§ 2. НЕДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТЬ ДОГОВОРОВ, НАРУШАЮЩИХ НОРМУ ПРАВА    

1) Буржуазный принцип “свободы договора” и использование его монополиями в период империализма

Противоречие договора норме объективного права делает договор недействительным. Такой договор не может иметь правовых последствий и является ничтожным. '

“Публичное право' не может быть ''изменено частным со­глашением”,— это правило с большей или' меньшей последова­тельностью проводится во всех буржуазных правовых систе­мах. Договор в буржуазном государстве' не может иметь своим предметом действия, противоречащие " норме права, уста­новленного этим государством. Запрещая^' объявляя недей­ствительными те или иные виды договоров, буржуазное госу­дарство осуществляет политику, господствующего класса в экономической и социальной области. Вопрос о том, насколь­ко широко вмешивается государство в договорные отношения, насколько оно допускает частную автономию и свободу дого­вора, является поэтому вопросом ' большого значения.

Политика господствующего класса в этой. области, буду­чи обусловлена, в •',' конечном счете, состоянием экономики, в свою очередь оказывает обратное воздействие на .экономиче­ский базис. Эта политика может выразиться в том, что госу­дарство предоставляет широкое поле для частной автономии, признает максимально возможную свободу договора и удов­летворяется ролью пресловутого “ночного сторожа”. Эта по­литика может выразиться и в том, что государство, превратив­шись в прямое орудие кучки монополистов, осуществляет в интересах этих монополистов детальную регламентацию хо­зяйства (как это имело место в фашистской. Германии). В обоих случаях буржуазное государство, как надстройка, различными методами оказывает влияние на экономический базис. Соотношение этих методов было разным в различные 'периоды развития буржуазного государства.

• Свобода договора и максимальное ограничение вмеша­тельства государства в хозяйство были боевым знаменем бур­жуазии в ее борьбе 'против феодального неравенства и абсо­лютистского государства, пытавшегося мелочной регламента­цией и всевозможными ограничениями искусственно задержать рост производительных сил и сохранить обветшалую и негод­ную для новых экономических условий правовую и государ-. ственную форму. Лозунг свободы договора был одним из, самых популярных в эпоху борьбы буржуазии за власть. Он выводился из основных  прирожденных прав. человека.. He-184    .                                            •

случайно буржуазные теоретики этого периода считают, что-самим своим существованием государство обязано договору..

Требование, свободы договора было обусловлено новой, ка­питалистической формой эксплуатации, пришедшей на смену феодальной. Одним из основных институтов, в которых эта но­вая форма эксплуатации находила свое правовое закрепление,, был договор.

“Но заключать договоры,— пишет Энгельс,— могут люди,. которые в состоянии свободно располагать своей личностью, поступками и имуществом и равноправны по отношению друг к другу. Создание таких “свободных” и “равных” людей имен­но и было одним из главнейших дел капиталистического про­изводства” н. О том, что означают эти “свобода” и “равен­ство”, Маркс и Энгельс говорят неоднократно. “Свобода” озна­чает свободу эксплуатации, “освобождение” лица не только и не столыко от 'пут феодальной зависимости, сколько от ору­дий и средств производства. Как писал Маркс, “превращение-индивидуальных и распыленных средств .производства в обще­ственно концентрированные, следовательно превращение кар­ликовой собственности многих в гигантскую собственность • немногих, экспроприация у широких народных масс земли,, жизненных средств, орудий труда,—эта ужасная и трудная. экспроприация народной массы образует пролог истории ка­питала” ,12.

Появление миллионов обезземеленных и лишенных кро­ва крестьян, разоренных ремесленников, истребление или об­речение на вымирание народов в колониях — все это создало предпосылки для торжества новой формы эксплуатации и, для. провозглашавшегося в этот период буржуазией принципа сво­боды договора.

В Англии со времени ее вступления на .путь капиталисти­ческого развития принцип свободы договора широко обосно­вывался в литературе и применялся в практике. Достаточно вспомнить посвященные этому вопросу страницы произведений Адама Смита, Локка, Рикардо и др. Именно в Англии, рано вступившей на путь капиталистического развития, принцип. свободы договора, неразрывно связанный с капиталистической формой эксплуатации в этот период ее развития, получил осо­бенно широкое распространение. Буржуазные идеи свободы договора, свободы .конкуренции получили широкое распро­странение и в США, начиная еще с XVIII и особенно к концу XIX в.13         .           •    . .

"К. Маркс, Ф. Энгельс. Избранные произведения, т. II. Гос­политиздат, М., 1955, стр. 224.

12 К. Маркс. Капитал, т. I. Госполитиздат, М., 1955, стр. 765.

13 Изложение теорий, основанных на так называемой “доктрине инди­видуализма” см. М. J a k о b s о n. The Development of American Political

Г8&

Свобода договора в период промышленного капитализма означала на деле безграничную свободу эксплуатации. На эту пресловутую “свободу договора” ссылались английские фаб­риканты в конце XVIII и в XIX вв., покупая под видом дого­воров об обучении у родителей или в работных домах пяти­шестилетних детей и заставляя их работать в нечеловеческих условиях по 14 часов в сутки. На эту же “свободу” ссылались английские капиталисты, протестуя против законов, устанав­ливавших самые элементарные условия труда на фабриках, и всячески саботируя эти законы.

С уничтожающей иронией и сарказмом Маркс пишет об этой “свободе”: “Сфера обращения, или обмена товаров, в рамках которых осуществляется купля и продажа рабочей силы, есть настоящий эдем прирожденных 'пр_ав человека. Здесь господствуют только свобода, равенство, собственность и Бен-там. Свобода! Ибо покупатель и продавец товара, напр. рабо­чей силы, подчиняются лишь велениям своей свободной воли. Они вступают в договор как свободные, юридически равноправ­ные лица. Договор есть тот конечный результат, в котором их воли находят свое общее юридическое выражение. Равенство! Ибо они относятся друг к другу лишь как товаровладельцы и обменивают эквивалент на эквивалент..1'.

Прощаясь с этой сферой простого обращения, или обмена товаров, из которой фритредер vulgaris черпает все свои взгля­ды, понятия, масштаб всех своих суждений об обществе капи­тала и наемного труда,— расставаясь с этой сферой, мы заме­чаем, что начинают несколько изменяться физиономии наших dramatis personae... Бывший владелец денег шествует впереди как капиталист, владелец рабочей силы следует за ним как его рабочий; один многозначительно посмеивается и горит же­ланием приступить к делу; другой бредет понуро, упирается как человек, который продал на рынке свою собственную шкуру и потому не видит в будущем никакой перспективы, кроме одной:

что эту шкуру будут дубить” 14.

Маркс привел пример договора в области трудовых отно­шений, где эксплуататорский характер договора выступает наи­более обнаженно; но и в сфере гражданско-правовых отноше­ний договор часто прикрывает отношения эксплуатации. Свобода договора — это орудие в руках более сильной эконо­мически стороны для использования более слабой. Вот почему свобода договора была боевым лозунгом буржуазии и одним из краеугольных камней буржуазного права.

Thought. N. Y, 1932, См. также R. Pound. The Formative Era of Ameri­can Law Boston, 1938; R. P о u n d The Role of the Will in Law. “Harvard Law Review”, v. 68, 1954, N 1, р. 1—19.

н К. Маркс Капитал, т. I, стр. 182—183

'186

В период империализма и общего кризиса капитализма по­ложение меняется. Противоречия, раздирающие капиталистиче­ский строй, в этот период его развития достигают предельной остроты. Буржуазия отказывается от многих принципов, выдви­гавшихся ею на заре развития капиталистического способа производства.

В предисловии к французскому и немецкому изданиям сво­его гениального труда “Империализм, как высшая стадия капи-тализмЯ” Ленин шисал: “Частная собственность, основанная на труде мелкого хозяина, свободная конкуренция, демократия,— все эти лозунги, которыми обманывают рабочих и крестьян ка­питалисты и их пресса, орались далеко позади. Капитализм перерос во всемирную систему колониального угнетения и фи­нансового удушения горстью “передовых” стран гигантского большинства населения земли” 15.

В этих новых условиях загнивания капитализма буржуаз­ный принцип свободы договора и равенства сторон в нем пре­терпевает существенные изменения. Буржуазное право не откавывается от этого принципа целиком. Это делается по не­скольким причинам.

Во-первых, 'формальное сохранение этого принципа предо­ставляет монополиям большую свободу действий. Когда от­дельные органы буржуазного государства, отражая интересы мелкой и средней буржуазии, пытаются несколько ограничи­вать господство монополий, последние, ссылаясь па лозунг -свободы договора, давно фактически ими же отмененный, ста­раются обеспечить себе полную свободу действий.

Во-вторых, господство монополий не означает уничтожения капиталистической конкуренции, а только видоизменение i;

обострение ее. Ленин указывает: “Производство становится общественным, но присвоение остается частным. Обществен­ные средства производства остаются частной собственностью небольшого числа лиц. Общие рамки формально признаваемой свободной конкуренции остаются, и гнет немногих монополи­стов над встальным населением становится во сто раз тяжелее, ощутительнее, невыносимее” 16. Формально признаваемой сво­бодной конкуренции, сохраняющейся в очень измененном ви­де в период империализма, соответствует и формально при-анаваемая свобода договора. Но так же, как и свобода конку­ренции в условиях господства монополий, так называемая свобода договора в этих условиях подвергается значительным изменениям 'в целях лучшего удовлетворения интересов моно­полий.

15 В. И Ленин Соч, т 22, стр.

16 Там же, стр 193—194

187

“Свободный” .договор широко используется монополиями для полного 'подчинения себе мелких и средних собственников, для установления .монопольных цен, для. устранения -конку­рентов и аутсайдеров.   •                         ,

В этих целях монополисты широко применяют так называ­емые “коллективные соглашения” — соглашения производите­лей, поставщиков, покупателей, устанавливающие определен-

• ные условия производства, продажи, ва.купок той или иной

• продукции и 'меры принудительного осуществления этих уело-. .вий. Условия этих коллективных .соглашений диктуются фирмами — 'монополистами данной отрасли, которые ставят своих контрагентов перед дилеммой: либо присоединиться к продиктованным ими условиям соглашения, либо лишиться источников сырья, возможностей сбыта" или подвергаться иной дискриминации в деловых отношениях,  -у. .' ' Для раскрытия подлинного характера этих коллективных , соглашений .перечислим наиболее часто встречающиеся в прак­тике виды таких соглашений. Сюда относятся: 1) соглашения поставщиков о продаже продукции'только определенным поку­пателям, так 'называемым “покупателям 'по одобренному спис­ку”, либо о продаже продукции определенной группе покупа­телей' на льготных условиях (например, со скидкой с продаж-

•^ ной цены); 2) соглашения 'покупателей о том, что они обязу­ются покупать товар только у определенных поставщиков, ко­торые, в свою очередь, обязуются продавать товар только покупателям, участвующим в этом соглашении; 3) соглашение поставщиков о продаже товаров только тем покупателям, ко-

- торые соглашаются поддерживать определенный уровень цен

•при .перепродаже товара или .при продаже его в розницу;

4) соглашения поставщиков о мерах,, обеспечивающих выпол-

• нение покупателями- условий о поддержании определенного .уровня цен или иных договорных условий. Сюда относятся \-соглашения о составлении “черных списков (stoplists), .т. е;

списков лиц, с которыми ни один из участников соглашения не имеет .права вступать в сделку, о штрафах за нарушение условий, о бойкоте фирм или товаров; 5) соглашения покупа­телей о том, что они обязываются 'покупать товар только у определенных поставщиков и не вправе приобретать его -у других продавцов; 6) соглашения о скидках постоянным по­купателям в соответствии с размером закупок; 7) соглашения между производителями 'о количестве выпускаемой продукции и о распределении рынков сбыта 17.

183   '               ...

Уже из этого краткого изложения содержания основных >видов коллективных соглашений видно, что они являются пра­вовой формой, используемой монополиями для того, чтобы заставить мелких и средних собственников под видом “свобод­ного” договора принять на себя обязанность полностью подчи­няться монополиям во всей своей деятельности. Комиссия, специально обследовавшая практику этих коллективных согла­шений, доклад которой был представлен в парламент мини-стром-торговли в июне 1955 г., вынуждена была признать, что в результате этих коллективных соглашений “независимый •производитель” в ряде отраслей не может найти себе рын­ка 18. В результате соглашений оптовиков о 'покупке товаров только у определенных поставщиков преграждается путь в ту или иную отрасль промышленности новым производителям 19. Комиссия вынуждена была констатировать, что в результате этих соглашений часто ограничивается конкуренция и соз­даются “привилегированные группы”, с которыми никто не конкурирует20. В такой несколько туманной форме комиссия вынуждена была признать привилегированное положение 'мо­нополий.

Среди коллективных соглашений, которые более правильно было бы назвать монопольными соглашениями, большое место | занимают соглашения, направленные на поддержание опреде- j ленного уровня цен. Таким “определенным” уровнем является, конечно, предельно возможный высокий уровень. В результате таких соглашений о ценах в некоторых отраслях .монополистам удается добиться исключительно высоких прибылей. Так, ком­пания Дэнтсплай, входящая в объединение, почти полностью монополизировавшее 'производство искусственных зубов и зуб­ных протезов, в .1949 г. получила чистую прибыль в размере 86% на капитал. Комиссия по делам монополий, расследовав­шая деятельность этой компании, установила, что в результате монополизации этой отрасли цены на искусственные зубы и зубные протевы были слишком высоки и в публичных интере­сах желательно их снижение21.

Одним из результатов рассматриваемых нами монопольных соглашений является создание системы штрафных санкций, вернее наказаний, применение которых осуществляется

rictive Businnes Practices and the Public Interest. A Statement by the Fe­deration of British Industries”. L., 1956.

18 “The Monopolies and Restrictive Practices Commission. Collective Discrimination...”, p. 40.

19 Ibid., p. 66—68.

20 Ibid., .p. 81—82.

21 The Monopolies and Restrictive Practices (Dental Goods) Order, 1951, N 1200. См. также R. Evely. Monopoly Good and Bad. L., 1954, p. 7—8.

189

частными лицами и организациями. Такие меры, как коллек­тивный бойкот, включение в “черные списки”, штрафы, приме­мте ся на основании отдельных соглашений самими участни­ками этих соглашений. Даже в английской литературе указывалось на то, что такая система частных наказаний, исключающая возможность обращения к суду и применения процессуальных гарантий, является нежелательной22.

Так, положение буржуазного права о свободе договора используется в целях 'прямо противоположных тем, которые в нем прокламируются, и служит для полного подчинения моно­полиям их .контрагентов.

Монапольные соглашения не являются единственным спо­собом использования буржуавного 'принципа свободы догово-'' ра в интересах монополий. Другим видоизменением 'этого бур­жуазного принципа в эпоху империализма можно считать по­явление так называемых договоров присоединения 'или дого­воров через присоединение.

Этот термин введен французской литературой, в 'которой впервые и наиболее полно по сравнению с литературой других буржуазных стран была дана конструкция этого вида догово­ров.                              „

Под договорами присоединения понимаются такие догово­ры, в которых одна из сторон (обычно монополист в данной отрасли проивводства или торговли) предписывает свои усло­вия 'контрагенту, последний же может либо вступить в дого­вор на предлагаемых ему условиях, либо не вступить в дого­вор; обсуждать или изменить что-либо в этих условиях он не может. Следует прибавить, что возможность отказаться от вступления в договор в этих 'случаях чисто иллюзорная, фор­мально-юридическая. Как 'правило, в силу экономических ус­ловий контрагент не может отказаться от вступления в До­говор 23.

22 R. Evely. Op cit., p. 17. Автор стоит на буржуазно-либеральных позициях и пытается доказать, что можно законодательным путем “ис-_ править” монополии. Но и он вынужден признать противоречие системы частных наказаний, устанавливаемой монопольными соглашениями, эле­ментарным требованиям законности.

23 О договорах присоединения и “формулярном праве” см. “Граждан­ское и торговое право капиталистических стран”. Госюриздат, М., 1949, стр. 232—233; “Всеобщая история государства и права”, ч. IV, Юриздат, М., 1947, стр. 292; Е. А. Флейшиц. Буржуазное гражданское право на службе монополистического капитала. Юриздат, М., 1948; Л. А. Л у н ц. Основной экономический закон современного капитализма и реакционная сущность буржуазного гражданского права. “Советское государство и пра­во”, 1953, № 2—3, стр. 115—117. Во французской литературе по этому • вопросу см. L. Josserand. Cours de droit civil positif francais, t. II, 1930, p. 18—19; M. Planiol. Traite elementaire de droit civil, t. II. Paris, 1949, p. 21; A. Colin et H. Capitant. Cours elementaire de droit civil fran-

190

Договоры присоединения наиболее распространены в таких областях капиталистического хозяйства, как железнодорож­ный и водный транспорт, внутригородской транспорт, банков­ское дело, страхование, коммунальные услуги—снабжение населения электричеством, водой, газом и т. д. Из приведенного перечня отраслей хозяйства видно, что так называемые до-• говоры присоединения охватывают важнейшие сферы экономи­ческого оборота и являются на деле теми обязательными правилами, которые монополии предписывают своим контр­агентам.

При помощи конструкции договоров присоединения буржу­азная правовая наука пытается вавуалировать господству­ющее положение монополий в современном капиталистиче­ском хозяйстве и 'представить отношения, возникающие между 'монополией и контрагентом, как отношения равных сторон. Действительно, если договор 'присоединения — все-таки дого­вор, то здесь есть и “свободное волеизъявление” и “равенство сторон в договоре” и прочие атрибуты буржуазной свободы договора. Если лицо может отказаться от присоединения к до­говору, значит, такое присоединение есть акт его свободной воли и т. д.

Конструкция договоров присоединения нужна буржуазной правовой науке также для того, чтобы 0'босновать свободное толкование договора судом. Отмечая особенности договора присоединения, буржуазные авторы указывают, что суду должны быть 'предоставлены широкие права при толковании этих договоров с тем, чтобы он мог устранять имеющиеся в отдельных случаях злоупотребления24. Классовая направ­ленность этого положения очевидна. Оно должно оправдать тот 'процесс отказа буржуазии в эпоху империализма от ею же созданной законности, тот процесс распада буржуазной закон­ности, анализ которого дан Лениным в статье “Два мира” 25.

Наконец, конструкция договоров присоединения исполь­зуется буржуазной наукой в качестве одного-из аргументов для  обоснования  новейших  “теорий”  государственного регулирования капиталистического хозяйства. Игнорируя клас-

cais, t. II, Р., 1948, р. 274, 450, G. R i p e r t. La regle morale dans les obli­gations civiles. P, Ю26, p. 93—100. См. такж)е Q. R i p e r t. Le regime de-mocratique et le droit civil moderne. P., 1936; E. de G a u d i n de L a g r a n-ge. La crise du contrat et le role du ]Uge, P., il935.

24 См. E. de Gaudin de Lagrange. Op. cit., p. 33 ss; G. М о r i n. La loi et le contrat. La decadence de leur souverainete. P., 1927, p. 50—52. Критику толкования договора буржуазным судом, даваемую с буржуазно-либеральных повиодй, но содержащую 'немало справедливых замечаний, см. И. А. Покровский. Основные проблемы гражданского права, Пг, 1917, стр. 265—270.

25 См. В И. Ленин. Соч., т 16, стр. 278 и след.

191)

"оовую сущность 'буржуазного государства, пытаясь представить буржуазное государство в эпоху империализма как орган “за­щиты слабого против сильного”, некоторые буржуазные авто­ры указывают, что господство монополий должно умеряться, регулироваться буржуазным государством,, которое якобы при-ввано защищать более 'слабую экономически сторону от от­дельных злоупотреблений со стороны монополий.' Наличие. договоров присоединения используется для того, чтобы дока­зать необходимость государственного регулирования 26.

Мы остановились на французской конструкции договоров присоединения, так как в ней наиболее открыто и последова­тельно отражаются попытки буржуазных авторов согласовать господство монополий в период империализма с лозунгами "и принципами эпохи промышленного капитал-а.

В английской правовой литературе нет такой последова­тельной конструкции договора в эпоху империализма, как французская конструкция договоров присоединения. Когда английские авторы пишут о договорах, условия которых пол­ностью диктуются одной из сторон, они обычно ссылаются на французскую конструкцию договоров присоединения27.

В Англии, и особенно в США, где, концентрация капитала достигает высокой степени, вначительное количество догово­ров представляет собой именно 'предписывание монополиями установленных ими условий своим контрагентам. Однако пра­вовая наука и практика в этих странах также рассматривают такие навязанные одной стороне договоры как обычные до­говоры, как “свободное волеизъявление сторон” со всеми вы­текающими отсюда последствиями. Лишь в самое последнее время появляются попытки анализа такого рода договоров.

В английской и американской литературе появляется тер­мин “принудительный договор” (compulsory contract). Многие авторы, перефразируя известное положение Мейна о том, что развитие человеческого общества характеризуется движением от статуса к договору, подвергнутое резкой критике Энгель-

26 См. G. Morin. Op cit, р. 163—164; G. Riper t. Le regime democra-tique et le droit civil moderne, p. 177 ss; G. R i p e r t. Aspects juridiques du capitalisme moderne. 1948.

27 См. G. S. С h e s h i r e and С. H. S. F i f о о t. The Law of Contract, Fourth Edition, L. 1956, p. 23—24; H. В. Sales. Standard Form Contracts. “The Modern Law Review”, v. 16, 1963, N 3, ip. 318—342. Сейлс, говоря о до­говорах, заключаемых в стандартной форме, указывает, что имеет в виду договоры присоединения. При этом автор совершенно справедливо отме­чает, что чем больше расширяется деятельность монополий, тем меньше места остается для договора и что в отношениях между монополией и мел­ким производителем существует такое же неравноправие сторон, как в от­ношениях между железнодорожной компанией и пассажиром (Ibid., р.319).

192

сом28, пишут о том, что в современном праве намечается об­ратное движение—от договора к статусу. При этом, если в английской литературе отмечается, что так называемые до­говоры присоединения то существу исключают возможность волеизъявления потребителя и являются договорами только формально29, то в юридической литературе США этот вопрос получил совершенно иное освещение30.

Рассматривая принудительные договоры, многие американ­ские авторы анализируют не принудительные договоры, которые монополии навязывают своим контрагентам, а имеют в виду законодательное регулирование трудовых отношений, в результате которого сюронам “предписываются” основные условия трудового договора; государственное регулирование хозяйственной деятельности, в частности административные акты, определяющие в некоторых случаях 'порядок деятельно­сти компаний в области коммунального обслуживания, и, на­конец, обязанность таких компаний вступать в договор с каж­дым потребителем, “на разумных условиях”.

Таким образом, все переворачивается с ног на голову. Не компании-монополисты диктуют свои условия контрагентам, вынужденным принимать эти условия, а, наоборот, компании объявляются “жертвами” принудительных договоров, в кото­рые их якобы заставляют вступать в силу их 'положения. Неко­торые американские юристы утверждают, что компании, ока­зывающие так “называемые общественные услуги,— крупные монополии, осуществляющие коммунальное обслуживание в США, “ограничены в своей договорной свободе”, вынуждены вступать 'в договоры со всеми потребителями и действовать на определенных условиях, установленных в разрешениях, на ос­новании которых функционируют эти компании31.

Между тем хорошо известно, что монополизация так назы­ваемых общественных услуг является весьма выгодным де­лом. Уже перёд 'второй мировой войной удельный все корпо­раций в производстве 'электроэнергии и газа составлял 100%;

40 крупнейших корпораций, объединяющих предприятия,

28 См. К. Маркс и Ф. Энгельс. Избранные произведения, т. II, стр. 224.

29 См. R. H. G r a v e s о n. The Movement from Status to Contract. “Mo­dern Law Review”, v. IV, 1941, N 4; G. S. С h es h i r e and C. H. S. F i-f о о t. Op. cit, p. 23—24; H. B. Sales. Op. cit.

•30 cm. A. L e n h о f f. The Scope of Compulsory Contracts Proper; F. К e s-sler. Contracts of Adhesion—Some Thoughts about Freedom of Contract;

E. Patterson. Compulsory Contracts in the Crystal Ball. “Columbia Law Review”, v. 43, 1943, N 5.

31 См. указанные выше статьи Ленхофа н Патерсоиа, а также М. R а-din. Contract Obligation and the Human Will (“Columbia Law Review”, v. 43, 1943, N 5).

13 Р. О. Халфнна

193

оказывающие эти услуги (коммунальные предприятия, теле­фон, телеграф и т. in.), владели более чем 80% всех средств-предприятий общественного пользования; 45 крупнейших транспортных корпораций владели 92% транспортных средств страны. К тому же законодательные акты штатов, регулирую­щие деятельность этих компаний, не ставят им никаких пре­град в 'использовании их монопольного положения 32.        '

Некоторые авторы в США, не отрицая того, что в условиях современного капитализма договорные отношения 'в подавля­ющем большинстве случаев не выражают действительной воли сторон, пытаются обосновать это тем, что в условиях совре­менного капиталистического оборота воля вообще теряет свое значение 'в праве. Право, по их мнению, не может об-спечить осуществление воли лица; оно должно обеспечить его интересы в той мере, 'в какой общество на данном этапе может их охранять33.

Совершенно очевидно, что такая постановка вопроса при­звана скрыть тот факт, что буржуазное право осуществляет волю очень немногих лиц и подавляет волю большинства. Весьма показательно, что маститый буржуазный автор вы­нужден открыто признать, что в условиях современного капи­тализма ничего не осталось от прежних утверждений буржу­азной правовой науки, о том, что право осуществляет волю людей.

2) Законодательные акты., (формально ограничивающие свободу договора

Момент принудительности в договоре английские авторы чаще всего связывают с так называемым государственным ре­гулированием хозяйства. Вопрос о государственном регулиро­вании хозяйства в условиях капитализма заслуживает особого внимания и должен быть рассмотрен специально. В настоящей

32 Наоборот, эти законодательные акты так же, как и административ­ная практика штатов, ставят монополии в области транспорта и комму-" н-альдого хозяйства в привилегированное положение Монополиям предо­ставляется исключительное право пользования природными ресурсами, им. предоставляются широчайшие полномочия публичного характера Для контроля за деятельностью этих монополий в штатах выделяются спе­циальные комиссии. Однако, как вынуждены признавать даже буржуаз­ные авторы, эти комиссии совершенно не выполняют своих официальных обязанностей, но зато весьма эффективно помогают монополиям в их дея­тельности (см В N В е h 11 n g. Competition and Monopo у in Public Utility Industries Illinois, 1938, p. 26-27, 54—55, 72—73; Д. Л и н ч Кон­центрация экономической мощи в США ИЛ, М, 1948, стр 106—.108).

' за См R Р о u n d. The Role o[ the Will ш Law. “Harvard Law Review”, v. 68, 19,54. N 1, р. 1—19.

lW                                                                                                         i     •              <-       j

работе мы касаемся его лишь в связи с вопросом о недействи­тельности договоров, противоречащих нормам права, посколь­ку к числу таких недействительных договоров относятся и договоры, противоречащие актам государственного регулиро­вания.

Говоря о государственном 'регулировании капиталистиче­ского хозяйства, необходимо иметь в виду цель и направлен­ность этого регулирования. Касаясь регулирования хозяйства во время первой империалистической войны в крупнейших ка­питалистических странах, Ленин писал: “И Америка и Герма­ния “регулируют экономическую жизнь” так, чтобы рабочим (и крестьянам отчасти) создать военную каторгу, а банкирам и капиталистам рай. Их регулирование состоит в том, что ра­бочих “подтягивают” вплоть до голода, а капиталистам обес­печивают (тайком, реакционно-бюрократически) прибыли вы­ше тех, какие были до войны”34.

Опыт государственного регулирования хозяйства в капита­листических странах в условиях второй мировой войны вновь показал, что именно это положение великого теоретика и прак­тика социалистической революции является ключом к пони­манию тех сложных явлений, которые происходят в капита­листических государствах в области военно-хозяйственного регулирования.

Во время 'второй мировой войны за счет широких масс населения, вынесших на своих плечах все тяготы войны, моно­полии 'неслыханно обогащались .и развивались. Не капитали­стическое государство “регулировало” монополии, а, наоборот, монополии использовали государственный аппарат для неслы­ханного обогащения. В какие бы новые формы ни облекалось это “регулирование”, его основа, цель и результат — те, на ко­торые указал Ленин: военная каторга для трудящихся, рай— для капиталистов.

Эти общие соображения о значении и направленности го­сударственного регулирования хозяйства в условиях капита­лизма необходимо иметь в виду тогда, когда мы приступаем к рассмотрению законодательства и административных актов отдельных капиталистических государств в области регулиро­вания хозяйства и их значения для действительности заключа­емых договоров.

В Англии, как указывалось выше, доктрина свободы дого­вора и невмешательства государства в хозяйство была господствующей с конца XVII и до конца XIX в. И в настоя­щее время многие авторы пытаются обосновывать существо­вание давно превратившегося в чистую фикцию принципа

34 В. И. Л е н и н. Соч., т. 25, стр. 309.

13*      195

“laissez faire”. Однако более или менее трезвые авторы не мо­гут отрицать того, что уже в конце XIX и особенно в XX в. э1от принцип перестал соответствовать новым условиям капита­листической экономики периода общего кризиса капитализма. Как на панацею от экономических бед испытывающего глу­бочайший кризис капитализма многие английские авторы указывают 'на государственное вмешательство.

Несмотря на высказывания многих буржуазных политиков в пользу государственного вмешательства и регулирования хозяйства, до второй мировой войны в Англии оно играло очень небольшую роль. Принцип свободы договора во многих случаях фактически был сведен на нет-крупными монополия­ми, которые своими типовыми правилами и формулярами пре­вратили волеизъявление контрагента в договоре в чистую фик­цию. Но государство в этот период мало стесняло формальную договорную свободу. Правда, в отдельных законодательных актах имелись ограничения или запрещения отдельных видов договоров, но эти ограничения относились к специальному и не очень широкому кругу отношений. Так, законы о собствен­ности 1922—1925 гг. объявили неде,"^  'тельными отдельные виды договоров о передаче некоторых видов вещных прав на недвижимое имущество. Это касалось таких видов вещных прав, которые были уничтожены или весьма ограничены этими залпами, пытавшимися, хотя и очень непоследовательно и в невероятно сложной и запутанной фор , освободить англий­ское право собственности от некоторых чересчур стеснительных феодальных пережитков.

Некоторые законодательные ограничения договоров име­лись в законах о сельском хозяйстве. Так, в законах о прода­же сельскохозяйственных продуктов 1931 и 1933 гг. (Agricul-1 tural Marketing Act, 1931, Agricultural Marketing Act, 1933) \ имеется указание на то, что договоры купли-продажи сельско- ' хозяйственных продуктов, заключенные не в соответствии с ак­тами регулирования торговли этими продуктами или помимо специальных органов, ведающих этой торговлей,—недействи­тельны и не подлежат принудительному исполнению.

Парламент и правительство совсем не считались с провоз­глашавшимся ими же принципом свободы договоров и тогда, когда проводили реакционные, направленные во вред соб­ственному народу и делу мира, мероприятия. Так, в апреле 1933 г. был издан продиктованный ненавистью к Советскому (Союзу Закон о запрещении ввоза русских товаров — \ Russian Goods (Import Prohibition) Act. Этот закон пре- \ доставлял исполнительной власти право запретить ввоз в Со- ^ "единенное Королевство товаров, произведенных в Советском Союзе и освобождал от ответственности по договорам, заклю-

196

ченным до издания этого закона, в тех случаях, когда исполне­ние договора стало невозможным в связи с этим законом.

В период второй мировой войны сфера государственного регулирования значительно расширилась и оно стало более активным.

Мероприятия по регулированию хозяйства заключались так же и в том, что государственные органы устанавливали условия отдельных договоров. Это осуществлялось как законо­дательными актами, так и актами исполнительной власти. Из ваконодательных актов в этой области следует указать яа Закон о ценах на товары 1939 г. и Закон о контроле за цена­ми на товары и оплатой услуг 1941 г. Эти законы устанавлива­ли контроль над ценами на товары и запрещали товарообмен;

нарушение законов влекло за собой уголовную ответствен­ность. Гражданоко-правовые последствия нарушений зависели от покупателя. Последнему предоставлялась альтернатива:

признать сделку недействительной и потребовать возврата уп­лаченных сумм, либо признать сделку действительной и потре­бовать возмещения убытков, причиненных ему нарушением установленных цен.

Закон о ценах на товары и о распоряжении запасами 1943'г.—Price control (Regulation of Disposal of Stocks) Act— устанавливал определенный порядок продажи рационируемых товаров. Министерство торговли могло установить ограничения в отношении продажи рационируемых товаров, даже если продажа производилась по установленным ценам. В этих слу­чаях продавец мог отпускать товары только на основании специальных разрешений (лицензий) и в количествах, указан­ных в этих разрешениях. Такой порядок был чрезвычайно выгоден для монополий, сосредоточивших у себя выполнение военных заказов. Благодаря системе лицензий монополии через органы военно-хозяйственного регулирования, в которых они играли руководящую роль, полностью распоряжались всеми видами дефицитных материалов.

К законам, регулировавшим договорные отношения, отно­сится Закон 1939 г., запрещавший передачу судов и летатель­ных аппара-врв, продажу паев, передачу залога на судно и ле­тательный аппарат или на пай, сдачу внаем или предоставление иного интереса в отношении любого летательного приспособ­ления без разрешения министерства торговли.

Большое число норм, регулирующих отдельные виды догово­ров, содержалось в актах исполнительной власти, изданных на основе законов о чрезвычайных полномочиях 1939 и 1940 гг. Эти акты, именовавшиеся правилами (regulations), распоряжениями (orders) и т. д., детально регламентиро­вали сделки с горючим, хлопком и другими видами сырья,

197

имевшими военное значение; ряд ограничений был установлен для проведения финансовых операций.       ',  ' ' Следует иметь в виду, что мероприятия, декларировавшие­ся в законодательных и других нормативных актах по' регули­рованию хозяйства, иногда на практике не применялись.

Возможности для такого обхода действующего законода­тельства зачастую содержались в самих нормах,. Как было указано выше, закон о контроле за ценами на товары и оп­латой услуг 1941 г. не объявлял недействительной наруша­ющую его сделку. Многие другие нормы, регулирующие хозяй­ство, также являются leges minus quam perfectae: сделки, на­рушающие эти нормы, могут оставаться в силе, а стороны (или одна из них) несут уголовное наказание. В большинстве слу­чаев такое' наказание выражается в денежном штрафе, уплата которого для экономически сильной стороньь не составляет особых затруднений.

" Однако и в такой форме ответственность нарушителей норм, регулирующих хозяйство, наступает весьма редко. Б, С. .Никифоровым •было убедительно показано, как в ре­зультате сложности, запутанности и неопределенности законо­дательства о нормировании снабжения населения, вследствие политики, проводившейся судами, подавляющее большинство Декларировавшихся '.мероприятий фактически саботировалось, а'сами мероприятия 'превращались в источник обогащения спекулятивных групп35.

Поэтому судебная практика по гражданским делам, свя­занным с .нарушением законов о .нормировании в военные и послевоенные годы, незначительна. В отчетах о судебной практике .мы почти не находим таких дел. В собрании 'казусов из судебной практики по применению законодательства воен­ного времени 'мы находим упоминание лишь о двух таких де­лах 36.

Несколько большее отражение в судебной практике имели нормы, регулирующие договор жилищного найма. Однако в английском праве отношения собственника и нанимателя имущества (landlord and tenant) настолько специфичны, что требуют особого рассмотрения.

Показательно, что английская цивилистическая литература совершенно 'игнорирует вопрос о хозяйственном законодатель­стве и о влиянии этого законодательства яа действительность

35 Б. С. Никифоров. Уголовная ответственность за нарушения за­конодательства о' нормированном снабжении населения в Англии. “Совет­ское государство и право”, 1946, № 8—9.

36 Rappaport v London Plywood and Timber Co, Ltd. (1940); Kite v. Brown (1940); в обоих случаях речь идет об отпуске товаров после изда­ния акта о нормировании снабжения этими товарами _(Butterworth's Emergency Legislation, London).

198

договоров. Курсы договорного права, вышедшие во время вто­рой мировой войны и после нее, в разделах о договорах, не­действительных вследствие 'нарушения нормы праза, чрезвы­чайно подробно останавливаются .на запрещении азартных игр и пари, продаже должностей 'и таких архаических составах правонарушений, как соглашения,, направленные на злоупот­ребление судебным процессом (maintenance and champerty), не уделяя ни одной строчки вопросу об актах регулирования и о том, влияют ли они на действительность договора.

В монографии Троттера, .посвященной вопросу о влиянии войны на договор, автор очень мало говорит о действительно­сти договоров и почти ничего — о влиянии актов регулирова­ния на действительность договоров 37.

3) Договоры, ограничивающие свободу промысла

В связи с вопросом об ограничении договорной “свободы” необходимо остановиться на установленном “общим правом” запрещении договоров, ограничивающих свободу промысла (contracts in restraint of trade) 38. Еще в конце XVI в. в одном из судебных решений было указано, что любой договор, цель которого препятствовать кому-либо в осуществлении его права заниматься законным промыслом или торговлей, недействите­лен. Однако в это общее правило очень скоро был внесен кор­ректив. Недействительными прианавались лишь так называе­мые общие ограничения, т. е. такие ограничения, в которых обязательство одной из сторон не заниматься какой-либо дея­тельностью не было ограничено ни во времени, ни в простран­стве. Наоборот, так называемые частные ограничения, т. е. договоры, налагавшие на одну из сторон обязательство не за­ниматься определенной деятелйтостью в течение определенного времени или в определенной местности, признавались “разум­ными”, а договоры, устанавливающие такие обязательства — действительными. Так, обязательство лица никогда не зани­маться обработкой конского волоса 'на территории, мень­ше чем на 200 миль отстоящей от Бирмингама, было признано действительным39. Действительным было признано

37 W. Е. Trotter. The Law of Contract during and after War, Fourth Edition, L„ 1940.

s8 В переводе курЛ договорного права Ансона термин “contracts in restraint of trade” переводится как “соглашения, ограничивающие торгов­лю” (Вильям Р. А н с о н. Указ. соч., стр. 237 и след.). Такой перевод неточен, так как слово trade означает и промышленную и торговую дея­тельность.

se Harms v. Parsons (1861). См. “Pollock's Principles of Contract”. Thirteenth Edition by P. H. Winlie'.d, L., 1950, p. 335.

199

обязательство никогда не заниматься портновским делом ближе чем на расстоянии 5 миль от Девенпорта40 и ряд других.

Такие частные ограничения прочно вошли в правовой быт Англии и многих штатов США в'доимпериалистический пери­од. Обычно ояи носили дополнительный (акцессорный) харак­тер я применялись в двух следующих наиболее типичных слу­чаях: 1) при продаже какого-либо промышленного, или торго-'] вого предприятия, передаче адвокатской конторы, врачебного кабинета и т. п. приобретатель, желая обезопасить себя от возможной конкуренции продавца, хорошо знакомого с мест­ными условиями и имеющего широкие личные связи, оговари­вал в договоре обязанность последнего не заниматься тем ж& видом деятельности на территорий, близкой к расположению продаваемого предприятия; 2) в договоре, заключавшемся хо­зяином какого-либо предприятия или конторы со своим по­мощником, хозяин, стремясь обезопасить себя в будущем от возможного конкурента, включал пункт, согласно которому этот служащий по прекращении трудовых отношений обязывал­ся не открывать аналогичного предприятия или конторы в той же местности. Нормы, допускающие такие ограничения, типич­ны для условий капитализма. Они узаконивают право лица за деньги ограничить правоспособность другого лица и превра­щают в объект сделки такое элементарное право человека, как право избрать для себя вид и место деятельности.

Анализ казусов, в", которых суд должен решать вопрос о том, дюддежит ли защите договор, ограничивающий свободу промысла, показывает, что при определении характера согла­шения и выяснении того, является ли ограничение общим или частным, суды в большинстве случаев поступают совершенно произволыно.

Иногда ограничение, признававшееся частным и потому подлежащим исполнению, 'по существу было общим. Так,. в деле Принтинг энд нумерикал реджистеринг компани против Сэмпсона (Printing and Numerical Registering Co v. Sampson, 1875) было признано действительным обязательство продавца патента передавать покупателю все патенты, которые он смо­жет получить в дальнейшем на изобретения, сделанные в той же области, причем это обязательство должно было действо­вать в течение всей жизни продавца и на территории всей Ев­ропы 41. Такое ограничение никак нельзя назвать “частным”. При сравнении приведенных в курсе Полл^ка казусов, в ко­торых ограничения были признаны действительными, с теми, в которых они не были признаны таковыми, в ряде случаев;

40 Davey v. Shannon (1879). Ibid., p. 336.

41 Изложение казуса см. “Pollock's Principles of Contract”, p. 336.

200

просто поражает та .изобретательность, с которой английские судьи ухитрялись по аналогичным делам выносить противо­положные решения, ссылясь при этом на какие-нибудь третье­степенные отличия42,                                     i

Но если принцип недопустимости общего ограничения и ' правомерности частного ограничения давал пусть зыбкий и неопределенный, но всё-таки известный критерий для опре­деления действительности обязательства, то с конца XIX в. этот критерий заменяется еще более неопределенным и произ­вольным критерием “разумности” ограничения. Ансон объясня­ет такой отказ от старого принципа новыми условиями (разви­тием транспорта и связи), что якобы делает недействительной гарантию против недобросовестной конкуренции, если эта га­рантия ограничена во времени или в пространстве43.

Такое утверждение не вскрывает, однако, существа вопроса. Решающую роль в замене одного принципа другим сыграло, конечно, не развитие средств транспорта и связи, а переход капитализма в его новую, последнюю стадию—в стадию им­периализма. В связи с господством монополий, вытеснением ими мелких и средних собственников, общими изменениями в характере капиталистической конкуренции изменяется и от­ношение к договорам, ограничивающим свободу промысла или торговли. Эти договоры начинают широко использоваться монополиями в борьбе с аутсайдерами,

Поворотным пунктом, положившим начало .новой практике в этом вопросе, было решение по делу конструктора и фабри­канта оружия Норденфельда против компании Максим Нор-денфельд (Nordenfeld v. Maxim Nord^nfeld Gun and Ammuni­tion Co, Ltd., 1894) 44. В этом решении палата лордов признала действительным обязательство Норденфельда не заниматься самому и не поступать на работу в другие фирмы, занимаю­щиеся изготовлением вооружения, взрывчатых веществ, аму­ниции и вообще той деятельностью, которую осуществляла фирма Максим Норденфельд. Обязательство должно было действовать в течение 25 лет, без каких-либо территориальных ограничений. Когда в 1890 г. Норденфельд поступил на служ­бу в бельгийскую фирму, суд, а впоследствии и палата лордов. вынесли судебное запрещение в отношении работы Норден­фельда и заставили его возместить “убытки” фирме Максим Норденфельд.

42 Ibid,, p. 335—338,

43 Вильям Р. Ансон. Указ. соч., стр. 238—239.

44 Изложение казуса см. “Chorley and Tucker's Leading Cases on Mer­cantile Law”. L., 1940, а также во всех современных курсах английского, договорного права.

201

Решение по делу Норденфельда' послужило прецедентом для признания в дальнейшем действительными договоров. ограничивающих свободу промысла. При этом суды всегда указывали, что ограничения должны быть “разумными”, как в отношении интересов сторон, так и в отяошении публичных интересов. Однако “'разумность” — понятие очень относитель­ное, а предоставление возможности суду устанавливать в каж­дом отдельном случае его содержание означает на деле пре­доставление суду самых неограниченных возможностей в решении этой категории дел.         ' -

Если проанализировать многочисленные решения судов по рассматриваемому вопросу, то неизбежен вывод, что в ряде случаев суды использовали предоставленные им возможности для помощи 'монополиям в борьбе с -мелкими конкурентами. Так, в решении по делу фирмы Пальмолив К° против Фрид-мэна (Palmolive Co. Ltd. v. Freedman, 1928) суд признал дей­ствительным договор, обязывавший ответчика не продавать мыла, вырабатываемого фирмой, дешевле чем по 6 пенсов за кусок, независимо от того, где и по какой щ.ене это мыло было приобретено. Суд признал такое ограничение “разумным” и, вопреки очевидности, “не нарушающим интересы публики”45.

Приведем обстоятельства другого дела: ответчик обязался продавать по установленной компанией цене весь хмель уро­жая 1926 г. Перед сбором хмеля он сдал свой участок в арен­ду. Апелляционный суд признал его виновным в нарушении договора. Судья Скрэттон в своем решении указал: “Нет ничего .неразумного в том, что лица, выращивающие хмель, объединяются для" того, чтобы сохранить постоянную и выгод­ную цену... и передают сбыт в руки одного агента, имеющего полную власть устанавливать цены и размеры продаж...” 46.

В ряде судебных решений в последние годы признавались действительными правила, принятые Британской ассоциацией автомобильной промышленности, запрещавшие покупателям перепродажу купленных ими автомобилей в течение двух лет с момента приобретения. Если покупатель захотел бы продать автомобиль до истечения этого срока, он .был бы обязан обра­титься за разрешением к ассоциации и последняя имела бы право купить автомобиль, но по цене, по которой он был в свое время приобретен, за вычетом амортизации. Суды в ряде решений принуждали к выполнению этих правил, хотя совершенно очевидно, что эти .правила находятся в явном про-чиворечии с положениями “общего права” о недействительно-

45 См. “Annual Survey of English Law”, 1928. В трактате Читти см. ряд аналогичных казусов (“Chitty's Treatise on the Law of Contracts” L., 1937, p. 312—314).

46 English Hop-growers, Ltd. v. Dezing (1928).

202

сти договоров, ограничивающих свободу торговли. Суды при­меняли эти правила и в тех случаях, когда договоры заключа­лись не непосредственно с ассоциацией, а между третьими ли­цами. Таким образом, суды придавали правилам, изданным частной организацией, характер нормативного акта, источника права, регулирующего и те отношения, в которых эта органи­зация непосредственно не участвовала 47.

В некоторых случаях суд придает столь широкое толкова­ние договорам, ограничивающим свободу промысла, что более сильная экономически сторона вправе буквально закрепостить своего более слабого контрагента. Иллюстрацией может слу­жить решение по делу фирмы Баттских каменоломен против Форда (Batts Combe Quarry, Ltd. v. Ford, 1924). Форд, прода­вая компании свои каменоломни, обязался ни сам, ни в каче­стве агента какого-либо, другого лица не заниматься органи­зацией или эксплуатацией каменоломен. Через три года после заключения этого соглашения сыновья. Форда купили землю для устройства каменоломни, а'Форд, зная об этом, предоста­вил им часть средств для организации дела и давал советы при закупке оборудования. Хотя Форд не был ни пайщиком, ни служащим в новом деле и дал сыновьям деньги, чтобы помочь им на первых порах, суд признал его ответственным за нарушение договора.

В решении по делу Ронбар Энтерпрайзис против Грина (Ronbar Enterprises, Ltd. v. Green, 1954) суд придал очень рас­пространительное толкование соглашению компании, издавав­шей спортивную газету, с редактором этой газеты, бывшим также одним из компаньонов ее. По этому соглашению редак­тор, в случае выхода его из компании, обязывался “не заниматься прямо или косвенно и не иметь никакого интереса в деле, подобном тому, которое вела компания, или в деле, конкурирующем с компанией”. После того, как редактор вы­шел из компании, он начал помещать статьи в другой спор­тивной газете. Суд признал, что этим он нарушил соглашение и издал требуемое истцом — компанией — судебное запре­щение 48.

Напротив, в некоторых других случаях, когда это не на­рушает интересы монополий, суд начинает проявлять усилен­ную заботу о “святости” принципа свободы договора. Яркой иллюстрацией этого положения может служить дело Иятта

47 См. упомянутое в гл. III решение по делу Monkland v. Jacn Barclay <1951); British Motor 'Irade Association v. Gilbert (1951); British Motor Trade Association v. Hewitt (1961); British Motor Trade Association v. Gill (1951); M'Quarrie v. Crawford (1951).

48 См. “Notes on new decisions”. “The Law Times”, 1954, May 21.

203

против Крелингера и Фернау (Wyatt v. Krelinger and Fer-naw, 1933), Ответчик—фирма, занимающаяся обработкой шерсти,— установил пенсию для уходящего с работы по старо­сти служащего с единственным "условием, чтобы этот служа­щий ни самостоятельно, ни в качестве работника другой фирмы не занимался обработкой шерсти. Очень скоро пенсию пере­стали выплачивать, а когда истец обратился в суд, последний признал, что здесь имел место договор, ограничивающий сво­боду промысла, и истец не может требовать его исполнения

Тот же суд, который признавал “разумными” и “не наруша­ющими интересов публики” соглашения об установлении моно­польных цен, об определении условий продажи, о передаче фирме патентов в течение всей жизни изобретателя, о запре­щении молодым и трудоспособным лицам заниматься всякими видами деятельности, по данному делу заявил, что рассмат­риваемый договор нарушает публичные интересы, так как “страна была лишена, без какого-либо основания, услуг чело­века шестидесяти лет, вполне компетентного в своем деле” 49. Даже буржуазный юрист Гудхардт в комментариях к этому решению вынужден отметить, что суд не показал, почему в ус­ловиях, когда трудно найти работу тем, кто моложе шестиде­сяти лет (дело рассматривалось в период кризиса и массовой безработицы), он нашел такое ограничение нарушающим пуб­личные 'интересы в0.

Вопрос о соглашениях, нарушающих свободу промысла, в настоящее время нашел законодательное разрешение. Осенью 1956 г вступил в силу Закон о соглашениях, ограничивающих свободу промысла (Restrictive Trade Practices Act). Этот закон ввел ряд новых положений, в известной мере противоречащих традициям английского “общего права”. На основании этого закона создается специальный государственный орган — Реги­стратор ограничительных соглашений, в обязанность которого входит составление и ведение реестра подлежащих регистрации соглашений, а также подготовка и передача в суд дел о закон­ности того или иного включенного в реестр соглашения. Поря­док передачи дел в суд и очередность передачи (что имеет ог­ромное значение, так как до решения суда соглашение считает­ся действительным и обязывает стороны) определяются мини­стерством торговли.

Для решения вопроса о том, является ли соглашение закон­ным или незаконным, создан специальный суд по делам об ограничительных соглашениях (Restrictive Practices Court),

49 См “Annual Survey of English 1 aw”, 1933

50 См “Law Quarterly Review”, 1933, p 465—467

204

который обладает всей полнотой юрисдикции по данной кате­гории дел. Решения суда по вопросам факта являются оконча­тельными, а по вопросам права могут быть обжалованы в об­щем порядке в соответствующий апелляционный суд. Если суд по делам об ограничительных соглашениях признает то или иное ограничение, содержащееся в соглашении, противореча­щим публичным интересам, соглашение в этой части становит­ся недействительным, и суд может издать любое постанов­ление, запрещающее осуществление этого ограничения.

Лица или организации, заключившие соглашение, подле­жащее регистрации, обязаны представить регистратору сведе­ния об участниках и основных условиях соглашения Если у регистратора есть основания считать, что то или иное лицо или торговое объединение являются стороной в соглашении, подлежащем регистрации, то он посылает этому лицу или объ­единению требование о представлении всех необходимых све­дений. Непредставление сведений, требуемых регистратором, карается штрафом не свыше 100 ф ст. В уголовном порядке карается представление регистратору ложных сведений, а так­же сокрытие или уничтожение необходимых документов (тю­ремное заключение на разные сроки — от трех месяцев до двух лет, либо штраф до 100 ф. ст., либо и тюремное заключение и штраф).

На первый взгляд такой порядок представляется как будто очень строгим и не предвещает ничего доброго монополиям и монопольным соглашениям. В действительности же, как лег­ко убедиться из анализа закона, он не только не препятствуе! монополиям, но, наоборот, во многом облегчает их деятельность.

Ст. 6 закона устанавливает, что он относится ко всем согла­шениям, в которых содержатся какие-либо ограничения, ка­сающиеся цен, условий поставки или производства товаров, количества поставляемых или производимых товаров, процес­са производства, рынков сбыта, лиц, выступающих в качестве продавцов или покупателей. На. первый взгляд, это—очень широкий круг отношений, охватывающий все возможные виды ограничительных соглашений. Но закон тут же устанавливает множество изъятий. Он не относится к соглашениям в уголь­ной и сталелитейной промышленности, к соглашениям о по­ставке или производстве товаров, заключаемых в обычном ходе дел между поставщиком и покупателем и относящимся только к данному товару (если это соглашение не основывает­ся на другом соглашении, подлежащем регистрации), к согла­шениям, касающимся стандартизации продукции (ст. 7).

В ст. 8 установлен новый круг соглашений, на которые не распространяется требование о регистрации и судебном

2о5

рассмотрении. Сюда относятся: соглашения, входящие в утвер-жденный министерством торговли план распределения норми-руемой продукции; соглашения о патентах, товарных знаках и торговых марках; соглашения, относящиеся к экспортным операциям, к производству и закупке товаров за границей. Не подлежат регистрации также соглашения между двумя лицами (из которых ни одно не является торговой ассоциацией), если в этих соглашениях содержатся ограничения относителыю про-дажи поставщиком таких же товаров другим лицам или пере-продажи или покупки для перепродажи таких же товаров покупателсм (п. 3). Это положениев в значительной мере сужи-вает сферу применения закона51. B очень многих случаях монопольное соглашение может быть разбито на ряд отдель-ных соглашений между двумя лицами и таким образом изъято из сферы действия закона. Кроме изъятия из сферы действия закона довольно широкого круга отношений, закон предостав-ляет право министерству торговли разрешать исключение из реестра соглашений, не имеющих, по мнению министерства, экономического значения.

Таким образом, закон сам устатшливаст болыпое количе-ство изъятнй и создает широкие возможностн его обхода. Но наибольшиіі иптсрес, с точки зрепия раскрытня подлинпого ха-рактера и содсржания закоиа, представляет ст. 21, в которой устанавливается, в каких случаях соглашсние должію быть признано противоречащим публичным интересам и, следова-тсльио, псзакоппым. B и. 1 этоіі статьп устаііавдшшется, чю все ограничения, содержащиеся в соглашениях, признаются противорсчащими публичньтм ипторосам, оглн толі.ко по будст доказаію, чрк> ли шраппчепия подмадаюг под одпо из ееми исключоний, указаыных u этом же пункте. Исключсішя эти следующие:

1. Ограничсние псобходимо для того, чюбы прсдоткратить вред, которьтй может быть причинен личиости или имуществу, учитывая особый характер товаров, яшіяющихся предметом соглашсішя. Нотрудпп убедиться в -Іом, что это исключспие полностью узаконивает мопополии и ограничитсльные согла-шения во мііогих важнейших отраслях производстші, таких, как, например, химическая промышленность, фармацевти-ческая промышленность, сиабжение газом, элсктроэиергией и т. п. Поскольку продукция этих отраслей или само ироизвод-

51 Показательно, чю о копсчльт.шии длп юристо(І-пр<іктнков, посия-шенной рассматрнваемому закону, особое внимание уделлется именно ст. 8, п. 3 как норме, благодаря которой можно во ммогих случаях изъять ограничнтельные соглашения из сферы действия закона. См. P. Sieg­hart The Restrictive Trade Praciices Acf, 1956, Some Practical Problems, «The Law Journal», 1957, N 4752,'p. 115—116

206

ctbo представляют повышенную опасность для граждан и имущества, то любые ограничительные соглашения в этих от-раслях могут рассматриваться как меры, направленные на предотвращение этой опасности.

Устранение ограничения может лишить потребителя от-

дельных выгод или  пренмуідеств, в  той или иной мере прямо

нли косвешю связаппых с даііным ограниченисм. B английской

литературе уже   указывалось на   чрезвычайную неопределен-

ность этого пункта52. B качествс примера такого ограничения

в литературе приводилось соглашение о поддсржании опреде-

лепного уровпя цен на внутрсипем рынке, благодаря чсму созда-

(пся возможпоегь значіпельшуго расширеиия экспорта данного

вида товара53. Таким образом, демпинговые соглашения могут

быть признаны действитслыіыми па   основапин эгого   пункта.

Ограничснис   необходимо для   того, чтобы   противодей-

стповать мероприятиям, направлеиным на ограннчение конку-

репции   и   проіюдимым   каким-ліюо  лицом, ме   участвугаіднм

b  соглаіпеиии.  B  апгл^йокой  литоратурс указывалось, что на

основании   этого пункта   должны   признаваться   действитель-

ІІыми   ограничителыіые   соглашеиня   мслких   пропзводптслей,

направленные против   попыток установления монополии.   Это.

же   положение    может    использоваться   монополистическими.

объединсниями для борьбы с аутсайдсрами.

Ограничение необходимо для   того, чтобы дать возмож-

ность участникам соглашения добиваться справедливых усло-

Ііий при закупке  говаров у иоетавіцика-моііополиста или ири

поставке товаров покупателю-монополии.

ОІказ от   ограшічешія  можсг   огрнцатолыю   отразнться

ма  уропме заня ІосІ ІІ   рабочпх,  усмлпі u  білфаооі ицу   к   райине

или райопах, где в основпом осуществляегся производство пли

реализация товаров, являюідихся предметом соглашения.

Усграпенпе ограинчспии может отрицателыю отразиться

иа размере экспорта данного вида товаров или на доходах от

этого экепорта.

ДаІІІІое   ограіпічепііе   представляст   собоГг   вспимогатс.чь-

нос (Іграпнчепис, т   е. связаио с другпм ограииченнем, которое

суд призпал действитсльным, или основано на нем.

52     Hailsham and M c E w c n. The  Law Relating to Monopolies, Res­

trictive Trade   Practices and  Resale Price Maintenance. L.,  1956, p   48—49.

53     H.  Heathcote-William s, E. Roberts, R.  Bernstein. The

I.aw of Restricfivc Trnrte Practices and Monopolies   L,  !956, p. 57. Авторы

подчеркивают,   что   гакое   ограничение   будет   действитсльным,   если   оно

сможет иметь существенное    значение для экспорта,    иными    словами,—

сслті оно будет внедеіцо крупнычи фирчачи, имеющіімч   большие экспорт-

ные  апсраідші.   Крупиые   фнрмы-чонополисты   имеют,  таким   образом,  еще

одні привилегйю.

Закон предосгавляет очень широкие полномочия суду в применснии всех этих исключений. Суд должем взвссить исе выгоды и недостатки того или ипого ограничения, подпадаю-щсго под одип из персчислснных вьппс пунктов, и, в зависимо-сти от этого, признать или не признатъ ограничение действи-тельным (ст. 21, п. 1), Широкое усмотрение суда в применении закона является традиционным для английского права, однако в этом законе оно высказано в самой неприкрытой форме: самое применение нормы к отношениям, предусмотренньш ею, ставится в зависимость от усмотрения и оценки суда.

Даже краткое перечисление ссми исключснип, усгагювлсн-ных законом 1956 г., показывасг, чго они охваіывают очень широкий круг отношеиий и вопрски презумпции нсзаконности ограничительных соглашений, установленіюй в начале статьи, фактически узаконивают значительную часть таких соглашений. При этом почти все эти исключсния паправлепы на то, чтобы узаконить ограничительные соглашения крупных монополисти-ческих объедннений, в то время как такие же соглашения мел-ких производителей признаются незаконными. Действительно, только соглашения крупных фирм, монополизнровавших ту или иную отрасль производства, могут оказать влияние на уровень занятости в этой отрасли или на размеры и рентабельность экспортных операций, что предусмотрено исключсниями, ука-занными выше в п. 5 и 6. Соглашения же мелких произво-дителей таких последствий иметь не могут и, следовательно, под эти исключения не подпадают. Таким образом, не содер-жание соглашения, a именно «всс», экоиомическое значение участников соглашсыия становится критерисм для признания соглашения законным или незаконным, и для соглашений крупных фирм-монополистов устанавливаются существенные преимущества.

Специальный раздел закона (ст. 24—27) посвящен запре-щеиию коллективных соглашспий о мерах для поддсржапия цен на 0'предсленном уровне. Закоп нс запрещаст самих со-глашмшй о поддержаніги уровпя цсп, но запрещаст отделшые способы принудительного осущсствления этих соглашепий, на-пример огказ вссх участников соглашопип от продажн товаров покупателям, нарушающим соглашснис о ценах, или лицам, имеющим дело с такими покупателями, или оіказ от закупки товаров у лиц, нарушающих цены, и т. п. (ст. 24, п. 1, 2, 4), ОдІІако запрещаюгся Ічмько «колликтивіше» мсроприягия, на-правлснныс на поддержаиие определешюго уровпя цен. Согла-шен-ия же между поставщиком и покупателем, обязывающие последного перепродавать поставленыый ему товар по опреде-ленной цене, признаются законными и обязывающими не толь- р

208

ко учасгпиков соглашения, Ію и вссх третьих лиц, приоорета-ющих впоследствии этот тоиар (ст. 25, п. 1).

Следует иметь в виду, чю английское «общее право» при-знает договор обязательным только для его участников. Выше, в Ілаве III мы приводили пбязателыіый прсцедснт — решенис по делу Даплоп (1915). Он устанавливал, что соглашение между продавцом и покуіьпелем о том, что последний будет перепродавать поставленнь ü ему товар с условием, что лицо, приобретающсс этот товар, будет продавать его в розницу по цене не ниже розничного - менскуранта продавца, ни в какой мерс не обязывает это тре ье лицо. Закоп жс 1956 г, сделав соглашспия о перепродажг товаров по опредсленным ценам обязательными и для треті І:х лиц, ые являющихся участника-ми соглашения,— устранил одыо из прспятствий для устано-вления монопольных цсн, и>державшееся в «общем прпвс» ОІ.

Большое значение имеі І также положение ст. 26 закона, согласію котороіі взаимостізашіые компапии (т. о. компании, одна из которых является дочерней другой, либо являющнсся дочерними компаниями к^кой-либо иной компании и т. п.) рассматриваются как едиіюе лицо. Благодаря этому закон onoiui предоегшіляст гшамімелъпыс прсимущостпа мопополи-стическим группам. Соглаігения внутри этих групп изымаются из сферы действия закона так как группа рассматривается как одно лицо, a соглашс1 ия, заключенные мсжду двумя та-кими группами, рассматріыаются как индивидуальные согла-иіения, признаваемые закопными и обязательными. Таким образом, и в этой части острие закона направлено против мелких производителей, в то время как монополистические группы получают значителІІІгыс преимущества.

Рассматривасмый намп закон вступил в си.Іу в конце 1956 r. B августе 1957 :. министерство торговли обязало регистратора передать в суд по дслам об ограничительных соглашепиях дела о сог. Іашспиях по олродолонпым вндам продукцип (хлсб, хлопок, зорпп, полуфабрнкаты циогпых мс-таллоп, шсрстпные ковры, шерстяные покрывала, гравий и др.)-Регистратор должен был отобрать для псрсдачи в суд согла-шепия, которые, по его мнснию, являюгся наибоюс важиыми и типичными. На осповаиии этого распоряжения начагы дсла

54 B английской литературс отмечалось, что эго положенне закопа от-меняет действовавшие ранее нормы «общего права» и поможет так ІІазы-ваемым «торговым ассоциациям» поддержнвать цены на установленном ими уровне (см. K. C. J o h n so n - D a v i e s. Tradc Assoaations and the Restnctive Tradc Practnces Act. Ch. F. F l e t c h e r - C o o k c The Restnc-tive Trade Practices Act, 1956 «The British Journal of Administrative Law», 1956, vol. III, N l, p. 3—15. См. также Chalmers Säle of Goods Act 1893, by P. Sieghart. L., 1957, p. 39—40.

209

14    P. O. Халфина

в отношении двадцати соглашсний55. Позднсе регистратор начал систематически издавать извещения в псчати о согла-шениях, подлежащих рассмотрению в судо.

Одпако подготоіжа дсл об ограиіічі-пелыіих гоглапкміиях и продссс u судс по этим дслам очеиь громоздки и .'іаиммают много времсни. Неудивитолыю поэтому, что в огчетах о судсб-ной практике за 3957—1958 гг. почтн не встречлюіси решеиия по делам об ограпичительпых еоглашеішях.

Лишь в аигусте 1957 г. было опубликовапо одпо решение, очень показатслыюе для общих тсчідеііщііі применсния закопа !95б г. Круппая автомобилыіая компапия имола раівотплеіпіую сеть по сбыту своей продукции. Со всеми торговыми оргапи-зациями, сбывавшими продукцию, заключались соглашепия, устанавливавшие количество автомашин, подлсжащих реали-зации, продажную цену, размер скидок и т. д. Соглашения были трехсторонние и даже четырехстороннис (компания — крупные оптовики, распределяющие товар,— оптовыс торгов-цы — розничные торговцы). Послс вступлония в силу закона 1956 г. компания замснила оое тги соглашемня еоотпеіетную-щими двустороиними соглашсниями и ходатайствовала о при-знании последних не тюдлежащими регистряцни па основании ст. 8, п. 3 закопа. Рсгнстратор возражал прслив эіою, ссылаясь на то, что система сбыта, по существу, не измепилась и что условия соглашеиия с одним коіпрагситом связывали и дру-гих. Одиако суд решил, что ие слодует вдаваіься n историю м анализ этих соглашсний, a следуст рассматрипаіь их n tom виде, в каком они формально иаходятся, т. с. как двусіороп-иие соглаіпсния, не подлежащие регистрации 56.

'1'рудпо судить об обіцсм папрпвлеіпш практикп по одпому решеиию, Іго поскольку это рсшсііие отиоснтся к очепь типич-ному случаю, можно с полным осноізапиоім сдслать вывод, чго суд продолжает и развиваст тсіідснцию, содержащуюся в закоінс: охраиять и придавать обязательную силу мопополь-ным соглашениям.

Каковы жс результаты нового аиглийского закопа о моно-полиях и ограиичитсльных соглашеииях? Поскольку все огра-ничительные соглашения считаются действителыіыми до тех пор, пока суд нс прпзнал их нсзакопными, до рсшсния суда получают правовую защиту и Іакие соглашения, которые по «общсму праву» были бы недействителыіыми. A так как дела о признании соглашсппй пезакопиыми псрсдаются в суд в вы-борочном порядке, подготовляются и разбираются очень долго,

55     См. «The Law Journal», 1957, № 478І

56     См. «Current Law»,   1957,  N  8,  § 385;  «Law Journal»,   1957,  N  4778.

210

to фактически правовая защита ограиичительных соглашений зпачитсльно расширнлась. B закопе получилн правовую защи-ту такис Ішды ограпичитолыіых соглапіепин, которі.ю по «об-Іцічму праву» призпавались педсйствптсльными, например дву-сюронние соглашения о ценах. Крупныс фирмы и монополи-стические объсдипсния получили ряд преимуществ, так как заключаемые пми соглашепия при опрсделсІІІІых условиях при-зиаются дсйсівііІсііыіыми, в то врсмя как апалогпчные согла-шспия мелких пронзводителей считаются незаконными. Значи-телыіые преи.муіцсства получают объсдипения в виде «взаимосвязаппых компапий», гірсдставляюіцис собой одну из осковных форм монополистических объединений. B определен-ных отраслях производства узаконивается монополизация и все виды ограиичительыых соглашепий. Мипистерство торговли приобрело огромные возможности легализацин одпих ограни-чительных соглашений и запрещения других.

Таким образом, в Англии, как и в других странах, где принято закоподательство о монополиях, закон, формально папраплепііый против монополий, фактичсски помогает моно-полиям устрапить отдельные препятствия и ограничсния, со-дсржавшиеся ранее в действующем праве, помогает монопо-лиям в борьбе с мелкими производителями и аутсайдсрами.

Положение «общего права» о недействительности договоров, ограничивающих свободу промысла, широко примсняется кг в СІІІЛ. Тафт, в быпюсть его глаопым судьей, в очном из рсшспий указал, что правило о ІІСДРЙСТВИТСЛЬНОСТН договоров, ограничиваюіцих свободу промысла, должно примепяться в следующих случаях: а) обязательство продавца предприятия нли копторьг пе копкурмривать с покуиатолом так, чтобы эго уменынало выгоду псредавасмого дсла; б) обпзатсльство учасг-иика фирмы, выходящего из псе, ІІс конкурпровать с фирмоіі и нс прспятствовать ес далыісйшсй дсятсльности; в) обязатель-пво покупателя предприятия пс конкурировать с теми пред-приятиями, которыо оставляст за собой продавец; г) обяза-Ісльство помощника, служащего или агеита не конкурировать с хозяином по окончании службы у последнего5/. Условия, указанные Тафтом, нс только ие стеспяют монополий, а, на-оборот, помогают им в борьбе с аутсайдерамп, с мелкими и средкими собственниками. Те же соглаш&пия, которые ограни-чивают свободу договора для широких масс трудящихся (монопольные соглашения о цспах, об условиях сбыта и т. д.), выводятся вообіде за пределы рассматриваемого института.

Следует отметить, что приведенное рсшение, вынссенное Тафтом, было широко воспринято практикой.

См. S. W i 11 i s t o n. Op  cit., v. V, § 1637..

211

Свод договорного права США, на который часто ссылаются и в литературе и в практике, также устанавливает неопреде-ленные, оставляющие широчайшис рамки для судсйского произвола правила о том, в каких случаях доюворы, ограни-чивающие свободу нромысла, должны призпаваіьоі недей-ствительными (см. §515). Правда, в тскстс статьи имсстся указание, что признаются «неразумиыми ограничениями свобо-ды промысла» соглашения, «иысющие цслыо создать монопо-лию, или контролировать цсііы или искусствсппо ограпнчивагь в^ыпуск продукции».

Однако если посмотреть коммептарии к эгой сгзтъс и прп-всдешіыс к исй примеры, стаііет очсвидно, чю в дсйетвитель-пости это ноложепис направлсно па охрапу ппгересов монопо-лий. B примерах, которыми составитсли обилыю снабдили комментарий к этому пункту, приводятся случаи, типичные длл деятельности мелких и средних фирм, a отнюдь не для круппых монополий. И, конечпо, здесь обпльно прсдставлены в качестве примера «нсзаконных объединений» попьпкн профсссиональ-пых союзов оргапизованпо вьтсіупать в защнту своих членов.

Комментаторы приводят в качостве одного из прнмсров «Іге-аакожюю» догивора договор оргашпацііі, обьедиішющімі строитслыіыч гюдрядчиков какоіо-.пібо Іорсна, с предсіашпс-лями етроитслыіых нрофсоюзов о чом, чю подрядчики будуч принимать на работу только членов профсоюза. B качсствс примера «законного» договора приводится соглашепие панима-тсля с работниками о том, что в гсчснис того времени, которос они у него работают, онн нс будут вступать в профсоюз

Таким образим, старос ниложсиис «общего права», вырос-шее в свое время на почве борьбы с цсховой ограниченностью за свободу капиталистической копкурснции, на современном этапе развития капиталистического общества, в период импе-риализма и общего кризиса капитализма, превращается в орудие монополий в их борьбе с рабочими оргапизациями. K этому же средству прибегагот монополии для вытеснения аутсайдеров.

Законодагельиое запреідснпе монипольных соглашений и соглашепий, ограпичивагощих свободу промысла, прокламн-руется и в 'Іак называсмом аіпиірссговско\т законодатель-стве США. Однако, несмотря на то, что эго законодатсльство действует в СПІА с 1890 г., как известно, имсппо здесь кон-центрация производства достигла паиболее высокой степсни по сравнению с другими капиталнсіическими странами, a гос-подство монополий и подчинение им государственпого аппа-рата проявляются в наиболее нсприкрытой форме. Антитре-стовское законодательство фактически исгюльзовалось моно-полиями для борьбы с рабочими организациями и для цоглощения мелких конкурентов.

212

Мы нс осіанавливаемся на анализе антнтрссювского зако нодательства США и праіиики его применения, так как этот вопрос требуст самостоятельного исследования и выходит да-леко за пределы темы настоящей работы.

4) Договоры с «враждебными иностранцами»

K договорам, запрсщснпым иормой права, относятся до-Іоворы стак называемыми «враждсбпьши иносірапцами». Еще со времени наполеоновских войн «общес право» признает неза-конными любые договорьг, заключаемые непосредсгвенно или чсрез агентов с лицами, ІІроживающими па территории, заня-, той войсками страпы, паходящейся в состояпии войны с Англией 58. Во время первой мировой войны положения «об-Іцего права» по этому вопросу были кодыфицировапы и до-полпены закоиами о «враждсбпых иносгранцах» 1914, 1915 п 1919 гг.

Во время вгорой мировой войиы был вновь издап Закон о торговле с «враждебными шюсіранцами» 1939 r. (Trading wilh the Enemy Act) 59. Осповпое содсржапис закона — за-прсщение каких бы то ни было еделок с «враждебнымп иію-странцами». ІІарушсние этого запрещиппя закоп прнзнаст уголовным прсступлснием, a сделки, заключснные с «враждеб-ными ипострапцами»,— недействитслыіыми. Сдслки, связапные с находящимся на территории Англип нмуществом «нраждеб-ных иностранцев», так жс как и уиравлсиие этіім имуіцсством, осуществляются специтьным органом (custodian), коюрый производит все нсибходимые операции

Закон доволыю широко тракгует понятис сделок с «враж-дебными иностранцами», запрещая всякие «коммерческие, фи-нансовые илн иные отношения или дела с «враждебнымп ино-странцами» или лицами, действующими на пользу врагу». Таким образом, как сделка с «враждсбным иностранцем» может рассматриваться продажа товаров в нейтральную стра-ну, сслн там эти товары могут быгь использованы врагом.

B определеіши попятия «враждебный иностранец» закон руководствуется пс падиональпым, a территориалыіым прннци-пом. Закон отграничивает «поддапного враждсбного государ-ства» (enemy subject) от «враждебного иностранца» (enemy). Подданный враждсбного государства не может в сплу одиого

58 Ведущие казусы — The Ноор (І799); Potts v. Bell (1800) См. «Chit-ty's Treatisc m the Law of Contracts», p. 327, «Pollock's Pnncjples of Con-

tract», p.   298.

55 См. Д. Рамзайцсв Юридичсскос положенне враждебных Ішо-странцев и неприятельской собственпости в Великобритании и США. І Внгашяя юрговля», 1944, N 9

213

этого факта рассматриваться как “враждебный иностра­нец”.

К “враждебным иностранцам” закон относит: а) государ­ство или главу государства, находящегося в состоянии войны с королем; б) каждое лицо, находящееся на вражеской тер­ритории; в) каждую группу лиц (инкорпорированных или не инкорпорированных), где бы они ни осуществляли свою дея­тельность, если эта деятельность находится под контролем “враждебного иностранца”; г) каждое юридическое лицо, основанное или инкорпорированное по законам государства, находящегося в состоянии войны с Англией. Ст. 15 закона •определяет “вражескую территорию”, как местность, принадле­жащую врагу или оккупированную им, кроме местностей, ок­купированных английскими или союзными войсками.

Таким образом, с точки зрения закона, англичанин во время второй мировой войны, находившийся на временно окку­пированной гитлеровцами территории (например, в Дании, Бельгии, Северной Франции), рассматривался как “враждеб­ный иностранец”, немец же, находившийся на территории, оккупированной .союзными войсками, как “враждебный ино­странец” не рассматривался. Такое решение вопроса объяс­няется тем, что основной целью закона провозглашался разрыв хозяйственных связей с территориями, занятыми врагом. Одна­ко, вследствие слишком широких и недостаточно четких фор­мулировок, закон оставил очень много путей для обхода содержащихся в нем норм.

Одним из наиболее сложных вопросов в рассматриваемой области является 'вопрос о применении понятия “враждебный иностранец” к юридическим лицам, которые в эпоху империа­лизма являются основными субъектами гражданского права.

Закон относит юридическое лицо к “враждебным иностран­цам” в двух случаях: 1) если юридическое лицо основано или инкорпорировано на основании законов враждебного государ­ства и 2) если юридическое лицо находится под контролем “враждебных иностранцев”. В первом случае дается четкое определение категорий юридических лиц, рассматриваемых как “враждебные иностранцы”, во втором случае эти категории сформулированы более расплывчато60.

При определении того, находится ли данное юридическое лицо под контролем “враждебных иностранцев” или нет, суды до сих пор руководствуются решением по делу компании Дайм­лер, 1915. В этом решении судья лорд Паркер указал, что компания может рассматриваться как “враждебный иностра-

60 О национальности юридических лиц в буржуазном праве и о при­знании их “враждебными иностранцами” см Л. А. Л у н ц. Международ­ное частное право. Юриздат, М, 1949, стр. 165—172

214

нец”, если лица, осуществляющие de facto контроль над дея­тельностью компании, являются “враждебными иностранцами”. Принадлежность отдельных держателей акций к этой катего­рии не характеризует еще принадлежности к ней компании в целом, но если после исключения акционеров, являющихся “враждебными иностранцами”, число остальных акционеров будет недостаточным для того, чтобы проводить собрания или назначить директора, есть “серьезные основания предполагать, что компания находится под контролем враждебных ино­странцев”.

Таким образом, судьей была дана весьма неопределенная формулировка. Вопрос о принадлежности компании к “враж­дебным иностранцам” рассматривается, следовательно, как во­прос факта, который в каждом отдельном случае разрешается министерством торговли, чьи права очень широки. Столь же широки эти права и при определении категории тех лиц, ко­торые рассматриваются как “лица, действующие в пользу врага”. Расшифровка этого понятия и применение его в каж­дом отдельном случае оставляются на усмотрение администра­тивных органов или суда.

Принятый в октябре 1953 г. Закон об имуществе “враждеб­ных иностранцев” (The Enemy Property Act) урегулировал ряд вопросов, оставшихся неразрешенными в связи с выполнением законов и распоряжений о торговле с “враждебными иност­ранцами”. В частности, закон легализовал все платежи н рас­четы, хотя и не основанные на этих законах и распоряжениях, но совершенные лицами, добросовестно считавшими, что они действуют на основании закона. Закон также легализовал все имевшие место нарушения авторского, патентного 'права и пра­ва на товарный знак, принадлежавших “враждебным иностран­цам”, если лица, нарушившие эти права, действовали добро­совестно, считая себя вправе совершать эти действия. Кроме того, законом было установлено, что все доходы с имущества “враждебных иностранцев”, управление которым осуществля­лось специальным органом (custodian), должны быть внесены в казначейство.

5) Другие договоры, противоречащие норме права

Во многих курсах договорного права Англии и США содер­жится указание, что “общее право” признает недействитель­ными соглашения, предусматривающие враждебные действия по отношению к дружественному государству61. Казусы, на которые ссылаются авторы курсов, относятся к первой

61 См. S. Williston. Op. cit, v. VI, §§ 1747—1748; “Pollock's Prin­ciples of Contract”, p. 320—324; W. R. An son. Op cit, p 230—231.

215

половине XIX в., и суды далеко не во всех случаях рассматри­вают их как обязательные прецеденты.

Иногда суды признают недействительными договоры, на­рушающие запрещение иностранного закона. Так, в деле Ре-гаццони против Сетиа (Regazzoni v. К. С. Sethia, 1956) был признан недействительным договор, предусматривавший пере­возку грузов из Индии в Южную Африку, запрещенную зако­нами этих стран. Обосновывая это решение, суд указал, что' соглашение, исполнение которого предполагает нарушение внутреннего закона дружественного государства, не может по­лучить правовой защиты, так как это означало бы нарушение международной вежливости б2.

К договорам, запрещенным законом (статутами в Англии, федеральным законодательством и законодательством боль­шинства штатов в США), относятся договоры об азартной иг­ре, пари и лотереях. В тех штатах, где законом такие догово­ры не запрещены, они признаются недействительными на ос­новании. “общего права”, как противоречащие публичному порядку.

Английские авторы уделяют много внимания чрезвычайно путаным и казуистическим нормам, регулирующим отношения из договоров, связанных с азартной игрой, лотереей и пари, Практика по этим делам огромна и противоречива. В учебниках и курсах английского' договорного права на десятках страниц излагаются нормы “общего” и статутного права об азартных иг­рах и пари. В капиталистическом обществе очень многие сделки, в частнэсги сделки, связанные с биржевой игрой на разницу, представляют собой чисто спекулятивную, азартную 'игру. Ch сутствие четкой грани между этой узаконенной игрой и запре­щенными азартными играми и пари, а также чрезвычайная неопределенность норм, запрещающих договоры об азартных играх и пари, представляют широкое поле для сутяжничества и обогащения лиц, делающих из организации всевозможных притонов для азартных игр свою профессию. В итоге — законо­дательное запрещение таких сделок породило, особенно в США. огромный и выгодный для устроителей бизнес подпольных игорных домов и лотерей.

К запрещенным законами и “общим правом” договорам от­носится большая, группа договоров, препятствующих осуще­ствлению правосудия, а такж'е договоров, направленных на зло­употребление судебным процессом. Сюда относятся: оказание денежной или иной помощи тяжущемуся специально для веде­ния процесса лицом, не имеющим непосредственного интереса в исходе дела (maintenance); соглашение, по которому лицо, не

62 “Current Law”, 1956, N 6, § 74.

216

II

имеющее отношения к судебному делу, берет на себя все расхо­ды по его ведению с 1ем, чтобы после выигрыша дела получить часть присужденного имущества (champerty).

Эти составы, сложившиеся еще в средние века, получают иногда в условиях империализма совершенно новое и неожи­данное применение. Так, вопрос о maintenance возник совсем недавно, при решении одного дела, представляющего несом­ненный интерес. Обстоятельства этого дела следующие:

Кооперативная ассоциация рыболовов — неинкорпорирован­ная организация, насчитывавшая около 5 тыс. членов, одной из своих задач имела борьбу с загрязнением водоемов и охрану интересов рыболовов. Среди членов ассоциации была группа рыболовов, в которую входило около 150 человек с реки Де-руент, главным образом шахтеров и других лиц, зарабатывав­ших не более 8 ф. ст. в неделю. Металлургический завод, при­надлежавший крупной компании, начал спускать в реку сточные воды и отходы горючего, что чрезвычайно загрязнило реку и угрожало уничтожением рыбы. Группа рыболовов, не решаясь вступать в тяжбу с могущественной компанией, обратилась за помощью к Кооперативной ассоциации рыболовов. Последняя предложила выделить кого-либо из группы для предъявления иска к компании, а расходы по ведению процесса Кооператив­ная ассоциация рыболовов приняла на себя. Истица, имевшая право ловли рыбы на одном из участков реки, предъявила иск к компании о загрязнении воды; деньги на расходы по веде­нию дела были предоставлены ей Кооперативной ассоциацией рыболовов.

За это обстоятельство ухватилась компания, которая сосла­лась на то, что здесь якобы имеется maintenance и поэтому иск должен быть отклонен. Попытка компании уйти от ответ­ственности была настолько грубой и откровенной, ущемление Прав не только истицы, но всех рыболовов и других жителей данного района, настолько очевидным, что суд отказался при­знать здесь наличие maintenance, указав на то, что Кооператив­ная ассоциация рыболовов, предоставившая истице средства на ведение процесса, имела непосредственное отношение к процессу и была заинтересована в его исходе, так как компа­нией были нарушены права не только истицы, но и других членов ассоциации (Martell and others v. Consett Iron Company, Ltd., 1954) 63.

В данном отдельном случае суд согласился с обоснованно­стью требования истцов. Однако для советского читателя не­безынтересно узнать, к 'каким сложным и трудным способам

бз Отчет о деле см. “The Law Times”, 1954, November 19, коммента­рий—“The Law Times”, 1954, October 29.

217

приходится прибегать простым людям ,в Англии для того, что­бы отстаивать свои, казалось бы, неоспоримые права. К тому же в подавляющем большинстве случаев дело не доходит до суда, а если доходит, то далеко не всегда может получить бла­гоприятное разрешение.

К числу договоров, запрещенных “общим правом”, относят­ся договоры, по которым одна из сторон принимает на себя обязательство не возбуждать уголовного преследования про­тив лица, совершившего преступление, подлежащее публично­му преследованию (indictable crime). Запрещены статутами и “общим правом” продажа публичных должностей, соглашения об уплате должностному лицу денежной суммы за то, чтобы он не выполнил или ненадлежащим образом выполнил свои обязанности и т д.

Нет необходимости специально рассматривать эти составы, тем более, что способы сутяжничества, злоупотребления вла­стью и судебным процессом очень многочисленны. Характерно, что, подробно останавливаясь на каждом из этих незаконных приемов, английские авторы занимаются не столько запреще­ниями, содержащимися в нормах статутного и “общего права”, сколько многочисленными исключениями из запрещений. Вследствие наличия таких исключений "и противоречивой прак­тики судов запрегительные нормы, которые безусловно долж­ны были бы быть точными и категорическими, превращаются в неопределенную, зыбкую массу, в которой стирается всякая грань между законом и беззаконием.

Так, запрещается продажа лицом своего права искать в су­де, но если эта продажа в какой-либо мере связана с продажей спорного имущества, она допускается. Такая продажа допу­скается даже в том случае, если она совершается после прода­жи имущества и если контрагентом выступает не собственник имущества, а третье лицо, т? е. тогда, когда акцессорность продажи права является чистой фикцией 64. Соглашение, на ос­новании которого заинтересованное лицо обязуется вознагра­дить шерифа за то, что он совершит правомерный “или пред­полагаемый правомерным” акт, признается действительным65 Таких примеров можно привести немало. Используя детали отдельного дела, суды придают правовую защиту договорам, превращающим в предмет сделки осуществление правосудия, исполнение служебных обязанностей и т. п

К договорам, противоречащим публичному порядку, ан­глийская доктрина и практика относит “соглашение, нарушаю­щее свободу и прочность брака”. Так, признаются незаконны­ми договоры о сватовстве, обязательство о содействии знаком-

tty's Treatise on the Law of Contracts”, p 325 ''6

2^

ству с лицом другого пола для вступления в брак. Признается недействительным обязательство супруга жениться или выйти замуж за определенное лицо после смерти другого супруга, данное при жизни последнего. Недействительно также обя­зательство не жениться или не выходить замуж вообще.

Все эти положения, которые, казалось бы, представляют единственно возможное и само собой разумеющееся разреше­ние такого рода вопросов, в английском праве также снабжены множеством оговорок и исключений. Так, обязательство лица женться на женщине, с которой он состоял в близких отноше­ниях, выданное после предварительного решения о разводе его с женой (decree nisi), по до окончательного оформления развода, было признано действительным, хотя близкие отно­шения между мужем и этой женщиной имели место до разво­да и именно они послужили причиной развода66.

Соглашение о раздельном проживании супругов признает­ся действительным в том случае, если стороны намерены его немедленно исполнить; соглашение о раздельном проживании в будущем признается недействительным

Договоры, нарушающие норму объективного права, сга-тутного или “общего”, признаются назаконными (illegal) Последствия такого признания различны. Во многих случаях, главным образом в соглашениях, заключенных с нарушением установленных цен или правил нормированного отпуска това­ров, договор, при согласии контрагента, может счигаться дей­ствительным, но сторона, нарушившая норму, обязана воз­местить контрагенту убытки, либо нести уголовное наказание (чаще всего штраф).

Однако в большинстве случаев признание договора недей­ствительным вследствие противоречия его норме права вле­чет за собой лишь прекращение действия договора на буду­щее время. Закон в этих случаях не дает возможности истцу добиться исполнения договора, но не обязывает сторону, по­лучившую исполнение, вернуть полученное Следовательно, неосновательное обогащение стороны, получившей исполне­ние по такому договору, остается в ее распоряжении. Такое регламентирование часто оказывается весьма выгодным эко­номически более сильной стороне, умеющей заблаговременно получить исполнение.

Так, организаторы всевозможных подпольных лотерей и игорных заведений, приносящих большие прибыли, ничем не рискуют, они получают деньги со своих жертв вперед

”в решение по делу Fender v John Mildmay (Д^См G ^ ^i re and С. H. S Fifoot Cases on the Law of Contract L, law, p.

234.

Напротив последние не могут претендовать 'ни на выигрыш, ни даже на получение своих денег, так как они участвовали в про­тивозаконном договоре и не могут на основании такого дого­вора предъявить иск.

Вызывает удивление утверждение Уиллистона о том, что именно такой порядок якобы лучше всего способствует борь­бе с противозаконными договорами67. Почему предоставле­ние неосновательного обогащения стороне, виновной в зак­лючении противозаконного договора, за счет другой стороны, зачастую виновной в гораздо меньшей степени, способствует борьбе с противозаконными договорами, так и остается секре­том автора. Следует отметить, что многие английские юристы считают, что это положение “общего права” должно быть из­менено. В числе новых норм, которые, по мнению ряда ан­глийских юристов, должны быть введены в английское право, называют норму о том, что лицо, уплатившее деньги во ис­полнение незаконного договора, должно иметь ограниченное право получить эти деньги обратно, если оно не знало о том, что договор является незаконным68. Это, несомненно, боль­ше бы отвечало требованиям элементарной справедливости, нежели действующее в настоящее время положение “общего права”.