О КОНЦЕПЦИИ ВИНЫ В УГОЛОВНОМ ПРАВЕ

1. В уголовно-правовой теории существуют различные концепции вины: теория опасного состояния, когда вина лица за совершенное деяние подменяется опасностью личности как таковой, а само деяние воспринимается как проявившийся симптом такого опасного состояния; оценочная (нормативная), когда вина лица за совершенное деяние сводится к оценочной характеристике ее с}'дом; психологическая, представляющая собой внутреннее субъективное (одобрительное) отношение лица к своим общественно опасным и противоправным действиям и вредным последствиям совершения преступления.

Представляется, что именно последняя теория дает возможность привлекать к уголовной ответственности за совершенное деяние. Более того, в течение последних лет она является общепризнанной в теории и на практике.

При этом вина лица всегда материализуется в совершении определенных общественно опасных действий (или в бездействии). Поэтому объективные признаки преступления выступают в единстве с его субъективными признаками.

Вместе с тем вину как психологическую категорию не следует отождествлять с виновностью1, хотя это и стремились доказать отдельные специалисты (например, Б. С. Утевский). Доказать виновность лица означает установить в его действиях (бездействии) наличие конкретного состава преступления. В этом смысле определение субъективной стороны преступления есть завершающий момент установления состава преступления в действиях лица и, следовательно, в решении вопроса о его виновности. Специфическая особенность субъективной стороны преступления состоит в том, что она не только предшествует исполнению преступления, формируясь в виде мотива, умысла, плана преступного поведения, но и «сопровождает» его от начала до конца преступных деяний, представляя собой своеобразный самоконтроль за совершаемыми действиями.

Поэтому в широком смысле субъективная сторона преступления, не переставая быть субъективным отношением к содеянному, понимается рядом ученых как проявление негативной установки личности, обусловленной социальной средой, а также выработанными у личности ценностными ориентациями и отдельными антисоциальными мотивами поведения. Такой аспект субъективной стороны служит основанием для разработки общих и специальных профилактических мер по предотвращению созданных субъективных причин совершения преступления.

1 См.:   Механизм  преступного   поведения/Под   ред.     В.   Н.   Кудрявцева.   М., 1981.  С.  227;   Криминальная  мотивация/Под  ред.   В.   Н.   Кудрявцева.   М.,   1987.

60

В содержание вины входит психический процесс, происходящий в сознании преступника при совершении преступления и заключающийся в определенном психическом отношении лица к общественно опасному деянию и его последствиям. В конечном счете он образует субъективную сторону преступления. Исследуя обстоятельства дела, суд дает оценку психическому отношению субъекта к совершенному им деянию, а также личности виновного. Таким образом, оценочный момент в определении вины, не изменяя ее сущности, помогает раскрыть социально-политическое содержание вины, отражающее антиобщественную установку и ориентацию преступника2.

Установление вины лица позволяет выяснить причины выбора субъектом преступного варианта поведения, способа совершения действий и использования внешних условий их совершения, т. е. определить степень субъективного контроля преступного поведения.

Психологический механизм входит в структуру любой индивидуально-волевой деятельности. Он включает мотивацию поведения, имеет универсальное значение, в том числе применительно к преступным видам поведения. Взаимосвязь психологического механизма и субъективной стороны преступления проявляется в определенной общности их структур, состоящих из составных причин определенного поведения, его волевого контроля, субъективного отношения к содеянному и наступившим результатам. Представляется, что уголовно-правовое значение имеет лишь третий блок субъективной стороны.

Психологическое содержание вины включает в себя определенное состояние сознания и воли лица, что находит выражение в законодательном определении форм вины — умысла и неосторожности (ст. 8 и 9 УК Российской Федерации). Психологическое содержание вины не может не включать в себя такие элементы психической деятельности, как мотив, цели и эмоции. В теории уголовного права общепризнано, что без их установления невозможно выявить социально-политическую сущность вины (психическое отношение к содеянному), а также установить степень вины3.

Мотивация как один из обязательных компонентов вины имеет важное значение для уяснения ее сущности, для характеристики отношения лица к социальным ценностям и, следовательно, для характеристики его социальной ориентации4.

Вместе с тем было бы необоснованным отождествлять криминологическую категорию — мотивацию преступного поведения -с уголовно-правовым понятием мотива, когда мотив, т. е. побуждения,  которыми  руководствуется  лицо,  совершая   преступление,

- См.: Дагелъ П. С., Котов Д. П. Субъективная сторона преступления и ее Установление Воронеж, 1974. С. 63—67; Рарог А. И. Общая теория вины в Уголовном праве. М., 1980. С. 6—8.

3          См.:  Рарог А. И.  Вина и квалификация преступлении. М.,  1982.

4          См     Волков  Б.   С.  Детерминистическая   природа   преступного  поведения.

Казань, 1970. С. 13.

61

является факультативным признаком субъективной стороны, превращаясь лишь в случаях, указанных в Особенной части УК, в признак обязательный либо изменяющий квалификацию.

Однако выявление мотива, который обусловливает действия преступника, весьма существенно. Представляется, что нельзя понять отношение субъекта к последствиям своего деяния без анализа мотивационного момента (см., например, ст. 314 УПК, указывающую на значение «характера вины, мотивов и последствий преступления»). В уголовном законодательстве среди обстоятельств, отягчающих или смягчающих ответственность, кроме объективных условий указываются и мотивационные. Согласно ст. 41 Основ уголовного законодательства 1991 г., «при назначении наказания суд учитывает характер и степень общественной опасности совершенного преступления, мотивы содеянного, личность виновного...»5. В этом перечне нет указания на формы вины, но названы мотивы преступления, что, по нашему мнению, отражает потребность судебной практики.

Именно поэтому уголовно-процессуальное законодательство, устанавливая перечень обстоятельств, подлежащих доказыванию (предмет доказывания), предписывает судам во всех случаях устанавливать мотивы преступления (ст. 68 УП1\ РСФСР). На это требование, как известно, обращалось внимание и в ряде постановлений Пленума Верховного Суда СССР.

Между тем в юридической литературе распространено мнение о том, что мотивы, цели и эмоции должны быть вынесены за пределы вины. Применительно к неосторожным преступлениям эти компоненты психической деятельности субъекта вообще игнорируются6. В этой связи обоснованным следует признать мнение, высказанное в теории уголовного права: отрицание мотива в неосторожных преступлениях «является отрицанием волевого содержания самих преступных актов, так как воля без мотива не существует»7.

Однако при этом следует учитывать, что связь мотива и целей с преступными последствиями при неосторожных преступлениях в отличие от умышленных носит более опосредованный характер, ибо здесь субъект может ставить правомерные цели и действовать из «лучших» побуждений. Именно поэтому их выявление важно для установления вины и индивидуализации наказания. Следует лишь более точно подходить к терминологии мотивов. Поэтому-то в теории уголовного права мотивы в 'неосторожных

5          Как известно, Основы  1991  г. в связи с распадом СССР не вступили в

силу.  Но  в  них  ряд понятий  и  институтов  определены   более  удачно,  чем  в

действующем УК РФ.  Поэтому ссылки  на  некоторые положения  Основ  пред

ставляются оправданными.

6          См.:   Рарог А.  И.  Общая теория  вины  в  уголовном    праве.  С.   10—11;

Брайнин Я. М. Уголовная ответственность и ее основания в советском уголов

ном праве.  М.,   1963.  С.  229;  Советское уголовное право:    Часть  Общая.  M,

1968. С. 176; Там же. 1982. С. 150.

7          Тарарухин  С.   А.  Установление  мотива    и  квалификация    преступлений.

Киев, 1977. VC. 34—35.

62

преступлениях справедливо называются не «мотивами и целью преступления», а «мотивами и целью поведения» лица, совершившего неосторожное преступление8.

Выявление мотивов и целей помогает установлению конкретной формы вины при квалификации тех или иных преступлений, характера общественной опасности содеянного и личности виновного, причин и условий, способствующих преступлению. Без этого трудно определить степень вины и, следовательно, индивидуализировать ответственность и наказание.

В связи с изложенным общественная опасность преступления в социальном и уголовно-правовом смысле в значительной мере характеризуется его субъективной стороной9.

Этим объясняется то, что субъективная сторона преступления, включая вину обвиняемого и мотивы преступления, является также объектом исследования теории уголовного процесса, где она рассматривается как один из элементов предмета доказывания по делу и предъявляемого лицу обвинения. Следует отметить, что в уголовно-правовой теории в понятии «субъективная сторона преступления» обобщаются лишь те элементы психологического механизма совершенного преступления, которые юридически значимы по делу и выступают в качестве признаков состава преступления. Другие субъективные элементы, которые имеют значение для мотивации и регуляции преступного события, но в силу закона не оговариваются, в правовое понятие субъективной стороны преступления не входят.

Законодательные определения форм вины (умысла и неосторожности) не включают в себя названных выше компонентов, ограничиваясь лишь указанием «а состояние сознания и воли лица. Это объясняется, во-первых, тем, что мотив, цель и эмоции присущи любому человеческому поведению, в том числе и преступному. «Во-вторых, и это, пожалуй, главное, -- отмечает Г. А. Кри-гер, — отсутствие указаний на эти компоненты в законодательных определениях форм вины обусловлено соотношением категорий (понятий) формы и содержания, структурой элементов, их образующих, и их функциональной ролью и назначением в советском уголовном законодательстве как единой сложной системе»10.

Главным элементом субъективной стороны, необходимым для установления преступления, выступает вина в виде умысла или неосторожности. При таком подходе содержанием вины является категория, отражающая взаимосвязанные компоненты психической деятельности субъекта, которые составляют его отношение к

_8 См.: Волков Б. С. Проблемы воли и уголовная ответственность. Казань, 1965. С. 39; Петелин Б. Значение мотива и цели при неосторожных преступ-Ьениях//Сов. юстиция. 1973. № 7. С. 8—11; Квашис В. Е. Профилактика неосторожных преступлений. Киев, 1981. С. 44—50.

9          См.; Совершенствование мер борьбы с преступностью в условиях научно-

технической революции. М., 1980. О. 122.

10         Кригер Г. А. Понятие и содержание вины в советском уголовном пра-

ве//Вестн. МГУ. Сер. 11. Право. 1983. № 5. С. 10.

63

совершаемому общественно опасному деянию. Под формой же вилы понимается выражение внутренней связи и способа организации взаимодействия компонентов как между собой, так и с внешними условиями, с объективной стороной преступления11. А это, в свою очередь, означает, что названные обязательные компоненты психологического содержания вины должны быть установлены во всех случаях совершения как умышленных, так и неосторожных преступлений. Даже с учетом того, что психологические механизмы умышленного и неосторожного преступного акта принципиально различны, в теории уголовного права вина как психическое отношение к содеянному рассматривается в понятиях, относящихся к различным сферам психики личности: в качестве элементов сознания и в качестве элементов воли.

2.         Вина представляет собой психическое отношение к деянию.

В законе это понятие определено в терминах: осознание, процесс

предвидения и желание или сознательное допущение наступления

вредных последствий -- при умысле  (ст. 8 УК); предвидение и

легкомысленный расчет на их предотвращение или непредвидение

при наличии возможности и обязанности их предвидеть — при

неосторожности   (ст. 9 УК). Таким образом, закон выделяет ос

новное направление психического    отношения    лица к содеянно

му -- его отношение к наступившим последствиям своего преступ

ного поведения.

В уголовном праве вина определена двумя моментами — интеллектуальным и волевым процессом, причем последний характерен для каждого вида вины. Однако, на наш взгляд, даже желание субъекта при прямом умысле лишь частично означает волю. Реализация желания в преступном поведении связана с волевыми усилиями субъекта, но воля несводима только к желанию, поскольку она проявляется и тогда, когда осознанное желание есть, а воли нет. Желание не является признаком воли. Представляется проблематичным отнесение к воле допущения (при косвенном умысле), легкомысленного расчета (при самонадеянности) и тем более неосознанной возможности наступления общественно опасных последствий (при небрежности). Все это следует отнести к уголовно-правовым, а не психологическим оценкам.

Наличие в уголовно-правовой формуле вины такого элемента, как желание субъекта, свидетельствует о стремлении включить в вину волевой момент — побуждение преступного поведения. Все остальные аспекты волевого момента вины охватываются одним термином «нежелание»: не желал, но допускал; не желал и рассчитывал на предотвращение; не только не желал, но и не предвидел. Иными словами, реализуется поведение с побочными нежелательными и даже непредвиденными последствиями.

3.         Следует затронуть еще один аспект проблемы вины.  При

реализации принципа виновной ответственности важно точно ус

тановить интеллектуальный момент вины, т. е. степень осознания

См.: Дагель П. С., Котов Д. 17. Указ. соч. С. 60.

64

субъектом общественно опасного характера своих действий и их общественно опасных последствий. В законодательных определениях форм вины эти аспекты стоят на первом месте. Но это не дает основания утверждать, что созна-ние общественной опасности и противоправности совершаемого действия или бездействия является более значимым по сравнению с другими элементами вины, что оно предрешает предвидение общественно опасных последствий, «является основой данного предвидения, его базой и отправной точкой»12.

Сознание общественной опасности деяния с точки зрения мотивации субъекта — элемент побочный и второстепенный. По нашему мнению, сознавать общественную опасность деяния можно лишь при предвидении общественно опасных последствий, поэтому не предвидение производно от сознания общественной опасности, а наоборот. Прогнозирование же возможных результатов параллельно желанию, цели, выбору путей и средств, принятию решения. Представляется, что без предвидения последствий практически трудно осознать общественную опасность деяния.

Правда, при таком утверждении возникает проблема с фор-| мальными составами, определяемыми только осознанием общественно опасного характера деяния. А их в УК более 65%.

В связи с изложенным можно согласиться с положением о том, что «независимо от формы и характера умысла он при всех условиях включает в себя сознание лицом общественно опасного характера (вредности) совершаемых им действий. В отношении преступлений с формальным составом это вытекает из самого текста закона. В тех же случаях, когда умысел выражается в от-' ношении к последствиям, предвидение их общественно опасного (Характера означает и сознание общественно опасного деяния, которым эти последствия причинены»13.

Однако в таком случае налицо определенное смешение отношения к деянию и отношения к его последствиям.

Возможны расхождения между целенаправленностью желания и различными объективными признаками, обстоятельствами и последствиями. В каждом преступлении есть осознание различных его признаков, обстоятельств и последствий.

4. В преступлениях с так называемой двойной (смешанной, сложной) виной никакой новой формы вины нет. Есть лишь различное отношение к деянию и к наступившим последствиям, которое по-разному фиксируется в законе. Следует отвергать оценочные суждения (считать все эти деяния умышленными или неосторожными), необходимо устанавливать виновность субъекта в зависимости от его отношения к действиям и различным последствиям, поскольку последние по-разному определены законом

12         Якушин В. А.  Ошибка  и ее уголовно-правовое значение.    Казань,   1988.

С. 23.

13         Емельянов А.  М.  К уточнению  понятий  умышленного  и  неосторожного

преступного  поведения//Уголовное право  в  борьбе с  преступностью   М.,   1981.

С   112.

5-1359  65

(являются, например, квалифицирующими). Такой подход соответствует принципу субъективного вменения.

Так, Г. А. Злобин и Б. С. Никифоров отмечают: «...вина в отношении последствий в этих случаях является определяющей субъективную сторону всего деяния не только потому, что без наступления предусмотренных в законе последствий нет состава преступления, но и потому, что наличие вины в отношении последствий coipso означает наличие вины в отношении характера действий»14. Сказанное, по их мнению, исключает возможность «сосуществования» в рассматриваемых преступлениях двух форм вины, иначе говоря, «смешанной» формы вины, которая возможна лишь в преступлениях с двумя последствиями15.

В этой же связи В. Н. Кудрявцев подчеркивает, что «если преступное деяние (действие или бездействие) вызывает одно последствие, то отношение к нему может характеризоваться умыслом либо неосторожностью, следовательно, преступление в целом следует признать совершенным умышленно или по неосторожности. «Смешанной» формы вины тут быть >не может»16.

Спорна позиция М. Г. Угрехелидзе, предложившего в теоретической модели УК оценочную формулу сложной вины: «Если в результате умышленного совершения преступления лицо по неосторожности причинит иные общественно опасные последствия, с которыми закон связывает повышенную уголовную ответственность, то это преступление в целом признается совершенным умышленно»17. Представляется, что в данном случае есть элементы объективного вменения. Существует и противоположная позиция Ф. С. Бражника, который, критикуя концепцию сложной вины, пишет: «Научная несостоятельность ее в том, что она придает самостоятельное правовое значение психическому отношению к отдельным признакам преступления, в то время как действие или бездействие вне связи с последствием самостоятельного значения не имеет»18. Однако и М. Г. Угрехелидзе, и Ф. С. Бражник признают, что в деяниях со сложной виной есть два самостоятельных преступления19.

Интересна позиция Н. С. Таганцева, трактующего понятие «смешанной» вины так: «Смешанная виновность может возникнуть прежде всего при учинений двух самостоятельных поступков, связанных между собой тем, что возникновение одного обусловливается предшествующим бытием другого... Далее, такая сме-

14         Злобин Г. А., Никифоров Б. С. Умысел и его формы. М.,  1972. С.  141.

15         Кригер Г. А.  Еще  раз  о смешанной  форме  вины//Сов.  юстиция.   1967.

№ 3. С. 6—7; Он. же. Определение формы вины//Там же. 1979. № 20. С. 4—6;

Кузнецова Н.  Ф.  Значение  преступных  последствий.  М.,   1958.  С. 92;   Анаш-

кин Г.  3.   Формы  вины  в   автотранспортных  преступлениях//Соц.  законность.

1971. № 12; Курс советского уголовного права: В 5 т. Л.,  1969. Т.  1. С.  437.

15 Кудрявцев В. Н. Общая теория квалификации преступлений. М., 1972. С. 175.

17         Уголовный закон:  Опыт теоретического моделирования. М.,   1987. С.  81.

18         Советское уголовное и исправительное право. М.,   1986. С.   146.

19         См.: Уголовный закон:  Опыт теоретического моделирования.  С. 90;  Со

ветское уголовное и исправительное право. С. 147.

66

шанная виновность возможна при распространении последствий преступного деяния на большее, чем предполагалось, число объектов... Третью категорию составит развитие преступных последствий далее предположений виновного, если только эти три последствия не были предвидены и допускаемы виновным...

Простейшим решением вопроса было бы признание в этих случаях совокупности умышленной и неосторожной вины»20.

Субъективная сторона ряда неосторожных преступлений имеет сложный характер. В области использования техники это прежде всего относится к транспортным преступлениям (75% всех неосторожных преступлений).

Различные сочетания психического отношения к нарушениям правил безопасности движения, с одной стороны, и к их последствиям - - с другой, дискуссия о возможном числе таких сочетаний указывают на сложный, внутренне неоднородный характер психического отношения к содеянному. Единая, однородная форма вины в судебной практике встречается достаточно редко (как правило, в форме преступной неосторожности). Чаще всего форма вины имеет множество комбинаций, соединяя и умышленное нарушение правил, и неосторожную вину по отношению к указанным в законе последствиям. Так, в квалифицированных составах преступлений возможно параллельное сосуществование двух форм вины: умысла в отношении совершаемых действий и неосторожности в отношении квалифицирующих последствий. При этом следует исключить возможность трактовать как «смешанную форму вины» сочетание наряду с различными формами различных видов одной формы вины, так как в последнем случае нет возможности найти различия в психическом отношении к содеянному.

В постановлении Пленума Верховного Суда СССР от 6 октября 1970 г. «О судебной практике по делам об автотранспортных преступлениях» указывается, что такие преступления «должны рассматриваться как совершенные по неосторожности, поскольку субъективную сторону этих деяний определяет неосторожное отношение лица к возможности наступления общественно опасных последствий при нарушении им правил безопасности движения или эксплуатации транспортных средств»21.

В теоретической модели Уголовного кодекса так сформулирована ч. 2 ст. 5 («Принцип виновной ответственности»): «Уголовная ответственность за действия (бездействие), совершенные по неосторожности, а также за неосторожное причинение общественно опасных последствий наступает лишь в случаях, прямо указанных в законе». Причем здесь раздельно упоминается о неосторожном отношении к действиям (бездействию) и о неосторожном отношении к наступлению общественно опасных последствий22.

20         Таганцев Н. С. Русское уголовное право. Лекции. Часть общая. М., 1994

Т. 1. С. 261.

21         Сборник   постановлений   Пленума     Верховного     Суда     СССР     (1924—

1977). М., 1978. Ч. 2. С. 284.

•2 См.:  Уголовный закон:   Опыт теоретического  моделирования.  С.  24—25.

67

Поддерживая концепцию смешанной вины, А. М. Коробеев обоснованно указывает: «Смешанная вина потому и носит такое название, что характеризуется неоднородностью психического отношения к действию и его последствиям. В случае отсутствия такой неоднородности деяние в целом будет либо умышленным, либо неосторожным»23.

По мнению П. С. Дагеля, игнорируемое противниками этой точки зрения качественное своеобразие смешанной вины сводится к тому, что в транспортных преступлениях имеется сложный деликт: умышленное административное или дисциплинарное правонарушение и неосторожное причинение криминализирующих его последствий24.

Автор настоящей статьи разделяет позицию специалистов, признающих наличие смешанной (сложной, двойной) формы вины. Обоснованием ее существования является, на 'Наш взгляд, следующее: законодатель сконструировал отдельные составы преступлений таким образом, что они фактически представляют собой объединение двух самостоятельных преступлений с различными формами вины. Так появляется возможность провести грань между отношением к преступному действию, последствию и к наступившим отдельным последствиям, а это облегчает квалификацию уже качественно иного преступления.

Представляется, что преступлениями со смешанной формой вины присуща умышленная вина к желаемым последствиям и неосторожность - - к квалифицирующим последствиям. В иной ситуации последние нельзя вменять лицу, совершившему умышленное преступление. На субъективном вменении квалифицирующих признаков и отягчающих обстоятельств строится теория ошибок в уголовном праве25. Поэтому считается, что вменение в вину отягчающих обстоятельств, которые лицо в силу тех или иных причин не предвидело, не могло или не должно было предвидеть, означало бы, в сущности, переход на позиции объективного вменения26.

В связи с вышеизложенным хотелось бы сказать о противоречивости ст. 27 Проекта УК «Ответственность за преступления, совершенные с двумя формами вины».

Представляется, что ч. 2 этой статьи не согласуется с ее наименованием и содержанием. Она вообще противоречит сути дискуссии о «двойной» форме вины, указывая на то, что «в целом такое преступление признается совершенным умышленно»27.

-3 Коробеев А.  И. Уголовно-правовая охрана безопасности  мореплавания в СССР. Владивосток,  1984. С. 89.

24         См.:   Дагель   П.   С.     Пути     совершенствования     уголовно-правовых   мер

борьбы  с  преступностью//Проблемы  правового  регулирования  вопросов   борьбы

с преступностью. Владивосток,  1977. С. 30.

25         См.: Якушин В. А. Указ. соч. С. 33.

26         Келина   С.   Г.,   Кудрявцев   В.   Н.   Принципы   советского   уголовного   пра

ва. М., 1988   С.  116; Кудрявцев В. Н. Указ. соч. С.  177—184.

27         См : Росс  газ. 1995. 25 янв. С. ,14.

68

5. Остановимся на видах неосторожной формы вины. При совершении неосторожного преступления все оттенки психического процесса лица, отражающие внутреннюю структуру содержания этой формы вины, объединяются уголовным правом в два вида — осознанную неосторожность (преступную самонадеянность) и неосознанную неосторожность (преступную небрежность). Этим двум видам неосторожной вины присущи некоторые общие черты, служащие основанием для отнесения их к одной форме вины. Как правильно замечает П. С. Дагель, эти виды неосторожной вины имеют единые психологические и социальные корни28.

Вместе с тем между этими видами неосторожности имеются существенные различия, служащие основанием для их раздельного, самостоятельного существования.

Криминалисты, которые исходят из посылки, что виновный в преступной самонадеянности не сознает общественно опасного характера своего поведения, относят ее к общим чертам всех видов неосторожной формы вины.

Понятие неосторожного преступления в двух (или трех) его видах (определенное нормами Общей части уголовного законодательства) по общему правилу сформулировано применительно к так называемым материальным составам преступлений и связано с наступлением предусмотренных в законе последствий. Иногда в нормах Особенной части УК преступления, совершаемые по неосторожности, конструируются и в виде формальных составов. Тогда возникает несоответствие с общим определением 'Неосторожной формы вины.

Касаясь конструкции неосторожности, Иржн Незкусил указывает: «В соответствии с чехословацкой теорией уголовного права мы не считаем нужным вносить какие-либо изменения в условия уголовной ответственности за неосторожные преступления. Чехословацкое законодательство предусматривает ответственность как за неосторожные преступные деяния, причиняющие ущерб, так и за преступные деяния, которые лишь ставят в опасность причинения ущерба»29.

Мнение большинства криминалистов стран Восточной Европы, рассматривающих вопрос о конструкции общего понятия неосторожной формы вины, сводится к предложению изменить это понятие, включив в него указание на сознание опасности причинения преступного последствия. Эта точка зрения представляется достаточно обоснованной, ибо общее понятие неосторожной формы вины должно отражать и особенности конкретных составов неосторожных преступлений.

's См : Нагель П. С. Проблемы вины в советском уголовном праве: Авто-реф. лиге, д-ра юрид на\к. Л., 1969. С. 18—19.

29 Nerkusil Jiri. Ceskoslovenske trcstni pravo. IdiT Svazek I. Obecna cast. Prahn: Obis, 1976 C. 105

69

Исходя из сказанного, понятие неосторожной формы вины можно сформулировать в законе следующим образом: