Глава седьмая Средства судебного охранения
I. Суды и источники права
II. Тяжущиеся и их обязанности
III. Судебное примирение
IV. Судебные доказательства
V. Особенные основания для решения дел
VI. Давность
I. Суды и источники права
Средства охранения прав, как известно, весьма разнообразны, и мы уже имели случай говорить, более или менее подробно, о средствах т. н. предупредительного охранения, каковы укрепление и обеспечение прав. При изложении сделок и обязательств в отдельности мы не раз указывали, между прочим, й на т. и. заявление, равно как и на условия о сохранении за собою того или другого права и т. п, Кроме того мы останавливались также нa вопросе о самоуправной защите прав, особенно при рассмотрении случаев задержания чужого имущества, и видели, насколько она допускается в смысле средства охранения тех или других прав. Несомненно однако ж, что и по народным воззрениям самоуправство, говоря вообще, вовсе не признается за нормальное орудие для восстановления нарушенных прав, напротив, единственным правильным путем для достижения этой цели повсюду признается суд. Народные суды существуют исстари, а вместе с тем выработались в них, без каких-либо указаний закона, известные Формы самого производства суда и расправы,-своя система судебной процедуры. Останавливаясь здесь на судебном охранении прав, как оно сложилось в народном обычае, мы имеем в виду не столько внешнюю сторону процесса, составляющую собственно предмет теории судопроизводства, сколько материальную, т. е. те орудия и средства судебной защиты, которые имеют более или менее близкое соотношение с правами и интересами, входящими в сферу гражданского права. Во главе упомянутых орудий и средств стоят, конечно, суды, как органы процесса; но мы не будем касаться вопроса об устройстве судов, равно как и вопроса об их достоинствах и недостатках: задача наша ограничится лишь тем, чтобы указать, какие суды существуют в народном быту в силу самого обычая. С другой стороны, так как с понятием суда соединяется представление о таком учреждении, которого деятельность состоит в применении каких-либо норм к разрешению частных случаев, то мы сочли удобным, вслед за обзором органов суда, остановиться и на вопросе об источниках права, но не с тем, чтобы излагать учение о происхождении и применении права, а лишь для того, чтобы указать, какие воззрения о них существуют в самом народе, и какими именно источниками права руководятся суды при решении гражданских дел в крестьянском быту.
I. Суды. Известно, что со времени крестьянской реформы введены особые для крестьян судебные установления под названием волостных судов. Но задача этих судов, устройство их и юрисдикция определены самим законом, поэтому они не могут быть предметом нашего рассмотрения, так как мы имеем здесь дело лишь с теми началами и учреждениями, которые выработаны самим обычаем. Кроме волостных судов, как учреждений официальных, мы встречаем в крестьянском быту особые суды, которые существуют в силу обычая, и в которых возникающие между крестьянами дела большею частию и оканчиваются, хотя, с другой стороны, есть местности, в которых, насколько известно из многих расспросов, судов неофициальных не существует, а действуют одни волостные суды*(1232), или, по крайней мере, нет тех народных судов, которые существуют почти повсеместно, как напр. суд старосты со стариками и суд схода, а есть ли какие-либо другие, неизвестно. Иногда к обычным судам прибегают только те селения и деревни, которые удалены от волости, а ближайшие судятся волостным судом*(1233).
Останавливаясь теперь собственно на судах народных, заметим, что они далеко не отличаются однообразием, напротив: встречаются весьма различные и по составу и по юрисдикции формы народных судов. При всей скудости сведений по этому предмету, мы постараемся сгруппировать эти разнообразные суды, начиная с общих и простых и переходя к сложным и специальным*(1234).
1) Наиболее общею и простою Формою народного суда является суд сельского старосты. Почти повсюду крестьяне обращаются по своим делам прежде всего и преимущественно к нему. Исключительную задачу сельского старосты составляет примирение тяжущихся, так что если тяжущиеся не примирятся, то дело переходит в волостной суд. Это как бы первая, неофициальная инстанция народного суда. Но переходу дела в волостной суд предшествует еще разбирательство волостного старшины, которое имеет также целью достигнуть примирения тяжущихся. В некоторых местностях о суде сельского старосты не упоминается, а говорится о суде волостного старшины, который, как замечено, также старается примирять тяжущихся и уже затем, в случае неудачи, дело поступает в волостной суд. Есть также указания, что сельский староста не только мирит тяжущихся, но и решает предлагаемые ему дела; но в большинстве случаев от сторон зависит подчиниться его решению или-нет. В последнем случае дело переходит в волостной суд, или, если сельский староста не разберет дела, то стороны обращаются к волостному старшине и уже затем в волостной суд. Обыкновенно сельские старосты разбирают и решают дела маловажные: брань, драку и т. п., а для дел более важных собирают какой-либо другой, принятый в данной местности, обычаем суд, или же тяжущиеся обращаются прямо в волостной суд.
Единоличный суд сельского старосты и волостного старшины встречается, сравнительно, весьма редко. В большей части местностей обычаем установлены особые суды со старостою во главе. Из них наиболее распространен т. н. суд старосты со стариками или суд стариков. В этом суде участвуют наиболее опытные люди в деревне (потрезвее да потолковее), приглашаемые старостою в каждом отдельном случае, или же избираемые в определенном числе, отчего они называются иногда выборными. В суде стариков, в некоторых местностях, участвуют также и волостные судьи. Вообще задача этого суда состоит также в том, чтобы склонять тяжущихся к миру, так что уже в случае неуспеха они обращаются в волостной суд прямо или сперва к волостному старшине, который также старается помирить тяжущихся; в некоторых местностях суд стариков не ограничивается примирением, но и решает дела по существу, хотя, впрочем, решение этого суда не отнимает у недовольной стороны права начать дело в волостном суде. Есть местности, в которых судом стариков разбираются и решаются только некоторые дела, как то: о разделе, о наследстве и о потравах; эти дела также переходят в волостной суд, если стороны не желают подчиниться решению суда стариков.-Суд стариков крестьяне считают необходимым потому, что "если бы все прямо в суде .судиться, в волость ходить, то очень часто надо было бы бывать там, потому в крестьянском хозяйстве нельзя, чтобы каждодневно мелких дел не возникало; поэтому неужели из-за каждой малости в суде судиться"?*(1235). - Что касается производства дел в суде стариков, то они сперва разберут в чем заключается дело, и затем начинают мирить тяжущихся. Правый назначает виноватому то количество вина, за которое они соглашаются помириться; при этом старики, склоняя к примирению, убеждают виновного поставить вино и не упрямиться, а обиженный говорит: "ставь вино, а не то хуже будет, суду пожалуюсь"; виновный, если вина много требуют, просит сбавить: "сбавьте, старички, хоть сколько-нибудь". Дело кончается больше на том, что помирятся на % ведра водки, а самое большое на % ведра. Тогда староста приказывает сельскому писарю написать мировую и подписывает ее, удостоверяя, что такие-то тогда-та, в присутствии его, в становой избе помирились и обязаны друг на друга суду не жаловаться. Поставленное виновною стороною вино расписывается всеми теми, которые мирили, т. е. стариками и старостой*(1236).
К суду стариков близко подходит суд старосты с выборными. Мы уже заметили, что и суд стариков называется иногда судом выборных, так как старики иногда избираются, а не созываются старостою по его усмотрению. Но суд сельского старосты с выборными не одно и тоже что суд стариков: по крайней мере нет достаточных данных предполагать, что это одно и тоже учреждение. 0 суде старосты и выборных есть в виду лишь несколько указаний. Так, на расспросе крестьяне одной местности заявили: "прежде чем идти на волостной суд, разбираемся по всем без малого делам у себя на деревне в сельской расправе. В сельской расправе разбирают дела и постоянно мирят староста с выборными, которые избираются от десяти дворов по одному человеку для волостного схода; таких выборных староста приглашает человек пять или шесть; если удастся помирить, то стороны ставят магарычи и распивают их с выборными и со старостою; когда же мировой не состоится, то обращаются в волостной суд".
Как об особом суде, можно упомянуть также о суде старосты с добросовестными. Этот суд также близко подходит к суду стариков и выборных и даже быть может, этот суд есть то же, что и суд выборных, только под другим названием. В некоторых местностях добросовестные избираются на сто человек один и решают дела о разделе и наследстве, а иногда и другия. В случае нежелания сторон подчиниться их решению, дело доходит до волостного суда. К той же Форме суда добросовестных и выборных можно отвести еще следующие суды: суд старосты и уполномоченных, которых в каждом крестьянском обществе, где существует такой суд, около шести, а дела на этом суде оканчиваются большею частию миром, и - суд старосты и понятных; о последнем заявлено в одной местности так: "разбор дел всегда начинается у своего сельского старосты с понятыми, который, впрочем, тогда только разбирает дело, когда спорящие выразят желание подчиниться его решению; книги для записки жалоб и разборов у него нет; если же сельский староста не разберет, то разбираются у волостного старшины, который обыкновенно кончает дело миром, и таких дел больше, нежели разбираемых на суде; если же дело у старшины не кончится, то тогда только разбираются волостным судом; книги у него для записки жалоб и мировых нет".
Далее, как об особом суде, известно также о суде старосты и посредников: последние избираются сторонами, не менее двух каждою. Этот суд подходит более к суду третейскому. Он оканчивает дела миром; поэтому, если мира не состоится, стороны могут обратиться в волостной суд. Участие старосты в таком суде, кажется, не везде принято.
В некоторых местностях находим еще, хотя и не в смысле особого учреждения, суд старосты с волостными судьями: решению такого суда, впрочем, стороны не обязаны подчиняться. Встречаются местности, в которых староста с волостнымии судьями разбирает дело после того уже, как оно было на рассмотрении сельского схода и стороны не пожелал подчиниться его решению.
Наконец, есть местности, где в каждом селе избираются особые судцы, которые вместе с сельским старостою разбирают дела обыкновенно маловажные; судцов в селе избирается не менее трех, из стариков.
2) Вторую группу народных судов составляют сходы-сельские и волостные. О последних, впрочем, упоминается очень редко. На юге сход называется "громадою"; отсюда названия: суд схода и сход громады. От суда схода отличается суд сходки, или малого схода, в котором участвуют только выборные на волостной суд. В некоторых местностях сходом рассматриваются дела в таком лишь случае, когда старосте не удается помирать тяжущихся. Притом, как мы уже упоминали прежде, разбирательству схода подлежат преимущественно (но неисключительно) дела о разделе наследств, о разделе имуществ и о семейных разделах, да еще (впрочем редко) о потравах, о брани и побоях, о краже и по спорам поземельным. Дела эти обыкновенно переходят в волостной суд, если стороны не подчиняются решениям схода. Впрочем в некоторых местностях дела о разделе и о наследстве решаются сходом окончательно, так что эти дела до волостного суда почти никогда не доходят*(1237). Там; где сходом рассматриваются всякие вообще дела, обыкновенно мелкие дела решаются сходом или сходкою (малым сходом) окончательно*(1238). Сельские сходы рассматривают дела, в некоторых местностях, и при участии волостных судей*(1239). О суде волостного схода, как мы заметили, упоминается весьма редко; известно только, что юрисдикция его вообще та же, что и сельского схода*(1240).-Что касается до суда громады, и малой громады, то эти учреждения, как можно заключить из расспросов, имеют сходство о сельскими и волостными сходами: по крайней мере, не видно, в чем именно заключается различие между теми и другими; известно, между прочим, что громадским судом рассматриваются также споры, возникающие из домашних сделок и договоров*(1241).
3) Из беглого обзора описанных выше сельских судов нельзя не усмотреть, что организация их весьма разнообразна; но указанными формами разнообразие их не исчерпывается. Во многих местностях только упомянуто о сельских судах, но вовсе не указана их организация. Но в виду особенных указаний такого рода, приходится, впредь до ближайшего ознакомления с этим делом, выделить некоторые особые формы сельского суда. Так, напр., известно, что в некоторых местах сельский суд, в каждом селении, состоит из трех судей, или из добросовестных при участии проживающих в селе волостных судей, или из избранного судьи и пяти добросовестных , или из выборных и урядника либо старосты*(1242), или наконец, из старосты и нескольких домохозяев. В числе особых форм сельского суда следует упомянуть и о суде выборных, которые избираются обществом обыкновенно в числе трех или четырех лиц (по-видимому для каждого отдельного случая): они отправляются на место и стараются согласить спорщиков; в случае же неудачи, дела обращаются в волостной суд.
4) В ряду сельских судов встречаются еще некоторые суды, имеющие какое-либо особое назначение по свойству предмета или даже лиц, дела которых подлежат судебному разбирательству. К разряду такого рода специальных судов можно отнести, напр., особый суд для разрешения споров и пререканий, возникающих по поводу рыбной ловли на озере Неро (ярославской губернии): рыбаки выбирают себе каждую осень из своей среды особого судью на один год, который разрешает окончательно все дела по рыбной ловле. К той же категории могут быть отнесены особые суды для разбора дел между сельскими обществами. Эти суды состоят из сельских старост и добросовестных, высылаемых обществами на место, подлежащее осмотру; тут же старосты с добросовестными стараются окончить дело примирением (смиряют), а если мировой не состоится, то дело идет в волостной суд.
5) Кроме всех описанных судов существуют у крестьян также суды третейские, которые, однако, в весьма многих местностях вовсе не известны, так что крестьяне прямо заявляли, что "к третейскому суду они не обращаются" или: "третейского суда не знают" и т. п. В других местностях третейские суды встречаются, но не в большом употреблении. Вообще крестьяне, как видно, прибегают к третейскому суду неохотно. В некоторых местностях третейским судом крестьяне считают волостной суд, потому что на нем присутствует трое судей.
Третейским судам, где они в употреблении, могут подлежать дела всякого рода; но есть местности, в которых третейским судом разбираются только дела о разделе имуществ, по просьбе сторон, с подпискою (подчиниться решению). Дела о разделе и волостной суд разбирает, в некоторых местах, в порядке третейского суда.
Что касается организации третейского суда, то он составляется или так, что тяжущиеся избирают двух посредников, каждый своего, с обязанностию подчиниться их решению*(1243), или избирают их по взаимному согласию, подчиняясь их решению также безапелляционно*(1244), или же посредников избирает старшина*(1245). Кроме выбранных сторонами посредников выбирается по общему согласию еще один третейский судья*(1246).
Третейским судом, в некоторых местностях, разбираются только дела крестьян с мещанами или купцами (евреями)*(1247). Состав такого суда обозначается, напр., следующим образом: "избранные со стороны крестьян-собственников (таких-то) в судьи крестьяне (двое) и со стороны евреев-купцов (также двое) и общий посреднический судья, еврей такой-то, составляли сего числа третейский суд, согласно прав вышеспрошенных обеих сторон"*(1248).
Обыкновенно составляется и третейская запись*(1249); впрочем это принято не везде*(1250). Решение третейского суда заявляется в волости*(1251), а для приведения в исполнение представляется в волостное правление*(1252).
II. Источники права. Существование каждого суда предполагает, конечно, и существование каких-либо норм или правил, которые суд применяет при разрешении спорных дел. Известно также, что народные наши суды издавна руководятся, при разрешении таких дел, не писанным правом, а своими местными обычаями, и что это предоставлено, в силу крестьянской реформы, и судам волостным, так что существование обычного права признано у нас и официально. Наконец из всего предшествующего изложения можно уже прийти к заключению, что при всем разнообразии наших юридических обычаев существуют и такие начала, которые одинаково соблюдаются не только в одной, но и в различных, нередко весьма отдаленных одна от другой, местностях, так что заметна в них и значительная доля устойчивости. Такому заключению, по-видимому, противоречат те заявления, которые сделаны были по этому вопросу самими крестьянами. Нельзя не заметить, что на вопрос: "есть ли у вас какие-либо обычаи", по его отвлеченности, неграмотному и не знакомому с юридической техникой населению отвечать было весьма затруднительно: этим объясняется с одной стороны совершенное уклонение от ответа*(1253), а с другой неудовлетворительность большей части данных крестьянами ответов, но и в последних есть, конечно, свой смысл, если судить о них не до одной форме, в которой они высказаны.
1) Большею частию на предложенный вопрос крестьяне отвечали прямо отрицательно: "местных обычаев мы не знаем", "никаких обычаев у нас нет", "дел по обычаям не решаем", "особых обычаев при обсуждении и решении дел не соблюдается", "местных обычаев почти не существует" и т. п. Понятно, что такие ответы проистекали прямо из недоразумения. Давая такие ответы, крестьяне, быть мо/кет, полагали, что обычай есть нечто предосудительное, в роде дурных нравов, и т. п., или же руководились внешними признаками шаткости и неопределенности обычаев, хотя и не отрицали, как увидим ниже, что народный суд решает дела как следует. Как бы то ни было, нелепость означенных ответов сказывалась тотчас же в том, что по специальным вопросам они обстоятельно указывали на те или другие обычаи, напр. о разделе наследства, о различных сделках и т. п. Таким образом очевидно, что существо дела нисколько бы не изменилось, если бы как вопросы о существовании обычаев вообще, так и ответы на них остались бы незаписанными.
2) В более мягкой Форме представляются те ответы, в которых было заявлено, что особенных обычаев нет, кроме тех, которые соблюдаются по делам семейным и при разделах наследства*(1254). Здесь уже, по крайней мере, видно, что и крестьяне знают, что дела подобного рода разрешаются у них не на основании писанного права; но такие уступки или уклонения от общего отрицательного ответа объясняются, вероятно, тем, что и самый вопрос об обычаях вообще был предлагаем обыкновенно по поводу вопросов о семейных разделах и наследстве, так что первый служил как бы предисловием к последним.
3) Отрицая существование обычаев или, по крайней мере, сомневаясь в существовании их, как правил определенных и постоянных, крестьяне обыкновенно при этом заявляли, как-бы в смысле противоположения, что дела решаются "по справедливости", "по убеждению совести", "по человеку", "по обстоятельствам" и т. п. Но здесь, очевидно, к вопросу о существовании обычаев примешано понятие об их применении. Это смешение понятий послужило также поводом к заключению, что обычаев, как правил определенных, у нас не существует, и что при каждом конкретном случае суды как-бы впервые изрекают какое-либо начало или воззрение, а отсюда шаткость, неопределенность, субъективизм нашего обычного права*(1255). В основании каждого решения лежат, несомненно, какие-либо известные всем правила, или воззрения, сложившиеся под влиянием жизненной обстановки и след. имеющие всегда свое реальное, объективное основание, а применение тех или других правил к данному случаю зависит, конечно, от конкретных особенностей последнего; таков смысл слов "по справедливости", "по человеку" и т. п. Так как, в силу этого, дела однородные разрешаются не одинаково, то весьма естественно, если в таком разнообразии сами крестьяне видят если не отсутствие обычаев, то по крайней мере их неопределенность*(1256). Но и при этом им вовсе не чуждо понимание, что суды собственно не выдумывают обычаев, а только применяют к различным случаям и различные начала; это видно, напр., из следующих заявлений: "обычаи применяются различно, глядя по обстоятельствам дела и по человеку", или: "обычаи применяются глядя по человеку и сообразно с обстоятельствами" и т. п. Этого мало: крестьянам не чуждо и сознание, что в основании тех или других правил, применяемых судами, лежат причины реальные, т. е. самые потребности и вся общественная обстановка крестьянского быта. Так, напр. по их словам, "судьи соображают решения с местными крестьянскими обстоятельствами*(1257), или: "обычаи применяются по обстоятельствам дела, а главное в том, чтобы мужика не лишить возможности исправно платить подати, иначе обществу придется за него отвечать", или: "дела решают соображаясь с человеком и с пользою общества", или: "дела решают по совестя, применяясь к крестьянскому быту"*(1258) и т. и.
4) Заявляя об отсутствии или неопределенности обычаев, а также и о применении их в крестьянском быту*(1259), весьма нередко в своих показаниях крестьяне сопоставляли обычаи с законом; при этом высказывали иногда, что суды более руководствуются обычаем, чем законом, иногда же указывали, что обычаи в силе преимущественно на сельских сходах, но, чаще всего, имея в виду собственно волостные суды, заявляли, что последние решают дела не столько по обычаям, сколько по законам, при чем упоминали иногда и о самом своде законов или иных уставах. Действительно, в решениях волостных судов нередко помещаются ссылки и на законы, но большею частию не видно никакой связи первых с последними, так как не только для судей, обыкновенно неграмотных, но и для волостных писарей самое понимание смысла законов нельзя считать делом легким и доступным; поэтому и применение их к гражданским делам между крестьянами представляется, в большей части случаев, лишь мнимым: в одной местности было прямо заявлено, что "по закону судьи никогда не решают, потому что они люди темные, законов ее смыслят"*(1260).
II. Тяжущиеся и их обязанности
По отношению к юридическому положению тяжущихся лиц мы остановимся прежде всего на том вопросе, который имеет близкую связь с одною из форм гражданских обязательств, именно на вопросе о представительстве на суде, а затем рассмотрим те различные последствия, какие по обычаю связаны с неявкой того или другого из тяжущихся лиц на суд. На эти именно вопросы и было преимущественно обращено внимание при расспросах крестьян относительно прав и обязанностей сторон в гражданском процессе.
I. Представительство на суде. По общему правилу, имеющему полную силу и в праве обычном, тяжущиеся обязаны сами являться на суд. Но это правило не может оставаться без исключений: бывают обстоятельства, когда личное присутствие на суде оказывается для тяжущихся невозможным, или неудобным, напр. по малолетству, болезни, неопытности в ведении дел и т. п. Отсюда возникает необходимость в представительстве, которое бывает или необходимое или добровольное.
Прежде всего мы встречаемся с представительством одних членов семьи за других. Оно вызывается или малолетством или характером самих отношений между этими лицами. В большей части местностей члены семьи являются на суд без всякой доверенности. В качестве поверенных они являются только в весьма немногих местностях, по исключению. Доверенность от членов семейства не требуется иногда в тех случаях, когда поверенный-человек хороший. Необходимыми представителями на суде являются опекуны по делам опекаемых.
Что касается собственно договорного представительства, то следует прежде всего отметить тот Факт, что в весьма многих местностей поверенные вовсе не допускаются, а требуется личная явка тяжущихся в суд, или же поверенные встречаются весьма редко. В иных местностях истец может прислать поверенного, но ответчик обязан лично защищаться в суде. Далее, есть местности, в которых право быть поверенным ограничено известным кругом лиц-членами семьи доверителя, которые в данном случае имеют значение законных представителей: кроме них никому нельзя поручать ведение дел. В отношении ходатайства членов семьи друг за друга встречаемся с следующими положениями: допускается ходатайство сына за отца, отца и матери за детей, мужа за жену, жены за мужа (последнее весьма редко), и старших за младших. Наконец есть также местности, где не допускается ходатайство одних членов семьи за других, даже и там, где поверенные допускаются.
По отношению к представительству весьма любопытен тот взгляд крестьян, что поверенные на суде весьма вредны, в особенности занимающиеся хождением по чужим делам как ремеслом, известные в народе под названием аблакатов, брехачей или брехунцов. При расспросах в некоторых местностях было прямо высказано, что поверенных не допускают и допускать не следует, потому что они сутяжничество разведут, и пойдут в поверенные такие, которые половчее и поречистее, судей заговорят и дело запутают. Отсутствие поверенных в других-местностях считается за особое благополучие, "потому что эти ученые бездомные люди только подстрекают народ к ссорам".
Поверенные допускаются в иных местностях только по делам целых обществ, напр. одной деревни с другою, но и здесь поверенные не везде обязательны; дело нередко обходится без лих: приходит на суд целая деревня, а говорят выборные или кто попало.-Есть местности, в которых поверенные не допускаются только по некоторым делам, напр. по делам о личных обидах.
Но само собою разумеется, что во многих также местностях поверенные по гражданским делам существуют и допускаются. От поверенных по общему правилу требуется доверенность; в немногих лишь местностях доверенности не требуется, если поверенные люди известные. Затем, хотя в некоторых местностях поверенные и не допускаются/ но крестьяне сознают их необходимость, "так как многие крестьяне и на волостном суде не в состоянии объяснить толково двух слов".
II. Неявка на суд и ее последствия. Одним из условий правильного разбирательства дел представляется, без сомнения, явка на суд тяжущихся или их представителей. Между тем далеко не всегда выполняется это условие, так что случаи неявки той или другой стороны весьма нередки. Поэтому не только в законодательстве, но и по обычаю, существуют известные правила относительно того, как следует поступать судам в случаях подобного рода, другими словами: неявка на суд обставлена теми или другими последствиями, более или менее невыгодными для самих тяжущихся. При изложении их мы будем иметь в виду исключительно те правила, которые установлены обычаем и наблюдаются волостными судами. Большинство случаев этого рода, как видно и из наличного материала судебной практики, относится к неявке ответчика; гораздо реже случан неявки самого истца, так как лицу, обращающемуся в суд для защиты своих прав, нет никакого интереса уклоняться от суда. Поэтому мы - остановимся сначала на последствиях неявки ответчика, а затем укажем на последствия неявки истца.
1) Что касается неявки ответчика, то последствия ея, насколько известно из практики волостных судов, далеко не однообразны сами по себе и далеко не одинаковы в различных местностях. Попытаемся изложить их в системе, отделяя главные последствия от второстепенных.
а) Первое последствие неявки ответчика состоит в том, что разбирательство дела откладывается. Волостные суды, вообще, не считают возможным и правильным рассматривать дело не выслушав ответчика, и не смотря на то, что от него же зависело явиться в суд, дело не решается. Не трудно видеть невыгоды подобного порядка, если принять во внимание, что с неявкою во многих местностях не сопряжено никаких последствий, кроме того, что дело откладывается,-последствие очевидно выгодное для одного ответчика. И действительно встречаем такое заявление: "часто случается, что истец и свидетели ходят на суд раз десять, а ответчик все не является; наконец истец дело так и бросает", или: "иногда случается, что истец и свидетели ходят в продолжении семи, восьми месяцев на каждое заседание суда, а ответчик все не является; так дело и остается иногда неразрешенным". Поэтому в большей части местностей неявка в суд ответчика влечет за собою более или менее невыгодные для него последствия, хотя дело, по общему правилу, и не решается. Эти последствия заключаются в следующем: 1) на ответчика налагается денежный штраф. При неявке ответчика без уважительных причин (какие это причины, не сказано нигде) штраф составляет наиболее распространенное взыскание и налагается или за первую неявку или за неявку по вторичному вызову, или иногда и по третьему. Штраф обыкновенно взимается незначительный,-от нескольких копеек до рубля, редко более, а обращается в пользу мирских сумм, или училища и проч.; и даже иногда в пользу истца, впрочем весьма редко. Штраф налагается судом, но во многих местностях также волостным старшиною,-за ослушание т. е. за неисполнение приказания явиться в суд, как это прямо было высказываемо при расспросах крестьян, или наконец сельским старостою. Уход ответчика из суда до разбирательства приравнивается к неявке и также наказывается денежным штрафом. 2) За неявку в суд, в иных местностях, ответчик подвергается кратковременному аресту. Это наказание известно и там, где принято налагать денежный штраф, так что арест служит иногда заменою штрафа, если ответчик беден, вообще же выбор того или другого взыскания определяется глядя по человеку. Арест, как и штраф, налагается иногда не судом, а волостным старшиною. 3) Невыгодное для ответчика последствие неявки заключается иногда в том, что его отдают, за наказание, в общественные работы: этот вид взыскания за неявку встречается впрочем весьма редко, в виде исключения. 4) За неявку ответчик наказывается и розгами, что впрочем встречается, сравнительно, не во многих местностях. 5) Неявившегося ответчика во многих местностях подвергают приводу (и по гражданским делам) чрез сельское начальство. Случаев привода известно из волостной практики довольно много, так что это мера весьма распространенная: привод употребляется обыкновенно при упорном ослушании со стороны ответчика. Весьма часто привод употребляется независимо от того, налагаются ли притом штрафы или иные взыскания, но большею частию, где прибегают к приводу, никаких других взысканий с ответчика не бывает. В приводе ответчика крестьяне видят действительную гарантию окончания дела, именно там, где не установилось обычая решать дела заочно, о чем находим прямые заявления. Встречается и выговор за неявку.
б) Второе, более важное последствие неявки ответчика, - заочное решение. Заочные решения не пользуются у крестьян особым расположением: они смотрят на дело с той точки зрения, что из неявки ответчика нельзя еще выводить заключения, что истец прав. Тем не менее, во многих местностях заочные решения в полном ходу. При этом надо заметит, что заочное решение не избавляет ответчика, неявившегося на суд, нередко и от других указанных выше последствий неявки. Заочное решение есть, по взгляду крестьян, мера крайняя, и потому она применяется большею частию уже после вторичной неявки на суд. И вообще, как мы заметили выше., не везде принято прибегать к заочным или, как называют их крестьяне некоторых местностей, "заглазным" решениям; впрочем они встречаются и там, где высказывалось противное тому заявление крестьян при расспросах*(1261).
в) Третье последствие неявки ответчика-обязанность вознаградить истца и свидетелей за потерю времени. Обыкновенно такое вознаграждение не присуждается, но есть местности, где оно требуется, как последствие неявки*(1262). Заочных решений при этом не постановляют, но ответчик не освобождается от других последствий; напр. известно решение, по которому за неявку ответчик присужден был уплатить издержки истца на проезд и наказав розгами*(1263).
2. Следует еще сказать о последствиях неявки истца. Волостные суды смотрят на этот предмет таким образом, что всякий, заявивший иск, обязан довести дело до конца; поэтому прекращение иска не считается непременным последствием неявки истца. Последствия ее отчасти сходятся с теми, какие имеют место и при неявке ответчика.
а) Обыкновенно, в случае неявки истца, дело откладывается; но на истца налагаются определенные взыскания, - такие же вообще как и на ответчика, а именно: 1) денежный штраф; 2) арест; 3) наказание розгами, хотя впрочем в очень немногих местностях; 4) истец подвергается иногда замечанию со стороны суда: это наказание применяется, впрочем, в случае неявки истца в первый раз; 8) наконец, подобно ответчику, истец подвергается иногда и приводу.
б) Второе последствие неявки истца заключается в прекращении дела судом. Независимо от этого иногда волостные суды, кроме прекращения дела, налагают на истца денежный штраф.
в) Наконец, как последствие неявки истца, следует указать, что волостные суды не прекращают дела, но неявившегося без уважительных причин истца обязывают уплатить потребованное ответчиком вознаграждение за то, "что понапрасну явился в волостное правление и потерял время".
III. Судебное примирение
Неявка тяжущихся на суд, о которой мы сейчас говорили, есть, конечно, явление ненормальное: обыкновенно обе стороны являются к разбирательству в назначенное судом время, и первое дело суда, как мы видели при обзоре различных органов судебной власти, состоит в том, чтобы склонить тяжущихся к примирению: такова, между прочим, в силу самого закона, и обязанность волостного суда. Примирение между сторонами есть вместе с тем одна из Форм соглашения, так что, с точки зрения гражданского права, она сводится к понятию сделки: в этом смысле о примирении, как мировой сделке, мы уже не раз имели случай говорить по поводу различных договоров и обязательств и, между прочим, также при изложении обязательств, возникающих из правонарушений и других случаев причинения ущерба, Как сделка, примирение составляет ту форму частного охранения прав, при посредстве которой стороны разрешают, по обоюдному. согласию, спорное или сомнительное юридическое отношение, не прибегая к содействию суда. Но обыкновенно мировые сделки заключаются при посредстве самого суда, и даже большею частию по инициативе последнего. Становясь в такую связь с судебным разбирательством, мировая сделка как-бы заменяет собою судебное решение, является его суррогатом, так что решение служит лишь формальною санкциею добровольного между сторонами соглашения. Рассматривая примирение с этой последней точки зрения, мы не будем однако ж останавливаться на чисто-внешней, процессуальной стороне примирения, а ограничимся разрешением следующих двух важнейших вопросов, представлявшихся и в самой практике волостных судов: 1) какие юридические отношения могут быть разрешаемы примирением, и 2) когда, в каком положении дела, допускается примирение.
I. По отношению к вопросу о предмете примирения общее положение заключается в том, что примирение или, как оно называется в некоторых местностях, "мировая покладка" допускается по всем вообще гражданским делам без изъятия, о чем есть немало и прямых указаний.
Сами судьи заботятся, чтобы каждое дело, которое доходит до их разбирательства, было окончено миролюбиво. Для этого они всегда склоняют тяжущихся к примирению и редко безуспешно, так что по отзывам крестьян, в некоторых местностях, все дела обыкновенно кончаются миром*(1264), в других-примирением оканчиваются две трети дел, подлежащих решению волостных судов*(1265).
Для того, чтобы тяжущиеся оканчивали дела миром, в некоторых местностях принимаются даже особые меры, напр. если старания суда примирить тяжущихся оказываются безуспешными, то дело откладывается, "чтобы дать им (тяжущимся) одуматься"*(1266); или по окончании разбирательства не постановляется решения, а дается сторонам семидневный срок для мировой*(1267), или, наконец, "дело откладывается на другой, третий раз, до тех пор, покуда сторонам не наскучит и они не помирятся"*(1268).
Мировые сделки допускаются волостными судами не только в гражданских делах, н:о и в уголовных. Так напр. крестьяне одной местности показали, что дела по обвинению в воровстве, в нанесении побоев (хотя бы один другому глаз вышиб), мошенничестве оканчиваются на суде примирением*(1269). Равным образом и в другой местности оказалось, что "мировые допускаются даже в делах о краже, увечье, мошенничестве", и как основание к подобному образу действий крестьяне выставили, что "судьи боятся приговаривать виновных к наказанию из опасения их мести"*(1270). Но этот мотив, даже с точки зрения крестьян, едва ли выдерживает критику. Освобождение виновных в преступлении от уголовной ответственности вытекает из того. что на преступление крестьяне не перестали смотреть с первобытной точки зрения: не нарушение интересов общества видят они в нем, а лишь деяние, направленное исключительно против обиженного и не имеющее к обществу никакого отношения*(1271). При таком взгляде, само собою разумеется, и уголовное дело может быть окончено примирением: обиженный "простит лицо, виноватое в преступлении", и в таком случае суд не может считать себя в праве его наказывать. "Прощеное дело чего судить", говорили в некоторых местностях судьи. В особенности высказанное воззрение применяется к делам о краже, которые особенно часто встречаются в волостных судах. На это именно преступление, в весьма многих местностях, смотрят как на преступление частное, которое преследуется только в интересах пострадавшего, и за которое поэтому нет надобности подвергать виновного наказанию, если обиженный его прощает, прекращает дело миром. Допущение мировых сделок в делах о краже иногда мотивируется и тем, что "хотя писарь станет говорить, что по таким делам виновного наказать надо, не смотря на мир, судьи все-таки не наказывают из страха взять грех на душу и перед начальством ответить". Но этому соображению прямо противоречит понятие, выражаемое словами "простить вину". Мировые в делах о краже составляют дело обыкновенное; судя по расспросам крестьян, отпечатанным в наших источниках, - дела эти вообще приравнены к делам чисто-гражданским, так что в некоторых местностях, независимо от примирения, судьи приговаривают виноватого только к возвращению украденного или к уплате стоимости*(1272), и не налагают никакого наказания. В большинстве случаев дело о всякой краже может быть окончено примирением независимо от цены украденной вещи: хотя бы корову уворовал*(1273). - Однако взгляд на кражу, как на деяние, не имеющее преступного характера, далеко не общий: в некоторых местностях примирением могут быть оканчиваемы дела только о краже незначительных, малоценных вещей*(1274), так что кража ценных, с точки зрения крестьян, предметов, во всяком случае, подлежит наказанию, и наконец, есть местности (и таких не мало), где всякая кража наказывается, независимо от того, прощает ли виновного обиженный или нет , потому что, по объяснению судей, "ты вора простишь, а он придет да и у тебя украдет", следовательно, ради безопасности общественной. Примирение допускается только по отношению ко взысканию убытков (причиненных кражею), от платежа которых истец может освободить ответчика, во не избавляет от наказания*(1275). Впрочем, нельзя не заметить, что и в тех местностях, где за кражу вообще полагается наказание, примирение допускается под тем условием, если обвиняемый не~ известен как вор, а провинился в первый раз, но "коли человек уж вор, то прощенья ему нет и повадки не дают"*(1276). Вообще говоря, есть местности, в которых примирение допускается только в гражданских делах и в делах о таких преступлениях, по которым и закон не воспрещает оканчивать дело примирением, как напр. личные обиды*(1277); что же касается прочих преступлений, то примирение не освобождает от наказания*(1278), а только от обязанности доставить обиженному вознаграждение за вред и убытки.
II. Что касается вопроса о времени, в которое допускается примирение, то из самого понятия о мировой сделке, как о таком соглашении, которое имеет целью спорное или сомнительное юридическое отношение превратить в бесспорное, вытекает, что она не может иметь места после того, как относительно известного юридического отношения состоялось уже судебное решение, которым оно превращено в бесспорное и несомнительное. И действительно, это начало, по отношению к мировым сделкам, принято и в обычном праве: после постановления решения мириться уже нельзя.
Это начало, судя по количеству показаний в этом роде, следует считать за господствующее. Есть однако местности, где склонность судов оканчивать дела примирением тяжущихся послужила причиною, почему сделано от этого начала отступление, так что примирение может иметь место и после постановления и объявления решения, которое в таком случае не приводится в исполнение, или же примирение допускается после решения дела, но до записки его в книгу.
IV. Судебные доказательства
Суд старается, как мы видели, склонять тяжущихся к примирению. Но не всегда это удастся. В таких случаях задача суда усложняется: ему необходимо дело разобрать., т. е. войти в оценку данных, представленных сторонами, и взвесить основательность доводов, приводимых ими в подтверждение своих заявлений. Показания сторон могут быть принимаемы судом на веру лишь в том случае, если о них нет спору, в противном случае необходимы т. н. доказательства. При отсутствии доказательств суд отказывает в иске, именно по его "бездоказательности", и таких случаев в практике волостных судов не мало. Но это начало соблюдается судами далеко не во всей его юридической строгости. Весьма не редко волостные суды обходятся и без требования доказательств, именно в тех случаях, когда нет никакого основания не верить тому или другому заявлению. При каждом иске является прежде всего предположение, что истец не стал бы возбуждать дела без всякого основания, тем более, что каждый член общины на виду у всех и не стал бы рисковать потерею общего доверия. Этим объясняется, что коль скоро истец на самом деле прав, то ему нет нужды представлять и доказательства, так как по тем же соображениям и ответчик не станет защищаться лишь тем, что у истца нет доказательств. В этом смысле встречается, напр., такое заявление крестьян одной местности: "часто взыскиваются деньги и без всяких доказательств, потому что честные люди никогда не отказываются от своего долга"*(1279). Точно также не требуется доказательств и в таких случаях, когда можно предполагать, что данное дело известно всей общине, так как общеизвестные факты не доказываются (notorium non eget probalione). В подтверждение этого начала можно привести, напр., следующее заявление самих крестьян: "доказывать дело надо по свидетелям или по документам; впрочем, когда дело всему миру известно, то какие ж тут надо доказательства?"*(1280). Независимо от указанных обстоятельств, отсутствие или недостаточность доказательств далеко не всегда служит основанием, чтобы отказывать в иске "по бездоказательности". В случаях сомнительных суды весьма нередко, как , увидим ниже, прибегают к решению дела по принципу "грех пополам". И вообще, самая обстановка дела, обстоятельства его, на сколько из них можно заключить о справедливости того или другого показания, служат обыкновенно суррогатом доказательств в техническом смысле, этого слова, примером может служить следующий случай: кр П. просил о взыскании с кр. О., по подряду, недоплаченных за работу денег; суд, "имея в -виду, что О., в беспорядке, не произведя никакого рассчета, следуя с места работ и не дойдя несколько до места жительства, ушел неизвестно куда,-находит, что это выводит доказательство неучинения рассчета", почему и решил: взыскать с О. согласно просьбе истца*(1281). Одним словом, все то, что может служить к убеждению суда в достоверности какого-либо Факта или справедливости какоголибо показания, признается достаточным основанием для правильного решения дела. "Вообще дела решаем по убеждению и совести", говорят обыкновенно сами крестьяне*(1282). В этом заявлении скрывается, между прочим, и тот смысл, что крестьянскому правосудию всегда была чужда какая-либо Формальная теория доказательств, напротив: свободная оценка фактов и доводов всякого рода, в чем бы они ни состояли, допускается, сравнительно с началами, введенными впервые судебною реформою, в самых широких размерах. В справедливости этого положения можно убедиться из рассмотрения начал, относящихся к различным доказательствам в отдельности. Приступая теперь к их обзору, мы не станем конечно искать в нашем обычном праве какой-либо стройной системы средств доказывания: о ней не может быть и речи уже в виду широкого применения оценки фактов и доводов "по убеждению совести", и в виду того, что есть местности, где, по-видимому, не выработалось никакой теории доказательств, на сколько можно судит, напр., по следующему заявлению самих крестьян: "ничего нельзя сказать по каким доказательствам судят: больше на совесть полагаются, на смирение"*(1283). Но, с другой стороны, в самой практике волостных судов можно найти немало данных для характеристики различных средств доказательства в отдельности. Эти средства будут рассмотрены здесь в следующем порядке: самопризнание, показания свидетелей, документы и осмотр на месте; что же касается присяги и жребия, то они отнесены нами в категорию "особенных оснований" для решения дел.
I. Самопризнание. Повсюду, в делах гражданских, оно служит наилучшим доказательством существования какоголибо юридического отношения или справедливости показаний противной стороны. Это начало, само по себе бесспорное, было прямо высказываемо, в некоторых местностях, и при опросах крестьян. Так, в одной из них было заявлено, что "решения волостного суда основываются почти всегда или на собственном сознании или на отзыве свидетелей"*(1284); в другой высказано, что "доказательствами на суде признаются: coбственное сознание ответчика, свидетельские показания и письменные документы"*(1285); точно также и в третьей: "доказательствами на волостном суде принимаются: свидетельские показания, расписки и собственное признание ответчика"*(1286). Но, и независимо от этих заявлений, достаточно самого беглого знакомства с решениями волостных судов, чтобы убедиться, что в большинстве случаев единственным доказательством служит самосознание ответчика. Обыкновенно истцы являются в суд с совершенно голословными жалобами, и тем не менее, ввиду указанных выше соображений, весьма редко ответчик силится отвергнуть направленный против него иск, если последний основателен и справедлив, так что, по верному замечанию одного из наших исследователей обычного права, "личное сознание ответчика при отсутствии доказательств со стороны истца представляется явлением обыкновенным"*(1287). Это явление, заметим, встречается не в одних только малоценных делах, но даже в исках, которые по крестьянскому быту можно назвать значительными; так напр. по иску, предъявленному уже по миновании двух наших земских давностей, ответчик прямо сознался на суде, что он остался должен 100 р. за купленный сад, при совершенном отсутствии доказательств со стороны истца*(1288).-Признанию со стороны ответчика придается столь важное значение, что оно требуется, по-видимому, и тогда, когда против него предъявлен письменный акт; так напр. взыскивался долг в 8 р. по расписке; в решении по этому иску, между прочим, прямо отмечено: "ответчик в долге по расписке сознался"*(1289). Конечно, это сознание могло относиться не к расписке, а к существованию долга; но судя по другим данным, о которых будет речь впереди, можно полагать, что и доказательная сила письменных актов ставится иногда в зависимость от признания ее со стороны ответчика.Как бы то ни было, судебная сила самого признания такова, что на нем основывается и само решение по отношению к тем, конечно, обстоятельствам, о которых сознался тяжущийся на суде, так что самосознание служит не только доказательством, но и сур рогатом судебного решения: по крайней мере мы не встречали ни одного случая, чтобы решение постановлялось вопреки сделанному на суде сознанию, напротив: в решениях почти всегда говорится прямо: "так как сознался" или: "на основании сознания суд постановил" и пр.-В заключение заметим, что самопризнание волостные суды усматривают не только в тех случаях, когда оно делается прямо и без обиняков, но и в тех, когда тяжущийся в своих показаниях "заминается". Вот пример: 3. купил солому на 7 р., а ее увезли, вместе с своею, кр. А. Б. В. и Г. Ясных доказательств со стороны 3. не представлено. Ответчики в увозе соломы не сознались, но в показаниях своих спутались так, что первые двое обвиняли последних, а последние первых. Суд, основываясь на своем убеждении, определил: взыскать в пользу 3. с А. и Б., как более заминавшихся в своих показаниях, по 2 р. 50 коп., а с В. и Г. по 1 р. с каждого*(1290).
II. Показания свидетелей. В отличие, от самопризнания, как средства, устраняющего необходимость доказательств, показания свидетелей принадлежат к разряду доказательств в собственном смысле этого слова, и притом составляют наиболее распространенную форму этого рода средств судебного охранения прав. Из расспросов крестьян в различных местностях оказалось, что свидетельские показания принимаются за доказательство во всех делах: существование всякого рода Фактов, а между ними и сделок и т. п., доказывается нередко одними показаниями свидетелей, указываемых самими тяжущимися. При слабом развитии грамотности, кроме свидетелей, к другим доказательствам редко и прибегают. Встречается даже такое известие, что "при разборе дел верят только свидетелям, потому что доказательств письменных по крестьянским делам вовсе не бывает"*(1291). Но и там, где в употреблении и другия, кроме свидетелей, доказательства, в большей части местностей показаниям свидетелей отдается предпочтение даже пред письменными документами, которым народ, как увидим ниже, вообще не дает большей веры. Так, в одной местности прямо заявлено, что документы принимаются только тогда, когда нет других доказательств*(1292). В другой было высказано, что "при разборе дел верят больше свидетелям; даже если письменный документ есть, то все-таки вернее, если на документ и свидетели покажут"*(1293). Точно также и в третьей местности, крестьяне показали, что решают дела больше по свидетелям и тогда больше верят чем бумагам, для верности которых, хотя они и заверены в волостном правлении или сельскими старостами, все-таки требуют свидетелей*(1294). И в других различных местностях нередки заявления, что лучшим доказательством при решении гражданских дел служат показания свидетелей*(1295).
Что касается количества свидетелей, необходимых для того, чтобы показания их составляли полное доказательство, то, при господстве в крестьянских судах свободной оценки доказательств, не могло и сложиться правило об определенном числе свидетелей, так что во множестве случаев и показание одного лишь свидетеля принимается за основание решения. Но для большей достоверности заявлений тяжущихся требуется иногда, чтобы свидетелей было несколько, не менее двух. Так, в одной местности заявлено было крестьянами, что показания двух свидетелей, не заключающие противоречия, принимаются на суде за бесспорное доказательство*(1296). Точно также и в другой местности было высказано, что при решении дел за доказательство принимаются свидетельские показания но с тем, чтобы свидетелей было не менее двух*(1297). Но приведенных указаний далеко не достаточно, чтобы требование двух свидетелей считать за правило общее или распространенное. Что же касается показаний одного свидетеля, то ему дается вера только в таком случае, если он человек хороший*(1298).
Из последнего указания, между прочим, видно, что от свидетелей требуются определенные качества. Однако ж общих правил по этому вопросу также не встречается в наших источниках. В некоторых местностях требуется, напр., чтобы свидетели были всегда стоящие, хорошие, верные*(1299), т. е. были суду известны, как лица, которым можно верить. Есть местности, в которых преимущество отдается показаниям должностных лиц, каковы старосты, урядники и т. п. Свидетелями могут быть, хотя и не везде, и родственники против родственников, жена против мужа, двоюродные братья*(1300) и т. п. Иногда не дают веры свидетелю, если он состоит в дружбе с тем, в чью пользу должен показывать; точно также иногда обращается внимание и на преклонные лета свидетеля и т. п. Так, по одному делу суд не дал веры показанию свидетеля, ибо ему около 70 лет и он находится с данным лицом в дружественных отношениях и в день разбора дела был с ним в питейном заведении*(1301). Но понятно, что все подобные указания являются лишь мотивами, по которым суд в том или другом случае не находит возможным довериться показаниям свидетелей, и не могут быть рассматриваемы в смысле обязательных для суда правил, тем более, что, как уже замечено выше, нет в виду таких данных, из которых можно было бы заключить, что обычаи стесняют в чем-либо право судей решать дела "по убеждению совести".
Наряду с доказательством посредством свидетелей могут быть поставлены показания и других сторонних лиц. Известно что, при недостаточности других доказательств, суды иногда прибегают к опросу окольных людей, старост, соседей: и сведущих людей, и что отзывы отбираются старшиною; но других ближайших указаний о принадлежностях и силе этого рода доказательств в наших источниках не встречается.
III. Документы. Из ряда различных материальных знаков, свидетельствующих о существовании какого-либо права или юридического отношения, судебная сила придается и в крестьянском быту преимущественно письменным документам. Но, как замечено выше, они вообще не составляют в делах крестьян излюбленного доказательства. Письменные документы и мало между ними распространены, так что в большей части местностей они встречаются, говоря вообще, довольно редко и, по собственному объяснению крестьян, почти вовсе не представляются к судебному разбирательству дел. Ho даже там, где письменные доказательства встречаются чаще, им нередко не присваивается, как мы упоминали выше, того значения и той доказательной силы, какими пользуются на суде показания свидетелей.
Из сказанного не следует, однако ж, чтобы письменные доказательства вовсе и повсюду не пользовались авторитетом при решении спорных дел, напротив: во многих местностях документы, обыкновенно под названием расписок, являются уже делом более или менее обыкновенным, так что, вместе с свидетельскими показаниями, почитаются за главнейшие средства доказательства. Но, как мы видели, свидетельским показаниям, в некоторых местностях, дается более веры, чем даже письменным документам. Это явление объясняется конечно тем, что народ наш вообще мало грамотен. Так, при расспросах крестьяне одной волости прямо заявили, что при разборе дел верят более свидетелям, письменные же доказательства принимают неохотно, так как грамотных мало, а бумаги, написанные вместо дающего их другим лицом, всегда возбуждают споры. Тем не менее есть и такие местности, где письменным документам отдается предпочтение пред свидетельскими показаниями: доказательство посредством письменных документов считается более сильным, чем посредством свидетелей, даже так, что иногда свидетели допускаются только при отсутствии документов, или же в иске вовсе отказывают. Встречаются местности, где некоторые правоотношения, напр. заем и уплата долга, в случае спора, должны быть,. по общему правилу, доказываемы письменными документами, хотя и в этом случае допускаются также и свидетели ; но есть сведение, что в таком случае, т. е. при одних свидетелях, истцу присуждают только половину иска.
Что касается Формы письменных документов, то требуется, чтобы они были подписаны выдающим и в большей части местностей, кроме того, засвидетельствованы в волостном правлении или сельским начальством. Подпись на документе за неграмотного должна быть сделана тем, кому он руку дал (по рукоданной просьбе) и, в некоторых местностях, при свидетелях. В некоторых притом местностях такие документы получают силу доказательства только в том случае, когда выдачи их не отрицает то лицо, против которого документ представлен или не отрицает долга. Встречается указание, что за неграмотных расписывается сельский писарь, а сельский староста прикладывает печать. Неподписанные документы, по общему правилу, не имеют никакого значения; не имеют никакого значения документы, подписанные крестами (потому что, по заявлению крестьян, "так писать всякий умеет"), и почти не встречаются; если же и попадаются неподписанные документы или с крестами, то в некоторых местах имеют силу лишь тогда, когда не отвергнуты ответчиком, или засвидетельствованы начальством, или же, когда ответчик ее отвергает, что кресты поставлены действительно им, или, наконец, когда содержание документа подтверждено свидетельскими показаниями.
В некоторых местностях для силы документа неявленного, или неподписанного выдающим, требуется подпись свидетелей; в противном случае документ не имеет силы, или же, кроме документа, требуются еще свидетельские показания. Что касается других Формальных условий документов, то они относятся собственно к учению о сделках. Заметим здесь, что письменные документы, в смысле доказательств, представляются в суд чаще всего в Форме долговых расписок, причем упоминается и о векселях. Кроме письменных актов, к разряду документов, наряду с ними, могут быть отнесены и бирки, о которых мы упоминали при общем обзоре сделок и обязательств: они допускаются также в значении доказательств, хотя и не повсеместно.
IV. Остается еще сказать об осмотре на месте. Он причисляется также к разряду доказательств в том смысле, что также служит средством удостоверения в справедливости какого-либо показания. Случаи, в которых применяется это средство, довольно нередки в крестьянском быту*(1302). Это в особенности можно сказать о случаях потравы чужих угодий: мы уже видели в своем месте, что судам приходится весьма часто разбирать споры, возникающие по поводу потрав, и вместе с тем удостоверяться как в действительности правонарушения, так и в размере причиненного ущерба, так как иначе нельзя было бы в точности определить и количество причитающегося за ущерб вознаграждения. Удостоверение такое и невозможно без осмотра на самом месте, а так как он применяется чаще всего к случаям этого рода, то при опросах крестьян об осмотрах преимущественно и упоминается о потравах.Но это не единственный повод для осмотра: он употребляется также в иных поземельных делах или спорах, каковы напр: завладение, запахание чужих полей, закосы сена, порубки, раздел усадьбы, точно также по делам о правах соседских; так напр. был случай, что на месте произведено было освидетельствование яблонь, ветви которых свесились на усадьбу соседа, или: был произведен осмотр места, где постройка мельницы грозила чужой земле потоплением.
Что касается лиц, производящих осмотр, то обыкновенно он производится, по поручению суда, или старшины, или же, до суда, по первому заявлению просителя, старостою с добросовестными или с понятыми, реже отправляется для осмотра, "выезжает" волостной старшина, но также с понятыми или с старостою. По окончании осмотра староста или старшина доносит о результате суду и притом обыкновенно словесно, а иногда и письменно . В некоторых местностях для осмотра посылаются выборные со старшиною или старостою, или производят его судцы совместно со старостою. Но бывают случаи, когда и сами судьи отправляются для осмотра, слички или оценки: это бывает в делах о потравах и вообще в делах особенно важных, преимущественно по спорам поземельным, причем нередко там же, на месте, допросив свидетелей, судьи решают и самое дело. В некоторых местностях, по словам крестьян, суд никогда не выезжает на место происшествия, и наоборот, встречаются и такие заявления, что осмотры производятся чаще самими судьями. В случае спора между двумя сельскими обществами, с обоих сел высылаются на место, подлежащее осмотру, старосты н добросовестные, которые и решают дело по взаимному согласию, а если не последует мировой, то дело переходит в волостной суд.
Осмотр на месте причисляется обыкновенно к разряду доказательств и вместе с тем он служит одним из средств поверки доказательств. В виду этой двойственности его значения, по уставу гражданского судопроизводства инициатива относительно осмотра принадлежит или сторонам или самому суду*(1303). Между тем, по "общему положению о крестьянах", "в делах тяжебных осмотры местности при свидетелях и вообще поверку доказательств волостной суд производит не иначе, как по просьбе тяжущихся"*(1304). По некоторым из приведенных выше данных можно бы заключить, что волостные суды придерживаются более первого начала, чем последнего, так напр. в некоторых местностях было высказано, что осмотр на месте, в случае потрав, производится старостами до суда до первому заявлению просителя, а в других случаях по поручению суда*(1305); но, по всей вероятности, здесь речь лишь о том, что в первом случае считается необходимым немедленное удостоверение, не дожидаясь заседания суда и его распоряжений, а во втором можно предполагать,что суд делает распоряжение об осмотре также не по собственному усмотрению, а по просьбе одной из сторон.
V. Особенные основания для решения дел
В начале обзора судебных доказательств мы уже заметили, что из системы их выделены нами некоторые особенные средства открытия истины в делах судебных, каковы, присяга и жребий: исключительный характер этих средств, не только в законодательствах, но и в праве обычном, служит достаточным мотивом для означенного выделения. К разряду особенных оснований для решения дел мы отнесли также известное народнообычное правило "грех пополам". Такое соединение трех разнородных институтов в одну группу может быть оправдано тем обстоятельством, что все они применяются, более или менее, при отсутствии доказательств; притом оно соответствует также, хотя и совершенно случайно, содержанию одного из вопросов, какие комиссия о волостных судах предлагала лицам крестьянского населения; вопрос этот выделен ею в следующей форме: "не существует ли обычай решать дела по божбе, по жребию или по так называемому обычаю грех пополам"*(1306). Благодаря этому вопросу, сложился и, как-бы сам собой обособился, довольно обильный материал. Но из помещенных в нем данных нельзя не усмотреть, что первые два основания для решения дел применяются и в самой практике волостных судов довольно редко, чего нельзя сказать о третьем, наиболее интересном институте,-о правиле "грех пополам". Рассмотрим все три части вопроса порознь.
I. Божба. При отсутствии доказательств издревле одним из вернейших средств открытия истины признавалась присяга в самых разнообразных формах*(1307). В настоящее же время, не только в законодательстве, но и в обычном праве она далеко не пользуется прежним значением при решении судебных дел, хотя и поныне встречается, в форме божбы, в самой практике волостных судов.
Обыкновенно божба допускается судами только с согласия сторон; во в таких случаях она сводится, очевидно, к сделке в том же смысле, как принято самим законом в порядке гражданского судопроизводства. Однако ж с практической точки зрения, есть, кажется, и в этом отношении различие между законом и обычаем: если бы на предложение одной стороны решить дело присягой другая отказалась, то такой отказ остался бы без всяких последствий, так как по закону дело должно быть решено независимо от этого обстоятельства. В заявлениях же о волостных судах, правило, что божба допускается только по взаимному согласию, выражалось иногда и в такой Форме: божба принимается за доказательство, если одна сторона предоставляет другой побожиться"*(1308). Если иметь в виду заявляемое крестьянами постоянно правило, что судьи решают "по убеждению совести", то сомнительно, чтобы отказ от предложенной присяги оставался без всякого влияния на исход дела, так как отказ может быть принят и судом за явный признак неправоты. Впрочем, есть местности, где божба допускается и как доказательство, след. независимо от обоюдного согласия сторон, при отсутствии других доказательств или при разноречии свидетелей, так что она является как-бы самостоятельным средством доказательства: божбе верят. В особенности это встречается "при разногласии свидетельских показаний и невозможности добиться до истины": в таких случаях, по заявлению крестьян, в основание решения принимается совесть тяжущихся, для чего судьи предлагают им принять дело на свою совесть, заставляя кого-либо из них побожиться пред образом, и тогда уже дело решается на основании божбы. Но эти случаи, по крайней мере по числу местностей, довольно редки, точно также как не часты и случаи допущения божбы по обоюдному согласию сторон: "отдача на душу встречается весьма редко по несогласию на то сторон"*(1309); встречается в некоторых местах и такое известие, что отдача на душу допускается преимущественно в делах между женщинами*(1310).
Основание доказательной силы божбы, по народным воззрениям, заключается в том, что устами клянущегося говорит как-бы само божество: "когда человек божится, верят не ему, а Богу",-заявили судьи одной местности при расспросе*(1311). В этом заявлении нельзя не заметить отголоска тех времен, когда присяга могла быть причислена к разряду ордалий. Но встречаются и следы иного воззрения: в некоторых местностях верят божбе только "хороших людей"*(1312); поэтому божба дозволяется не всякому, а допускается "глядя по человеку"*(1313).-Простая божба имеет силу не везде: в некоторых местностях она сопровождается какими-либо обрядами, напр. крестным знамением перед образом, или требуется, чтобы тяжущийся побожился в церкви.-Что касается юридического значения присяги, то, коль скоро она допущена и дана, дело считается решенным, так что божба считается суррогатом решения: "кто перекрестится перед образом, с того уже нельзя ничего более искать" или: "кто побожится, тот и прав".
Но, как мы заметили выше, случаи применения божбы весьма редки даже при обоюдном согласии сторон. Есть указания, что она не считается за надежное доказательство; если она и бывает на суде, то ей не верят, так как часто оба тяжущиеся божатся,-"правды не узнаешь и только из божбы выходит грех"*(1314). Вот почему, при отсутствии обоюдного желания тяжущихся, в большей части местностей божба, как доказательство, вовсе не допускается, так что божба, учиненная без согласия другой стороны, не имеет силы, точно также предложение одной стороны решить дело божбой для другой не обязательно, да и сам суд ни предлагать, ни принуждать не в праве . В некоторых местах заявлено (без оговорки о согласии) даже, что "по божбе дел вовсе не решают", или: "за доказательство божба никак не принимается", "божбе не верят", "божбу не принимают" и т. п.*(1315) У менонитов, честному слову, которое заменяет божбу, также не дается веры: "менониты, по своим религиозным убеждениям, не допускают ни присяги, ни простой клятвы или божбы; вместо присяги менонит дает честное слово, но оно не принимается за судебное доказательство"*(1316).
II. Жребий. Известно, что в древнем нашем юридическом быту жребий применялся также к решению судебных дел, но допускался преимущественно взамен присяги, а иногда для решения вопроса, какой из сторон или свидетелей следовало дать присягу; но последняя вытеснила потом применение жребия, так что суд по жребию вышел из употребления*(1317). В обычном праве он сохранился и поныне, и применяется в различных случаях, о которых приходилось нам упоминать отчасти и по поводу других вопросов; так напр. при распределении сенокосов и т. п. Встречаются в решениях волостных судов и другие частные указания на жребий, напр., по поводу вопроса, кому из товарищей, как участников общего владения, должна достаться общая мельница*(1318), или кому из нескольких лиц должен достаться огород*(1319), или, напр., в присутствии суда был брошен жребий для определения, которая из двух частей десятины, засеянной одним из сохозяев, должна достаться каждому из них*(1320) и т. п. Но преимущественно жребием решаются дела о разделах и наследстве: им определяется напр., кому из наследников должна принадлежать та или другая часть наследства. О решении таких дел посредством жребия встречаются указания и в заявлениях крестьян различных местностей; встречается даже описание самого производства жребия при разделах: в шапку кладут "цифирки" или "грошики" по числу тяжущихся, и затем постороннее лицо вынимает для каждого из них одну цифирку: какую кто получит цифирку, такая часть ему и присуждается . Ho и эти дела решаются лишь сельскими сходама. Кроме этих дел, и вообще в практике волостных судов жребий не допускается, так что почти повсеместно было заявлено, что судебные дела жребием не решаются. При этом приводились иногда и мотивы, почему жребий не допускается, напр. "потому жребий глуп-обиженного обидеть может", или: "потому жребию верить никак нельзя", или: "потому что жребий слеп и виноватого оправдать может" и т. п. В одной местности сделано было крестьянами такое заявление: "к жребью не обращаемся для решения трудных дел, а руководствуемся в таких случаях обыкновением: грех пополам"; "впрочем (прибавили они к этому), если судьи не знают, как решить дело, то волостной писарь всегда приищет закон"*(1321). Следует однако ж упомянуть и о том, что жребий отвергается не безусловно. Так, в одной волости было высказано: "по жребию дел не решалось, по допустить можно, если и истец и ответчики на то согласны"*(1322). Наконец, встречается и такое заявление: "решают также и по божбе, а в трудных случаях даже и по жребию"*(1323).
III. Грех-пополам. Насколько первые два основания для решения дел представляются в судебной практике явлением редким, настолько, наоборот, самым обыкновеннымым и весьма распространенным основанием для разрешения сомнительных случаев является в нашем народном быту то начало, которое выражается обыкновенно в приведенной Формуле "грех пополам"*(1324). При изучении народнообычного права этот институт весьма резко выдвигается наружу, так что он не мог ускользнуть от внимания исследователей нашего народного быта; но, не смотря на то, нельзя сказать, чтобы он был рассмотрен во всей его юридической полноте. Оттого, с одной стороны, некоторые писатели преувеличивали юридическую важность этого института, признавая его как бы нормальным выражением истинного правосудия, основанного будто не на объективных нормах, а на субъективизме всего нашего обычного права, а с другой стороны, возможно, конечно, и такое воззрение, что означенное правило противоречит началам здравой судебной логики, а применение его поддерживает шаткость и неопределенность в деле самого правосудия. Оба эти воззрения представляются крайними. Имев случай в другом месте упомянуть о практическом значении начала "грех пополам"*(1325), мы имели в виду, что оно близко подходит к праву суда решать дела "по убеждению совести", но вместе с тем мы не думаем, чтобы и в общей судебной практике можно было ему усвоить то обширное применение, каким оно пользуется в практике волостных судов, тем более, что и в последней оно применяется далеко не во всех случаях сомнительности иска или притязания. Не место здесь входить и в дальнейшее обсуждение вопроса о важноcти или практичности указанного начала, так как и независимо от этого вопроса, в интересах самой науки, необходимо возможно близкое ознакомление с тем институтом, который представляется одним из самых излюбленных средств правосудия в нашем народном быту. Поэтому мы постараемся дать возможно-обстоятельный обзор тех данных, которыми характеризуется юридическая природа означенного начала. Есть указания, что решение судебных дел по началу половинной ответственности знакомо и другим народам, гак напр. оно было известно и в древне-германском обычном праве*(1326). Но на изложении подобных Фактов мы останавливаться не будем, тем более, что о каком-либо подражании или заимствовании в данном случае не может быть и речи: везде на любой ступени общественного развития, и даже независимо от судебной сферы, весьма обыкновенное явление разрешать сомнительные случаи разделом, уступкою, компромиссом и т. п. Тем более такое средство свойственно той ступени быта, к которой еще не привились строгие формальные начала правосудия. Самобытность в нашем народе правила о половинной ответственности видна уже отчасти и из самого названия. Выражение "грех", известное у нас в различных значениях, применяется в народной речи, между прочим, к обозначению ущерба или убытка, о возмещении которого возникает вопрос по поводу того или другого судебного спора: в этом именно смысле означенное выражение и применяется во всех случаях, когда истцу присуждается удовлетворение не в том размере, в каком предъявлено суду его требование, а лишь в половинном. Что касается самых случаев, в которых волостными судами применяется это начало, то общая их черта заключается, с одной стороны, в том, что самый иск не признается лишенным всякого основания или преувеличенным, а с другой в том, что обстоятельства, на которых он основан, не настолько вески или ясны, чтобы из них можно было бы сделать вывод, о полной ответственности лица, против которого направлено судебное притязание; одним еловом: Фактическая обстановка дела такова, что было бы несправедливо разрешить его исключительно в пользу той или другой стороны. Но самые случаи, в которых применяется означенное начало, довольно разнообразны. Постараемся разграничить эти случаи в самом изложении, выдвигая на первый плав те из них, которые встречаются чаще, и указывая на связь или сходство одних случаев с другими.
1) Начнем с тех случаев, в которых вообще представляется отсутствие пли недостаточность доказательств. Мы уже видели, что бездоказанность иска или заявления далеко не всегда служит основанием к тому, чтобы волостные суды отвергали самый иск, так как в крестьянском быту представление доказательств в большинстве случаев было бы затруднительно, и даже считается излишним, насколько можно предполагать, что, в виду опасения лишиться доверия со стороны односельцев, едва ли и возбуждались бы иски неосновательные или недобросовестные. Как бы то ни было, нередки случаи, когда со стороны истца не представлено полных доказательств в подтверждение требования, или когда иск вовсе не доказан, или вообще дело сомнительно. Вообще при недостаточности доказательств или улик судьи охотно пользуются правилом "грех-пополам", если по обстоятельствам дела есть вероятие, что иск не лишен основания, или по крайней мере нет возможности вполне отвергнуть и заявлений ответчика. Приведем несколько примеров. Д. жаловался, что Ф., под видом найма за 3 р. 50 коп., самовольно запахал и засеял его землю, которая по сдаточной цене стоит ему, истцу, 4 рубля. В доказательство найма земли, Ф. свидетелей не представил, но и со стороны Д. о самоволии Ф. в течении одиннадцати месяцев волостному правлению заявлено не было. Суд нашел, что так как заявление Ф. о найме земли у Д. "ничем не подтверждается, по е тем вместе нельзя допустить положительной мысли и на тот предмет, чтобы оная действительно была засеяна самовольно, без ведома Д., поводом чему служит долговременное Д. об этом молчание, почему и нельзя дать как той, так и другой стороне полного вероятия". Согласно предложению суда прекратить дело примирением, стороны согласились: "уродившийся на спорной земле Д. озимый хлеб разделить между собою пополам, без всякой одного другому уплаты"*(1327). К случаям, разрешенным независимо от примирения, относится напр. следующий: К. жаловалась на деверя Е., что он занял у нее 3 р, и не возвращаеть: суд решил взыскать с Е. только половинную часть, потому что ответчик не сознался, а просительница не представила улик*(1328). В этом же смысле решения волостных судов встречается довольно часто.
Из приведенных примеров можно уже заключить, что в ряду обстоятельств, склоняющих суды к подобным решениям, немаловажную роль играет несомненно самая личность истца или ответчика. Подтверждением этого могут служить те случаи, в которых, применяя правило "грех пополам" при полном отсутствии доказательств, суды руководились именно указанным соображением. Так, доверие к личности тяжущегося прямо видно, напр., из следующего случая: И. взыскивал с С. 30 р., данных взаймы; находя, что "хотя С. и не признал за собою долга просителю И., но принимая во внимание и то, что С. имел связь с И. по коммерции, и то, что И., как известно волостному суду, человек поведения хорошего и не согласится требовать с С. понапрасну", суд "на основании местных обычаев" определил: взыскать с С. половинную часть долга, т. е. 15 руб.*(1329) Точно также и наоборот: личностью тяжущегося обусловливается и недоверие к его показаниям, так что если напр. ответчик в чем-либо замечен, то с него присуждают взыскание, хотя бы со стороны истца и не было представлено доказательств. Это видно напр., из одного дела о краже сукна: - по жалобе истца в доме кр. Л. произведен был обыск, но "ничего не найдено и ясного доказательства нельзя доставить". Суд спросил свидетелей: какого поведения Л.; крестьяне его не одобрили; поэтому суд, "принимая во внимание, что хотя на похищение сукна (28 арш.) доказательств не доставлено, но как Л. неодобрительного поведения и под сомнением", определил: взыскать с Л. половинную часть, т. е. за 14 арш. по 30 коп., всего 4 р. 20 коп.*(1330)
Вообще, не только из указанных случаев, но и из многих других решений, равно как из расспросов крестьян, сделанных в различных местностях, очевидно, что при неясности, недостаточности или неполноте доказательств, или же когда дело запутанное, "которое как ни разбирай, толку не отыщешь", решение дел по принципу "грех пополам" встречается весьма часто. Подобные решения, как замечено было нами выше, объясняются отчасти тем, что в крестьянском быту Формальные сделки не в ходу; поэтому доказать существование обязательства или долга обыкновенно весьма трудно, а вовсе оставлять просьбы без последствий было бы, очевидно, невыгодно, потому что это могло бы послужить одним из важнейших поводов к неисполнению договоров. Так, напр., сделки по найму рабочих заключаются обыкновенно словесно, вследствие чего при расчетах хозяина с рабочим нередко возникают споры: при разборе таких дел, как заявлено было в одной местности, волостной суд и руководствуется правилом "грех-пополам"*(1331).
2) Кроме случаев бездоказанности иска, правило "грех-пололам" применяется также весьма нередко, и даже чаще, к случаям неумышленности в причинении ущерба. Те ж другие служат, несомненно, главными поводами к применению означенного правила. Это видно, между прочим, и из сопоставления их в самих показаниях крестьян по этому предмету. Так напр., в одной местности было заявлено: "если кто ищет за убытки,которые причинены нечаянно, или нет доказательств, что она причиневы именно вполне ответчиком, то рассуждают так, что грех пополам"*(1332). Точно также и в других местностях: "по обычаю грехъ-пополам судят в таких случаях, когда нет ясных доказательств в деле, или когда на половину вина, на половину несчастие"*(1333) или: "решение дел по правилу грехъ-пополам в общем употреблении при неясности и сбивчивости доказательств, или при взыскании за причинение неумышленного вреда"*(1334).
Неумышленность или нечаянность причинения ущерба служит основанием для применения половинной ответственности вообще в тех случаях, когда в ответчике нельзя предполагать намерения нанести убыток истцу или когда нельзя с точностью определить, причинен ли убыток намеренно или нет,-когда, как говорят, со стороны ответчика есть неполная вина. Так, при расспросах крестьяне одной местности сказали, что "в случае причинения одним другому убытков без умысла принимается грех пополам"*(1335). Равным образом и в другой местности заявлено, что "в делах, где убыток сделан нечаянно, присуждают всегда обоих: один должен другого вознаградить половиной убытков, а другую половину обиженный должен стерпеть"*(1336). Или напр. есть указание в такой Форме: "во всех случаях, где вред или убыток причинен без всякого умысла, по совершенной непредвиденности, нечаянности-принимается общим правилом грех пополам"*(1337). Тоже самое высказано было при расспросах крестьян и при разбирательстве дел во многих других местностях.-В некоторых ответах указана и сама причина, по которой ответчик присуждается к уплате половинной стоимости поврежденного имущества или вообще убытка истца, а именно: "чтобы обида меньше была", или: "чтобы обеим (сторонам) легче было", или: "чтобы обеим сторонам не так обидно было". Иногда применение правила грех пополам мотивируется и так: ответчик не виноват, а истца не удовлетворить нельзя.- Что же касается того, когда именно следует считать, что убыток причинен "нечаянно", то этот вопрос разрешается, в каждом отдельном случае, смотря по обстоятельствам.
К случаям нечаянного причинения ущерба относятся также деяния случайные или события, не зависящие от воли человека. Это высказано, напр., в следующем заявлении крестьян: "при нанесении вреда случайным образом грех делится между тяжущимися пополам". Точно также, при расспросе крестьян другой меткости о том, когда применяется правило грех пополам, они ответили, что "если кому-нибудь причинен убыток по нечаянности, то присудим взыскать половину убытка, потому что несчастие от воли Божией произошло и следует на обе стороны разложить, чтобы обеим легче было.- Или, напр., сделано было такое заявление: "если обвиняется человек в том, что нанес другому убыток не по своей вине, а по нечаянности, или если несчастие произошло от воли Божией, то оценим убыток и заставим его заплатить половину; напр. если мужик возьмет у соседа лошадь съездить в лес за дровами, а она грехом спотыкнется да ногу себе сломает, то заставим его отдать хозяину половину цены лошади".
Далее, к случаям нечаянного причинения ущерба относятся также те, когда убыток причинен без-намерения, а по неосторожности. Так, напр., в одной местности суд признал Г. с товарищами виновными в убитии елкой лошади Т., стоющей 35 руб. (они валили в роще лес, подрезали елку и не дали ему предосторожности, чтобы не ездить: елка упала на его лошадь) и постановил: положить грех пополам, т. е. взыскать с них в пользу Т. 17 р. 50 коп.*(1338) Или, напр., Б. отдала кр-ке В, узел с платьем для доставления дочери; по справке впоследствии не оказалось шали и сорочки. В. заявила, что она не спросила, что было в узле, а Б. ей не объяснила; суд постановил: так как с обеих сторон непредвидимый и неумышленный произошел случай, то примерно убыток положить в 3 руб. и взыскать с В. в пользу Б. 1 р. 50 коп.*(1339) Здесь неосторожность со стороны получившей вещи заключалась в том, что она неосведомилась, что находилось в узле, или же, быть может, предполагалось при этом, что она не смотрела за ним надлежащим образом.
К той же категории деяний неумышленных и случайных должны быть отнесены и те случаи применения правила грех пополам, о которых говорится, что "вина была, но уйти было невозможно". Так, в одной местности было разъяснено, что "обычай поделить грех пополам встречается постоянно в тех случаях, когда ответчика нельзя обвинить в полной вине, и когда видно, что хотя вина и есть, но больше не от него, а такая, что уйти ему от беды было невозможно"*(1340). Такой же смысл имеет, напр., и следующее заявление: "грех пополам часто раскладывается в таких делах, где вина ответчика, хотя и есть, да, не от него"*(1341).
3) Правило "грех-пополам" применяется также в тех случаях, когда обе стороны окажутся виновными в причинении ущерба, т. е. не только ответчик, но и то лицо, кому нанесен убыток. Это положение видно, напр., из следующего случая: А.. и Б. нанялись в 1871 г. к П. пасти стадо. "Когда стали пасти, то непривычная скотина бежит врозь; они же, А.. и Б., перевязав двум коровам задние ноги, до того скрутили, что у коров жилы от перевязи перервались; коровы и по настоящее время лежат на боку". П. представил акт об освидетельствовании коров, составленный сотским с понятыми, которые оценили обеих коров в 30 р. и в самом акте пояснено, что коровы едва-ли будут живы. Суд нашел в этом виновными как пастухов, так и П., потому что, когда пастухи вязали коров, П. видел их и не отвлек от этого, а потому решением положил грехъ-пополам: А.. и Б. обязаны уплатить П. за испорченных коров половинную часть стоимости, т. е. каждый по 7 р. 50 коп., коровы же тоже остаются в пользу П.*(1342) Равным образом, крестьяне одной местности заявили, что "есть в обычае грех пополам, т. е. дележ пополам между просильщиком и жалобщиком (ответчиком) таких убытков, которые причинились первому больше по его вине, нежели по вине последнего, но когда однако последний все-таки при чем-нибудь в этих убытках"*(1343). Тоже высказали крестьяне и в другой местности, а именно; "грехъпополам часто раскладывается в таких делах, где вина ответчика хотя и есть, да не от него, или когда истец не совсем прав"*(1344). Подобные же заявления сделаны были и во многих других местностях, напр. в такой Форме: "грех-пополам делят тогда, когда судьям сдается, что и проситель и ответчик оба равно виноваты"*(1345), или: "когда истец мог отвратить убыток да не отвратил "*(1346) и т. п.*(1347)
4) По правилу "грех -пополам "решаются дела также в тех случаях, когда нельзя с точностию определить количество ущерба. Так, в одной местности это начало высказано было крестьянами в такой Форме: "когда ущерб ясен, но нельзя определить точную сумму, чего он стоит*(1348). Примером может служить случай, в котором по поводу находки возник спор о количестве потерянных вещей: так как показание хозяина вещи расходилось с заявлением находчика, то суд присудил удовлетворить хозяина в половинной части показанного им количества*(1349).
5) Правило "грех-пополам" применяется также к случаям незаявления или несвоевременного заявления о причиненном убытке, по тому соображению, что если бы о нем было сделано немедленно надлежащее заявление, то можно было бы удостовериться в справедливости показания, или же по тому соображению, что при своевременном заявлении о каком-либо правонарушении можно было бы предотвратить и самое причинение ущерба. В первом смысле мы уже указывали, напр., на случаи, в которых пастуху вменялась в вину утрата скота*(1350). Во втором же смысле можно, в виде примера, указать на следующий случай: Ш. отыскивал с С. 45 руб. С. показал, что он брал у Ш. денег на покупку овса, которого накупил и представил Ш. в мае месяце, но он в то время не принял, овес пробыл у С. до августа, отчего часть овса сделалась гнилой. По счету С. такого овса оказывается на 34 рубля. Применяясь к местному обычаю, суд решил: так как С. своевременно не доложил о своих убытках начальству и не предъявил, что Ш. по договору не принял овса, то взыскать с С. в пользу Ш. половинную часть суммы, 23 рубля*(1351).
6) Наконец давность служит также иногда основанием для применения правила о половинной ответственности, именно в том смысле, что сумма иска, при всей бесспорности последнего, сбавляется на половину по причине несвоевременного предъявления жалобы, когда долг является уже давнишним, застарелым. Так, напр., М., поверенный солдатки В., представил в 1870 г. расписку, писанную в 1854 году, из которой видно, что кр. К. условился с Г., мужем В., торговать вместе: К. хлопоты, а Г. деньги на торговлю, пользу пополам, а убытков не делать; по сему условию К. получил 100 руб. с обязательством, если Г. умрет, деньги отдать жене его, а если она умрет, то отдать сыну ея. Суд, "признав расписку заслуживающею уважения, за давностью, в половинной части долга", приговорил взыскать с К. на удовл. В. 50 руб.*(1352) Приведем и другой пример: Ш. дал В. взаймы 50 руб., которых не взыскивал в течении десяти лет; суд постановил: взыскать с В. 25 руб., а остальные 25 руб, из взыскания исключить, потому что Ш. в течении 10 лет с жалобою не обращался*(1353). Впрочем, как увидим ниже, бывают случаи, что давность не препятствует полному взысканию долга, равно как и наоборот, за давностью иски остаются без всякого удовлетворения.
Таковы случаи, в которых, судя по имеющимся данным, применяется в волостных судах правило "грех-пополам". Нельзя, однако же, сказать, чтобы самые заявления о применении этого правила во всех местностях были одинаковы как относительно объема и условий его применения, так и относительно самого существования этого правила. Приведем наконец в этом смысле данные, встречающиеся в наших источниках.
1) В некоторых местностях не объяснены самые случаи применения рассматриваемого правила, а заявлено только, что оно применяется при решении гражданских дел*(1354). Но можно полагать, что и в этих заявлениях подразумевались те же случаи, о которых мы говорили выше, по крайней мере, случаи недостаточности доказательств или неумышленности в причинении ущерба.
2) Есть местности, где начало "грех-пополам" применяется, по-видимому, только к определенному роду дел, а именно, к делам об убытках, причиняемых пастухами хозяевам потерею или порчею скота.
3) Встречаются местности, где означенное правило имеет применение только с согласия тяжущихся т. е. обеих сторон; оно предлагается волостными судами только на мировую, так что если стороны не помирятся, то дело решается на основании доказательств. В других же местностях согласие сторон не требуется/о чем есть и прямые указания*(1355).
4) Встречаются местности, где правило "грех-пополам" применяется только в делах между христианами. Так, в одной волости было заявлено, что "по пословице грех пополам решают только в таком случае, когда тяжущимися являются христиане; если же спор идет между башкирами или татарами, то судьи решают дело смотря по тому, было ли исполнено условие при пользовании чужою собственностью или нет; в первом случае несет весь убыток хозяин, а во втором пользователь"*(1356). Почти тоже высказано было и в другой волости той же губернии, именно: "по пословице грех пополам решают дела только у христиан; у магометан на пользование чужою собственностью заключается всегда условие, при соблюдении которого весь грех несет хозяин, а при несоблюдении пользователь"*(1357).
5) О некоторых местностях находим прямые указания,. что правило грех-пополам применяется редко, Это заявлено было, напр., так: "если дело запутанное и сомнительное, то решаем грех пополам, но вообще случаи эти бывают редки"*(1358), или: "когда дело очень запутано-грех пополам, но случаи эти бывают редко"*(1359), или еще проще: "решение дел "грех пополам" бывает редко"*(1360), и т. п. Но встречаются и прямые показания, что это правило применяется часто*(1361), или: что этот обычай "общеизвестен и применяется постоянно в делах о неумышленном причинении вреда или убытка и при несчастных случаях"*(1362), и т. п.
6) Наконец, нельзя еще не заметить, что хотя правило "грех-пополам", вообще, весьма распространено при решении дел, но есть однако местности, где, судя по опросам крестьян, им вовсе не руководствуются, так что даже вовсе не существует обычая решать дела по этому началу. В этом смысле прямо заявлялось, напр., так: "по обычаю грех пополам дел никогда не решают"*(1363), или так: "обычая разделять грех пополам нет"*(1364), или так:" грех пополам не в обычае", и т. п.*(1365)
VI. Давность
Понятие о давности, как оно сложилось в законодательстве, почти вовсе неизвестно в юридическом быту нашего сельского населения. Это и понятно: учреждение давности вызвано к жизни потребностью в том, чтобы частные юридические отношения не оставались постоянно под опасением спора, так как по прошествии более или менее долгого времени было бы и затруднительно доказательное опровержение иска или притязания. Где еще не возникало серьезных затруднений в этом отношении, не могло привиться и учреждение давности, тем более, что из самого существа прав она новое не вытекает. Поэтому весьма естественно, если в той или другой местности понятия о давности, как по отношению к владению, так и по отношению ко всякого рода искам, вовсе не существует. В этом смысле, в одной местности было заявлено прямо, что "давности не приобретаются и не утрачиваются права; по объяснению судей время не влияет на право, которое и по истечении десяти лет все-таки остается правом, и отрицать это право потому, что прошло десять лет, также несправедливо, как и по прошествии одного года"*(1366). Встречается, напр., и такое заявление: "понятия о давности не существует, так как и собственности вне крестьянского надела почти не бывает"*(1367), или: что "понятия о давности нет, равно как и завладения*(1368), и т. п. Да и по отношению к другим местностям можно сказать почти тоже: обыкновенно волостные суды вовсе не обращают внимания на какую-либо давность*(1369) и присуждают взыскание или удовлетворяют требование сполна, или же, за давностью лет, подвергают ответчика лишь половинной ответственности, применяя сюда, как мы видели выше, правило "грех пополам".
Но самое применение половинной ответственности показывает уже, что крестьянские суды не всегда относятся безразлично к тем случаям, когда возбуждаются иски по делам или долгам давнего времени. Этого мало: такое обстоятельство служит иногда основанием и для полного отказа в иске, так что, по крайней мере в некоторых местностях, волостные суды прибегают и к давности. Обращаясь к тем случаям, в которых давность принимаема была ими во внимание, следует заметить, что все эти случаи относятся преимущественно к давности исковой: даже так, где, как можно бы полагать, обращалось внимание на давность владения, дело все-таки сводится к тому, что истец пропустил давностный срок, принятый для исков, и потому ему и отказывают. Во всяком случае применение давности владения гораздо реже встречается в практике крестьянских судов, чем применение давности исковой. Скажем несколько слов о той и другой порознь.
I. Начнем с давности исковой. Сущность ее состоит, как известно, в том, что истец утрачивает свое право вследствие непредъявления иска в течении определенного времени с момента его возникновения. Таким образом центр тяжести исковой давности заключается в истечении определенного со дня возникновения иска времени, в которое лицо; о, имеющее право иска, должно было предъявить его для защиты своего права. Срок этот, в праве писаном, установлен однообразный для всех вообще правоотношений, за весьма незначительными изъятиями; в обычном же праве такого однообразия не замечается. Так, в некоторых случаях, по всей вероятности под влиянием самого законодательства, истцу отказывают суды потому, что он не предъявил иска в течении десяти лет со дня нарушения его права. Но десятилетний срок исковой давности далеко не общий, так что суды отказывали не только в тех исках, которым минуло более 10 лет, во и в таких, которые предъявлялись ранее этого срока. Так, встречаются случаи, когда истец теряет право на иск вследствие непредъявления его "в течение более 25 лет времени"*(1370), или: истцу отказано в иске, так как иск уже 11-летний*(1371), или еще: истцу отказано в иске долга, потому что он не взыскивал его при жизни должника, и "с того времени прошло более 20 лет"*(1372). С другой стороны, есть местности, где принятый обычаем срок исковой давности короче 10 лет, хотя и не видно, каков именно предел этого срока. Так, один суд отказал в иске "за давно-прошедшим временем", а прошло всего 9 лет*(1373).
Из приведенных случаев можно сделать тот общий вывод, что в основании исковой давности лежит предположение о невозможности или затруднительности для ответчика, за истечением более или менее долгого времени, представить необходимые средства защиты против притязаний истца. С другой же стороны, как замечено уже выше, давность сама по себе не всегда служит, по народным воззрениям, основанием для отказа в иске, именно в тех случаях, когда истец может доказать свое право. Это подтверждается тем, что в некоторых из приведенных примеров истцу было отказано не на основании только истечения принятого обычаем давностного срока для предъявления иска, но и вследствие "непредставления доказательств"*(1374).
Последствия пропущения давности исковой заключаются в потере иска, а следовательно и права, которого иск касается. Встречаются впрочем случаи, когда пропущение давностного срока не было признано волостными судами за основание к совершенному отказу, а присуждаема была, как мы видели выше, половина долга.
Что касается случаев прервания давностного срока, то сюда относится, напр., сознание ответчика. При этом не требуется, чтобы это сознание учинено было на суде, лишь бы оно было истцом доказано. Так, К. просил на В. о том, что В. купил у К. тому назад лет 15 лошадь за 46 руб. и 1 р. на магарыч. В. отвечал: "я лошадь не покупал и не помню, потому что тогда был у меня старшим в семье покойный тесть". Но свидетели подтвердили, что действительно В. признавался в 1867 г. на ярмарке, что должен К. 47 руб. и просил обождать. Поэтому волостной суд и определил: хотя К., на основании 213 ст, 2 ч. Х т., и теряет право иска, так как прошло более десяти лет, но так как свидетели подтвердили (как сказано выше), то взыскать с В. 47 руб. на удовлетворение К.*(1375)
Причины, приостанавливающие течение давности, заключаются, судя по некоторым указаниям, в малолетстве лица, против которого течет давность, и в нахождении на военной службе. Так, что касается малолетних, то для них начало давности, как и по закону, считается по достижении ими совершеннолетия*(1376). Что же касается лиц, находящихся на военной службе, то в некоторых местностях право отыскивать свою собственность, не взирая на давность, предоставляется всем бывшим в отлучке на службе солдатам, или тем, которые откроют каким-либо образом существование имущества им принадлежащего и находящегося в чужом пользовании*(1377).
II. Остается еще сказать несколько слов о давности владения. Она встречается, как замечено выше, гораздо реже давности исковой, по крайней мере там, где почти нет у крестьян и отдельной от надела земельной собственности, и только в одной местности, именно в полтавской губернии, установились некоторые, более определительные, по этому предмету правила. Пользуясь немногими отрывочными данными, укажем сначала на условия давности владения.
1) Обыкновенный срок для давности владения десятилетний. В этом смысле встречаются следующие прямые заявления: "давностное владение недвижимым имением в течении 10 лет принимается за доказательство права собственности"*(1378), или: "в недвижимом и движимом имуществе принимается 10летняя давность владения"*(1379). - Тоже видно из судебных решений по делам этого рода. Так напр. в одном из них постановлено:" по прошествии 10-летней давности отказать в иске", так как ответчик провладел строением долее этого времени, именно 20 лет*(1380); в другом: "за истечением более 10-летнего времени", жалобу о завладении оставить без последствий*(1381), и т. п. Встречается, по-видимому, и более продолжительный срок давности; так, в одном случае суд, "имея в виду тридцати-двухлетнее владение усадебным местом", определил: "в домогательстве о возвращении усадебного места, за пропущением тридцатилетней давности, отказать"*(1382).
2) Встречается указание и на бесспорность владения, как одно из условий давности. Так, в приведенном сейчас примере упомянуто, что суд принял во внимание 32-летнее "бесспорное владение" усадебным местом*(1383).
3) Из некоторых указаний можно заключить, что требуется и правильное основание владения (justus titulus), так что, по-видимому, давностию не покрывается владение, приобретенное действием преступным. На это указывают, именно, следующие правила, написанные в полтавской губернии: "по имуществу проданному принимается 10-летняя давность"*(1384); "провладение 10 лет, хотя бы по словесному договору, укрепляет владение"*(1385).
4) Встречаются также указания на имущества, изъятые от действия давности. Так напр., в губернии полтавской, сюда относятся имущества наследственные, в случае неправильного пользования ими*(1386), и имущества, состоящие в залоге и находящиеся во владении залогодателя: право выкупа таких имуществ, в одних местностях, не ограничивается никакой давностью*(1387), а в других оно допускается в течении десятилетнего срока*(1388).
Что касается последствий давности владения, то оии заключаются, с одной стороны, в устранении права иска против давностного владельца, а с другой в том, что по истечении давностного срока владелец становится собственником имущества. Это видно, напр., из следующих положений: "давностное владение принимается за доказательство права собственности"*(1389), или: "провладение 10 лет укрепляет владение"*(1390), a также из приведенных выше решений*(1391).
Говоря о силе давности владения, следует еще заметить, что она принимается во внимание судами, конечно, лишь в том случае, если самый факт давностного владения может быть удостоверен надлежащим образом. Он может быть доказываем не только письменными документами, но и свидетельскими показаниями*(1392).
Равным образом, доказательством давностного владения может служить уплата за землю повинностей. Так, напр., по иску двух крестьян о праве собственности на усадебное место, занимаемое кр-ном одного с ними общества, суд нашел, что оно принадлежало с давнего времени самому обществу, а не им (истцам), доказательством же служит то, что они следующия в казну подати, за упомянутую землю, с начала 1867 г. и по настоящее время (1871 г.), каждогодно не платили, что видно из дел сельского управления*(1393).
Наконец, необходимо также обратить внимание на то, что по воззрениям, усвоенным крестьянскими судами, давность владения, при указанных выше условиях, принимается в соображение обыкновенно в тех лишь случаях, когда у самого истца нет надлежащих доказательств права собственности, напр. если у него нет акта укрепления. В этом смысле, в% некоторых местностях полтавской губернии, существует такое правило: "если представится документ, доказывающий принадлежность имения, то давность пользования не принимается в расчет"*(1394). Тоже начало имеет силу и в других местностях. Так, по одному иску о возврате дворового места, которым ответчики владели более 20 лет, суд основался в своем решении на давности владения, между прочим, по тому соображению, что "проситель не представил документов на владение означенным местом, говоря, что они сгорели"*(1395). Точно также, по поводу жалобы А.. на самовольный захват Б. лишней части огорода, суд нашел,что "Б. не имеет никаких доказательств на право владения полным огородом, а А.. имеет право на владение по давности лет"*(1396). Из этих фактов можно заключить, что владельцу отдается предпочтение пред истцом не столько в силу долговременного владения, сколько в силу того, что за давностию же лет у самого истца не оказывается доказательств в подтверждение своего права: с этой точки зрения, очевидно, не может быть уже и речи о давности владения, как о самостоятельном средстве судебного охранения.
Приложение
I. Заметки к первому тому
1) К стр. 39-43 (о находке.) В подтверждении высказанного нами мнения, что по народным понятиям найденная вещь не считается приобретенной в собственность нашедшим (стр. 39), можно указать следующее решение волостного суда (нижегор. г., балахн. у., бурцовск. в. 1869): крест. И. нашел в лесу старый валявшийся пустой улей и поставил его "на лес" (на дерево - борт); крестьянка Б. улей со пчелами (привившимися, конечно, впоследствии) сняла и увезла к себе в дом, так как улей принадлежал ей; суд постановил такое решение: хотя улей и принадлежал Б., но валялся без всякого внимания, а И. его починил и поставил на лес, поэтому следовало бы рой пчел разделить пополам; но как пчел разделить невозможно, то кому-нибудь следует "дать сдачу" 1 руб. сер., а кто сдачи дать не может, тот должен лишиться пчел; Б. сдачу дать не согласился, поэтому улей отдан И., с тем, чтобы он Б. уплатил 1 рубль.- В соч. Кн. Кострова: "Юридические обычаи кр. томской губ." (Томск, 1876) находим по этому предмету следующие любопытные сведения (стр. 43-44): "Находкой, обыкновенно, считается вещь, найденная на дороге. Она принадлежит тому, кто ее найдет. Если при этом было два человека, то она достается тому, кто первый заметил ее, взял в руки и сказал: "чур одному"; но если товарищ скажет в то же время "чур вместе", то находка делится пополам. Если находка заключается в вещи незначительной ценности, то вознаграждение со стороны хозяина нашедшему, обыкновенно, ограничивается вином; но если она ценна, то нашедший получает известную плату, напр., одну треть стоимости вещи. При находке домашних животных, домашних птиц, улетевших пчелиных роев, принимается в соображение - сделана ли она случайно, следовательно без всякого труда со стороны нашедшего, или же он предпринимал для отыскания ей какой-либо труд, напр. ездил куда-либо, отвлекался от домашних занятий и т."N"п., в первом случае, вознаграждение нашедшему ограничивается угощением вином, во втором, ему уплачивается, кроме того, ценность употребленного им труда и издержек. В местностях, прилегающих к большим рекам, напр. Оби, Томи и др., течение воды очень часто уносит гусей и уток. Во многих селениях, лежащих вниз по течению, мальчики и старики постоянно занимаются перениманием этой птицы, и потом возвращают ее хозяевам за условное вознаграждение. Перехваченный на реке, снесенный у кого-нибудь, лес - продается и половина вырученных за него денег оставляется поймавшему, а другая остается хозяину леса, или хозяин леса платит перехватившему за труды известную сумму, по приговору общества. В ноябре 1872 г. кр-н алейской волости, бийского округа, Митин заявил волостному суду, что весной 1870 г. он выдолбил в лесу осиновый пень для привлечения пчел, и летом 1872 г. прилетел туда рой; между тем кр-н Плотников пень этот срубил со пчелами и продал другому кн-ну Плотникову же. Так как пень этот не был "запятнан", т. е. замечен, и Митин о существовании его никому не объявлял, то волостной суд признал, что Плотников сделал находку; но как Митин указал место, где находился пень, и описал приметы его,следовательно, мог действительно выдолбить пень,- то положил вырученные Плотниковым за пчел деньги 1 р. 50 коп. разделить пополам, как будто бы он и Митин нашли находку вместе. Утайка найденных вещей рассматривается крестьянскими судами почти также, как воровство: нашедший вещь должен возвратить ее хозяину, а последний имеет право всегда ее потребовать и представить виновного в утайке суду, для наложения меры наказания. За необъявление о находке в течение трех дней, виновный подвергается штрафу. У Алтайцев, найденная на дороге вещь, если хозяин ее известен, непременно возвращается, при свидании, по принадлежности, хотя бы даже по прошествии долгого времени".
2) К стр. 43-47. Здесь, по поводу вопроса о приобретении прав на имущество, я коснулся и вопроса о юридическом значении труда. Я указал, что труд имеет несомненно великое значение в области народного хозяйства, и что, по тесной связи хозяйственного быта с правовым, труд имеет и значение "юридическое"; но указал, вместе с тем, что приобретение права, и в тех случаях, когда получает свое применение личный труд, сводится не к труду непосредственно, а к другим юридическим основаниям, каковы не только договоры, но и такие юридические отношения, которые возникают как бы в силу договора (quasi-contractus), напр. если кто засеял мое поле, без полномочия с моей стороны, то я обязан его вознаградить, но не за труд (ибо труд не всегда может оказаться полезным), а за ту прибыль, которую я получил от чужого труда и материала, если я желаю ей воспользоваться; следовательно, приобретая прибыль, я обязан поступить точно также, как если бы я заключил предварительно договор, ибо юридические последствия в том и другом случае неодинаковы. В этом смысле я и сказал, что труд не имеет "самостоятельного" юридического значения, ибо приобретение права сводится к основаниям чисто-юридическим.Г-жа Ефименко, в ст. "Трудовое начало в народном обычном праве" (Слово, 1878 N 4), отстаивая безусловно самостоятельное, в народном быту, юридическое значение личного труда, особенно по отношению к праву наследования, подвергла, с этой точки зрения, и выше приведенные мои замечания. Я не намерен входить здесь в препирательство по поводу общего воззрения на юридическое значение трудового начала, тем более, что этого предмета я коснулся довольно обстоятельно по отношению к вопросам настоящего (второго) тома; считаю здесь уместным указать лишь на два воззрения, сделанные г-жой Ефименко по отношению к I том моей книги: 10 мотивируя юридическое основание вышеприведенного мною случая (засев чужого поля), я заметил, что, и независимо от уподобления его договору, обязанность вознаградить за прибыль, доставленную мне сторонним лицом, если это сделано им без явного намерения доставить ее даром, вытекает из того общеизвестного, формулированного впервые римскими юристами, начала, что "никто не должен обогащаться к чужому ущербу" (nemo cum alterius damno aut detrimento locupletior fieri potest). Г-жа Ефименко говорит (ст. 171), что это "юридическая тонкость", которую я преподнес нашему мужичку в виде "лести", но которая чужда его понятиям. Смею думать, что эта "тонкость", на самом деле, столь простая, нехитрая вещь, что ее отменно понимает каждый крестьянин: во всех случаях, подобных приведенному, хотя он и скажет, что платит за труд, но спросите его: почему, и он наверно ответит вам: "ведь это моя же выгода, прибыль (чужие семена, запашка и т. п.); как же не заплатить, не вознаградить (деньгами или иным предметом), иначе я сделал бы обиду, нанес бы ущерб тому, кто мне эту прибыль доставил". Едва ли даже можно подыскать более простое и общедоступное юридическое начало: с ним в уровень можно поставить разве еще одно начало, что "никто не может передать другому более прав, тем сам имеет"; это начало также высказано впервые римскими юристами (nemo plus juris in alium transferre potest, quam ipse habet) и, подобно разным "юридическим правилам" (requlae juris), само собою разумеется, но в юридической науке формулировано ради точности логических выводов, точно также как в математике формула: "дважды два - четыре, и т. п. 2) Другое возражение (ст. 171-172) заключается в том, будто мнение мое, высказанное на стр. 45 и след., что право на вознаграждение, в указанном выше случае, основывается не на труде, а на ином начале, я сам же разрушаю, в пользу трудового принципа, в другом месте книги (стр. 344 и след.), где "к удивлению, труд, вопреки заявлению автора, вознаграждается". Но, на самом деле, никакого противоречия не оказывается: в статье о неправом пользовании чужим имуществом (стр. 344-346) я привожу ряд примеров словами же источников, напр. "за оранку", "за семена и за работу" и т. п.: но во всех этих случаях подразумевается то, что уже сказано заранее, на стр. 45-47, так что мне незачем было повторять, в каком смысле говорится о вознаграждении за труд в самих источниках, а между тем г-жа Ефименко, указывая противоречие, которого на самом деле нет, делает еще такую оговорку: "право", как-то даже неловко писать это"; с этим замечанием мы согласны.
3) К стр. 55. Из некоторых решений волостных судов нижегородской губернии видно, что совершеннолетним считается лицо, признанное способным тянуть тягло, нести повинности (приблизительно 16 лет). См. Жур. гр. и угол. права, 1877 кн. 5, стр. 193.
4) К стр. 72. Встречаются, в нижегородской губернии, решения вол. судов, на основании которых для удовлетворения долга или в вознаграждение за причиненные убытки истцу представляется взять у ответчика какую-либо вещь, соответствующую ценности его иска; или взять какую-либо вещь по выбору и продать и из вырученной суммы получить удовлетворение. Имущество ответчика для уплаты долга не всегда продается, а иногда суд предоставляет взыскателю то или другое имущество должника, напр. отдает за долг принадлежащую ответчику корову (нижегор., сергач., у., болобановск., 1864). Далее, для уплаты долга, принадлежащее ответчику имущество присуждает не продать, а заложить ему, истцу (напр. озимый посев) (там же, вол. ивковск., 1867), т. е. установляет только способ обеспечения долга, куда следует отнести также случай воспрещения выдавать ответчику, до уплаты долга, вид на жительство (нижегор., балахн., пуреховск., 1862).
5) К стр. 72, 73. В подтверждение того, что уголовное наказание, в случаях неисполнения обязательств, налагается не за самое неисполнение, а за недобросовестность, обман и проч., насколько в этого рода фактах заключается причина неисправности по договорам,- можно привести следующие указания из решений вол. судов нижегор. губ.: по одному решению должен был наказан розгами за запирательство в долге и за разноречивые показания на суде (балахн., 2-го городецк., 1862); по другому решению ответчик был наказан за упорство в неисполнении договора (балахн., смольковск. в., 1865).
6) К стр. 73. В нижегородской губ. рассрочки делаются волостными судами весьма часто на весьма продолжительные сроки; рассрочки на 5 и 10 лет не редкость, иногда увеличивают их до 15 и 20 лет См. ст. (Муллова, в Ж. гр. пр. 1877, N 5, стр. 196.
7) К стр. 85 и 218. Поручители за нанявшегося ответствуют перед нанимателем, в случае ухода рабочего, платежом забранных рабочим денег, которые им предоставляется затем с нанявшегося. Так, напр., К. И. "за поручительством общества" порядился в работу к И. И., но забранных денег не заработал и сбежал: суд присудил деньги взыскать с общества, предоставив последнему взыскивать их с ответчика, который, кроме того, наказан розгами (нижегор., балахн., 1-го катунск., 1862).
8) К стр. 88-96 (о залоге). Говоря об условиях совершения залога, мы заметили (89), что предметом залога служат обыкновенно только вещи движимые, случаи же залога недвижимостей встречаются редко; относительно последних приведем следующие два случая из практики волостных судов нижегородской губ.: крестьянин И., из собственной земли, 1/2 десятины продал крестьянке М., а другую 1/2 десятины заложил ей на один посев, с условием, если денег не заплатить, то земля обращается в собственность М. Так как прошло 4 года (2 посева) и И. денег не заплатил, то вол. суд землю присудил М. (сергач., знаменск., 1868). Другой пример: Н., с товарищами, заложили мещанину Т. за 30 руб. собственную землю, приобретенную на имя помещика, а потом утвержденную за ними мировым посредником, каковою землею они были введены во владение в 1865 году; земля заложена в 1864 году по долговому обязательству, совершенному в волостном правлении, с условием, что, в случае неплатежа денег, она поступает к залогодержателю;--"|"за неуплатой денег в срок и согласно просьбе Т., волостной суд заложенную землю "отрешил в вечное, потомственное и непосредственное распоряжение Т.". По другому делу между теми же тяжущимися о земле, заложенной с таким же условием, но по простой расписке, созданной ответчиком, суд землю также "отрешил" в собственность залогодержателя (сергач., староахматовск., 1866). По вопросу о том, отвечает ли залогодержатель, когда от продажи заложенной вещи не выручится сполна занятая сумма, из практики волост. судов нижегор. губ. можно заключить, что если залога от продажи не хватит на удовлетворение, недостающая сумма взыскивается с ответчика продажей другого принадлежащего ему имущества. Право о продаже с публичного торга заложенной вещи подтверждается сведениями из нижегородской губ., где заложенные вещи продаются в вол. правлении, иногда при посторонних торговцах-оценщиках, вырученная сумма идет на удовлетворение кредитора, а излишек возвращается. Точно также, в подтверждении положения, что в некоторых местностях, при неплатеже в срок, заложенная вещь оставляется в собственность залогодержателя, встречаются в нижегор. губ. решения волостных судов, которыми предоставляется иногда право перезаложить вещь или уплатить долг в назначенный срок, а при неисполнении вещь отдается в собственность залогодержателю (Муллов, там же, стр. 199).
9) К стр. 158. Относительно отдачи на наем коров из определенного числа телят, волостные суды нижегор. губ. держатся следующего правила: если корова оказывается яловою, без приплода, то хозяин ее должен дать другую корову или заплатить за прокорм первой. Примером может служить следующее решение: Д. взял у И. в испольное содержание корову из четырех телят; корова жила у Д. 6 лет; когда И. стал требовать корову обратно, Д. отозвался, что она принесла только двух телят и стельна третьим, а два года "яловила". Имея в виду, что в яловке не виноваты ни И. ни Д., суд решил эти годы зачесть за одного теленка, а за четвертого недожитого И. должен заплатить Д. 2 рубля, так как корова в. старшиною была уже возвращена И. (сергач. у., кошкаровск., 1868).
10) К стр. 167 и сл. (наем земли под посев). В ливенском уезде, орловской г., при найме земли под пасев, обеспечением платежа условленных денег всегда служит выросший и убранный хлеб, и это обеспечение в словесных договорах о найме земли имеет по большей части такое значение и силу, что на нем держится весь договор до того, что в случае неурожая хозяин земли получает вместо договорной цены гораздо менее, или даже и вовсе ничего не получает; дозволение же хозяином земли нанимателю везти к себе убранный уже хлеб всегда есть доказательство того, что или получены за землю все деньги, или, в случае неполной уплаты, образовавшейся от сего долг облечен в какое-либо обязательство, по большей части простую расписку. Этот обычай и был принят в основание решения одного дела, в 1874"N"г., на съезде мировых судей ливенского округа. См. ст. Муллова, в Жур. гр. и угол. п. 1877, кн. 5, стр. 206.
11) К стр. 188. Бывает и так, что работы производятся вовсе без предварительного условия о плате, которую и определяет суд, в случаях спора. Подтверждением служит след. решение вол. суда: Крестьянин И. Ив. с сыном работали в каменной работе у крестьянина М. Ш. "без ряды". Первые полагали себе рядной платы за лето - отец 150 руб., сын 35 руб.; М. Ш. рассчитывал заплатить отцу 110 р., сыну 25 р. Дело дошло до суда, и суд, имея в виду, что спор идет о 50 р. разности платы, определил деньги 50 р. разделить между истцами и ответчиком поровну, т. е. решил дело на основании правила, "грех пополам" (балахн., вершиловс., 1867).
12) К стр. 200. Относительно способа вычета из жалованья рабочего, если хозяин не согласится, чтобы рабочий жил то время которое был болен, из практики в. судов нижегородс. губер. видно, что кроме количества недожитых дней принимается во внимание и ценность как прожитых, так и непрожитых дней. Так напр., в одном случае, работник служил дорогое страдное время, а осенью заболел, забрав деньги; суд, положив в цену дни прожитые и дни непрожитые, обязал рабочего возвратить только незначительную часть забранных денег. И наоборот, рабочий, работавший только дешевое время, получает уменьшенную плату; напр. М. нанялся у К. в работники "по сапожной части" по 1 руб. в неделю с пасхи по 14 октября, но отработал только дешевое время до 7 августа; суд решил: М. рассчитать по 37 коп. вместо рубля (балахн., катунск., 1867).
13) К стр. 220. Покушение на честь хозяйки со стороны работника может служить основанием для прекращения договора личного найма. Это видно, напр., из след. случая: татарин, нанятый для полевых работ, стал склонять хозяйку к любовной связи; суд лишил его того вознаграждения, которое приходилось ему за произведенную работу и присудил взыскать с него полученный им задаток (сергач., шараповск., 1866).
14) К стр. 367. К числу особых оснований вознаграждения за убытки относятся и такие случаи, когда от действия виновного не произошло непосредственно никакого убытка для истца, а убыток является делом случайным. Это можно видеть напр. из след. решения: кр-н С. жаловался на кр-на В. (промышлявшего мясничеством), что последний вошел к нему во двор, без его дозволения, посмотреть телушку, которая после того на другой день умерла (сглазил, что ли). Суд присудил взыскать с В. один рубль за телушку и внушить ему без дозволения хозяев на чужие дворы не ходить (нижегор., балахн., смольковск., 1864).
15) К стр. 383. В доказательство того, что волостные суды смотрят неблагосклонно на угощение вином, если оно дает повод по неправосудию, можно указать на след. случай: крестьяне дер. Чертас (нижегор., сергач., ивковсков.) постановили приговор (1867 г.), по которому от крестьянина Герасимова отрезали часть усадебной земли в пользу поселенного рядом, "на прогалине" к-на Одинокова с матерью. На этот приговор общества Герасимов жаловался в суду, который признал этот приговор неправильным. При производстве дела, из объяснений тяжущихся и из показаний свидетелей обнаружилось, что Одинокова угощала крестьян водкой. Хотя Одинокова объяснила, что она угощала крестьян не за составление приговора, а "из чести" за хлопоты, хотя тем же оправдывались командированные обществом на суд крестьяне, но в. суд эти объяснения не принял в уважение. Затем, определив отношения тяжущихся по владении усадьбами, суд постановил также: "а за неправильное определение чертасским обществом на предмет отбития у Герасимова усада приговора и за выпивку с Одиноковой полведра вина, как это доказано, взыскать с каждого подписавшегося к приговору по 10 коп. штрафу" (Жур. гр. п., 1877 N 5, стр. 219).
16) К стр. 385. Состав суда бывает и случайный; так, напр., свинья И. потравила картофель у Н.; по осмотре потравы "приказано было И. посторонними добросовестными" за потраву заплатить рубль, что впоследствии было утверждено и вол. судом (нижегор., сергач., александровск., 1867).
17) К стр. 394. Малолетство не служит всегда основанием к замене малолетнего, на суде, в качестве истца, его представителями. В нижегор. губ. встречаются случаи, что малолетние сами являются на суд, который и разбирает их жалобы. Так, малолетние солдатские дети, Анна и Василиса, жаловались на "не-родного" отца своего (вотчима?) солдата Б., что не отдает им имение матери; суд из имущества умершей их матери присудил им половину (нижегор., сергач. гагинск., 1867); другой случай: на суд явился крестьянский мальчик с жалобой на крестьянина С., что последний состоит ему должен, как наследнику своей матери, 150 р. сер.; суд обязал С. деньги заплатить в 4 года по равной части (там же).
18) К стр. 408. В подтверждении замечания, что волостные суды нередко обходятся без требования доказательств, в том предположении, что истец не стал бы возбуждать дела без всякого основания, можно привести след. случай: между крестьянками К. и Ф. шел спор о праве собственности на корову; хотя у суда для разрешения спора и не было доказательств, но, имея в виду, что К. почти два года больна (на суде вместо нее были ее племянницы) и, вероятно, не пожелает сделать фальшивого показания, суд решил взыскать с Ф. в пользу К. 40 руб. асс. (нижегор., сергач., ларионовск., 1868).
19) К стр. 414-415. Из практики волостных судов нижегор. губ. видно, что свидетельские показания малолетних и родственников тяжущихся в уважение не принимаются (балахн.6 катунск., 1865).
20) К стр. 416. Иногда, не только свидетельские показания, но даже клятва ставится выше документов. Так, С. взыскал с Б. по расписке 1855 г. 125 р.; ответчик объяснил, что состоял должным означенную сумму, но уплатил, что подтвердил клятвой; по неимению других доказательств, "174"дело предано суду и воле Божией, а расписка признана ничтожною"175" (нижегор., балахн., 1-го городецк., 1863).
21) К стр. 421. В дополнение к имеющимся об осмотре сведениям, можно узнать, что в сергач. и балахн. уездах нижегор. губ. при обвинениях в краже предметов, составляющих обычную принадлежность сельского хозяйства, напр. сена, конопли, муки и т. п., производится сличение похищенных предметов с другими, находящимися у обвинителя или у обвиняемого. далее, допускается также экспертиза в крестьянских судах, напр. при спорах о качестве произведенных плотничьих работ, работы свидетельствуют чрез посторонних плотников (балахн., никольск.-погостинск., 1863).
22) К стр. 422-426. Относительно судебной силы божбы, из решений в. судов сергач. и балахн. уездов нижегор. губ. видно, что божба, клятва перед судьями, перед образами, пользуется большим значением, хотя принимается во внимание при отсутствии других доказательств; так, напр., в одном случае, ответчик "под клятвой пред судьями побожился", что уплатил деньги истцу; последний на это заявил: "Бог с ним, я чрез его божбу не ищу", и суд решил деньги не взыскивать (сергач., гагин., 1868 г.). Когда же божатся обе тяжущиеся стороны, то дело решается по правилу "грех пополам" (балахн., смольковск., 1869 г.), хотя и не всегда: в одном случае, несмотря на божбу ответчика, долг с него присужден (сергач., кошкаровск., 1866).
23) К стр. 426. К случаям применения жребия можно отнести и следующий: при недостаточности представленных тяжущимися доказательств (о принадлежности отцы), суд велел тяжущимся тряхнуть между ними жребий (нижегор., балахн., федоровск., 1867). См. еще Кн. Кострова "Юр, об. томск. губ.", стр. III. "жребий допускается преимущественно в делах по разряду имуществ, когда делящимся сторонам кажется - одной, что достающееся другой лучше, другой же наоборот, и когда обе стороны не решаются поменяться частями делимого, боясь обмануться и завидуя одна другой; тут судьи бросают жребий - кому что достанется; что выпадет по жребию, на том суд и порешает".
24) К стр. 439. Из решений вол. судов сергачского уезда, нижегор. губ., видно, что правило "грех-пополам" применяется и к разрешению дел между татарами, напр. в ендовищенской волости. Ср. еще Кн. Кострова, в пр. соч., стр. 111: "грех пополам" существует как особая форма судебных решений, но только по бездоказанности и при видимом злоумышлении которой-нибудь из тяжущихся сторон, но которой именно - неизвестно. В апреле 1865 г. обыватель зыряновского рудника З. заявил волостному суду, что, в бытность его общественным табунщиком, вместе с обывателями М. и П., из табуна потерялась лошадь, за которую он заплатил хозяину ее деньги, а от товарищей своих не получил еще причитающихся на их часть 3 рублей; поэтому он просил о взыскании с них в его пользу этих денег. Так как М. и П. в течение одного лета поступили табунщиками один вместо другого, и каждый считал, что лошадь потерялась из табуна в то время, когда тот и другой еще не служили табунщиками, то волостной суд, признавая это дело довольно темным, потому что нельзя положительно дознать, кто из них был табунщиком, когда потерялась лошадь,--"|"решил, чтобы искомые 3-м 3 р. были разделены на три части, из коих 2 р. М. и П. должны уплатить З-ну, а остальной рубль он должен принять на свой счет. В декабре 1871 г. обыватель того же рудника Б., получив из рудничного управления задельную плату и выдав из нее, сколько следовало, трем товарищам по работе О., О. и Г., оставшиеся у него 5 руб. положил в расчетную книжку и пошел с теми же товарищами в кабак; тут деньги эти у него пропали, вследствие чего он изъявил подозрение, что их украли товарищи; волостной суд решил: так как Б. с товарищами, получив задельную плату, "не имел никакой основательной причины заходить в кабак и пьянствовать", то половину из потерянных денег, 2 р. 50 к. Б. должен принять на свой счет, а остальные 2 р. 50 к. О. и другие должны заплатить Б-ву, который по равной части. Подобная форма судебных решений нередко применяется в том случае, когда падет лошадь после холощения и хозяин обвиняет в этом коновала".
25) К стр. 443 (о давности). За давностью лет волостные суды отказывают иногда в иске о наследстве: VI, 254 N 109. VI, 629 N 3.- См. еще IV, 645 N 23 (полт., г., коб., у., оз.): съезд отменил решение волостного суда о взыскании долга, так как суд не принял во внимание, что прошла давность.
«все книги «к разделу «содержание Глав: 10 Главы: < 4. 5. 6. 7. 8. 9. 10.