§ 4. ПРЕЗУМПЦИИ И ПРЕЮДИЦИИ В ДОКАЗЫВАНИИ

Процесс доказывания включает в себя использование презумпций и преюдиций. Учение о презумпциях в праве охватывает большой круг вопросов, относящихся как к общей теории права, так и к отраслевым правовым наукам3; составная его часть — возможности и пределы использования презумпций в доказывании по уголовным делам4.

1  М.   С.   С т р о г о в и ч,   Курс   советского  уголовного   процесса,   т   II, М., 1970, стр. 126; И. Л   Петрухин,  Экспертиза как средство доказывания в советском уголовном продессе, М., 1964, стр. 176—177.

2  Нельзя не учитывать при этом, что по смыслу ст. 127 УПК РСФСР постановления следователя, в частности о назначении экспертизы и проведении освидетельствования (ст. 181 УПК РСФСР), обязательны для лиц, которых они  касаются, в  том числе для потерпевшего  (примечание редколлегии).

3  См В  К Бабаев, Презумпция в советском праве. Автореферат кандидатской диссертации, Свердловск, 1969.

4  С.  В.  Курылев  справедливо  отметил,  что  вопрос  о  презумпциях  и преюдициях разработан в гражданском процессе значительно лучше, чем d уголовном, для которого презюмирование считалось некоторыми авторами неприемлемым  (СВ.   Курылев,   Основы теории доказывания в советском правосудии, Минск, 1969, стр. 73).

342

Под презумпцией обычно понимают общее правило, отображающее устойчивые, неоднократно наблюдаемые связи между фактами, событиями, явлениями, состояниями, свойствами. Применение презумпций состоит в том, что при наличии (установлении) одного из фактов, связь которых выражена презумпцией, делается вывод о существовании другого факта; последний, таким образом, выводится из презумпции  (презюмируется).

Презумпции имеют статистическую природу. Они верны для большинства случаев данного рода, но допускают и исключения. В этом смысле презумпция — это предположение, что обычно наблюдаемая связь между фактами, весьма вероятно, существует и в данном конкретном случае.

Высказывалось мнение, что презумпции — это «индуктивные умозаключения, основанные на так называемых эмпирических законах, а не научных закономерностях общественной жизни» '.

Действительно, наблюдение, накопление фактического материала, опыт составляют необходимую предпосылку формулирования презумпций, что позволяет говорить о преобладающем значении индукции в этом познавательном процессе. Однако неверно считать, что презумпция только индуктивное эмпирическое обобщение и в ее формулировании не участвует дедукция, что презумпция не может выражать закономерность. В этом можно убедиться на примере презумпции, устанавливающей связь между фактом достижения лицом определенного возраста и его способностью понимать значение противоправных действий и руководить своим поведением. Первоначально эта презумпция была результатом приблизительных эмпирических обобщений, не имевших научного обоснования. В настоящее время достижения психологии, психиатрии, педиатрии позволяют на научной основе установить минимальный возраст уголовной ответственности и дифференцировать его в зависимости от формы и характера правонарушений. Презумпция, таким образом, становится выражением научной закономерности. Однако от этого она не перестает быть презумпцией, так как выражает лишь среднюю статистическую величину, от которой в отдельных случаях возможны отклонения (раннее интеллектуальное развитие или, наоборот, возрастное отставание психики). При установлении возраста уголовной ответственности законодатель исходит именно из средней статистической величины, предусматривая вместе с тем возможность (ст. 392 УПК РСФСР) в конкретном случае доказывать, что возрастное отставание пси-

1 В. И. Каминская, Учение о правовых презумпциях в уголовном процессе, М. — Л., 1947; см. также В. К. Бабаев, Автореферат, стр. 2; В П Воложанин, К вопросу о юридических предположениях в советском гражданском праве и процессе, «Вопросы советского гражданского права и процесса», «Ученые записки Свердловского юридическою института», т. 3, 1955, стр. 188.

343

хики исключает возможность привлечения к уголовной ответст венности (§ 2, 3 гл. III).

В логическом отношении презумпция представляет так называемое условное или гипотетическое вероятностное суждение, которое можно выразить формулой: «Если есть А, то, весьма правдоподобно, есть и В» или «Большинство А есть В». Например: «Если приговор вступил в законную силу, то все изложенное в приговоре, как правило, истинно», иными словами: «Большинство вступивших в законную силу приговоров отражает истину».

Неопровержимые презумпции имеют жесткую логическую структуру: «Если есть А, то есть В», «Все А есть В». Но это квазиструктура, объясняемая потребностями единообразного правового регулирования (см. ниже). На самом деле характеристика логической структуры любой презумпции и вывода из нее не может обойтись без указания на вероятность достаточно высокой степени. Презумпции всегда допускают исключения из формулируемых ими правил.

Презумпции, применяемые в доказывании, делятся на правовые (легальные, законные) и фактические.

Первые прямо установлены законом или могут быть выведены из него, вторые не установлены законом.

Правовая презумпция — это закрепленное в законе правило, предполагающее наличие или отсутствие фактов до представления доказательств противного (опровержимая презумпция) или запрещающее их опровержение (неопровержимая презумпция). Это правило применяется лишь при достоверном установлении факта (принятии акта), с которым закон связывает действие презумпции. Правовая презумпция учитывает реальные связи и зависимости и потому правильно отражает подавляющее большинство ситуаций, на которые рассчитана '.

В советской юридической науке получила известное распространение точка зрения, отрицавшая значение презумпций. Ее питало представление о фиктивном и сугубо формальном характере презумпций в буржуазном праве, из чего делался вывод, что и в советском праве им нет места 2.

1  См. также В. К.   Бабаев,   Автореферат, стр. 3.

2  С. А. Голунский считал, что «всякне презумпции, какие бы они ни были, представляют собой попытку создать абстрактную истину, оторванную от конкретных обстоятельств данного дела» («Проблемы уголовной политики» 1937 г., кн. 4, стр. 59).

По мнению В. С. Тадевосяна, «нет надобности... в каких-либо предвзятых предположениях, презумпциях» («К вопросу об установлении материальной истины в советском процессе», «Советское государство и право» 1948 г. № 6, стр. 70).

В. Д. Арсеньев отрицает презумпции в советском уголовном процессе на том основании, что все факты уголовного дела должны быть доказаны, но в то же время признает их наличие в советском гражданском процессе («О фактах, не подлежащих доказыванию...», «Правоведение» 1965 г. № 1, стр. 99—100).

344

Эти взгляды в настоящее время не разделяются большинством советских юристов, считающих, что в советском праве презумпции не имеют характера фикций. Они представляют собой проверенные практикой обобщения высокой степени вероятности, как правило, допускающие учет специфики не охватываемых ими случаев. Презумпции служат единообразному правовому регулированию, стабильности правопорядка, защите прав граждан. Они помогают установить рациональный и справедливый порядок доказывания обстоятельств дела путем распределения обязанности доказывания между участниками процесса'.

Опровержение правовых презумпций не следует понимать как опровержение истинности суждения, охватываемого презумпцией. Это суждение дает объективную оценку определенному социальному явлению, хотя и содержит вероятностную ого характеристику. Поэтому широко используемое в юридической литературе понятие «опровержение презумпции» следует понимать в том смысле, что опровергается ее применимость к данному конкретному случаю.

Закон, как уже отмечалось, устанавливает и некоторые неопровержимые презумпции. К их числу относится, например, упомянутая презумпция «неразумения» лиц, не достигших возраста уголовной ответственности. Очевидно, для некоторого количества случаев неопровержимая правовая презумпция в действительности могла бы быть опровергнутой, хотя закон этого не допускает.

Поскольку количество таких ситуаций ничтожно, закон в интересах единообразного правового регулирования и создания максимальных гарантий охраны прав граждан пренебрегает этими случаями2.

Простейшие презумпции как приблизительные обобщения, выведенные из длительных наблюдений и отражающие обычный порядок вещей, давно применялись в судебной деятельности. Многие из них были усвоены законодательством эпохи формальных доказательств. Так, правило, согласно которому признание обвиняемого считалось решающим доказательством, достаточным для вынесения обвинительного приговора, было основано на предпо-

1  См.   В   К.   Бабаев.   Презумпции   в   советском  праве.   Автореферат кандидатской  диссертации,   Свердловск,   1969;   М.   С.   С т р о г о в и ч,   Курс советского уголовного процесса, т. I, M., 1968, стр. 147, 349—353; «Демократические   основы   советского   социалистического   правосудия»,   М.,   1965, стр. 47—49; «Социалистическая законность и способы ее обеспечения», под ред. В. М. Чхиквадзе, М., 1968, стр. 182—183.

2  Некоторые  авторы  отрицают  наличие   неопровержимых  презумпций в советском праве  (С. В. Курыле в, указ. работа, стр. 77; В. П. В о л о-жанин, указ. статья, стр. 190). Другие авторы считают, что в некоторых случаях  законодательное  установление   неопровержимых  презумпций  необходимо  (В. К. Бабаев, Автореферат, стр. 8j. В дальнейшем мы постараемся показать, что в доказывании по уголовным делам неопровержимые презумпции играют важную роль.

345

ложении, что в подавляющем большинстве случаев невиновный человек не станет изобличать самого себя (эта презумпция до сих пор действует в англо-американском процессе). Правило о том, что изобличающих показаний родителя достаточно для признания виновным сына или дочери, было основано на. предположении, что родитель не станет оговаривать своих детей, и т. д.

Презумпции инквизиционного судопроизводства были ненаучными, примитивными обобщениями, отражающими общественный уклад жизни и сравнительно невысокий уровень знаний той эпохи, распространенные в то время предрассудки и заблуждения. Неудивительно, что применение в доказывании таких презумпций часто вело к судебным ошибкам.

Доказательственное право ряда буржуазных государств сохранило обилие формальных правил, являющихся по своей природе презумпциями. Многие из них представляют собой обобщения, которые в применении к конкретным случаям нередко оказываются ошибочными'. Презумпции советского уголовного процесса отражают реальные связи и статистические закономерности.

Законные презумпции по сфере своего действия делятся на общеправовые, межотраслевые и отраслевые.

Общеправовые и межотраслевые презумпции находят применение и в доказывании по уголовным делам, проявляясь в презумпциях уголовно-правовых и уголовно-процессуальных.

Уголовно-правовые презумпции выражают такие связи между фактами, которые обусловливают наличие или отсутствие предпосылок применения уголовного закона. Значение уголовно-правовых презумпций для процесса доказывания по уголовным делам состоит прежде всего в указании обстоятельств, не подлежащих доказыванию, и введении критериев относимости доказательств.

Выше неоднократно упоминалась презумпция «неразумения», связанная с фактом недостижения обвиняемым возраста уголовной ответственности. Поскольку этот факт установлен, исключается возможность доказывать в рамках уголовного дела такие обстоятельства, как понимание обвиняемым общественной опасности совершенного им деяния и способность руководить собой при его совершении.

1 Англо-американскому доказательственному праву известны, например, такие презумпции: если у лица, обвиняемого в поджоге, будет обнаружено имущество, находившееся в сгоревшем доме, то такое лицо признается присутствовавшим при поджоге или имевшим к нему отношение; обнаружение у лица инструментов взлома в ночное время, а равно обнаружение у лица приспособлений, применяемых для изготовления фальшивых денег, предполагает его виновность в совершении соответствующего преступления; обнаружение в автомобиле револьвера предполагает, что он был у всех лиц, ехавших в автомобиле, и т. д. Время опровержения этих презумпций в англо-американском уголовном процессе, как правило, возложено на обвиняемого.

346

Очевидна, однако, ее роль при определении предмета и пределов доказывания.

Освобождая от доказывания вины лица, не достигшего возраста уголовной ответственности, эта презумпция не освобождает, однако, от доказывания того, что действия совершены именно тем лицом, в отношении которого дело должно быть прекращено '.

Каждый гражданин предполагается знающим уголовный закон, обнародованный в установленном порядке 2. Поэтому нет необходимости доказывать знание или незнание закона каждым обвиняемым. Но следователь и суд могут доказать неприменимость этой презумпции к данному случаю, если возникает обоснованное предположение, что обвиняемый в силу исключительных обстоятельств был лишен возможности знать о принятии нового закона.

В ст. 48 УК РСФСР выражена презумпция, предписывающая считать правонарушителя не представляющим общественной опасности, если со времени совершения преступления прошли указанные в законе давностные сроки и давность не была прервана. Это неопровержимая презумпция.

Доказательственное значение ее состоит в следующем: достаточно установить, какое было совершено преступление и факт истечения сроков давности, чтобы сделать ненужным выявление и уточнение других элементов предмета доказывания (например, субъекта преступления, смягчающих и отягчающих обстоятельств) .

Уже приведенный по необходимости неполный перечень уголовно-правовых презумпций свидетельствует, что они (как и вообще правовые презумпции) существенно влияют на ряд исходных позиций при доказывании. Отсюда и очевидность требования их обоснованности. Игнорирование этого положения в нормотвор-ческой деятельности, правовой науке и практике может ограничить доказывание искусственными пределами, породить формализм и привести к судебным ошибкам. Сказанное в полной мере

1  В. Д. Арсеньев считает, что данная презумпция не имеет к доказыванию «никакого отношения» («О фактах, не подлежащих доказыванию...», стр. 100).

2  В этом находит одно из проявлений общеправовая презумпция знания закона. Ее действие и условия опровержения в гражданском процессе рассмотрены В. П. Воложаниным (указ. статья, стр. 194).

В. Д. Арсеньев утверждает, что знание обвиняемым уголовных законов «связано не с вышеуказанной презумпцией, а с конституционной обязанностью граждан знать и соблюдать законы» (цит. статья, стр. 101). Однако сама обязанность граждан исполнять законы (обязанности знать законы Конституция СССР не устанавливает) основана на предположении (презумпции), что подавляющее большинство граждан в состоянии знать и понимать законы. Для тех, кто был лишен такой возможности, Допустимо  опровержение  данной  презумпции  с  помощью Доказательств.

347

относится и к уголовно-процессуальным презумпциям, к рассмотрению которых мы переходим.

Презумпция невиновности как правовой принцип была впервые провозглашена во Франции пришедшей к власти буржуазией. Она получила закрепление в ст. 9 Декларации прав человека и гражданина 1789 года в следующей формулировке: «Так как каждый человек предполагается невиновным, пока его не объявят (по суду) виновным, то в случае необходимости его ареста всякая строгость, которая не является необходимой для обеспечения (за судом) его личности, должна быть строго караема законом».

В условиях буржуазного государства презумпция невиновности была и остается прогрессивным правовым принципом, который может быть использован для ограничения произвола судебной и полицейской власти, для защиты личности от необоснованных обвинений. Понятно поэтому, что представители антропологической и социологической школ буржуазного уголовного права повели атаку на презумпцию невиновности, рассматривая этот принцип как помеху репрессивным мероприятиям государства в отношении субъектов, находящихся в «опасном состоянии», относящихся к «преступным типам» личности.

Тенденциозность, ограничение гарантий личности, фактический отказ от презумпции невиновности характерны для современной теории и практики буржуазного судопроизводства, о которой Хаутс пишет: «Я был поражен отношением многих судей к своему делу. Их грубость и бесцеремонность, проявляемые в течение многих лет судебной работы, выработали у них такое мнение, что каждый обвиняемый в преступлении является обязательно виновным. Они считают, что любое выдвигаемое алиби есть не что иное, как мошенничество, и часто забывают, что правдивое алиби существует» '.

Современный американский автор Коллисон, отвергая презумпцию невиновности, считает ее «одной из многих абсурдных юридических теорий» 2.

В этих условиях победой прогрессивных сил является то, что презумпция невиновности нашла отражение во Всеобщей декларации прав человека, принятой Генеральной Ассамблеей ООН 10 декабря 1948 г. при участии Советского Союза. В ст. 11 Декларации она сформулирована следующим образом: «Каждый человек, обвиняемый в совершении преступления, имеет право считаться невиновным до тех пор, пока его виновность не будет установлена законным порядком путем гласного судебного разбирательства, при котором ему обеспечиваются все возможности для защиты» э.

1  Marshall Houts   From Evidence to Proof   Springfield, 1956, p. 32.

2  Коллисон,   Неправосудные суды, М.,  1961, стр. 85.

3   «Курьер», взд. ЮНЕСКО, декабрь 1963 г., стр. 16,

348

Международный пакт о гражданских и политических правах, принятый XXI сессией Генеральной Ассамблеи ООН 16 декабря 1966 г. при участии Советского Союза, в ст. 14 закрепил презумпцию невиновности в следующей формулировке: «Каждый обвиняемый в уголовном преступлении имеет право считаться невиновным, пока виновность его не будет доказана согласно закону» '.

На страницах журнала «Коммунист» справедливо указывалось, что «прогрессивный и демократический принцип презумпции невиновности только в социалистическом праве получил последовательное и полное осуществление как выражение социалистического демократизма и подлинной, а не формальной демократии» 2.

Содержание презумпции невиновности применительно к доказыванию в советском уголовном процессе можно сформулировать следующим образом: лицо, подозреваемое или обвиняемое в совершении преступления, считается невиновным до тех пор, пока его виновность не будет доказана в установленном законом порядке при соблюдении демократических принципов советского уголовного судопроизводства.

Презумпция невиновности вытекает из ряда норм советского права3. Конституция СССР (ст. 111) предоставляет обвиняемому право на защиту. Если обвиняемый имеет право опровергать выдвинутые против него обвинения, значит, законодатель не рассматривает эти обвинения как уже доказанные, т. е. не считает обвиняемого виновным.

1  «Советский   Союз   и   Организация    Объединенных   Наций    (1961— 1965 гг)», М, 1968, стр. 625.

2  П. И. Кудрявцев, Против упрощенчества и вульгаризации, «Коммунист»  1959 г. № 14, стр. 119; см. также Р.   Рахунов,   Законность и правосудие, «Правда» 22 сентября 1965 г.

3  Презумпция невиновности сформулирована в законодательстве ряда социалистических  стран.  УПК  ЧССР  установил:   «До  тех  пор,  пока  вошедшим в законную силу приговором наличие вины не установлено, лицо, против которого ведется уголовное производство, нельзя рассматривать как виновное» (п. 2 § 2)

В ст. 8 УПК Болгарской Народной Республики говорится, что «обвиняемый считается невиновным до тех пор, пока не установлено обратное».

В § 6 (2) УПК ГДР установлено: «Ни с кем нельзя обращаться как с виновным в совершении преступного деяния до тех пор, пока его уголовная ответственность не будет доказана и установлена вступившим в законную силу приювором.

При наличии сомнений решение должно выноситься в пользу обвиняемого или подсудимого». Это правило вытекает из ст. 99 (2) Конституции ГДР, установившей, что деяние только тогда влечет уголовную ответственность, когда вина доказана несомненно

УПК СФРЮ в ст 3 устанавливает: «Никто не может быть признан лицом, совершившим преступление, до тех пор, пока это не будет установлено вступившим в законную силу приговором»»

349

Презумпция невиновности сформулирована в ст. 7 Основ уголовного судопроизводства, где говорится: «Никто не может быть признан виновным в совершении преступления и подвергнут уголовному наказанию иначе как по приговору суда». В этой формулировке действие презумпции связывается не только с признанием лица виновным, но и с определением наказания. В процессуальном смысле презумпция невиновности указывает момент в развитии производства по делу, когда виновность обвиняемого следует считать доказанной независимо от того, назначается или не назначается уголовное наказание.

Презумпция невиновности лежит в основе многих процессуальных норм. В ст. 36 Основ говорится, что судья выносит постановление о предании обвиняемого суду, «не предрешая вопроса о виновности». Статья 43 Основ устанавливает: «Обвинительный приговор не может быть основан на предположениях и постановляется лишь при условии, если в ходе судебного разбирательства виновность подсудимого в совершении преступления доказана». Если же виновность обвиняемого в полной мере доказать не удалось, то должен быть вынесен оправдательный приговор, которым обвиняемый признается невиновным. При этом оправдательный приговор не может содержать сведений, ставящих под сомнение невиновность оправданного (ст. 314 УПК РСФСР).

Статья 14 Основ освобождает обвиняемого от обязанности доказывать свою невиновность, из чего следует, что закон предполагает его невиновным, пока следователь, прокурор и суд на основе доказательств не придут к выводу о его виновности.

Требования закона, выражающие презумпцию невиновности, последовательно проводятся в судебной и следственной практике.

Презумпция невиновности действует на всех стадиях уголовного процесса, предшествующих официальному (от имени государства) признанию лица виновным в совершении преступления.

В стадии предварительного расследования презумпция невиновности выражается в том, что следователь и прокурор обязаны подходить к обвиняемому и подозреваемому без всякого предубеждения; внимательно выслушивать и фиксировать в деле все доводы обвиняемого и защитника, направленные на опровержение обвинения и смягчение ответственности; добросовестно проверять эти доводы с помощью доказательств; удовлетворять ходатайства обвиняемого (защитника) об обнаружении и проверке доказательств и проведении с этой целью следственных действий, если таковые могут иметь значение для дела.

Привлекая лицо в качестве обвиняемого, следователь исходит из достаточно обоснованного предположения о том, что обвиняемый виновен в совершении преступления. В то же время, учитывая презумпцию невиновности, необходимо получить и проверить показания обвиняемого по поводу предъявленного обвинения, завершить собирание и проверку доказательств.  Окончательный

350

(для данной стадии процесса) вывод о виновности следователь вправе сделать лишь в обвинительном заключении либо в постановлении о прекращении дела по нереабилитирующим основаниям. Следователь обязан обосновать этот вывод доказательствами.

Выводы обвинительного заключения должны быть проверены судом, который, осуществляя доказывание, также руководствуется презумпцией невиновности. С точки зрения государства, установившего судебный порядок проверки обвинительных выводов следователя и прокурора, обвиняемый еще не виновен; его виновность должна быть подтверждена приговором, вступившим в законную силу.

Существует мнение, что презумпция невиновности прекращает свое действие, или, по выражению Н. Н. Полянского, «умолкает», как только орган расследования убеждается в том, что он собрал достаточно доказательств виновности обвиняемого '.

На этом основании одни авторы считают, что презумпция невиновности — это не объективное правовое положение, т. е. не презумпция, как таковая, а лишь метод исследования или логический прием, последовательно применяемый сначала следователем, а потом судом2; другие авторы и вовсе отрицали существование презумпции невиновности в советском уголовном процессе 3.

Представляется, что обе эти точки зрения неправильны. Действительно, следует стремиться к тому, чтобы виновность обвиняемого и вообще все обстоятельства дела были достоверно установлены уже на предварительном следствии. Однако, предъявляя к предварительному следствию высокие требования, законодатель вместе с тем исходит из того, что для достоверного установления всех обстоятельств уголовного дела и признания обвиняемого виновным необходимо судебное разбирательство, включающее судебное следствие со всеми присущими ему гарантиями. До вынесения приговора и вступления его в законную силу обвиняемого считают невиновным не следователь и не прокурор, сделавшие уже выводы по результатам доказывания на предварительном   следствии,   а   государство,   как   субъект   права   уголовного

1  Н.  Н.   Полянский,  Вопросы   теории  советского  уголовного  процесса, М., 1956, стр. 187.

2  А. И.   Трусов,   Основы теории судебных доказательств, М.,  1960, стр.  154;  М.  А.   Ч е л ь ц о в,   Уголовный  процесс,  М.,  1948,  стр.  182—183; М. Л.   Я к у б,   Демократические основы советского уголовно-процессуального права, М., 1960, стр  114.

3  М. А. Ч е л ь ц о в, Советский уголовный процесс, М., 1962; С. А. Г о-л у н с к и й,    Вопросы   доказательственного   права   в   Основах   уголовного судопроизводства Союза ССР, «Вопросы судоустройства и судопроизводства в новом законодательстве Союза ССР», М., 1959, стр. 133 —136; К. А. М о-к а ч е в,   Против ревизионистских извращений марксистско-ленинского учения о государстве и праве, М., 1958, стр. 34.

351

наказания, требующее, чтобы выводы следователя и прокурора были проверены в судебных стадиях процесса '.

В этом и заключается объективный характер презумпции невиновности, ее относительная независимость от результатов доказывания на отдельных стадиях процесса и от субъективного (хотя и основанного на доказательствах) мнения участников процесса по вопросу о виновности 2.

В стадии предания суду вопрос о виновности положительно не решается (за исключением случаев применения мер, заменяющих уголовное наказание, о которых будет сказано особо); наоборот, закон особо оговаривает, что акт предания суду не предрешает вопроса о виновности.

В стадии судебного разбирательства судьи, руководствуясь презумпцией невиновности, обязаны соблюдать полную беспристрастность, объективность: не рассматривать выводы обвинительного заключения как бесспорные, несомненные; тщательно исследовать обстоятельства, опровергающие обвинение или смягчающие ответственность обвиняемого; не поддаваться воздействию каких бы то ни было лиц и органов, высказавшихся за осуждение обвиняемого, не высказывать своего мнения по делу до вынесения приговора.

С вынесением обвинительного приговора презумпция невиновности утрачивает свое значение для судей первой инстанции, но как объективное правовое положение, выражающее точку зрения государства по вопросу о виновности, она продолжает действовать вплоть до вступления приговора в законную силу.

Этой презумпцией руководствуются судьи второй инстанция при кассационном рассмотрении уголовного дела. Они обязаны оценить имеющиеся в деле доказательства и новые материалы и решить, было ли их достаточно для признания лица виновным.

Момент окончания действия презумпции невиновности совпадает с моментом признания лица виновным в совершении преступления компетентным органом, принимающим окончательное

1  «Разумеется,  когда  следователь  составляет  обвинительное  заключение, а прокурор направляет дело в суд, они должны быть убеждены в том, что собранные по делу доказательства дают основание прийти к выводу о  виновности  лица,  обвиняемого  в  данном преступлении,  но  доказывать виновность обвиняемого — не значит признать его виновным; сказать, является ли обвиняемое лицо виновным в совершении преступления, компетентен только суд в своем приговоре»  (А. Ф   Горкин,   О социалистическом правосудии, «Известия» 1 декабря 1964 г).

2  «Убеждение  следователя  или  прокурора  в  виновности  обвиняемого не   опровергает   презумпцию   невиновности...   Презумпция   невиновности может  быть  выражена  так:   закон  считает   обвиняемого   невиновным  до тех пор, пока участники процесса, считающие его виновным, не докажут этого»   (Р.   Р а д е в а,   Процессуально положение на обвинения на предва-рителното следствие в наказателния процес на HP България, София, 1965,

>стр  72).

352

решение по Делу от имени государства. Таким органом может быть только суд.

Правда, в настоящее время в случаях прекращения дела окончательное решение по нему может принимать следователь и прокурор в стадии предварительного расследования (а равно суд в стадии предания суду). Если дело прекращается по так называемым «нереабилитирующим» основаниям (истечение сроков давности, амнистия, передача лица на поруки, передача материалов в товарищеский суд или комиссию по делам несовершеннолетних), то в постановлении следователя или прокурора о прекращении дела, как правило, указывается лицо, виновное, по их мнению, в совершении преступления. Однако вывод о виновности, сделанный в этих случаях на предварительном следствии, формулируется в условиях уменьшенного объема процессуальных гарантий, не вполне компенсируемых правом обвиняемого требовать судебного разбирательства. Удовлетворившись самим фактом прекращения дела, обвиняемый сравнительно редко использует право обжалования прокурору, даже будучи не согласен с формулировкой постановления (определения).

Надо отметить также, что прекращение дела по нереабилитирующим основаниям в досудебных стадиях затрудняет предупредительно-воспитательное воздействие процесса, а равно создает ряд трудностей, связанных с тем, что такое постановление не имеет преюдициального значения ни для суда, который им не связан, ни для прокурора, который в любой момент может его отменить, ни для товарищеских судов и комиссий по делам несовершеннолетних, которые могут в ходе производства о применении меры воздействия признать лицо невиновным вопреки выводу следователя о виновности.

Вывод следователя о виновности при передаче лица на поруки не связывает также коллектив или общественную организацию, так как поручительство не может быть принудительным. Требование закона о том, что на поруки передаются виновные (ст. 9 УПК РСФСР), следует понимать в том смысле, что следователь и прокурор должны быть убеждены в виновности передаваемых на поруки, что виновность должна быть ими доказана. Однако при последующем прекращении поручительства, вследствие совершения переданным на поруки нового преступления, постановление о прекращении первого уголовного дела не имеет преюдициального значения и не устраняет необходимости доказывания всех его обстоятельств в суде '.

С учетом изложенного следует прийти к выводу о правильности широко представленной в литературе точки зрения о

1 Приведенные доводы тем более имеют значение и для случаев передачи виновных на поруки без возбуждения уголовного дела (ст. 10 УПК РСФСР).

12 Зак, 331

353

необходимости судебной стадии доказывания и в случаях решения вопроса о прекращении дела по нереабилитирующим обстоятельствам '.

Как было отмечено выше, презумпции выражают то, что бывает чаще всего.

Подавляющее большинство советских граждан добросовестно соблюдают законы и не совершают преступлений и других правонарушений. Поэтому если какой-нибудь гражданин оказался заподозренным в совершении преступления, то нужны доказательства, достаточные для того, чтобы опровергнуть предположение о его добропорядочности и, в частности, невиновности в преступлении и обосновать виновность. Иными словами, доказывание версии обвинения в уголовном процессе есть опровержение приложимости этой презумпции к конкретному лицу. Постепенно накапливаются, проверяются, оцениваются доказательства виновности гражданина, который по мере развития этого процесса становится подозреваемым, обвиняемым, подсудимым. И только после того, как обвинительный приговор суда вступит в законную силу, государство и общество могут констатировать, что презумпция невиновности к данному гражданину неприменима, поскольку достоверно установлено, что он совершил преступление2.

Психологически противоречие между презумпцией невиновности и степенью доказанности преступления растет по мере накопления улик, так что иногда участники процесса склонны считать предположение о невиновности обвиняемого опровергнутым еще до вынесения приговора. Но это их субъективное мнение, возможно, и правильное, еще не проверено в условиях гласного состязательного судебного процесса со всеми присущими ему таранти-ями, не подтверждено законным и обоснованным общеобязательным приговором, и, следовательно, не исключена возможность ошибки. Поэтому опровержение приложимости презумпции невиновности к конкретному случаю может быть осуществлено лишь путем вынесения обвинительного приговора, вступившего в законную силу.

Презумпцию невиновности можно опровергнуть лишь в установленном законом порядке, а если этот порядок не был соблюден,

1  См., например, П. Ф. Пашкевич, Теневые стороны порук, «Известия» 5 июля 1965 г.; Н.   Ж о г и н,   Воспитание и наказание, «Известия» 15 сентября 1965 г.

2  С. А.  Голунский утверждал, что если бы презумпция невиновности подпадала под общее определение правовых презумпций, то надо было бы считать, что большинство привлеченных к уголовной ответственности лиц невиновны   (С.  А.   Голунский,   Вопросы  доказательственного  права  в Основах  уголовного  судопроизводства  Союза  ССР  и  союзных  республик, «Вопросы   судоустройства   и   судопроизводства   в   новом   законодательстве Союза ССР», М., 1959, стр. 136).

354

значит презумпция не опровергнута и обвиняемый по-прежнему считается невиновным.

Соблюсти установленный законом порядок опровержения презумпции невиновности — значит «пропустить» дело через все стадии процесса (кроме исключительных), с тем чтобы полностью была использована вся сложная система процессуальных гарантий, призванных обеспечить достижение истины и охрану прав граждан, участвующих в процессе. Если уголовное дело не «прошло» все эти стадии или были допущены нарушения закона, вследствие чего часть процессуальных гарантий оказалась бездействующей, — значит «установленный законом порядок» не был соблюден и презумпция невиновности осталась неопровергнутой.

Объем процессуальных гарантий, необходимых для признания лица виновным, устанавливается законом не произвольно, а на научной основе, с тем чтобы обеспечить достижение целей правосудия по всем уголовным делам. Предполагается (презюми-руется), что «средне-статистически» объем наличных процессуальных гарантий наилучшим образом обеспечивает достоверное решение вопроса о виновности в приговорах судов по всем делам. Исключения могут быть установлены лишь самим законодателем (например, упрощенная процедура по делам о хулиганстве — чч. 1, 2 ст. 206 УК РСФСР). Но для субъектов правоприменительной деятельности (следователя, прокурора, суда) это положение неопровержимо: они не могут, учтя специфику конкретного дела (в частности, доказанность обвинений), по своему усмотрению уменьшить объем процессуальных гарантий, установленный законом для любых дел, т. е. изменить установленный порядок опровержения презумпции невиновности.

Из презумпции невиновности вытекает ряд важных следствий.

а) Недоказанная виновность в юридическом отношении приравнивается к доказанной невиновности.

При вынесении оправдательных приговоров или прекращении уголовных дел «за недоказанностью участия обвиняемого в совершении преступления» (ст. 314, п. 2 ст. 208 УПК РСФСР) суду или следователю не удалось установить истину; фактически не известно, кто совершил преступление — обвиняемый, признанный невиновным «за недостатком улик», или другое лицо, оставшееся не установленным. Но для того чтобы защитить интересы оправданных, снять с них недостаточно обоснованное подозрение и полностью реабилитировать их в глазах общества, законодатель предписывает считать их невиновными '.

1 М. С. Строгович в кн. «Учение о материальной истине в уголовном процессе» (М. — Л., 1947, стр. 252) писал, что суд устанавливает истину, констатируя невиновность обвиняемого при оправдании его за недостаточностью доказательств обвинения. См. также Р. М Оганесян, Оправдательный приговор в советском уголовном процессе. Автореферат кандидатской диссертации, М., 1970, стр. 23. С. В. Курыдев, развивая этот взгляд,

12*

355

Некоторые авторы предлагают устранить из закона недоказанность как основание оправдания (прекращения дела), заменив его более категоричными формулировками: «не виновен», «не совершил преступления» и т. п., под которые подпадали бы случаи как безусловной доказанности неучастия обвиняемого в совершении преступления, так и недоказанности совершения преступления данным обвиняемым'.

Такое изменение оснований оправдания возможно, но не способно полностью устранить из законодательства и практики недоказанность как реальго существующий мотив оправдания2. В законе пришлось бы разъяснить, что в случае недостаточности доказательств обвинения дело должно быть прекращено (или обвиняемый должен быть оправдан) по основанию, предусматривающему «несовершение обвиняемым преступления».

Необходимо, далее, учитывать, что в описательной части оправдательного приговора суд не может обойти молчанием доказательства обвинения. Он обязан подвергнуть эти доказательства анализу и обосновать вывод, что их недостаточно для утверждения о виновности обвиняемого. Категоричность вывода суда о невиновности, содержащегося в резолютивной части приговора, окажется в противоречии с ходом рассуждения суда в описательной части приговора, из которой видно, что фактически основанием оправдания является все та же недоказанность.

б)   Презумпция невиновности служит основанием правила о том, что обязанность доказывания  в советском  уголовном процессе не может быть возложена на обвиняемого 3.

в)   Из презумпции невиновности вытекает правило о толковании сомнений в пользу обвиняемого, имеющее важное значение   для   обеспечения   его   законных   интересов   и   достижения истины по делу 4.

пишет, что при оправдании за недоказанностью суд «устанавливает истину — невиновность подсудимого, однако устанавливает не достоверно, а на основе вероятности» («О достоверности и вероятности в правосудии», «Правоведение» 1968 г. № 1, стр. 67). Эту точку зрения подверг обстоятельной критике Г. М. Резник в статье «Оправдание за недоказанностью», «Советская юстиция» 1969 г. №   15, стр. 11—12.

1  В.   М.  Савицкий,   По  поводу  уголовно-процессуальных  гарантий права   невиновного   на   реабилитацию,   «Советское   государство   и   право» 1965 г. № 9, стр. 52; Р. Д.  Р а х у н о в,  Законность и правосудие, «Правда» 22 сентября 1965 г.; М. С.  С т р о г о в и ч,  Курс советского уголовного процесса, т. II, М., 1970, стр. 175.

2  См. В. Д. А р с е н ь е в, Установление истины при прекращении уголовных дел и  презумпция невиновности,  «Вопросы  государства и права в свете Программы КПСС», «Труды Иркутского государственного университета», т. I, Иркутск, 1963, стр. 266; *Г. М.   Резник, цит. статья.

3  См. § 2 гл. VIII.

4  Сомнение — это интеллектуальная эмоция, выражающаяся в состоянии неуверенности, основанном на недостаточности информации, необходимой для принятия правильного и твердого решения.

356

г

Согласно этому правилу сомнение в виновности обвиняемого должно влечь признание последнего невиновным при условии, что исчерпаны все возможности для собирания дополнительных доказательств. Сомнение может касаться не только вопроса о виновности в целом, но и отдельно взятых доказательств, а также установленных с их помощью обстоятельств дела.

При этом: 1) наличие неустранимого сомнения в факте, обосновывающем обвинение, влечет его исключение из системы доказательств, и тем самым сомнение толкуется в пользу обвиняемого; 2) при наличии неустранимого сомнения в факте, опровергающем обвинение и, следовательно, оправдывающем обвиняемого, этот факт остается в системе доказательств, пока не будет полностью опровергнут, и, следовательно, возникшее сомнение тоже толкуется в пользу обвиняемого '.

Если сомнение в существовании тех или иных фактических обстоятельств влечет сомнение в квалификации преступления и мере наказания, то и здесь оно должно толковаться в пользу обвиняемого (т. е. соответствующее квалифицирующее обстоятельство признается несуществующим).

Значение правила о толковании сомнений для судебной и следственной практики подчеркнуто в постановлении Пленума Верховного Суда СССР «О судебном приговоре» от 30 июня 1969 г., где, в частности, говорится: «Все сомнения в отношении доказательств обвинения, если их не представляется возможным устранить, толкуются в пользу обвиняемого» 2.

Из презумпции невиновности вытекают и некоторые другие следствия, связанные с доказыванием и определяющие правовое положение обвиняемого3 и оправданного по суду4.

Наличие или отсутствие сомнений связано с индивидуальными особенностями психики познающего субъекта. В доказательственном праве необходимо отвлечься от этих особенностей и связать психологический аспект сомнения со степенью его обоснованности. В этом смысле сомнение — это такое состояние неуверенности, которое неизбежно должно возникнуть у следователя, суда в результате того, что вывод о факте не вытекает с неизбежностью из собранных в процессе исследования доказательств.

1  Более подробно см. И. Л.  П е т р у х и н, О толковании сомнений в пользу   обвиняемого,   «Вопросы   предупреждения   преступности»   1965   г., вып. 2.

2  «Бюллетень Верховного Суда СССР» 1969 г. № 4, стр. 10.

3  В  соответствии   с   презумпцией   невиновности   лицо,   подозреваемое или обвиняемое в совершении преступления, не должно фигурировать в печати и устных выступлениях как несомненный преступник.

4  Презумпция невиновности служит основой для полной реабилитации граждан, вина которых признана недоказанной.

В частности, администрация предприятия (учреждения, организации) не вправе отказать такому лицу в приеме на работу, уволить с работы или переместить на нижеоплачиваемую должность под тем предлогом, что лицо «находилось под следствием и судом» и было затем оправдано за недостатком улик.

357

Из презумпции невиновности вытекают или косвенно связаны с ней некоторые частные процессуальные презумпции. В основном это презумпции, влияющие  на допустимость доказательств.

Законодатель устанавливает неопровержимые и опровержимые частные презумпции этого вида. Неопровержимые процессуальные презумпции исходят из того, что если не были соблюдены процессуальные правила доказывания, то результат доказывания ничтожен.

Юридические факты, с которыми закон связывает действие неопровержимых процессуальных презумпций, лишь отчасти указаны в законе в виде так называемых безусловных оснований для отмены приговора (ст. 345 УПК РСФСР) и правил допустимости доказательств (например, не допускаются в качестве доказательств свидетельские показания, если неизвестен источник осведомленности свидетеля, — ст. 74 УПК РСФСР). В большинстве же случаев эти факты определяются следственной и судебной практикой на основе общих процессуальных принципов. В законе, например, нет особых указаний на недопустимость показаний обвиняемого, допрошенного без переводчика, когда таковой был необходим; заключения, составленного подлежащим отводу экспертом, и т. д. Несмотря на это, в указанных случаях следует руководствоваться, как правило, процессуальными презумпциями, предписывающими не использовать в качестве доказательств установленные таким образом факты.

При допущении менее существенных нарушений процессуальной формы доказывания вступают в действие опровержимые процессуальные презумпции (см. § 2 гл. IV). Ход рассуждений в этих случаях будет примерно таким: любое нарушение процессуальной формы, по общему правилу, аннулирует доказательственное значение полученных таким способом сведений (презумпция), но в данном конкретном случае процессуальное нарушение не отразилось на достоверности, объективности и полноте доказывания (опровержение презумпции).

Рассмотрим некоторые другие частные уголовно-процессуальные  презумпции.

а)   К характеристике субъекта доказывания относится неопровержимая  презумпция  необъективности   либо  некомпетентности судьи, следователя, прокурора, лица, производящего дознание, а также эксперта, если по делу установлены факты, которые согласно закону являются основаниями для отвода указанных лиц.

б)   Доказательственная презумпция закреплена в ст. 77 УПК РСФСР, установившей, что одного признания вины недостаточна для вынесения обвинительного приговора.

в)   Презумптивным   по   своей   природе   является   и   правило ст. 79 УПК РСФСР об обязательном проведении экспертизы для установления  ряда  обстоятельств,  перечень  которых  дан  в  законе (причины смерти, характер телесных повреждений и т. д.),

358

Если экспертиза не проведена, то соответствующее обстоятельство  считается неустановленным.

г) Презумпция правосубъектности участников процессуального правоотношения исходит из того, что по достижении определенного возраста они право- и дееспособны, если не представлены доказательства обратного'.

Некоторые процессуальные презумпции и преюдиции, связанные с доказыванием, действуют после вступления приговора в законную силу.

Презумпция истинности вступившего в законную силу приговора требует считать истинным и подлежащим обязательному исполнению все, что изложено в приговоре, вступившем в законную силу (ст. 358 УПК РСФСР) 2.

Презумпция истинности вступившего в законную силу приговора основана на предположении, что процессуальных гарантий нормальных стадий процесса достаточно для установления истины по уголовному делу. Поэтому приговор суда презюми-руется истинным.

Эта презумпция в советском уголовном процессе является опровержимой. Закон устанавливает условия и порядок доказывания ошибочности вступившего в законную силу приговора (иного судебного решения) в исключительных стадиях уголовного процесса — надзорном производстве и при пересмотре дела по вновь открывшимся обстоятельствам 3.

1  В. К.  Бабаев,  Автореферат, стр. 16.

2  С.  В. Курылев отрицает презумпцию истинности приговора на  том основании,  что в  основе  любой  презумпции лежит  вероятность,  по&тому «говорить о презумпции истинности судебного приговора,  т. е. о вероятности содержащихся там выводов о  фактах, — значит  вступать в противоречие с принципом объективной истины»  (указ. раб., стр. 77). Представляется, однако, что наоборот: из принципа объективной истины вытекает и на нем основана презумпция истинности приговора.  Речь идет не  о вероятности конкретного приговора, как полагает С. В. Курылев, а о вероятности вынесения  некоторого количества  ошибочных приговоров,  в  связи с чем презумпция истинности приговора является  опровержимой.

3  Существует мнение, что в исключительных стадиях процесса действует не только презумпция истинности приговора, но и презумпция невиновности   (М.  Л.   Я к у б,   Демократические   основы   советского  уголовно-процессуального права, М., 1960, стр. 114; В. 3.   Лукашевич,   Гарантии прав обвиняемого в советском уголовном процессе, М., 1959, стр. 53). Согласиться с этим нельзя. Конечно, при пересмотре дела в порядке надзора и  по  вновь   открывшимся  обстоятельствам  вышестоящий   суд  применяет логический прием доказывания  «от противного», т. е. предполагает невиновность осужденного, пока имеющиеся в деле материалы не убедят в обратном. Но это не значит, что вышестоящий суд в данном случае применяет презумпцию невиновности, которая, как было показано выше, не сводится к предположениям участников процесса или к применяемым ими логическим приемам, а представляет собой объективное правовое положение

В стадии надзорного производства и при пересмотре дел по вновь открывшимся обстоятельствам можно говорить о контроле вышестоящего суда за применением презумпции невиновности на предшествующих стадиях процесса.

359

Презумпция истинности приговора (постановления, определения суда о прекращении дела) становится неопровержимой, если с момента вступления в законную силу оправдательного приговора, постановления или определения суда о прекращении дела или с момента открытия новых обстоятельств прошло больше года (ст. ст. 373, 385 УПК РСФСР).

Последовательное применение презумпции истинности приговора (решения суда по гражданскому иску) ведет к преюди-ций, т. е. обязательности решения одного суда для другого1.

Придание преюдициальной силы фактам, установленным приговором или решением суда, влияет на доказывание по другим делам, где эти факты фигурируют как уже доказанные (§ 2 гл. III). Преюдиции исключают противоречия между актами социалистического правосудия и этим способствуют укреплению правопорядка и законности.

По вопросу о том, как должно быть решено возможное противоречие между преюдицией и внутренним судейским убеждением, в советской процессуальной литературе нет единодушия. Одни авторы решают его в пользу преюдиции: до отмены судебного решения, имеющего преюдициальное значение, но с точки зрения суда неправильного, суд лишен возможности вынести приговор по своему внутреннему убеждению2. Другие авторы считают, что рассматриваемое противоречие, если оно возникает, должно быть разрешено в пользу принципа оценки доказательств по внутреннему убеждению судей 3.

Вторая точка зрения представляется правильной, но при условии, что будет разработана процедура рассмотрения коллизионных  судебных  решений.

Представляется, что этот пробел в законе следовало бы восполнить указанием на то, что приговор, которым отвергнута преюдиция, не вступает в законную силу до тех пор, пока вышестоящий суд не проверит оба приговора (или приговор и решение по гражданскому делу) и не решит вопрос, какой из них правилен.

С учетом изложенного рассмотрим роль отдельных преюдиции в доказывании по уголовным делам.

1  В.  К.   Бабаев  правильно   отмечает,   чте   преюдиции   производим  от презумпции   истинности   приговора   или   решения   суда    («Автореферат», стр. 6).

2  В.  И.  Каминская,  Презумпция истинности судебного  приговора В советском праве, «Советское государство и право» 1946 г. № 7, стр. 42; В. Я.   Дорохов,   Законная сила приговора в советском уголовном процессе, «Советское государство и право»  1954 г. № 5, стр. 82.

3М С Строгович, Учение о материальной истине в уголовном процессе, М., 1947, стр 214; Я О Мотовиловкер, Показания и объяснения обвиняемого как средсаво защиты в советском уголовном процессе, М., 1956, стр. 177.

360

а) В решении суда по гражданскому делу могут быть признаны доказанными определенное событие или определенные действия. Если в дальнейшем это событие или эти действия попадут в сферу доказывания по уголовному делу, то, если следовать требованиям ст. 28 УПК РСФСР, субъект доказывания обязан рассматривать их как установленные'.

Практически речь идет о случаях, когда иск о возмещении вреда, причиненного преступлением, рассматривался в порядке гражданского судопроизводства до рассмотрения в суде уголовного дела. В этих случаях событие и действия причинителя вреда являются основанием как гражданско-правовой, так и уголовной ответственности. Но, поскольку они стали предметом уголовного судопроизводства, речь идет о событии преступления и действиях обвиняемого, инкриминируемых ему как преступные. Это — важнейшие элементы предмета доказывания по уголовному делу, и вряд ли можно требовать от суда, чтобы он не устанавливал их, всецело полагаясь на решение суда по гражданскому делу. Следует также учитывать, что при установлении указанных обстоятельств причинитель вреда не пользовался процессуальными правами обвиняемого, которые в принципе шире прав ответчика по гражданскому делу. Защитник обвиняемого и другие участники процесса вряд ли могут быть устранены от исследования события преступления и действий обвиняемого на том основании, что они уже установлены судом по гражданскому делу. Надо принимать во внимание и то, что события и действия уста* навливаются не вообще, а в их уголовно- или гражданско-правовом опосредствованиях, которые не вполне совпадают. Изложенное приводит к выводу, что правило о преюдициальном значении судебного решения для суда, рассматривающего уголовное  дело,  представляется  трудноприменимым на  практике.

Суд, рассматривающий уголовное дело, имеет возможность вынести приговор по своему внутреннему убеждению, хотя бы оно и противоречило вошедшему в законную силу решению суда по гражданскому делу (относительно события преступления и действий обвиняемого). Этим не опровергается полностью презумпция истинности решения суда по гражданскому делу, так как приговор до его вступления в законную силу (вместе с уголовным делом) и противоречащее ему решение суда по гражданскому делу должны направляться в вышестоящий суд в соответствии с предложенным выше порядком2.

1  УПК большинства союзных республик не содержат нормы об обязательной силе решения суда по гражданскому делу по вопросу о событии и действиях обвиняемого для суда, рассматривающего уголовное дело.

2  Статья   21    Основ   гражданского   судопроизводства   устанавливает: «Вступивший в законную силу приговор суда по уголовному делу обязателен    для     суда,    рассматривающего    дело     о     гражданско-правовых

361

б)   Отказ в иске, постановленный в порядке гражданского судопроизводства,   лишает   истца   права   вторичного   предъявления того же иска по уголовному делу   (ст.  29 УПК  РСФСР).  Это правило  имеет  в  виду  преюдициальность  решения  суда,  отказавшего  в  иске,  для  суда,  рассматривающего  затем  уголовное дело'.  И  наоборот:   отказ в  иске  при  рассмотрении уголовного дела лишает истца права заявить иск в порядке гражданского судопроизводства.

в)   Коллизионная ситуация, связанная с преюдицией, возникает и в тех случаях, когда суд, рассматривающий выделенное уголовное дело, приходит к иным выводам, чем суд, постановивший приговор или  вынесший  определение  по  основному делу. Противоречие между приговором   (определением)   по основному делу и внутренним убеждением  суда,  рассматривающего выделенное уголовное дело, может касаться как события преступления в целом, так и отдельных его обстоятельств  (время, способ совершения преступления, лица, участвовавшие в преступлении, их роль в совершении преступления и т. п.). Если, например, лицо, в отношении которого уголовное дело было выделено в самостоятельное производство, согласно приговору суда по основному делу, участвовало в преступлении в качестве его организатора, то при рассмотрении  выделенного  уголовного дела  суд может прийти к убеждению, что это лицо вообще не принимало участия в преступлении, либо его роль в совершении преступления была иной  (пособник, подстрекатель), либо оно было лишь прикосновенным к преступлению  (недоносительство, заранее не-обещанное укрывательство).

Представляется, что внутреннее убеждение суда, рассматривающего выделенное уголовное дело, не должно быть связано вступившим в законную силу приговором (определением) суда по-другому делу.

Обвиняемый по выделенному делу не участвовал в этом качестве при рассмотрении основного дела. Следовательно, полнота и достоверность установления фактов, характеризующих его лич-

последствиях действий лица, в отношении которого состоялся приговор суда, лишь по вопросам, имели ли место эти действия и совершены ли они данным лицом». Представляется, что презумпция истинности вступившего в законную силу приговора и здесь является опровержимой: может быть доказана ее неприменимость к данному конкретному случаю в соответствии с внутренним убеждением суда, рассматривающего гражданское дело. В этом случае должен быть применен предложенный выше порядок проверки коллизионных приговора и решения вышестоящим судом.

> Указанная преюдиция не является препятствием к возмещению ущерба потерпевшему от преступления, поскольку суд при рассмотрении уголовного дела вправе по собственной инициативе разрешить вопрос о возмещении материального ущерба, причиненного преступлением (ст. 29 УПК РСФСР). Рассмотрение вопроса о правильности одного из коллизионных решений предполагает регламентацию, предложенную выше,

363

ное участие в преступлении, при рассмотрении основного дела не были обеспечены достаточными процессуальными гарантиями. Но из этого следует, что факты, при установлении которых обвиняемый не пользовался своими процессуальными правами, не должны иметь характера неопровержимых. Они могут быть подвергнуты сомнению и опровергнуты в приговоре суда по выделенному уголовному делу'.

В процессе доказывания по уголовным делам играют важную роль не закрепленные в нормах права фактические (естественные) презумпции.

Они представляют собой обобщения, выведенные из судебной и следственной практики, сформулированные криминалистикой и другими науками, применяющимися при расследовании преступлений. Фактические презумпции позволяют сделать предположительный вывод об искомом факте при наличии определенных признаков (доказательств). При расследовании уголовных дел применяется также большое количество обычных житейских презумпций.

М. С. Строгович отрицает значение фактических презумпций для советского уголовного судопроизводства, считая, что они «по природе своей ни презумпциями, ни косвенными уликами не являются, так как содержат весьма приблизительные обобщения, всегда нуждающиеся в проверке с помощью доказательств» 2.

В. И. Каминская, считая «сомнительной» постановку вопроса о действии фактических презумпций в советском уголовном процессе, тем не менее признает, что «фактические презумпции играют определенную роль в умственной деятельности судьи, как и всякого человека, который прибегает и не может не прибегать к презюмированию на каждом шагу» 3.

А. А. Эйсман и Г. М. Резник, изучая логическую структуру судебного доказывания, пришли к выводу, что фактические презумпции содержат обосновывающее знание в больших посылках правдоподобных умозаключений 4.

Последняя точка зрения представляется правильной.

Практическая деятельность человека, в том числе и в области судопроизводства, невозможна без использования фактических презумпций, позволяющих, во-первых, осмысленно и целенаправленно

1 Разумеется, и здесь необходима проверка коллизионных приговоров вышестоящим судом.

2М. С. Строгович, Учение о материальной истине в советском уголовном процессе, М. — Л., 1947, стр. 185.

3  В.   И.   Каминская,   Учение   о   правовых   презумпциях,   М. — Л., 1948, стр. 88-89.

4  А.   А.   Эйсман,   Заключение   эксперта.   Структура   и   обоснование, М., 1967;  его же, Логика доказывания, М., 1971; Г. М.  Резник,  Оценка доказательств по внутреннему убеждению в советском уголовном процессе (кандидатская диссертация), М., 1969, стр. 227—247.

363

отбирать необходимый фактический материал; во-вторых, предварительно его оценивать; в-третьих, правильно намечать гипотезы для дальнейшего исследования.

Знание наиболее вероятных, типичных приемов совершения различного рода преступлений создает ряд презумпций, исходя из которых следователь ищет следы и иные признаки преступления именно в тех местах, где они скорее всего могли остаться.

Фактические презумпции находят применение и при использовании в доказывании так называемых общеизвестных фактов, не подлежащих доказыванию по причине их очевидности, бесспорности.

Общеизвестные факты в уголовном процессе (notoria) выводятся из таких фактических презумпций, которые в крайне редких случаях могут быть опровергнуты. Например, то обстоятельство, что днем светло, общеизвестно, но и оно может быть подвергнуто сомнению, например, в случае бури, солнечного затмения и т. п. Особая группа общеизвестных фактов объединяет конкретные исторические, географические и подобные им факты, широко известные населению (и суду) данной местности или данной страны и потому не нуждающиеся в доказывании.

При наличии сомнения общеизвестные факты подлежат доказыванию, которое в данном случае представляет собой процесс опровержения приложимости фактической презумпции к конкретному случаю'.

Изучением «обычного хода вещей» при совершении различного рода преступлений занимается криминалистика. Обобщая приемы и способы совершения преступлений, она формулирует фактические презумпции и, исходя из них, разрабатывает рекомендации по эффективному раскрытию преступлений.

1 И. Я. Фойяицкий справедливо указывал: «Положения об общеизвестности или невероятности чего-либо имеют силу и значение для нашего убеждения, но только до представления доказательств противного» (И. Я. Ф о й н и ц к и й, Курс уголовного судопроизводства, т. II, СПб., 1899,'стр. 205). См. также Вл. Случевский, Учебник русского уголовного процесса, СПб., 1910, стр. 407. Многие советские процессуалисты в принципе допускают возможность оценки общеизвестных фактов, если применительно к обстоятельствам данного конкретного уголовного дела в этом возникает необходимость (В. И. Каминская, Учение о правовых презумпциях в уголовном процессе, М. — Л., 1948, стр. 8; Л. Т. Ульянова, Оценка доказательств судом первой инстанции, М., 1959, стр. 19— 20). Однако высказывались и неоправданно крайние точки зрения. Одна из них состоит в том, что общеизвестные факты во всех случаях принимаются за истинные, доказыванию и оценке не подлежат в силу их очевидности (М. А. Чельцов, Советский уголовный процесс, М., 1951, стр. 152, 153). Другая исходит из того, что общеизвестные факты вообще не известны советскому доказательственному праву, так как они по самой своей природе не могут входить в предмет доказывания по уголовным делам (М. С. Строгович, Материальная истина и судебные доказательства в советском уголовном процессе, М., 1955, стр. 232—233).

364

Фактическая презумпция всегда требует проверки ее применимости к данному конкретному случаю.

Фактические презумпции следует отличать и от косвенных доказательств. Само по себе косвенное доказательство в отличие от презумпции никакого правила не формулирует. Но предположение о связи между косвенным доказательством и фактом совершения преступления основано на знании типичных связей, т. е. на фактической презумпции. Например, факт обнаружения на месте убийства ножа, принадлежащего определенному лицу, рассматривается как улика на основании общего предположения (презумпции) о том, что во многих случаях такого рода факты указывают на преступника.

Не только собирание, но и оценка доказательств следователем  и судом  происходит  с  помощью  фактических  презумпций.

Возможности формализации оценки доказательств связаны с процессом постепенного возрастания точности и разветвления системы  фактических  доказательственных  презумпций '.

1 Большинство философов, логиков, кибернетиков сходятся в том, что в процессе познания мира сфера формализованного мышления будет расширяться беспредельно

Б. В. Бирюков и В. С. Тюхтин, в частности, пишут: «Граница между формально-логической частью мышления и его интуитивно-содержательной стороной относительна и изменчива... Она отодвигается все дальше, предоставляя все большие возможности формализации» («О философской проблематике кибернетики» в кн.: «Кибернетика. Мышление. Жизнь», М., 1969, стр. 104).

Имея в виду, что формализованное мышление в принципе всегда может быть моделировано машиной, А. Лернер пишет: «Прогноз о том, что определенный тип задач никогда не сможет быть решен машинами, либо несостоятелен, либо означает неразрешимость этих задач и для человека» («Начала кибернетики», М., 1967, стр. 218).