§ 6. СООТНОШЕНИЕ ПОНЯТИИ «ПРЕСТУПЛЕНИЕ» И «ПРЕСТУПНОСТЬ»

Все оказанное в предыдущих параграфах настоящей главы имеет отношение к отдельному преступлению и да­леко не во всех случаях может быть распространено на преступность как социальное явление. То, что выступает истиной для характеристики единичного общественно опас­ного деяния, может оказаться неверным для характеристи­ки преступности как общественного процесса. Тем не менее на протяжении длительного времени преступность рассмат­ривалась как совокупность именно отдельных преступле­ний, совершенных в данный отрезок времени в данном месте. Вместе с тем очевидно, что отдельное преступле­ние— социально значимый акт индивидуального поведе­ния, включающий в себя, помимо общественных моментов, биологические, физиологические, психологические харак­теристики. Преступность же как социальное явление пред­ставляет собой одну из характеристик, отражающих со­стояние социального организма, и порождается, следова­тельно, одними только социальными причинами, т. е. про­цессами совершенно иного уровня, чем поступок конкрет­ного человека.

В частности, не может служить для объяснения прес-

68

тупности как социального явления один из важнейших пос­тулатов учения о составе преступления — совершение об­щественно опасного действия на основе «свободы воли», и Ф. Энгельс после написанных им слов — «в истории об­щества действуют люди, одаренные сознанием, поступаю­щие обдуманно или под влиянием страсти, стремящиеся к определенным целям. Здесь ничто не делается без со­знательного намерения, без желаемой цели» — продолжил свою мысль: «Но как ни важно это различие для'Истори­ческого исследования, — особенно отдельных эпох и со­бытий,—оно нисколько не изменяет того факта, что ход истории подчиняется внутренним общим законам»; за по­буждениями индивидов скрываются «исторические причи­ны, которые в головах действующих людей принимают форму данных побуждений»23.

Применительно .к нашей проблематике это означает, во-первых, что эволюция преступности как социального явления подчиняется своим внутренним общим законам; во-вторых, что люди, совершающие преступления, посту­пают обдуманно, целенаправленно или под влиянием страсти, и, в-третьих, что за намерениями («свободной во­лей») людей также скрываются общественно-историчес­кие причины, которые и принимают форму индивидуаль­ных побуждений. Опыт развития науки показывает, ка­ким образом забвение этих фактов неизбежно приводит к психологизации или даже биологизации общественных явлений, в том числе преступности24.

Учитывая это, в третьем издании учебника по крими­нологии преступность определяется не как совокупность преступлений (ср. с первым его изданием25), но как соци­альное явление, выражающееся во всем множестве совер­шенных преступлений26.

Исходными методологическими положениями следует считать тезисы марксистско-ленинской философии о том, что, во-первых, социальное может порождаться только социальным, и, во-вторых, источником (движущей силой) любого процесса является противоречие.

Первый тезис основывается на известном подразделе­нии Ф. Энгельсом форм движения материи на механиче­скую, химическую, органическую и социальную и указа­нии основоположников марксизма-ленинизма на качест­венную особенность социального уровня, его несводимость к низшим уровням и на невозможность какого бы то ни было переноса законов низших форм движения на выс­шие, в частности, биологической формы на социальную27.

69

Второй тезис основывается на характеристике В. И. Ле-| ниным закона борьбы противоположностей как сути ма-| териалистической диалектики, как ее ядра, что только и\ «дает ключ к «скачкам», к «перерыву постепенности»,' к «превращению в противоположность», к «уничтожению^ старого и возникновению нового»28, т. е. ко всему тому, что в совокупности образует развитие всех явлений. Вот! почему и источник преступности как социального явления; заключается в общественных противоречиях.

В   советской   литературе   отмечалось,   что   противоре-'} чием, порождающим преступность, является несовпадение? уровня  развития  производительных    сил   и   потребностей; общества и его членов29. Тем самым осознанно или неосо-' знанно признается не только общественный характер ис-1 точника преступности, но и то, что она имеет общие кор-' ни с другими, в том числе ,и позитивными  социальными: явлениями: противоречия между потребностями и средет-: вами их удовлетворения могут побуждать людей к совер-; шенствованию этих средств гораздо чаще, -чем к попыткам.-; удовлетворить   свои   потребности   преступным   путем.   Ка-| кой из двух путей избирают люди — зависит от социаль-1 ных условий их жизни, которые определяют поле соци­альных возможностей человека и даже меру развития его самого  как индивида,  как  субъекта   труда,   познания   и общения, как личности и как   индивидуальности.   Следова­тельно,  указать  на  недостаточный  уровень  развития  про­изводительных сил — еще не значит назвать .причину пре­ступности.

Таковой он сам по себе не является, и технократиче­ское объяснение общественных процессов столь же невер­но, как и биологическое. Решающее значение имеют природа общественно-экономической формации, в кото­рой функционируют производительные силы, и те социаль­ные условия и возможности удовлетворения потребностей, которые она предоставляет всем членам общества.

Отдавать предпочтение в генезисе социального явле­ния 'Какому-нибудь одному моменту (части) общественно-экономической формации можно только в случае, если он сравнивается с другим моментом (частью). Например, производительные силы определяют экономический базис, базис—политическую, юридическую и идеологическую надстройки и т. д. Однако совершенно неправильно ут­верждать, что, например, производительные силы сами по себе обусловливают характер общества. Как таковые они вообще лишены социальных признаков. Это доказывается,

70

в частности, тем, что одна и та же техника и обслуживаю­щие ее люди с их профессиональными навыками в прин­ципе могут использоваться в различных общественных формациях. Часть не может доминировать над целым; на­оборот, она сама приобретает свойства своего целого, ста­новясь носителем не только собственных, но и системных качеств. Вот почему мы говорим не о материально-тех­нической базе как таковой, а о материально-технической базе социализма.

Оказанное, разумеется, не означает, что части (напри­мер, производительные силы) не играют никакой роли в генезисе социальных явлений или что роль всех частей одинакова. Речь идет лишь о том, что части общественно-экономической формации — моменты социального организ­ма, в котором все они действуют .одновременно, и соци­альное явление как эффект этого взаимодействия порож­дается социальным целым и характеризует именно эту социальную целостность. Равным образом и преступность, не будучи исключением из остальных социальных явле­ний, есть следствие взаимодействия всех моментов общест­ва — и производительных сил, и производственных отно­шений, и надстроечных институтов. Вот что имеет в виду социолог-материалист, когда он говорит о преступности как социальном явлении.

В свете сказанного особенность преступности заклю­чена в том, что она порождается не гармоническим взаи­модействием частей социального целого, а противоречия­ми между ними — антагонистическими при капитализме и неантагонистическими, поддающимися планомерному пре­одолению, при социализме. Анализ этих противоречий и составляет главную задачу криминологии, поскольку изу­чение причин преступности входит в ее предмет30. Итак, преступность — социальный феномен, порождаемый проти­воречиями в развитии общества и выражающийся в сово­купности отдельных преступлений. Количественная же ее характеристика в данный исторический момент совпадает со всем множеством отдельных преступлений. В литерату­ре зафиксированы определенные количественные законо­мерности преступности (например, еще в прошлом веке бытовала фраза: «Число преступлений, совершаемых в данной местности, имеет такой же постоянный характер, что и количество осадков, вьшадаемых там же»). В СССР на них основываются криминологические прогнозы и осу­ществляется планирование борьбы с преступностью. Од­нако эти закономерности тем не менее не вскрывают не

71

только сущности Преступности, но и ее качественных осо-| бенностей как социального явления. Последнее объяоня-1 ется тем, что различие между понятиями «преступление»! («одно») и «преступность» («многое») носит здесь чисто; количественный характер, не фиксируя их специфики.

Справедливо считается, что качественное отличие пре-] ступления  от •непреступления   состоит  в  повышенной  об- • щественной опасности первого (см. § 4 настоящей главы)." Однако опыт изменения нашего уголовного законодатель-; ства   свидетельствует  об   отсутствии   четкого   критерия   и •методики   его   применения,   которые   позволили   бы   изме­рять степень социальной опасности ('как, впрочем, и о<пре- ] делить сам  факт ее наличия).  Общим    социологическим признаком   общественной    опасности    преступления,   как; указывалось в предыдущих параграфах настоящей главы,; является его несоответствие законам развития социально-; го организма.