§ 1. Постановка проблемы

Если к праву присматриваться с точки зрения его формы, то оно напомнит собой запутанный лабиринт. Такой, в который герой «Процесса» Кафки Джозеф К. попал как в ловушку, когда пытался определить, виноват он в преступлении или нет. Если приглядеться к лабиринту повнимательнее, можно увидеть, что существующие в нем нормы делятся на две основные категории — нормы материальные и нормы процессуальные. Материальные нормы определяют те преступления, за которые предусмотрено наказание в законе конкретного штата или конкретной страны. И если упомянутый Джозеф К. был виновен в совершении пре­ступления, определение этого преступления должно было содер­жаться в материальных нормах права. Когда эти нормы секретны либо слишком неопределенны или слишком сложны для понима­ния, значит, правовая система негуманна и заставляет людей переживать, не зная, виноваты они или нет в нарушении норм.

Видимо, стоит пояснить читателю, что означает гуманизм применительно к праву, в частности, к уголовному. В цивили­зованном обществе уголовное наказание не преследует цели отомстить лицу, совершившему преступление, причинить ему физические страдания, унизить его человеческое достоинство. Гуманизм уголовного права проявляется в отрицании жесто­ких, мучительных и позорящих, наказаний. Это отражено, например, в Конституции РФ: «Никто не должен подвергаться пыткам, насилию, другому жестокому или унижающему чело­веческое достоинство обращению или наказанию» (ст. 21). Данная конституционная норма конкретизирована и в специ­альной статье УК РФ (ст. 7), посвященной принципу гума­низма.

В обществе, к сожалению, распространен обывательский взгляд на жестокость и кару как на лучшее средство искорене-

30

Глава I. Материальные и процессуальные нормы

§ 1. Постановка проблемы

31

ния преступности. В уголовном законодательстве некоторых государств (например, мусульманских) сохранились членовре­дительские наказания в их наиболее мучительных и жестоких формах (отрубание руки за кражу, порка и т.д.). Известно, что мир (как Запад, так и Восток) использовал в борьбе с преступностью самые жестокие методы и средства (в том числе и самые мучительные способы смертной казни — сожже­ние на костре, колесование, четвертование, сажание на кол, вырывание внутренностей из живого тела и т.п.), но все это не привело к желаемым результатам. С развитием цивилизации от таких наказаний пришлось отказаться. Преступность во многом носит социальных характер (что не отрицает значения биологических факторов в детерминации индивидуального пре­ступного поведения) и, чтобы бороться с ней, необходима длительная и упорная работа по воздействию на ее социальные причины (увы, безуспешная, так как преступность растет во всем мире). Поэтому усиление борьбы с преступностью не означает обязательного усиления карательной стороны уголов­ного закона. Напротив, в борьбе с нетяжкими преступлениями значительный успех может достигаться именно применением наказания, не связанного с лишением свободы, с изоляцией осужденного от семьи и общества. В конечном счете принцип гуманизма предполагает установление в уголовном праве и применение минимума принудительных мер, необходимых для защиты интересов личности и общества от преступных пося­гательств и предупреждения преступлений.

Быть виновным — это одно, а быть под следствием и быть наказанным — это другое. Решение вопроса о том, будет ли человек привлечен к ответственности за конкретное правонаруше­ние, зависит от процессуальной нормы. Именно процессуальными нормами определяется то, как государство исполняет уголовный закон, констатируя совершение лицом преступления, осуждая и карая виновных в нем. В целом можно сказать, что материальные нормы устанавливают «вину в принципе». Процессуальные же нормы определяют, виновато ли фактически данное лицо.

Учитывая специфику обучения в российских юридических вузах, проявляющуюся в том, что студенты начинают изу­чать уголовный процесс после изучения уголовного права, мне хотелось бы чуть подробнее и нагляднее провести различие

между нормами материального уголовного права и уголовно-про­цессуальными нормами. В нормах уголовного права, в основном, определяется, какие деяния являются преступлениями и какие наказания (а также по российскому уголовному праву иные меры уголовно-правового воздействия) применяются к лицам, их совершившим. Т. е. нормы уголовного права определяют, что такое кража, мошенничество, изнасилование, уголовно наказуе­мое уклонение гражданина от уплаты налога, контрабанда и другие преступления, и какие наказания применяются к лицам, их совершившим. Вместе с тем в нормах уголовного права определяются основания и условия уголовной ответственности (возраст, с которого возможна уголовная ответственность; понятие невменяемости лица, совершившего запрещенное уго­ловным законом деяние; понятие вины и ее форм; особенности ответственности за неоконченное и совместно совершенное преступление; понятие обстоятельств, исключающих пре­ступность деяния, и некоторые другие вопросы). Нормы уго­ловного права устанавливают абстрактную вину абстрактно­го человека, т.е. то, что г-н Флетчер образно и удачно назы­вает «виной в принципе».

Вина же фактическая, т.е. вина конкретного лица в совер­шении им конкретного преступления, устанавливается с помо­щью уголовно-процессуальных норм. Эти нормы регламентиру­ют процесс расследования и судебного разрешения уголовных дел. Они определяют полномочия и обязанности органов след­ствия и суда в производстве по уголовным делам, права и обязанности лиц, принимающих участие в этой деятельности. Т. е. они регламентируют порядок и формы деятельности суда, прокурора, следователя, органа дознания при расследовании преступлений и рассмотрении уголовных дел в суде, гаранти­рующие права граждан в сфере уголовной юстиции. Процессу­альные нормы — это всегда нормы о процедуре и формах, в которых осуществляется уголовный процесс. Это нормы о том, какие доказательства могут быть положены в основу обвине­ния и осуждения лица, каким образом они могут быть получены, т.е. как, например, должен быть допрошен обвиняемый, свиде­тель, потерпевший и другие участники процесса, как и в каких случаях должен производиться обыск или арест лица, обвиняе­мого в совершении преступления,  каковы условия и порядок

§ 1. Постановка проблемы

33

ч

X

судебного разбирательства дела и многие другие вопросы про­цедурного характера.

Норма материального уголовного

права Статья 21 УК РФ. Невменяемость

1.             Не подлежит уголовной ответст­

венности лицо, которое во время

совершения общественно опасного

деяния находилось в состоянии не­

вменяемости, т. е. не могло осоз­

навать фактический характер и об­

щественную опасность своих дейст­

вий (бездействия) либо руководить

ими вследствие хронического пси­

хического расстройства, временно­

го психического расстройства, сла­

боумия либо иного болезненного

состояния психики.

2.             Лицу, совершившему предусмот­

ренное уголовным законом общест­

венно опасное деяние в состоянии

невменяемости, судом могут быть

назначены принудительные меры

медицинского характера, преду­

смотренные настоящим Кодексом.

Норма уголовного права

Статья 410 УПК РСФСР. Определение суда

Признав доказанным совершение данным лицом в состоянии невменяемости общественно опасно­го деяния, предусмотренного уго­ловным законом, или что это лицо после совершения преступления заболело хронической душевной болезнью, лишающей его воз­можности отдавать отчет в своих действиях или руководить ими, суд выносит определение в соот­ветствии со статьей 21 Уголовного кодекса Российской Федерации об освобождении этого лица соот­ветственно от уголовной ответствен­ности или наказания и о примене­нии к нему принудительной меры медицинского характера с ука­занием, какой именно, либо о пре­кращении дела и о неприменении таких мер в случаях, когда лицо по характеру совершенного им деяния и своему болезненному состоянию не представляет опас­ности для общества и не нуждает­ся в принудительном лечении. В этих случаях суд извещает о больном органы здравоохранения.

Уголовный кодекс обращен в первую очередь к гражданам: он напоминает, чего им нельзя (запрещено) делать под угрозой применения наказания в случае нарушения уголовно-правового запрета. Уголовно-процессуальный же кодекс, напротив, в пер­вую очередь своим адресатом имеет профессиональных работ­ников уголовной юстиции: судей, прокуроров, следователей, адвокатов (защитников). Он предписывает им, как выполнять свои профессиональные обязанности при расследовании и судеб­ном рассмотрении уголовных дел. Это не значит, однако, что уголовно-процессуальный кодекс принимается исключительно для профессионалов уголовной юстиции.  Вовсе нет.  Любая

процессуальная норма, предписывая профессионалу-юристу оп­ределенные правила его поведения в процессе, одновременно (а может быть, и главным образом) формулирует эти правила таким образом, чтобы гарантировать права граждан от необо­снованного их осуждения за преступления, которые они не совершали. Нам, россиянам, следует признать, что среди нас есть немало людей, которых раздражают все тонкости уголов­ного процесса. Некоторые из них говорят на этот счет: «Зачем нянчиться с преступником, ведь это вор, насильник или убийца. Зачем сотни параграфов кодекса, «защищающих» этих пре­ступников? Не лучше ли вспомнить забытое старое: украл — отрубить руку; убил — публично в 24 часа повесить. Вот тогда не будет ни воров, ни убийц». Увы, носители таких взглядов забывают старую российскую пословицу: «От сумы (т.е. нищеты) и тюрьмы — не зарекайся» (т.е. нет гарантии, что судьба не обрушит на тебя эти страшные' испытания). И не для оправдания действительного вора или действительного убийцы существуют сотни (и даже тысячи) ограничений в деятельности по расследованию и судебному рассмотрению уголовных дел, а только лишь для того, чтобы кара уголовного наказания не обрушилась на невиновного. Древние это хорошо понимали. Festinatio justitiae est noverca infortunii (торо­пить правосудие — значит призывать несчастье).

К сожалению, история правосудия (и не только у нас, но и на Западе) знает трагические примеры, когда даже эти сотни (тысячи) процессуальных барьеров не приводили к достижению истины в конкретном уголовном процессе, и наказанию (в том числе и смертный казни) подвергались невиновные. Хотелось бы, чтобы будущие юристы-профессионалы об этом всегда помнили. И пусть они не забывают еще одну латинскую формулу: pereat mundus et fiat justitia (пусть погибнет мир, но да свершится правосудие!).

Станет ли «вина в принципе» виной фактической, зависит от доказательств, от правил их допустимости и оценки, а также от свойств личности и талантов тех, кто облечен властью принять решение — виновен или невиновен. Агония Джозефа К. вызвана не только недоступностью для понимания материальных норм, но и муками из-за неопределенности процедур.

Законные правовые процедуры формальны. Они распределяют функции между адвокатами, судьями, членами суда присяжных

2-1147

34

Глава I. Материальные и процессуальные нормы

§ 1. Постановка проблемы

35

или народными заседателями, помогающими судье установить и оценить факты по делу. Эти нормы также определяют принципы допустимости доказательств, предписывают правила кассации, правила передачи дела на новое рассмотрение. Иными словами, эти нормы определяют правила игры. Игра всегда идет по заве­денному порядку вне зависимости от того, приведет ли этот порядок в конкретном деле к тому, что покажется справедливым или несправедливым.

В обыкновенных играх, в том числе и в спорте, тоже действуют процедурные нормы, определяющие правила игры. Любопытно, что при этом вы вряд ли найдете правила обжалования результа­тов. Материальные нормы карточных игр, шахмат, бейсбола и других игр определяют, когда одна из сторон выигрывает, теряет очко или допускает ошибку. Если возникает спор относительно фактов, к которым применимы правила игры (например, где упал мяч — за чертой или нет), то процедуры решения споров, как правило, не более сложны, чем «судья решает» или «каждая сторона называет свои ошибки». В большинстве областей жизни, исключая право, мы имеет дело с неформальными процедурами, которые зависят от добропорядочности всех заинтересованных лиц.

Со временем нам придется дать ответ на вопрос о том, почему в области права заведомо предполагается недобропорядочность сторон и есть необходимость в строго формализованном процессе рассмотрения дел. Но пока что мы должны выработать более четкие различия между материальными и процессуальными нор­мами. До этого момента мы полагали, что знаем, в чем это различие. Наши соображения по этому поводу можно представить в виде следующего силлогизма:

Первая (основная) предпосылка: Тот, кто умышленно лишает жизни другого человека, виновен в убийстве.

Вторая предпосылка: 1 января 1996 г. Джон Джоунз умыш­ленно убил Брюса Барнса.

Вывод: Джон Джоунз виновен в убийстве.

Так выглядит «правовой силлогизм вины», в котором первая составляющая — это норма материального права, вторая состав­ляющая — это факт, удостоверяющий событие преступления, который устанавливается с помощью процедур, закрепленных в нормах процессуального права.

Обратим внимание на то, что существуют также и неформали­зованные процессуальные нормы или процедуры, используемые для определения первой составляющей. Важным обстоятельством является то, что для измерения глубины норм материального права не существует фиксированных правил. Если нормы материального права не формализованы в кодексе, судья по конкретному делу определяет, какими могут быть эти нормы, выискивая их в текстах законов или давая поручение своим помощникам подготовить аналитические обзоры судебной практики по данному правовому вопросу. Если право не формализовано в писаном кодексе, многое зависит от того, как привык и предпочитает работать конкретный судья.

Последнее касается не только системы общего права. Дело в том, что в ряде стран Западной Европы уголовное законода­тельство не полностью кодифицировано и уголовные кодексы, как указывалось выше, не являются единственным уголовно-правовым законодательным актом. Так, в Германии, во Фран­ции, в Голландии существует обширное законодательство, предусматривающее ответственность, например, и за экологи­ческие, экономические, транспортные преступления. При этом его многие уголовно-правовые нормы не включаются в уголовный кодекс, а существуют и действуют наряду с ним.

В правовых системах, где действует институт суда присяжных, как, например, в США, судья, когда делает напутствие присяж­ным перед тем, как они удаляются на совещание, выдвигает первую предпосылку — материальную норму права. Задача суда присяжных — определить фактическую сторону дела в рамках второй предпосылки, а затем рассмотреть, применима ли к ней материальная норма. Напутствие судьи (иными словами, инструк­ции, даваемые им присяжным) также содержит в себе процессу­альные нормы. Например, от присяжных заседателей требуется не иметь сомнений в фактической стороне дела. Если же у них есть сомнения, которые они определяют как разумные, тогда они вправе фактическую сторону считать недоказанной.

Здесь необходимо сделать уточнение для российского чита­теля. С недавнего времени суд присяжных (отмененный боль­шевиками после Октябрьской революции) вновь восстановлен в России. Это нашло свое отражение как в Конституции РФ

36

Глава I. Материальные и процессуальные нормы

§ 1. Постановка проблемы

37

(ст. 20, 47, 123), так и в Уголовно-процессуальном кодексе РСФСР (в нем предусмотрен целый раздел о производстве в суде присяжных — разд. 10). Согласно ст. 451 УПК, напутст­венное слово председательствующего произносится перед уда­лением коллегии присяжных заседателей в совещательную ком­нату для вынесения вердикта. При этом председательствую­щему запрещается в какой-либо форме выражать свое мнение во вопросам, поставленным перед коллегией присяжных заседа­телей (их три: а) доказано ли, что соответствующее деяние имело место; б) доказано ли, что это деяние совершил подсу­димый; в) виновен ли подсудимый в совершении этого деяния). В напутственном слове председательствующий: приводит содержания обвинения;

сообщает содержание уголовного закона, предусматриваю­щего ответственность за совершение деяния, в котором обви­няется подсудимый;

напоминает исследованные в суде доказательства, как ули­чающие, так и оправдывающие подсудимого;

излагает позиции государственного обвинителя и защиты; разъясняет основные правила оценки доказательств в их совокупности, сущность принципа презумпции невиновности (в соответствии со ст. 49 Конституции РФ каждый обвиняемый в совершении преступления считается невиновным, пока его виновность не будет доказана в предусмотренном федеральным законом порядке и установлена вступившим в законную силу приговором суда), положение о толковании неустраненных со­мнений в пользу подсудимого.

В числе других вопросов председательствующий должен разъяснить присяжным заседателям, что их вердикт может быть основан лишь на тех доказательствах, которые непосред­ственно исследованы в судебном заседании, никакие доказа­тельства для них не имеют заранее установленной силы, их выводы не могут основываться на предположениях, а также на исключенных из разбирательства доказательствах.

Очевидно, что часть указанных вопросов носит материаль­ный характер (по крайней мере первые два), а другие — процессуальный.

В Конституции США мало что говорится (как положитель­ного, так и отрицательного) о материальном уголовном праве.

Тем не менее в ней есть одно положение (ст. 1, разд. 10), которое выражает общий принцип правосудия: «Ни один штат не может принимать законы ex post facto» (т.е. законы с обратной силой).

Следует отметить, что и в Конституции РФ есть сходная норма (ст. 54), гласящая:

«/. Закон, устанавливающий или отягчающий ответствен­ность, обратной силы не имеет.

2. Никто не может нести ответственность за деяние, которое в момент его совершения не признавалось правонару­шением. Если после совершения правонарушения ответствен­ность за него устранена или смягчена, применяется новый закон»-.

Данная конституционная норма конкретизирована в УК РФ. Так, в ст. 10 определяется, что «уголовный закон, уста­навливающий преступность деяния, усиливающий наказание или иным образом ухудшающий положение обвиняемого, обрат­ной силы не имеет». Учитывая, что в российском праве нормы о давности содержатся в Уголовном кодексе (ст. 78, 83), т.е. сформулированы как материальные нормы, следует признать, что увеличение сроков давности новым уголовным законом несомненно ухудшает положение лица и, следовательно, не может иметь обратной силы. Тем более что в соответствии со ст. 3 УК РФ не только преступность деяния и его наказу­емость, но и «иные уголовно-правовые последствия определя­ются только настоящим Кодексом». Таким образом, хотя новый уголовный закон и может изменить сроки давности (в том числе и увеличить их), но если это изменение будет не в пользу конкретного преступника, такие увеличенные сроки не могут быть применены к лицу, совершившему преступление до принятия закона об увеличении сроков давности.

Этим положением исключается появление целого ряда возмож­ных материальных норм, которые могли бы возникнуть как зако­нодательные акты, действие которых распространялось бы на факты, имевшие место до их вступления в силу. По этой причине дата принятия закона имеет решающее значение при рассмотрении вопроса о том, соответствует ли конкретная материальная норма указанному положению Конституции. Поэтому в более полном

38

Глава I. Материальные и процессуальные нормы

§ 2. Философский аспект проблемы

39

варианте первая (основная) предпосылка в нашем силлогизме должна читаться следующим образом:

«На 1 января 1996 г. (дата, указанная в приведенном выше примере) в данной юрисдикции (штата или страны) существовал закон, который гласил: «Каждый, кто умышленно лишает жизни другого человека, виновен в убийстве»1.

Одно уточнение влечет за собой другое. Поскольку в нашем случае мы привязали законодательную норму к конкретному месту и дате, мы должны добавить и квалифицирующий признак, кото­рый бы дал основание суду по признаку места совершения пре­ступления (или по другим обстоятельствам) включить его в сферу своей юрисдикции. Добавление требования о соответствии юрис­дикции суда меняет вышеприведенный силлогизм вины. Теперь он должен выглядеть следующим образом:

Первая (основная) предпосылка: На 1 января 1996 г. закон данного штата (страны) гласил: «Всякий, кто умышленно лишил жизни другого, виновен в убийстве, если это преступление подпа­дает под юрисдикцию данного суда».

Вторая предпосылка: На основе своей юрисдикции суд счита­ет, что 1 января 1996 г. Джон Джоунз умышленно убил Брюса Барнса.

Вывод: Джон Джоунз виновен в убийстве2.