Введение

Принципиально новая социально-политическая ситуация, складывающаяся в стране с апреля 1985 года, перестройка всех сторон жизни общества, радикальная экономическая реформа, демократизация политической сферы органически связаны с необходимостью укрепления социалистической законности и требуют решительного противодействия любым нарушениям советского правопорядка. Отсюда возникает необходимость более объективно, глубоко и всесторонне, чем это делалось до недавнего времени, взглянуть на многие проблемы борьбы с преступностью. В их числе проблема причин преступного поведения и повышения ответственности личности в сфере уголовного права. Целесообразность рассмотрения в рамках одной работы взаимосвязи двух центральных категорий криминологии и уголовно-правовой науки связана, с нашей точки зрения, с единством методологической основы этих наук. В самом общем виде — и об этом пойдет речь в работе — причинами антиобщественного, преступного поведения служат деформации свободы личности в той или иной сфере, а отсюда — ущемления ее социального статуса и социальная безответственность. Повышение же ответственности за юридически значимое поведение предполагает, с одной стороны, определенное расширение прав и свобод личности, включая их социальные гарантии, а с другой — усиление реальной связанности личности требованиями правовых норм.

Как отмечено в Постановлении ЦК КПСС от 2 апреля 1988 г. «О состоянии борьбы с преступностью в стране и дополнительных мерах по предупреждению правонарушений», в целом уровень преступности в стране еще продолжает оставаться высоким. Позитивные изменения в динамике преступности в последние годы сменились новым ее ростом.

Состояние и тенденции преступности в стране вызывают обоснованную треногу общества. ЦК КПСС в своем Постановлении 2 апреля 1988 г. «О состоянии борьбы с преступностью в стране и дополнительных мерах по предупреждению правонарушений» обратил внимание па высокий уровень преступности. Эта тема звучала, в частности, на апрельском (1989 г.) Пленуме ЦК КПСС. Обсуждалась она и на Съезде народных депутатов СССР. Комиссия ЦК КПСС по вопросам правовой политики на своем майском (1989 г.) заседании выразила серьезную обеспокоенность ростом преступности. Отмечалось, что наметившиеся в 1985—1986 годах некоторые позитивные тенденции в борьбе с преступностью закрепить не удалось. Состояние общественного порядка в стране ухудшается, растет количество тяжких преступлений. Преступность приобретает все более организованный характер и «профессиональную» направленность. В этой связи обращено внимание па недостаточный вклад в решение задач борьбы с преступностью юридической нау-

3

ки, которая должна подвергнуть глубокому анализу причины преступности и других негативных явлений.

Благодаря усилиям ученых, разработка проблем причин преступности и ответственности заметно продвинулась вперед. В последние годы опубликован це лый ряд серьезных исследований, обогащающих наши представления о причинах преступности, путях ее преодоления в обществе1.

Особая сложность изучения причин преступного поведения и определения путей повышения ответственности граждан перед обществом заключается в том, что преступность является лишь одной из форм социальной патологии, а правовое воздействие на нее — это только одно из средств, причем неглавное, в борьбе с последней. Преступность является интегративным результатом функционирования многих разноуровневых и разнообразных социальных систем, их противоречивости и рассогласованности. Отсюда возникает важная задача комплексного и системного исследования названных проблем.

Существенно затруднили теоретическую разработку проблем борьбы с преступностью и общие беды юридической науки периода застоя: лакировка действительности, уход от раскрытия и изучения реальных противоречий нашего общества и т. п. По мнению акадегчка В. Н. Кудрявцева, советские криминологи не поняли процессов, обусловивших рост преступности в стране, начавшийся в 60-е годы, а потому и не могли дать критической оценки происходившим в сфере общественной жизни явлениям". «Не было правды, тем более всей правды.— указывает Л. Б. Сахаров,— в оценке состояния преступности. Была фрагментарность в объяснении ее причин. Мы долго и настойчиво уверяли, убеждая себя и других, что преступность только сокращается. В результате ослаблена острота восприятия этого нетерпимого явления, способность реально оценивать фактическое положение вещей»'. «В 70-е — начале 80-х годов в стране возникла,—отмечает В. 3. Рого вин,— парадоксальная ситуация: материалы об «отдельных негативных фактах», в совокупности рождающие в сознании людей тревожные представления о неблагополучном состоянии общественных нравов, публиковались миллионными тиражами, тогда как аналитическим материалам, ставшим обобщением этих фактов, было практически невозможно пробить дорогу в печать, даже на страницы изданий, рассчитанных на узкий круг специалистов»4.

Общий уровень криминологической теории и качество практических рекомендаций, ориентированных на профилактику преступности, еще не соответствуют но требностям сегодняшнего дня. Весьма многозначны трактовки исходных основ и понятия причин преступности. К тому же не секрет, что в последний период в исследованиях и публикациях, как справедливо замечает И. И. Карпец, стало много повторений, возвращений к одним и тем же проблемам; причем, без обеспечения глубины исследования тех или иных вопросов5. Авторы ряда работ, вы шедших в последние годы,— делает обоснованный упрек А. И. Долгова,— фактически игнорируют публикации сторонников иных точек зрения либо упрощают и тем самым искажают ту позицию, с которой они не согласны6. К сожалению, авторы нового учебника по криминологии (Криминология. М., 1988) не сочли нужным указать на дискуссионность многих криминологических понятий и концепций, хотя бы сообщить об иных решениях основных проблем. Полезна ли делу такая «беспроблемность»?

4

Остаются нерешенными или, по крайней мере, дискуссионными в рамках названной проблемы, такие важнейшие вопросы, как, например, связь преступности с иными антиобщественными проявлениями и в целом с процессами, происходящими в социалистическом обществе. В немалой степени это обусловлено недостаточной изученностью социализма сегодняшнего. В социалистической криминологии пока еще нет целостной концепции, связывающей воедино все необходимые исходные положения в стройную, последовательную и глубоко научно обоснованную теорию причин преступности при социализме. Неясны связь и соотношение причин преступности в целом с причинами отдельных видов и конкретных преступлений. Увы, еще нередко появляются работы, содержащие методологические просчеты.

Уголовно-правовые меры борьбы с преступностью еще недостаточно криминологически обоснованы, хотя ряд аспектов этой проблемы подвергся серьезному анализу в работах В. Н. Кудрявцева, В. М. Когана, П. П. Осипова, П. С. Тобол-кина, Э. Э. Раска, В. Д. Филимонова и А. М. Яковлева и др. Не меньшим, если не большим разнобоем отличаются и исследования проблемы ответственности в уголовном праве. Здесь, пожалуй, больше дискуссионных проблем, чем устоявшихся и общепризнанных положений. Во всяком случае, как нам представляется, теория ответственности в уголовно-правовой науке фактически оторвана от криминологического объяснения преступного поведения. Больше того, в ряде работ последнего времени делаются попытки узаконить этот отрыв. Так, А. М. Яковлев полагает, что «уголовное право и криминология с неизбежностью опираются на различные исходные принципы»7.

Таким образом, нужно специальное методологическое исследование: налицо ситуация, при которой «кто берется за частные вопросы без предварительного решения общих, тот неминуемо будет на каждом шагу бессознательно для себя «натыкаться» на эти общие вопросы»8.

Основной целью настоящей работы является комплексное исследование методологических основ теории причин преступного поведения и ответственности за него и на этой базе — углубление и развитие накопленных знаний о причинах преступности и отдельных преступлений, факторах, детерминирующих преступное поведение, о возможностях и пределах правового и профилактического воздействия на него.

Методологические основы любой теории — в нашем понимании — это исходная теоретическая концепция, исходные принципы, положения соответствующей теории. Разумеется, соотношение методологического и предметного знания относительно. И все же его следует видеть. Если предметное знание целиком относится к характеристике исследуемого объекта, то методологическое раскрывает исходные основы и принципы, диктующие соответствующие методы предметного исследования9.

Иногда методологические основы конкретной науки отождествляют с материалистической диалектикой. Следует напомнить, что В. И. Ленин называл «опошлением марксизма» стремление искать ответы на конкретные вопросы в простом логическом развитии общей истины. Диалектико-материалистический метод не исчерпывает методологии науки. Во-перныч, философские категории в отраслевых науках должны применяться не «напрямую», а определенным образом в модифи-

цированном виде, адекватном объекту исследования (правда, следует иметь в виду, что философские категории по своей природе неоперациональны, «до конца» не сводимы к конкретно научным понятиям)1". Во-вторых, кроме философского, существуют и соответствующие «более низкие» уровни методологии. Для криминологии и уголовно-правовой науки методологическую роль играют соответствующие положения и выводы других общественных наук, теории нрава. В рамках конкретной науки можно выделить ее методологическую часть. В целом выработка любого понятия науки — дело методологии, так как с помощью понятий в дальнейшем строятся концепции и теории.

Здесь возникает важный методологический вопрос: имеют ли правовая наука вообще, а уголовно-правовая и криминологическая, в частности, собственные специфические методы, характерные для своей конкретной науки. И. С. Ной, например, полагает, что криминология не имеет (и не должна иметь) собственного метода исследования". Вряд ли с этим можно согласиться, так как тогда криминология не может претендовать на роль самостоятельной науки. Другие исследователи утвердительно отвечают па поставленный вопрос, но конкретно этот метод не раскрывают. В. М. Сырых определяет метод правовой науки как «основанную на диалектико-материалистическом методе систему общих, специальных и частных методов познания»12. Указанный подход в своей основе верен. Но и он не препятствует выявлению собственного, специфического метода конкретной науки. Мы полагаем, что сведение специфического метода юридической науки лишь к определенным способам толкования права (поэтому его нередко именуют «логико-юридическим» или догматическим), как это делают многие ученые13, неосновательно. Формулирование (и использование) специального понятийно-концептуального аппарата, отражающего особенности объекта, исследования, как раз и является, с нашей точки зрения, таким «собственным» методом конкретной науки. Отсюда вытекает методологическое значение понятий — с их помощью осваивается действительность, добывается новое знание.

Объяснить причины преступности, определить роль и пределы ответственности за преступление невозможно на основе лишь общефилософских или общеправовых понятий: нужен переход на «язык» криминологической и уголовно-правовой науки. Чтобы овладеть криминологическим мышлением, недостаточно знать общие законы логики. Здесь нужно предметное знание, отражающее специфические закономерности, лежащие в основе формирования (и преодоления) преступного поведения. Научный метод - это практическое применение теории, теория в действии. «Теория приобретает методологический характер, выполняет методологическую функцию,— отмечает В. А. Штофф,— становясь не только орудием объяснения данного и предсказания нового, но и средством поиска и открытия новых свойств, глубинных закономерностей, ôo.iee глубокой (мцносіи явлений»4.

Хотя каждая конкретная отраслевая наука имеет свой собственный предмет и метод исследования, свой «угол .Іронин», родственные науки, такие как наука уголовного права и криминология, должны иметь и общие исходные позиции, общую методологическую основу (разумеется, в рамках совпадения объекта изучения). В этой связи вызывает серьезные сомнения подход к анализу криминологических реалий со взаимоисключающих позиций, которые якобы занимают криминология и уголовное право.

6

Так, А. М. Яковлев выступил против попыток «соединить исходный принцип уголовного права (свободная воля) с детерминистическим объяснением преступного поведения». Он полагает, что, с точки зрения уголовно-правовой науки, преступление выглядит актом «свободы воли» преступника, результатом выбора лицом противоправного варианта поведения. С точки зрения же криминологии, акт поведения не есть результат выбора: «только отказавшись от представления о субъективной обусловленности противоправного поведения, можно ставить вопрос о реальных чертах того варианта взаимодействия человека с социальной средой, который связан с противоправным поведением»15.

Если согласиться с таким подходом, то мы должны либо признать методологическую несостоятельность одной из (уголовно-правовой или криминологической) трактовок детерминации преступного поведения, либо встать на позиции дуализма. Третьего здесь не дано, так как в указанном случае не ставится вопрос о диалектическом характере противоречия названных позиций. В эту же методологическую ловушку, думается, попадает и американский криминолог С. Чафтер, который допускает подобное противопоставление. «Уголовное право,— пишет он,— исходит из предположения, что только те лица, которые проявляют волю к совершению преступления, или, с другой стороны, пренебрегают проявить волю, могут и должны быть наказаны». «Криминология, напротив, исходит из строго детерминистической оценки преступного поведения, связывая его не столько с внутренними, сколько с внешними для виновного лица факторами»16.

Вызывает сомнения и попытка представить соотношение методов уголовно-правовой и криминологической наук как соответственно дедуктивного и индуктивного17. Во-первых, такой подход не нов: например, Э. Ферри в свое время утверждал, что «научная мысль и научное творчество знают только две дороги: или дедуктивный априоризм, или индуктивный позитивизм»1*. Во-вторых, индукция и дедукция — не самостоятельные методы, а лишь различные приемы единого формальнологического метода.

Все сказанное определяет значение дальнейших исследований проблем причин преступности и путей эффективной борьбы с ней. В условиях перестройки партия обращает особое внимание на необходимость обогащения на материале современной жизни среди прочих и наших представлений о причинах и путях преодоления негативных явлений19.

Безусловно, эта в высшей степени ответственная и сложная задача может быть решена лишь исследованиями коллективными, тесно скоординированными между собой, и при условии творческого содружества криминологов и правоведов с философами, социологами, экономистами, психологами, представителями других областей науки.

В рамках данной монографии автор делает попытку комплексно и системно исследовать названные проблемы, сосредоточившись главным образен' на ее дискуссионных сторонах и нерешенных вопросах прежде всего методологического характера.