Глава 8 МОРАЛЬНОЕ ПРАВО

Во французском законодательстве известны два основных случая запрещения уступки авторского права. Один связан с личностным характером данного права, обозначаемого понятием «droit moral», другой — с желанием законодателя избежать злоупотребления отчуждением свободы творчества в будущем. Такова цель ст. 33 закона от 11 марта 1957 г., запрещающей полную уступку еще не созданных произведений.

Закон от 11 марта 1957 г. устанавливает в первую очередь, что некоторые права, предоставляемые авторам, носят настолько ярко выраженный личностный характер, что трудно себе представить, чтобы автор мог уступить пользование ими третьему лицу путем заключения договора. Такое положение характерно для морального права. Оно предназначается для защиты личности автора в том виде, в котором она находит свое выражение в его произведении, и закон вполне обоснованно запрещает его уступку по договору. Таким образом, в соответствии с абз. 1 ст. 6 «автор пользуется правом на уважение своего имени, авторства произведения», а в абз. 3 ст. 6 закона очень четко закреплено, что это право «неотчуждаемо». Однако положения, которые регламентируют друпге правомочия в области морального авторского права, в частности ст. 19, посвященная праву на выпуск в свет, и ст. 32— праву автора на изъятие произведения, формально не закрепляют этого положения. Но, несмотря на отсутствие четких положений по этому вопросу, как правило, соглашаются с тем, что содержание ст. 6 имеет, на самом деле, общее значение в том смысле, что оно распространяется на все правомочия в области морального права, а не только на правомочия, зафиксированные в ней самой. В высшей степени личностный характер морального права предписывает действительно опираться на такое решение вопроса.

Но данная точка зрения не встречает единодушия в доктрине. Например, Д. Рене Саватье пишет: «Совершенно неправильно требовать, чтобы моральное авторское право было неотчуждаемо и незыблемо» (см. Métamorphoses économiques et sociales du droit privé, 2e série 1959, p. 98, см. также Parisot, L1inaliénabilité du droit moral, D., 1972, Chron., p. 71, 75). Такая точка

189

зрения, высказанная авторитетным специалистом в данной области, наводит на размышления и показывает, что следует гибко трактовать утверждение, согласно которому моральное право не может стать предметом какого-либо контракта. Возможно, не стоит оспаривать тот факт, что по причине своего сугубо личностного характера моральное право не может быть уступлено в полном смысле слова, то есть нельзя позволить цессионарию пользоваться им вместо автора. Но можно поставить совершенно законный вопрос, не следует ли, по крайней мере в некоторых случаях, признать действительными соглашения, по которым автор ограничился бы отказом от некоторых правомочий в области морального права и взял бы, например, на себя обязательство не противиться тому, чтобы тем или иным правомочием воспользовался его контрагент, или, более того, согласился бы просто уполномочить какое-либо лицо на осуществление его прав. Представляется, что практика допускает договоренности подобного вида.

Если в некотором смысле запрещение соглашений в области морального права будет толковаться довольно узко, то можно вполне представить себе такое развитие судебной практики, при котором моральное право стало бы рассматриваться с большей гибкостью, тем более что сам законодатель, как будет показано ниже, сделал из него значительные изъятия в области кинематографии, теле- и радиовещания и аудиовизуальной продукции.

Но судебная практика, по крайней мере, считает, что соглашения, по которым на автора возлагаются значительные творческие обязательства по созданию и передаче слишком большого количества произведений в течение слишком короткого времени (Jurisprudence, aff. Guille), противоречат охране моральных интересов автора, и вследствие этого признает их недействительными.

Природа морального права. Это право имеет внеимущественный характер и, будучи таковым, входит в более широкую категорию так называемых личных прав (С. Colombet, op. cit., n° 127; R. Lindon, Les droits de la personnalité, Dalioz, 1974).

Признаки морального права. Моральное право автора закрепляется в ст. 6 закона, в которой указывается, что его обладатель пользуется правом на уважение сво-

190

его имени, авторства произведения, и оно определяется как право, связанное с личностью автора, и является бессрочным, неотчуждаемым и не подверженным сроку давности.

Бессрочный характер морального права автора. Бессрочный характер морального права вытекает из сути самого произведения, которое определяется как вечное. Этот характер подтверждается ст. 19 закона, перечисляющей правообладателей на выпуск произведения в свет post mortem*, уточняя, что это право может осуществляться даже после истечения срока действия исключительного права на использование произведения, определенного в ст. 21 закона от 11 марта 1957 г.

Неотчуждаемый характер морального права автора. На основании ст. 6 закона можно сделать вывод о неотчуждаемости морального авторского права. В то же время в ней содержится ряд исключений, которые способны серьезно поколебать его. Эти исключения связаны либо с характером произведения, либо с условиями договора.

Например, применительно к аудиовизуальным и кинематографическим произведениям ст. 15 закона предусматривает, что если один из авторов отказывается от завершения своей части произведения, то он не может воспрепятствовать использованию уже выполенной работы для завершения произведения. Это исключение, согласно ст. 18 закона, касается также произведений, передаваемых в эфир, и аудиовизуальных произведений.

С другой стороны, в силу ст. 16— и лишь в этой конкретной области — фильм считается завершенным, если имеется первая стандартная копия, и начиная с этого момента соавторы не мо1ут больше препятствовать использованию произведения, ссылаясь на моральное право.

В свою очередь, соглашения могут парализовать действие некоторых элементов морального права: в качестве примера можно привести экранизацию литературного произведения; в этом случае оно обязательно подвергается изменениям и автор не имеет права препятствовать этому.

Отсутствие срока давности для морального права автора. Этот признак означает, что автор (или его на-

* Post mortem (лат.) — после смерти (прим. ред.). 191

следники) может осуществлять данное право без каких-либо ограничений сроков, он сливается с его бессрочным характером. В частности, моральное право совершенно не связано со сроком использования произведения, установленным в ст. 21 закона. Напротив, в случае нарушения одного из элементов этого права автор правомочен предъявить иск в течение 30-летнего периода; в данном случае применим именно этот срок исковой давности.

Невозможность обращения взыскания на моральное право. Невозможность обращения взыскания на моральное право является естественным следствием его неотчуждаемого характера. Действительно, если на произведение искусства может быть наложен арест как на имущество или на вознаграждение от его использования, то кредитор, требующий наложения ареста, не вправе претендовать на элементы морального права, позволяющие ему заменить собой автора, например на право выпуска в свет.

1. ПРАВО НА ВЫПУСК В СВЕТ

Право на выпуск в свет является одним из правомочий морального права автора, поскольку это право относится к его личным правам. Лишь тот, кто создает произведение, имеет право выпустить его в свет. Но данное право связано с имущественными правами, поскольку опубликовать произведение — значит сделать его доступным путем воспроизведения и публичного представления.

С самого начала важно определить место и значение права на выпуск в свет среди правомочий, признанных законом за автором. Действительно, согласно ст. 19 закона от 11 марта 1957 г., «только автор имеет право выпустить в свет свое произведение». Способ и условия выпуска в свет аудиовизуальных произведений определяются с учетом положений новой статьи*.

Редакция ст. 19 закона 1957 года, касающейся права на выпуск в свет, была изменена законом от 3 июля 1985 г.

Так, существует презумпция уступки продюсеру прав

* Имеется в виду ст. 36 закона 1985 года (прим. ред.). 192

на использование кинематографического произведения. Эта презумпция распространяется на все аудиовизуальные произведения, согласно абз. 1 ст. 36 нового закона.

Авторство. Следует сделать вывод, что лицо, не обладающее правом авторства, не может осуществлять абсолютное и неограниченное право на выпуск в свет. По логике вещей, это право может существовать лишь в тех случаях, когда произведение создано до принятия решения о выпуске в свет, то есть автор задумывает и создает произведение, а затем совершенно самостоятельно решает вопрос о его выпуске в свет.

Однако эта позиция абсолютно неприемлема в случае, если третье лицо предварительно определяет способ выпуска в свет, а затем побуждает автора к созданию творческого произведения. Это относится, например, к продюсеру кинофильма, владельцу газеты или другого периодического издания.

Итак, нет никакого сомнения в том, что ст. 19 имеет слишком широкое толкование и не может применяться буквально. Впрочем, законодатель значительно ограничил ее применение тремя случаями:

— в отношении кинематографических произведений, права на которые ст. 19 путем отсылки к ст. 17 закрепляет за продюсером;

— в отношении произведений, опубликованных в газетах и других периодических изданиях (ст. 36);

— в отношении коллективных произведений, поскольку в силу закона физическое и юридическое лицо, которое издает или выпускает в свет данное произведение, наделяется авторством.

Но эти три формальных исключения не исчерпывают всех случаев, когда автор лишается права на выпуск в свет в силу того, что право принимать решение об этом принадлежит третьему лицу. Бывает, что автор создает произведение, предназначенное для выпуска в свет определенным способом, выбранным третьим лицом, если автор находится в зависимости от лица, которое осуществляет этот выпуск в свет.

Право на выпуск в свет: его обладатель. Необходимо признать, что категоричность ст. 19 может поставить в несколько затруднительное положение: согласно данной статье, «только автор имеет право на выпуск в свет своего произведения», в особенности когда ст. 1 закона уточняет, что «существование или заключение договора

193

найма работ или услуг не влечет никаких изъятии из прав, установленных в первом абзаце», то есть прав на бестелесную собственность.

Таким образом, если способ использования какого-либо произведения подразумевает, что право на выпуск в свет может принадлежать лишь лицу, использующему чужое произведение, то тоща следует признать, что создатель творческого произведения не выступает в качестве автора, поскольку авторство в данном случае, если нет доказательства обратного, принадлежит лицу, которое публикует произведение.

И далее, в принципе лишь физическое лицо способно на интеллектуальное творчество, и если авторское право, несмотря на его определение как права на внематериальную собственность, связано с охраной личности, то даже сам закон предусматривает четко выраженное изъятие из этого принципа: изначально юридическое лицо может выступать в качестве автора так называемого коллективного произведения. Впрочем, продюсер фильма, которым может быть юридическое лицо (чаще всего так оно и есть), не обладая изначально правом выступать в качестве автора, находится в особом положении и пользуется надежной охраной.

Однако возникают некоторые трудности в применении к юридическому лицу тех положений, связанных с правомочиями морального права, в частности в отношении срока и назначения лиц, уполномоченных их осуществлять, которые касаются авторов, являющихся физическими лицами. Действительно, в силу ст. 6 закона от 11 марта 1957 г. «право на уважение имени может в случае смерти автора передаваться его наследникам». Известно также, что срок охраны и осуществления права на выпуск в свет также зависит от времени смерти автора. В этом вопросе мы можем лишь присоединиться к мнению Анри Дебуа, согласно которому если авторство признано за издателем, являющимся юридическим лицом, то это влечет за собой предоставление правомочий морального права, отличных от права на использование произведения в узком смысле слова. В конечном итоге уточнение объема и условий осуществления права на выпуск в свет, принадлежащего юридическому лицу, должно быть определено судебной практикой.

Теоретики считают, что право на выпуск в свет в некотором роде закрепляет имущественное право. Так, на-

194

пример, по мнению К. Коломбэ (op. cit., n° 140), «лишь после принятия решения о выпуске произведения в свет его автор наделяется имущественными правами. После выпуска в свет оно становится имуществом: имущественные права возникают с этого момента».

Однако это положение противоречит, по крайней мере внешне, ст. 7 закона, в которой говорится, что произведение считается созданным независимо от способа его выпуска в свет, исходя из факта самого воплощения замысла автора даже в незавершенном виде. В таком случае можно согласиться с тем, что имущественные права существуют до выпуска произведения в свет. Однако представляется, что положения вышеприведенной ст. 7 имеют иной смысл, который, скорее, заключается в том, что даже не выпущенное в свет произведение охраняется законом.

Возникает вопрос, как тогда увязать мнение Клода Коломбэ с судебной практикой, согласно которой неопубликованные, в том числе незаконченные и, следовательно, не выпущенные в свет, произведения являются частью наследственного имущества автора? Это возможно лишь на основании того, что за ним признается имущественный характер, даже если выпуск в свет не имел места.

С другой стороны, согласно ст. 29 закона, «бестелесная собственность автора (на свое произведение) не зависит от права собственности на материальный объект». Иными словами, отчуждение произведения не дает лицу, приобретающему его, никаких правомочий в области морального права на приобретенное произведение. Действительно, моральное право на произведение осуществляется и после передачи его материального воплощения новому владельцу. Таким образом, владелец произведения не сможет препятствовать осуществлению автором своего права на воспроизведение, за исключением, естественно, тех случаев, когда для этого имеются законные основания.

Право на выпуск в свет post mortem. После смерти автора право на выпуск в свет его произведений принадлежит исполнителю или исполнителям завещания, назначенным автором; в случае отсутствия таких исполнителей или после их смерти правом на выпуск в свет после смерти автора пользуются в следующем порядке, если иное не установлено автором: родственники по нисходя-

195

щей линии; переживший супруг, если нет вступившего в силу судебного решения относительно раздельного проживания супругов и если он не вступил в новый брак;

другие наследники по закону, помимо указанных родственников по нисходящей линии, которые получают наследство целиком или его часть; универсальные легатарии или одаряемые всей совокупностью будущего имущества.

Право на выпуск в свет может осуществляться даже после истечения срока действия исключительного права на использование, определенного в ст. 21 закона (ст. 19).

Явное злоупотребление при осуществлении права на выпуск в свет представителями скончавшегося автора. Согласно ст. 20 закона от 11 марта 1957 г., предусматривается, что в случае явного злоупотребления при осуществлении или неосуществлении права на выпуск в свет со стороны представителей умершего автора суд большой инстанции может предписать принятие соответствующих мер.

Что касается использования прилагательного «явное», сопровождающего слово «злоупотребление» в указанной ст. 20, то юридическая практика отнюдь не считает его синонимами такие эпитеты, как «очевидный», «ярко выраженный», «несомненный» (TGI Reims, 9 janv. 1969, D., 1969, 569). На деле понятие «явный характер» образуется единственным фактом, вследствие которого жалоба на злоупотребление не дает повода для серьезного сомнения; таким образом, любой здравомыслящий и искренний человек не может не считать его оправданным.

Действительно, законодатель подразумевал, что хранители произведений сообразуют свои действия с явными или скрытыми намерениями de cujus* в момент принятия решения относительно выпуска в свет произведения; побудительные причины решения представителя автора не принимаются во внимание. Действительно, элементы морального права, в том числе право на выпуск в свет, в том виде, в каком они проявляются после смерти автора, являются лишь способом выполнения долга по отношению к покойному и его произведению. Контроль, установленный ст. 20, имеет целью исключить нарушения, которые приведут к подмене воли покойного,

* De cujus (лат.) — того, здесь — автора (прим. ред.). 196

проявлению личных мнений и вкусов тех, кто должен быть лишь исполнителем этой воли.

Юридический контроль за явными злоупотреблениями при осуществлении права на выпуск в свет произведения post mortem. Согласно ст. 20 закона от 11 марта 1957 г., в случае явного злоупотребления при осуществлении или неосуществлении права на выпуск в свет произведения post mortem суд может постановить о принятии любых необходимых мер. Закон добавляет, что, «в частности, министр культуры может подать исковое заявление в суд». Можно предположить, что, будучи далеким от мысли возложить ведение гражданских дел в суде на министра культуры, эту функцию законодатель хотел предусмотреть для частных учреждений. Может быть, основание тому дает применение слов «в частности»? Впрочем, сторонники этого толкования ст. 20 ссылаются в поддержку своего тезиса на ст. 65 закона. Действительно, последняя возлагает на органы профессиональной защиты обязанности лишь защиты профессиональных интересов, но в соответствии с этим теоретическим направлением было бы бесполезно доказывать, что охрана морального права в качестве охраны личности автора не имеет никакого отношения к области профессиональной зашиты.

В данном вопросе судебная практика проявляет нерешительность. Решение Парижского суда большой инстанции может свидетельствовать в пользу вышеизложенного (22 janv. 1971, RIDA, 1972, LXXIII, p. 223), ибо в нем констатируется, что «абз. 2 ст. 20, имея в ввиду, «в частности», министра культуры, в действительности предусматривает право быть истцом в суде не только министра, но также любого заинтересованного лица, независимо от лиц, перечисленных в ст. 19».

Однако в деле Жильбера Леконта Суд большой инстанции Реймса (9 janv. 1969, RIDA, 1969, LXII, p. 153) объявил неприемлемым участие в деле ассоциации друзей поэта по следующим мотивам: «Статья 20 обусловливает, что в случае явного злоупотребления при осуществлении права на выпуск в свет могут обратиться в суд либо представители умершего автора, список которых приведен в ст. 19, либо министр культуры, и в силу этого он правомочен действовать самостоятельно или совместно с представителями автора. Отсюда следует, что нормативный акт стремился ограничить право на обраще-

197

ние в суд, предоставив его лишь представителям умершего автора, лично заинтересованным в этом деле, и министру культуры, которому поручено защищать национальные интересы».

Однако в деле Монтерлана (TGI Paris, 1er déc. 1982, RIDA, 1983, 115, р. 165), чтобы допустить участие в деле ассоциации профессиональной защиты авторов-биографов, судьи решили, что использование слов «в частности» отнюдь не означает, что министр культуры, так же как и лица, назначенные в качестве хранителей морального права умершего автора согласно ст. 19 закона, имеет исключительное право применять соответствующие меры, предусмотренные в ст. 20. Кроме того, согласно общим нормам права, содержащимся в ст. 31 нового Гражданско-процессуального кодекса, которых суд придерживался в данном вопросе, право обращения в суд предоставляется также всем лицам, имеющим «законный интерес». Но в действительности право обращения в суд ассоциации-посредника оправдывалось в данном случае, с одной стороны, самим уставом организации, предусматривающим защиту профессиональных, имущественных и моральных прав авторов-биографов, согласно ст. 65 закона, и, с другой стороны, тем, что она не обосновывала свое участие ст. 20 закона. Конечно, суд также сослался на ст. 31 нового кодекса, согласно которой «правом обращаться в суд с иском обладают все лица, имеющие законный интерес в удовлетворении или отказе в удовлетворении требования, за исключением случаев, когда закон предоставляет право обращения в суд только лицам, которых он уполномочивает для предъявления или оспаривания требования или для защиты определенного интереса».

Но не об этом ли случае идет речь, когда уставные задачи ассоциации-посредника вписываются в рамки положений ст. 65 закона от 11 марта 1957 г.? Таким образом, ссылка, сделанная в суде на ст. 31 нового Гражданско-процессуального кодекса, кажется в данном случае излишней. Совершенно очевидно, что это не окончательное заявление, согласно которому не только лица, указанные в ст. 19 закона, обладают исключительным правом принимать соответствующие меры, и право обращения с иском в суд предоставляется всем тем, кто имеет «законный интерес». Если подобная судебная практика подтвердится, то она откроет широ-

198

кую дорогу для различного рода вступлений в дело в качестве третьих лиц; но следует опасаться, что по вышеизложенным причинам Кассационный суд не будет следовать ее примеру.

2. ПРАВО НА УВАЖЕНИЕ ИМЕНИ

Право автора на уважение своего имени закреплено в ст. 6 закона от 11 марта 1957 г. На самом деле речь идет о праве на авторство, которое должно гарантировать автору, что произведение будет опубликовано под его именем.

Уважение имени автора является для него правом, но при этом он не обязан раскрывать свое авторство на произведение. Автор может предпочесть, чтобы его произведение было опубликовано без обозначения имени или под псевдонимом; причины тому могут быть разные, но с ними следует считаться и поэтому не искать объяснений.

Напротив, издатель обязан указать имя и фамилию автора, если он того требует. Если автор выбирает псевдоним, то издатель обязан уважать его выбор. Раскрывая вопреки воле автора его подлинную фамилию при опубликовании под псевдонимом одного из произведений автора, издатель совершает виновное действие и посягает на моральное право заинтересованного лица. Издательский договор не может продолжать действовать после подобного нарушения, так как утеряно доверие, которое присуще самому характеру этого договора.

Подпись. Автор имеет право подписать или не подписать произведение. Иногда он предпочитает не подписывать его по самым различным причинам. Опубликование произведения без обозначения имени автора или под псевдонимом допускается законом (ст. 11). Что касается срока действия этого права в данном случае (ст. 22), то предусматривается, что автор анонимного произведения имеет право раскрыть свое имя, и оно будет пользоваться защитой в течение 50 лет post mortem.

Здесь следует напомнить, что, хотя моральное право неотчуждаемо, это правило не является императивным. Оно не является абсолютным и беспредельным, и его осуществление подвергается судебному контролю, применяющему положение о злоупотреблении правом. Дейст-

199

вие этого права ограничивается в случае переработки произведения. Следует также напомнить, что законодатель иногда подчиняет осуществление данного права условиям, защищающим интересы третьих лиц (например, это касается права автора на изъятие произведения в соответствии со ст. 32), либо ограничивает его, например, в отношении кинематографических и аудиовизуальных произведений (ст. 15 и 18).

Что касается конкретной проблемы отказа от подписи, то здесь, как правило, проводится различие между отказом с передачей права подписи, когда автор разрешает третьим лицам ставить вместо себя подпись, который следует признать недействительным, и отказом, содержащим отречение от права, который может быть действительным, но содержание которого неопределенно.

Как считает А. Дебуа (op. cit., n° 431, 432 et 439), а в его мнении имеется много тонкостей, соглашение, в соответствии с которым автор отказывается ставить свою подпись, является действительным, но заинтересованное лицо может всегда отказаться от него и раскрыть авторство, однако в таком случае контрагент имеет законное основание расторгнуть контракт.

В целом можно утверждать, что в доктрине допускается законность отказа, так же как и его отмены. Это решение строго соответствует неотчуждаемости. Автор не может отчуждать свое право, то есть окончательно отказаться от него, но он не обязан его осуществлять, так как закон не предписывает ему этого. Таким образом, он может, не отчуждая права, отказаться от его осуществления на некоторое время, которое он самостоятельно определяет. Как представляется, это — минимальное решение. Впрочем, даже если не согласиться с возможностью отмены в любой момент отказа, все равно по сути это не становится подлинным отказом, а лишь ограничением некоторых способов использования произведения, что не противоречит неотчуждаемости.

Как бы то ни было, автор, не пожелавший поставить свою подпись или сознательно разрешивший публикацию без подписи, не может после свершившегося факта заявлять о причинении ему ущерба и требовать возмещения убытков, таким образом отказываясь с обратной силой от добровольно совершенной сделки, при этом в строгом соответствии с законом.

Вызывает удивление тот факт, что теоретики едино-

200

душно соглашаются с законностью отказа, передающего право, при условии возможной его отмены, но в таком случае допускают санкции за отмену. Санкция состоит в возможности для контрагента расторгнуть контракт или взыскать причиненные убытки. Несомненно одно: автор, разрешающий публиковать произведение без своей подписи, не может требовать по этому случаю возмещения ущерба.

Автор, который добровольно воздерживается от требования обозначить авторство на произведение, может сделать это в любое время, но его решение будет действительно лишь на будущее, согласно положениям абз. 3 ст. 11 закона, касающимся произведений, публикуемых под псевдонимом и анонимно. Однако после смерти автора его наследники не могут требовать от его имени указания авторства на произведение, не нарушая явной или подразумеваемой воли покойного, суть которой можно установить различными способами.

В случае прекращения действия анонимности или псевдонима раскрытие имени имеет свои последствия для использования произведения. По этому поводу в § 2 ст. 22 закона говорится, что «если автор или авторы произведений, опубликованных без обозначения имени или под псевдонимом, раскрывают свою личность, то срок действия права на использование будет определяться в соответствии с категорией рассматриваемого произведения и течение срока охраны произведения начинает исчисляться в соответствии с условиями, предусмотренными ст. 21». Неудачная формулировка этого положения приводит к неясности. В действительности течение срока законной охраны начинает исчисляться с момента публикации произведения, и положение § 2 означает лишь то, что в данном случае следует прибегнуть к предусмотренному общими нормами сроку охраны произведения на протяжении жизни автора и 50 лет после его смерти для его наследников. Если речь идет о коллективном произведении, то исчисление периода охраны будет осуществляться лишь по отношению к автору или соавторам, которые раскрыли свою личность.

Наконец, законодатель рассмотрел также совершенно особый случай, когда псевдоним, принятый автором, не оставляет никакого сомнения относительно его подлинной личности. В этом случае при исчислении срока охраны применимы лишь общие нормы. Все происходит

201

аналогично тому, как если бы автор опубликовал свое произведение под собственным именем.

Право разведенной жены подписывать свои произведения фамилией бывшего супруга. Имеет ли право автор-женщина продолжать подписываться под своими произведениями, используя фамилию бывшего мужа?

Может ли она при данных обстоятельствах ссылаться на ст. 6 закона от 11 марта 1957 г., согласно которой автор получает право на уважение своего имени?

Прежде всего следует заметить, что режим, предусмотренный законом от 11 июля 1975 г. (ст. 264 ГК), устанавливает принципу согласно которому «вследствие развода каждый из супругов возвращает себе свою фамилию».

Однако тот же нормативный акт предусматривает, что в некоторых случаях и при определенных обстоятельствах разведенная жена может пользоваться именем своего бывшего супруга: «жена может продолжать пользоваться именем своего мужа либо с его согласия, либо с разрешения судьи, если она предъявит доказательство того, что в этом чрезвычайно заинтересованы она сама или ее дети».

Как правило, считается, что женщина, пользовавшаяся в течение длительного периода фамилией мужа на основе закона либо соглашения, может ссылаться на приобретенное право, чтобы продолжать в качестве автора подписывать ею свои произведения.

Однако следует принимать во внимание срок, в течение которого разведенная женщина действительно пользовалась в своей литературной или художественной деятельности фамилией мужа. Если этот срок сравнительно короткий, то можно сомневаться в возможности ссылаться на приобретенное право пользоваться фамилией мужа.

Совершенно очевидно, что в случае злоупотребления фамилией бывшего супруга выданное им самим или судьей разрешение может быть аннулировано.

Дело издательства «Ларусс». Для выпуска франко-испанского и испано-французского словарей издательство «Ларусс» поручило работу специалисту по испанскому языку и литературе испанской редакции издательства «Ларусс» и дало ему разрешение пользоваться услугами внештатных сотрудников. В числе таковых ответственный редактор словарей привлек к работе

202

X. Тестаса, заключив с ним договор, где было сказано, что «его имя будет возглавлять поименный список сотрудников, предваряемый выражением «под руководством...» или без него».

Первое издание издательство «Ларусс» выпустило без указания на обложке и суперобложке имени автора или сотрудника. В то же самое время на титульном листе фигурировало имя сотрудника с указанием: «Современный франко-испанский словарь X. Тестаса».

Переиздан словарь был в том же самом виде; это повторялось до 1982 года, то есть до последнего переиздания, в котором имя Х . Тестаса больше не фигурировало. Тоща последний обратился за получением определения по срочным вопросам, с тем чтобы издателю было запрещено продавать или распространять экземпляры словаря с одним-единственным именем специалиста по испанскому языку издательства «Ларусс», под руководством которого был создан словарь.

В определении, вынесенном по срочным делам, издателю в связи с установленным нарушением запрещалось под угрозой постоянно возрастающей пени продавать или распространять:

— любую съемную суперобложку экземпляров словаря, на которой указано только одно имя вышеназванного специалиста испанского языка издательства «Ларусс»;

— любую съемную суперобложку экземпляров любых других публикаций издательства «Ларусс», так же как любые рекламные материалы и каталоги, в которых указано, что создание франко-испанского словаря принадлежит только специалисту по испанскому языку, являющемуся сотрудником издательства.

Тогда X. Тестас обратился в суд, рассматривающий дела по существу, с жалобой на издательство «Ларусс» в целях получить заключение о том, что издательство совершило посягательство на его моральное право, распространяя словарь в переплете и суперобложке, на которых была указана фамилия специалиста издательства в качестве единственного автора, а также потребовать, чтобы издателю было запрещено под угрозой пени в 100 франков за каждое выявленное нарушение продавать и распространять хотя бы один экземпляр словаря, на обороте титула которого обозначено только имя специалиста издательства «Ларусс», и под угрозой пени в 500 франков за каждое выявленное нарушение прода-

203

вать и распространять суперобложку, рассматривая это как посягательство на имя автора. Он также потребовал от издательства «Ларусс» обязательства довести до сведения представителей всей торговой сети циркуляр с предписанием о возврате словарей, являющихся предметом спора, и о назначении судебного исполнителя для контроля за выполнением этих предписаний. Кроме того, он потребовал от суда сделать заявление, что при переиздании словаря его имя будет стоять во главе списка имен сотрудников, а также что словарь является совместным произведением, и потребовал соответственно присуждения издателя к выплате ему вознаграждения пропорционально прибыли от использования этого произведения.

По поводу права на соавторство Тестаса суд установил, что Тестас выполнял работу по редакции всего словаря, следя за его лингвистической точностью, а также за точным соответствием переводов, стремясь подчеркнуть актуальный характер произведения путем выбора примеров, внеся, таким образом, свой индивидуальный вклад в окончательную редакцию словаря, и, следовательно, мог по праву требовать признания права на соавторство.

Исходя из этого, суд решил, что, распространив франко-испанский словарь при переиздании с указанием на обороте титула, на суперобложке и отвороте суперобложки и особенно на отвороте суперобложки другах томов серии только имени специалиста, работающего в издательстве, в качестве автора словаря, издательство «Ларусс» нарушило моральное право Тестаса на произведение, соавтором которого он является.

Суд постановил, что помимо выплаты убытков автору следовало бы запретить издателю под угрозой возрастающей пени продавать и распространять в будущем словари с суперобложками, явившимися предметом спора, где фи1урирует лишь имя специалиста издательства «Ларусс».

Что касается вознаграждения за использование произведения пропорционально полученной прибыли, которое Тестас потребовал за уже осуществленное издание или за будущие издания, то суд отказал ему, мотивируя это тем, что по договоренности между сторонами Тестас согласился на заранее определенное месячное вознаграждение за порученную ему работу (TGI Paris, 28 juin 1983, RIDA, 1983, 118).

204

3. ПРАВО НА УВАЖЕНИЕ ПРОИЗВЕДЕНИЯ

Статья б закона от 11 марта 1957 г. закрепляет право автора на уважение произведения. Однако законодатель не придавал значения многочисленным взаимоотношениям, которые метут возникнуть при осуществлении этого права, в частности тем, которые затрагивают материальную целостность произведения. Хотя закон закрепил некоторые положения, связанные с правом на уважение в отношениях между автором и цессионарием при использовании произведения, они не решают, однако, всех юридических проблем, вытекающих из принципа этого права, сформулированного в ст. 6 вышеупомянутого закона.

А. Право на уважение произведения в отношениях между автором и собственником произведения

Следует отметить, что закон 1957 года грешит серьезными пробелами, и если в нем достаточно хорошо урегулированы авторские права, то он совершенно не касается вопроса правового статуса, который следует закрепить в отношении материального носителя произведения. В такой ситуации возникают определенные неудобства, в частности когда нужно ответить на вопрос о том, можно ли моральное право автора, а именно право на уважение, противопоставить праву третьего лица — приобретателя материального носителя произведения.

Действительно, может возникнуть конфликт между моральным правом автора и правом собственности третьего лица в том виде, в котором оно установлено в общих нормах права. В принципе право собственности позволяет его обладателю даже разрушить свое имущество или полностью потерять к нему интерес. Но если это имущество является произведением искусства, может ли моральное право автора помешать владельцу материального носителя произведения действовать таким образом? Итак, речь идет о том, может ли право на уважение произведения ограничить право собственности третьего лица на материальный носитель произведения.

Казалось бы, можно воспользоваться положением ст. 29 закона для подтверждения того, что право на уважение произведения противостоит праву третьего лица — приобретателя произведения. В самом деле, суще-

205

ствовало мнение, что положение, гарантирующее автору доступ к отчужденному произведению, будет иметь следствием обязанность третьего лица обеспечить целостность произведения, в противном случае он нарушит закон. Но в целом этот подход был отклонен; отмечалось, что положение, о котором идет речь, отредактировано таким образом, что ограничивает право собственности третьего лица — приобретателя, но не в качестве правила, а как исключение. Эти ограничения проявляются в соответствии со ст. 29 лишь тогда, когда третье лицо — приобретатель — вело себя таким образом, что совершило «явное злоупотребление» в пользовании своим правом собственности.

Впрочем, даже у судебной практики нет определенного мнения по этому вопросу, так как в некоторых решениях право на уважение противопоставляется праву третьего лица — приобретателя, в то время как в другах случаях это противопоставление отсутствует.

Например, в деле Русселя (Trib. adm. Grenoble, 18 févr. 1976, RIDA, 1977, LXXXXI, p. 116) судьи противопоставили моральному праву фактические соображения (угрозу, которую представляло для безопасности 1уляющих присутствие произведения в городском саду; и его оттуда убрали, предварительно не посоветовавшись с автором).

Кассационный суд решил, что действие морального права автора не должно наносить ущерб праву собственности третьего лица — приобретателя (Civ., 3 déc. 1968, D., 1969, 73, concl. R. Lindon). В этом деле художник заявил претензию художественной галерее о том, что его картины были распроданы по низкой цене. Но Кассационный суд решил, что моральное право не может быть использовано для защиты доли художника, так как она связана в основном с имущественным правом. Суд добавил также, что ст. 6 закона от 11 марта 1957 г., закрепляя право на уважение произведения, «защищает лишь права на бестелесную собственность» автора. Таким образом, последнее утверждение наводит на мысль, что право на уважение произведения не дает возможности автору предъявлять претензию в случае нарушения целостности материального носителя произведения.

В юридической практике стала просматриваться совсем иная тенденция принятия решения по делу Бюффэ (Civ. I, 6 juill. 1965, RIDA, XXXXVII, p. 221), согласно

206

которому «моральное право, принадлежащее автору художественного произведения, предоставляет ему возможность после его выпуска в свет следить за тем, чтобы произведение не было искажено или извращено...».

Пережив временный спад вследствие принятия Палатой по гражданским делам упомянутого решения от 3 декабря 1968 г., эта тенденция снова стала набирать силу после определения по делу Скрива (Paris, 10 juill. 1975, RIDA, janvier 1977, р. 114), согласно которому «конфликт, возникший в основном между моральными правами (автора) и правами собственника на художественное произведение, обязывает... к приспособлению modus vivendi*, которое закрепит справедливое и благоразумное равновесие между непреходящим характером идеи, порожденной творческим гением человека, и правом на правовую охрану реального объекта собственности».

В данном случае речь шла о фонтане, сооруженном скульптором Скривом в холле торгового центра и демонтированном его собственником по соображениям безопасности клиентов без предварительного предупреждения автора произведения. Парижский суд обязал собственника произведения возместить убытки за посягательство на моральное право, однако автор не смог добиться возвращения произведения на прежнее место.

Приоритет морального права перед правом собственности третьего лица — приобретателя в определенной степени проявился в деле Дюбюффэ (Civ. I, janv. 1980, D., 1980, 83 et sur renvoi, Versailles, aud., sol., 8 juill. 1981, RIDA, oct. 1981, p. 201). Согласно данному судебному решению, автор может совершенно свободно сослаться на моральное право, которым он обладает в отношении даже незаконченного произведения, с тем чтобы препятствовать уничтожению его владельцем. Несомненно, после этого решения значение морального права автора существенно возросло по сравнению с правом третьего лица — приобретателя произведения, но из этого нельзя сделать вывод о явном приоритете первого над вторым. Действительно, в этом решении толкование условий договора оказало значительное влияние на характер принятого решения; оно было столь велико, что выявилась необходимость усиления принципа преиму-

* Modus vivendi (лат.) — образ жизни (прим. ред.). 207

щества морального права над правом третьего лица — приобретателя произведения.

Так как закон не урегулировал данную проблему, а судебная практика пока проявляет нерешительность, теоретики со своей стороны попытались найти решение конфликта между моральным правом автора и правом собственности третьего лица — приобретателя на произведение.

А. Франсон считает (RIDA, 1977, LXXXXI, p. 116), что общая идея, из которой следует исходить, заключается в следующем: конфликт не всегда может быть улажен одним и тем же способом. Действительно, следует принять во внимание многие факторы, которые по обстоятельствам дела могли бы влиять на его решение в пользу либо автора, либо собственника произведения.

Этот автор считает, что следует принять во внимание три фактора:

Во-первых, анализ побудительных причин, по которым третье лицо (приобретатель) уничтожает произведение или предает его забвению. Если установлено, что он поступил таким образом с намерением помешать автору в осуществлении его права, то это является злоупотреблением и, следовательно, автор может протестовать. Напрашивается даже вопрос, не следовало ли сделать еще один шаг, потребовав от третьего лица — приобретателя произведения законного обоснования своего поступка до того, как произведение будет уничтожено.

Во-вторых, следует принять во внимание сам характер данного произведения, а точнее, имеет ли оно утилитарное значение. Если окажется, что произведение имеет утилитарное значение, то необходимо исходить из того, что его автор должен быть готов к тому, что третье лицо — приобретатель может уничтожить произведение после того, как оно сыграло свою роль. Но автор также правомочен проявить больше требовательности в целях сохранения произведения, если оно относится к области чистого искусства.

В-третьих, необходимо учитывать, предназначалось ли данное произведение для установки в общественном месте или на территории, принадлежащей частному лицу. В первом случае можно совершенно справедливо полагать, что автор рассчитывал именно на публичное

208

сообщение своего произведения и собственник нанес бы ущерб моральному праву художника, не дав публике возможности созерцать его. Во втором случае, если предназначением произведения было установление его в месте, принадлежащем частному лицу, то это не могло бы, по сути, подорвать репутацию автора, но оправдало бы возможное уничтожение произведения третьим лицом — приобретателем (см. С. Colombet, op. cit., n° 157). Как видно, этот вопрос является в высшей степени спорным.

В. Право на уважение произведения в отношениях между автором и пользователем имущественных прав автора

По поводу воспроизведения в абз. 2 ст. 56 говорится, что «издатель... не вправе без письменного разрешения автора вносить какие-либо изменения в произведение»; а ст. 47 относительно права на исполнение гласит, что «театральный антрепренер должен осуществлять публичное представление или исполнение произведений при таких технических условиях, которые способны обеспечить соблюдение интеллектуальных и моральных прав автора».

Но в каких пределах действует право на уважение произведения в случае его воспроизведения или исполнения? Если они осуществляются без искажения сути произведения, означает ли это, что нет посягательства на право на уважение? С этим можно согласиться, если рассматривать право на уважение единственно как право на целостность произведения и использовать его в узком и в некотором роде материалистическом плане.

Однако эта куцая концепция права на уважение не может быть применена в случае, если моральное право в целом и право на уважение в частности рассматриваются как защита личности автора в том виде, в каком она реализована через его произведение. В таком случае, действительно, представляется, что нарушение права на неприкосновенность не подразумевает обязательное материальное повреждение. Пользователь произведения может благополучно сохранить произведение в неприкосновенности, исказив, однако, его дух и совершив таким образом посягательство на личность автора.

В первом случае, нисколько не затронув целостности произведения, пользователь вносит в него дополнения без

209

разрешения автора. Следовательно, автор может протестовать, воспользовавшись своим правом на уважение произведения. Именно так было решено дело Чарли Чаплина. Кинорежиссер получил поддержку своего иска о нарушении морального права, выразившегося во внесении в его фильм «Сорванец» без его разрешения ряда дополнений, а именно музыкального сопровождения (Paris, 29 avril 1959, D., 1959, 402, note Lavigne et Lyon-Caen). Парижский суд объявил, что эта музыка «определенным образом воздействует на чувства зрителя и способна глубоко изменить его впечатления», поэтому следовало бы удовлетворить требования автора фильма относительно добавления музыки к его произведению.

Но если пользователь ничего не убавил и ничего не прибавил, то гораздо труднее принять к рассмотрению жалобу относительно нарушения права на уважение, поэтому судебная практика делает это неохотно. Однако автор может в виде исключения сослаться на свое право на уважение.

Такая ситуация возникает, когда произведение используется иначе, чем это было задумано автором. Видимо, так следует понимать ст. 6 bls Бернской конвенции, пересмотренную в Брюсселе, в которой говорится, что «независимо от имущественных прав автора и даже после уступки этих прав он имеет право на протяжении всей своей жизни противодействовать всякому извращению, искажению или иному изменению этого произведения, а также любому другому посягательству на произведение, способному нанести ущерб чести или репутации автора».

Слова «любое другое посягательство», прибавленные к ст. 6 ls на Брюссельской конференции по пересмотру конвенции, наглядно показывают, что просто отступление от духа произведения, независимо от того, было ли сделано какое-либо сокращение или дополнение к нему, в этом случае может рассматриваться как нарушение права на уважение, поскольку оно является посягательством на честь и репутацию автора.

Условия отказа от права на уважение произведения. Вопрос об отказе от морального права в целом и от права на уважение в частности весьма спорный. Одни считают, что моральное право в качестве личностного права неотчуждаемо (см. ст. 6 закона 1957 г.), по мнению других, вполне возможен отказ

210

от него: это решение могло бы дать определенную свободу действий, в частности, авторам переработок. В любом случае речь не идет о том, чтобы дать цессионарию права на публичное представление произведения общее разрешение вносить в произведение любые изменения, которые он сочтет желательными, рискуя исказить его и причинить ущерб репутации автора. Лишь при отличном знании дела и при наличии письменного согласия, лишенного всякой двусмысленности, автор или его правопреемники могут одобрить подобные действия своего контрагента.

Дело Дюбюффэ. Управление государственного предприятия Рено и художник Жан Дюбюффэ заключили в 1973 году договор, согласно которому Дюбюффэ обязывался представить предприятию Рено макет, план и рисунки монументального ансамбля, который должен был быть установлен на территории управления предприятия в Булони. Управление закрепило за собой право по своему выбору назначить предприятия-исполнители. Макет был действительно создан, затем принят управлением, но во время возведения монумента было принято решение приостановить работы и даже высказано намерение разрушить то, что уже было построено. На основе права на уважение произведения Дюбюффэ выразил протест и возбудил дело против управления, требуя, чтобы строительство монумента было доведено до конца. Судьи, рассматривавшие дело по существу, отказали в иске по двум причинам: во-первых, Дюбюффэ мог отстаивать свое моральное право лишь на макет, а не на возведенную конструкцию, и, во-вторых, контракт, который он заключил с управлением, давал последнему право вообще не возводить монумент и, тем более, приостановить строительство. Кассационный суд отменил решение суда, рассматривавшего дело по существу (Civ. I, 8 janv. 1980, D., 1980, 83, note Edelman). Он нашел, что «автор оригинального макета, по которому было возведено монументальное сооружение, является обладателем морального права на последнее в той степени, в какой его оригинальность зависит от макета и воплощает концепцию автора». В конечном счете, по мнению Кассационного суда, оригинальность макета автоматически отражается в возведенной конструкции, построенной на его основе, и оправдывает охрану последней. Он также отверг мнение судей, рассматривавших дело по существу, которые счи-

211

тали, что Жан Дюбюффэ мог требовать соблюдения морального права на конструкцию лишь при условии приведения доказательств того, что он создал оригинальное произведение именно на этом этапе, а не только во время работы над макетом.

Суд, принявший дело на новое рассмотрение (Versailles, aud., sol., 8 juill. 1981, RIDA, oct. 1981, 110, р. 201), присоединился к мнению Кассационного суда: «Если на основании общих норм права Управление Рено могло бы подтвердить, что полномочия, которые, по его мнению, предоставлены ему контрактом, предполагают возведение монументального сооружения, где обязательно предусматривалась бы возможность прервать строительство, а также разрушить то, что было уже построено, то совсем иначе обстоят дела в области художественного творчества, когда императивные нормы закона от 11 марта 1957 г. влияют на нормы, действующие в традиционной области договорного права. В данном случае, с тех пор как Управление одобрило и предприняло возведение монументального произведения по замыслу, принадлежащему Дюбюффэ и одобренному Управлением, судьба работ уже зависит не только от его воли. Действительно, Дюбюффэ справедливо ссылается на моральное право, которым он обладает в отношении своего, даже незаконченного произведения, позволяющее ему препятствовать разрушению того, что было создано».

В конечном итоге это важное решение закрепляет приоритет морального права над правом собственности, в частности права на уважение даже незаконченного произведения. Ссылка на данное судебное решение также была сделана при рассмотрении дела относительно колонн Пале-Рояля.

Дело Бернара Бюффэ. Художник Бернар Бюффэ украсил рефрижератор и подарил его благотворительному учреждению с тем, чтобы он был продан с публичных торгов в пользу этого учреждения. Декоративным элементом были шесть панно под общим названием «Натюрморт с фруктами». Поставив свою подпись лишь под одним панно, художник хотел таким образом подтвердить единство этого декоративного произведения. Однако лицо, которое приобрело рефрижератор, демонтировало шесть панно и стало продавать их раздельно. Художник добился наложения ареста на первое проданное панно и потребовал от суда большой инстанции

212

вынести решение о возврате остальных, но его заявление не было принято судьями. Суд лишь запретил их собственнику выставлять в общественном месте панно искаженного произведения, но разрешил продавать их после того, как будет достигнуто мировое соглашение.

Парижский суд (30 mai 1962, D., 1962, 570, note Desbois) постановил: «Если ничто не мешало приобретателю извлекать прибыль из приобретенного произведения, то делать это следовало, перепродавая произведение в целом. Выставляя это произведение в условиях, упомянутых выше, он злоупотребил своим правом собственника».

Наконец, Кассационный суд (Civ. I, 6 juill. 1965, RIDA, 1965, XLVIII, p. 221) отклонил кассационную жалобу, заявив, что «моральное право, принадлежащее автору художественного произведения, дает ему полномочия следить после выпуска в свет за тем, чтобы оно не было искажено или извращено, как в данном случае, поскольку апелляционный суд категорически заявил, что данное произведение искусства, приобретенное как таковое, представляло собой единство избранных сюжетов и манеры исполнения» и что, снимая панно с рефрижератора, покупатель его «извратил».

Таким образом, Кассационный суд подтвердил право на уважение произведения.

4. ПРАВО АВТОРА НА ИЗЪЯТИИ ПРОИЗВЕДЕНИЯ ИЛИ НА ВЫКУП

Среди элементов морального права автора присутствует право на изъятие произведения или на выкуп, которое выделяется своим исключительным характером. Действительно, разрешая автору изъять произведение или вносить в него изменения, закон ставит под сомнение права его контрагента. Несомненно, осуществление этого права строго регламентировано, однако это не мешает тому, что применение закона позволяет автору посягать на право собственности приобретателя произведения.

Право автора изъять свое произведение практикуется редко, но возможность его осуществления подразумевается при заключении любого соглашения между автором и приобретателем произведения. Речь идет об

213

элементе морального права, от которого автор не может отказаться заранее.

Согласно ст. 32 закона 1957 года, несмотря на уступку права на использование, автор даже после выпуска в свет своего произведения имеет право на его изъятие или право на выкуп по отношению к цессионарию.

Однако автор может воспользоваться этим правом только при условии предварительного возмещения цессионарию убытков, причиненных осуществлением этого права.

«Если автор, который воспользовался правом на изъятие произведения или на выкуп, все же решает выпустить его в свет, то право приоритета в использовании его произведения будет принадлежать первоначально выбранному цессионарию и на первоначально определенных условиях».

Может вызвать удивление, что в ст. 32 законодатель пользуется двойным термином, включающим понятия «право на изъятие произведения» и «право на выкуп». В науке этот вопрос остается дискуссионным. Однако можно присоединиться к мнению Л. Дебуа (Rep. Dalioz, Prop. litt. et artistique, n° 374) о том, что право автора на изъятие произведения касается расторжения договора до публикации, в то время как право выкупа относится к периоду после публикации произведения.

Так как ст. 32 имеет в виду лишь «уступку своего права на использование», возникает вопрос о том, возможно ли, чтобы сам материальный предмет* был исключен из области действия этого права? К. Коломбэ (ор. cit., n° 169) считает, что это означало бы согласие на подлинную экспроприацию. Но закон 1957 года предусматривает ограничение права собственности лишь в интересах пользования авторскими правами, а отнюдь не для того, чтобы утвердить экспроприацию. По мнению Р. Плэзана, такое решение весьма спорно ввиду того, что законодатель стремился утвердить, а не ограничить моральное право. Судебная практика придерживается совсем другого мнения на этот предмет. Согласно решению Парижского суда (19 avril 1961, JCP, 1961, II, 12183), автор теряет право на изъятие произведения в момент передачи законченного материального объекта. Единственное правомочие, которое он сохраняет в дан-

* В котором воплощено произведение (прим. ред.). 214

ном случае,— это противиться воспроизведению своего произведения, если, конечно, сдавая законченную работу, он одновременно не уступил право на воспроизведение.

В недавнем процессе (Rouaut/Petrides, Orléans, 17 mars 1965, JCP, 1965, II, 14156, note Boursigot) рассматривался спор по поводу морального права художника и права собственности приобретателя картины, который основывался на ст. 2279 Гражданского кодекса, предоставляющей охрану добросовестному владельцу против виндикационного иска подлинного собственника. Кроме того, художник упрекал торговца картинами в том, что он приобрел неподписанный и незаконченный холст. Орлеанский суд постановил передать дело на новое рассмотрение, решив, что презумпция собственности, предусмотренная ст. 2279, была неприменима в связи с тем, что владелец не принял во" внимание довольно сомнительное происхождение картины.

В данном споре не было сделано ссылки на право автора изъять произведение, но вместе с тем суд принял постановление, на наш взгляд, хорошо раскрывающее современные тенденции судебной практики в данной области. Согласно постановлению Орлеанского суда, «произведение искусства может попасть в торговую сеть лишь в тот день, когда его автор совершенно свободно в соответствии с его личным усмотрением передал его в публичное пользование, то есть осуществил право на выпуск произведения в свет, являющееся основным элементом морального права. Так как речь идет о незаконченном произведении, то автор может отстаивать свои права, даже если оно находится в руках добросовестного владельца».

Если, предположим, художник ссылается на право автора изъять свое произведение, то ст. 2279 Гражданского кодекса не является юридическим препятствием к его осуществлению, в частности когда речь идет о незаконченном произведении, которое автор хотел бы усовершенствовать, сохранить в секрете или уничтожить.

Право автора на изъятие своего произведения; произведения, созданные по заказу. Известно, что договор заказа включает обязательство художника передать своему контрагенту картину, являющуюся предметом заказа. С другой стороны, возможно представить ситуацию, когда он отказывается выполнить работу или передать

215

ее. Может ли он в данном случае избежать ответственности по договорному обязательству, ссылаясь на свое право изъять произведение согласно ст. 32 закона?

Очевидно, такое решение было целью ст. 32, поскольку предполагается, что клиент художника не заключил договор об уступке права на воспроизведение.

Судебная практика, существовавшая до принятия закона 1957 года, решала данный спор, противопоставляя художника-портретиста и его клиента, связанных договором заказа (дело Уистлера против Идена. Cass. civ., 14 mars 1900, D., 1, 497, rapp. Rau; concl. Desjardin). Кассационный суд постановил, что художник мог по своему усмотрению отказаться выполнить, закончить или передать готовый портрет. В постановлении говорится, что «соглашение, в соответствии с которым художник обязуется выполнить портрет за заранее определенную плату, оформляется особым контрактом, на основании которого собственность на картину окончательно переходит к той стороне, которая ее заказала, только тогда, когда художник передал картину в ее распоряжение и она была принята этой стороной».

Есть основание полагать, что аналогичное решение может быть вынесено применительно к договору заказа. В обоснование этого решения выдвинуты два аргумента: во-первых, если ст. 32 разрешает автору прекратить использование или воспроизведение произведения, уже предоставленного в распоряжение его контрагента, то тоща он тем более имеет право не передавать работу совсем.

Во-вторых, если отклонить ссылку на ст. 32, отказ передать заказанное произведение может быть оправдан на основании ст. 19, согласно которой «лишь автор имеет право на выпуск своего произведения в свет». В действительности никто не может обязать автора опубликовать свое произведение. После того как художник отказался передать заказанное произведение, его контрагенту не остается ничего другого, как потребовать расторжения контракта в соответствии со ст. 1184 Гражданского кодекса и возмещения ущерба, которое в данном случае не будет предварительным, поскольку ст. 32 здесь не применяется.

Срок действия права на изъятие произведения. В этой связи возникает единственный вопрос о том, в какой момент прекращается возможность возврата, то есть с како-

216

го момента автору больше не разрешается пользоваться своим правом на изъятие произведения.

Можно подумать, что этот временной режим наступает тогда, когда художник выставляет свою картину. Но в указанном деле Уистлера судебная практика высказала другое мнение, установив, что сам факт показа картины в салоне на Марсовом поле отнюдь не означает, что автор проявил желание отказаться от нее. Аналогичное судебное решение было вынесено 50 лет спустя по делу Руо (D., 1947, 98, note H. Desbois), в котором анализировалась ситуация, когда художник выставил картину в мастерской, принадлежавшей торговцу картинами. Суд постановил, что, поскольку художник ямел свободный доступ к картине для внесения исправлений, его намерение отказаться от нее не было окончательным; дело обстояло бы иначе, если бы картины хранились в помещении, принадлежавшем торговцу, куда художник не имел доступа.

В итоге можно сделать вывод, что окончательная сдача картины означает невозможность возврата, то есть в этот момент право автора на изъятие своего произведения исчезает.

В судебной практике был случай, позволяющий напомнить, что право автора на изъятие своего произведения не осуществляется им только по личному усмотрению (Paris, 19 avril 1961, см. выше). Автор имеет полную свободу действий, когда произведение кажется ему недостойным его кисти, но после передачи произведения он теряет право на изъятие. Осуществление этого права должно обеспечить уважение того, что автор уже уступил произведение третьим лицам. Впрочем, в случае непроявления уважения закон предусматривает возмещение убытков. Надо также подчеркнуть, что, если продукт художественного творчества воплотился в материальный предмет, собственником которого стало третье лицо, то автор не может ничего предпринять в отношении этого предмета под предлогом, что творческий труд, который он в него вложил, не соответствует больше его пониманию искусства. Неделимость материального предмета и художественного творчества, благодаря которому он существует, остается в данном случае абсолютной.

Согласно судебной практике, речь идет о «фактической передаче» (Trib. civ. Seine, 10 juill. 1946, D., 1947, 98, note H. Desbois), которая создает презумпцию пере-

217

дачи собственности. Так как речь идет о простой презумпции, то художник при наличии доказательств всегда сможет утверждать, что у него не было намерения отказаться от картины. Если это доказательство принимается судьями, то его право на изъятие произведения подтверждается. Напротив, если фактическая передача не имела места, в этом случае покупатель должен оспаривать презумпцию отсутствия передачи*.

Последствия осуществления права на изъятие произведения из обращения. Решение автора осуществить право на изъятие произведения из обращения должно быть сообщено заинтересованному лицу и содержать предложение о возмещении ущерба, а также извещение об обязательности выплаты денежного вознаграждения. Эти условия являются необходимой предпосылкой для надлежащего осуществления права автора на изъятие своего произведения из обращения (TGI Paris, 27 oct. 1969, RIDA, 1970, LXIII, p. 235).

Что касается права автора на изъятие своего произведения из обращения или на выкуп, предоставляемого в соответствии со ст. 32 на личное усмотрение автора, то лишь судья по соображениям морали может добиться пересмотра решения о выпуске в свет произведения. Вследствие этого возникает обязательство предварительно выплатить цессионарию сумму, пропорциональную возможному ущербу, причиненному заинтересованному лицу изменением решения. Но что произойдет с произведением после изъятия его автором из обращения? По мнению Планьоля (D., 1898, 2, 565), картину следует уничтожить. Поддержать подобное требование чрезвычайно трудно, особенно с учетом того, что художник возместил убытки приобретателю и что, исходя из этого, он выполнил единственное обязательство, которое его еще связывало с контрагентом. При таком прекращении действия договора возникает вопрос, на каком основании приобретатель, получивший вежливый отказ, может потребовать уничтожения картины. Впрочем, закон предусматривает, что автор может еще раз изменить мнение и решить выпустить произведение в свет при соблюдении определенных условий. Но как это сделать, если произведение уничтожено?

* Права собственности (прим. ред.). 218