§ 1. История развития уголовного законодательства о преступлениях против правосудия

Уголовно-правовая охрана интересов правосудия всегда осуществлялась путем установки круга злоупотреблений правами и обязанностями его представителей (посягательства "изнутри"), с одной стороны, и круга деяний, совершаемых против лиц, осуществляющих функции представителя власти в сфере правосудия (посягательства "извне"), — с другой. Подтверждение тому — история развития взглядов общества на систему уголовно-правовых норм, предусматривающих ответственность за деяния, которые ныне признаются преступлениями против правосудия. Уже в Судебниках 1497 и 1S50 гг., впервые закрепивших наказуемость за лжесвидетельство, ложный донос, злостную клевету (ябедничество) с целью осуждения невиновного, особо говорилось о преступлениях в виде получения взятки (посулы), вынесение неправосудного решения, отказ представителя правосудия выполнить свои функции. Видя в той и другой разновидности преступлений посягательство на интересы государства, разработчики Соборного Уложения 1649 г. каждую из них включили в главу "О суде", где содержались и иные статьи, как тесно связанные с осуществлением правосудия (например, статья о вымогательстве путем предъявления так называемого поклепного иска, предполагающего ложное, корыстное обвинение кого-либо в совершении преступления), так и не имеющие к нему непосредственного отношения. Помимо норм материального права, данная глава предусматривала немало положений, регулирующих процессуальные аспекты правосудия. Первые попытки разграничить нормы материального и процессуального характера были сделаны гораздо позднее — в начале XIX в. при подготовке Свода законов Российской империи. Однако лишь Уложение о наказаниях уголовных и исправительных добилось в этом смысле значительных успехов и выразило сложившееся в середине XIX в. представление законодателя о правосудии

778

Глава 21. Преступления против правосудия

как объекте уголовно-правовой охраны. Главным было то, что оно связывалось только с деятельностью его представителей, да и то не любых, а непосредственно принимающих решение по уголовным или гражданским делам или осуществляющих надзор за правильностью и законностью его вынесения. Объединяя такие деяния, как неправосудное, умышленное или ошибочное постановление приговора, незаконное освобождение от наказания или назначение необоснованно мягкого наказания и др., в главу "О неправосудии", законодатель не относил к ним непринятие должных мер к своевременному расследованию уголовных дел, нарушение правил его производства (в том числе с использованием незаконных средств принуждения для признания лицом своей вины или дачи свидетелем показаний). Последним была посвящена специальная глава — "О преступлениях и проступках чиновников при следствии и суде". Что касается ответственности лиц, не являющихся представителями правосудия, то их деяния (ложные доносы, показания и т. п.) в одних случаях считались преступлениями против общественных интересов, в других — преступлениями против порядка управления (глава "О взломе тюрем, уводе и побегах находящихся под стражей или надзором"), в третьих — преступлением против веры (глава "О лжеприсяге"), в четвертых — преступлениями против свободы частных лиц при противозаконном задержании и заключении.

Иного рода акценты были сделаны в Уголовном Уложении 1903 г., где глава "О противодействии правосудию" непосредственно увязывала с выполнением функции правосудия заведомо ложное заявление, заведомо ложное обвинение перед властью, лжесвидетельство, фальсификацию доказательств, недонесение о достоверно известном замышленном или совершенном преступлении, укрывательство преступника, отказ от показаний, побег из-под стражи или мест заключения и т. п. Деяния, ранее объединенные в главе "О неправосудии", специально уже не выделялись, а перечислялись в числе преступлений, совершаемых по службе государственной или общественной. Среди них упоминались и такие, как попустительство преступлению и непринятие мер к задержанию преступника; проведение обыска, осмотра, выемки с нарушением установленного порядка; оскорбительное освидетельствование лица женского пола; получение взятки присяжным заседателем; разглашение тайны совещательной комнаты присяжным заседателем, отказ от исполнения обязанностей присяжного заседателя и т. д.

§ L История развития уголовного законодательства 779

В первых советских Уголовных кодексах 1922 и 1926 гг.

многие из указанных деяний перестали быть самостоятельными составами. Законодатель отказался также от идеи как-либо обособить преступления против правосудия. Некоторые статьи он поместил в главу, предусматривающую ответственность за должностные посягательства, например постановление судьями из корыстных или иных личных выгод неправосудного приговора, незаконное задержание, незаконный привод, а также заведомое создание должностным лицом обстановки и условий, вызывающих предложение взятки, в целях последующего изобличения дающего взятку. Такие составы, как недонесение о преступлении, заведомо ложное сообщение о совершении преступления, незаконное освобождение и побег арестованного из-под стражи или мест заключения, содействие такому побегу и др., вошли в главу о преступлениях против порядка управления, а заведомо ложный донос, заведомо ложное показание, данное свидетелем, экспертом, переводчиком, — против личности.

Разработчики УК РСФСР 1960 г. впервые усмотрели общее в направленности посягательств, одни из которых Уложение о наказаниях уголовных и исправительных называло в главе "О неправосудии", а другие Уголовное Уложение — в главе "О противодействии правосудию". Такое решение вопроса основывалось не на узком (принятие решения по уголовным и гражданским делам), а на широком понимании правосудия, что дало возможность свести к-единому объекту уголов-но-правовой охраны действия представителей суда, следствия, исправительно-трудовых учреждений, предприятий, организаций и отдельных лиц, от которых так или иначе зависит установление истины по делу, объективная оценка всех фактических и юридических обстоятельств, обоснованное принятие решений о его исполнении. Вместе с тем данный подход учитывал специфику признаков, характеризующих того, чье именно деяние нарушало интересы правосудия в каждом отдельном случае. На этой базе законодатель сконструировал такую систему преступлений против правосудия, которая вполне логично предполагала выделение посягательств должностных лиц правосудия и деяний остальных субъектов. В главе "Преступления против правосудия" на первое место были поставлены деяния, связанные с ненадлежащим осуществлением правосудия со стороны его представителей (привлечение заведомо невиновного к уголовной ответственности, вынесение заведомо неправосудного приговора, незаконный арест, принуждение к даче показаний, а на второе — деяния, не

780

Глава 21. Преступления против правосудия

связанные с исполнением виновным своих должностных обязанностей по осуществлению правосудия: заведомо ложный донос, заведомо ложное показание, отказ или уклонение свидетеля или потерпевшего от дачи показаний или эксперта от дачи заключения и т. д. Принятые впоследствии законодательные акты, в том числе Закон РФ "О статусе судей Российской Федерации" от 26 июня 1992 г., Федеральный закон "О государственной защите судей, должностных лиц правоохранительных и контролирующих органов" от 22 марта 1995 г., расширили систему преступлений против правосудия, включив в нее, в частности, статьи об ответственности за вмешательство в разрешение дел, совершение насильственных действий, высказывание угроз, оскорблений и т. п. в адрес представителей правосудия. К сожалению, отнеся новые составы к числу преступлений, совершаемых должностными лицами, законодатель решил вопрос не самым лучшим образом, поскольку нарушил единые начала группировки составов преступлений против правосудия. УК РФ 1996 г., восприняв идею вычленения главы "Преступления против правосудия", оставил без принципиальных изменений и системообразующие признаки выделения, а также последовательности статей, описывающих основания и пределы ответственности за каждое деяние. Отличия в группировке состоят главным образом в том, что составы преступлений, связанные с вмешательством в осуществление правосудия, с совершением насильственных действий и угроз их совершения, с проявлением неуважения к суду и т. п., получили по сути статус самостоятельных посягательств на правосудие. Уточнив признаки некоторых преступлений, законодатель сконструировал также новые составы (фальсификация доказательств, провокация взятки либо коммерческого подкупа), включив их в группу преступлений, совершаемых со стороны представителей правосудия. Неудивительно, что в литературе появились иные, отличные от позиции законодателя, взгляды на систему преступлений против правосудия. Некоторые авторы предлагают включить в нее 5 групп: 1) "посягательства на отношения по реализации конституционных принципов правосудия" (ст. 299—301, 305 УК); 2) "посягательства на деятельность органов правосудия в соответствии с его целями и задачами" (ст. 294—298, 311 УК); 3) "преступления, нарушающие порядок получения доказательств по делу" (ст. 302—304, 306— 309 УК); 4) деяния, "посягательства на деятельность органов правосудия по своевременному пресечению и раскрытию преступлений" (ст. 310—316 УК); 5) посягательства на отношения по реализации судебного акта (ст. 312—315 УК). С точки зре-

§ 2. Характеристика и система преступлений             781

ния единства классификации такие представления о системе преступлений против правосудия вряд ли более удачны. Полагаем, что предпочтительнее говорить о закреплении в главе "Преступления против правосудия" трех разновидностей уго-ловно-противоправных деяний: а) воздействия на лиц, участвующих в отправлении правосудия; б) злоупотребления правами и обязанностями представителя правосудия; в) неисполнение гражданского, служебного или общественного долга в сфере правосудия со стороны лиц, не являющихся его представителем по конкретному делу.