§ 10. Виды убийства.

А. Убийства без обстоятельств, отягчающих вину

Умышленное убийство беь смягчающих и отягчающих вину обстоятельств (ст. 137 УК РСФСР) в нашем действующем

законодательстве представляет большие трудности с точки зрения его отделения от других составов умышленного убийства (ст.ст. 136, 138 и 139 УК РСФСР).

Наличие большого количества квалифицирующих обстоятельств, в частности, по субъективной стороне состава, в том числе такого широкого, как низменные побуждения, с отнесением к низменным побуждениям хулиганства, создает такое положение, что для статьи, предусматривающей этот вид убийства, остается очень незначительная область применения Ч

Очевидно, что, так как мотив есть обязательный эле^ мент субъективной стороны всякого умышленного действия, то ст. 137 УК РСФСР может быть применена лишь в тех случаях, когда этот мотив не будет признан низменным. Таким образом, убийство, квалифицируемое по ст. 137 УК РСФСР, это будет в большинстве случаев убийство, совершенное с эвентуальным умыслом или из мотивов «благовидных».

К убийствам, квалифицируемым по ст. 137 УК РСФСР, должны быть отнесены поэтому случаи убийства из сострадания. Эти случаи практически могут иметь место как при наличии просьбы убитого, так и без его просьбы. По этой же статье может быть квалифицировано и лишение жизни с эвентуальным умыслом —■ при проведении какого-нибудь научного эксперимента, случай опять-таки возможный, как с согласия потерпевшего, так и без него.

Убийство, совершенное (по настоянию убитого из сострадания, было предусмотрено в УК РСФСР 1922 г. как вообще не наказуемое (примечание к ст. 143), однако уже постановлением 4-й Сессии ВЦИК IX созыва 11 ноября 1922 г. (СУ 1922 г. № 72—73) это примечание было исключено, таким образом оно действовало менее одною года. Причиной этого явилось то, что наличие подобного законодательного положения способно привести к злоупотреблениям, проверить наличие сострадания весьма за-

1 Умышленное убийство может быть квалифицировано по ст. 143 (137) лишь в том случае, когда в деянии нет ни одного из отягчающих признаков, специально для сего изложенных в ст. 142 (136) (ВС 28724/25 г., д. Суздальцевой, сбор. 1925 г., в. II, стр. 95).

206

труднительно, а потому является нецелесообразным ре шать этот вопрос в законе г. Подобные убийства, если они имеют место сейчас, должны быть квалифицированы по ст. 137 УК РСФСР и мотивы действия должны быть рассматриваемы как смягчающие вину 2.

В Римском праве мотив убийства не имел значения т, убийство врачом больного, чтобы прекратить его страда ния, рассматривалось как умышленное убийство. Согласие потерпевшего также не учитывалось, так как убийство, по мнению римлян, преступление, направленное не против лица, а против общества, но наказание в этих случая <* снижалось 3.

Уже стоики были в древности сторонниками самоубин ства при неизлечимой болезни, а в XVI в. Томас Мор пч-сал, что «если болезнь не только не поддается врачеванию но доставляет постоянные мучения и терзания, то священ ники и власти обращаются к страдальцу с такими угово рами: он не может справиться ни с какими заданиями жизни, неприятен для других, в тягость себе самому и, гак сказать, переживает уже свою смерть; поэтому ему надо решиться не затягивать далее своей пагубы и бед ствия,   а   согласиться   умереть,   если   жизнь  для   него является мукой; далее, в доброй надежде на освобождение от этой горькой жизни, как от тюрьмы и пытки, ок должен сам себя изъять из нее или дать с своего согласия исторгнуть себя другим. Поступок его будет благоразумным, так как он собирается прервать смертью не житейские блага, а мучения, а раз он хочет послушаться в деле советов  священников, т. е.  толкователей  воли  божьей, то поступок его будет благочестивым и святым. Те, кто дает себя убедить в этом,  кончают жизнь добровольно пли  голодовкой или  усыплением,  отходят,  не ощущая смерти. Но утопийцы не губят никого помимо его желания и нисколько не уменьшают своих  услуг по отношению к нему» 4.

1                    Бюллетень IV сессии ВЦИК IX созыва № 8, стр. 11, и ЕСЮ 1922 г^ № 39—40, стр. 1920.

2                      Фойницкий считал, что «убийство не перестает быть убийством, хотя бы оно было сделано с согласия убитого»   (Курс уголовного права, ч. Особенная, П., 1916, стр. 13). Напротив, Гольцепдорф ечк-тал, что «наказуемость убийства по согласию убитого при ненаказуемости самоубийства.. . неправильна. Оба эти вида лишения жизш находятся в неразрывной историю -этической связи» (Свод замечаний на проект особенной части уголовного уложения. СПБ, 1888 (Г., т. 1, стр. 211—212).

3                  Mommsen, Rdmisches Strafrecht, Leipzig, 1899 г. S. 626.

* T о м а с Мор, «Золотая книга столь же полезная, как и за»

20"

В западноевропейской литературе, а также в законодательстве в последнее время, особенно в годы после %ойиы 1914—1918 гг., неоднократно ставился вопрос относительно безнаказанности убийства в подобного рода случаях. Ряд работ Мельцера, Биндинга, Гоша, Манке, Иоста, Пелыкмана и других авторов1 ставили вопрос относительно разрешения причинения смерти при определенных условиях. Специальным термином «евтанозия» назвали искусство вызвать безболезненную смерть.

Много авторов считают сейчас, что при определенных обстоятельствах врач не только может, но иногда и должен1 дать больному необходимый яд, для причинения безболезненной смерти.

Если отдельные юристы, философы и врачи, как в прошлом, так и сейчас, этот вопрос рассматривали и рассматривают с точки зрения буржуазного гуманизма, то в большинстве случаев в буржуазной литературе последних десятилетий и в особенности у фашистских авторов этот взгляд послужил «теоретической» базой для той человеконенавистнической, людоедской практики немцев, которая нашла свое полное выражение в злодеяниях на временно оккупированных фашистами территориях. «Теоретическая» основа варварской практики фашистов закладывалась уже давно.

Так, Биндинг полагал, что можно ставить вопрос о ненаказуемом умерщвлении в отношении трех групп лиц:

1)                             в отношении подлежащих неминуемой гибели, вследствие болезни или ранения, которые отдают себе полный отчет в своем положении, проникнуты желанием избавиться от страданий и каким-нибудь способом это желание выразили;

2)                              по отношению к неизлечимо слабоумным, безразлично от того, являются ли они слабоумными от рождения дли вследствие болезни, например прогрессивного паралича в последней стадии;

3)                             в отношении умственно здоровых людей, впавших в бессознательное состояние вследствие какого-либо несчастья, например тяжелого и безусловно смертельного ранения, при условии, если они, очнувшись от такого

банная, о наилучшей устройстве государства и о новом острове Уто-лии». «Академия», М. — Л. 1935 г., стр. 156—157.

* М е 1 z e r. Die Verkiirzung des lebensunwerten Lebens. Русский перевод «Право на убийство» (борьба с вырождением), изд-во «Пучина», 1926 г., вер. с нем. доктора Л. И. Василевского.

.206

состояния, были бы обречены на исключительно тяжелое существование *.

За допустимость евтаназии высказывается также Пелышан, который считает, что облегчение смерти умирающему путем дачи наркотиков, чистая евтаназия, по мнению всех врачей ненаказуема. Что касается евтаназии в узком смысле слова, то он считает ее допустимой, так как врач должен исходить из принципа причинения больше пользы, чем вреда и что в этом случае не нарушится какое-либо правовое благо; он утверждает, что так как действует принцип volenti non fit injuria, то нет преступления против личности, и хотя здесь могут быть задеты интересы государства, но, при соблюдении известных формальностей, он предлагает считать это действие ненаказуемым; он согласен даже на то, что если больной находится в таком состоянии, что он не может просить, то согласие на умерщвление может быть дано комиссией '1

Манке предлагает убивать родившихся- уродами или с заложенными в организме неизлечимыми болезнями маленьких детей вскоре после их рождения.

Мельцер высказывается за допустимость евтаназии в отношении тяжело больных, но против распространения ее на слабоумных, а по Иосту «право на убийство — это основа здоровой жизни».

Корни, лежащие в основе всех этих «идей», не трудно увидеть в нежелании буржуазного общества брать на себя заботу о больных гражданах. Ницше в «Сумерках кумиров» пишет: «больной — паразит общества»3, Каук пишет работу на тему: «Was kosten die minderwertigen dem Staat und der» Gesellschaft», Борхардт предлагает родственникам больного, если они не согласны с его убийством, взять заботу о нем на себя (!), а над всем этим возвышается тезис, что «больше всего горя на свете приносит людям глупость сострадания» (Ницше). Не трудно увидеть, что дальнейшее развитие этих «идей» в Германии привело к разрешенной законом «евтаназии» психически больных, глухонемых,  инвалидов  и т. д.  и послужило

1Карл Б инд инг и Альфред Гош, Право уничтожения неполноценных жизней, его пределы и форма, 1920 г. По работе Мельцера, стр. 35 русск. перевода.

2 Pelkmann V, Eutanasie. Das Recht des Arztes zur Totung. Mon Krim. Psych , B. XIV, S. 178—179.

6 Ф р. Ницше, Исправители человечества, Сб. Сумерки кумиров, М., 1902 г., стр. 205,

14 5>ак. 4236. М. Ш а р г о р о д с к и и.                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                              209

«теоретической базой» всем известных варварских действий фашистов в этой области.

В истории и в современном праве в ряде стран предусматривалось и предусмотрено снижение наказания за убийство при согласии убитого или его иросьбе. Так решался этот вопрос в ALR (833-4 II 20), в законодательстве некоторых швейцарских кантонов, в действующем Швейцарском кодексе 1938 г., где наказание снижается при «настойчивой и серьезной просьбе со стороны убитого» (ст. 114), в Норвегии (§§ 23 и 236), царской России (Уголовное Уложение 1903 г., ст. 480), Японии (§ 230), Голландии (Art 234), Германии (§ 216), Дании (ст. 239), Испании (1870 г., Art 121), Финляндии (§ 3, гл. XXI), Италии (ст. 579), Польше (ст. 227). Однако «многие законодательства подобных указаний не имеют (Франция, Англия, Австрия, Балканские государства, Швеция), а в Иране специально указывается обратное — «согласие потерпевшего не исключает наказания» {§ 170).

Лист сообщает, что имеются сведения (он ссылается при этом на Гольтдаммара), что в Англии уже проектом 1846 г. было снижено наказание в подобном случае1, но ни в одном из последующих законов и проектов это не нашло отражения. В 1934 г. в английский парламент был внесен Милардом законопроект, предусматривавший ненаказуемость евтаназии и требовавший согласия больного для ее применения (поэтому проект не распространялся на убийство идиотов или слабоумных). Но в этом же 1934 г. 60-летняя Мей Браукхилль была осуждена за отравление своего сына идиота, как за предумышленное убийство. Ее указание, что она не хотела оставлять после своей смерти сына без всякой помощи, во внимание принято не было. Однако суд указал, что «возможно, что наступит время, когда по законам нашей страны можно будет избавлять смертью слабоумных и идиотов от их существования. Но такого закона сейчас нет и никто в нашей стране не уполномочен отнимать жизнь у другого человека на том основании, что он считает это 'благам для последнего» I2.                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                        ,

1 Liszt, Totune und Lebenspefdhrdung, Vergl. Darst. Beyond Teif, B. V, S 127.

3 «Советская Юстиция», 1935 г., № 2, стр. 21. Браунхилль была приговорена к смертной казни, но по ходатайству присяжных помилована.

210

Является абсолютно несомненным, что разрешение подобного рода действий в отношении лиц психически больных является совершенно недопустимым.

Интересно, какие доводы приводились в капиталистическом обществе против применения подобного рода мероприятий. Английский «евгенист» Шоу писал: «если не будет больше больных, дегенератов, слабых умом и волей, — что будет тогда с людьми? Никто не захочет исполнять будничную работу, для которой вовсе не нужно первоклассной интеллигенции. Мы должны иметь массы, которые делают, что им прикажут. Всегда должно быть два класса: один, который находит функции и средства для работы, а другой, который их выполняет без рассуждений» 1 Наглость по добного рода мотивов является столь очевидной, что о комментариях они не нуждаются.

Наше общество не имеет никаких оснований для того, чтобы стать на путь насильственного причинения смерти лицу психически больному. Болезнь, которая сегодня является неизлечимой, благодаря развитию науки завтра может оказаться излечимой. Работы Павлова и его школы в области излечения тягчайших психических болезней, результаты, которые в значительной мере уже сейчас эт>> учение дает практически, показывают нам, что нет никаких оснований для признания того или другого психического заболевания абсолютно неизлечимым, а потому не может быть у нас поставлен вопрос относительно применения подобного рода мер в отношении лиц, психически больных.

Иначе обстоит дело в отношении лиц, тяжело больных и погибающих от тяжкого заболевания, где смерть связана с мучениями перед ней. Но и здесь мы также полагаем, что нет оснований для установления абсолютной безответственности, так как вряд ли можно считать, что диагноз врача даже в самых тяжелых случаях является абсолютно достоверным. Медицинская практика показывает, что даже в самых тяжелых случаях имеются иногда факты выздоровления, и, таким образом, абсолютной определенности в неизбежности наступления смерти в ближайшем будущем, очевидно, медицина еще дать не может. С друюн стороны, даже при самых тяжелых ранениях, при потере всех конечностей и т. д., нет оснований для лишения человека жизни, так как известны и не редки случаи, когда

1 По Василевскому — «Что такое евгеника^ — в переводе указанной выше книги Мельцера, стр. 142.

14 "•                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                           21'

ствами

даже при таких тяжелых повреждениях человек предпочитает тяжелую жизнь смерти. Это, однако, не исключает того, что у нас такие мотивы причинения смерти должны рассматриваться как смягчающее вину обстоятельство, в рамках общей статьи 1. Следует при этом иметь в виду, что содействие самоубийству взрослого и вменяемого че-гавека вообще ненаказуемо.

К случаям умышленного убий-

Б. Убийство со смягчаю-   ства должны быть отнесены" также два вида убийства со смягчающими вину обстоятельствами, предусмотренные ст. ст. 138 и 139 УК РСФСР.

Умышленное убийство, совершенное в состоянии внезапно возникшего сильного душевного волнения, вызванного насилием или тяжелым оскорблением со стороны потерпевшего (ст. 138 УК РСФСР), устанавливает как основание для смягчения наказания за убийство особое состояние субъекта преступления, которое предусмотрено также в и. «д» ст. 48 УК РСФСР и обычно охватывается понятием аффекта. Под аффектом понимается «в психологии такой процесс поведения, который характеризуется особенно резкими изменениями в деятельности организма и субъективно ощущается как сильно и бурно проявлен ные эмоции». Такое поведение обычно появляется, «когда организм испытывает какое-нибудь внезапное и резкое раздражение, к которому он не может сразу приспосо биться. Аффективное состояние вызывает значительные

1 Таганцев уже давно писал  «.. .так как убийство не относится к числу тех деяний, которые делаются преступными только при на рушении данной единичной воли, то, следовательно, мы должны при знать, что лишение жизни, произведенное по желанию или требова ншо лица, все-таки остается убийством, так как отсутствие собствен ного желания пострадавшего не составляет необходимого условия преступности лишения жизни»   (Таганцев, О преступлениях про тив жизни, т. I, стр. 388) и «...с теоретической точки зрения лишение жизни с согласия или по желанию убитого, хотя не дает права признать все случаи этого рода безнаказанными!, так как согласие лица при убийстве не имеет значения (Подчеркнуто мною — М. Ш ), но, с другой стороны, при наличности элементов,  указывающих  на отсутствие в виновном намерения вре дить, желания нарушить правовой порядок, требует отнестись к нему с возможным снисхождением» (т I, стр. 394), такого же мнения и Есипов, полагавший, что «благо   жизни   признается по огромной важности его неотчуждаемым... убийство не перестает быть убий ством, хотя бы оно было сделано с согласия убитого»  (Уголовное право, ч. особенная, М., 1913, стр. 10). Только Неклюдов в русской литературе был иного мнения (Руководство, к особенчой части рус икого уголовного права, т  1, сто  264, СПБ, 1876 г)

изменения в физиологии организма (изменение пульса, дыхания, внутренней секреции и т. д.) и одновременно вызывает и значительные изменения в высших нервно-психических процессах, происходит крутое торможение ассоциативных процессов» *.

Рубинштейн указывает на то, что «при аффектах очень сильное эмоциональное возбуждение тормозит сознательную интеллектуальную деятельность, динамические моменты начинают преобладать над смысловым содержанием и избирательной направленностью действия: большое эмоциональное возбуждение создает напряжение, при котором любой повод может вызвать разрядку»2, а Бруханскин считает, что «аффект изменяет всего человека и, конечно. <в этом состоянии каждый, строго говоря, не гарантирован от совершения преступления 3.

При наличии такого состояния наше уголовное законодательство снижает меру наказания, требуя, однако, чтобы причиной, вызвавшей аффект, явилось насилие или тяжелое оскорбление, то есть провокация со стороны потерпевшего, и чтобы убитым был именно тот, кто это состояние вызвал, то есть, кто нанес тяжелое оскорбление или причинил насилие и таким образом спровоцировал свое убийство. По действующему сейчас законодательству «для применения ст. 144 (138) УК необходимо насилие или тяжелое оскорбление со стороны потерпевшего, а одно душевное волнение, хотя и вызванное косвенным образом действиями потерпевшего, не является достаточным основанием для применения ст. 144 (138) УК» *•

Таким образом, исходя из этих положений, можно счп-тать, что основанием для снижения наказания является не столько состояние аффекта, сколько вызвавшая его провокация со стороны потерпевшего 6. Большинство западноевропейских законодательств придерживается этой точки зрения. Французское законодательство требует для смягчения наказания убившему нарушения телесной неприкосновенности убийцы или других лиц и не довольствуется

1                    БСЭ, т. IV, стр. 150.

2                    Рубинштейн С. Л., Основы общей психологии, М., 1940г, стр 395

3Н Бруханский, 'Аффект. Большая медицинская энциклопедия, т II, стр 566

* ВС УКК 211698, 1925 г. Д. Духаниной. Сб. опред ВС РСФСР, 1925 г., вып. II, стр. 96.

° I iszt c<maiT, ,то основанием для смятения наказания является не сильное душевчое волнение, а провокация. (Totung und Lebeib gefahrdung. Vergl Darst, Besond. Teil, В V. S. 94—95).

213

словесным оскорблением со стороны убитого (art 321)1. В Англии и США этот признак (провокация) отграничивает murder от manslaughter, в Италии и Иране это обстоятельство предусмотрено в Общей части2.

При рассмотрении вопроса о насилии или оскорблении, необходимо разрешить вопрос о том, против кого они должны быть направлены,, только против субъекта преступления или и против других лиц. На близких субъекту лиц распространяет этот признак ряд законодательств, е том числе Германия, Бельгия, Швеция и др. Исходя из нашего закона нет также оснований для ограничения того, кому было нанесено оскорбление или кто является потерпевшим от насилия только субъектом преступления.

Однако и вообще требование провокации вряд ли является основательным. Из изложенного выше взгляда медицинской науки на аффект видно, что в состоянии аффекта человек не может полностью отвечать за свои поступки как за умышленные, просто в результате того состояния, в котором он находится, и именно это должно явиться основанием для снижения меры наказания. Между тем, вполне возможны случаи, когда состояние аффекта будет вызвано не насилием или тяжким оскорблением, а иными обстоятельствами. Мы уже выше указывали, что одним из таких обстоятельств может явиться ревность""

Могут быть и другие причины, вызывающие аффект, который, если точно придерживаться текста ст. 138 УК РСФСР, в этих случаях не может быть признан смягчающим вину обстоятельством, дающим основание для квалификации по этой статье; так, например, в ленинградской практике имел место случай, когда Л., командир РККА,

1                    По кодексу 1791 г. убийство признавалось извинительным и наказание снижалось, если оно было последствием провокации или насилия; «провокация словесными оскорблениями ни в коем случае не может быть признана извиняющей убийство», (ст. 9 первого раздела II главы).

2                   Напротив,,   германская  практика  стала  на ту  точку  зречия что  § 213  StGB   для   своего  применения    не   требует   наличия обоих признаков: «без личной вины» и «тяжкого оскорбления»; его можно применять и тогда, когда благодаря ошибочному представлению субъекта он, без своей вины, считал себя тяжко оскорбленным, убитым, что вызвало его гнев и стимулировало его к действию (Rg\ 2 Str. Sen. 27 июня 1940 г    Deutchqs Recta, 1940 г., № 37, S. 1515)

3                  Очень хорошо сформулированы эти обстоятельства в Швейцарском УК 1У38 г., где основанием для снижения наказания является «порыв сильного, извиняемого   обстоятельствами,   душевного волнения» (ст   112). Польский кодекс снижает наказание для лица, убившего «под влиянием сильного волнения» (ст. 225 § 2).

214

выходил на остановке с дочерью ив трамвая, вагоновожатый пустил трамвай ранее времени и дочери тут же трамваем отрезало голову. Л. вынул револьвер и застрелил [вагоновожатого. Из двух возможных квалификаций деяния Л. то ст.ст. 136 и 138 УК РСФСР нам представляется безусловно желательной квалификация по ст. 138 УК, хотя ни тяжелого оскорбления, ни насилия здесь не было, но было обстоятельство, которое безусловно способно вызвать состояние аффекта, е котором и находился в момент совершения (преступления Л., и это состояние аффекта должно быть учтено, как обстоятельство, смягчающее меру наказания 1.

Состояние сильного душевного волнения, переживаемое обвиняемым в момент события преступления, не может служить основанием для вынесения оправдательного приговора, как это было разъяснено Уголовно-кассационной коллегией Верховного суда 2. Однако следует иметь в виду, что это не относится к состоянию так называемого патологического аффекта, когда происходит такое изменение сознания, при котором «правильная оценка окружающего уже становится невозможной и способность управления своими поступками в значительной мере утрачена»8.

По Бруханскому: «Принято различать: 1) физиологические аффекты и 2) аффекты на патологической почве, отличающиеся от патологических своей интенсивностью, несоответствием с вызвавшими причинами и 3) патологические аффекты, характеризующиеся глубоким помрачением сознания» 4.

Ланге пишет, что при патологическом аффекте «Припадок обнаруживается часто без малейшего повода у расположенных к тому, в остальном совершенно разумных

1                   Наша судебная практики иногда воспринимает эту точку зрения; так УКК ВС РСФСР признала, что «Дреяовы совершили убийство Лукина непосредственно после того, как последний убил их мать.  Состояние Дреновых,  несомненно, должно характеризоваться тяжелыми переживаниями, приведшими их к такому душевному волнению, которое предусмотрено признаками ст. 138 УК». (Д. 21153 СП 1928, № 7, стр. 18).

Иного мнения был Познышев, полагавший, что «сам по себе факт волнения хотя бы и сильного не должен бы смягчать ответственности» (Очерк основных начал науки уголовного права, ч. особенная, М., 1923, стр. 9).

2                    Д. № 2719 Васильченко, УКК ВС РСФСР Суд. практ., 1931 г., № 7, стр. 17.

3                     БСЭ, т. IV, стр. 151.

4                           БМЭ, т. II, стр. 564.

215

людей и приводит их, говоря словами одного новеишегэ писателя по части этой болезни, в состояние «дикого гневного пароксизма со страшным бешеным стремлением к разрушению и насилию» Пациент вдруг бросается на окружающих, наносит удары, толкает ногами и душит на кого может напасть; бросает что попадается под руку; бьет и рвет все, что только находится около него; рвет свою одежду, кричит, воет и ревет со сверкающими вращающимися глазами и являет при этом все сосудо-двигательные приливные признаки, которые мы привыкли считать сопровождающими бешенство. Лицо покрасневшее, опухшее, щеки горячие, глаза вылупившиеся, соединительная оболочка переполнена .кровью, толчок сердца усилен, пульс дает 100—120 ударов в минуту, шейные артерии вздуты и пульсируют, вены налиты, слюна течет. Припадок длится всего несколько часов, оканчивается внезапно' 8—12-часовым сном и больной, просыпаясь, оказывается забывшим! решительно все, что с ним было» 1

В этих случаях « .строго говоря, дело идет уже не об аффекте, а о скаршроходящем психическом расстрой стве, к проявлению которого аффект служит лишь ближайшим поводом»2 Такое состояние естественно вполне подойдет под общее понятие невменяемости, предусмотренное ст 11 УК РСФОР, и значит полностью исключает уюловную ответственность. Это состояние патологического аффекта ранее в русской литературе называли умоисступлением

То, что состояние патологического аффекта освобождает от уголовной ответственности, можно видеть из следующего постановления, относящегося еще к 1922 г «Так как лишь состояние патологического, а не физиологического аффекта освобождает от вменения в вину совершенного преступления, то суд, признав, что обвиняемый совершил убийство в состоянии запальчивости и раздражения, не имеет права освобождать его ог наказания, ибо на основании ст 12 руководящих начал по уголовному поаву состояние запальчивости дает право лишь на смягчение наказания, а не на освобождение от такового» 3.

Понятие насилия  мы находим в нашем уголовном праве и в других законах (например, в законе 7 апреля

1                    Ланге, АоЬфекты (душевные движения), СПБ, 1890 г, стр 48.

2                   Судебная   психиатрия    Учебник  для   юридических   вузов   гоп. общей редакцией В А Внукова и Ц М Фейнберг М  1936 г, стр 306.

"Чыгтпргп    rvrrpfi     кпнтп      тт     У^пипя    .No   799     1Q99   г*

и редакцией о а Внукова и Ц m  Феиноерг  м   1930 г, стр 3Ub. Решение Высшего судеб   контр, д. Харина № 722.   1922 г.

2 о

1935 г). Под насилием следует понимать как физическое так и психическое насилие (изнасилование, телесное по вреждение, нанесение удара, покушение на убийство и др ), а также угрозу таковыми, однако, законченные до момента действия субъекта, обвиняемого по ст. 138 УК так, что опасность последнему более не угрожала, когда он совер шил убийство. Если имела еще место опасность, то налицо необходимая оборона, вовсе исключающая ответственность на основании ч I ст. 13 УК РСФСР, или превышение пре делов необходимой обороны, когда убийство должно быть квалифицировано по ст 139 УК РСФСР, а не по ст. 133 УК РСФСР.

Для того, чтобы насилие могло быть рассматриваемо как дающее основание для применения ст 138 УК РСФСР, нужно, чтобы оно было противозаконным Законные дей ствия представителя власти или другого лица, хотя бы и вызвавшие состояние аффекта, не дают состава ст. 138 действующего УК РСФСР1

Понятие оскорбления, как известно, также упоминается в Уголовном кодексе РСФСР в ст ст 76, 159, 160, 1935 и 193°, где это деяние является самостоятельным преступлением. Однако понятие оскорбления должно быть в данном случае взято шире, и ряд действий, которые должны были бы быть квалифицированы не по этим, а по другим статьям Уголовного кодекса, например как хулиганство или преступления против половой свободы, в данном смысле вполне подойдут под понятие оскорбления Самое понятие «тяжкого оскорбления», конечно, субъективно и юридического оформления не имеет — практика признала таковым «оскорбление национального чувства»2

Между насилием и тяжким оскорблением и убийством или покушением на убийство должна быть причинная связь. Если эти действия потерпевшего имели место, но субъект преступления действовал из других побудительных мотивов, то ст 138 У1К РСФСР не может быть применена

Состояние аффекта предполагает, в свою очередь, что убийство или покушение на него имеет место немедленно вслед за насилием или оскорблением, так как из приведен ного выше медицинского определения аффекта видно, что

1                     В тексте ст 146 УК Грузинской ССР прямо говорится «о противозаконном» насилии УК БССР вообще не упоминает о насилии и учитывает только «тяжкое оскорбление» (ст 215).

2                         УКК РСФСР, д Клычева № 210535 Сбор за 1924 г., стр. 59.

217

только в таком случае может быть речь о необходимом для аффекта психическом состоянии 1