торжеств, задолго до назначенного дня заключали дого-

21 Трактовка подразумеваемых условий как фикции именно в приме­нении к случаям неисполнения договора вследствие наступившей невоз­можности исполнения, дается в советской литературе (см Л. А. Л у н ц. Учение о невозможности исполнения договорных обязательств в англий­ском праве, стр 98 и след ).                                   ^

270

воры на аренду в день торжеств окон в домах, выходящих на улицы, по которым должна была проходить торжественная про­цессия, на аренду шлюпок и катеров для того, чтобы наблю­дать морской парад и т. д. По некоторым из этих договоров деньги были уплачены авансом, по некоторым причитались.

Внезапная отмена празднеств вызвала множество судебных дел. Собственники окон, катеров и шлюпок требовали уплаты условленных сумм, ссылаясь на то, что они исполнили или, вернее, предложили надлежащее исполнение договора. По­павшие впросак “арендаторы” требовали признания договоров не подлежащими исполнению и возврата уплаченных ими за­ранее сумм или освобождения от ответственности по заключен­ным договорам.

Единой практики по этим делам не было Рассматривая многочисленные противоречивые решения, можно прийти к выводу, что суды руководствовались главным образом жела­нием доставить как можно меньше хлопот себе и сторонам и поэтому, если деньги уже были уплачены, признавали дого­вор подлежащим исполнению, а если деньги уплачены не бы­ли, освобождали от их платежа. Английская правовая лите­ратура придает большое значение этим решениям, описывает их на десятках страниц и считает, что именно эти решения об освобождении должника от исполнения обязательства явились поворотным пунктом в разрешении вопроса об otbctci dciiho-сти при невозможности исполнения 22.

В действительности же решения по “коронационным де­лам” были всего лишь той, может быть несколько анекдоти­ческой правовой формой, в которой получило свое закрепле­ние новое для английского права положение об отказе ог принципа безусловной обязанности исполнения договора. Этот отказ был обусловлен глубокими экономическими и политиче­скими причинами, о которых упоминалось выше. Коронаци­онные же дела были тем поводом, внешне совершенно не свя­занным с причиной, по которому этот новый принцип был вве­ден в английское право.

Именно с коронационными делами связано появление в ан­глийском договорном праве нового формального основания для возможности освобождения должника от ответственности. В одном из коронационных дел — деле Крелла против Генри (Krell v. Henry, 1903)—было установлено, что отпадение

22 О коронационных казусах см. R G. М с Е 1 г о у and Gl Wil­liams. The Coronation Cases “The Modern Law Review”, 1941, April;

R G. McElroy, ed by Gl. Williams Impossibility of Performance;

G. J. Webber. Op cit.; R. Gottschalk. Impossibility of Performance in Contract. L., 1938, а также во всех английских и американских курсах договорного права.

271

цели, для которой был заключен договор, может рассматри­ваться как основание для прекращения доювора и для осво­бождения должника от ответственности, так же как и физиче­ская гибель объекта договора или юридическая невозможность исполнения. Это решение стало прецедентом для ряда позд­нейших решений

Большое значение для дальнейшей эволюции 'английского трава в этом вопросе имели решения по делам, связанным с событиями первой мировой войны. Традиционное положение “общего права” об ответственности должника при невозмож­ности исполнения, возникшей без его вины, даже дополненное теми правилами, которые были установлены упомянутыми вы­ше прецедентами (в том числе и “коронационными делами”), оказалось совершенно недостаточным для разрешения слож­нейших вопросов, возникших в связи с исполнением догово­ров в условиях военных действий, блокацы, резко изменив­шейся экономической конъюнктуры и других подобных явле­ний

Эти традиционные положения оказались недостаточными для многих крупных капиталистических организаций, предпо­читавших не исполнять заключенные ими договоры в тех слу­чаях, когда это для них оказывалось невыгодным. Не случай­но поэтому в ряде решений по делам об исполнении догово­ров в условиях войны палата лордов как высшая судебная ин­станция и другие суды отказались от принципа “общего пра­ва” и ввели “оговорку изменившихся обстоятельств” (clausu-Ja rebus sic stantibus).

Характерно, что первым делом из серии дел, по которым палата лордов признала договор утратившим силу, а долж­ника — свободным от ответственности в связи с последующей невозможностью исполнения, был договор трудового характе­ра Вследствие этого классовая направленность рассматривае­мого решения палаты лордов оказалась особенно обнаженной

Обстоятельства этого дела (Хорлок против Била—Ног-lock v Beal, 1916) очень несложны. Английское торговое судно было в начале войны задержано в Бремене, а команда его интернирована. Некоторые моряки, уходя в рейс, остави­ли своим семьям специальные документы на получение от судовладельцев части заработной платы на все время действия договора Как только судовладельцы узнали о захвате суд­на, они прекратили выплату заработной платы семьям команды по этим документам Жена одного из моряков предъявила иск в суде Палата лордов, в которую в конце концоз поступи­ло это дело, признала, что судовладельцы не должны платить заработную плату, так как исполнение договора стало невоз­можным без их вины. “Я не вижу, почему моряк имеет право

272

получать заработную плату, которую он, без вины хозяев, не может заработать”,— резюмировал решение палаты лорд-судья Шоу23

Вынося такое решение, высшая судебная инстанция Англии совершенно игнорировала тот факт, что моряки были захва чены и интернированы во время рейса, находясь на службе у судовладельцев, что именно из-за этого они потеряли воз можность “заработать” свою заработную плату   Помимо того, в рассматриваемом решении палата лордов нарушила основное положение “общего права”, согласно которому не возможность исполнения, возникшая без вины должника, iic освобождает его от ответственности

Характерно, что в вынесенном после этого палатой лордов решении по делу пароходной судостроительной компании Тэмплин против Англо мексиканской компании нефтепродук­тов (Tamplin SS Co Ltd v Anglo-Mexican Petroleum Products, Ltd, 1916) невозможность исполнения договора, возникшая без вины должника, ввиду наличия акта государственной власти, не рассматривалась как обстоятельство, прекращающее действие договора и освобождающее должника от ответствен ности Тот же принцип был применен палатой лордов в деле Ларинага и К° против Франко-американского общества (Larnnaga and Со Ltd v Societe Franco Amencaine) и в некоторых других24 На этих решениях, являющихся ведущи ми прецедентами по рассматриваемому вопросу, необходимо коротко остановиться

Прежде всего, в этих делах поражает одно обстоятельство Требуя освобождения должника от ответственности в связи с невозможностью исполнения или требуя сохранения договор ной ответственности, стороны вступают на первый взгляд в противоречие со своими собственными интересами Так, в де ле Тэмплин против Англо-мексиканской компании нефтепродук тов собственник танкера сдал судно в аренду ответчикам для перевозки нефти в определенном районе сроком на пять лет Договор был заключен в конце 1912 г, а в начале 1915 г судно было реквизировано для военных нужд Собственник судна предъявил иск о признании договора прекращенным в связи с невозможностью исполнения, отказываясь тем самым

23 См М с Е 1 г о у and Williams Impossibiliy of Performancp, p 152—155.

24 Ibid, p 155—166, см также G J Webber Op cit, R Gott s с h a 1 k Op cit, p 28—36, М с N a i r Legal Effects of War Cambridge 1944, p 139—162

Текст решения палаты лордов по делу Tamplin см G С Cheshire and С H S Fifoot Cases on the Law of Contract, p 374—382

18 P О Халфина                                                    273

от получения арендной платы в течение оставшихся до окон­чания срока договора трех лет.

Не менее странным может показаться и поведение ответ­чиков. Вместо того чтобы освободиться от своего обязатель­ства, поскольку судном они больше не могли пользоваться, ответчики настаивали на признании действия договора и на сохранении обязательства уплаты арендной платы в течение оставшегося срока. Такой же совершенно) несвойственный английским дельцам “альтруизм” был проявлен и в ряде других аналогичных случаев 25.

Секрет его оказался очень простым. Дело в том, что военные власти, реквизируя суда и другое имущество для военных надобностей, платили во многих случаях судовла­дельцам такую щедрую компенсацию, которая значительно превышала действительный ущерб, причиненный реквизицией. Поэтому каждая сторона была заинтересована в том, чтобы компенсацию получила именно она. Собственник судна требо­вал признания договора прекращенным в связи с невозмож­ностью .исполнения, так как в этом случае компенсация поступила бы к нему; напротив арендаторы были заинтересо­ваны в сохранении договорного обязательства, так как в этом случае компенсация причиталась, бы им. Таким образом, за счет налогов, ложившихся тягчайшим бременем на плечи трудящегося населения, и за счет эксплуатации колоний анг­лийским дельцам была обеспечена не только “нормальная”, но и значительно превышающая “нормальную” прибыль.

В других делах, где не предстоял платеж компенсации за реквизицию, так сильно влиявший на поведение сторон и на позицию судов, последние часто принимали решения об освобождении должника от ответственности в случае невоз­можности исполнения. Так, в одном из ведущих прецедентов Метрополитен Уотер Борд против Дик, Керр и К° (Metropoli­tan Water Board v. Dick, Кегг & Co, 1918) подрядчики, кото­рые должны были построить сооружение для городского водопровода, были освобождены от ответственности в связи с невозможностью исполнения, вызванной обстоятельствами военного времени26.

Такое же решение было вынесено по делу братьев Ралли против компании Навиера Сата и Азнар (Ralli brothers v. Compania Naviera Sata & Aznar, 1920), в котором исполне­ние договора стало невозможным в связи с запрещением иностранного закона. Судья Скрэттон в решении пе этому делу указал, что английские суды отошли от старых положе-

25 См. Th. R о g e r s. The Effect of War on Contract. L, 1940, p. 66—5,7.

26 См. М с E 1 r о у and Gl. Williams. Impossibility of Performance;

см. также М. Rheinstein. Op. cit, ,S. 179—182.

274

ний “общего права” о безусловной ответственности должника за исполнение договора: “...многочисленные прецеденты... создали серьезную брешь в старых положениях. Сейчас стало обычным освобождение от ответственности на основании под­разумеваемых условий договора...” 27

Как видно из приведенных примеров, говорить о сколько-нибудь единообразном и последовательном разрешении рас­сматриваемого вопроса нельзя. Во многих зачастую аналогич­ных делах суды приходили к противоположным выводам. Так, в деле Блэкбэрн Бэббин К° против Аллена (Blackburn Babbin Со v. Alien, 1918), которое рассматривалось в том же году, что и упомянутое выше дело Метрополитен Услер Борд, суд отказался освободить от ответственности должника в связи с невозможностью исполнения, вызванной обстоятельствами военного времени, т. e. вынес прямо противоположное реше­ние, несмотря на то, что существенные факты обоих дел были сходны.

Таким образом, нельзя говорить о сколько-нибудь стабиль­ной и единообразной практике в разрешении вопроса о том, освобождает ли должника последующая невозможность ис­полнения от ответственности по договору. Решение каждого конкретного вопроса зависит от усмотрения суда, который может сослаться либо на одну, либо на другую, прямо проти-' воположную, группу прецедентов. Вместе с тем необходимо отметить, что практика в значительной мере отошла от ста­рых положений “общего права” и в ряде случаев признает .возможность освобождения должника от ответственности в связи с невозможностью исполнения.

4) Английское учение о “тщетности” договора

Для того, чтобы обосновать положение об освобождении должника от ответственности при наступлении невозможности исполнения, в правовой теории и практике начинает применять­ся понятие “тщетности” (frustration) договора28. Под “тщет­ностью” подавляющее большинство авторов и практика пони­мают всякую последующую невозможность исполнения — фи-зическую, юридическую, а также чрезмерную экономическую невыгодность исполнения.

" См. I. H. Be ale. Op. cit, p. 791.

28 Слово “тщетность” очень неточно передает английский термин frustration, для которого нельзя подобрать соответствующий термин в рус­ском языке. Однако, поскольку такой перевод дается в советской литера­туре (см. Л. А. Л у н ц. Учение о невозможности исполнения договорных обязательств в английском праве. “Ученые записки ВИЮН”, 1947, вып. V, стр. 89 и след.), мы пользуемся термином, уже известным советским чи­тателям.

18*      275.

Мак-Элрой и Уильямс пытаются сузить понятие frustration и исключить из него те случаи, когда в связи с • невозможно­стью исполнения отпадает встречное удовлетворение для од­ной из сторон29. Конструкция авторов очень искусственна и не дает никаких новых критериев для определения невозмож­ности исполнения. Просто понятие невозможности исполнения часто заменяется более сложным понятием “отсутствие встреч­ного удовлетворения”, связанного, в конечном счете, с той же невозможностью исполнения. Практика и подавляющее боль­шинство' английских авторов не восприняли этой конструкции, и между понятиями “тщетности” и прекращением договора ц связи с невозможностью исполнения ставится знак равен­ства 30.

В последующие годы практика продолжала оставаться столь же непоследовательной. Однако положение о том, что после­дующая невозможность исполнения может служить основанием для освобождения должника от ответственности, в практике укрепилось и постепенно нашло свое отражение также в ста­тутном праве.

Так, изданный в 1933 г., когда реакционное правительство Англии вело враждебную кампанию против Советского Союза, Закон о запрещении ввоза русских товаров Russian Goods (Import Prohibition) Act в п. 3 устанавливал: “три судебном производстве против любого лица по поводу неисполнения им любого договора будет служить достаточной защитой дока­зательство того, что неисполнение было вызвано проведением в жизнь этого закона”.

Во время второй мировой войны освобождение должника от ответственности по договору ввиду наступившей в связи с условиями войны невозможностью исполнения стало обычным явлением. Так, в деле компании Эгхем и Стеймс Электрисити против Эгхемского муниципального совета (Egham & Steims Electricity Co, Ltd. v. Egham Urban District Council, "1944) от­ветчик — муниципалитет — был освобожден от обязанности платить истцу—компании, эксплуатирующей электростанцию, условленную по договору сумму за освещение улиц, так как последнее в связи с затемнением было запрещено.

В деле компании Дени, Мотт и Диксон против компании Фрезер (Denny, Mott & Dickson Ltd. v. James В. Fraser Co, Ltd. 1944) стороны—участники договора купли-продажи стро­евого леса — были освобождены от взаимных обязательсгв,

29 См. McElroy. Op. cit.; R. G. McElroy and Gl. Williams The Coronation Cases.

30 См. Th. Rogers. Op. cut., p. 48; M Gutteridge. La revision des contrats par le juge en droit Anglais, Travaux de la semaine interna-lionale.

.276

так как правительственное распоряжение запретило торговлю строевым лесом без специальных лицензий31. Артист, при­званный в армию, был освобожден от исполнения договора, заключенного им со своим администратором 32, и т. п.

Однако практика по-прежнему не была единообразной. Во многих случаях суды не освобождали стороны от ответствен­ности по договору в связи с обстоятельствами военного вре­мени. Это мотивировалось тем, что стороны, по мнению суда, не принимали достаточных мер для того, чтобы сделать испол­нение договора возможным, например, недостаточно энергич­но добивались получения необходимых для исполнения дого­вора лицензий, разрешений и т. п.33. Невозможность полу­чить разрешение на ремонт дома во время войны не была признана обстоятельством, освобождающим арендатора от' ответственности по обязательству ремонтировать арендо­ванный дом34. В одном из сравнительно недавних решений было указано, что положение о' “тщетности” договора вообще не применяется к договору аренды помещений35.

И в настоящее время практика продолжает в ряде случа­ев признавать невозможность исполнения обстоятельством, ос­вобождающим должника от ответственности за неисполнение договора. Так, в деле Гейзер против Лэмиченда (Gaiser v. Lamichand, 1953) суд признал, что аннулирование властями лицензии на импорт товаров, бывших прсдмсюм посгавки', сделало исполнение невозможным и освободило поставщика ог ответственности за неисполнение договора36.

Такое же решение было вынесено палатой лордов по делу Паунд и К° против Харди и К°. Покупатель—нью-йоркская фирма — заключил договор с английской фирмой о закупке в Лиссабоне скипидарного спирта на условиях фас. Спирт должен был быть доставлен в Западную Германию. Согласно португальскому законодательству для вывоза скипидарного спирта нужна была лицензия на экспорт. Покупатели в обу­словленный срок послали в Лиссабон наливное судно, однако португальские поставщики не смогли получить лицензии на экспорт. Каждая из сторон по договору упрекала другую

3' См. G J. Webber. Op. cit, р. 615^529

32 Morgan v. Manser, 1947. “Current Law Year Book”, 1947, § 576

33 См. G J W e b b e r. Op< cit, p. 559—582.

34 Eyre v. Johnson, 1946 “Current Law Year Book”, 1947, § 1642

35 Cusack-Smith v. London Corporation, 1956, “Current Law”, 1956, Nill, § 416

36 См. “Current Law”, 1953, N 9, § 28. См. также решение по делу J. Shatter v. Fin'dlay, Durham and Brodie (1963), в котором отсутствие лицензий на ввоз в другие страны товаров, бывших предметом договора, служило основанием для освобождения от ответственности за неиспол­нение договора покупателей, которые должны были импортировать эти то­вары (“Current Law”, 1953, N 1, § 68).

277

в непринятии необходимых мер для получения лицензии. Суд решил, что, поскольку английская фирма знала о том, что спирт был предназначен для Западной Германии и что только 'ее португальские поставщики могли ходатайствовать о выда­че лицензии на экспорт,— она обязана была принять все меры -для того, чтобы через этих португальских поставщиков по­лучить лицензию. Если же фирма не смогла этого сделать,— стороны освобождаются от дальнейшего исполнения догово­ра 37.

Однако в некоторых .аналогичных случаях суд не призна­вал “тщетности” договора и возлагал на должника ответствен­ность за его неисполнение. В качестве примера можно приве­сти дело Бивз и компании против Фаркаса (Beves and Co v. Parkas, 1953). Ответчик обязался поставить истцу на условиях фоб австрийский строевой лес. После заключения договора австрийское правительство отказало в лицензиях на экспорт строевого леса. Суд признал, что отказ в лицензиях на экс­порт не сделал невозможным исполнение договора, так как предмет договора был определен родовыми признаками и по­ставщик мог достать австрийский строевой лес не только в Австрии, но и в другом месте, хотя и по более высокой цене 3S.

Иной принцип был положен в основу решения по делу компании Карапанайоти против компании Грин (Сагарапа-joti C°, Ltd v. Е. Т. Green, Ltd, 1958). Истцы должны были поставить ответчикам в октябре—ноябре 1956 г. из порта Судан в Бельфаст 100 тонн прессованного хлопкового семени на условиях сиф. 2 ноября 1956 г. в результате военных дей­ствий, которые были связаны с агрессией против Егип­та, Суэцкий канал был закрыт, и товар не был доставлен. Суд отверг ссылку на то, что положение о “тщетности” договора не должно применяться к договорам о поставке товаров, определенных родовыми признаками. Суд не .согла­сился также с доводами о том, что доставка товара не стала объективно невозможной, так как существуют дру­гие морские пути. Суд признал, что закрытие Суэцкого канала было обстоятельством, существенно изменившим положение сторон и обосновывающим освобождение сторон от их дого­ворных обязательств39.

, 37 “Current Law”, 1956, N 3, § 360.

38 “Current Law”, 1953, N 5, § 386. Зигхарт в комментариях к ст. 32 закона о купле-продаже 1893 г. пробует анализировать практику по вопро­су о влиянии отказа в лицензии на действительность договорного обяза­тельства. Однако, приведя ряд решений, автор из-за их противоречивости не может сделать какого-либо общего вывода (“Chalmers' Sale of Goods Act 1893” by P. Sieghart. L., 1957, p. 115—116). за отчет, о ддд^ ^ ^he Times” 1958. July 19.

978

Таким образом, практика по вопросу о влиянии невозмож­ности исполнения на ответственность сторон по договору про­должает оставаться очень неустойчивой. Она отошла от ста­рых положений английского договорного права о безуслов­ной обязательности исполнения договора, но вместе с тем не выдвинула определенных стабильных правил о том, что следует рассматривать как невозможность исполнедия и в каких случаях невозможность исполнения освобождает долж­ника от исполнения договорного обязательства. Решение во­проса в каждом отдельном 'случае в значительной мере зави­сит от того, насколько той или иной стороне удалось доказать возможность или невозможность исполнения договорного обя­зательства.

Следует отметить, что в практике США еще во время пер­вой мировой войны широко применялось правило об освобож­дении должника от ответственности, если исполнение договора стало невозможным в связи с условиями войны. Если прави­тельство реквизировало для военных нужд суда, находящиеся в пользовании зафрахтовавших их арендаторов, судьи, как пра­вило, считали договоры аренды прекращенными ввиду невоз­можности исполнения, вызванной обстоятельствами военного времени; арендаторы таких судов освобождались <уг обязан­ности платить арендную плату, так как дальнейшее исполне­ние договора стало невозможным ю.

Свод договорного права США, учитывая практику судов,\ устанавливает в § 157: “...Если после заключения договора факты, которых должник не имел оснований предвидеть и в возникновении которых он не виновен, делают исполнение обязательства невозможным,—должник свободен от своего обязательства, кроме тех случаев, когда противоположное наме­рение было явно выражено сторонами”.

В ст. 459 того же свода указывается, что: “...невозмож­ность исполнения означает не только невозможность в узком смысле слова, но и нецелесообразность (impractibility) ввиду чрезвычайных и несоразмерных трудностей, расходов, ущерба или потерь, которые вызвало бы исполнение”. Ст. 455 указы­вает, однако, что основанием для освобождения должника от ответственности может служить только объективная, но не) субъективная, невозможность исполнения.

Таким образом, право США более последовательно, неже­ли английское право, стало на путь отказа от положений “об­щего права”, мало подходящих к условиям империализма, и

40 См. А. С or-bin. Frustration of Contract in the United States of America. “The Journal of Comparative Legislation and International Law”, Third Series, v. XXIX, 1947, parts 3—4, November.

279

в значительной мере отказалось от принципа святости догово­ра, характерного для периода промышленного* капитализма.

Пытаясь обобщить противоречивую практику английских и американских судов по рассматриваемому нами вопросу, ав­торы новейших курсов договорного права в различных, но не очень существенных вариантах формулируют “следующее правило: наступившая невозможность исполнения не освобож­дает должника от ответственности по договору за исключе­нием нижеследующих случаев: а) смерти должника либо фи­зической невозможности исполнения им обязательства, если последнее связано с личностью должника; б)^ уничтожения (физической гибели) объекта договора; в) существенного из­менения условий, при которых был заключен договор; г) за­прещения содержащегося во внутреннем или иностранном за­коне и делающего исполнение юридически невозможным41.

Нетрудно заметить, что перечисленные исключения охва­тывают настолько широкий круг отношений, что фактически отменяют . первоначально установленный английским правом принцип, согласно которому последующая невозможность ис­полнения не освобождает должника от ответственности за ис­полнение договорного обязательства. „

Признание возможности освобождения должника от ответ­ственности в связи с существенным изменением условий, при которых был заключен договор, означает использование в ан' 1лийском праве оговорки" изменившихся обстоятельств (clau-ы-ila rebuS sic stantibus); это положение уже отмечалось в со­ветской юридической литературе42.

Английские юристы пытаются создать теоретическую базу, которая оправдала бы отказ от старого принципа “общего права”. Наиболее распространена в практике теория подра­зумеваемого условия. Согласно этой теории, если без вины од­ной из сторон наступили обстоятельства, делающие исполнение \ договора невозможным, то предполагается, что сторона, кото-

41 См. “Pollock's Principles of Contract”. Thirteenth Edition by P. H Winfield. L., 1950, p. 238—253; О. С. С h e s h i r e and С. H. S. F i f о о t. The Law of Contract. Fourth edition. L„ 1956, p. 466—470; R. G. M с E 1 r о у. Op. cit, p. 16—16; “Chitty's Treatise on the Law of Contracts”. L., 1987, p 144—150; Вильям Р. А неон. Указ. соч., стр. 361—372; McNair. Op. cit., p. 153—155. Автор последней работы находит гораздо большее число случаев, в которых может быть применено положение о frustration. Однако, все перечисленные им случаи могут быть сведены к указанным выше, так как приводимые им отличия имеют второстепенный характер.

42 Л. А. Л у н ц Учение о невозможности исполнения договорных обя­зательств в английском праве, стр. 97—98; И. С. Перетерский. Тех­ника общих вопросов договорного права в германском, французском и-английском праве, стр. 119—120; E. А. Флейшиц. Буржуазное граждан­ское право на службе монополистического капитала, стр. 49 и след.;

С. К. Май. Указ. соч., стр. 131—132, 167—168. 280

рая не может исполнить свое обязательство в связи с этими об­стоятельствами, не приняла бы на себя ответственности за исполнение, если бы она могла в момент заключения договора предвидеть возможность наступления этих обстоятельств 43.

Говоря иначе, подразумевается, что договор заключен под тем условием, что должник не берет на себя ответственности' за наступившую невозможность исполнения. При этом приме­няется типичный для английского права критерий “разумного человека” (reasonable man). Обстоятельства, препятствующие исполнению обязательства, должны быть такого рода, что “ра­зумный человек” не связал бы себя договором, если бы мог предполагать возможность наступления этих обстоятельств в момент заключения договора.

Совершенно очевидно, что эта конструкция передает раз­решение вопроса на усмотрение суда. Этим обстоятельством, несомненно, следует объяснить успех рассматриваемой кон­струкции у практиков. Так, английский лорд-судья Райт по это­му поводу пишет: “Правда заключается в том, что суд (или присяжные как судьи факта) решает вопрос в соответствии с тем, что в его глазах представляется разумным и справедли­вым. Судья в самом себе находит критерий того, что разумно. В этом смысле суд заключает договор для сторон...”44.

В юридической литературе США также подчеркивается, что только суд может решить, в каких случаях последующая невозможность исполнения освобождает должника от ответ­ственности и в каких случая-х. не освобождает45, Один из из­вестных английских цивилистов — Уинфильд в специальном разделе, написанном им в последнем (тринадцатом) издании курса договорного права Поллока, указывает, что только суд может определить, что является “разумным” для сторон. Уин­фильд предостерегает против каких бы то ни было попыток связать суд в этом вопросе сколько-нибудь устойчивыми пра­вилами. Он пишет; “Бесполезно пытаться придать термину “разумный” точное значение. В действительности было бы вредным это сделать, так как много несправедливостей про­истекало бы из попытки механизировать право там, где зна­чительная доля усмотрения необходима для его применения” 46.

43 См. “Pollock's Principles of Contract”, p. 230; McNair. Op. cit., p. 143.

44 См. G. J. Webber. Op. cit, p. 408—409.

45 См. A. L. С о r b i n. Recent Developments in the Law of Contracts. “Harvard Law Review”, v. 60, 1937, р. 3; R. Q о 11 s ch a 1 k. Op. cit, p. 87—96. He расходясь со своими английскими коллегами в конечных выводах, американские юристы критикуют, однако, теорию подразумевае­мою условия, считая ее искусственной и ненужной.

46 “Pollock's Principles of Contract”, p. 232.

28 li

Предоставление широких возможностей усмотрению суда в этом важнейшем вопросе договорного права подтверждает многократно отмечавшуюся нами на протяжении всей работы общую тенденцию английской правовой системы, в которой именно суд как одно из наиболее гибких орудий классового господства стоит в авангарде тех органов, посредством кото­рых господствующий класс осуществляет свою политику. Те­ория подразумеваемого условия с этой точки зрения чрезвы­чайно удобна, так как построена на фикции, все основные эле­менты которой конструируются по усмотрению суда.

Другая теория “тщетности” договора объясняет освобож­дение стороны от ответственности за исполнение договорного обязательства отпадением основания или цели договора. Эта теория, которую можно назвать теорией отпадения основания, по существу, не отличается от теории подразумеваемого усло­вия. Этого не отрицают и английские авторы, указывающие, что теория отпадения основания и теория подразумеваемого условия — по существу одно и то же. Различие меж^ду ними только терминологическое47.

Из других теорий наиболее известны теория отсутствия встречного удовлетворения и теория 'общей ошибки. Первая выдвинута в упоминавшейся выше книге Мак-Элроя и Уиль-ямса и в упомянутой выше статье тех же авторов о “коронаци­онных казусах”. Согласно этой теории, следует отличать “тщет­ность” договора от тех случаев, когда вследствие вновь наступивших обстоятельств, за наступление которых ни одна из сторон не несет ответственности, предоставление одной из сторон встречного удовлетворения стало невозможным. По мнению авторов, это освобождает контрагента от исполне­ния его обязательства. Авторы пытаются на ряде прецедентов обосновать свою теорию, однако эти попытки малоубеди­тельны.

В конечном счете, в подавляющем большинстве случаев, в которых господствующая теория констатирует “тщетность”, Мак-Элрой и Уильямс устанавливают “отсутствие встречного удовлетворения”, но они не могут предложить сколько-нибудь удовлетворительный критерий для разграничения этих поня­тий. По существу эта теория также мало отличается от тео­рии подразумеваемого условия. Не все ли равно сказать, что вследствие наступивших без вины сторон обстоятельств ис­полнение стало невозможным или что стало невозможным предоставление встречного удовлетворения. Ведь именно ис­полнение обязательства и составляет встречное удовлетворе­ние в договоре.

47 “Р^' Л s Principles of Contracts

282   , р 232

Согласно теории общей ошибки, поддерживаемой в Анг­лии лордом-судьей Холдейном, а в США — Уиллистоном, осно­ванием освобождения должника от ответственности по дого­ворному обязательству, в случае невозможности исполнения, является существенная ошибка, допущенная1'* сторонами при заключении договора, так как стороны предполагали исполне­ние возможным. Эта теория практически непригодна и несо­стоятельна с точки зрения формально-логической При после­дующей невозможности исполнения (о которой идет речь) нельзя говоригь об ошибке при заключении договора. Это значило бы придавать обратную силу обстоятельствам, име­вшим место после заключения договора, и давать им, таким образом, возможность влиять на вопрос о деисгвительносги договора.

При всем кажущемся разнообразии и различиях приве­денных теорий важно отметить, что во всех этих теориях явно выражено стремление господствующего класса сохранить неопределенность, произвольность права, регулирующего до­говорные отношения. Это положение подтверждается и тем, что специальный Закон о “тщетных” договорах — Law Reform (Frustrated Contracts) Act, 1943 г.48 ни слова не говорит о том, в каких случаях невозможность исполнения освобождает должника от ответственности, что следует понимать под “тщет­ностью” договора, когда можно констатировать такую “тщет­ность” и т. д. Таким образом, наиболее сложные вопросы зако­ном не урегулированы, и он сохраняет в силе все противоречи­вые и неопределенные нормы “общего права” о “тщетности” договоров. Регламентацию в законе получил лишь вопрос о последствиях признания договора не подлежащим исполне­нию вследствие его “тщетности”.

Правило, существовавшее до издания закона и сформулиро­ванное в решении по делу Чендлера против Уэбстера (Chan dier v. Webster, 1904), заключалось в том, что в случае при­знания невозможности исполнения договора, последний рас­торгался на будущее время, и ни одна из сторон не имела права требовать компенсации за исполненное. Как было ука-зано^в^решении, “убыток лежит там, где он упал”.

Полная "несостоятельность этого правила, санкционирую­щего неосновательное обогащение одной из сторон за счет другой, особенно ярко выявилась во время второй мировой войны, после вступления в силу закона о “враждебных ино­странцах”, согласно которому исполнение многих договоров оказалось невозможным. Поэтому практика начала отступать

48 Текст закона и комментарии к нему см G L Williams Law Reform (Frustrated Contracts) Act, 1943 L, 1944, см также “Butterworth s Emergency Legislation”, L

от старого правила. В получившем широкую известность де­ле о “Фиброзе” (Fibrosa case, 1939) правило, Примененное в деле Чендлера против Уэбстера, было отвергнуто.

Дело заключалось в следующем. Ответчик был обязан, по договору продажи на условиях сиф поставить в Гдыню обору­дование на сумму 10 тыс. ф. ст. В счет договора истей, выдал ответчику аванс в 1 тыс. ф. ст. Вскоре после этого, до насту­пления срока исполнения, Гдыня была объявлена вражеской территорией, и исполнение договора стало невозможным. Со­вершенно очевидно, что это не могло быть признано достаточ­ным основанием для обогащения поставщика за счет покупа­теля. Палата лордов, сломав старую традицию, установила новое правило: в случае невозможности исполнения договора, сторона, частично исполнившая договор, имеет право на возме­щение той части исполненного, за которую она не получила встречного удовлетворения.

I   Это новое правило и было подтверждено законом 1943 г. Согласно последнему, в случае признания невозможности ис­полнения договора сторона, исполнившая договор полностью или в части и не получившая встречного удовлетворения, име­ет право: а) если ею были уплачены денежные суммы,— на воз­врат этих сумм (за вычетом расходов, понесенных другой стороной для исполнения договора, если суд признает это справедливым); б) если ею была предоставлена другой сторо­не какая-либо выгода (кроме денежных платежей)—на по­лучение денежного возмещения за предоставленную выгоду. Закон носит диспозитивный характер: стороны в договоре мо­гут предусмотреть иной порядок расчетов при невозможно­сти исполнения; в этом 'случае будут применяться нормы, ус­тановленные договором, а не законом.

Действие закона не распространяется на договоры морской перевозки и страхования, что значительно суживает сферу применения закона. Генеральный атторней при обсуждении проекта закона обосновывал исключение договора морской пе­ревозки тем, что понятию фрахта якобы противоречит какое бы то ни было предположение о возможности возврата уплачен­ной суммы. Что же касается договора страхования, то-, по­скольку страховое право не допускает изменения ставок при повышении риска, возврата уплаченных сумм и т. д., примене­ние закона к этим договорам нарушило бы основные принци­пы страхового права

Эти объяснения не кажутся убедительными. Зато совер­шенно неоспоримо, что отказ от применения закона к этим видам договоров оказался очень выгодным для страховых. компаний и пароходств, которые получают обычно платежи вперед и имеют, таким образом, возможность удерживать у себя суммы, полученные от контрагентов.

284