Кара + ёосгштание

1

f

Содержание

Усто ашение

исправление

Средства

Политика -

Воспитательная

работа

Оосцее предупреждение

Специальное предупреждение (ресоциализация)

Цели

Искоренение преступности Предупреждение преступности

Окончательная

' Однако, когда эти свойства наказания осознаны и становяь ся целью его применения, на первое место может выдвигаться и выдвигается одна из этих целей, а это уже влияет на систе­му и характер наказаний. Определяя систему и виды наказа­ний, надо исходить не только из целей общего и специального предупреждения, так как эти цели будут достигнуты любой сис­темой наказаний, а из тех конкретных задач и путей, которыми эти общие цели должны быть достигнуты.

Оказываясь беспомощными перед социальными антагониз­мами, приводящими к преступности в эксплуататорском обще­стве, господствующие классы видели всегда единственный вы­ход из этого положения в устрашении, в жестокости наказаний (от законов Драконта до Миттельштейдта и от Ломброзо до Франка). Социалистическое общество, имея возможность вскрыть объективные законы причин и динамики преступности и уничтожив основные социальные причины преступности, дей­ствующие в эксплуататорском обществе, нуждается не в же­стоких, а в рациональных мерах наказания.

Возникает необходимость разрешить вопрос о том, является ли жестокость наказания средством, допустимым и эффектив­ным для достижения стоящих перед ним целей.

К. Маркс писал: «...жестокость... делает наказание совер­шенно безрезультатным, ибо она уничтожает наказание как ре­зультат права».24

Требование жестоких наказаний всегда было программой реакционных элементов. Во Франции в XVIII в. наиболее реак­ционные слои французского дворянства находили поддерж­ку у таких криминалистов, как Жозеф де Местр, Мейар де Вуг-лан, Жюсс. Во всем мире, в том числе и в царской России в конце XIX и в начале XX вв. против подобных концепций выступали наиболее передовые и прогрессивные представители русского общества. Бэнтам и Говард, д-р Гааз и Беккариа, все социалисты-утописты были против жестокости наказаний

Давно известно, что самые жестокие наказания, применяв­шиеся веками в отношении преступников, не приносили тех ре­зультатов, которых стремились достигнуть те, кто эти наказа­ния применял. Монтескье писал: «Опыт показал, что в странах, где наказания не жестоки, они производят на ум гражданина впечатление столь же сильное, как самые жестокие наказания в других странах»,25 а Чезаре Беккариа утверждал, что «даже самое незначительное, неизбежное зло всегда внушает страх людям, тогда как надежда — этот дар неба, часто заменяющий все — всегда отдаляет мысль о более жестоких наказаниях в •особенности, когда ее усиливает безнаказанность, вызываемая часто корыстолюбием и слабостью. Сама жестокость наказания

24            Маркс К   и Энгельс  Ф.   Соч , т  1, с  123

25            Монтескье.   О духе законов. Спб., 1900, с. 89

48

приводит к тому, что тем более прилагается стараний избежать его, чем больше угрожающее зло... чем более жестокими ста­новятся наказания, тем более ожесточаются души людей.. .».26

Жестокость наказания влечет за собою последствия, кото­рые не только не помогают, а, напротив, противоречат цели предупреждения преступлений.

Нельзя закрывать глаза на то, что в нашем обществе и в других социалистических странах имеются лица, считающие, что борьба с преступностью тем более эффективна, чем суро­вее применяемые наказания. Вряд ли можно сомневаться в том, что эта тенденция не является отражением общественного мне­ния. Задачей науки является разъяснять обществу ошибоч­ность такой точки зрения и направлять уголовную политику по правильному пути, соответствующему принципам социализма, гуманизму и общественному прогрессу.

Проведенное в Польше социологическое изучение общест­венного мнения, и, в частности, мнения судей, показало, что 50% судей считают, что преступника следует карать, а не вос­питывать, и 50% судей считают, что там, где применяются тяж­кие наказания, даже жестокие, преступность сокращается.27

В ходе дискуссии в «Литературной газете» подавляющее большинство участников правильно подошло к решению этого вопроса. И хотя были письма, в которых высказывалась мысль, что только жестокость может положить конец всяким преступлениям и авторы которых надеялись на то, что угроза жестокой кары предотвратит преступление, Н. Четунова писа­ла: «.. .может быть так и сделать? Ведь нет ничего проще. Же­стокие наказания можно ввести одним, так сказать, росчерком пера. Но беда в том, что в последнее время мы на опыте убе­дились, к каким результатам в сельском хозяйстве, в управле­нии промышленностью, в технике привели „росчерки пера", продиктованные даже самыми благими субъективными намере­ниями, если при этом игнорировались данные науки, итоги мно­говекового опыта человечества»,28 а подводя итоги проведенной дискуссии, редакция «Литературной газеты» констатировала, что «в большей части полученных редакцией писем единодушно выражается мысль, что дело сейчас не в том, чтобы менять и пересматривать уже существующие законы в сторону их уже­сточения, а в том, что необходимо на основе действующего уго­ловного права добиваться неотвратимости и соразмерности на­казания. Редакционная почта еще раз убеждает в том, что ху­лиганы. .. распоясались в таких городах и районах, где они остаются безнаказанными или не получают по заслугам».29

26            Беккариа    Чезаре    О   преступлениях    и    наказаниях.    М,    1939,

с. 309—310.

«Prawo i Zycie», 1968, N 1  (306).

Четунова Н.    Как победить зло?—«Лит. газ.»,  1965, 20 мая, с. 2.

«Лит. газ.», 1965, 12 июня, с. 2.

4  М   Д   Шаргородский   49

Однако и в 1972 г. в «Литературной газете» В. Гарин выска зал мнение, что преступникам «нужно платить тем же, унич­тожая также безжалостно, беспощадно, как волков или без­домных собак». Он ратует «за самые жестокие наказания все?*; тем, кто посягнул на законы нашего общества». По его мнению. «в борьбе с уголовными преступниками все средства хороши, надо действовать против хулиганов их же собственным оружи­ем, коварством и хитростью». Даже психически ненормальных он не исключает из своих предложений, так как «пострадавше­му не легче от того, что он пострадал от рук ненормального».30

Совершенно правильно А. Орлов, первый заместитель пред­седателя Верховного Суда РСФСР, отвечая В. Гарину, писал «Борьба с безнравственностью может быть осуществлена толь­ко нравственным путем»,31 а писатель Л. Пантелеев читал пред­ложения В. Гарина «с гневом и ужасом».32 Однако тот факт, что точки зрения, подобные гаринской, имеют все же довольнс широкое распространение,  можно  видеть  и  из  ряда  откликов, опубликованных в «Литературной газете» в дальнейшем.33 Беч условно прав А. Орлов, что все это «лишний раз доказывает, как нужна  нам  правовая  пропаганда,  которая  воспитывает  р людях уважение к закону, разъясняет... его смысл, нравствен ную сущность».34 В этой связи большое значение имеет задача воспитания общественного мнения в его отношении к этим во­просам.

Необходимо сделать все возможное, чтобы предотвратит! рецидив, а это значит, что основное будет выполнено или не выполнено при отбытии наказания и в первую очередь при от­бытии наказания лишением свободы. От того, кто и как будет воздействовать на психику осужденного в течение этого более или менее длительного срока, как он будет воспитан и пере­воспитан, исправлен или не исправлен, зависит, каким челове­ком он вернется обратно в общество, и в этом отношении сле­дует не только учитывать общественное мнение, но и объяснять, чего можно и чего нельзя достигнуть наказанием, что показы­вает исторический опыт, социологические и психологические исследования.

Устрашение —это более простое, более доступное, более де­шевое средство, но оно менее эффективно, чем воспитание. Устрашение было очень важной стороной наказания в переход­ный от капитализма к социализму период развития социалисти­ческого государства.

Задача устрашения не снимается полностью и сейчас. Страх перед наказанием и его применением способен предупреждать

«Лит. газ.», 1972, 7 июня, с. 13.

О р л о в А. Мудрость закона. — Там же.

32            Пантелеев Л.    Надо    ли    ужесточать    наказание? — «Лит.  газ.»^.

1972, 9 авг., с. 12.

См.: «Лит. газ.», 1972, 26 июля, с. 11; 1972, 9 авг., с. 12.

О р л о в А.   Мудрость закона. — «Лит.  газ.»,   1972, 7  июня,  с.   13.

50

не только государственные преступления или хищения, но и в ряде случаев преступления бытового порядка, тяжкие уголовные преступления.

Усиление наказания за убийство, изнасилование, взяточни­чество и некоторые другие преступления безусловно преследо­вало цель устрашения и, оказывая соответствующее воздействие на лиц, склонных к совершению подобных преступлений, в ка­кой-то мере влечет за собой сокращение числа подобных пре-ступлений.

В. И. Ленин неоднократно указывал на устрашающее значе­ние наказания и требовал самых суровых мер репрессии к жу­ликам, тунеядцам и хулиганам. Он писал: «Всякая слабость, всякие колебания, всякое сентиментальничанье в этом отноше­нии было бы величайшим преступлением перед социализмом».35!

Наказание должно устрашать. Гуманизм социалистического; уголовного права выражен в положении, что наказание не имеет целью причинение физических страданий или унижение челове­ческого достоинства (ч. 2 ст. 20 УК РСФСР). Наказание не преследует цели возмездия, мести или кары за содеянное, но без страдания наказания не существует. Всякое наказание и всякая мера общественного воздействия причиняют тому, к кому они применяются, психическое, а иногда и физическое (например, лишение свободы) страдание. Именно потому, что наказание причиняет страдание, оно способно во многих случаях оказы­вать устрашающее, а это значит предупредительное воздей­ствие в отношении совершения преступления как самим осуж­денным, так и другими лицами.

Высказанное в 1960 г. мнение, что «устрашающее значение уголовного наказания, как средства борьбы с преступностью, все более и более теряет свое значение»36 было явно прежде­временным и не подтвердилось на практике.

Кара (принуждение, запрещение) приводит к тому, что не­желательные стимулы подавляются. Наказание устрашает, так как оно причиняет страдание, но, как говорил еще Цицерон, «страх — нестойкий учитель обязанностям».

Следует также иметь в виду, что устрашение наказанием способно воздействовать не на все категории преступников. Когда речь идет о борьбе против прогрессивных элементов, от­ражающей неизбежное развитие общества, как это имеет место в капиталистическом обществе при борьбе против революцион­ного или национально-освободительного движения, тогда нака­зание оказывается вообще неэффективным, ибо оно в этих слу­чаях неспособно запугать. В. И. Ленин писал: «И никакие тюрь-

35            Лен ин В. И.   Поли. собр. соч., т. 35, с. 201.

36            Н о и И. С.   О соотношении наказания и мер воспитательного воздей­

ствия в советской уголовной политике на современном этапе. — В кн.: Роль

общественности  в борьбе с преступностью.  Воронеж,  1960, с.   182.

4*            S1

мы, никакие преследования не остановят борьбы за народную свободу!»37

Если исторический опыт человечества показывает, что бо­роться с преступностью жестокими наказаниями бессмысленно, то это вовсе не значит, что следует бросаться в другую край­ность, считать, что наказания должны быть неосновательно мягкими. Это только значит, что наказание должно быть разум­ным и целесообразным. Эффективность наказания в борьбе с преступностью определяется не жестокостью наказаний, а их не­отвратимостью. Безнаказанно прошедший первый случай хули­ганства может дать гораздо более опасный рецидив, да­же если за такой рецидив угрожает значительно более тяжкое наказание.

Устрашение при наказании необходимо как для общего, так и для специального предупреждения. Поэтому из наказания нельзя исключать фактор устрашения. Наказание, которого не ^надо бояться, это — contradictio in objecto (внутреннее противо­речие). Однако из устрашения, как элемента наказания, нельзя создавать фактор, который определяет всю специфику нака­зания.

Устрашающее воздействие оказывает уже издание уголовного закона, и именно в этом, в частности, значение публикации уго­ловных законов, а иногда издание нового уголовного закона, даже не содержащего более суровых мер, иногда даже относи­тельно более мягкого, действует сдерживающе в отношении со­вершения предусмотренных им преступлений. Закон, который гласит — так будет всем, кто совершает преступление, и приго­вор, который гласит — так поступаем с человеком, который со­вершил преступление — воздействуют страхом.

Мнение, что причиной недостаточной эффективности борьбы с преступностью являются мягкие наказания, ни в какой, одна­ко, мере не соответствует действительности.

Устрашение не на всех действует и не всех потенциальных преступников можно запугать. Социологическое изучение ганг­стеров в США показало, что имеются преступники, которые ни­чего не боятся.

Ни в какой мере не исключая роли наказания и устрашения в борьбе с преступностью, исходя из того, что поскольку в со­циалистическом обществе уничтожаются имманентные капита­лизму причины преступности и таким образом создается основа 1 (реальная возможность) для эффективной борьбы с преступ-,'ностью и ликвидации ее, мы приходим к выводу, что наказание х (а, значит, и принуждение и устрашение) может быть эффектив­ным. Однако и в этих условиях оно является только вспомога­тельным, а не главным средством борьбы с преступностью. «От­рицать значение повышенных, но не чрезвычайно суровых санк-

37 Ленин В. И.   Поли. собр. соч., т. 7, с. 169. 52

ций, учитывая цели общего предупреждения, конечно, было бы неправильным».38

В. Господствующий в государстве класс стремится с по­мощью идеологических средств (религия, мораль и пр.) обеспе­чить исполнение желательных для него норм права, т. е. норм, угодных и выгодных ему, норм, укрепляющих те общественные отношения, которые он желает установить и сохранить, а если это не удается, то господствующему классу остается только одно средство — принуждение к соблюдению этих норм.

В тех случаях, когда воспитание не устранило возникновения! нежелательных стимулов опасного для общества поведения, воз-' действие этих нежелательных стимулов может быть устранено' путем торможения их выдвижением контрмотивов, в- частности устрашением. Моральное воздействие значительно более слож-' но, чем устрашение, и именно поэтому эксплуататорское госу­дарство всегда опиралось, применяя наказание, в большей мере на устрашение, чем на воспитание. Но в социалистическом об­ществе становится все более и-более ясным — то, что достигает­ся устрашением, очень мало эффективно. Нельзя воспитать че­ловека гуманным, обращаясь с ним негуманно, нельзя в чело­веке воспитать уважение к законам, если по отношению к нему закон нарушается.

Воспитание заключается в том, чтобы мотивы стимулировали полезное, а не вредное для общества поведение. Воспитание (убеждение) должно привести к тому, чтобы нежелательные сти­мулы вообще не возникали.

Законодатель, устанавливая наказуемость определенных дея-ний и размер наказания за них, не может, однако, исходить только из задачи исправления и перевоспитания самого преступ­ника. Имеются преступления, где, как показывает практика, ре­цидив почти никогда не имеет места, и с точки зрения воздей­ствия на преступника, чтобы он не совершил новых преступле­ний, нет необходимости применять наказание вообще (например, убийство из ревности). Однако и здесь наказание необходимо и целесообразно для предупреждения совершения подобных преступлений со стороны других лиц, и реальность его примене­ния обеспечивает воспитательное воздействие на окружающих.

Из двух применяемых средств — устрашения и воспита­ния — воспитание и исправление являются, конечно, значи­тельно более трудными и сложными. Для его эффективности требуется не только ряд условий, определяющих содержание самого наказания, но и большое количество дополнительных условий и обстоятельств. Без наличия их воспитательное воздей­ствие наказания вообще невозможно.

Первым и главным из этих условий является та микросреда,

38 К а р п е ц И. И.    Об эффективности уголовного наказания — «Социа­листическая законность», 1966, № 5, с. 19.

53

в которой находится преступник. Нельзя убедить подростка, даже применяя наказание, чтобы он не крал телефонные труб­ки, если его родители крадут гвозди или краску на производ­стве или продукты в магазине, где они работают. В условиях такой микросреды никакие наказания, как правило, его не вос­питают, его можно только устрашить. Поэтому воспитательная сторона наказания требует терпения, ее воздействие не может сказаться быстро.

Требуются также определенные моральные качества тех лю­дей, которые осуществляют в жизни воспитательную сторону наказания, ибо, если их поведение противоречит тем задачам, которые перед ними поставлены, то воспитание, конечно, ничего не дает.

Эффективность специально-превентивной, воспитательной стороны наказания требует также его индивидуализации. Инди­видуализация наказания в литературе выступает в двух ка­чествах.

Индивидуализация наказания в соответствии с виной как

необходимый элемент его справедливости, и в этом своем ка­

честве она (индивидуализация) необходима, ибо только наказа­

ние, воспринимаемое как справедливое, может оказать воспита­

тельное воздействие. Если же наказание воспринимается осуж­

денным и окружающими как несправедливое, оно не только не

воспитывает,    а, напротив,    ожесточает,    вызывает    протест    и

озлобляет.

Индивидуализация наказания с учетом конкретного субъ­

екта, имеющая своей целью выбор    меры   наказания, наиболее

целесообразной для целей исправления, для специальной •пре­

венции, для ресоциализации преступника.

Соответствие наказания совершенному преступлению (вине) обеспечивает законность при назначении наказания и соответ­ствует веками выработавшемуся у людей чувству справедливо­сти, что необходимо для эффективности воспитательной сторо­ны наказания. К- Маркс считал, что «действительное преступле­ние предполагает определенную меру наказания», что «должно быть... ограничено и наказание, хотя бы для того уже, чтобы быть действительным, — оно должно быть ограничено принципом права, чтобы быть правомерным» и что «пределом... наказания должен быть предел... деяния».39 Все эти положения сохрани­ли свое значение и сейчас.

Так как не все криминалисты в понятие индивидуализации наказания вкладывают то же самое содержание, следует опреде­лить, что автор понимает под индивидуализацией. Определение наказания в соответствии с содеянным не следует относить к индивидуализации наказания. В этом случае суд, определяя на-|казание на основе санкции статьи Особенной части, исходит из

39 Маркс К.   и   Энгельс Ф.   Соч., т. 1, с. 124. 54

принципа социалистической законности, и основной целью здесь

является    общее    предупреждение. Суд    имеет право, однако,

в рамках закона  (в пределах санкции соответствующей статьи

УК)    назначать    наказание, учитывая    личность    преступника,

а иногда и ниже низшего предела санкции статьи   (ст. 43 УК

РСФСР). При этом основной целью является специальное пре-

|упреждение — только это и есть индивидуализация наказания,

1р этом случае основным для определения меры наказания    яв-

ртается не то, что сделано субъектом, а что необходимо для его

||>есоциализации.

'« Если неотвратимость наказания имеет своей основной зада-чей детерминировать его общепревентивное воздействие, то •основная задача индивидуализации — детерминировать его спе­циально превентивное воздействие.