§ 4 НЕДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТЬ ДОГОВОРОВ ВСЛЕДСТВИЕ НЕДЕЕСПОСОБНОСТИ ИЛИ ОГРАНИЧЕННОЙ ДЕЕСПОСОБНОСТИ СТОРОН

Вопрос о правоспособности и дееспособности физических и юридических лиц относится к кругу вопросов, объединяемых общим учением о субъектах права, и поэтому выходит за пре- • делы настоящей работы. В связи с проблемой оснований недей­ствительности договоров необходимо лишь вкратце остано­виться на тех случаях, когда закон иди “общее право” при­знают недействительными договоры, заключенные полностью или частично недееспособными. С этой целью мы рассмотрим последствия, связанные с договорами, в которых сторонами или одной из сторон выступают: а) несовершеннолетние, б) ду* шевнобольные, в) лица, находящиеся в состоянии опьянения” г) замужние женщины.

1) Договоры, заключенные несовершеннолетними.

Высокий возраст совершеннолетия в Англии и США -ОУ-год) придает большое практическое значение вопросу о действительности договоров, заключенных несовершеннолетни­ми. Лица, вполне способные сознавать значение своих поступ­ков и отвечать за них, но не достигшие официального совер-

71 //Tho I ч"' Т"""—   ""'•"' "    ~ ~

1945, May 7i. Это решение было впоследствии от-удом (“The Law Times”. 19Я4 .Гч'^ w м- .,-—

71 “The Law Times^, шти, .nay /i. ото решение было впоследствии от­менено апелляционным судом (“The Law Times”, 1964, Ju'y 23). Из реше­ния, однако, неясно, чем руководствовался апелляционный суд, hp приме­няя в данном случае норму о недействительности договора как противоре­чащего публичному порядку.

72 В решении по делу Ennis v. Purser (1954) суд установил, что по­скольку истица, выходя замуж за ответчика, не знала о том, что он женат, она должна быть поставлена в такое финансовое положение и получать от него такую сумму на жизнь, как" если бы она была его женой (“Current Law”, 1955, N 3, § 381).

222

шеннолетия, зачастую активно участвуют в жизни, вступают в трудовые и брачные отношения, поступают на военную служ­бу, вступают 'в профессиональные союзы и т. д. Однако статут­ное и “общее право” ограничивают правовую силу договоров, заключаемых этими лицами, признавая многие из них недейст­вительными.

Этот раздел англо-американского права, так же как и дру­гие, чрезвычайно запутан и казуистичен. Так, один из опытней­ших английских юристов Самонд отмечает противоречивость и неясность прецедентов, отсутствие единой точки зрения в ли­тературе и практике и т. п.73. Как будет показано при дальней­шем изложении, в разрешении этого вопроса весьма сильно сказались феодально-аристократические пережитки в праве Англии.

Договоры, заключенные несовершеннолетними, регламен­тируются “общим правом” и Законом 1874 г. о защите несо­вершеннолетних (Infants Relief Act). Однако в законе не рег­ламентированы многие стороны этих сложных отношений; тем самым их регулирование предоставлено “общему праву”. Кро­ме того, в законе имеются значительные технические несовер­шенства: неточность терминов, противоречивость, пробельность. Это отмечают даже английские авторы, вообще не склон­ные критиковать действующее право 74.

Прежде всего следует указать на то, ,что английское граж­данское право_не предусматривает возраста частичной дееспо­собности или института эмансипации. Понятие “несовершенно­летнего” (infant или minor) в равной мере относится ко всем лицам, не достигшим 21 года, независимо от того, идет ли речь о ребенке, не сознающем значения своих действий, или о зрелом человеке 20 лет, имеющем свою семью, профессию, работу 'и т. д. Суд в каждом отдельном случае должен установить, в состоянии ли данное лицо, учитывая его возраст и развитие, сознавать значение своих поступков или нет.

“Общее право” различает три категории договоров, заклю­ченных несовершеннолетними:

1. Договоры, касающиеся необходимых предметов (necessa­ries) . Эти договоры признаются действительными.

2. Договоры, действительные и обязывающие несовершенно­летнего до тех пор, пока он не отказался от них в период своего несовершеннолетия или в “разумный” срок после достижения им 21 года 75. К этой группе относятся договоры о приобретении

7а См. Самонд и Вильяме. Указ. соч., стр. 351—352.

74 См. там же.

75 В США несовершеннолетний может отказаться от договора, касаю­щегося недвижимой собственности, в течение 15—20 лет, если только, до истечения этого срока он своими конклюдентными действиями не подтвер­дит договор (см. L. Teller Op cit., p. 11&).

223

имущественного интереса в недвижимости, об аренде имущест­ва, приобретении акций, паев, вступлении в договор товарище­ства и другие, если несовершеннолетний вступил в договор, предполагающий длительные отношения, и получил из этого договора какую-либо выгоду.

Если несовершеннолетний отказался от такого договора, его действие прекращается на будущее время, но несовершенно­летний не может требовать возмещения уже произведенных им расходов. Так, в деле Валантини против Канали (Valentini v. Canali, 1889) несовершеннолетний нанял дом и купил обста­новку за 102 ф. ст. В счет причитающейся суммы он уплатил 68 ф. ст., но, прожив несколько месяцев в доме, отказался от договора. Суд признал договор недействительным, освободил несовершеннолетнего от платежа остатка суммы, но отказал ему в иске о возврате уплаченных денег на/том основании, что он в течение нескольких месяцев пользовался мебелью 76.

Такое решение отнюдь не “защищало” интересы несовершен­нолетнего, так как суд не учел соотношения уплаченной суммы и выгоды, полученной несовершеннолетним. Как всегда в подоб­ных случаях, для обоснования решения судья прибег к понятию “естественной справедливости”. Даже буржуазные юристы Че-шайр и Фифут называют это “очень опасным обоснованием”. Очевидно в данном случае “естественная справедливость” в понимании суда заключалась в защите интересов домовла­дельца. Этот случай показателен и далеко не единичен. Ансон приводит несколько аналогичных казусов, в которых суд, яко­бы защищая несовершеннолетних, ставил их в крайне невы­годное положение77.

Если несовершеннолетний в период своего несовершенно­летия или в “разумный” срок после наступления полной дееспо­собности не откажется от заключенного им договора, относяще­гося к рассматриваемой группе, он теряет возможность отказаться от этого договора впоследствии. “Разумность” срока, истекшего после наступления совершеннолетия до отказа от договора, устанавливается в каждом  отдельном случае судом.

3. Договоры, действительные в том случае, если они под­тверждены несовершеннолетним по достижении 21 года. Сюда относятся все договоры, подлежащие исполнению в будущем и не касающиеся необходимых предметов. Эти договоры призна­ются действительными только в том случае, если сторона, достигнув 21 года, подтвердила свое обязательство. Поскольку по “общему праву” договоры, заключенные с несовершеннолет-

"•См.СамондиВяльямс. Указ. соч., стр. 373; G. С. С h e s h i r e and С. H. S. Fifoot. Op. cit., p. 340—341.

77 См. Вильям Р. Ансон. Указ. соч., стр. 120—123.

•224

ними, признаются не ничтожными, а оспоримыми, несовершен­нолетний может требовать исполнения обязательства контр­агентом. Однако контрагент такого права не имеет.

Английский Закон о защите несовершеннолетних 1874 г. не устанавливал общих норм о дееспособности несовершеннолет­них, а содержал следующие положения: 1) все заключенные несовершеннолетним формальные или неформальные договоры, предусматривающие возврат денег, взятых им взаймы, либо подлежащих передаче ему взаймы, абсолютно ничтожны (abso­lutely void); 2) ничтожны договоры, предусматривающие оплату несовершеннолетним поставленных или имеющих быть поставленными ему товаров; 3) ничтожны все признанные несовершеннолетним долговые обязательства; 4) если после со­вершеннолетия лицо подтвердит свое обязательство, возник­шее во время его несовершеннолетия из обещания или договора, иск, основанный на таком подтверждении, не может быть предъявлен, независимо от того, имелось ли для такого под­тверждения новое “встречное удовлетворение” или нет.

Это половинчатое и крайне неудачное в юридико-техниче-ском смысле законодательное разрешение вопроса о пределах дееспособности несовершеннолетних не внесло единообразия в практику и предоставило еще больший простор для усмотрения суда. Что касается “помощи несовершеннолетним”, то ее ока­зание зависит оттого, о каком “несовершеннолетием” в каждом конкретном случае идет речь. Закон и особенно прак­тика его применения имеют явно выраженный классовый харак­тер. В абстрактных и, на первый взгляд, узкотехнических нор­мах закона ясно проявляется его классовая сущность. ,    Какие выводы были сделаны из закона о защите несовер­шеннолетних 1874 г.? Хотя это не вытекает ни из буквы, ни из смысла закона, практика и литература единодушно считают, 4io отношения, возникающие из приобретения несовершеннолетним какого-либо, носящего длительный характер интереса в имуще­стве (т. e. те договоры, которые по “общему праву” считались действительными до отказа от них несовершеннолетнего), не подпадают под действие этого закона и продолжают регулиро­ваться изложенными выше нормами “общего права”. В прак­тике были попытки ограничить действие закона только догово­рами займа, купли-продажи, а также мены товаров78. Однако эта точка зрения была отвергнута и невозможность предъяв­ления иска из договора, заключенного несовершеннолетним и подтвержденного им по достижении 21 года, была признана в отношении всех договоров, которые по “общему праву” тре;

бовали такого подтверждения.

78 См. Q. С. Cheshire and С. H. S, Fifoot. Op. cit., p. 342. 15 Р. О. Халфина-                                               225

Поскольку закон говорит не о недействительности подтвер­жденных после наступления совершеннолетия договоров, а только о невозможности предъявления иска из такого дого­вора, практика делает вывод, что такое подтверждение, подоб­но договору, лишенному 'исковой защигы, создает некоторые правовые последствия. Такое подтверждение может быть иногда использовано как возражение против требования; осво­бождение от обязательства, возникшего в силу подтверждения, может рассматриваться как “встречное удовлетворение” для нового договора и т. п. (подробнее см. п. 3 § 4 гл. II настоя­щей работы).

Недопустимость иска, основанного на подтверждении дее­способным лицом обязательства по договору; заключенному до наступления совершеннолетия, не исключает предъявления иска из договора, заключенного лицом, достигшим 21- года, хотя бы содержание такого договора целиком совпадало с тем обяза­тельством, которое было дано в период несовершеннолетия. В связи с этим возникает чрезвычайно сложный и запутанный вопрос о том, является ли волеизъявление несовершеннолетне­го по достижению совершеннолетия ..новым договором или подтверждением старого.

Закон говорит об абсолютной ничтожности договоров займа и купли-продажи, заключаемых несовершеннолетним. Однако практика вкладывает в это понятие иное содержание и признает определенные правовые последствия таких договоров, которые иногда с$впадают с намерениями несовершеннолетнего. Так, обычно признается, что если, во исполнение такого договора, несовершеннолетнему было передано в собственность какое-ли­бо имущество, то право собственности переходит к несовершен- , нолетнему. Если продавец, не получивший от несовершеннолет­него платежа ввиду признания договора ничтожным, обнаружит впоследствии переданные им несовершеннолетнему вещи у третьего лица, добросовестно приобретшего эти вещи от не­совершеннолетнего, он не сможет их истребовать. Если несовер­шеннолетний уплатил деньги по такому договору, суд, как пра­вило (кроме тех случаев, когда совершенно отсутствовало “'встречное удовлетворение”), не допускает возврата уплачен­ных денег.

Выше указывалось, что “общее право” и законодательство признают действительными договоры, заключенные несовершен­нолетними в отношении необходимых предметов (necessaries). Если объект договора признается таким необходимым предме­том, договор действителен и стоимость переданных несовершен­нолетнему вещей может быть взыскана из его имущества. Что такое необходимые предметы? В разрешении этого вопроса с особой ясностью выступает классовая направленность этого, казалось бы, чисто юридико-технического института.

226

Определение того, являются ли данные вещи для данного несовершеннолетнего необходимыми предметами, всегда строго индивидуально и решается судом. Закон о продаже товаро& 1893 г. определяет эти предметы как “товары, соответствующие условиям жизни данного несовершеннолетнего и его действй-юльной потребности во время продажи и передачи”79. Опре­деление соответствия объекта договора “условиям жизни” и действительной потребности лица предоставляется суду. В од­ном из ранних решений, ставших прецедентом, судья Олдерсон указал, что при определении необходимых предмсюв следует исходить из имущественного положения несовершеннолетнего,, его общественного положения, образования, рода занятий, ис­поведуемой им религии и т. д. В определенных кругах общества такой “необходимостью” для несовершеннолетнего может быть-наем слуги или нескольких слуг. Предметы роскоши как тако­вые не могут рассматриваться как необходимые предметы, но-если они имеют какое-либо практическое назначение, они могут быть необходимыми и т. п.

Интересно и другое обстоятельство: суд может признать, что данные предметы для данного несовершеннолетнего явля­ются необходимыми, но если он уже имел такие предметы в достаточном количестве, то дополнительно приобретенные предметы не признаются необходимыми, -и договор, заключен­ный в отношении них, объявляется ничтожным.

Каким, однако, образом поставщик, осведомившийся об' имущественном, общественном, семейном положении своего несовершеннолетнего контрагента, о его образовании, религии,. вкусах, может 'знать, имеет ли 'последний или будет иметь к моменту доставки заказанных вещей такие же вещи в доста­точном количестве? Тем не менее портному, предъявившему счет несовершеннолетнему на 122 ф. ст. за поставленные костю­мы, было отказано в иске на том основании, что юноша уже имел надлежащий гардероб, “соответствующий его -положе­нию” 80.

Нетрудно увидеть, чьи интересы охраняют эти нормы. Речь. идет прежде всего о защите представителей “золотой молоде­жи”, богатых наследников, пользующихся кредитом у постав­щиков. Ведущие казусы по этому вопросу касаются таких “не­обходимых” предметов, как бриллиантовые запонки, костюмы “с 11 роскошными жилетами”, вина и редкие фрукты для зва­ных обедов, ливреи для лакеев, верховые лошади, автомобили

79 Такое же определение на основании новейшей практики США дает L. Teller (Op. dt., р. 114).

80 Nash v. Inman (1908). Текст решения суда ом. G C.iCheshire and С. Н. S. Fi.foo't.-Cases on'the-Law of Contract, 'p. 256—258,

и т. п.,81 При этом суды неизменно встают на защиту интересов “таких несовершеннолетних, и если вещи оказываются не необ­ходимыми, объявляют договоры недействительными, т. е., гово­ря проще, узаконивают бесплатное присвоение имущества не­совершеннолетним.

Так, в часто цитируемом решении по делу Райдера против Уомбуелла (Ryder v. Wombwell, 1868), несовершеннолетний сын баронета, “обладающего хорошим состоянием”, заказал у ювелира позолоченный кубок и запонки, украшенные брил­лиантами и рубинами для подарка своему другу. Суд признал, что эти вещи не являлись необходимыми предметами и освобо­дил ловкого юношу от ответственности 82. /

Судебная практика по этому вопросу весьма последователь­на и лишает возможности контрагентов несовершеннолетних тем или иным путем обезопасить себя от риска. Интересно в этом отношении дело Коутс и К° против Браун-Лекки и др. \(Cowtts and Co v. Brown-Lecky and others, 1946). Несовершен­нолетний, имея счет в банке истца, просил разрешения взять большую сумму, нежели та, которая находилась на счете, с тем, чтобы к определенному сроку покрыть перерасход. Банк согла­сился па это при условии представления несовершеннолетним двух гарантий. Гарантии были представлены, и деньги банком выданы. Однако несовершеннолетний клиент денег не вернул, Когда банк попытался взыскать деньги с гарантов, суд признал, что гарантия как акцессорный договор, действительна только тогда, когда действительно основное требование. Поскольку последнее ничтожно, ничтожна и гарантия83.

Возложение на совершеннолетних контрагентов всех по­следствий признания договора ничтожным и риска того, что иоставленные вещи не будут признаны судом необходимыми предметами или же, хотя и будут признаны таковыми, ока­жутся к моменту поставки в достаточном количестве у несо­вершеннолетнего — все это имеет целью понудить поставщи­ков к .отказу от сделок в кредит.'с несовершеннолетними. Это — одно из средств борьбы с широко развитым в англий­ском быту явлением, когда несовершеннолетние, принадле­жащие к обеспеченным семьям, успевают благодаря услуж­ливости поставщиков в кредит растратить значительную часть своего состояния до того, как они получат право им распо­ряжаться.

'81 См. “Chitty's Treatise on the Law of Contracts”, p. 380—381, H. F L u s k. Business Law. Chicago, 1947, p. 134—138.

82 Теист решения см. G. С. Cheshire and С. H S. pifoot Op cit, p. 252—253. Изложение этих казусав см. Q. С. С h e s h i r e and С. H. S. F i-f о о t The Law of Contract, p. 332—334; “Chitty's Treatise on the Law ot Contracts”, “p. 380—381.

83 Cut. “The Times Law Reports and Commercial Cases”, v.62, 1946, N 19.

Однако карана резко меняется,, когда перед судом пред­стает молодежь, не заказывающая .званых обедов, не катаю­щаяся верхом, не дарящая бриллиантовых запонок и не имеющая своих счетов в банке. Как строги и непреклонны становятся тогда судьи, как требовательны они к таким не­совершеннолетним. Мы имеем в виду прежде всего так назы­ваемые договоры об обучении и договоры личного найма, заключаемые несовершеннолетними.

Под видом обучения зачастую осуществляется жестокая эксплуатация несовершеннолетних Конечно, в подавляющем 'большинстве случаев конфликты, возникающие на основании таких договоров, до суда не доходяг. Однако, когда огдсльные случаи все же доходят до суда, последний признает действи­тельными обязательства несовершеннолетних, возникающие из договоров об обучении и договоров личного найма, как бы невыгодны'и тягостны для несовершеннолетнего они ни были.

Приведем для иллюстрации решение по делу Дойля про-. тив компании Уайт-Сити Стадион (Doyle v. White City Sta' dium, Ltd., 1935). Дойль, 18-летний юноша, зарабатывал на жизнь тем, что был профессиональным боксером. Для того чтобы выступать в матчах, Дойль должен был иметь разре­шение Британского бюро контроля над боксом. Один из пунк­тов устава этого бюро гласил, что при нарушении боксером во время матча правил бокса, бюро может его дисквалифи­цировать и распорядиться причитающимся гонораром по свое­му усмотрению,

По договору со своим антрепренером Дойль должен был выступить в матче и получить гонорар в 3 тыс. ф. ст., незави­симо от исхода матча. Во время матча Дойль нарушил пра­вила, и бюро его дисквалифицировало. Ссылаясь на свое не' совершеннолетие, на то, что он принес свои извинения, и на то^что он уже дисквалифицирован и не может выступать и зарабатывать на жизнь, Дойль просил выплатить ему его гонорар за уже состоявшееся выступление. Однако тот самыц суд, который санкционировал присвоение богатыми юношами товаров и денег, не счел нужным сохранить несовершенно­летнему боксеру с таким трудом достающийся ему зара­боток 84.

Ярким примером классовой направленности норм англий' ского права, регулирующих договорные отношения с участием несовершеннолетних, и практики применения этих норм, яв­ляется положение о том, что договор, заключенный несовер­шеннолетним, действителен, если он “в целом” на пользу

84 Текст решения см. G С. С h e s h i r e and С H S F i f о о t Cases on the Law of Contract, p. 258—264.

229

несовершеннолетнему. Как бы ни были тяжелы и невыгодны для несовершеннолетнего отдельные условия договора, несо­вершеннолетний не может отказаться от договора, .если суд признает, что договор “в целом” для него выгоден. Это пра­вило было сформулировано в решении по делу Слэйд против Метродент (Slade v. Metrodent, 1953) 85. Если к этому приба­вить, что суд всегда признает “в целом” полезным для несо­вершеннолетнего договор об обучении, то станет'ясным, что тем самым суд санкционирует самые невыгодные для несо­вершеннолетнего условия, содержащиеся в этом договоре86.

Признавая недействительными договоры, заключаемые несовершеннолетними, английское право не признает и деликт-ной ответственности несовершеннолетних, если вред был причинен несовершеннолетним в связи с заключенным им договором. Так, если во исполнение договора, заключенного с несовершеннолетним, контрагент передает несовершенно­летнему во временное пользование какое-либо имущество, н последний вернет это имущество поврежденным, контрагент не может требовать не только обусловленной арендной платы за пользование имуществом, но и не может требовать возме­щения за вред, причиненный имуществу.

Это правило установлено рядом старых прецедентов и твердо принято в практике87. Оно основывается на том, что признание обязанности несовершеннолетнего возместить вред, причиненный в связи с исполнением договора, признанного недействительным, означало бы на деле санкционирование такого договора и создание обходного пути для его прину­дительного исполнения.

Следует, однако, иметь в виду, что правило об освобож­дении несовершеннолетних от обязанности возмещения ущер­ба, причиненного при исполнении заключенных ими догово­ров, являющихся недействительными, применяется с некото­рыми ограничениями. Так, в одном из обязательных пре­цедентов—в деле Бэрнард против Хаггиса (Burnard v. Haggis, 1863) на несовершеннолетнего была возложена обя­занность возместить ущерб, причиненный тем, что он загнал нанятую им у истца лошадь. Обстоятельства этого дела от­личались от других аналогичных дел, в которых несовершен­нолетний освобождался от ответственности за причиненный

85 См. “Current Law”, 1963, N 6, § 168.

86 Ансон приводит ряд Примеров, которые наглядно показывают, что суды признают действительными самые невыгодные для несовершеннолет­них договоры, если это договоры об обучении или найме (см. Вильям Р. А неон. Указ. соч., стр. 130—132).

87 Jennings v. Rundall (1799), Leslie (R.)\ Ltd. v. Sheil (1914); Fawcett v. Smethurst (1914). Изложение этих казусов см. во всех курсах английско­го договорного права,

230

им вред88 тем, что 'в договоре было указано, что лошадь должна быть использована только для бега, а не для прыж­ков через препятствия; ответчик же использовал се именно для прыжков через препятствия и, совершая такой прыжок, лошадь пострадала и пала.

В решении суда, признавшем несовершеннолетнего ответ­чика обязанным возместить ущерб, было указано, что если бы вред был причинен ненадлежащим исполнением договора (например, в результате слишком быстрой езды), истец не мог бы требовать возмещения ущерба. Но вред был причинен не исполнением договора, а совершением того действия, ко­торое договором прямо запрещалось. Поэтому ущерб, причи­ненный таким действием, может быть возмещен.

Это дело Поллок приводит в качестве иллюстрации вы­двинутого им положения о том, что если вред причинен в связи с договором, заключенным несовершеннолетним и признанным недействительным, но причинен действием, не представляю­щим собой исполнение такого договора, такой вред подлежит возмещению89. Нетрудно увидеть непоследовательность та­кого решения. Ведь вред в рассматриваемых случаях мог быть причинен несовершеннолетним только в связи с заклю­ченным им договором. Если бы не этот договор, то имущество не могло бы попасть к несовершеннолетнему и он не мог бы причинить ущерб. Значит, в этом случае санкционируются определенные правовые последствия договора, признанного недействительным.

Кроме того, очень трудно провести грань между действием, совершенным в связи с договором, но не составляющим исполнение договора, и действием, представляющим собой ненадлежащее исполнение договора. В приведенном выше деле Бэрнард против Хаггис использование лошади для прыжков через препятствия может, пожалуй, с большим основанием рассматриваться как ненадлежащее исполнение договора, нежели в качестве действия, не составляющего ис­полнения договора.

Разграничение этих двух понятий в большинстве случаев является произвольным. Однако это не мешает тому, что оно принято в современной практике. Так, в деле Бэллет против

88 В одном из старых прецедентов, до сих пор являющемся обяза­тельным прецедентом по этому вопросу (Jenning v. Rundall, 1799), дело касалось также найма лошади. Несовершеннолетний ответчик загнал наня­тую им лошадь. Суд отказал в иске о возмещении ущерба, ссылаясь на то, что договор найма лошади был недействительным и нельзя требовать воз­мещения ущерба, причиненного ненадлежащим исполнением договора, признанного недействительным.

w “Pollocks's Principles of Contract”, p. 63.

231

Мингэй (Ballet v. Mingay, 1934) суд удовлетворил деликтный иск к- несовершеннолетнему о возврате вещей, переданных ему в пользование по договору, признанному недействитель­ным. Основанием для такого решения было то, что ответчик, без согласия истца, одолжил эти вещи своему другу, в то время как договор не предусматривал передачи этих вещей третьему лицу. Суд признал такую передачу действием, не составляющим исполнение договора и применил'правило, уста­новленное прецедентом Бэрнард против Хаггис90.

Несовершеннолетний не несет ответственности и в тех слу­чаях, когда обманным путем, скрывая свой возраст, заклю­чает договор, в силу которого он получает от контрагента какие-либо вещи, а от исполнения своего обязательства отка­зывается, ссылаясь на свое несовершеннолетие. Контрагент в этом случае не может искать защиты,“в праве” (in law), так как договор ничтожен и деликтный иск об обмане не может быть применен. Но “справедливость” (equity) допу­скает в этих случаях требование о возврате несовершеннолет­ним полученных им и сохранившихся в натуре индивидуаль­но-определенных вещей.

Однако в практике постоянно подчеркивается, что эта норма должна толковаться ограничительно. Она может при­меняться только в случаях обмана со стороны несовершен­нолетнего и только для возврата индивидуально-определен­ной вещи; применение этой нормы не должно носить харак­тера компенсации за причиненный ущерб. Таким образом, даже при наличии вины несовершеннолетнего, последний может “по праву” пользоваться плодами своего обмана81. Защита интересов контрагента очень ограничена. Надо, впро­чем, сказать, что такая безнаказанность является привиле­гией только тех несовершеннолетних, которые имеют мате­риальную возможность пользоваться услугами искушенных в “общем праве” и “праве справедливости” адвокатов.

2) Договоры, заключенные душевнобольными или лицами, находящимися в состоянии опьянения

Действительность договоров, заключенных душевноболь­ными, зависит от того, были они признаны в установленном законом порядке таковыми или нет.

90 G С. Cheshire and С. Н. S. FiJoot. The Law -of Contract p. 343—344.

91 Теллер указывает, что несовершеннолетний не несет ответственно­сти за ущерб, причиненный им вследствие того, что он обманным образом скрыл свои возраст (L Teller. Op. cit., p. 115—116).

232

Если душевнобольной признан таковым в соответствии с Законом о душевнобольных 1890 г. (Lunacy Act), управление его имуществом, согласно ст. 120 закона, переходит к короне. В этих случаях душевнобольной не может заключать дого­воров имущественного характера даже в “светлые проме­жутки”, когда он в состоянии отдавать отчет о своих действиях.

Душевнобольной, не признанный таковым в установлен­ном законом порядке, может заключать договоры в “светлые-промежутки”. Если душевнобольной в период “светлого про­межутка” признает договор, заключенный им в остром при­падке болезни, такой договор является действительным. До­говоры, заключенные таким душевнобольным в болезненном состоянии, но при условии, что он мог понимать значение совершаемого им акта, также действительны. Даже если он находится в таком состоянии, что не вполне понимает значе­ние своих поступков, однако его болезненные представления не касаются предмета договора, последний считается дейст­вительным. При несоблюдении этих требований душевноболь­ной может освободиться от ответственности по договору толь­ко в том случае, если докажет, что его контрагент знал о его болезни, либо что договор несправедлив.

Если душевнобольному, независимо от того, признан он таковым или нет, поставлены необходимые предметы, у него возникает квазидоговорная обязанность уплатить за них “справедливую” цепу. Квазидоговорпый характер этого обя­зательства заключается в том, что обязательство можсг воз­никнуть без предварительного соглашения сторон, а при на­личии предварительной договоренности душевнобольной обя­зан уплатить не договорную, а установленную судом “спра­ведливую” цену.

В практике особо выделяется вопрос о действительности договоров, заключенных лицами, находящимися в состоянии опьянения. Положение этих лиц при заключении договоров аналогично положению душевнобольных, не признанных та­ковыми в установленном законом порядке. Договоры, заклю­ченные этими лицами, действительны, кроме тех случаев, когда контрагент знал о состоянии опьянения, в котором на­ходилось лицо, и тех случаев, когда договор был “неспра­ведлив”. Право не дает никаких указаний о содержании этого понятия, целиком предоставляя его определение суду. В этих последних случаях договор может быть оспорен после того, как состояние опьянения прошло. Если такой договор не был оспорен, он действителен. По договорам о приобре­тении необходимых предметов лица, находящиеся в состоя­нии опьянения, отвечают так же, как и душевнобольные.

233

3) Договоры, заключенные замужними женщинами

По “общему праву” дееспособность замужних Женщин до недавнего времени была существенно ограничена. До конца XIX в. договоры замужних женщин, как правило, были нич­тожны: замужняя женщина не могла распоряжаться своим имуществом, вступать в обязательства, искать и отвечать в суде. В гражданско-правовых отношениях ее представлял муж, который распоряжался всем имуществом семьи, вклю- • чая и имущество жены Лишь в тех случаях, когда специаль­ным актом за женщиной закреплялось определенное, так называемое отдельное имущество (separate estate), женщина, при очсутствии ограничений в акте, устанавливающем пере­дачу ей такого имущества, могла распоряжаться своим от­дельным имуществом.

В конце XIX в. в связи с' расширением/участия женщин в производстве и в результате длительной борьбы прогрессив­ных организаций за равноправие женщин, статутное право Англии начинает постепенно отменять некоторые нормы “об­щего права”, ограничивавшие дееспособность женщин. Про­цесс этот был, однако, очень длительным. Лишь Закон об изменении права относительно замужних женщин и правона­рушителей—Law Reform (Married Women and Tortfeasors) Act, принятый в 1935 г., установил, что замужняя женщина является полностью дееспособной. Однако закон сохранил в силе все ограничатся в траве распоряжения определенным имущее ibom, установленные в отношении замужних женщин каким-либо специальным актом или документом, изданным до 1 января 1936 г.

Следует также иметь в виду, что закон признал замужнюю женщину полностью дееспособной только формально. В дей­ствительности экономические условия, имущественный режим, весь строй семейных отношений в капиталистическом общест­ве таковы, что замужняя женщина в большинстве случаев не может использовать формально предоставленные ей зако­ном права.

Во всех штатах США, особенно в южных и экономически менее развитых штатах (Луизиана, Флорида, Калифорния, Техас, Аризона, Георгия и др.), гражданская дееспособность замужней женщины существенно ограничена: она не может распоряжаться своим имуществом, совершать гражданско-правовые сделки, искать и отвечать в суде.

Лишь в отдельных штатах (Флорида, Луизиана) по спе­циальному постановлению суда или административных орга­нов замужняя женщина может самостоятельно осуществлять некоторые из своих гражданских и процессуальных прав.

234

Даже в экономически наиболее развитых штатах (Нью-Йорк, Массачузстс, Мичиган) гражданская дееспособность замуж­них женщин ограничена. Так, почти во всех штатах замуж­няя женщина не может выступать доверительным собственни­ком (trustee), не вправе без согласия мужа закладывать или отчуждать недвижимое имущество и т. д. Американские ав­торы указывают, что законы отдельных штатов, признающие замужних женщин частично дееспособными, должны толко­ваться ограничительно. Основой остается таким образом ста­рое положение “общего права” о недееспособности замужних женщин92.