§ 2. Действие и бездействие

Рассмотрим знаменитый пример из учебников, в котором прохо­жий не оказал помощи тонущему ребенку. Существует широко распространенное убеждение, и оно следует из приведенного выше силлогизма, что было бы несправедливо и неверно с концептуаль­ной точки зрения наказывать случайного прохожего. В конце концов он просто не спасал ребенка, а это не одно и то же, если сравнивать с ударами по рукам цепляющегося ребенка или удер­жанием его головы под водой. Топить ребенка — это убийство, и каждый согласится с тем, что оно должно быть сурово наказано, тогда как неоказание помощи тонущему — просто бездействие. Даже если такой прохожий мог легко спасти ребенка и не сделал этого, многие юристы и теоретики права расценят это как холод­ность натуры, карать за которую несправедливо.

Поскольку прохожий, как представляется, ничего не сделал в плане причинения смерти ребенку, его пассивность носит название бездействия. Карать за бездействие, за то, что лицо ничего не сделало, идет вразрез с требованием наличия виновного действия как основания уголовной ответственности. Но обратите внимание на одну важную черту бездействия прохожего. Сам он не нахо­дится в бессознательном состоянии и видит тонущего ребенка. Он выбирает неоказание помощи. Вовсе не обязательно, что он решает совсем ничего не делать: он может выбрать чтение газеты вместо спасения утопающего. Критерием решения этого примера должен быть учет человеческого (нравственного) начала. И проблема была бы неинтересной для рассмотрения, если бы мы не предполагали, что прохожий выбрал бездействие несмотря на острую необходи­мость вмешаться и спасти ребенка.

Отсюда понятно, что вовсе не недостаток человеческого начала составляет широко обсуждаемую юристами проблему наказания

за бездействие. Человеческий фактор налицо, и в этом смысле действие состоит в выборе либо ничего не делать, либо делать что-то, но не связанное со спасением того, кто в этом нуждается. Если бы мы серьезно относились к определению действия как «волевого телодвижения», то мы могли бы предположить, что проблема бездействия — это проблема все-таки действия человека. Бездействие, как представляется, это не отсутствие поступков, которые, несмотря на то, что желательны, не выражаются в «движении мышц». М. Мур это формулирует так: «Бездействие — это отсутствие волевых телодвижений», оно, «фигурально выра­жаясь, — ничто».

Определение бездействия как отсутствие действий проблема­тично по нескольким основаниям. Во-первых, не все, что нам не удается сделать, можно четко описать как бездействие. Каждый раз, когда врач обследует одного пациента, он не обследует по меньшей мере миллион других, нуждающихся в тот момент в помощи. Отсюда не следует, что врач уклоняется от оказания помощи этим нуждающимся. Каждый раз, когда я подаю милос­тыню одному, я не подаю ее многим другим. Может ли кто-то оказать помощь или нет, зависит от составляющих ситуацию факторов, которые делают оказание помощи ожидаемым и нор­мальным. Если какой-то мой поступок вызовет недоумение (на­пример, я оставлю работу или стану многоженцем), тогда в случае несовершения таких поступков невозможно утверждать, что я «бездействую», не делая того-то и того-то.

Кроме того, в трактовке бездействия как проблемы «негатив­ного» действия либо как чего-то противоположного действию, слишком большой вес придается определению процесса действия. Хорошее философское обоснование действия — одна сторона проблемы; озабоченность возможностью наказания за конкретное бездействие — другая. И было бы ошибочно полагать, что они между собой концептуально связаны.

Таким образом, тезис весьма прост. Проблема наказания за бездействие не имеет ничего общего с требованием наличия винов­ного совершенного действия как основания уголовной ответствен­ности. В чем же тогда состоит проблема наказания за бездействие? На самом деле существуют две совершенно разные проблемы, обычно включаемые в учебниках в анализ бездействия.

Первая связана с тем, могут ли преступления, выражаемые глаголами действия,  такими как «убить»,  «поджечь»,  «искале-

140

Глава III. Субъект и объект права

чить», «напасть», «изнасиловать», быть совершены людьми, кото­рые наблюдают и предоставляют событиям идти своим чередом. Так, в случае, когда прохожий дает утонуть ребенку, вопрос состоит в том, что кто-то дал возможность кому-то утонуть. Обвинить можно в простом или предумышленном убийстве, и тогда глаголами, выражающими это преступление, всегда будут «убить» или «причинить смерть». Во французской юридической литературе эта проблема соответственно и называется проблемой «совершения преступления путем бездействия».

Вторая проблема связана с наказанием посредством законода­тельного запрета различной деятельности, что может быть выра­жено как несовершение действий. Возьмем, например, уклонение от призывной регистрации, уклонение от уплаты налогов или весьма распространенную неуплату социальных страховых взно­сов за наемных работников. Наиболее широко обсуждаемая форма «несовершения действий» — это неоказание помощи при несчаст­ном случае. В большинстве стран Европы действуют правила оказания первой необходимой помощи; в большинстве штатов Америки этого нет. Наиболее важная черта преступлений бездей­ствия состоит в том, что само бездействие является его сутью. Других последствий не нужно. Когда действуют правила оказания первой необходимой помощи, их невыполнение влечет сравнитель­но легкое наказание в отношении каждого, кто бы был на месте несчастного случая и не оказал первой помощи до прибытия врача скорой помощи. Этими правилами не предусмотрена ответствен­ность за лишение жизни, когда случайно наступает смерть жертвы.

Существуют разные причины для того, чтобы считать эти два вида бездействия проблематичными. Рассмотрим каждый из них в отдельности.

А. Несовершение действия. Случаи несовершения действия связаны с законодательным толкованием и опасностью распро­странить действие глагола «убить» на случаи «дать умереть». Это достаточно серьезная тема, но она не имеет ничего общего с вопросом противопоставления телодвижения и покоя. Существует много видов движения тела, которые не убивают, и существуют, осмелюсь утверждать, его неподвижные состояния, которые уби­вают. Предположим, что один из гвардейцев Букингемского двор­ца, которые известны своей способностью стоять не шелохнув­шись, вступает в заговор с теми, кто намеревается убить королеву.

\

141

§ 2. Действие и бездействие

Чтобы подать сигнал соучастникам о том, что они могут бросить бомбу в определенном месте дворца, он остается неподвижным еще несколько мгновений после того, как другие гвардейцы начнут движение по смене караула. Этого будет достаточно, чтобы при­знать его виновным в смерти королевы, если заговор удастся. Гвардеец сделает свое дело, подав сигнал.

Сторонники традиционной точки зрения, толкующие бездейст­вие как отсутствие движения, могут возразить: да, но гвардеец не мог этого сделать один. Неподвижность сама по себе не может вызвать ничего, тем более смерти. Однако неожиданная неподвиж­ность может стать причиной смерти (внезапно остановившаяся машина при движении автоколонны или парализованный в силу каких-то причин пилот, который не способен управлять самоле­том, могут вызвать аварию). Есть множество примеров такого рода. Многие думают, что пассивная фигура (застывшая без движения) не может быть причиной тяжких последствий1, но я хотел бы привести еще один убедительный аргумент против пози­ции Харта и Оноре относительно того, что растение погибает, если его не поливать, хотя этого ему никто не желает.

Существует немало случаев, когда смерть наступает (причиня­ется) в результате неоказания ухода и внимания. Случаи, когда мать не кормит ребенка, с легкостью трактуются как действия, подтверждающие небрежность или доведение до голодной смерти, и, таким образом, практически в любой западной правовой системе они будут включены в пределы поля уголовно-правового регули­рования ответственности за убийство. При этом совершенно не принимается в расчет, оставалась мать неподвижной или нет.

Более трудными представляются случаи, которые мы бы скорее охарактеризовали не как «убить», а как «дать умереть». Напри­мер, случай, когда заболевает женщина, а ее любовник не вызы­вает врача. Он дает ей умереть, тогда как мог бы вмешаться и предотвратить ее смерть2. Подлежит ли он уголовной ответствен­ности, зависит от того, будет ли суд решать, исходя из общего правила о том, была у него или нет обязанность оказать ей помощь. Возведение оказания помощи в обязанность ставит серьезные вопросы о законности, поскольку все такие обязанности во всех

См.: Moore M. Act and Crime. 1993. P. 277-278. Из известного дела в системе общего права в 30-е гг.

142

Глава III. Субъект и объект права

§ 2. Действие и бездействие

143

правовых системах являются порождением судебной практики. На Западе нет такой правовой системы, которая бы законодательным образом определяла, какие взаимоотношения достаточно близки, чтобы вести к возникновению обязанности, которая бы в случае ее нарушения могла бы поддержать обвинение в преступном лишении человека жизни, т.е. в убийстве. В ст. 2.01 (3) (в) Примерного уголовного кодекса США содержится положение о том, что «ответственность за совершение преступления не может быть основана на бездействии... если только обязанность совер­шить несовершенное действие не устанавливается законом». «Закон» в данном контексте означает прецедентное право, право­вой принцип, а не закон как законодательный акт. Поэтому наказание за несовершенное действие ставит серьезную проблему в соответствии с принципом niilla poena sine lege (нет наказания без предусматривающего его закона).

Б. Преступления, совершенные путем бездействия. Если закон предусматривает действие конкретного вида, то с точки зрения законности не возникает никаких проблем1. Но проблема может возникнуть в том плане, насколько велико при этом втор­жение в наши свободы. Когда речь идет об установленной законом обязанности подавать декларацию о доходах или исполнять обя­занности присяжного, возражений, как правило, не возникает. Иначе обстоит дело с вопросом об обязанности оказать первую помощь на месте происшествия. Большинство людей, по моему мнению, такую помощь оказывает. Даже в таком несентименталь­ном городе, как Нью-Йорк, прохожий остановится и окажет помощь, если будет уверен в своей безопасности. Существует даже некое чувство общности, по которому оказание помощи — это достойный поступок. Однако существует опасность того, что принятый по этому поводу специальный закон будет воспринят как норма, которая может использоваться для облегчения вмене­ния ответственности за убийство. Суды Германии придерживаются

1 Обратим внимание, что согласно ст. 2.01 (3) (а) Примерного уголовного кодекса «ответственность за совершение преступления» путем бездействия насту­пает, если «закон прямо признает бездействие достаточным основанием ответст­венности». То, что в кодексе расточительно тратятся слова на эту не имеющую отношения к делу оговорку (достаточно наказывать, если закон это предусматри­вает), свидетельствует о том, что существует много неясных моментов в этой области.

четкой позиции, согласно которой нормы об обязанности оказать помощь недостаточно для вменения ответственности за убийство.

Остается открытым вопрос о том, есть ли что-то глубоко неправильное в желании иметь закон, который бы обязывал нас оказывать помощь другим вместо того, чтобы просто уст­раняться от этого и тем самым причинять вред. Закон, о котором идет речь, скорее, формулирует требование о прино­сящих пользу действиях, чем содержит запреты вмешиваться в дела других. Можно предположить, что налагаемое на нас требование как бы нарушает нашу независимость и свободу. Но я склонен думать, что законодательно оформленные требо­вания или запреты будут более вредными или нет в зависимости скорее от содержания, чем от формы (пассивный или активный) вводимой нормы. Правила, запрещающие курение в универси­тетском здании, весьма сильно посягают на свободу курильщи­ков: есть нововведения, требующие от курильщиков спрашивать разрешения, прежде чем они закурят. И это не считается вме­шательством. Законы, запрещающие гомосексуализм или содо­мию, еще более вторгаются в жизнь некоторых людей, если дело доходит до применения запретов. Внедрение культуры безопасного секса (настоятельная рекомендация использовать презервативы) менее «агрессивно». Приведенных примеров до­статочно для того, чтобы сформулировать предположение о том, что требование совершать какие-то действия выглядит как по­кушение на свободу, тогда как запрещение отдельных дейст­вий  —   нет.

Менее вторгающимся в жизнь людей выглядит запрет убивать по сравнению с требованием не бездействовать, если надо пред­отвратить естественное наступление смерти. Но это не имеет ничего общего с различием между движением и неподвижностью. Проблема вводимых законом обязанностей состоит в том, что они возникают в связи с их исполнением в тех обстоятельствах места и времени, которые мы не можем контролировать. Вы должны действовать, и действовать сейчас же. И не имеет значения, в настроении ли вы быть добрым самаритянином или нет, есть ли у вас занятие более увлекательное или нет. Нет ничего в той же мере непредсказуемого и более важного, чем возникающие обстоятельства, которые определяют, когда и как вы должны действовать.

144

Глава III. Субъект и объект права

§ 2. Действие и бездействие

145

Излагая все эти соображения, не следует упускать из виду табу, которым окружена «проблема наказания за бездействие». Еще одно соображение состоит в том, что при отсутствии действия получается, что человек может как бы наказываться только лишь за помыслы. А это противоречит одному из важнейших запретов в уголовной юстиции. Кажется, все согласны с тем, что наказывать при отсутствии действия за одни только мысли — это извращение правосудия. Но вот вопрос — ставит ли эту же проблему и наказание за бездействие? Представляется, что да, если бездейст­вие, по утверждению Мура, — это отсутствие «волевых телодви­жений». В таком случае получается, что наказывать надо за мысль ничего не предпринимать. В течение нескольких десятилетий Г. Моррис пытался разрешить данную проблему в отношении совершения преступлений путем бездействия1. В таком случае мы наказываем не только лишь за одну пассивность, поскольку бездействие позволяет наступить, например, вредным последстви­ям, как правило, чьей-то смерти в результате бедствия. Поэтому совершение преступления путем бездействия выражается в небла­говидном поступке по отношению к окружающему миру. И это справедливо в отношении преступлений, нарушающих установлен­ную законом обязанность действовать, а потому в иных случаях проблема не теряет своего значения.

Предположим, как и во многих других странах, на нас распро­страняется требование обязательного голосования на выборах. Если бы нас наказывали за «неголосование», было бы это наказа­нием только за мысли? Ответственность влечет не мысль о том, чтобы не пойти голосовать, а действительный акт «неголосова­ния». Однако «неголосование» — это ничто, а поэтому единствен­ное, за что можно наказать, — это за мысль не пойти голосовать. Но если «неголосование» — ничто, почему кто-то думает о нало­жении санкций за это? Как и другие наказываемые виды бездей­ствия, «неголосование» проявляется в контексте с другими, сооб­разующимися с этим видами. Это нарушение свободы с позиций тех, кто поддерживает демократическую систему. «Неголосова­ние»  — это едва ли отсутствие телодвижений. Человек может

1   См.: Morris H. Punishment for Thoughts // Monist.  1965. „Y° 49. P. 346-

348.

■             заниматься бесконечным количеством дел в то время, когда он

Щ       должен был голосовать.

■             Что касается уголовно-правового понятия,  содержания и

щ       значения бездействия, следует, думается, прояснить позицию

щ       российского уголовного законодательства и российской науки

уголовного права (которая в общих чертах весьма близка пониманию проблемы г-ном Флетчером). Я согласен с тем, что при обосновании уголовной ответственности за бездействие мало что может дать сведение бездействия к отсутствию телодвижений. Бездействие в уголовно-правовом смысле — это вовсе не «ничто», оно может сопровождаться самой что ни на есть активной деятельностью. Когда-то я любил приводить на лекциях пример с уклонением свидетеля от явки в суд для дачи показаний. С одной стороны, такое уклонение есть без­действие, т.е. невыполнение требуемого от лица действия. С другой стороны, бездействие вовсе не означает, что лицо (в данном случае свидетель) не двигается, не осуществляет мы­шечных движений. К примеру, «наш» свидетель во время без­действия (т.е. уклонения от явки в суд), воспользовавшись хорошей и сухой осенней погодой, за один день выкопал всю картошку на своем довольно значит.елъном по площади огороде. Сущность бездействия в уголовно-правовом смысле заключает­ся не в бездействии физическом, а в его социальном, содержании. Последнее же состоит в невыполнении лежащих на лице обя­занностей. И нас не интересует, что делал в это время свидетель (копал огород, занимался спортом, строил дом и т. д.) Для нас важно лишь одно — он не выполнил своей обязан­ности явиться в суд и дать свидетельские показания. Именно в том и заключается и уголовно-правовое содержание и уголов­но-правовое значение бездействия как проявления его преступ­ного поведения.

Можно выделить три уровня формирования оснований уго­ловной ответственности за бездействие в российском уголов­ном законодательстве.

. Первый уровень ~ это бездействие-причинение, заключаю­щееся в причинении определенного вреда, за который и несет ответственность в уголовном порядке такой причинителъ — «бездеятелъ». Его разновидностью можно считать «классичес кий» пример (обычно приводимый в учебниках по уголовному

146

Глава III. Субъект и объект права

§ 2. Действие и бездействие

147

праву) г-на Флетчера о том, что мать не кормит своего ребенка, чтобы тот умер, и таким образом стремится изба­виться от него. Яркий случай бездействия-причинения описан в романе советского писателя, лауреата Нобелевской премии М.А. Шолохова «Поднятая целина». В казацкую станицу к одному из героев романа Якову Лукичу Островнову, ненавидев­шему советскую власть, колхозы и вообще «коммунию», приез­жают два белогвардейских офицера, один из которых в прошлом (по воинской царской службе и фронту) был его уважаемым начальником. Приезжают они с целью поднять казаков на вооруженную борьбу с советской властью. С помощью Якова Лукича заговорщики развернули активную деятельность. Все это происходило на глазах у престарелой матери Якова Луки­ча. Узнав, что она стала делиться услышанными новостями со своими приятельницами, Яков Лукич страшно испугался, так как знал, что если заговор раскроется, расстрела ему не миновать. Поэтому он запер мать в небольшой комнатушке и приказал домашним не давать ей ни воды, ни еды. Через несколько дней в страшных мучениях старушка умерла от голода и жажды. В данном случае бездействие, проявленное в отказе кормить и поить мать, есть типичное бездействие-при­чинение. И Яков Лукич должен отвечать за умышленное убий­ство своей матери. В таких случаях ответственность за бездействие-причинение не связывается с невыполнением какой-то персонифицированной обязанности определенного лица. Субъектом-причинителем при таком бездействии может быть любой. Допустим, в приведенном примере им оказался бы не сын потерпевшей, а один из офицеров. Существовала бы какая-то разница в конструировании ответственности за по­добное бездействие-причинение? Нет, не существовала бы. Не было бы ее и в случае со смертью младенца, которого выкрали у матери, а потом уморили голодом. Объективное основание уголовной ответственности в подобных случаях — не наруше­ние лежащих на лице обязанностей (или не столько в этом), а именно причинение смерти. Поэтому ответственность за смерть возлагается не только на обязанного заботиться-о потерпевшем, но и на любое лицо, причинившее путем бездей­ствия смерть другому.

Вместе с тем бездействие-причинение может сочетаться с нарушением лежащих на лице обязанностей, но обязанностей

специфических, обычно вытекающих из служебного положения соответствующего лица. В этом случае причинение преступ­ного вреда возможно лишь в рамках невыполнения таким лицом своих служебных обязанностей. Сюда можно отнести соверше­ние в виде бездействия (с причинением определенных последст­вий) преступлений, предусмотренных, например, ст. 215 УК РФ (нарушение правил безопасности на объектах атомной энергетики, повлекших смерть человека, радиоактивное зара­жение окружающей среды или иные тяжкие последствия), ст. 216 (нарушение правил безопасности при ведении горных, строительных или иных работ, повлекших указанные в диспо­зиции статьи последствия), ст. 217 (нарушение правил без­опасности на взрывоопасных объектах), ст. 218 (нарушение правил учета, хранения, перевозки и использования взрывча­тых, легковоспламеняющихся веществ и пиротехнических из­делий) и др. Во всех этих случаях бездействие-причинение связано с нарушением какой-либо нормативной обязанности, лежащей на субъекте.

Второй уровень — бездействие, не являющееся причинени­ем, а проявляющееся обычно в оставлении другого лица в опасности или в неоказании необходимой для его спасения помощи, т.е. бездействие — невоспрепятствование наступле­нию вреда. Типичными примерами такого бездействия является бездействие, предусмотренное ст. 125 УК РФ (оставление в опасности) и ст. 270 (неоказание капитаном судна помощи терпящим бедствие). Для иллюстрации можно сослаться на приведенный г-ном Флетчером случай с прохожим, который видит, что ребенок тонет, но ничего не делает для его спасе­ния. В отличие от выделенного первого уровня уголовно-право­вого бездействия здесь отсутствует причинение смерти, и лицо отвечает в уголовном порядке не за смерть ребенка, а только лишь за оставление его в опасности. Более того, ответ­ственность не зависит даже от того, утонул ли ребенок или кто-то спас его. Этим и объясняется сравнительная мягкость уголовно-правовых санкций за такого рода бездействие. Этим же объясняется и множество других условий, устанавливаемых законодателем при конструировании уголовно-правовых норм °б ответственности за такого рода бездействие. Чтобы убе­диться в этом, приведем текст диспозиции ст.  125 УК РФ:

148

Глава III. Субъект и объект права

§ 2. Действие и бездействие

149

«Заведомое оставление без помощи лица, находящегося в опас­ном для жизни или здоровья состоянии и лишенного возможнос­ти принять меры к самосохранению по малолетству, старос­ти, болезни или вследствие своей беспомощности, в случаях, если виновный имел возможность оказать помощь этому лицу и был обязан иметь о нем заботу либо сам поставил его в опасное для жизни или здоровья состояние».

Как видим, законодатель выдвигает несколько условий на­казуемости за данное бездействие. Во-первых, требуется, чтобы потерпевший находился в опасном для жизни или здоровья состоянии. Такое состояние характеризуется тем, что существует реальная угроза наступления либо смерти, либо причинения серьезного вреда здоровью потерпевшего. Уг­роза может быть вызвана самыми различными обстоятельст­вами, например, стихийными бедствиями (наводнение, земле­трясение, пожар), внезапным изменением здоровья потерпевше­го (например, глубокий обморок с потерей сознания, преждевре­менные роды), несчастным случаем с потерпевшим (ребенок упал в воду и тонет) и т.д. Наличие опасного для жизни или здоровья состояния предполагает необходимость и безотлага­тельность оказания помощи потерпевшему, так как ее неока­зание приведет либо к смерти потерпевшего, либо к причинению серьезного вреда его здоровью.

Во-вторых, потерпевший должен был быть лишен возмож-: ности принять меры к самосохранению, т.е. к предотвращению грозящего ему вреда. Причины этого определены в диспозиции: а) малолетство; б) старость; в) болезнь; г) беспомощность.

В-третьих, лицо, оставившее кого-либо в опасности, должно '• было  иметь  возможность  оказать  помощь  пострадавшему. В данном случае требуется, чтобы оказание помощи не пред-] ставляло опасности для жизни и здоровья самого лица,  не\ оказывающего помощь. Допустим, прохожий видит, что ребе- '■•. нок тонет, однако он сам не умеет плавать, к тому же на' берегу не оказывается лодки, с помощью которой даже ему, не | умеющему плавать, можно было бы спасти тонущего ребенка. Разумеется, в таком случае лицо нельзя привлечь к ответст- \ вечности за оставление в опасности.

В-четвертых, лицо было обязано заботиться о потерпев­шем. Эта обязанность, в первую очередь, вытекает из положе-

ммм закона и других нормативных актов правового характера. Например, из обязанности родителей в отношении детей, из служебных функций (обязанности, допустим, воспитательни­цы детского сада, учителя начальных классов). Такая обязан­ность может возникать из договора (например, обязанность сиделки, приглашенной к тяжелобольному). Наконец, рассмат­риваемая обязанность может возникать и из общепринятых норм морали. Общечеловеческая мораль, основанная на призна­нии жизни человека высочайшей социальной ценностью, возла­гает на людей обязанность оказания помощи другим в случаях, когда те находятся в опасном для их жизни или здоровья состоянии.

В-пятых, ответственность возникает, если соответствую­щее лицо само поставило потерпевшего в опасное для его жизни или здоровья состояние. Такая ситуация возможна вследствие предыдущих действий обвиняемого, самих по себе не наказуе­мых. Например, кто-то уговорил неопытного туриста совер­шить восхождение в горы, но в трудный момент не оказал ему помощь (допустим, неопытный турист повреждает ногу) и оставил его в горах, предполагая, что тот как-нибудь сможет выбраться сам. Чаще всего в судебной практике это условие связывалось ранее с оставлением в опасности пешехода, сбито­го автотранспортным средством и оказавшегося в результате этого в опасном для жизни состоянии. Причем уголовная от­ветственность наступала и в том случае, если водитель не был виновен в преступном нарушении правил дорожного движения, но жизнь или здоровье потерпевшего были поставлены под угрозу в результате происшествия с управляемой им машиной'. В случае, если все же указанные последствия для потерпевшего наступили, теперь в соответствии с новым УК РФ ответст­венность водителя предусматривается ст. 265 за оставление места дорожно-транспортного происшествия.

Третий уровень — это бездействие, выразившееся в нару­шении специфических обязанностей, возложенных на опреде­ленных граждан. Сюда относятся и уклонение их от уплаты налога путем непредоставления декларации о доходах (ст. 198 УК РФ), и отказ свидетеля или потерпевшего от дачи показа-

Си., напр.: БВС РСФСР. 1974. Л° 6. С. 11.

150

Глаза III. Субъект и объект права

§ 3. Альтернативные подходы к добровольному действию

151

ний (ст. 308), и уклонение от прохождения военной или аль­тернативной службы (ст. 328) и некоторые другие случаи. Третий уровень близок ко второму уровню ответственности. Там ведь тоже ответственность связывается с невыполнением лежащей на лице обязанности. Но существуют серьезные раз­личия в характере и содержании обязанности обвиняемого. Третий уровень ответственности предусматривает, что лицо нарушает не общие, и специфические, строго оговоренные в определенной уголовно-правовой норме конкретные обязаннос­ти, и наказание за это налагается в соответствии с отдель­ной, специальной уголовно-правовой нормой. Что же касается второго уровня, то круг этих обязанностей, как было уже рассмотрено, довольно широк, расплывчат, и следователю и суду всякий раз необходимо определять, какие обязанности нарушило лицо и нарушило ли оно их.

Таким образом, надо всегда различать бездействие-причине­ние, в результате которого ответственность возлагается главным образом именно за причинение вреда, и бездействие — невыполнение лежащих на лице обязанностей, ответствен­ность за которое обычно не связывается с причинением вреда в результате бездействия, а конструируется за бездействие как таковое.