ОБ ОСНОВНЫХ ТЕНДЕНЦИЯХ РАЗВИТИЯ УЧЕНИЯ О ПРАВЕ СОБСТВЕННОСТИ ПРИ ГОСУДАРСТВЕННО-МОНОПОЛИСТИЧЕСКОМ КАПИТАЛИЗМЕ

Предлагаемая вниманию советского читателя книга написана известным чехословацким юристом, профессором Братиславского университета Яном Лазаром, перу которого принадлежит ряд публикаций по этой тематике*. Настоящая работа, обобщающая и дополняющая результаты прежних исследований автора, посвящена главным образом политическим и идеологическим аспектам теории и практики современного буржуазного права частной собственности в ФРГ. В ней на основе большого фактического материала дан критический анализ представлений о частной собственности, характерных для ряда течений буржуазной политической идеологии.

Представляется целесообразным привлечь внимание читателя к развитию учения о праве собственности в других странах современного капитализма, к ряду аспектов темы, недостаточно полно освещенных автором, не в последнюю очередь и потому, что он мог использовать источники, появившиеся не позднее середины 70-х годов.

Современное развитие права собственности и учений о нем в странах государственно-монополистического капитализма принадлежит к числу тех новых явлений и процессов, в которых с особой силой выражается углубляющийся общий кризис капитализма. Их исследование — ак-

* См., например: Lazar J. Teorie «ludoveho vlastnlctva» v sluzbe obrany kapitalizmu. Bratislava, 1967; Zur Kritik der burgerlichen Konzeption von der «Transformation» des Eigentums durch Rechtsformen der Kapitalgesellschaften. — Staat und Recht, 1977, N 3; Kritika niek-torych burzoaznych a reformistickych vlastnickych koncepcii. — Pravnicke studie, 1978.

5

туальная задача марксистско-ленинской общественной науки, приобретающая все большее теоретическое и практическое значение*.

Нынешние учения и законодательство о праве собственности в буржуазных странах представляют собой весьма пеструю и противоречивую картину. Здесь, с одной стороны, и признание капиталистической природы крупной собственности на средства производства, и многообразие институтов собственности, принадлежащих к правовым системам отдельных стран или их групп, и широкое использование старых буржуазных теорий и институтов права частной собственности, возникших еще в XVI — XIX вв. С другой стороны, для них характерно подчинение интересов отдельных собственников выражаемым государством общим интересам капитала; отрицание капиталистической сущности современного права собственности, доходящее до провозглашения «демократизации» и даже «социализации» как публичной (государственной, муниципальной и др.), «коллективной» (акционерной, кооперативной и др.), так и индивидуальной частной собственности в ее различных формах; сближение региональных и национальных систем права собственности; пересмотр его общетеоретических и практических характеристик; появление нарастающего количества разновидностей этого права; «автономизация» его отдельных элементов и т. д. Разнообразие и развитие теоретических и практических решений проблем права собственности находят выражение в литературе, законодательстве, судебной, административной и частной практике, во всей политической и правовой идеологии указанных стран.

Новизна и глубина изменений в буржуазном праве собственности и в теоретических представлениях о нем, его существенная роль в экономической, политической и духовной жизни капиталистических стран, в их законодательстве и правоведении требуют особого внимания социалистической правовой науки к данной проблеме.

Критическое марксистское исследование проблем права собственности при современном капитализме должно быть направлено на три основные цели:

а) изучение современного состояния, основных направлений и тенденций развития права собственности и его тео-

* См.: Материалы XXIV съезда КПСС. М., 1971, с. 103; Материалы XXV съезда КПСС. М., 1976, с. 73; Материалы XXVI съезда КПСС. М., 1981, с. 78; Материалы Пленума Центрального Комитета КПСС. 14—15 июня 1983 года. М., 1983, с. 70.

6

рий, способствующее познанию всей совокупности новых явлений в мире капитала, осмыслению особенностей настоящего этапа его общего кризиса. Это тем более важно, ибо в некоторых исследованиях, затрагивающих данную проблему, основное внимание уделяется тем изменениям права собственности, которые выявились еще на частно-монополистическом или в самом начале государственно-монополистического этапа капитализма;

б) разоблачение эксплуататорской и реакционной сущности теории и практики капиталистического права собственности;

в) выявление тех тенденций теории и практики права собственности, в которых хотя бы частично и искаженно выражаются объективные требования производительных сил, процессы обобществления и интернационализации производства, интересы и завоевания трудящихся масс, влияние мирового социализма. Такие стороны изучаемого института и учения о нем могут быть в той, или иной мере использованы трудящимися стран капитала на различных этапах борьбы за социальный прогресс.

Исследование современных буржуазных теорий права собственности должно опираться на научную методологию диалектического и исторического материализма. Рассматриваемые теории как часть духовной надстройки общества в конечном счете порождение и, как правило, искаженное отражение материального базиса — производственных отношений капитализма, переживающих глубокий кризис. Производительные силы, развитие которых ускоряется научно-технической революцией, переросли узкие рамки капитализма и требуют все большей степени обобществления и интернационализации производства.

Воздействие базиса на данный элемент надстройки осуществляется в значительной мере через посредство других ее элементов (политических, моральных, правовых и иных отношений, учреждений и норм, а также форм общественного сознания — культуры, науки, религии, правосознания и др.). Со своей стороны, буржуазные теории права собственности оказывают влияние на базис также косвенно — через другие элементы надстройки (законодательство, судебную и административную практику, массовое правосознание и т. д.).

Поэтому ошибочны еще встречающиеся в литературе попытки непосредственно выводить решение конкретных вопросов права собственности из философской противоположности материализма и идеализма, из положений о со-

7

отношении базиса и надстройки и т. д. Ведь за пределами основного гносеологического вопроса о том, что признать первичным и что вторичным, «относительность данного противоположения несомненна»*.

Существенную роль в исследовании права собственности при современном капитализме играют частные методы (приемы) исследования: исторический — позволяющий увидеть происхождение буржуазного права собственности и учений о нем, главные этапы их развития, современное состояние и тенденции дальнейшего движения; сравнительный— дающий возможность понять как взаимные влияния его разнообразных региональных и национальных форм, так и принципиальные различия между социалистическим и капиталистическим правом собственности; социологический — посредством которого вскрываются многие, в том числе весьма неприглядные, стороны реального функционирования буржуазного права собственности, часто маскируемые общими формулировками государственных актов и тенденциозным освещением в литературе; не менее важен и системный подход к праву собственности, к его отдельным, формам и правомочиям, к их месту в общей системе буржуазного права и его отдельных отраслях, к взаимосвязям между правом собственности, его элементами и другими институтами права и т. д.

***

Современное состояние буржуазного учения о праве собственности — результат длительного исторического развития.

При позднем феодализме и домонополистическом капитализме идеологи буржуазии объективно выражали стремление этого молодого класса к экономическому и социальному господству, в частности к установлению «священного и неприкосновенного», «неограниченного и неделимого» права частной собственности, провозглашая его непременным условием свободы и развития человеческой личности. Они пришли к убеждению, что такое право существовало всегда или почти всегда, что оно «вечно», а отклонения от него не более чем исключения, порожденные невежеством, варварством и т. п.

* Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 18, с. 151.

 8

Но еще в 1867 году — во время наивысшего развития домонополистического, «классического» капитализма, основанного на «свободной» частной собственности на средства производства, — К. Маркс писал, «что теперешнее общества не твердый кристалл, а организм, способный к превращениям и находящийся в постоянном процессе превращения»*. В частности, возрастающая необходимость признания общественной природы стремительно развивающихся производительных сил, отмечал Ф. Энгельс, «принуждает класс самих капиталистов все чаще и чаще обращаться с ними, насколько это вообще возможно при капиталистических отношениях, как с общественными производительными силами»**, например, превращая крупные общественные средства производства в собственность буржуазного государства как совокупного капиталиста.

Отражением отмеченных процессов, усиливавшейся пролетарской (а отчасти мелкобуржуазной) критики в адрес частной собственности и результатом расширения научных знаний явилась тенденция частичного отказа многих ученых как от признания частной собственности единственной современной формой собственности, так и от ее «неограниченности», «неделимости».

Начиная со второй половины XIX века многие ученые стали рассматривать право частной собственности в качестве одной из двух форм права собственности, правомерно существовавших «всегда», ибо первой постоянно сопутствует другая, альтернативная форма — общая, групповая, общинная, коллективная и т. п. собственность***.

Затем начала усиливаться критика концепции «единого», «неделимого» права собственности, опиравшаяся на опыт его «расщепления» в докапиталистическом праве и в англосаксонском буржуазном праве, на ограничения права частной собственности в «публичных интересах» в буржуазном праве других стран Западной Европы и т. д.

В 1886 гаду Ф. Пиччинелли (Италия) показал, что римское право вовсе не знало jus utendi et abutendi как права любого использования вещи вплоть до ее уничтожения или явного противоречия публичным интересам. Такая «абсолютная» характеристика римского права частной собственности появилась в 1563 году, когда юрист Ф. Хотоманус (Хотман) ошибочно истолковал соответствующее место

* Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 23, с. 11.

** Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 20, с. 288.

*** Grossi P. Un altro modo di possedere. Milano. 1977.

9

из Corpus juris civilis*. Эта ошибка как нельзя лучше соответствовала эгоистическим интересам поднимавшейся буржуазии, была подхвачена ею и ее идеологами (особенно на европейском континенте), а тогдашний уровень развития исторической и правовой науки еще не позволял обоснованно опровергнуть такую точку зрения на римское право частной собственности. Новая оценка римского права, данная Ф. Пиччинелли и сразу принятая рядом ученых (И. Бонфанте, В. Шалойя и мн. др.), долгое время не могла преодолеть установившийся стереотип, и лишь в наше время она получает все более широкое распространение и признание**.

Подверглись пересмотру и традиционные представления об основных чертах права собственности в буржуазных странах континентальной Европы.

В период французской буржуазной революции против «абсолютной концепции» права собственности выступали, исходя из различных классовых интересов, многие сторонники принципа частной собственности, представлявшие либеральную буржуазию, духовенство, наиболее революционные слои мелкой буржуазии и пролетариата (Робеспьер, бабувисты), считавшие, что неограниченная собственность несовместима с правами и свободой других лиц. Но основная масса представителей третьего сословия настаивала на провозглашении «абсолютного» права частной собственности, хотя уже в ходе революции некоторые ограничения этого принципа (реквизиции, «максимум» цен и др.) становились неизбежными.

Р. Дерин (Бельгия) и другие авторы показали, что право собственности, согласно ГК Франции 1804 года, вовсе не было абсолютным, как утверждало большинство исследователей, ссылавшихся на его статью 544, якобы основанную на «римской» идее «неограниченного» права собственности, а также на сравнительно малое число ограничений этого права, существовавших на практике в XIX веке. Но многие юристы Франции, Бельгии, Голландии считали, что Кодекс Наполеона не устанавливал абсолютного права собственности. По их мнению, в римском праве и праве сред-

* Рiссinelli F. Studi е ricerche intorno alia definizione «Dominium est jus utendi et abutendi re sua…». Firenze, 1886.

** А. В. Венедиктов показал широкое распространение «расщепленной» собственности в рабовладельческом обществе, и в частности в Древнем Риме (см.: Венедиктов А. В. Государственная социалистическая собственность. М.—Л., 1947, с. 61—93).

10

невековой Франции (по крайней мере с XIV века) отсутствовала полная «свобода собственности», а ст. 544 соответствовала именно этой традиции, ибо не давала оснований для вывода об «индивидуалистическом абсолютизме» права собственности. В обоснование своей концепции они опирались на высказывания авторов Кодекса Наполеона о недопустимости возведения злоупотребления правом собственности в закон (Гренье), о достижении свободы собственности путем ограничения ее независимости (Порталис), а также на последовавший за изданием ГК 1804 года протест лионских судей против ограничений права собственности, предусмотренных ст. 544, и т. д. С точки зрения ряда исследователей, апогей либерализма, минимальный уровень ограничения права собственности во Франции относится ко второй половине XIX века, хотя и тогда право собственности не стало абсолютным, а государство довольно часто вмешивалось в отношения собственности*.

Господство собственности проявилось полнее в отношениях собственников с наемными работниками, нежели в отношениях собственников между собой и с государством. В континентальной системе объектом права собственности могла быть только вещь, движимая или недвижимая, и то, что она производит или что с нею соединяется в качестве принадлежности. Законодательство XIX века стремилось отождествить с абстрактным правом частной собственности конкретные права собственности на различные объекты. Капитализм был наиболее развит в Англии. Поэтому английское право по своему содержанию во многом опережало буржуазное право континентальной Европы, хотя при этом пользовалось архаическими правовыми формами. В англосаксонской системе право собственности уже охватывало правомочия как вещного, так и обязательственного характера, предусматривало многие виды и «расщепленные» формы права собственности.

Существенные изменения в право собственности внес монополистический капитализм, который сложился в конце XIX — начале XX века и уже не ограничился огосударствлением некоторой части средств производства, но внес изменения и в отношения частной собственности, втягивая капиталистов, вопреки их воле и сознанию, «в какой-то новый общественный порядок, переходный от полной свободы конкуренции к полному обобществлению.

* Derine R. Le droit de propriete en France et en Belgique au XIX siecle. Leopoldville, 1959, p. 16—18, 25—31, 67.

11

Производство становится общественным, но присвоение остается частным»*. Противоречие между общественным характером производства и частным способом присвоения нарастает, а неразрывная связь между ними требует разрешения данного противоречия.

На начальном этапе монополистического капитализма в основных чертах сохраняется сложившееся право собственности, хотя в нем появляется все больше симптоматических частичных изменений. Таковы правовые формы и методы монополистической концентрации и комбинации производства (посредством «слияния» предприятий, «системы участия» одних фирм в других, создания картелей, развития форм права собственности в акционерных и иных обществах и др.), сращивания банковского и промышленного капитала и т. п. Экономическое давление растущих монополий в ряде случаев дополняется огосударствлением собственности, властным ограничением прав собственников в пользу прав других лиц (например, арендаторов) или государственных органов, вмешательством властей в социально-экономические отношения (в том числе трудовые, арендные и др.). В праве собственности постепенно нарастает процесс концентрации и специализации. Растет число его форм: например, законодательство все чаще различает право собственности на землю, воды, на леса и т. д. Формирующиеся подотрасли частного права (торговое право и др.) вводят и свои понятия права собственности, более или менее отличающиеся от их общецивилистического прототипа.

Соответственно начинает меняться и теоретическое осмысление права собственности в буржуазном правоведении. В конце XIX — начале XX века некоторые ученые — например, Дж. Бартлетт (Англия), М. Ориу, Л. Дюги (Франция), С. Романо (Италия), Р. Иеринг, О. Гирке, А. Менгер (Германия) и др. — начали в той или иной мере признавать несоответствие многих традиционных правовых представлений новым «всеобщим» и даже «социальным» требованиям, подчеркивая недопустимость злоупотребления правом собственности, наличие в праве собственности не только прав, но и обязанностей и ставя последние на первое место, в особенности обязанность использовать объекты права собственности в соответствии с общественными

* Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 27, с. 321.

12

интересами*. Л. Дюги утверждал, что растущая «социальная солидарность всех классов» якобы привела ко всеобщим изменениям и частного и публичного права: государство стало «социальной службой», в интересах общества ограничивающей частную собственность, превратившуюся в «социальную функцию». По его мнению, теперь будет вполне законным государственное принуждение частных землевладельцев обрабатывать свои земли, если публичные интересы этого потребуют**; в годы первой мировой войны это стало законом во многих странах***.

Классовый смысл своей концепции Л. Дюги разъяснил сам: «Я не говорю.., что то экономическое состояние, каким является индивидуальная собственность, исчезло или должно исчезнуть. Я говорю только, что юридическое понятие, на котором основывается его социальная защита, видоизменяется. Несмотря на это, индивидуальная собственность продолжает быть защищена от всяких посягательств, даже от тех, которые могли бы исходить от публичной власти. Более того, она гораздо сильнее защищена, чем при традиционной концепции…»****.

Особенно значительные перемены в учении и законах о праве собственности происходят на этапе государственно-монополистического капитализма, когда силы капиталистических монополий и буржуазного государства соединяются «в один механизм, ставящий десятки миллионов людей в одну организацию государственного капитализма»*****. Уровень обобществления и интернационализации производства повышается в связи с его продолжающейся концентрацией, усилением господства монополий и государственного регулирования социально-экономических отношений, экономической интеграцией отдельных групп буржуазных стран, увеличением роли транснациональных корпораций и т. п. Эксплуатация трудящихся, экономические потрясения обостряют классовую борьбу. Усиливающийся натиск народов на всю систему государственно-монополистического капи-

* См., например: Gierke О. Die soziale Aufgabe des Privatrechts. Berlin, 1889, S. 14—16.

** См., например: Дюги Л. Социальное право, индивидуальное право и преобразование государства. М., 1909, с. 32—33, 118—119.

***. См.: Гойхбарг А. Г. Очерки преобразования земельного и гражданского права в буржуазных государствах. М., 1925.

**** Дюги Л. Общие преобразования гражданского права. М., 1919, с. 89.

***** Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 32, с. 83.

13

тализма принуждает правящие круги приспосабливаться и маневрировать также и в вопросах собственности.

На современной ступени капитализма усиливается стремление хотя бы частично преодолеть обостряющееся противоречие между приобретающим все более общественный характер производством и частным присвоением. Капитал и его государство теперь в гораздо большей степени, нежели прежде, вынуждены, насколько это возможно, обращаться с производительными силами как с общественным достоянием. Глубокие перемены в праве собственности обусловлены огосударствлением значительной части средств производства, систематическим использованием экономических и административных приемов государственного регулирования экономики, вызванными борьбой народных масс реальными или только формально-юридическими уступками и т. д. Кроме того, на правовые формы собственности влияют настойчивые попытки защитить любые способы частного получения капиталистической прибыли с помощью признания этих способов и (в целях маскировки) всех прочих видов частного дохода, в том числе и зарплаты, видами права собственности, а не производными от него правомочиями или обязательствами.

Присвоение остается частным, но его традиционный правовой механизм теперь приходится перестраивать, ибо, во-первых, «частнохозяйственные и частнособственнические отношения составляют оболочку, которая уже не соответствует содержанию, которая неизбежно должна загнивать, если искусственно оттягивать ее устранение»*. Во-вторых, «рука об руку с разложением старых условий жизни идет и разложение старых идей»**. Собственность — один из краеугольных камней всего капиталистического строя. Поэтому с общим кризисом капитализма переживает кризис буржуазное учение и законодательство о праве собственности, подвергающиеся глубокой перестройке, рассчитанной на сохранение капиталистического права собственности.

***

Изменения в буржуазном праве собственности и в учении о нем весьма разнообразны. Речь идет, во-первых, о растущем числе ограничений права собственности в процессе государственного регулирования экономики, о до-

* Л е н и н В. И. Полн. собр. соч., т. 27, с. 425.

** Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 4, с. 445.

14

вольно широкой практике национализации банков, некоторых (часто убыточных) предприятий и целых отраслей промышленности (в Англии, Франции и других странах), земельных участков для градостроительства, землеустройства, размещения военных баз и т. д. Bo-вторых, стал правилом переход от полного и предварительного возмещения убытков, причиняемых такими ограничениями и изъятиями, к «соответствующему обстоятельствам», «справедливому» выкупу, который в исключительных случаях может быть частичным, символическим или даже вовсе не иметь места. В-третьих, все чаще весьма дорогостоящие объекты (предприятия, осушенные и освоенные очень крупные участки морского дна и т. д.) создаются за счет государства, остаются его собственностью и используются в различных целях.

Важнейшим общим направлением перестройки учения и законов о праве собственности стала его дифференциация, которая происходит по нескольким линиям. Одна из них —возникновение специфических, все более самостоятельных и имеющих все меньше общих черт, форм (вариантов) права собственности, относящихся к различным объектам, число которых непрерывно возрастает. По выражению. Ф. Лукарелли (Италия), это — нарастающая «индивидуация» множества правовых режимов собственности, способов ее приобретения, охраны и пр., исходящая из различий в функциях и социальном назначении того или иного имущества*. Таково возникновение и самостоятельное урегулирование торговой, промышленной, сельскохозяйственной, интеллектуальной и других форм права собственности.

Научно-технический прогресс с необходимостью приводит к возникновению новых форм права собственности: на атомные объекты, требующие особого обращения, в связи с чем к обладанию ими допускаются только специальные субъекты права**; на части человеческого тела (что еще недавно оспаривалось, но с появлением возможности пересадки органов и уступки — возмездной или безвозмездной— частей собственного тела эта разновидность права собственности все чаще получает признание)*** и др.

* Luсаrе11i F. La proprieta «pianificata». Napoli, 1974, p. 180— 231. Lucarelli

** См.: Иойрыш А. Атом и право. М, 1969.

*** См.: The Sale of Human Body Parts.— Michigan Law Review, 1972, vol. 71, N 8, p. 1182—1264.

15

Новые виды права собственности возникают иногда в результате государственного вмешательства в экономику. Так, объектом данного права стали разрешения на производство определенного количества сельскохозяйственной продукции, выдававшиеся фермам властями США с 30-х годов. Они законно продавались и покупались. Покупавшие их фермы могли соответственно увеличивать производство, а продававшие должны были сокращать или прекращать его*.

Степень дифференциации права собственности повышается и в связи с происходящим под влиянием англосаксонской системы права в странах континентальной системы включением в понятие собственности особых имущественных частноправовых и публичноправовых ценностей не вещного, а обязательственного характера — правомочий, связанных с использованием «бестелесных» имуществ, таких, как отношения предприятия с клиентурой, право обозначать на товарах их происхождение и т. п.**; отдельных правомочий вещного или обязательственного (частно- или публичноправового) характера, существующих самостоятельно как отдельные «права собственности» либо как устойчивая совокупность, объединяемая общим экономическим назначением (например, предприятие) и рассматриваемая как особая форма права собственности.

Другая линия, по которой идет возникновение новых форм права собственности, связана с дифференциацией по его субъектам. Это: а) публичная собственность —национальная, государственная, административная, церковная, региональная, муниципальная, коммунальная и др. Нередко из государственной собственности выделяется строго публичная часть, исключенная из оборота, и часть, являющаяся как бы частной собственностью государства; б) частная собственность, подразделяемая на собственность отдельных физических лиц, акционерных обществ, кооперативов, общественных организаций, семейную собственность и т. д.; сюда иногда относят часть публичной собственности, находящуюся на частноправовом режиме. Существует и дифференциация права собственности по отраслям права. Я. Лазар говорит о теоретических обоснованиях конституционно-правового, гражданско-правово-

* См.: Westfall D. Agricultural Allotments as Property.— Harward Law Review, 1966, vol 79, N 6, p. 1180—1206.

** Саватье Р. Теория обязательств. Юридический и экономический очерк. М., 1972, с. 56.

16

го и хозяйственно-правового понятий собственности в ФРГ. Здесь можно было бы назвать и другие варианты права собственности, сложившиеся или складывающиеся в буржуазных теориях торгового, промышленного, сельскохозяйственного, земельного права и т. д.

Дифференциация права собственности породила такое разнообразие конкретных правомочий, что они вряд ли могут быть удовлетворительно охвачены какой-то единой схемой права собственности, разве лишь настолько абстрактной, что, в отличие от законодательных формул о праве собственности XIX века, она была бы практически бесполезна.

Другим важным направлением перестройки буржуазного учения и законодательства о праве собственности стала его дезинтеграция, т. е. распад на отдельно функционирующие правомочия. Теоретически обосновывает это явление, в частности, новое течение в экономической и правовой науке капиталистических стран, так называемый «экономический анализ права». По мнению его сторонников, социально разумное распределение и использование дефицитных ресурсов в процессе их обращения на рынке может быть обеспечено посредством установления таких «прав собственности, которые стимулировали бы должное поведение индивидуальных «субъектов экономики». Традиционно же понимаемое право собственности на это неспособно: оно устарело, ведет к недоразумениям, сужает объем рассматриваемого правового материала. В понятие прав собственности исследователи этой группы включают, помимо традиционно понимаемого права собственности, все иные права и отдельные правомочия по пользованию и распоряжению имуществом, в том числе право государства на получение налогов и т. п.*.

Характерная особенность развития буржуазного права собственности связана с усилением влияния на его институты англосаксонской правовой системы, объясняемым рядом причин. Здесь следует указать на экономическую и политическую мощь стран англосаксонской системы, особенно возросшую после второй мировой войны; на продолжительный и богатый исторический опыт и высокий уровень развития капитализма; широкое распространение англосаксонского права в бывших колониях Англии. Но глав-

* Assmann H.- D. Zur Steuerung gesellschaftlich-okonomischer Entwicklung durch Recht.— In: Wirtschaftsrecht als Kritik des Privatcrechts. Frankfurt-am-Main, 1980, S. 296—298.

17

ным образом это влияние объясняется, по-видимому, некоторыми свойствами самого англосаксонского права, которое в ряде отношений оказалось наиболее соответствующим потребностям современного капитализма. Англосаксонское право объединяет в понятии права собственности многие виды этого права, вещные и обязательственные права, частичные правомочия многих субъектов, нередко распространяющиеся на один и тот же объект, и т. д., тогда как традиционное континентальное право не включает обязательства в состав права собственности, долгое время не признавало, а отчасти и ныне не признает, самой возможности «расщепления» права собственности. Англосаксонское право сохранило многие институты феодального права, «расщеплявшие» собственность, постепенно преобразовав их в иные формы «расщепления» собственности, наилучшим образом отвечающие условиям современного капитализма. Страны же континентальной правовой системы в ходе буржуазных революций и позднее широко отменяли институты феодального права, добивались концентрации права собственности в руках одного лица, устраняя случаи «расщепления» этого права как остатки феодализма. Поэтому позже им пришлось восстанавливать некоторые ранее отмененные правовые институты — акционерные общества (в XIX в.), эмфитевзис (в середине XXв.)*, изобретать заново устойчивые права собственности на арендованные предприятия, земли и другие объекты, дробить «единое» право собственности на многочисленные самостоятельные права собственности, отказываться от отношения к праву собственности лишь как к вещно-правовому понятию. Так, видный французский юрист Р. Саватье отмечает необходимость расчленения права собственности для «юридического оформления современной экономической жизни»**.

Этот процесс усиливается в результате деятельности по унификации права, осуществляемой научными учреждениями и международными организациями во всемирном или региональном масштабе***.

* Haumont F. L'emphyteose аи service de Г amenagement du territoire. Bruxeles, 1976.

** Саватье Р. Указ. соч., с. 54—56.

*** См.: The Law of Property in the European Community. Brussels, 1976.

18

***

Сложные процессы развития права собственности породили необходимость в новой общей теории права собственности, в новом его определении. Такое, якобы общее для всех «зрелых» правовых систем определение «полного», «либерального» права собственности, охватывающее не три-четыре основных правомочия, а одиннадцать «элементов», выдвинул в 1961 году А. М. Оноре. Оно включает: 1) право владения, т. е. исключительного физического контроля над вещью. Если она не может находиться в физическом обладании (например, из-за ее бестелесной природы), владение может пониматься метафорически или просто как право исключить других лиц от какого-либо ее использования; 2) право пользования, т. е. личного использования вещи, не охватывающее двух последующих правомочий; 3) право управления, т. е. решения, как и кем вещь может быть использована; 4) право на доход, т. е. на блага, идущие от предшествующего личного пользования вещью и от разрешения другим лицам пользоваться ею; 5) право на отчуждение, потребление, промотание, изменение или уничтожение вещи; 6) право на безопасность, т. е. иммунитет от экспроприации; 7) право передавать вещь; 8) бессрочность; 9) запрещение вредного использования, т. е. обязанность предотвратить использование вещи вредным для других способом; 10) ответственность в виде взыскания, т. е. возможность отобрания вещи в уплату долга; 11) остаточный характер, т. е. существование правил, обеспечивающих восстановление нарушенного правомочия (а не права собственности в целом).

Оноре считает, что каждый элемент «полного» права собственности может иметь много вариантов в зависимости от конкретного определения задач объекта данного права и т. д. Ни один из элементов не является настолько необходимым, чтобы можно было говорить о реально существующих правах собственности. Такие права на один объект могут одновременно принадлежать разным лицам. Каждое из этих прав не обязательно включает какой-либо или какие-либо из названных элементов*.

Л. Беккер (США), принимая в целом данное определение права собственности, полагает, что не все, а только некоторые из его элементов или их сочетаний могуг быть

* См.: Honoré А. М. Ownership.—In: Oxford Essays in Jurisprudence. A. W. Guest (ed.). Oxford, 1961, p. 107—147.

19

названы правами собственности: например, право на отчуждение вещи и т. д. (элемент 5), даже взятое отдельно, ибо оно наиболее фундаментально; любое сочетание элементов, включающее и 5-й; права на пользование, доход, владение — только если они сочетаются с отсутствием срока или правом на безопасность. По крайней мере один из пяти первых по списку элементов, пишет Беккер, должен входить каждый в набор элементов, который являлся бы одним из прав собственности. Эти сочетания дают, по подсчетам Беккера, около 1500 вариантов прав собственности; если же учесть возможность варьирования конкретных определений и целей, то количество вариантов права собственности возрастет еще во много раз*.

Таким образом, в англосаксонском праве единое понятие полного права собственности становится абстракцией, которая на практике, как правило, заменяется многочисленными частичными и самостоятельными правомочиями. В странах континентальной системы вопрос практически нередко решается так же, но теоретически преобладает стремление сохранить более сжатое определение права собственности, охватывающее лишь узкий набор его основных правомочий, взятых в самой общей форме, и выводить как можно больше конкретных правомочий за пределы права собственности в качестве самостоятельных, не входящих в его состав правовых институтов. Так, в Италии ряд ученых (С. Пульятти, Г. Бартоломеи, С. Романо и др.) считают, что правомочия пользования и распоряжения, урегулированные законом и практикой независимо от права собственности, перестали быть его составными частями. Некоторые исследователи признают владение и распоряжение составной частью пользования**. Таким образом, право собственности при такой его конструкции превращается в формальный титул, слабо связанный с конкретными правомочиями, которые, в отличие от теории Оноре, не называются правами собственности и имеют более обобщенную форму.

Устойчивые правомочия по пользованию и распоряжению, выводимые за пределы права собственности, иногда носят различные названия, что не меняет существа дела:

* См.: Becker L. С. Property Rights. Philosophical Foundations. Ldn., 1977, p. 20—21.

** Ferrara М. Trattato di diritto civile italiano. Vol. I. Roma, 1921, p. 327; Bartolomei G. Contributo ad una teoria del procedi-mento ablatorio. Milano, 1962, p. 187—188; Pugliatti S. II trasfe-rimento delle situazioni soggettive. Milano, 1964, p. 19; Barb его В. Sistema istituzionale del diritto privato italiano. Torino, 1963, vol. I.

20

эти правомочия и их конкретные варианты в англосаксонской системе называются правами собственности. Поэтому все чаще в литературе буржуазных стран континентальной правовой системы «частичными» правами собственности («собственностями») признаются те устойчивые правомочия по пользованию, владению и распоряжению, которые традиционно принято считать производными от права собственности и которые могут принадлежать как самому собственнику в традиционном смысле, так и другим лицам (предпринимателю, арендатору и т. д.)*.

Представления буржуазных юристов континентальных стран Западной Европы о праве собственности продолжают приближаться к воззрениям, преобладающим и развивающимся в странах англосаксонской правовой системы. Об этом свидетельствуют исследования, посвященные обновлению и развитию определений понятия права собственности, появившиеся во Франции**, Испании***, ФРГ и других странах.

Теория права собственности давно стала ареной идейной борьбы между силами реакции и прогресса. Защита традиционных основ капиталистического строя нередко проявляется в попытках доказать, что изменения в буржуазном праве собственности не имеют существенного значения. Так, одни исследователи призывают не переоценивать многочисленные новые независимые институты собственности и сохранить верность традиционным принципам, объединяющим все виды собственности, хотя и приспособляемым к «изменчивым требованиям истории»****. Другие же усиленно подчеркивают мнимое «безвластие» современной частной собственности, идеализируют «социальную справедливость» многих перемен в ее правовом) режиме, несмотря на то что его самые современные формы сохраняют почти в неприкосновенности и эксплуатацию трудящихся, и власть монополий*****.

Полемика по вопросам права собственности в научной литературе капиталистических стран в последние годы становится все более активной. Судьба капиталистического

* См.: Rodotá S. La proprieta e ie proprietá.— In: Controllo sociale delle attivita economiche. Bologna, 1977.

**JilliJ. P. Redefinir le droit de propriete. Paris, 1977.

*** Montes V. L. La propiedad privada en el sistema del Derecho Civil contemporaneo. Madrid, 1980.

**** Comporti M. La proprieta agraria. — Rivista di diritto agrario, 1983, N 4, p. 465.

***** Lueg E. Sozialbindung des Eigentums. Miinster, 1975.

21

права собственности неотделима от судьбы современного капитализма, при котором усиливается процесс созревания «не только материальных, но и социально-политических предпосылок для революционной замены капитализма новым общественным строем, для социалистических революций»*.

Книга Я. Лазара, показывая важность и сложность данной проблемы, отражает определенный этап ее изучения. Она убеждает и в необходимости дальнейшего все более полного и глубокого исследования современного состояния и перспектив развития права собственности, а также теоретических представлений о нем при государственно-монополистическом капитализме.

В. А. Кикоть

* Международное совещание коммунистических и рабочих партий. Документы и материалы. М., 1969, с. 60.

22