ГЛАВА III ПОНЯТИЕ ДОКАЗАТЕЛЬСТВ; ИХ ОТНОСИМОСТЬ, ДОПУСТИМОСТЬ, КЛАССИФИКАЦИЯ

§ 1.Понятие доказательств

Факты и обстоятельства, составляющие предмет доказывания, могут быть установлены не иначе как при помощи доказательств. Согласно ст. '16 Основ (ст. 69 УПК), «доказательствами по уголовному делу являются любые фактические данные, на основе которых в определенном законом порядке органы дознания, следователь и суд устанавливают наличие или отсутствие общественно опасного деяния, виновность лица, совершившего это деяние, и иные обстоятельства, имеющие значение для правильного разрешения дела.

Эти данные устанавливаются' показаниями свидетеля, показаниями потерпевшего, показаниями подозреваемого, показаниями обвиняемого, заключением эксперта, вещественными доказательствами, протоколами следственных и судебных действий и иными документами».

Указанная правовая норма, формулирующая понятие доказательства по уголовному делу, толкуется в литературе по-разному. Суждения различных авторов по этому вопросу можно разграничить на две основные группы.

К первой группе следует отнести понимание доказательств только как фактических данных. Сопоставляя закрепленное в УПК 1923 г. понятие доказательств как показаний свидетелей, заключений экспертов, документов и других источников фактических данных (ст. 58 УПК РСФСР 1923 г.), с ныне формулируемым ст. 16 Основ (ст. 69 УПК) понятием доказательств, С. А. Голунакий утверждал, что отныне данное 'понятие надо толковать однозначно. «Уголовно-судебные доказательства — это фактические данные; источники Ж'е таких данных доказательствами не являются»1.

Ф. Н. Фаткуллин полагает, что в той мере, в какой нель-

1 Голунский С. А. Вопросы доказательственного права в Основах уголовного судопроизводства Союза ССР и союзных республик. — «Вопросы судопроизводства и судоустройства в новом законодательстве СССР». М., 1959, с. 145 и ел.

95

зя смешивать находящиеся в органическом единстве судебный процесс и законы, отрицать самостоятельность материального лрава и (процесса, нет оснований и для смешения фактических данных с их источниками. «При всей взаимообусловленности они являются различными видами средств процессуального доказывания, каждый из которых имеет своеобразное назначение и специфическую доказательственную природу»2. Соответственно под доказательствами в собственном смысле, по мнению Ф. Н. Фатхуллина, необходимо понимать только фактические данные; источники же их получения оказываются за пределами данного понятия.

Ряд других ученых понимает под доказательствами и фактические данные, устанавливающие или опровергающие соответствующие, обстоятельства, и источники, из которых такие данные черпаются. Суждения, высказываемые в обоснование данной точки зрения, могут быть, в свою очередь, также разграничены на две группы.

Одни из них связаны с трактовкой понятия доказательства в двух указанных значениях. М. С. Строгович, например, пишет: «Доказательства — это, во-первых, те факты, на основе которых устанавливается преступление или его отсутствие, виновность или невиновность того или иного лица в его совершении или иные обстоятельства дела, от которых зависит степень ответственности этого лица.

Доказательствами являются, во-вторых, те предусмотренные законом источники, из которых следствие и суд получают сведения об имеющих значение для дела фактах и посредством которых они эти факты устанавливают»3.

А. И. Трусов, вскоре после принятия ныне действующего уголовно-процессуального законодательства, заметил: «Новый закон... не устранил   (и не мог, естественно, этого сде-

2  Ф а т к у л л ч н  Ф   Н. Общие проблемы процессуального доказывания. Казань,  1976, с. 99. О понимании доказательств только как фактических  данных  см   также    Чельцов  М.  А.   Советский  уголовный  процесс. М,  1962, с.  133;  Лупинская П. А. О проблемах теории судебных  доказательств.  — «Советское  государство     и  право»,   I960,  №   10, с   121  и ел.; Каз Ц   М. Доказательства в советском уголовном процессе   Саратов, 1960, с. 24; Белкин Р. С. Собирание, исследование и оценка доказательств. М., 1966, с. 10, и др.

3  Строгович М. С. Курс советского уголовного процесса т. 1. М. 1968, с   288—289. О том же см.: Арсеньев В. Д. Вопросы общей теории судебных доказательств. М., 1964, с. 78 и ел.; Мухин И. И. Объективная истина и некоторые вопросы оценки судебных доказательств при осуществлении правосудия. Л., 1971, с. 55 и ел.

96

лать в силу объективных причин, не зависящих от воли законодателя) двойственного понимания доказательств как фактов и как источников получения фактов»4.

Такому двойственному понятию доказательств некоторые авторы противопоставляют единое понятие этого института. Доказательства рассматриваются как неразрывное единство содержания (фактических данных) и процессуальной формы (источников, в которых такие данные содержатся и из которых органы дознания, следствия, прокуратуры и суда их получают)5.

Между двумя указанными концепциями — двойственного и единого понятия доказательств, как справедливо замечает Ф. Н. Фаткуллин, нет сколько-нибудь существенных различий6, поскольку в одном и в другом случае доказательство рассматривается как сосредоточение двух указанных компонентов.

Учитывая, что правильное понимание доказательства как важнейшей категории доказательственного права имеет принципиальное значение для решения многих уголовно-процессуальных вопросов, постараемся критически рассмотреть указанные суждения и определить свое отношение к этому вопросу.

Сведение доказательств по уголовному делу только к фактическим данным не может быть признано правильным по следующим основаниям.

1. Как видно из содержания ст. 16 Основ (ст. 69 УПК), доказательственное значение могут иметь лишь такие фактические данные, которые получены из точно и исчерпывающе названных в законе источников (показаний свидетелей, потерпевших, подозреваемых, обвиняемых, заключений экспертов, вещественных доказательств, протоколов следственных и судебных действий и иных документов). Значит, вне таких источников нет и быть не может фактических данных, имеющих доказательственное значение.

4Трусов А. И. Основы теории  судебных доказательств. М.,  1960, с. 48.

5  См.:   Теория   доказательств   в   советском   уголовном   процессе.   М, 1973, с. 211; Ульянова Л. Т. Оценка доказательств судом первой инстанции.  М,   1959,  с.   14;   Ривлин  А.  Л.,  Альперт  С.  А.,    Б а ж а-нов  М.  И.  О  доказательствах  в  советском  уголовном   судопроизводстве. — «Соц. законность», 1965, № 9, с. 40; Шейфер С. А. Сущность и способы  собирания  доказательств   в   советском  уголовном  процессе.  М., 1972, с. 4, и др.

6  См.: Фаткуллин Ф. Н. Указ. соч., с. 95.

Заказ № И 506

97

2.  О невозможности  (в силу объективных свойств доказательств по уголовному делу)   отделить источники от фактических данных свидетельствует то обстоятельство, что в числе источников доказательств законодатель называет вещественные доказательства. Получается, что источником вещественных доказательств являются сами вещественные доказательства. Если взять не терминологический аспект, а существо вопроса, то указанное положение закона окажется нелогичным  при  отказе  от  включения  в  понятие  доказательств наряду с фактическими данными еще и их источников.

3.  Уяснить мысль законодателя по данному вопросу можно не иначе   как путем сопоставления ст.  16 Основ   (ст. 69 УПК)   с  рядом  других  статей  действующего  законодательства. Не следует при этом забывать, что  (как было отмечено выше)   норма права и статья закона не образуют тож< дества,  что  правозая  норма   нередко  находит  свое  закрепление не в одной, а в нескольких статьях закона, более того — в  нескольких  нормативных  актах.  Соответственно уяснить  сущность доказательства  по уголовному  делу    можно только путем сопоставления содержания ст.   16 Основ     (ст. 69 УПК)   со статьями,  регламентирующими процессуальный порядок  собирания,  проверки  и  оценки  доказательств   (например,  ст.  ст.   17  Основ, 70,  71   УПК),    правовой     статус субъектов доказывания  (например, ст. ст. 21, 23, 24; 25, 26 Основ, 46, 51, 52, 53, 54, 55 УПК).

Не вызывает сомнений, что под представлением доказательств соответствующими субъектами уголовного судопроизводства (обвиняемыми, защитниками, потерпевшими, гражданскими истцами и гражданскими ответчиками), под проверкой и оценкой доказательств законодатель опять же понимает и фактические данные, и источники, в которых они содержатся и из которых правоприменительные органы такие данные получают.

Сказанное позволяет согласиться с позицией тех авторов, которые рассматривают доказательства по уголовному делу как сосредоточение двух указанных компонентов. При этом, как было подчеркнуто, принципиальное положение не меняется от того, рассматриваются ли они в состоянии единства или дифференциации. Более того, следует считать необходимым рассмотрение фактических данных и их источников в состоянии и единства, и дифференциации. Именно единство создает объективные предпосылки для уяснения их в качестве компонентов единого понятия доказательства; в осно-

98

ве же дифференциации лежат специфические свойства фактических данных и их источников, которые отнюдь не нивелируются их органическим единством.

Такой подход к решению данного вопроса, правильно отражая объективные свойства доказательств, имеет большое практическое значение, ибо ориентирует органы дознания, следствия, прокуратуры и суда на необходимость в каждом конкретном случае тщательно проверять достоверность как источников, из которых соответствующие сведения черпаются, так и фактических данных, в них содержащихся. Так, например, в начале допроса свидетеля целесообразно уяснить его отношение к обвиняемому и потерпевшему, а также выяснить другие необходимые сведения о личности допрашиваемого (ст. 158 УПК). Это представляется, по-видимому, нужным для того, чтобы иметь возможность установить степень добросовестности свидетеля, наличие или отсутствие данных о его личной заинтересованности в исходе дела и др. Однако доброкачественность источника фактических данных отнюдь не предрешает правильность их воспроизведения. Свидетель может давать не только заведомо недостоверные показания; он может еще и добросовестно заблуждаться. Причин тому бывает много •— и объективных (например, свидетель воспринимал интересующие следствие и суд данные в состоянии страха или испуга, в условиях стихийного бедствия и т. п.), и субъективных (например, страдающий плохим слухом свидетель сообщает о том, что он слышал; страдающий пониженным зрением — о том, что он видел и т. д.). Значит, недостаточно убедиться в том, что источник доброкачествен, надо установить еще и достоверность сообщаемых или содержащихся в источниках фактических данных. Именно к этому и обязывает правоприменительные органы указанное понимание доказательств.

Итак, доказательства в уголовном процессе ■— это, прежде всего, любые фактические данные, на основе которых следователь и суд устанавливают то, что составляет предмет доказывания.

Что же следует понимать под «фактическими данными»?

В правовой литературе нередко приходится встречаться с утверждением о том, что фактические данные ■— это только реальные факты объективной действительности. Однако сведение таких данных только к фактам противоречит элементарным законам логики и действующему законодательству. Подтверждением тому служат следующие соображения:

7*                                                                                                                   99

а)   Хотя факт как таковой — это и есть реальная, неоспоримая действительность, тем не менее специфика уголовного судопроизводства состоит в том, что любой факт может быть положен в основу выводов органов следствия и суда только после его тщательной и всесторонней проверки и оценки    в совокупности со всеми другими, собранными ло уголовному делу доказательствами. В таком качестве он выступает лишь в результате процессуального доказывания, т. е. для органов расследования — в момент окончания расследования, для суда— в момент  постановления   приговора.   Важное  значение, однако, имеет работа с доказательствами в ходе доказывания — в процессе установления соответствующих фактов, когда правоприменительные органы располагают главным образом сведениями о фактах. В показаниях обвиняемых, свидетелей, потерпевших, в заключении экспертов и других содержатся не сами факты реальной действительности, а конкретные сведения о них,  при помощи которых правоприменительные органы и познают, устанавливают факты.

б)   Если бы доказательствами были одни только факты, их нельзя было бы опровергать,  признавать недоброкачественными, при том, что  (согласно ст. 205 и 314 УПК)  правоприменительные органы не только вправе отвергать недоброкачественные доказательства, но и обязаны указывать мотивы признания их таковыми. И в этих случаях речь идет, по-видимому,  не  о  фактах,  а  сведениях  по  поводу  соответствующих фактов7. Факт реальной действительности, как было отмечено выше, нельзя опровергнуть   Он может быть познан или не познан, от чего не утрачивает   своих   свойств факта реальной действительности.    Значит, опровергнуть, признать недоброкачественными можно не факты, а лишь сведения о них.

Сказанное не дает, однако, оснований и для вывода о том, что «фактические данные» — это только сведения о фактах8 или же о том, что именно они — сведения о фактах играют «решающую роль в процессе доказывания»9.

Подтверждением тому может служить следующее.

1. Понятие «фаікт», как уже 'было .подчеркнуто,— емкое и многогранное. О фактах в уголовном судопроизводстве речь

7  Более обстоятельно об этом см-  Лукашевич В. 3. О понятии доказательства в советском уголовном процессе  — «Правоведение», 1963, № 1, с   112.

8  Об этом см., например- Теория доказательств в советском уголовном процессе, с  224

9  Лукашевич В   3  Указ соч , с. 118

100

может идти как об искомых я тех, которые, будучи установлены, перестают быть искомыми, как о главных и доказательственных, как о тех, которые составляют компонент предмета доказывания, так и о тех, при помощи которых предмет доказывания познается, т. е. о так называемых «промежуточных».

Поскольку логика доказывания необходимо предполагает установление и обоснование доказываемых суждений при помощи других, уже доказанных10, постольку не только сведения о фактах, но и установленные факты служат средством познания искомых, еще не установленных.

В том, что познанные факты выступают именно как факты-доказательства можно убедиться путем анализа взаимодействия прямых и 'косвенных доказательств. Если прямые доказательства прямо указывают на искомый факт, то косвенные — через іпосредство доказательственных фактов, образующих в многогранной системе фактов именно факты-доказательства.

2. К выводу о том, что фактические данные — это не только сведения о фактах, но и сами факты, мы приходим и при анализе форм познания истины в уголовном судопроизводстве.

Искомые факты познаются и опосредствованно, и непосредственно. Не сохранившиеся факты и обстоятельства прошлого (совершенного преступления) могут быть, естественно, установлены в уголовном судопроизводстве только опосредствованно, и лритом, главным образом, через сведения об утраченных фактах и обстоятельствах. Одна'ко факты и обстоятельства (Настоящего, причинно связанные с прошлым (например, сохранившиеся вещественные доказательства, данные, характеризующие личность субъекта преступления в последующее время, и др.), познаются и опосредствованно, и непосредственно. При этом, непосредственное дознание фактов-доказательств не следует, конечно же, отождествлять с непосредственным познанием компонентов главного факта, что исключило (бы для познающего возможность (быть следователем (судьей) и поставило (бы его в положение свидетеля.

В содержании понятия «фактические данные» — факты и сведения о фактах не всегда занимают один уровень. Объясняется это тем, что сведения о фактах могут служить средством установления как главных фактов, так и доказательственных, тогда как доказательственные факты служат по

ю См: Эйсман А А Логика доказывания. М, |197il, с. 12, 21, и др.

101

общему правилу (не без исключений) средством установления главного факта, в силу чего они, в отличие от главного, и называются доказательственными. Несмотря, однако, на возможность несовпадения уровней, сведения о фактах, как и познанные факты (факты-доказательства), образуют необходимые компоненты единого понятия «фактических данных».

Значит, «фактические данные» это и сведения о фактах, и сами факты (установленные, служащие средством познания других, еще не установленных, но подлежащих познанию обстоятельств и фактов).

Фактические данные, как было отмечено выше, могут быть использованы в качестве доказательств лишь при условии, если они получены из точно установленных в законе источников. Нормативно закрепленный их перечень следует считать исчерпывающим. Это значит, что сведения о факте, как и сами факты, могут иметь доказательственное значение только в том случае, если они содержатся именно в этих источниках. Представляется очевидным, что законодатель не может заранее" предусмотреть фактические данные, которые могут иметь существенное значение по всем уголовным делам, поскольку это зависит от специфики каждого дела. Так, фактические данные, имеющие существенное значение по делу о хищении социалистической собственности (жизнь не по средствам, приобретение дорогостоящих вещей и проч.) могут не иметь значения по делу, например о хулиганстве, и т. д. Именно поэтому законодатель говорит о любых фактических данных, на основе которых правоприменительные органы устанавливают наличие или отсутствие имеющих существенное значение по уголовному делу фактов и обстоятельств. Что касается источников соответствующих данных, то законодатель может и должен их ограничить. Получение фактических данных только из точно и исчерпывающе предусмотренных законам источников — необходимое условие допустимости доказательств, о чем будет сказано несколько дальше. Не следует думать, что, имея исчерпывающий характер, круг источников фактических данных остается и впредь неизменным. По мере развития и совершенствования уголовного судопроизводства может возникнуть вопрос о его восполнении новыми источниками. Однако обязательным условием практического использования будет их нормативное признание, закрепление в законе.

Таким образом, роль данного компонента доказательства

102

состоит в том, что он является носителем фактических данных, имеющих значение для правильного разрешения уголовного дела.

Было бы неверно полагать, что каждому факту или конкретным сведениям о факте соответствует один источник. Вполне допустимо такое положение, когда сведения о конкретном факте (например, о хулиганском проявлении) содержатся не в одном, а в нескольких источниках (например, в показаниях потерпевшего, свидетелей, обвиняемого) и, наоборот, когда в одном источнике ( например, только в показаниях определенного свидетеля) содержится несколько фактических данных, характеризующих, например, факты неод- „. нократной скупки, продажи, наживы.                                         "~

Так или иначе, но доказательство по уголовному делу всегда имеет фактическое содержание и процессуальную форму сохранения и воспроизведения необходимой информации. Фактическим содержанием являются сведения о фактах, как и доказательственные факты, а процессуальной формой сохранения и воспроизведения информации являются те преду-емотренные законом источники, из которых правоприменительные органы такую информацию получают.

В правовой литературе доказательства по уголовному делу обычно называют уголовно-судебными. Это не совсем точно. В той мере, в какой процесс доказывания охватывает все стадии уголовного процесса, ограничивать терминологически значение доказательств только стадией судебного разбирательства нельзя. Правильнее говорить поэтому об уголовно-процессуальных доказательствах или доказательствах по-уголовному делу.

Для того чтобы фактические данные могли быть использованы в качестве доказательств, они должны отвечать требованию относимости; источники же таких данных могут иметь доказательственное значение лишь при условии, если они отвечают требованию допустимости. Перейдем к рассмотрению этих требований.

§ 2. Относимость доказательств

Под относимостью доказательств следует понимать возможность их использования для установления подлежащих доказыванию по уголовному делу фактов и обстоятельств в силу существующей между ними взаимосвязи.

Требование  относимости  доказательств  складывается  из

гі

1

двух критериев: 1) значения для дела обстоятельств, устанавливаемых конкретными доказательствами, и 2) значения этих доказательств для установления именно таких обстоятельств. В данном контексте это требование нормативно закреплено в ст. 16 Основ (ст. 69 УПК), в соответствии с которой доказательствами могут быть только такие фактические данные, при помощи которых правоприменительные органы «устанавливают наличие или отсутствие общественно опасного деяния, виновность лица, совершившего это деяние, и иные обстоятельства, имеющие существенное значение для правильного разрешения дела».

Это общее положение правовой нормы, формулирующей одно из важнейших свойств процессуальных доказательств, получает свою конкретизацию в нормативном урегулировании их отдельных видов, как и в закреплении процессуальных прав и обязанностей субъектов уголовного судопроизводства, участвующих в доказывании. Так, например, свидетель обязан «сообщить все известное ему по делу...» (ст. 73 УПК); соответственно он может быть допрошен о любых обстоятельствах, подлежащих доказыванию по данному делу...» (ст. 75 УПК).

Итак, главное значение для признания доказательства относящимся к делу имеет решение вопроса о том, входят ли обстоятельства и факты, для установления которых оно используется, в круг тех, которые имеют существенное значение для правильного рассмотрения и разрешения уголовного дела и, тем самым, подлежащих доказыванию. Если входят, значит отвечают требованию относимости, а если не входят, то такому требованию не отвечают и поэтому доказыванию не подлежат. При этом для признания: доказательства относящимся к делу не имеет значения, входят ли обстоятельства и факты, им устанавливаемые, в круг тех компонентов предмета доказывания, которые непосредственно предусмотрены ст. 15 Основ (ст. 68 УПК), сформулированы ли они в других статьях Основ (УПК) или относятся к числу так называемых «промежуточных» фактов и обстоятельств, при помощи которых могут быть установлены основные компоненты предмета доказывания, предусмотренные ст. 16 Основ (ст. 69 УПК), поскольку все они в конечном счете составляют предмет доказывания.

Не имеет в этом смысле значения -и то, указывает ли доказательство на обстоятельства и факты позитивного или негативного характера, устанавливает или, наоборот, опровер-

104

гает оно событие преступления, виновность конкретного лица в совершении преступления и другие, подлежащие доказыванию обстоятельства и факты. В силу закона (ст. 14 Основ, ст. 20 УПК) правоприменительные органы обязаны применять все предусмотренные законом меры для всестороннего, полного и объективного исследования обстоятельств дела, выявления как уличающих, так и оправдывающих обвиняемого, а также отягчающих или смягчающих его вину обстоятельств.

t\i        Возникает вопрос: не определяем ли мы относимость до-4 казательств через свойства, лежащие за их пределами, находящиеся, в частности, не в доказательствах, а в предмете доказывания, в том, что подлежит доказыванию?

Нет, речь идет о содержании самого доказательства, ибо его относимость к делу не случайна; она определяется объективной связью доказательства с соответствующими фактами и обстоятельствами. Показания свидетеля (как и потерпевшего, подозреваемого и др.) могут быть признаны относящимися к делу именно потому, что носитель этих показаний (именно он, а не кто-либо другой) располагает важной доказательственной информацией, полученной им в силу определенной жизненной ситуации. Тем же ■— объективной связью с обстоятельствами дела — определяется относимость к нему и всех других доказательств.

Понимая под таковыми «любые фактические данные», на основе которых компетентные органы государства устанавливают интересующие их по делу обстоятельства и факты, законодатель имеет в виду не относимость доказательств к делу или их неотносимость, а презюмируя только относимость, не придает в этом плане значения тому, являются ли они позитивными или негативными, содержатся ли в одном или другом предусмотренном законом источнике, в одном или нескольких источниках, доказывают ли они один или несколько компонентов доказывания и др. Указание законодателя на «любые» фактические данные объективно обусловлено тем, что в правовой норме, имеющей общий и общеобязательный характер, просто невозможно, как мы заметили, предусмотреть круг фактических данных, который может иметь существенное значение по всем уголовным делам. Значение фан-тических данных определяется, следовательно, конкретными обстоятельствами каждого уголовного дела. Тем самым их использование в указанном смысле не ограничено никакими - нормативными рамками при условии относимости к уголовному делу.

105

В литературе приходится встречаться с утверждением о том, что некоторые обстоятельства и факты не подлежат в уголовном судопроизводстве доказыванию. К их числу относят обстоятельства и факты очевидные, противоречащие общепризнанным и установленным наукой, а также политическим и нравственным устоям общества.

Конечно, доказывать правомерность безнравственных фактов и обстоятельств в уголовном процессе нельзя. Что же касается очевидных и бесспорных, то здесь требуется существенная оговорка. Едва ли нужно доказывать, что 1 Чая и 7 ноября — праздничные дни, что воскресенье — нерабочий день и т. п. В то же время ^предметом доказывания при значимости соответствующего факта должна быть его причинная связь с обстоятельствами уголовного дела. Будучи общевыходным днем, воскресенье для определенного лица могло оказаться днем рабочим, несмотря на праздничный день, человек по тем или иным причинам мог «казаться на территории предприятия и т. д. Значит, доказыванию в соответствующих случаях подлежит не сам общественный, бесспорный фаът, а его связь с конкретными обстоятельствами уголовного дела, значение его для уяснения этих обстоятельств.

В существенной оговорке нуждается и вопрос о возможности уяснения обстоятельств и фактов, противоречащих общепризнанным и установленным наукой. В условиях научно-технического прогресса общепризнанные положения сегодня могут оказаться не общепризнанными завтра; то, что было апробировано наукой вчера, может быть опровергнуто научными открытиями сегодня. Поэтому понятие общепризнанных и апробированных наукой обстоятельств и фактов не статично; оно динамично. Соответственно рассматривать такие обстоятельства и факты нужно не в статике, а в динамике, в органической взаимосвязи с самыми новейшими достижениями в области науки и техники.

Практическое значение требования относимости доказа-> тельств состоит в том, чтобы, с одной стороны, обеспечить достаточно полное и всестороннее установление обстоятельств и фактов, имеющих существенное значение по делу, а с другой — не загромождать материалы дела данными, не имеющими отношения к предмету доказывания и тем самым излишне не осложнять расследование и рассмотрение уголовного дела.

106

§ 3. Допустимость доказательств

Под допустимостью доказательств следует понимать их сэответствие требованиям закона относительно источника, способа получения и закрепления фактических данныхп. Тем самым, если требование относимости доказательств характеризует причинную связь фактических данных с предметом доказывания, то требование допустимости — закономерность источников, способов получения и закрепления фактических данных.

Рассмотрим кратко указанные свойства требования допустимости.

V 1. Как уже было сказано, фактические данные могут быть получены только из точно и исчерпывающе предусмотренных законом источников. Следует решительно отвергнуть суждения, как противоречащие этому бесспорному положению, так и умаляющие его значение.

Нельзя, например, согласиться с утверждением о доказательственном значении данных одорологии (науки о запахах), облеченных в справку сотрудника соответствующего учреждения (органа милиции и др.), удостоверяющую факт выборки собакой по запаху человека яли предмета 12, или же в форму так называемой «одорологической» экспертизы, поскольку в действительности содержанием любой из таких форм является предание доказательственного значения самому акту выборки собакой по запаху -человека или предмета. Успешное использование служебно-розыакных шбак (располагающих значительно более тонким обонянием, чем человек) в сфере оперативной деятельности, в -процессе (которой собирается материал для построения версий, не дает, однако, оснований для признания за результатами выборки доказательственного значения в сфере деятельности уголовно-процессуальной, где дело решается по существу. Значение, конечно, имеет не только то, что такой источник фактических данных  не  предусмотрен  ст.   16 Основ   (ст.  69

11   Г. М. Резник включает в понятие допустимости доказательств еще и законность условий их использования  (см.: Резник Г. М. Внутреннее убеждение  при   оценке  доказательств.   М.,   1977,   с.  27).   Однако   весьма важное требование законности условий использования доказательств выходит  за   пределы   их  допустимости,   поскольку  следует   за   признанием доказательств допустимыми.

12  См.:  Вин б ер г А.  И.  Криминалистическая  одорология.  — «Соц. законность», 1976, № 11,

107

УПК). Нельзя так же не учитывать, что поскольку все еще не распознан механизм образования запахов, постольку поведение служебно-розыскной собаки не поддается и поныне объективному анализу и проверке. Там же, где выборку собакой человека или предметов предлагается принимать «на веру», там нет мыслительной деятельности как необходимого условия проверки и оценки доказательств13.

В контексте рассматриваемого вопроса принципиальное значение имеет следующее положение, содержащееся в определении Верховного Суда СССР по одному из конкретных дел: «Факт привода служебно-розыскной собаки к дому Фадеевых не может служить доказательством против Фадеева» 14.

v He соответствуют требованию допустимости доказательств и обосновываемые некоторыми авторами инструментальные средства регистрации изменения физнологических параметров допрашиваемых. Во-первых, само стремление принудительного проникновения в мысли допрашиваемого обвиняемого противоречит требованию законности и, в частности, его праву на лачу показаний. Во-вторых, превращение допрашиваемого из субъекта уголовного судопроизводства в беспомощный объект исследования противоречит требованию и законности, и этичности уголовного судопроизводства. В-третьих, полученные таким образом данные не отвечают и требованию подлинной научности, поскольку не в состоянии объяснить причину соответствующих изменений — вызваны лн они желанием солгать или, наоборот, возмущением по поводу лжи других лиц.

Решительные возражения вызывает в зтом смысле утверждение А. Н. Васильева о возможности придавать результатам использования такой аппаратуры доказательственное значение в случаях, когда с их помощью устанавливается не достоверность или ложность показаний, а «...местонахождение трупа... орудий преступления, похищенных вещей, что само по себе могло бы служить доказательством по делу, независимо    от  источника     полученных    сведений»15.    Такое

13   Подробнее  си  этом   см.:   Строго в ич   М.   С.   О   криминалистической  одорологии.  —  В   кн.:   Вопросы  борьбы   с  преступностью.   Иркутск, 1970   (Труды Иркутского ун-та, т. 85,  вып.   10, ч. 4);  Шиканов  В.  И. К вопросу о сущности одорологического эксперимента и его месте ъ системе криминалистических методов. — Там же.

14   Сборник постановлений  Пленума  и  определений  коллегии   Верховного Суда СССР по вопросам уголовного процесса. М.,  1964, с.  152.

15   Васильев  А.  Н.  Следственная  тактика. М.,   1976,  с.   126.

108

утверждение принципиально неправильно, во-первых, потому, что одним из условий допустимости доказательств является, как было отмечено, законный источник фактических данных, а во-вторых, потому, что средство, служащее только внепро-цессуальным ориентиром местонахождения доказательства, не будучи само по себе доказательством, может быть использовано лишь как оперативное средство его получения.

Весьма противоречивы по данному вопросу суждения Г. А. Злобина и С. А. Яни. С одной стороны, авторы говорят о недопустимости использовать инструментальные средства фиксации эмоциональных реакций человека в качестве доказательств по уголовному делу, с другой — признают полиграф одним из «очень важ«ых средств установления истины в уголовном судопроизводстве» і6. В одном случае они утверждают, что полиграф не в состоянии ответить на вопрос о том, лжет испытуемый или говорит правду, в другом—усматривают его достоинство в том, что он позволяет «заподозрить ложь в показаниях допрашиваемого»17. Ратуя за соблюдение в уголовном процессе прав личности, авторы в то же время приветствуют отказ от исторически сложившейся недозволенности принудительного вторжения з чужие мысли и чувства '8. Выступая с предложением нормативно закрепить применение полиграфа в наших условиях лишь с письменного согласия испытуемого, авторы распространяют это только на полиграфы с датчиками, которые касаются тела испытуемых. Что же касается полиграфов, используемых на расстоянии, то для их применения согласия не требуется 19. Значит, если полиграф применяется открыто, иолучение согласия испытуемого обязательно, а если тайно — такого согласия не требуется (?!).

Но главное не в этой системе противоречий по конкретным вопросам проблемы. Главное — в крайней противоречивости отправных, исходных положений авторов. Правильно утверждая, что применение полиграфа в условиях ряда буржуазных стран — возмутительное средство принудительного или тайного проникновения в область сугубо личной сферы, они тем не менее всемерно приветствуют использование то-

16  3 л о б и н Г. -А , Я н и С   А. Проблема полиграфа. — В кн :  Проблемы совершенствования    советского    законодательства. М„  1976,  с.   124.

(Труды ВНИИСЗ, № 6).

17  Там же, с. 129.

is Там же, с. 130—131. 19 См. там же, с. 134.

109

го же полиграфа в наших, советских условиях, хотя и признают, что «...с помощью 'полиграфа... может быть добыта информация... связанная с той областью личного, принудительное или тайное проникновение в которую противоречит гарантированным Конституцией СССР правам и свободам гражданина»20.

В системе социальных ценностей нашего общества охрана человеческого достоинства, прав и законных интересов личности представляет одну из самых высоких ценностей. Познание истины по уголовному делу, изобличение и справедливое наказание виновных не может осуществляться за счет нарушения этой ценности. Как справедливо замечает Г. М. Резник, «безусловное признание доказательства недопустимым должно наступать не только в случае, когда оно получено из ненадлежащего источника, но и тогда, когда его получение было сопряжено с существенным нарушением прав и законных интересов граждан» 21~22.

Было бы неправильно полагать, что имея исчерпывающий характер в настоящее время, круг источников фактических данных, предусмотренный ст. 16 Основ (ст. 69 УПК), останется навсегда неизменным. По мере развития науки и техники, по мере совершенствования общественных отношений он может быть расширен. Однако необходимым условием использования в практике уголовного судопроизводства новых источников фактических данных явится их нормативное признание и закрепление.

В любом случае источниками фактических данных в наших условиях никогда не будут известные буржуазному судопроизводству средства, нарушающие интересы личности. В их числе может быть назван гипноз, применение которого дозволено у нас в лечебной практике, но абсолютно неприемлемо в судопроизводстве, поскольку превращает загипнотизированного из субъекта процесса в беспомощный объект испытаний.

Советскому уголовному процессу чужды рекламируемые в буржуазной литературе различного рода медикаментозные средства, позволяющие подавлять волю допраши-

20 Там же, с. 131.

21-22 Резник Г  М. Указ  соч., с. 27.

110

ваемых при сохранении у них способности реагировать и отвечать на вопросы, а также многочисленные психологические приемы, рассчитанные  на  подавление  психики свидетелей  и обвиняемых в целях получения от них в уголовном процессе необходимых показаний.                                                            v

Как было отмечено, любые фактические данные и сведе-" н»я о них, отвечающие требованию относимости, могут быть получены из любого, предусмотренного законом источника. Тем не менее, законодатель в виде исключения предусматривает возможность установления некоторых обстоятельств только при помощи доказательств, полученных из точно указанных в законе источников, способных обеспечить установление истины. Примером тому является ст. 79 УПК, соглас- [ но которой причины смерти, степень и характер телесных повреждений, психическое состояние обвиняемого, подозреваемого, свидетеля и потерпевшего, а равно установление (в необходимых случаях) возраста обвиняемого, подозреваемого и потерпевшего, могут быть установлены только при помощи соответствующей экспертизы. Это указание закона не исключает, разумеется, возможности использования для установления соответствующих фактов и обстоятельств еще и других доказательств, что не освобождает, однако, правоприменительные органы о г обязанности проведения в тех же целях экспертизы.

В некоторых случаях, наоборот, действуют правовые нормы о недопустимости доказательств. Так, например, согласно ЬЬ ст. 74 УПК не могут служить доказательствами фактические данные, сообщаемые свидетелем, если он не в состоянии указать источник своей осведомленности. Тем самым законодатель заранее не допускает свидетельство «по слуху», аморальное по своему характеру и которое нельзя объективно проверить.

Не может быть источником доказательств анонимное заявление. Если при проверке содержащиеся в нем факты подтвердятся, они используются в качестве доказательств лишь при условии установления их источника, предусмотренного действующим законодательством.

2. Другим свойством требования допустимости доказательств является соответствие закону опособа их получения.

Единственно законным способом получения доказательств по уголовному делу являются следственные и судебные действия, исчерпывающе предусмотренные действующим законо-

ш

дательством. Согласно ст. 70 УПК, лицо, производящее дознание, следователь, прокурор и суд вправе по находящимся в их производстве делам вызвать в порядке, установленном настоящим Кодексом, любое лицо для допроса или дачи заключения в качестве эксперта; производить осмотры, обыски и другие предусмотренные настоящим Кодексом следственные действия; требовать от учреждений, предприятий, организаций, должностных лиц и граждан представления предметов и документов, могущих установить необходимые по делу фактические данные; требовать производства ревизий. Доказательства могут быть представлены участниками процесса, а также любыми гражданами, учреждениями, предприятиями и организациями.

Фактические данные, полученные иным, не предусмотренным законом способом, должны быть признаны не отвечающими требованию допустимости.

В правовой литературе высказано суждение о том, что следственные действия в стадии предварительного расследования — не единственный способ получения доказательств, что наряду со следственными действиями такими способами могут быть: истребование предметов и документов, требование о назначении ревизии, представление доказательств участниками  процесса,  гражданами  и  организациями23.

Однако следует заметить, что данные приемы получения доказательств осуществляются не помимо, а в рамках соответствующих следственных действий24. В самом деле: при всех особенностях каждого из таких приемов все они так или иначе связаны, либо с выемкой соответствующих материалов (например, в случаях представления их участниками процесса), либо с осмотром (например, если истребованный документ имеет признаки вещественного доказательства), либо с допросом (например, если лицо заявляет о том, что ему известны существенные обстоятельства дела)  и др.

Предусмотренный законом круг следственных и судебных действий, являющихся средствами получения доказательств, имеет, как мы заметили, исчерпывающий характер. Соответственно нельзя признать правомерной, например, получившую определенное распространение практику проверки пока-

23  См.,  например:  Шейфер  С.  А.  Сущность  и  способы  собирания доказательств в советском уголовном процессе. М,  1972, с. 38.

24  См.:  Ларин  А. М.  Работа  следователя с доказательствами. М., 1965, с. 60 и ел.

112

заний на месте в качестве самостоятельного следственного действия на территории тех союзных республик, законодательство которых данное следственное действие не предусматривает25.

Нельзя признать правильными предложения оформлять как самостоятельные следственные действия моделирование, реконструкцию и другие действия, не предусмотренные в таком качестве действующим законодательством 26.

Конечно, нормативно закрепленный ныне круг следственных и судебных действий в дальнейшем будет совершенствоваться и изменяться. Однако, как справедливо замечал в свое время М. М. Гродзинский, пока новый способ получения доказательств полностью не разовьется и не получит всех своих характерных черт, он должен будет рассматриваться как разновидность известных следственных действий, облекаться в нормативно признанную форму, и только в дальнейшем сможет выступить в качестве самостоятельного средства получения доказательств при условии, разумеется, признания законодателем его самостоятельности как следственного действия27. Значит, до этого указанные действия могут осуществляться лишь как соответствующие приемы при производстве регламентированных законом следственных действий (например, проверка показаний на месте — при осмотре, моделирование и реконструкция — при следственном эксперименте и др.).

Однако предусмотренные законом следственные и судебные действия могут обеспечить допустимость доказательств лишь при условии точного соблюдения процессуального порядка их проведения. Нельзя в этом смысле признать допустимыми доказательства, получение которых сопровождалось нарушением правовых требований.

В ст. 14 Основ, например, сказано: «Запрещается домогаться показаний обвиняемого путем насилия, угроз и иных

25  Обзор   различных   суждений    по   данному   вопросу  см.:   Степи-ч е в С. С. Еще раз  о выходе на  место. — «Вопросы криминалистики», 1964, № 14; см. также: Весенин Э. Я. Понятие и задачи проверки показаний. — В кн.: Вопросы  борьбы с преступностью, вып.   10. Л.,  1969; Хлынцов М. И. Проверка показаний на месте. Саратов.  1971; С т р о-г о в и ч М. С, Александров Н. Г. Неправильная практика. — «Соц. законность», 1960, № 3.

26  См.,  например:  Лузгин  И.  М.  Методологические проблемы расследования. Л., 1973, с. 167—173.

27  См.: Гродзинский М. М. О способах получения доказательств в советском уголовном процессе.—«Советская юстиция», 1958, N° 6, с. 14

8   Заказ № 11506

113

•»***■■ 1

незаконных мер». Принуждение к даче показаний путем применения угроз или иных незаконных действий со стороны лица, производящего дознание или предварительное следствие, влечет уголовную ответственность   (ст.  179 УК РСФСР).

Интерес в этом плане представляет следующее обстоятельство. В правовой » криминалистической литературе возник вопрос о возможности применения при допросах психического воздействия на допрашиваемых в целях получения наиболее достоверных и полных показаний. Не впадая пи в одну из крайностей -г- либо запрета 'использования при этом возможностей современной психологии, либо предоставления правоприменительным органам (должностным лицам) ничем не ограничегного в этом отношении права, следует уяснить различие между понятиями психического воздействия, содержащего элементы психического насилия, и положительного психического влияния, создающего оптимально благоприятные условия для развития нормальных психических процессов, ориентирующего допрашиваемого на наиболее точное и полное воспоминание и воспроизведение имеющих значение для дела обстоятельств. Значит, недопустимым следует при-знаті такое психическое воздействие на допрашиваемого, которое выражается в прямом или косвенном, открытом или замаскированном психическом насилии и, в частности, психическом влиянии в направлении нарушения нормальной психической деятельности допрашиваемого.

Пленум Верховного Суда СССР неоднократно обращал внимание судов на недопустимость основывать судебные приговоры на материалах, полученных «... с нарушением ироцес-суального порядка .-.обирания доказательств»28.

Применительно к конкретным процессуальным действиям Верховный Суд СССР и Верховный Суд РСФСР указывают: заключению экспертов, проводивших экспертизу без соблюдения требований уголовно-процессуального закона, не следует придавать доказательственного значения29; следственный эксперимент,  проведенный    с  нарушением    норм  УПК,

28   Сборник   постановлений     Пленума   Верховного   Суда   СССР.   М., 1974, с.  285.  О  том   же  см.  постановление   Пленума   «О  судебном  приговоре». — Там же, с. 582—583.

29   См.:  Сборник постановлений Президиума и определений Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РСФСР. М.,  1974, с. 494.

114

«не имеет никакого доказательственного значения»30; протокол опознания «не может служить доказательством, поскольку опознание было произведено с грубым нарушением установленного порядка»31, и др.

В этих и других подобных случаях презюмируется, что нарушение при выполнении следственных или судебных действий норм УПК наносит урон гарантиям достоверности получаемых таким путем фактических данных и сведений о них.

3. Наконец, еще одним свойством требования допустимости доказательств является соответствие закону формы их закрепления. Определенная информация приобретает характер доказательственной только в том случае, если она облечена в предусмотренную законом форму фиксации. Последняя образует в то же время необходимое условие сохранения доказательственной информации.

Действующее законодательство предусматривает исчерпывающий круг уголовно-процессуальных актов компетентных органов государства (должностных лиц). Эти акты фиксируют либо их решения по соответствующим вопросам уголов-наго дела (например, постановления следователя, определение, приговор суда), либо — те или другие обстоятельства уголовного дела, в том числе производство следственных и судебных действий (например, протоколы следственных действий, протокол судебного заседания). Значит, если в постановлениях, определениях и приговорах находит свое выражение оценка (частичная или полная) уже собранных по делу доказательств, то факт их обнаружения, собирания получает свое закрепление главным образом в соответствующих протоколах (следственных действий, судебного заседания и др.).

Наряду с ранее существовавшей рукописной формой изготовления протоколов действующее законодательство предусмотрело возможность использования при составлении процессуальных актов машинописи и стенографии (ст. 102 УПК РСФСР). Однако, будучи основной формой фиксации доказательственной информации, протоколирование не является б 41 ом отношении единственной формой. Конкретным выражением внедрения в уголовное судопроизводство достижений науки и техники явилось узаконение использования в тех же целях   фотографирования,  киносъемки,   изготовления   диапо-

зо Вопросы уголовного процесса в практике Верховного Суда СССР и Верховного Суда РСФСР. М., 1974, с. 32. зі Там же, с. 42.

8*

115

зитивов, планов, схем, слепков и оттисков следов (ст. 141 УПК) и звукозаписи (ст. 14І ' УПК) 32.

Соответственно ныне используются такие формы закрепления доказательств, как 1) письменная (в том числе машинописная) форма (протокол), 2) звуковая (звукозапись), 3) образная (фотоизображение, киноизображение), 4) предметная (слепки, оттиски) 33.

Некоторые из указанных средств закрепления доказатель-сівеньой информации могут применяться только как основ-нь'е (например, протоколирование), другие — только как дополнительные (например, схемы, слепки). Соответствующие формы фиксации могут быть использованы в качестве самостоятельных или смешанных. Применение видеомагнитофона, например, предполагает одновременное использование и звукозаписи, и киносъемки.

Степень и формы «технизации» закрепления доказательственной информации не безразличны для целей доказывания. Использование здесь достижений на}ки и техники призвано служить более полной, точной и качественной фиксации соответствующей информации; экономии сил и времени след-сіьєпііьіх и судебных работников; повышению культуры уголовного судопроизводства в целом, собирания и оформления доказательственной информации в частности. Именно поэтому использовать в уголовном судопроизводстве можно только такие формы закрепления доказательств, которые нормативно закреплены в качестве наиболее надежных, апробированных теорией и практикой. Мы, разумеется, не имеем в виду здесь собственно технико-криминалистические, сугубо вспомогательные средства собирания доказательств (молоток для простукивания, паста для дактилоскопирования, лупа для обнаружения следа и т. п.), которые не требуют правовой регламентации. Речь идет о научно-технических средствах закрепления доказательственной информации, точно и исчерпывающе предусмотренных законом. Возникновение новых возможностей в этом отношении также требует их нормативного признания.

Итак, понятие доказательства по уголовному делу и требований, которым оно должно отвечать, может быть изображено схематически следующим образом.

32  Указ Президиума Верховного Совета РСФСР от 31  августа 1966 г, («Ведомости Верховного Совета РСФСР»,  1966, № 36, ст.  1018).

33  Более  обстоятельно  см     ШеиферС   А     Сущность  и  способы собирания доказательств в советском уголовном процессе, с. 33 и ел

116

Схема структуры доказательств в уголовном судвпроизводстве

Доказательства

лие данные

 Источники фактических данных

Факты

Сьедгиия о фактах

Показания  свидетелей

Показания потерпевших Показания подозреваемых

Показания обвиняемых

Заключения экспертов              I

Вещественные доказательства!

Протоколы следственных и судебных действий

h-Иные документы

 5  к   дсазэ^егьвтвэм

О-ЧССЧиРСТЬ            і    j           [ОГуСІИЮСТЬ

по гн

ЧТеГЬ

о гначенил г^ч pea ot''o    '             і—■

ТеГЬСІЕ      \С  сіН38ЛИ63ЄУо>.         І------1           j        ■

онкретньми доказательствами          І

"о   источнику

конкр

ПП   ЗЧЗЧЄИИ-0    ПСКаЗБТЄЛЬг    Б

используем^ х   для уст. нов

Л^ЬИЯ   КСНКОЄ'НЬІХ

тель^тв ло делу

го сгососу   получения

го  форме  закрепления     [

117

§ 4. Классификация доказательств

В правовой литературе было высказано суждение о том, что классификация доказательств имеет «главным образом... учебное значение...»34.

Учебное значение классификации доказательств бесспорно; она способствует систематизации накопленных знаний, обеспечивает правильное использование понятий, терминов и т. п. Однако представляя собой необходимое условие их эффективного собирания и закрепления, анализа и синтеза, объективной оценки, успешного применения для установления истины, классификация доказательств, используемая в единстве и взаимосвязи классифицируемых явлений, имеет еще и большое практическое значение.

Для того чтобы быть действенным средством осуществления задач доказывания, классификация доказательств должна базироваться на правильном учете объективных свойств классифицируемых явлений. Только в этом случае она будет отвечать требованиям подлинной научности, необходимым условием которой, как замечал Ф. Энгельс, является классификация явлений согласно внутренне присущей им последовательности 35.

Доказательства могут быть классифицированы следующим образом:

1. По механизму формирования и носителю доказательственной информации они могут быть разграничены на исходящие от лиц (показания обвиняемых, подозреваемых, потерпевших, свидетелей, заключения экспертов) и содержащиеся в предметах и документах (вещественные доказательства, документы, протоколы следственных и судебных действий, фиксирующие не показания лиц, а иную информацию).

Говоря о значении разграничения доказательств на так называемые «личные» и иные, авторы монографии «Теория доказательств в советском уголовном процессе» сводят, однако, вторую разновидность доказательств только к вещественным 36, с чем согласиться нельзя, поскольку вещественные доказательства составляют один из компонентов доказательств, исходящих не от граждан. Следует учитывать, что

34  Ч ельцов М.  А.  Уголовный процесс.  М.,   1948,  с.  287,

35  См.: Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. 20, с. 564—565.

36  См.:  Теория  доказательств   в  советском  уголовном  процессе,  М., 1973, с. 258.

118

протоколы следственных и судебных действий могут удостоверять либо информацию, исходящую от определенных лиц (например, протокол допроса, либо содержащуюся в предметах или документах (например, протокол осмотра вещественного доказательства, протокол обыска с указанием на обнаруженный при обыске документ и др.). И хотя любой протокол подписывается конкретными лицами и по этому формальному признаку мог бы быть отнесен к доказательствам, исходящим от лиц, тем не менее решающее значение имеет его содержание — закрепляет ли он информацию, исходящую от лиц или содержащуюся в предметах и документах.

Аналогично следует решать вопрос и о принадлежности к соответствующей классификации документов. При этом следует иметь в виду, что понятие документов ныне резко расширилось. Это уже не только письменные документы (как о том говорилось в ранее действовавшем уголовно-процессуальном законодательстве), изготовленные вне уголовного судопроизводства. Таковыми могут быть и звукозапись, и фотокинодокументы, изготовленные как вне уголовного судопроизводства и приобщенные в установленном законом порядке к уголовному делу (например, звукозапись исполнения определенным лицом роли в драматической постановке, свидетельствующая о его артистической деятельности), так и в уголовном судопроизводстве (например, изготовленное следователем фотоизображение места автопроисшествия).

Конечно, если речь идет о документе, исходящем от определенного лица и являющемся продуктом его воли и сознания, классификационная принадлежность документа не вызывает сомнений. Сложнее, когда он — техническое отображение объективно существующих фактов и обстоятельств (кинодокумент, фотодокумент и др.). Такого рода документы мы относим к доказательствам, выходящим за пределы так называемых «личных»37, поскольку технически фиксируемые определенными лицами факты и обстоятельства, существуя независимо от их воли и сознания, отображаются вне психической переработки человеком, а, наоборот, в том виде, в каком они объективно существуют, независимо от субъективного восприятия того, кто их закрепляет.

37 По указанным соображениям мы не разделяем точку зрения авторов «Теории доказательств в советском уголовном процессе», согласно которой все протоколы следственных и судебных действий и все документы относятся к доказательствам, имеющим «личный» характер (с. 258—265).

119

Практическое значение дайной классификации доказательств состоит в следующем:

а)   Доказательственная информация в первом случае исходит от людей, способных  воспринимать, запоминать,  воспроизводить  и уточнять  интересующие следствие  и  суд обстоятельства и факты, что исключается в тех случаях, когда доказательственная информация содержится в неодушевленных предметах. Нельзя, однако, не учитывать, что отвечающие необходимым требованиям вещи и предметы могут в том или ином конкретном случае дать компетентному органу государства более достоверную информацию, нежели человек. На процессе психической переработки полученной информации человеком    неизбежно    сказываются    его субъективные свойства  (симпатии, антипатии и др.), что исключено тогда, когда речь идет о доказательствах-предметах, доказательствах-вещах, одним словом, о доказательствах не «личного» характера.

б)   На процессе собирания и исследования доказательств не могут не сказаться и различные возможности    хранения информации. Запоминание человеком того, что он видел или слышал связано как с объективными, так и с субъективными факторами. Поэтому при анализе доказательств, исходящих от человека, очень важно уяснить и обстановку, в условиях которой он воспринимал событие  (днем или ночью; в хорошую, ясную погоду или в дождь, снег; вблизи или на большом расстоянии и др.). и его личностные свойства (в том числе, качество зрения, слуха и др.).

Собирая и исследуя доказательственную информацию, содержащуюся в неодушевленных предметах, органы следствия и суда сосредоточивают внимание на другом — на качестве отображения, степени влияния на отображение времени, ср.е-ды и др.

в)   Не безразлична для восприятия и оценки информации форма ее передачи — языковая,  письменная, звуковая  или иная. Каждая из таких форм, находясь в прямой зависимости от механизма образования и носителя доказательственной информации, предполагает специфические методы ее уточнения и проверки  (постановку дополнительных вопросов, проверку подлинности документа путем его осмотра, проведения экспертизы и т. д.).                               •*

Сказанное дает основание не согласиться с утверждением о том, что разграничение доказательств на исходящие от человека и содержащиеся в материальных предметах   ведет

120

к их противопоставлению 38. Отнюдь не противопоставляя одни доказательства другим, следует использовать данную классификацию для уяснения и применения наиболее эффективных средств и методов собирания, проверки и оценки доказательственной информации, исходящей от человека и содержащейся в предметах и документах.

2. По источнику сведений о доказательственных фактах доказательства разграничиваются на первоначальные и производные.

Первоначальные доказательства — это те, которые правоприменительные органы получают непосредственно от первоначального носителя информации, так сказать, «из первых рук», в силу чего их нередко называют первоисточниками (подлинник документа, показания свидетеля о том, что он сам видел или слышал, и др.).

Производные доказательства — те, которые органы дознания, следствия, суда получают от вторичного источника информации, «из вторых рук» (копия документа, показания свидетеля о том, что он слышал от другого лица, непосредственно наблюдавшего соответствующее событие, и др.).

Практическое значение данной классификации состоит в том, что она содействует уяснению следующих обстоятельств, весьма важных для успешного собирания, проверки доказательств и правильной их оценки.

а)   Производные доказательства нуждаются в более тщательной проверке. Пропорционально тому, как доказательство удаляется от первоисточника соответствующей информации, возрастает вероятность наличия в нем ошибок, неточностей. Подлинник документа обычно достовернее копии;  первая копия —■ достовернее второй, третьей    и последующих. Поэтому пользоваться в практике уголовного судопроизводства следует, поскольку это возможно, доказательствами первоначальными.

б)   Но так как получить первоначальное доказательство не всегда возможно  (подлинник документа безвозвратно утрачен, свидетель-очевидец умер  и т. п.), правоприменительные органы вынуждены нередко использовать доказательства производные. В таком случае совершенно необходимо установить первоисточник производного    доказательства    или его судьбу.

38 См.: Строгович М. С. Материальная истина Я судебные доказательства в советском уголовном процессе. М., 1955, с 311.

121

Производная информация, первоисточник которой не установлен, утрачивает свое доказательственное значение и в силу ненадежности, непреодолимых препятствий к проверке ее достоверности не может быть положена в основу выводов следствия и суда об обстоятельствах уголовного дела.

в)   В следственной и судебной практике могут иметь место случаи, когда установить первоначальное доказательство можно не иначе, как через производное, например, данные о свидетеле-очевидце сообщает свидетель,    которому очевидец рассказал о том, что видел или слышал.

г)   В случаях, когда у компетентных органов государства (должностных лиц) возникают сомнения в достоверности первоначальных доказательств   (не содержит ли подлинник документа подлог, не содержат ли показания свидетеля-очевидца элементы лжесвидетельства и т. п.), производные доказательства могут быть использованы для проверки степени достоверности первоначальных.

Все доказательства по уголовному делу подлежат тщательной и всесторонней проверке; производные доказательства, по указанным причинам, подлежат особенно обстоятельному исследованию, проверке и оценке в совокупности со всеми другими доказательствами, собранными по уголовному делу. Соответствующую необходимость мы не исключаем, разумеется, и в отношении доказательств первоначальных. Явка с повинной (первоначальное доказательство) может оказаться результатом желания скрыть более тяжкое преступление, признавшись в совершении преступления менее тяжкого; может быть выражением самооговора, например, желания принять на себя вину близкого человека и др. Наоборот, производное доказательство (например, добросовестные показания свидетеля, который воспроизводит суду то, что он слышал от очевидца преступления) может в том или другом конкретном случае иметь преимущества перед доказательствами первоначальными со всеми вытекающими из этого последствиями. Это не устраняет и не умаляет, однако, значения указанных выше положений, которые, будучи правилом, должны учитываться органами дознания, следствия, прокуратуры, суда при расследовании и судебном рассмотрении каждого конкретного уголовного дела.

3. По отношению к факту соверше^я преступления конкретным лицом доказательства разграничиваются на прямые и косвенные. Прямые доказательства — те, которые прямо, непосредственно указывают на данное обстоятельство. Кос-

122

венные доказательства — те, которые указывают на иные, побочные обстоятельства, дающие основание для вывода о том, кто именно совершил преступление.

Показания свидетеля-очевидца преступления, явка с повинной с последующим признанием обвиняемым своей вины и рассказом об обстоятельствах совершения преступления — прямое доказательство.

Показания свидетелей о том, что в ночь совершения преступления подозреваемый не ночевал дома, что его видели } даляющимся от меета преступления вскоре после совершения преступления, что ранее он угрожал потерпевшему совершением таких действией, обнаруженная на месте преступления вещь, принадлежащая заподозренному, и прочее — косвенные доказательства. Эти доказательства не указывают прямо на факт совершения преступления данным лицом. Они указывают на так называемые «побочные обстоятельства» или «промежуточные факты», при помощи которых органы следствия и суда могут сделать вывод о том, кто именно совершил данное преступление.

В правовой литературе приходится встречаться с различными точками зрения по поводу критерия разграничения доказательств на прямые и косвенные.

Мы не можем согласиться с тем, что соответствующим критерием следует считать предмет доказывания39, поскольку, как было указано выше, понимаем под предметом доказывания все то, что подлежит доказыванию по уголовному делу, в том числе и факты побочные, промежуточные. При таком понимании предмета доказывания он не может быть положен в основу данной классификации как стирающий существующие в действительности различия между доказательствами прямыми и косвенными. Нельзя рассматривать в качестве классификационного критерия и главный факт (состав преступления), поскольку объем состава преступления шире указанного нами классификационного критерия. Судить же об отнесении доказательств к прямым или косвенным по тому, непосредственно или-опосредствованно оно указывает, например, на тот или другой признак субъективной стороны состава преступления, просто невозможно. Именно поэтому классификационным критерием следует считать в данном случае не весь состав преступления в его четырех элементах, а

39 См.' Теория доказательств в советском уголовном процессе, с. 271; Чельцов М. А. Советский уголовный процесс, с. 135.

совершение конкретным лицом инкриминируемого ему преступления, что связано главным образом с субъектом и объектом состава преступления.

Представляется недопустимым смешивать разграничение доказательств по источнику и по отношению к факту совершения определенным лицом инкриминируемого ему преступления. В первом случае речь идет о свойстве источника, о том, является ли он первоначальным или производным. Во Етором случае имеются в виду свойства фактических данных, указывают ли они непосредственно или опосредствованно на совершение конкретным лицом соответствующего преступления.

Именно поэтому доказательство может быть первоначальным (например, показания жены потерпевшего о том, что она сама слышала), но косвенным (ее показания о том, что мужу угрожал убийством гражданин А.), производным (например, показания врача о том, что он слышал от умирающего потерпевшего), но прямым (например, его показания о том, что потерпевший назвал имя убийцы) и т. п.

Как следует из сказанного, критерий разграничения доказательств на прямые и косвенные характеризуется не одним, а двумя признаками: во-первых, содержанием устанавливаемого конкретным доказательством обстоятельства, которым (когда речь идет о прямом доказательстве) является факт совершения определенным лицом конкретного преступления и, во-вторых, тем, указывает ли данное доказательство на соответствующее обстоятельство непосредственно или опосредствованно.

Разграничение доказательств на прямые и косвенные имеет большое практическое значение, которое состоит в следующем:

а) В уяснении мысли о том, что прямые доказательства не лучше косвенных, а косвенные — не хуже прямых, иначе говоря, в недопустимости переоценивать прямые доказательства и недооценивать косвенные.

В следственной и судебной практике встречаются дела, обвинение по которым основывается только на косвенных доказательствах. Как и прямые, косвенные доказательства образуют не менее достоверный и убедительный материал для разрешения дела по существу. Судебный приговор, основанный на косвенных доказательствах, располагает такой же законной силой, как и судебный приговор, основанный на прямых доказательствах.

124

б)  Хотя значение косвен-ных доказательств не меньшее, нежели значение прямых доказательств, тем не менее использование косвенных доказательств в практике уголовного судопроизводства  представляется  более  сложным,  нежели  использование прямых доказательств. Объясняется это тем, что логический  путь  от  косвенного  доказательства    к  решению важнейшего вопроса уголовного дела — совершил  ли данное преступление обвиняемый — значительно длиннее и извилистей, нежели логический путь к данному вопросу от доказательства прямого. Прямое доказательство указывает на этот важнейший  искомый факт непосредственно,  без  каких бы то ни было посредствующих звеньев.  Косвенное доказательство, как было отмечено, указывает непосредственно на побочный, производный факт и только через него позволяет правоприменительному органу  сделать  вывод о  важнейшем искомом факте.

в)   Именно  потому,  что  косвенное  доказательство  непосредственно указывает  на  побочный  факт,  оно  приобретает юридическое значение не иначе, как в органической взаимосвязи с другими доказательствами. Соответственно одно лишь косвенное доказательство не может рассматриваться как достаточный доказательственный    материал    для    разрешения уголовного дела. Только одна вещь, обнаруженная на месте преступления, принадлежащая заподозренному, только один факт пребывания его в момент совершения преступления в данном месте, только недоброжелательное отношение данного лица к потерпевшему, более того, лишь одна угроза убийством — не дают оснований для утверждения о том, что именно данное лицо совершило    это убийство.  Взятые    в своем единстве, эти факты создают тот доказательственный материал, который может быть признан достаточным для соответствующих выводов по существу уголовного дела.

Было бы неверно полагать, что для прямых доказательств, в отличие от косвенных, требование совокупности доказательств не обязательно, что одно прямое доказательство достаточно для разрешения дела по существу40. Предусмотренное законом требование основывать оценку доказательств «на всестороннем, полном и объективном рассмотрении всех обстоятельств дела в их совокупности» (ст. 71 УПК) распространяется и на прямые, и на косвенные доказательства. Это

40 Соответствующую точку зрения высказала П. А. Лупинская. См.: Л у пинская П. А. Доказательства в советском уголовном процессе. М., 1955, с. 15.

125

требование, однако, для косвенных доказательств, в силу их специфики, имеет особое и притом повышенное значение.

г) Для того чтобы реальные факты не оказались подмененными догадками и предположениями правоприменительных органов, необходимо установить объективную, а не случайную связь косвенных доказательств, необходимо, чтобы причинная связь охватывала не только косвенные доказательства, но и совокупность косвенных доказательств с предметом доказывания, с составом преступления и, в частности,, с тем важнейшим фактом, который образует классификационный критерий разграничения доказательств на прямые и косвенные.

з) Наконец, совокупность косвенных доказательств может быть признана достаточной для вывода о виновности данного лица в совершении инкриминируемого ему преступления только в том случае, если в своем завершенном виде она исключает возможность каких бы то ни было иных версий, иных выводов, если только данный вывод является единственно причинно обусловленным, объективно вытекающим из соответствующей совокупности фактических данных и сведений о них. Следует при этом иметь в виду, что недоказанная виновность равносильна доказанной невиновности, что обвинительный приговор не может быть основан на предположениях и постановляется лишь при условии, если в ходе судебного разбирательства виновность подсудимого в совершении преступления  безусловно доказана   (ст.  309 УПК  РСФСР).

Следовательно, косвенные доказательства — это не разрозненные факты и сведения о них, а единое целое, составные части которого находятся в причинной органической взаимосвязи и во взаимопроникновении. Только в таком виде они образуют доказательственную и притом неотвратимую силу, позволяющую судить о виновности конкретного лица в совершении определенного преступления.

4. По отношению к предмету обвинения доказательства разграничиваются на  обвинительные и оправдательные.

Обвинительные доказательства — это фактические данные и сведения о фактах, устанавливающие виновность лица в совершении определенного преступления, а также отягчающие ответственность обвиняемого.

Оправдательные доказательства — такие, которые исключают или смягчают вину и ответственность обвиняемого.

Бывает так, что один источник содержит несколько фактических данных (сведений о фактах) — обвинительного и оп-

126

.

равдательного характера. В таких случаях речь идет не об одном, а о двух или нескольких доказательствах обвинительных и оправдательных, имеющих один источник.

Едва ли можно согласиться с утверждением о том, что некоторые доказательства, содействуя установлению истины, не являются при этом уличающими или оправдывающими41. Не располагая свойством обвинительного или оправдательного характера по отношению к предмету обвинения, тот или иной факт, как и сведения о нем, утрачивают доказательственное значение42.

В литературе высказывалось суждение о том, что разграничение доказательств на обвинительные и оправдательные является неправильным, что оно имеет чисто схоластический, искусственный характер.

Согласиться с подобного рода суждением нельзя, хотя бы потому, что необходимой предпосылкой познания по каждому конкретному делу объективной истины является выполнение правоприменительными органами нормативного требования относительно всестороннего, полного и объективного исследования обстоятельств уголовного дела, выявления как уличающих, так и оправдывающих обвиняемого, как отягчающих, так и смягчающих его вину обстоятельств (ст. 20 УПК).

Тем не менее данная классификация имеет весьма условный характер.

В ходе уголовного судопроизводства возможны случаи, когда доказательства, выступающие на первый взгляд в качестве оправдательных, в дальнейшем оцениваются как доказательства обвинительного характера и, наоборот, доказательства, воспринимаемые как обвинительные, вслед за тем приобретают оценку оправдательных. Например, обосновывая свое алиби, обвиняемый представляет документ, свидетельствующий о том, что в соответствующий день и час он находился в другом месте. Однако, исследуя документ, следователь (суд) убеждаются в его подделке. Значит, отнесение того или иного доказательства к числу обвинительных или оправдательных зависит не от раз навсегда данной природы доказательства, а от характера его связи с искомыми обстоя-

41   См.:  Рахуноа  Р. Д   Вещественные и письменные доказательства в советском уголовном процессе. — «Учен. зап. ВИЮН», 1959, вып. 10, с. 211—212.

42  См.:   Теория     доказательств   в   советском     уголовном     процессе, с   284—285.

127

тельствами уюловного дела. Поскольку в процессе доказывания оценка доказательств может меняться, постольку определить наиболее точно — имеет ли доказательство обвинительный или оправдательный характер можно лишь в результате окончательной оцешш всех собранных по делу доказательств в их совокупности, иначе говоря — только в совещательной комнате при вынесении приговора Следовательно, до этого указанное разграничение доказательств представляется весьма и весьма условным.

Учитывая, однако, что данная классификация, как было отмечено выше, ориентирует правоприменительные органы на полное, всестороннее и объективное собирание, исследование, проверку и оценку доказательств, на правильное планирование предварительного расследования и судебного разбира-рательства, вовсе отказаться от нее было бы неверно. Поэтому, памятуя об условном характере данной классификации, органы дознания, следствия, прокуратуры и суда должны использовать ее, как и ранее рассмотренные виды классификации, в интересах оптимального достижения задач уголовного судопроизводства, в частности — быстрого и полного раскрытия преступлений, изобличения виновных и обеспечения правильного применения закона с тем, чтобы каждый совершивший преступление был подвергнут справедливому наказанию и ни один невиновный не был привлечен в качестве обвиняемого и осужден

Анализируя классификацию доказательств, мы в том или ином случае отмечали преимущества, впрочем как и недостатки, одних доказательств перед другими (например, первоначальных перед производными). Это отнюдь не означает, что мы склонны a priori разграничивать доказательства по уголовным делам на лучшие и худшие. Такое разграничение не признает законодатель; оно должно быть отвергнуто правовой теорией и практикой. Однако учитывать более слабые, в одном отношении и более сильные — в другом стороны классифицируемых явлений можно и нужно Уяснение этого предопределяет в значительной мере смысл самой классификации доказательств. Что же касается признания одних доказательств (точнее сведений о фактах) доброкачественными, а других — недоброкачественными, то это предопределяется отнюдь не их классификацией, а качеством каждого конкретного доказательства, его относимостыо и допустимостью, что причинно связано с обстоятельствами каждого конкретного уголовного дела.

128

Рассмотренные виды классификации доказательств могут быть схематично изображены следующим  образом.

Схема классификации доказательств

Доказательства

По механизму формирования и носителю доказатель-ст8ен-'ой информации

По источнику сведений о доказательственных   фактах

^Пo отношению к факту совершения преступления конкретным лицом

' По отношению к предмету ~| обвинения

Исходящее от лиц

Содержащиеся в предметах и документах

Первоначалоные

Производные

Прямые

Косвенные

Обвинительные

Оправдательные

9   Заказ № 11506