IV. БУРЖУАЗНЫЕ ТЕОРИИ ЮРИДИЧЕСКОГО ЛИЦА (ОСНОВНЫЕ НАПРАВЛЕНИЯ)

Мы не ставим перед собой задачу изложить и проанализировать вce буржуазные теории юридического лица. Существующие в иностранной и дореволюционной русской литературе исследования о юридическом лице уже выполнили эту задачу. Правда, в советской литературе, если не считать сжатого, но содержательного, критического очерка буржуазных теорий в уже неоднократно упоминавшейся статье А. В. Венедиктова и нескольких страниц, посвященных теориям юридического лица в учебниках гражданского права для юридических вузов, эти теории не излагались. Это служит некоторым оправданием для (включения настоящей главы в данную работу. Кроме того, характеристика и критический анализ важнейших буржуазных юридических теорий для целей, преследуемых настоящим исследованием, помогают нам уяснить сущность юридического лица.

Прав Салейль, утверждая, что теории юридического лица важны главным образом с точки зрения их практических выводов и последствий. Как бы далеко та или иная юридическая теория не парила над землей, она все же какими то корнями связана с действительностью, с классовой борьбой, с экономическими отношениями, с тем или

1 «Советское государство и право», 1940, № 10.

Иным этапом в развитии буржуазного общества и буржуазного права. Заслуживают внимания определенные типы теорий, а не отдельные их детали или ответвления '. Разнообразные буржуазные теории юридического лица сходятся в одном–в признании того, что юридическое лицо–это некое имущественное и организационное единство, выступающее в гражданском обороте в качестве носителя прав и обязанностей. Выше уже указывалось, что было бы упрощением любую теорию юридического лица "выводить непосредственно из экономики. Юридическая идеология еще в большей мере, чем нормы права, отражая в конечном счете производственные отношения, приобретает относительную самостоятельность.

В основном теории юридического лица можно свести к трем главнейшим направлениям. Это: а) фикционная теория с ее различными оттенками и модификациями; б) теории, отрицающие существование юридического лица и считающие, что субъектами права являются только люди. Эти теории близки к фикционной теории, хотя методологически они исходят из иных позиций и приходят зачастую к иным практическим выводам; в) теории, признающие реальность юридического лица.

С точки зрения обоснования своих выводов все эти теории можно разбить на две группы; одна группа теорий пытается уяснить сущность юридического лица, отыскать его субстрат, обосновать, почему то или иное соединение людей является единством, признаваемым юридической личностью. К этой же группе теорий относятся и те теории, которые юридической личностью считают только человека. Другие теории отказываются от попыток объяснить феномен юридического лица и ограничиваются констатацией факта: юридическое лицо–это явление, созданное правопорядком, некоторый пункт приурочения (привязки, вменения) имущественных прав и обязанностей.

Самая ранняя попытка теоретического уяснения природы юридического лица восходит к средним векам. Основоположником теории фикций считают папу Иннокентия IV, который в 1245 г. заявил, что корпорация существует лишь

1 Ср. Sa lei 1 les, De la personnalité juridique, Péris, 1922; p. 308–311.

в человеческом воображении, что это фикция, придуманная разумом. Корпорация лишена воли, лишь ее члены, живые люди, имеют волю и действуют. В отношении актов, предполагающих наличие индивидуальной воли, идея коллективного субъекта не использовалась. Отлучение от церкви на корпорацию распространено не было'. Каноническое право пришло к выводу, что universitas действует сама, если она действует через другого, т. е. через своего представителя. По мнению Дювернуа, в условиях средневековья фигура юридического лица могла быть только фикцией 2. К иному выводу пришел Салейль, который считает, что не только в Риме, но и в средние века корпорация не рассматривалась как искусственное образование, однако понятие корпорации (corpus) столь же метафизично трактовалось схоластической философией, <как и понятие субъекта права – индивида. В доказательство того, что корпорация, будучи приравнена к индивиду, не противопоставлялась ему как искусственное образование, Салейль ссылается на то, что ни во Франции, ни в Германии в XIII и XIV столетиях не требовалось разрешения государства для ее (корпорации) возникновения 3.

Характерно, что папа Иоанн XXII, рассматривая корпорацию как persona repraesentata (nomen intellectuale, persona ficta), пришел к выводам, прямо противоположным выводам папы Иннокентия IV. Хотя, говорит Иоанн XXII, universitas не имеют души и у них нет подлинной личности, однако они имеют фиктивную личность в силу юридической фикции и, стало быть, в силу той же фикции, обладают душой, могут совершать преступления и подлежат наказанию («...tamen habent personam fictam fictione juris et sic eadern fictione animam habent et delinquere possunt et puniri») 4 Олрадус в силу той же фикции считал, что universitas может иметь и волю и совершать преступления5. Ту же позицию занял и Бартол, концепция которого, однако, больше соответствует практическим потребностям средневековья. Хотя по Бартолу имущество, приписываемое юри-

1 Sa lei 11 es, p. 221; Дювернуа, Чтения по гражданскому V праву, т. I, вып. 2, стр. 432–433.

2 Дювернуа, стр. 434.

3 Sa lei lies, p. 224.

4 Приведено у Дювернуа, стр. 436.

5 Герваген, указ. соч., стр. 24.

дическому лицу, и не принадлежит его членам, однако последние имеют права пользования в отношении этого имущества. Тем самым раздвоение средневековой собственности на dominium directum и domïnium utile, на высшую и низшую собственность (Obereigentum и Untereigentum), получило свое юридическое обоснование '.

Таким образом, средневековое учение о юридическом лице, как о persona ficta или repraesentata, столь далекое «а первый взгляд от действительности, в конечном счете обслуживало и отражало эту действительность. Именно средневековые юристы впервые создали теорию юридического лица. Различные выводы, к которым приходили эти юристы при оценке правоспособности корпорации, рассматриваемой как лицо, были продиктованы практическими соображениями, условиями места и времени. Например, ставшая знаменитой формулировка папы Иннокентия IV о корпорации, как о persona repraesentata, была вызвана религиозно-практическими соображениями, имевшими столь большое значение в эпоху средневековья; возник вопрос о том, может ли корпорация быть отлученной от церкви. Иннокентий IV, не признавший души за корпорацией, ответил на этот вопрос отрицательно.

Фикционная теория, как первая научная попытка осмыслить юридическую природу общественного образования, выступающего в гражданском обороте в качестве субъекта имущественных прав и обязанностей, не получила своего дальнейшего развития до первой половины XIX в. По свидетельству Салейля, во Франции в XVIII в. всякое общественное образование, признававшееся обычно корпорацией (в том числе общины), дореволюционными юристами (Дома, Буржоном, Потье) рассматривалось обычно как communauté, играющее роль или занимающее место лица (tenant lieu.de personnes)2.

Новый толчок в своем развитии фикционная теория получила от Савиньи. Исходя из того, что правоспособен только человек, как нравственная личность, Савиньи пришел к выводу, что юридические лица – это «искусственные, допущенные в силу простой фикции субъекты». Поскольку же дееспособность предполагает мыслящее волеспособное существо, каковым не являются ни корпорация, ни

1 Дювернуа, стр. 437.

2 Saleilles, p. 226.

учреждение, постольку, по мнению Савиньи, юридические лица недееспособны.

Поэтому фиктивные лица с точки зрения своего правового статуса, могут быть приравнены к несовершеннолетним и умалишенным. Органы юридического лица играют по отношению к нему ту же роль, что и опекуны по отношению к недееспособным. Фиктивные лица создаются государством в интересах юридической техники, требующей,

чтобы определенным образом организованная совокупность людей рассматривалась как личность. Юридические лица могут возникать только в разрешительном порядке или в порядке легального признания для некоторых категорий юридических лиц. Будучи искусственным образованием, юридическое лицо является посторонним по отношению к физическим лицам, его составляющим, в частности обладает независимым от них имуществом. Живые люди, из которых состоит корпорация, и сама корпорация соотносятся друг к другу, как самостоятельные и независимые юридические личности.

Таким образом, Савиньи решительно противопоставляет подлинного, по его мнению, субъекта права, каковым является человек, юридическому лицу. Люди сами по себе субъекты права, существование же фиктивных лиц – чисто юридическое. Юридическое лицо – создание закона. Лишь право может перенести свойственную человеку естественную правоспособность на идеальное, фиктивное существо. По мнению ревностного сторонника фикционной теории Бирлинга, действительное различие между юридическим лицом и воленеспособным индивидом заключается лишь в том, что во втором случае фикция правовой личности связывается с натуральным субстратом, в первом же случае фикция привязана к простому понятию. «Воленеспособные люди, – говорит Бирлинг, – суть только полуфиктивные, юридические же лица – полностью фингированные субъекты права» 2. Логическим выводом из этого положения является принцип, в силу которого юридические лица должны быть прекращаемы соответствующими актами государственной власти, а имущество, как не имеющее хозяина, подлежит передаче в собственность государства. Объем правоспособ-

1 Savigny, System des heutigen römischen Rechts, t. II, 80, S. 236–241, 282–283, 312–314, 317, 324.

2 Bierling, Juristische Principienlehre, B. I, 1894, S. 220–221.

ности юридического лица, ее сужение или расширение также зависит от государства. Лишь в силу той же фикции воля представителей юридического лица рассматривается в качестве принадлежащей ему воли, если она высказана в соответствии с уставом.

Против теории фикции было выдвинуто много справедливых возражений '. Одно из основных возражений заключается в том, что эта теория оставляет открытым следующий вопрос: кто же является собственником имущества, находящегося в распоряжении фиктивного лица? Ведь последнее – это как бы лицо. Если живые люди, составляющие юридическое лицо, являются посторонними по отношению к нему субъектами, то собственник имущества, которое приписывается фиктивному лицу как ему принадлежащее, не установлен. Отсюда три выхода – либо признать собственником государство, либо персонифицировать цель, для достижения которой образовано юридическое лицо, что и сделал Бринц, либо, наконец, признать, что соединение людей не создает нового качества – особую юридическую личность, а всегда останется совокупностью физических лиц с их индивидуальными имущественными правами и обязанностями.

Пойти по первому пути – это значит вступить в противоречие с частнособственнической основой буржуазного общества, с целями и интересами объединенного в корпорацию коллектива людей. Не может быть принят и второй из указанных выше вариантов решения вопроса, ибо превращение цели в собственника имущества – это тоже фикция. В третьем же случае – при отказе от понятия юридического лица – остается неразрешенным вопрос, почему множество при известных условиях выступает в жизни и признается законодательством в качестве единства, в качестве целого, имеющего самостоятельные права и обязанности. Принеся в жертву абстрактному единству множество, из которого составлено юридическое лицо, фикционная теория превращается в собственную противоположность – в отрицание единства ради множества, переставшего быть целым. Но так как юрист обязан считаться с жизнью, законодательством и судебной практикой, то снова при-

1 См. критику теории фикций у Michoud, t. I, p. 19 – 37; Saleilles, p. 361– 386; Gierke, указ., соч. S. 460– 461; Wolff, указ, соч., S. 2 – 5; Planiol, t. I, p. 1050 – 1052; Герваген, стр. 35–45, и др.

ходится либо возрождать в той или иной форме фикцию, либо признавать реальность юридического лада.

Фикционная теория не объясняет сущности юридического лица, ибо за фикцией не скрываются какие-либо реальные отношения. Фикция в известных случаях может быть использована как прием юридического регулирования, но лишь в той мере, в какой новые сложившиеся общественные явления еще не получили соответствующей регламентации. При этих обстоятельствах фикция близка к аналогии. Но фикция совершенно непригодна как способ научного объяснения явлений. Фикция ничего не дает для выяснения содержания понятия '.

Весьма существенно для опровержения фикционной теории также то, что она не указывает твердого критерия для ответа на следующий вопрос: каким требованиям должно удовлетворять соединение людей с их имущественными правами и обязанностями для того, чтобы быть признанным юридическим лицом. Не случайно различные представители теории фикции делали из этой теории самые различные выводы о характере ответственности юридических лиц. Одни, исходя из того, что воля органа приписывается фиктивному лицу, считали наличие субъективной вины руководителей необходимым условием имущественной ответственности юридического лица за ошибки и правонарушения, допущенные его органами. Другие, оставаясь теоретически сторонниками фикции, признали, что было бы несправедливо не возлагать на юридическое лицо ответственность за действия органов, поскольку оно пользуется выгодами от их деятельности 2.

Таковы внутренние противоречия фикционной теории. По правильному выражению одного из критиков, эта теория ясна для поверхностного взгляда, но туманна и не ясна для того, кто хочет установить истинную сущность юридического лица3.

Основная ошибка фикционной теории заключается в неправильной трактовке субъекта права вообще, на что уже указывалось выше. Савиньи и его последователи биологизировали юридическую личность, отождествили ее с биопсихической сущностью человека. Прав А. В. Венедиктов,

1 См. Герваген, стр. 42–44; Sal ei lies, p. 613–614.

2 См. Sa lei 1 les, p. 337; Michoud, t. II, p. 223–224.

3 Герваген, стр. 44.

охарактеризовавший теорию фикций как одно из ярких выражений буржуазного индивидуализма и наивного «юридического натурализма». Он также правильно указал на связь этой теории, развитой в новое время одним из основоположников исторической школы -права, с естественно-правовой теорией морального лица, за которым представители школы естественного права также видели лишь отдельных индивидов и которое они были готовы, в конечном счете, свести к «техническому обороту речи» '.

Теория фикций отразила тот период развития капитализма, в котором юридическое лицо еще не получило своего широкого (развития. Недаром из этой теории вытекала разрешительная система образования юридических лиц. Фикционная теория сильно повлияла на законодательство о юридических лицах. Следы ее влияния чувствуются и во французском праве, в частности в законе об ассоциациях 1901 т., и в Германском (Гражданском кодексе (§ 31).

Любопытно отметить, что в ст. 8 проекта закона об ассоциациях содержалось определение морального лица как юридической фикции (в текст закона это определение не попало) : «Гражданско-правовая личность (la personnalité civile), – гласило это определение, – есть легальная фикция, в силу которой ассоциация рассматривается в качестве морального лица, отличного от лица ее членов; это моральное лицо переживает своих членов и является собственником имущества ассоциации» 2.

Теория фикции в свое время оказала существенное влияние на законодательство и судебную практику по спорам, связанным с внедоговорной ответственностью юридических лиц за действия их органов и представителей 3.

Уже этот один факт свидетельствует о том, что фикционная теория в свое время неплохо удовлетворяла практическим потребностям и интересам буржуазного государства. Было бы неправильным и антиисторичным утверждение, что в фикционной теории не содержится ни грана истины. Заслуга ее заключается в том, что именно она со всей ясностью подчеркнула самостоятельность коллективной личности как субъекта права, четко провела грань между индивидуальными правами членов и правами целого. Трак-

1 А. В. Венедиктов, указ, статья в журн. «Советское государство и право», 1940, № 10, стр. 67.

2 Приведено у Planiol, t. I, p. 1048.

3 См. S a I e i 1 1 e s, p. 327–352.

товка целого как фиктивной юридической личности позволяла наполнить деятельность юридического лица таким содержанием, которое определялось потребностями времени. Ведь фикция все может выдержать и претерпеть! Заслугой фикционной теории является сформулированный Савиньи правильный тезис о том, что понятие юридического лица принадлежит к области гражданского права. И здесь практическое чутье также не изменило автору фикционной теории нового времени.

Дальнейшим развитием фикционной теории является по существу теория целевого имущества Бринца. Бринц обратил внимание на цель, для достижения которой образовано и существует каждое юридическое лицо. Он персонифицировал эту цель и объявил фикцией всякую иную персонификацию; персонифицируя что-либо, по мнению Бринца, забывают, что всякое имущество предназначено не кому-либо, а для чего-либо. В кратких чертах ход рассуждений Бринца сводится к следующему.

Вслед за Савиньи Бринц считает, что только люди суть лица. Однако в силу свойственной людям склонности персонифицировать явления природы и общества, персонификации широко распространены и в сфере имущественных отношений. В отличие от фикций, являющихся сознательным и утонченным продуктом юридической мысли, персонификации не создаются, но лишь воспринимаются и удерживаются юриспруденцией '.

Бринц критикует утверждение, что «без лица нет имущества». Этот тезис необходим, по мнению Бринца, лишь для оправдания фантастических представлений о том, что, кроме людей, существуют еще искусственные субъекты. В действительности, утверждает Бринц, в цели имущество имеет свой пункт принадлежности (Gehörpunkt). Бессубъектное имущество вне принадлежности какой-либо цели невозможно. Имущество может принадлежать не только кому-либо, но и чему-либо (für etwas gehören). Такое имущество является целевым имуществом 2. В силу упомянутой выше склонности человеческого ума происходит персонификация целей. В одном случае персонифицируются «граждане», «больные и бедные», «город» и т. д.; в другом случае в субъекта права превращают средство для

1Brinz, Lehrbuch der Pandekten, erster Banö, 1884, S. 222–223.

2T a м же, S. 226, 229–230.

достижения цели – храм, больничные здания; наконец, в третьем случае персонифицируется само имущество, как таковое.

Но чем более разнообразными являются фантастические представления о субъекте бессубъектного имущества, тем более необходимо отыскать реальный пункт принадлежности, а таким пунктом является цель. Имущество, принадлежащее цели, не может одновременно принадлежать лицу '. Юридическое же лицо – это фикция.

Бринц признает, что понятие целевого имущества с большим трудом прививается по отношению к корпорациям, сравнительно легко по отношению к учреждениям. Но постепенно, утверждает он, союзные единства как публичного, так и частного права претерпевают одно и то же изменение – они превращаются из субъектов в объекты. В доказательство Бринц ссылается на эволюцию общины, которая превратилась, по его мнению, в совокупность граждан, находящуюся в таком же отношении к фискальному имуществу, в каком находятся бедные и больные госпиталя к имуществу, предназначенному для бедных 2.

Бринц отвергает как теорию фикций, так и теорию реальности юридического лица Гирке. Юридическое лицо, по мнению Бринца, выдумано сторонниками фикционной теории и Гирке для объяснения возможности возникновения правоотношений между членами союза лиц и этим союзом. На деле управление сообща имуществом, находящимся в распоряжении союза людей, не создает нового субъекта. До определенного момента в развитии союза имущество продолжает быть собственностью этих людей. Если же это имущество не принадлежит лицам, объединенным в союз, т. е. действительным субъектам, то оно может принадлежать только цели – быть предназначенным для чего-то (für etwas)3. Когда говорят о правах и обязанностях юридического лица, то прибегают лишь к метафоре, исходящей из неправильного предположения, что нет имущества без субъекта.

Таково в основных чертах содержание теории Бринца. Бринц со всей решительностью подчеркнул роль и значение цели в формировании и деятельности юридического лица,

1Brinz, Lehrbuch der Pandecten, 1884, S. 232, 237.

2Там же, S. 471.

3Там же, S. 429, 471, 473, 493, 494-495.

В этом заслуга его теории. Но, взяв одну из черт, один из признаков, характеризующих юридическое лицо, Бринц абсолютизировал эту черту и создал неправильную, метафизическую конструкцию. Борясь с фикционной теорией, Бринц из своего целевого имущества создал другую фикцию. Цели, о чем уже упоминалось выше, могут существовать и существуют только как человеческие индивидуальные и коллективные цели. Право регулирует отношения между людьми. Объективация цели, служение цели не может оторвать ее от живущих и действующих в определенных природных и общественных условиях людей. Цель включена в человеческую деятельность. Даже в тех случаях, когда мы говорим о том, что какая-то цель превратилась в самоцель, мы этим самым только подчеркиваем служебный, производный характер цели и указываем, что она, перестает быть истинной целью, достижение которой обеспечивает удовлетворение тех или иных человеческих потребностей. Цели не могут быть субъектами права: права и обязанности используются субъектами для достижения целей. Цели имеют и индивиды, но живой человек, а не цель, как это признает и сам Бринц, является субъектом права. Из теории Бринца вытекает, что имущество коллективного субъекта повисает в воздухе, остается без субъекта. Бринц допустил двойную фикцию – фикцию бессубъектного имущества и фикцию цели.

Теория Бринца отразила возросшие значение и роль коллективных образований в буржуазном гражданском обороте. Однако теория целевого имущества черпает свою аргументацию и обоснование главным образом из факта существования и деятельности учреждений. Обособление же учреждений в самостоятельный вид юридических лиц произошло раньше всего в Германии, в которой жил и работал Бринц. Теория учреждения (Stifung, Anstalt) является главным образом продуктом творчества немецких юристов, в частности пандектистов.

Теории, отрицающие реальность юридического лица и считающие, что субъектами прав являются только люди, вынуждены, однако, считаться с действительностью, с положительным правом и поэтому в конечном счете в своем логическом завершении смыкаются с фикционной теорией.

К числу этих теорий прежде всего относится учение

Иеринга. Это учение тесно связано с его концепцией субъекта права и субъективного права. Единственно реальными субъектами прав, по Иерингу, являются только живые люди, входящие в состав корпорации, или люди, которых обслуживает учреждение. Но поскольку пользователи меняются, законодательство и юриспруденция создали абстракцию, называемую юридическим лицом. Юридическое лицо – это не что иное, как своеобразная, обращенная вовне форма выявления и опосредствования (Erscheinungs und Vermittelungsform) юридических отношений истинных субъектов– пользователей. Не меньшее значение эта форма имеет и во (внутренних отношениях объединенных в корпорацию индивидов, ибо их права практически выявляются во всем их значении: член корпорации вправе путем предъявления иска защищать права, принадлежащие ему по уставу, в том случае, если они оспариваются или ущемляются решением большинства, принятым в противоречии с уставом.

Юридическое лицо, как прием юридической техники, по Иерингу, не может быть субъектом пользования и, стало быть, не имеет никаких прав: права возможны только там, где они достигают своего назначения, т. е. могут служить управомоченному субъекту. Право, которое в лице управомоченного не может выполнить этой цели, является бессмыслицей (Unding) – оно противоречит основной идее права; за видимым, кажущимся субъектом права в таких случаях нетрудно обнаружить истинного субъекта. Отказ от принципа, в силу которого лишь человек является пользователем и, следовательно, лицом, чреват большими опасностями; такой отказ создает возможность не ограниченной никакими рамками персонификации не только объединенных общей целью пользователей, но и неодушевленных предметов – домов, аптек, бумаг на предъявителя и т. д. '.

В учреждении центр тяжести юридического механизма (Rechtsmaschinerie) также лежит не в нем самом, но в физических лицах, пользующихся услугами учреждения. В отличие от корпорации учреждение – это форма применения и назначения имущества для целей и интересов неопределенного круга лиц. В некоторых случаях и дестинатарам учреждений принадлежит исковая защита, но,

1Ihering, Geist des römischen Rechts, dritter Teil, erste Abteilung, S. 356-357.

Даже если она и не предусмотрена, Иеринг ее допускает при явном отклонении администрации учреждения от выполнения цели, для достижения которой оно создано. Возможность юридической защиты заинтересованного лица обусловливается тем, что оно защищает не только свой личный, »о и общественный интерес '.

Иеринг приходит к выводу, что созданный законодательством механизм, именуемый юридическим лицом, в гражданских правоотношениях технически выступает точно так же, как и физический носитель права, т. е. подлинный субъект, но в отличие от последнего имеет не телесное, а отвлеченное существование 2.

Иеринг в конечном счете также допускает фикцию, вводит в гражданский оборот искусственное (идеальное) лицо. Теория юридического лица Иеринга тесно связана с его теорией субъективных прав. Иеринг пришел к фикции, отправляясь от тех же позиций, что и Савиньи: только человек – субъект права. Однако и обоснование понятия юридической личности и методология различны у этих авторов. У Савиньи фиктивное лицо как абстрактное единство4 поглощает коллектив – то множество, которое скрывается за этим единством. У Иеринга множество – так по крайней мере он утверждает – не образует нового качества, не создает нового субъекта, отличного от субъектов составляющих. Но гони природу в дверь, она влетит в окно. Иеринг – реалист, он вынужден считаться с действительностью, и поэтому появляется на свет искусственный субъект, характеризуемый им как плод юридической техники.

Рациональное зерно в учении Иеринга заключается в том, что в отличие от Савиньи и его последователей он не оторвал юридическое лицо от живых людей и их отношений. Основной недостаток концепции Иеринга заключается в том, что, трактуя реальность субъекта в натуралистическом смысле, он не увидел той общественной реальности, которая опосредствуется фигурой юридического лица.

Иеринг был современником того периода развития германского промышленного капитализма, который можно назвать периодом его бурного подъема. В своей работе «Цель в праве» Иеринг высказал свое отрицательное отношение к начавшим появляться еще при его жизни монопо-

1 I h e r i n g, Geist des römischen Rechts, driter Teil, erste Abteilung, S. 359–360.

3 Там же, S. 224.

диетическим объединениям. Его внимание привлекали интересы личности, интересы буржуазной индивидуальности. Иеринг принадлежит эпохе свободной конкуренции той фазы ее развития, которая характеризует германский капитализм начала второй половины XIX в. Идеологические воззрения Иеринга нашли свое отражение в его концепции юридической личности, в признании человеческой индивидуальности единственным и подлинным субъектом права. В иных исторических условиях возникла теория коллективной собственности, получившая свое законченное развитие у Планиоля. Теория коллективной собственности в ее различных модификациях развивалась преимущественно французскими юристами. Планиоль также исходит из того, что субъектами права являются только люди. Разгадка феномена юридического лица, по Планиолю, заключается в юридической природе той собственности, которая лежит в основе деятельности объединения физических лиц и определяет содержание их прав и обязанностей. В отличие от долевой общей собственности, являющейся разновидностью частной собственности, коллективная собственность, по Планиолю, есть особое состояние собственности, покоящейся на добровольном или принудительном объединении физических лиц. В этой собственности уничтожена автономия индивидуальных долей, что имеет место в copropriété indivise. Допускается только общее использование вещи. Оно возможно и без соприкосновения с вещью. Например, нация пользуется военными крепостями и вооружениями, хотя граждане, каждый в отдельности, не вправе ими ни пользоваться, ни владеть, ни распоряжаться. Юристы игнорировали коллективную собственность, потому что она была прикрыта фикцией юридических лиц, которым приписывались и приписываются права собственников, кредиторов, должников и т. д. Поэтому в гражданском обороте «коллективная собственность выступает так, как если бы она была индивидуальной собственностью – концепция столь же ложная, сколь и бесполезная. Вот почему, вместо того, чтобы признать, что мы имеем два вида собственности, утверждают, что существуют два вида личности» 2.

В действительности, утверждает Планиоль, фиктивное лицо – лишь средство, предназначенное упростить

1 Planiol, указ. соч. t. I, p. 1045–1046.

2 Там же, р. 1046–1047.

управление коллективной собственностью. Забвение этого обстоятельства привело к тому, что юристы и законодательство наделили фиктивное или моральное лицо всеми при

знаками, присущими реальному лицу, т. е. человеку. Идея моральной личности должна быть отвергнута. Юридические лица – это коллективные имущества, которыми владеют более или менее многочисленные объединения людей. «Необходимо заменить миф личности положительным определением, а таковым может быть только коллективная собственность» '.

Итак, по мнению Планиоля, юридическое лицо – это только форма или прием коллективного обладания имуществом. Мы снова встречаемся с фикцией, принявшей иную форму. Как ни старается Планиоль отстоять особую, отличную от долевой общей собственности и от собственности общей руки природу коллективной собственности, – это ему не удается, поскольку подлинными субъектами прав на имущество, находящееся в коллективном обладании, по-прежнему являются участники этого обладания – физические лица. Снова получается фикция, ибо ни имущество обширной анонимной ассоциации типа акционерной компании, ни тем более имущество учреждения, например, музея или больницы, нельзя трактовать как собственность совокупности акционеров, посетителей музея или больных, если эта совокупность рассматривается только, как сумма индивидов, а не как новое лицо. Логическим выводом из концепции коллективной собственности явилось бы предложение в случае ликвидации корпорации или учреждения – разделить их имущество между всеми лицами, которые являются или предполагаются ее соучастниками. Совершенно ясна нежизненность подобного вывода в отношении ассоциаций, преследующих идеальные цели, и в отношении учреждений. Любопытно, что Ганс Вольф считает Планиоля и Бертелеми (развивающего те же взгляды о юридическом лице и коллективной собственности) «подрывателями основ». Теории Планиоля и Бертелеми, по мнению Вольфа, ведут к анархии: признание государственной собственности коллективной собственностью граждан устраняет единство государства, обосновывает право на революцию 2.

Разумеется, дело не в этом – Вольф плохо разбирается

1 P lan i o l, t. I; p. 1050–1051.

2 Wolff, S. 59.

в теории социализма – Планиоль был и остается буржуазным ученым, а не революционером. Ошибка Планиоля заключается в том, что он создал вид собственности, неизвестный буржуазному праву. Отсюда все затруднения теории коллективной собственности. Институт коллективной собственности неизвестен буржуазному гражданскому законодательству. Ему известна общая собственность как долевая, так и совместная (типа gesamte Hand); правовой режим имущества корпорации и учреждения не может быть сведен к режиму общей собственности или к режиму товарищества. Остается признать, что корпоративная собственность в гражданском обороте не может не разделять общего с индивидуальной частной собственностью правового режима. Этот вывод относится в равной мере и к буржуазной государственной собственности.

Наконец, что также весьма важно, теория коллективной собственности, концентрируя вce свое внимание на имущественном субстрате в деятельности объединения лиц, игнорирует ту цель и то объективно складывающееся волевое единство, которые определяют деятельность общественных образований. Конечно, для членов ассоциации, преследующих цели извлечения прибыли, например, для членов торговых товариществ, особую важность и значение приобретает имущество этих организаций. Иначе в альтруистических ассоциациях и учреждениях, в которых имущество является лишь средством к достижению нематериальной цели; в альтруистических ассоциациях значение этого имущества зачастую сведено к нулю.

Теория Планиоля не устраняет фикции. Не все, однако, в ней неправильно. Эта теория, подчеркивая имущественные права участников коллективной юридической личности, так же как и теория Иеринга (явившаяся по существу источником теории коллективной собственности) учитывает живых людей, их права и обязанности по поводу имущества, принадлежащего юридическому лицу. Теория Планиоля отражает ту ступень развития юридического лица, которая характеризует имущественное положение торговых товариществ, переросших форму общей собственности и не доросших до корпоративной и тем более до институтной собственности. Характерно, что теория коллективной собственности была создана во Франции, гражданский кодекс которой не знает понятия юридического лица и . в которой не было создано понятия учреждения, аналогич-

ного немецкому понятию Stiftung. Термин «personne civile» появился впервые во Франции только в конце XIX в. – в муниципальном законе 1884 г., вторично–в законе 1890г. о коммунальных синдикатах 1. Вместе с тем теория Планиоля, хотя и в несколько наивной форме, отражает новый этап в развитии капитализма (эпоху империализма), приведший к образованию мощных капиталистических объединений.

Иеринг и его школа считают интерес конституирующим признаком субъективного права. Субъект права – субъект пользования. Гельдер и Биндер исходят из волевого момента в своей теории о субъекте права и также приходят к заключению, что подлинными юридическими субъектами являются только люди. Их теория юридического лица тесным образом связана с их теорией правосубъектности.

Гельдера интересует главным образом юридическая личность учреждения. Поскольку всякое субъективное право рассматривается им как одно из проявлений этической личности волеспособяого человека, постольку осуществлять юридическую власть могут только дееспособные люди, должностные лица, администраторы. Поэтому имущества учреждения – это должностное имущество, находящееся в) управлении руководителей учреждения, как должностных лиц. Права и обязанности учреждения суть права и обязанности его управителей. Последние являются должностными лицами потому, что свою власть они получают на основании устава и используют ее не в своих интересах, а в интересах других лиц. Из этого, однако, не следует, утверждает Гельдер, что власть органа имеет своим источником чужую волю. Власть администраторов – это их собственная власть, j продукт их собственной воли 2.

Таким образом, власть должностных лиц коллектива коренится в их собственной деятельности, а не в делегации воли коллектива. Администратор учреждения не является ни органом последнего, ни органом учредителя, но органом общества, которое передало ему (администратору) управление имуществом. Администратор – это представитель всех обслуживаемых данным учреждением людей; в их

1См. Planiol, t. I, p. 1048.

2Holder, указ. соч., S. 188; 191–192.

интересах и учреждено должностное имущество. Эти люди являются объектами должностной деятельности.

Единственное исключение из общего правила, согласно которому имущество юридического лица – это должностное имущество, Гельдер делает в отношении так называемых эгоистических ферейнов, т. е. союзов, преследующих цели извлечения прибыли. Альтруистические же ферейны, т. е. общества и союзы, учрежденные для достижения общеполезной цели, принципиально не отличаются от учреждений, ибо каждый член альтруистического ферейна обязан осуществлять должностную заботу о людях, ради которых организован ферейн '.

Таким образом, юридическое лицо, по Гельдеру, не является особым субъектом, отличным от органов и тех лиц, для обеспечения интересов которых выделено соответствующее имущество. Имеются лишь люди, которые управляют соответствующим имуществом, и люди, которые им пользуются. Носителями прав и обязанностей являются те, кто управляют. Однако управители осуществляют эти права и обязанности не для себя, а для других. В альтруистическом ферейне должностные функции выполняют все члены ферейна в той мере, в какой они выражают свою волю при организации ферейна и в соответствии с его уставом. В учреждении такими должностными лицами являются только соответствующие администраторы. Только имущество эгоистического ферейна не должностное, а товарищеское имущество.

Юридическое лицо – это техническое средство для обозначения должностного или товарищеского имущества. И в том и в другом случае подлинными субъектами являются люди – должностные лица или товарищи, которые в силу соглашения соединили воедино свое имущество для достижения товарищеской цели. Юридическое лицо не является самостоятельным лицом, им может быть только человек как субъект деятельности, имеющей юридическое значение. Юридическое лицо – это персонифицированное юридическое отношение, частично должностное, частично корпоративное. Юридическое лицо, как персонификация должности, принадлежит к области публичного права, но в силу фикции должностная компетенция трактуется, как права и обязанности частного лица 2.

1Holder, указ, соч., S. 261–302.

2Там же, S. 307, 341

Биндер разошелся с Гельдером в оценке юридической природы альтруистической корпорации. Эту корпорацию Биндер характеризует как товарищество. В отличие от Гельдера Биндер полагает, что и совокупность людей может быть субъектом права, если под последним понимать не реальное существо, но некую мыслительную форму или образ, с которыми наше сознание связывает содержание разнообразных юридических отношений. Товарищество является субъектом права лишь постольку, поскольку через него осуществляется общая власть всех товарищей, использующих сообща свои права. Требование товарищества к члену – это требование к нему всех прочих товарищей; такова же природа и требования товарища к товариществу '. Ферейн, которому не присвоена правоспособность (der Verein ohne Rechtsfähigkeit, см. ст. 54 Германского гражданского кодекса), в отличие от простого товарищества обладает признаком непрерывности; выход того или иного члена из ферейна не разрушает ферейна; кроме того, неправоспособный ферейн в силу ст. 50 Устава гражданского судопроизводства имеет процессуальную правоспособность. Во всем остальном неправоспособный ферейн подобен товариществу: он так же не что иное, как сумма его постоянных членов 2.

Правоспособный ферейн (корпорация), по Биндеру, также не существует вне своих членов. Корпорация–это особая форма товарищества zur gesamten Hand. В отличие от примитивных форм соединений общей руки правоспособный ферейн имеет особую организацию. Эта организация выражает непрерывность существования ферейна независимо от смены его членов. Биндер считает мистикой трактовку корпоративной собственности, как единой собственности (Alleineigentum) корпорации. Корпорация – союз лиц, а не мистическое совокупное лицо (Gesamtperson)3. Ферейн – не особый субъект, а коллектив, состоящий из членов. Мнимые права ферейна – это в действительности общие права всех членов ферейна. «Иным« словами, – (говорит Бия-дер,–даже правоспособный ферейн является товариществом, но только особым видом товарищества» 4. Членские

1Binder, указ, соч., S. 73, 91–92, 144–145.

2Там же, S. 93–94, 99, 105.

3Там же, S. 106–108.

4Там же, S. 112.

права растворяются в сумме разнообразных правоотношений.

Нельзя обосновать особую юридическую личность корпорации и тем, что члены корпорации не отвечают по ее долгам своим личным имуществом, т. е. имуществом, не внесенным в корпорацию. Законодатель допускает раздельную ответственность корпорации и ее членов по практическим соображениям, и лишь спекулятивный ум юристов, по мнению Биндера, делает из этого вывод о том, что корпорация – это абстрактное лицо, в действительности отвечает не корпорация, как таковая, а отвечают члены корпорации их общим корпоративным имуществом. Принцип неответственности членов по долгам корпорации является результатом применения принципа постоянства и непрерывности (Kontinuität) существования корпорации. В силу этого принципа каждый вышедший из корпорации член освобождается от ответственности за ее долги; объясняется это тем, что имущество корпорации обслуживает только цели ферейна. Поэтому ограничение ответственности имуществом ферейна возможно не потому, что ферейн есть лицо, а потому, что союз лиц является ферейном. В силу тех же причин возможна и процессуальная дееспособность корпорации. С тем же признаком постоянства и непрерывности связана и деятельность представителей союза лиц в лице правления ферейна. Корпорация же, как таковая, не имеет ни органов, ни воли '.

В итоге Биндер приходит к выводу, что корпорация лишь в формальном, юридико-техническом смысле отличается от неправоспособного ферейна. Корпорация – это только особо квалифицированное товарищество 2. Что же касается понятия учреждения, то в этом вопросе у Биндера нет почти никаких разногласий с Гельдером. Однако, по мнению Биндера, Гельдер допускает ошибку, приравнивая альтруистические ферейны к учреждениям 3.

Концепция Гельдера и Биндера неправильна по тем же причинам, по каким являются неправильными все концепции, отрицающие реальность юридического лица. И Гельдер и Биндер признают только количественные изменения и отрицают переход количества в качество. Рассуждения

1 Binder, указ, соч., S. 116–117, 120.

2Там же, S. 123–124.

3 Там же, S. 134–135.

Биндера о том, что никогда союз лиц не может сделаться новым лицом, что множество никогда не может превратиться в единство, .представляют собой классический образец отрицания диалектики развития общественных явлений '. В конечном же счете, поскольку отказ от понятия юридического лица противоречит положительному праву и требованиям жизни, оба вышеназванные авторы признают юридическое лицо фикцией.

Вместе с тем учение Гельдера и Биндера содержит в себе и некоторые правильные положения. Биндер правильно указал, что не столько имущество, сколько определенная организация является существенным моментом в формировании и создании учреждения. И Биндер и Гельдер понимают, что за юридическим лицом, именуемым ими персонификацией, скрываются отношения людей. Правильным является мнение Гельдера, что учреждение не может существовать без людей, ради которых оно создано.

Вторая группа теорий, также не признающая юридического лица реальностью, вовсе отказывается от объяснения его сущности. Эти теории исходят из понятия юридического лица, как из созданного правопорядком центра или точки «вменения» или «приурочения» некоторого комплекса прав и обязанностей. Значение юридического лица, по мнению представителей этих теорий, состоит лишь в том, что некое организационное единство вовне выступает, как целое.

1 Впоследствии Биндер изменил свою точку зрения на юридическое лицо. В своей работе «Philosophie des Rechts» (Берлин, 1925) Биндер рассматривает отдельного человека и юридическое лицо, как формы осуществления социального разума и нравственной воли. Последняя в качестве общественной воли предполагает, конечно, отдельную, единичную волю, но не в ее для себя бытии и не как сумму отдельных физических феноменов, а как деятельность общественного сознания в общественном действии. Поэтому «ферейн как союз – есть нечто большее, чем множество или простой коллектив людей, ферейн – это проявление социального существования человека, частичное воплощение разума и нравственности, носитель ценности и поэтому, как таковой, вправе требовать от правопорядка соответствующего признания» (стр. 449, цит. по Вольфу, указ, соч., стр. 18–19). Поэтому и учреждения и корпорации признаются Биндером субъектами права. Таким образом, хотя и с идеалистических гегельянских позиций, но Биндер в конечном счете признал наличие самостоятельной юридической личности у корпорации и у учреждения

Весьма характерна в этом отношении позиция Рюмелина. Рюмелин создал законченную теорию юридической личности, как центра или точки приурочения прав и обязанностей. По мнению Рюмелина, права и обязанности могут быть соединены не только с детьми или умалишенными, корпорациями и учреждениями, но и со всяким любым понятием и именем '. Конечно, для того чтобы предоставленное право имело действительную ценность, необходимо привести его в связь с человеческой волей, которая использует это право и делает его действительным. Поэтому всякое юридическое лицо связано с людьми, разумная деятельность которых поставлена на службу праву. Однако это не означает, что понятие юридического лица необходимым образом связано с понятием субъекта и субъективного права 2. В качестве средства связи права с волеспо-собными людьми может быть использовано любое обозначение (Bezeichnung). Вполне возможно, что права и обязанности могут быть приобретены и соответственно обоснованы для № 1891, а определенный человек будет управлять приобретенным имуществом. Иначе было бы трудно объяснить, почему имеют место случаи, когда человек, управляющий каким-либо имуществом, является не управомоченным, но обязанным лицом. Поэтому юридическое лицо – пункт привязки прав (Anknüpfungspunkt)3.

Между правом в субъективном смысле и юридическим лицом столь же мало связи, как и между понятием юридического лица и понятием субъекта права. Совершенно не обязательно всякий пункт отнесения (Beziehungspunkt), к которому привязаны права, обозначать в качестве субъекта права. Учение о юридическом лице не должно быть связано с учением о субъекте прав. Однако никакие права не 1могут существовать без пункта отнесения или опорного пункта. Ответ на вопрос, существуют ли права без субъекта, зависит от того, что необходимо понимать под субъектом права. Рюмелин приходит к выводу, что понятие юридического лица при всех его разнообразных способах применения и различном объеме приписываемых ему прав–одно и то же; оно состоит в том, что имущество

1R ü m e I i n, Metodisches über juristische Personen, Freiburg, 1891, S. 38.1

2Там же, S. 18–19, 22, 34.

3Там же, S. 38–39.

находится в определенной связи с самостоятельным опорным пунктом '.

Теория Рюмелина свидетельствует об отказе буржуазной юриспруденции от попыток раскрыть сущность юридического лица, и эта теория даже буржуазными авторами квалифицируется как агностическая 2.

Так называемая юридическая школа государствоведов (Еллинек, Лабанд и др.), исходя из дуализма бытия и долженствования, считает, что понятие субъекта права – это юридическая абстракция, созданная правопорядком. Правопорядок может сделать юридической личностью любое единство, в том числе определенный коллектив людей. Человеческая личность не представляет в этом отношении исключения.

Для Еллинека юридическое лицо – продукт права, не имеющий предюридической реальности. Коллективная личность – не объективно существующее, но субъективное единство. Эти единства «реализуются (sich vollziehen) только в нашем представлении, им ничего не соответствует в мире настоящего или уже случившегося (in der Welt des Seins oder Geshehens) такого, что было аналогичным имеющейся в нашем сознании связи элементов, разъединенных пространственно, временно и психически»3. По Еллинеку, познающий субъект превращает множество в единство там, где имеется общая цель. Лишь только практическое мышление превращает множество в единство. С точки зрения теоретической существуют только индивиды.

Еллинек в отличие от Рюмелина не проводит различия между понятием юридического лица и понятием субъекта права. У Рюмелина еще имелись сомнения, можно ли понятие субъекта, связанное с волевым началом, отождествлять с понятием опорного пункта. Поэтому он говорил о невыясненности понятия субъекта права. Для Еллинека не только юридическое лицо, но и лицо физическое – это юридическая абстракция, продукт правопорядка. Теория Еллинека также означает отказ от уяснения сущности юридического лица, сведение его к фикции.

К охарактеризованным выше взглядам на юридическое лицо, как на пункт «приурочения» прав и обязанностей,

1Rümelin, Melodisches über juristische Personen, Freiburg, 1891, S. 39, 42, 55, 82.

2 Ельяшевич, указ, соч., стр. .22.

3 Jellineck, System der subjektiven öffentlichen Rechte, 1892,5.21.

близка точка зрения дореволюционного русского цивилиста Дювернуа, который выводит понятие юридического лица из необходимости создать критерий распознаваемости и постоянства правоотношений. Дювернуа, как и все юристы, отрицающие реальность юридического лица, полагает, что «как собирающего, сосредотачивающего в себе оригинальным образом (первообразно и самолично) и осуществляющего всю... сумму правоспособности, мы можем представить себе только вполне волеспособного, зрелого, бдительного человека»1. Однако последовательное проведение этой точки зрения лишило бы юридические отношения свойств постоянства, известности и непрерывности. «Правоспособность и чисто личный характер юридических отношений, сосредоточенный и объективно известный, продолжает существовать, несмотря на отсутствие активного органа его осуществления, несмотря на парализованное его состояние, ибо он необходим, как постулат всего социально-юридического строя в данных бытовых условиях, а не какого-то отдельного человека только» 2.

По мнению Дювернуа, нельзя соединять понятие юридической личности с реквизитом разумности и волеспособности субъекта. Такой подход закрывает путь объяснению явлений гражданской правоспособности, выходящей за пределы правоспособности отдельного человека. Понятие воли – вне гражданского права. Поэтому «раз найдена постоянная связь известных юридических отношений с юридически определенным правообладателем, кто бы он ни был, отдельный человек или та или другая союзная форма, цель цивилиста достигнута. Нам видны все роли юридической драмы, кто истец, где ответчик, владелец, покупщик, правопреемник, собственник, должник, веритель, и мы укажем выход (юридический) из любой коллизии». Поэтому не только отдельные люди, но и человеческие союзы суть лица в юридическом смысле: «Нельзя утверждать, что одни из них суть реальные особи, а другие только мыслимые. Правообладающий союз людей отнюдь не менее правоспособен, чем отдельный человек в соответствующей сфере» 3.

1 Н. Л. Дювернуа, Чтения по гражданскому праву, т. I, Введение и часть общая, вып. II, стр. 262–263.

2 Там же, стр. 263.

3 Там же, стр. 272, 282, 284.

В русской дореволюционной литературе к теории «приурочения» присоединился Ельяшевич. По его мнению, юридическое лицо, как «пункт приурочения прав», «единство» и т. д., есть форма юридического мышления, восполняющая все необходимые для юридической жизни функции. Ельяшевич считает, что все попытки объяснить сущность юридического лица не достигли своей цели, потому что они преследовали задачи, лежащие вне компетенции юриста. Между тем для практических целей вполне достаточно констатировать, что юридическое лицо «пункт приурочения прав». Все остальное, что заключается в «теориях», есть в сущности лишь попытка дать «философское обоснование этой новой юридической формы». Задача же заключается в том, чтобы за понятием юридического лица вскрыть те юридические отношения, которые характеризуют его внутреннюю организацию, ибо «юридическое лицо – это общие скобки, которые обнимают различные по своей юридической сущности явления» '. Хотя юридическая личность, по Ельяшевичу, и не обусловлена внутренней структурой скрывающихся за ней отношений и наоборот, однако, он признает, что для образования юридического лица необходимы минимально два момента – известная организация и обособленное имущество, служащее целям этой организации2.

В том же духе высказываются и современные представители фикционной теории. Так, например, Кипп в своих добавлениях к «Учебнику пандектного права» Виндшейда,

защищая теорию фикций от нападок ее критиков, утверждает, что фикционисты не отрицают за корпорацией свойства быть действительным, а не фингированным единством группы людей. Но корпорация – не организм, как утверждает Гирке, а организация. Фикция имеет лишь то значение, что некоторые человеческие союзы в своих правах

и обязанностях рассматриваются, как равные людям. Фикция в данном случае – это юридическое предписание: «Оно переносит хорошо известную технику юридических отношений индивидов на юридические отношения корпорации» 3.

Высшей точки своего развития противопоставление должного и сущего, мира нормативного и мира реального

1 Ельяшевич, указ, соч., стр. 23–24.

2 Там же, стр. 449.

3 Windscheid указ, соч., S. 227.

Достигло у Кельзена. Для Кельзена юридическая личность – это только искусственное мыслительное средство, персонификация норм, регулирующих поведение одного человека или множества людей '. Кельзен считает, что фиктивно не юридическое лицо, но господствующая конструкция, уравнивающая лицо в юридическом смысле и чело-века. Выражение «Человек имеет права и обязанности» означает лишь, что поведение этого человека является содержанием юридических норм. Юридическое лицо есть комплекс норм, охватывающих множество людей, вплоть до государства. Персонификация – это только вспомогательное средство юридического познания; это – Vorstellungsakt 2. Вместе с тем Кельзен вынужден признать, что хотя человек в биопсихологическом смысле не имеет ничего общего с субъектом права, однако только человеческие действия могут быть содержанием правовых норм, «только человек... может быть правомочным или обязанным в том смысле, что его поведение становится... содержанием правовой нормы» 3.

Ганс Вольф правильно подметил, что трактовка юридического субъекта, как персонификация части правопорядка, уподобляет ее барону Мюнхгаузену, который, как известно, сам себя вытащил из болота за волосы; выходит, что нормы являются субъектами права, что субъективные права сами себя носят.

Ганс Вольф при конструировании помятая юридического лица пытается сохранить психофизиологического субъекта, т. е. человека, как предюридическую или преднормативную реальность. Он одобрительно отзывается о высказанной Кельзеном мысли, согласно которой понятие лица и человека – форма и содержание; человек вне категории лица – юридически иррелевантен; лицо без человека – пустая форма 4. Однако и Вольф ярый противник реальности юридического лица. И его теория – это одна из модификаций фикционной теории. «Общая воля», «коллективный интерес» и т. д., по мнению Вольфа, – не реально существущие явления, а фикции. Реальны лишь индивидуальные человеческие воли; точно так же реальны только индивидуальные

1 Kelsen, Reine Rechtslehre, S. 53–54.

2 Kelsen, Allgemeine Staatslehre, 1925, S. 63–64, 66–67.

3 Там же, S. 70.

4Wolff, Organschaft und juristische Person, erster Band, 1933.

интересы, ибо они суть психические состояния. Теории, признающие юридическое лицо «волевым единством», выражением «общих интересов» и т. д., оперируют фикциями. Единство благодаря общей цели всегда есть нечто представляемое (Vorgestelltes), а не нечто реально существующее. Подобно тому, как упряжка двух лошадей не создает одного хвоста вместо двух, несколько однородных волевых актов и© создают единой воли, но лишь производят согласованную совместную деятельность людей. Точно так же обстоит дело и с так называемым коллективным интересом. Поэтому фиктивна трактовка юридического лица как реального явления; фиктивно проэцирование воли органа на «единое множество»; фиктивным является уравнение индивидуально-психологической воли носителя органа с юридической «общей волей»; фиктивно', наконец, отождествление различающихся друг от друга совокупностей лиц, возведение их в единство1, превращение их в личности '.

Юридическое лицо, утверждает Вольф, – это не фикция в смысле теории Савиньи и не союзная реальная личность в смысле теории Гирке и других представителей реалистической школы, а юридическая конструкция. Юридическое лицо есть идеальная, мысленная связь юридических фактов, отношений и норм. Оно – сокращенная связь абстракций, отвлечений от реальных отношений, оно – часть правопорядка. Не правы те, продолжает Вольф, кто считает, что юридическое лицо создается государством. В этом заблуждении была повинна старая теория фикций. Основное в юридическом лице – его организация. Организация не является ни фикцией, ни созданием (государства. Единство части правопорядка символизируется правовой теорией в юридическом лице. Государство только легитимирует организацию 2.

Юридическое лицо – всегда субъект в юридико-техническом смысле слова. Ни один из признаков, характеризующих юридическое лицо, не может оправдать аналогии юридического лица с людьми как субъектами права. Эти признаки суть следующие.

Только избранные или назначенные индивиды, т. е. органы корпорации, призваны к восприятию (Wahrnehmung) прав и обязанностей, относящихся к общему имуществу 1 Wolff, указ, соч., S. 2Q, 31, 38, 51 и др.

2 Там же, S. 208, 211, 216–217.

корпорации. Организация юридического лица и правоотношения между его участниками независимы от изменения членов. Исключенные члены теряют связь с общим имуществом, вновь вступившие члены вступают во все правоотношения, предусмотренные уставом. Устав и правоотношения между участниками независимы от смены управителей (Organwalter). Права и обязанности последних благодаря уставу превращаются в «должность» и поэтому при смене должностных управителей остаются неизменными. Правомерное преследование и ограничение общих интересов органами осуществляется только в пользу или в обременение общего имущества, которое одно лишь «ответственно» по «обязательствам», принятым руководителями, и одно лишь обогащается через «права», приобретенные ими же. Правомерное и даже «деликтное» поведение органов вменяется членам не непосредственно, а путем уменьшения или увеличения общего имущества. Наконец, если юридическое лицо правоспособно, ограничение или расширение его ответственности, независимость от смены членов или управляющих имеют 'Значение также и для третьих лиц '.

Ряд признаков, указанных Вольфом, бесспорен: независимость существования юридического лица от смены членов и управителей, деятельность органов не в своих собственных интересах, а в интересах юридического лица, в большинстве случаев его самостоятельная имущественная ответственность и т. д. Но выведение этих признаков построено на той же порочной основе, что и у всех нормативистов – на отказе от признания реальности юридического лица.

Таким образом, по существу Вольф развивает взгляды, близкие к взглядам Биндера и других сторонников теории юридического лица, как особой формы товарищества. Но у Вольфа гораздо резче, чем у Биндера, подчеркивается значение персонификации. Юридическое лицо для Вольфа – это удвоенная юридическая конструкция. В основе ее лежит понятие субъекта права как конечного пункта вменения (Zurechnungspunkt). Юридическое лицо – такой полюс субъективного вменения, который имеет своим содержанием комплекс правоотношений, покоящихся на организации. Но никогда эта организация не превращает соответствующие юридические отношения в новое качество. Благодаря поня-

1 Wolff, указ, соч., S. 229-230.

тию юридического лица указанные отношения только принимают сокращенную форму выражения. В силу юридической фикции часть правопорядка лишь трактуется как конечный пункт субъективного вменения.

Подведем некоторые итоги. Несмотря на различные опенки и модификации теорий, отрицающих реальность юридического лица, все они сходятся в одном. Юридическое лицо – это только юридическая абстракция или фикция, созданная правопорядком, это лишь опорный пункт приурочения прав и обязанностей или комплекса норм. От наивно-реалистического понимания субъекта права, как волеспособной личности, до .нормативистского его понимания расстояние не столь велико, как это может показаться на первый взгляд. Отрыв формы от содержания, должного от сущего, отрицание объективной реальности права, сведение реальных общественных явлений к формам сознания и т. д. – таковы характерные черты, общие для всех идеалистических нормативистских теорий юридической личности. Не отказываясь от достигнутых в результате тщательного изучения и обработки законодательства о юридических лицах выводов, относящихся к определению признаков юридического лица, советская наука права должна отвергнуть юридический конструктивизм в его идеалистической, оторванной от реальных общественных отношений форме, столь характерной для буржуазной науки последних десятилетий.

Реалистические теории юридического лица, признавая его реально существующим явлением, различно оценивают природу и характер этого явления.

Значительный след в развитии учения о юридическом; лице оставила органическая теория, связанная главным образом с именем Гирке. По мнению Гирке, юридическое лицо столь же реально, как и лицо физическое. Юридическое лицо–это особый телесно-духовный организм, это союзная личность. «Союзная личность, – пишет Гирке, – есть признанная правопорядком деятельность человеческого союза, выступающего в качестве отличного от суммы соединенных в союзе лиц единого целого, являющегося субъектом прав и обязанностей»'. Союзная личность – это действительная,

1 Gierke, Deutsches Privatrecht, erster Band, 1895, S. 469.

а не выдуманная личность. Как правовое понятие она, конечно, является абстракцией, но эта абстракция получает свое содержание из действительности. Таково же понятие и субъекта правя, физического лица–ему соответствует человеческая личность. Как физическое лицо, так и союзная личность суть субъекты права не потому, что таковыми их .создало право», а потому, что право признало их. Объективное право может отказать союзу в признании его юридической личностью, «но оно не может при этом действовать произвольно, не вступая в противоречие с правовой идеей». Государство в качестве носителя законодательной власти определяет предпосылки признания союзной личности (установление явочного или разрешительного порядка образования юридического лица). В качестве носителя высшей административной власти государство может влиять созидательно или разрушительно на жизнь развивающихся в нем союзов '.

Союзная личность правоспособна. Ее правоспособность, равно как и правоспособность индивида, простирается и на публичные и на частные отношения. Правоспособность юридических лиц, с одной стороны, уже, с другой стороны – шире правоспособности лиц физических. Уже – ибо у юридического лица отсутствуют семейные права, шире – ибо юридическое лицо обладает правами, вытекающими из взаимоотношений целого с его членами.

Кроме того, союзная личность дееспособна. Она не нуждается в представительстве других лиц. Союзная личность имеет свою волю и действует. В своем нечувственном единстве она в состоянии действовать только через органы, которые образованы из отдельных людей. Юридическое лицо проявляет себя через деятельность органов. Это не представительство, т. е. не замещение одного лица другим, но «представление» (Darstellung) целого через часть.

Поскольку единство союзной личности – это единство общественного организма, она представляет собой сложное (составное) лицо. Индивиды, составляющие союзную личность, сами являются субъектами. Поэтому отношения «между союзной личностью и членами ее становятся юридическими отношениями. Эти отношения, равно как и компетенция органов, определяются уставом.

1 Gierke, указ, соч., S. 470 – 472.

100

Корпорация–это союз, обладающий правоспособностью, вытекающей из него самого. Душа корпорации – ее единая общая воля, ее тело – союзный организм (Vereinorganismus). Учреждение – союз лиц, правосубъектность которого установлена извне. Душа учреждения – единая учредительная воля, его тело – органическое устройство (organische Einrichtung). Возможны и смешанные типы. Например, государство представляет собой соединение корпоративных и институтных элементов 1.

В отличие от римской корпорации, в которой, по мнению Гирке, отсутствовала лично-правовая связь с ее членами, в старогерманской корпорации совокупное лицо и индивид взаимно влияют друг яа друга, между ними устанавливается лично-правовая связь. Дух старогерманской корпорации жив и поныне в современном германском праве. Корпорация создается в силу акта объединения (Vereinigungsakt), являющегося социально-правовым конститутивным актом, а не договором. Соединение индивидов в единое совокупное лицо (Gesamtperson) осуществляется через кор-поративную организацию. «Сущность организации состоит в устройстве (Herstellung) органов, в жизнедеятельности которых выявляется жизненное единство совокупного лица с соответствующими правовыми последствиями» 2.

Правоспособность корпораций – троякого рода. Это, во-первых, корпоративная власть ее над членами. Вторая группа прав и обязанностей корпорации вытекает из вчле-

нения ее в другое вышестоящее союзное единство. Это не только гражданские, но и публичные права. Третья черта правоспособности корпорации вытекает из ее отношений,

как субъекта гражданского права, с другими субъектами–физическими или юридическими лицами. В этой связи корпорация находится в одинаковом положении с другими

лицами. Поэтому возникающие у корпорации из этих отношений права и обязанности Гирке именует ее индивидуальными правами, а соответствующую правоспособность –

индивидуальной правоспособностью3. Корпорации также присущи и индивидуальные личные права – имя, честь, авторские права и т. д.

Исходящие от корпорации действия распадаются на три

1 Gierke, указ, соч., S. 472, 474–475.

2 Там же, S. 479–480, 485, 496–497.

3 Там же, S. 513–5Î6.

101

группы. Во-первых, это так называемые gemeinheitlichen корпоративные действия – своеобразные акты социального права, не имеющие прообраза в индивидуальном праве: они направлены частично на образование (Gestaltung) и приведение в движение корпоративного социального организма, частично же на выполнение корпоративной социально-жизненной задачи. Во-вторых, это так называемые gliedmässige корпоративные действия, одновременно относящиеся как к внешней жизни 'союзного лица, так и к внутренней жизни других (союзных лиц. Соответствующие действия представляют собой социально-правовые акты, но они могут совершаться и индивидами, являющимися членами союзной личности. Третья группа – индивидуальные корпоративные действия – относится к внешней жизни совокупного лица. Они аналогичны юридическим действиям, совершаемым индивидами '.

Взаимоотношения корпорации с ее членами также троякого рода. Внекорпоративные отношения – это отношения корпорации с ее членами, как с не связанными с ней субъектами. Эти отношения регулируются теми же нормами, какими регулируются и отношения между индивидами. Второй вид правоотношений корпорации с ее членами – чисто корпоративные отношения, т. е. отношения, основанные на уставе. В этих случаях «действует между ними чистое социальное право, которое у публичных союзов возводится в ранг публичного права». Внутри корпорации указанные юридические отношения выступают как отношения корпоративной власти; внешне они проявляются как состояние участия в корпоративной правовой сфере. Вместе с тем это правоотношения с обоюдными правами и обязанностями. Поэтому они должны быть юридически защищены в случае неправомерного их нарушения в исковом порядке. Правоотношения, вытекающие из членства в корпорации и из корпоративной власти, совершенно не затрагивают индивидуальных прав соответствующих субъектов.

Третья группа правоотношений – это отношения, развивающиеся частично внутри, частично вне корпоративной сферы. Соответствующие права и обязанности именуются Гирке корпоративными неотчуждаемыми правами. Это так называемые Sonderrechte. Они отражают борьбу социаль-

1 Gierke, указ, соч., S. 524–526.

102

ного и индивидуального права. Таковы, например, право на одинаковое со всеми другими членами участие в голосовании, право пользования корпоративным имуществом и др.1.

Недостатки органической теории общеизвестны. Это прежде всего биологизация понятия реальной союзной личности. Правда, сам Гирке в своей речи, в которой он подвел итоги своих исследований о юридическом лице, пришел к выводу, что между человеком и человеческим союзом существует только известное сходство и что только по аналогии человеческий союз можно назвать организмом. Гирке признает, что внутренняя структура целого, частями которого являются люди, предполагает не биологическую, а духовную связь; здесь кончается естествознание и начинается наука о духе. «Однако, –продолжает Гирке,–мы приравниваем социальное тело к индивидуальному организму и вместе с последним подчиняем их родовому понятию живого организма». Гирке приходит к заключению, что союзная личность «подобно индивиду – это телесно-духовное жизненное единство, которое может желать и претворять желаемое в действие» 2. Второй существенный недостаток, органической теории – это отсутствие у нее исторического подхода к явлениям. В свое время Дювернуа правильно отметил этот порок, указав на то, что основоположник органической теории Безелер в понятии Genossenschaft соединил совершенно разнородные явления – начиная от привилегированных форм обладания для лиц высшего дворянского сословия и кончая акционерной компанией 3. Гирке и прочие германисты пытаются превратить в истинно-германские, свойственные якобы только германскому духу те явления, которые характерны для известной фазы общественного развития вообще, а не только для «германского духа». Такова германская 'корпорация, в которой, как утверждает Гирке, в противоположность римской universitas выражена не отрешенность ее от членов, но тесная и неразрывная связь множественности и единства, сосуществование прав на общее имущество каждого члена корпорации и корпорации в целом (Korporatives Gesamteigentum).

Во-первых, Гирке приписывает римской universitas то, в чем она неповинна (см. гл. III), и на это обстоятельство германистам, в частности Гирке, в свое время указывали

1 Gierke, указ, соч., S. 534–539.

2 Gierke, Das Wesen der menschlichen Verbände, S. 12, 15–16.

Дювернуа, стр. 446.

103

некоторые немецкие романисты, не ослепленные мнимой самобытностью германского духа. Тот факт, указывал Бринц, – что многие совместно, а не по частям владеют и могут владеть имуществом, не является преимуществом немецкого права; это явление встречается и в римском праве и сохраняется даже в римской корпорации 1.

Кроме того, в действительности, как правильно отметил Дювернуа, едко высмеявший германистическую идеологию Гирке, дело обстоит иначе, чем учат германисты. «Ни один народ ни в прошлом, ни в современном состоянии не являл такого полного и тяжелого -подчинения чужой системе юридических понятий, как немцы»2. Дювернуа имеет в виду рецепцию римского права в Германии.

Во-вторых, та нерасчлененность множественности и единства, которая характеризует собственность общей руки и Genossenschaft, есть прежде всего продукт феодализма. Гирке смешивает средневековые корпорации и корпорации буржуазной эпохи, возникшие в совершенно иной социально-экономической обстановке. По поводу этой стороны учения Гирке опять-таки нельзя не присоединиться к остроумной критике по его адресу со стороны Дювернуа. Дювернуа обратил внимание на то, что Гирке по существу исходит из учения Бартола, последнее же – «учение именно вселенского характера, приноровленное особенно к условиям слабого развития государственной власти, автономного строения различных общественных союзов (церкви, общины, сословия), нерасчлененности права публичного и частного, зависимого и поглощенного союзом положения личности человека. Точным образом его надлежит назвать по этим признакам средневековой догмой по преимуществу» 3.

При всех своих недостатках теория Гирке имеет ряд положительных черт, прочно усвоенных всеми сторонниками и защитниками теории реальности юридического лица. К числу положительных свойств органической теории относится прежде всего признание реальности юридического лица как такового реального коллектива, которое не сводимо ни к арифметической сумме индивидов, ни к фикции, или к тому или иному приему юридической техники. Далее заслуживает внимания учение Гирке об органах юридического лица

1 Brinz, указ. соч., S. 489.

2 Дювернуа, стр. 447.

3 Там же, стр. 448.

104

об условиях их деятельности (через действия органа проявляется деятельность юридического лица) и отличии органов от представителей. Наконец, необходимо отметить данную Гирке характеристику членских прав и обязанностей, в особенности так называемых Sonderrechte, взаимоотношений членов с корпорацией, корпоративной власти. Освобожденная от германистической схоластики формула о неразрывной связи союзной личности в целом и ее членов, о существовании и взаимопроникновении коллектива и отдельного члена коллектива, содержит в себе элементы правильного подхода к проблеме юридического лица. В этой формуле заключена верная мысль: хотя целое и не сводимо к сумме частей, но и не существует вне этих частей. Гирке не забывает тех людей, которые в своем единстве составляют юридическое лицо.

Некоторые представители реалистической теории отказались от биологизации юридического лица, которая свойственна органицистам, и приблизились c нашей точки зрения к правильному пониманию его сущности. Юридическое лицо рассматривается этими представителями реалистической теории как общественное образование, имеющее свою волю и действующее в целях обеспечения некоторых общих интересов, связывающих воедино определенную) группу людей. Указанная группа теоретиков в своем учении об юридическом лице исходит из теории Гирке, очищенной от биологических крайностей, из теории субъективного права, опирающейся на понятия воли и интереса.

Представителями этого течения реалистической теории являются Мишу и Салейль. Оба указанные автора исходят; из признания реальности юридического лица как человеческого коллектива, имеющего волю и интерес, отличные от воль и интересов индивидов, его составляющих. Оба названных автора – сторонники комбинационной теории субъек-тивных прав. Мишу отдает примат интересу, а не воле. Интерес является первичным элементом, воля – вторичным. Человек является субъектом права не потому, что он имеет волю, а потому, что он – человек. Не обязательно обладать волей в психологическом смысле этого слова. Достаточно, чтобы воля могла быть приписана социально или практически, чтобы закон рассматривал эту волю, как принадлежащую человеческому коллективу или индивиду '.

1 M i ch ou d, La thêorie de la personnalité morale, t. I, p. 104.

105

Для того чтобы человеческий коллектив превратился в самостоятельное лицо, в отличие от суммы индивидов, его составляющих, необходимы два основных условия: а) наличие у этого коллектива постоянно действующего интереса, отличного от индивидуальных интересов его членов; б) соответствующая организация, способная выявлять коллективную волю, могущую представлять и защищать этот интерес. Третье условие образования юридического лица – это признание его правом, включение его в юридическую среду государством 1. Идея коллективной личности слабее всего выражена в обществах, преследующих цели извлечения прибыли; здесь совмещаются эгоистические индивидуальные и коллективные интересы. В альтруистических корпорациях идея коллективной личности выражена сильнее. Мишу склонен трактовать учреждение как обширную, с неопределенным изменяющимся составом ассоциацию лиц. «В благотворительном учреждении, – пишет он, – субъектом права является коллектив бедных или больных, к которым адресуется учреждение» 2.

Мишу принимает теорию органов Гирке и Елиннека, но со следующими поправками. Понятие органа юридического лица лишь аналогично, а не тождественно понятию органа физического лица; орган юридического лица – это живой человек, индивид. «Если он не есть лицо, как орган, то он лицо, как индивид». Юридическое лицо обладает волей и интеллектом только благодаря органу: «То, что называют волей юридического лица, есть не что иное, как воля органа» 3.

Вторая поправка заключается в уточнении выдвинутого теорией органов утверждения, что юридическое лицо целиком существует только в своих органах. Юридическое лицо, как организованный коллектив, может действовать не только через органы, но и иными путями, например, научное общество устраивает научные заседания. Однако правильным является утверждение, что только орган может совершать от имени юридического лица юридические действия 4.

Салейль также считает, что воля не играет решающей роли в праве. Субъективное право – это управляемая авто-

1 Michoud, указ, соч., р. 111–112, 122–124.

2 Там же, р. 114, 116.

3Там же, р. 135.

4 Там же, р. 137.

106

номной волей власть (pouvoir), которая защищает интересы, имеющие социальное значение. Субъектом этой власти может быть не только индивид, но и коллектив людей, как единство. Не обязательно, чтобы субъективное право было реализовано волей того лица, которому принадлежит это право. Воля в юридическом смысле существует там, где она приписывается существу, способному по своей природе обеспечить ее реализацию. И ассоциация и учреждение могут реализовать право в свою пользу, т. е. для цели, которую они представляют, с момента их организации, через свои органы, т. е. через волю людей '.

Необходимыми предпосылками возникновения юридической личности, по мнению Салейля, являются наличие: а) организма, который может на деле применить власть (юридическая активность); б) разумной, свободной и независимой воли; в) согласованности указанной выше активности и целей, которые преследует юридическая личность, с коллективными интересами общества. Стало быть, налицо должны быть элементы субъективный, объективный и социальный. Все эти признаки, составляющие содержание понятия юридической личности, имеются не только у индивида, но и у ассоциации, и учреждения. Юридическое лицо имеет определенную организацию2. Корпоративная организация выражает реальную и единую общую волю членов ассоциации, дотоле раздробленную и рассеянную, смешанную с их индивидуальными волями. Корпоративная воля создает единство корпоративного объединения и вследствие этого–его юридическую личность. Единство цели создает единство воли.

В отличие от Мишу, который подчеркивает момент интереса, Салейль подчеркивает значение цели для юридического лица. В силу единства цели коллективная воля становится чем-то отличным от индивидуальных воль, хотя и исходит от них. Конечно, воля ассоциации – это не психологическая воля индивида. Это – власть (pouvoir), реализуемая »алей людей, являющихся органами ассоциации. Аналогичными признаками обладают и учреждения. В учреждении действует не только воля учредителя, которая живет и меняется в соответствии с уставной целью, но и воля администрации, направляющей деятельность учрежде-

1Saleilles, указ, соч., р. 535, 547, 548–550.

2 Т а м ж е, р. 548–585.

107

ния, сообразуясь с жизненными потребностями. У учреждения налицо организация, реализующая волю, и социально полезная цель '.

Салейль сам признает себя последователем Гирке. Как он, так и Мишу распространяют свои взгляды и на область публичного права.

К сторонникам реалистической концепции следует отнести и Суворова. Последний является ревностным защитником теории публичного характера юридических лиц. Суворов считает, что всякая цивилистическая теория юридического лица должна быть проверена с точки зрения ее пригодности и для публичного права. Юридическое лицо – не фикция и не целевое имущество. Субстратом как корпорации, так и учреждения (института) являются люди. Суворов выделяет случаи перехода корпорации в учреждение и обратно, равно как и промежуточные между ними образования 2. Необходимо и возможно указать общие признаки как для корпорации, та« и для учреждения. Из различных определений юридического лица наиболее удачными являются те, по смыслу которых юридические лица–это «общественные организации» или «общественные организмы». И корпорации и учреждения осуществляют общественные задачи. И те и другие одинаково наделены и волей и дееспособностью. Суворов дает следующее определение юридического лица: «Связное целое, составляющееся из наличных членов и органов этих общественных организаций, в их связи и единстве, есть субъект имущественных прав, точно так же, как в последовательном течении времени сменяющие их члены и органы, равным образом в их связи и единстве, будут субъектами за время их существования» 3. Суворов не был знаком с учением Гельдера, но он весьма одобрительно относится к родственной Гельдеру теории Сермана, олицетворяющей администраторов учреждения как субъектов должностного имущества, ибо считает, что за деятельностью учреждения стоит общественный интерес и общество в целом.

Выше уже были отмечены недостатки буржуазных реалистических теорий, в частности концепции Салейля. Хотя и он и Мишу неизменно подчеркивают, что их взгляды на

1 Sal ei 11 es, указ, соч., р. 590–595, 599, 605.

2 Суворов, указ, соч., стр. 147, 172–174.

3Там же, стр. 174.

108

юридическое лицо основаны на признаний реальности его существования, на поверку же выходит, что реальность понимается указанными авторами идеалистически. По мнению Салейля, право – не материальная вещь (une chose materielle), существующая сама по себе, но отношение, воспринимаемое разумом (conçue par l'esprit)l.

Правильно, что право нельзя воспринять нашими органами чувств, право в этом отношении нематериально, но неправильно то, что оно существует лишь в нашем сознании. Будучи общественным отношением, право существует вне индивидуального сознания и поэтому является объективной реальностью. Салейль по существу остается на идеалистических позициях. Каждое юридическое отношение является для него юридической реальностью лишь постольку, поскольку оно превращается в содержание народного сознания, в интеллектуальную реальность: «Chaque relation juridique se présente comme un rapport conçu à l'état de réalité intellectuelle; seulement comme cette relation intellectuelle est acceptée comme telle par la collectivité, elle est, à ce titre, une réalité» 2. Отсюда и идеалистический вывод Салейля, что идея личности (personnalité) есть юридическая реальность. Юридическая же реальность – это концепция 3.

Для марксистской науки права юридические понятия суть формы отражения в нашем сознании явлений права как социальной реальности. Для Салейля же правовое отношение реально лишь постольку, поскольку оно стало понятием.

Реалистическая теория в трактовке Мишу, Салейля и других ее представителей (например, Суворова в дореволюционной России) содержит в себе много верного. Однако ее представители – это буржуазные ученые со свойственной им классовой ограниченностью. Основной порок реалистической теории заключается в отсутствии классовой трактовки понятий воли и интереса, в игнорировании классовой сущности субъекта права, в частности юридического лица, в переносе понятия юридического лица из частного права в область права публичного.

1 Saleilles, указ, соч.; р. 620.

2 Там же, р. 629.

3 Там же, р. 573.

109

«все книги «к разделу «содержание Глав: 19 Главы: < 2. 3. 4. 5. 6. 7. 8. 9. 10. 11. 12. >

5rik.ru

Материалы для учебы и работы

IV. БУРЖУАЗНЫЕ ТЕОРИИ ЮРИДИЧЕСКОГО ЛИЦА (ОСНОВНЫЕ НАПРАВЛЕНИЯ)