Глава III. ТеОрИЯ ПрИЧИННОСТИ в советской криминологии

1. Проблема причин преступности в криминологии

"ассмотрим основные положения, составляющие концепцию при-д преступности в социалистическом обществе, через призму раз-1чных позиций, имеющихся в литературе.

Советские криминалисты единодушны в том, что социализм как аственно-экономическая формация создает необходимые предпо-1 Для ограничения действия, а затем и полной ликвидации 1Ин и условий преступности.

При решении более конкретных вопросов о причинах преступности в СССР и других странах социализма обнаруживается дис-куссионность и недостаточная изученность многих принципиально важных положений, например, о роли объективных и субъективных факторов, социальных и биологических — в генезисе преступ ности, соотношении причин преступности и причин отдельных пре ступлений и т. п. Не имея возможности рассмотреть подробно позиции различных авторов, мы попытаемся проанализировать их с методологической точки зрения, т. е. с точки зрения допустимости и обоснованности применяемых исходных положений.

1.1. Социальное и биологическое в преступном поведении. Первый вопрос, который встает неизбежно перед исследователями, заключается в следующем: если в условиях социализма уже нет коренных социальных причин преступности, на которые, применительно к буржуазному строю, указывали еще классики марксизма, то какие причины остались? Ссылка на отсутствие вообще причин преступности была бы ненаучной, так как, согласно законам диалектического материализма, беспричинных явлений в обществе и природе не существует. С другой стороны, если полагать, что в настоящее время в нашей стране нет социальных причин, порождающих преступность, то это неизбежно приведет к выводу о наличии природных или биологических ее причин. В советской криминологии нет ни одного ученого, который бы решился отстаивать последний тезис. Однако следует обратить внимание на имеющиеся попытки обосновать «промежуточную» позицию, согласно которой причины преступности делятся на две группы — причины «социального порядка» и причины «биологического порядка». Аргументируется это тем, что «затруднительно абсолютно категорически назвать в причинах преступности какие-либо свойства лично-» сти либо сугубо биологическими, либо только социальными»1. Методологическая сомнительность предложенного подхода заключается, во-первых, в неправомерном отождествлении причин преступности и причин конкретных преступлений, где вполне уместно вести речь о «свойствах личности». В данном случае автор указан ной позиции Г. А. Аванесов полагает, что изучение и суммирование причин отдельных преступлений дает необходимое знание об общих причинах преступности в целом. Но это не так, ибо подобная операция может пролить свет лишь на отыскание «типовой» причины конкретного преступления, но никак не всей преступности. Кстати, Г. А. Аванесов причины преступности усматривает как раз в «совокупности типичных причин всех или подавляющего большинства отдельных преступлений»2.

Дело в том, что, согласно современным криминологическим представлениям, преступность как массовое социальное явление имеет специфические системные характеристики, которыми не обладают

отдельно взятые преступления, входящие в общую совокупность -преступность. Оставляя данный вопрос в стороне как самостоятельный, заметим, что многие недоразумения в трактовке причин преступности связаны с неразличением преступности и отдельных преступлений и отсюда — отождествлением причин последних.

Во-вторых, возвращаясь к вышеприведенному тезису, отыскание причин преступности как в социальных, так и в биологических факторах ведет к необоснованному «уравниванию» этих двух далеко не равноценных компонентов без учета их диалектического взаимодействия. Суть же, если быть кратким, в том, что социальные свойства человека являются главными, определяющими, а не рядоположенными, вспомогательными по сравнению с биологическими, психофизическими качествами личности. Биологическое диалектически «снимается» социальным, подчинено ему. Случаи же, когда психические или психосоматические процессы выходят из-под сознательно-волевого контроля человека, исключают его способность осознавать свои действия и руководить ими, создают известную ситуацию невменяемости или субъективного случая (казуса), исключают вину действующего лица и выводят такое общественно опасное поведение за пределы преступного. Поэтому только социальные явления как главные можно отнести к числу причин преступности.

К приведенной позиции весьма близко примыкает и другая, где автор, правда, завуалированно, но все же отрицает наличие социальных причин преступности при социализме. Начав с утверждения, что «уже социализм не содержит в себе не только «основных», но и никаких других «социальных корней» преступности, И. С. Ной считает, что если «социальная среда уже не может выступать тем внешним фактором, который сам по себе способен обусловить преступное поведение... то и причины преступности в обществе, строящем коммунизм, очевидно, следует искать в явлениях иного порядка». Он помещает проблему преступности «на стык» социологии и биологии, усматривая причины преступного поведения во взаимодействии факторов внешней среды и индивидуальных особенностей, внутренних психофизических качеств человека .

Следует сказать, что и в этой позиции свойственны те же

тодологические изъяны, что были указаны выше,— эклектизм.

изложение не спасает и ссылка на «взаимодействие» факторов.

о то, и другое, с одной стороны, с другой стороны...—писал

• Ленин,— это и есть эклектизм. Диалектика требует всесто-

'Ннего учета соотношений в их конкретном развитии, а не выдер-

кусочка одного, кусочка другого» . в^ зэтому, отдавая должное названному автору, привлекающему Но а_Ние исследователей к изучению роли индивидуальных особен-1 личности в преступном поведении, следует предостеречь

от необоснованного преувеличения этой роли, когда одно из условий, способствующих совершению некоторых видов преступлений, превращается, по сути дела, в сопричину наряду с социальными условиями всей преступности. Характерно в этой связи, что упомянутый автор совершенно не учитывает, практически игнорирует различие между причиной и условием, что фактически разрушает всю концепцию причинности. Специфика причинных связей в том и заключается, что это не любые виды обусловленности, а связь с результатом «главных условий», которые не просто со-причастны к результату, облегчают его наступление, а непосредственно порождают его.

Указанная концепция неоднократно и убедительно критиковалась в советской партийной печати и в криминологической литературе ввиду методологической уязвимости . Тем не менее, она находит новых сторонников. Так, Б. Д. Овчинников в своей книге «Вопросы теории криминологии» делает попытку реабилитировать те же идеи, исходя из того, что различие между причиной и условием относительно6. Отрицание необходимости видеть существенное различие между ролью причины и условия в преступном поведении (хотя это различие действительно относительно) приводит к подмене причинности иной связью явлений. Вместо того чтобы глубоко проанализировать познавательную ценность и специфику причинного объяснения, сторонники подобного подхода искусственно гипертрофируют роль биологического в его соотношении с социальным. Очень часто, казалось бы, «чисто» биологические явления, такие как функциональные нервные и психические заболевания, имеют, тем не менее, социальные причины. Никому ведь не приходит в голову отрицать очевидную связь между нездоровым образом жизни многих современных людей — гиподинамией, эмоциональными перегрузками, стрессами и ростом нервных и сердечно-сосудистых заболеваний.

Как известно, даже один из родоначальников антропологической школы в криминологии, итальянский врач Ч. Ломброзо и его последователи — Э. Ферри и другие, никогда не стояли на позиции «чисто» биологического объяснения преступности. Да и вряд ли сегодня найдется хоть один серьезный криминолог на Западе, который бы впал в подобную крайность. Так, биологические теории преступности специально рассматривались на IX Международном конгрессе социальной защиты (1976 г.). На конгрессе отмечалось, что биологическая этиология преступного поведения не находит поддержки; биологические факторы преступления упоминались — да и то в критическом плане — лишь в одном из национальных докладов7.

Суть биологизации проблемы преступности — в явном гипертрофировании роли индивидуальных особенностей людей в ущерб социальным факторам. Принятие подобных концепций к практиче-

скому руководству означало бы перенос центра тяжести в борьбе преступностью с социальных мер на различные биологические и псцхиатрические «коррекции поведения».

1.2. Следующий вопрос заключается в выяснении характера и

уровней причин преступности. Существуют ли общие причины пре

ступности, относящиеся к обществу в целом, его отдельным сфе

рам или они возникают, так сказать, лишь на микроуровне -

в отдельных группах, особенностях личности, отдельных объектах

и т. д.?

большинство советских криминологов считают, и, на наш взгляд, совершенно обоснованно, что и на уровне современного общества в целом можно выделить явления, порождающие преступность. По мнению академика В. Н. Кудрявцева, это «остатки индивидуалистической психологии в общественном сознании, опирающиеся на некоторые объективно существующие трудности, недостатки и неантагонистические противоречия социалистического общества»8. Такое «связывание» причин преступности с совокупностью общественных условий жизни людей полностью согласуется с марксизмом. Тем не менее оно вызвало критику. «Если совокупность общественных условий жизни людей в социалистическом обществе может породить правонарушение,— пишут И. С. Ной и Н. С. Шостак,— то почему из всего общества лишь меньшинство людей становятся правонарушителями?»9 Авторы, как нам представляется, не учитывают, что та или иная социальная закономерность, проявляющаяся через «совокупность общественных условий», не действует автоматически без исключения на всех людей. Кто конкретно станет преступником — зависит от особенностей образа жизни и сознания конкретного лица. Но это уже переход на уровень индивидуального преступного поведения. У нас же речь идет о преступности в целом. Кроме того, закономерность сохранения преступности при социализме, в силу ликвидации ее коренной причины, является «затухающей»10. Поэтому чем менее глубокими и серьезными становятся социальные противоречия, влияющие на преступность, тем меньшее число людей подвергается воздействию указанной закономерности.

1.3. Соотношение объективных и субъективных факторов, обус

ловливающих сохранение преступности при социализме. Одной из

наиболее распространенных является позиция, длительное время

>езраздельно господствовавшая в советской криминологии, соглас-

которой «специфической» причиной преступности являются ан-общественные взгляды, навыки и традиции. Объективные усло-1 этом случае признаются лишь условиями преступности. Не-щко утверждается, что причины преступности в условиях социа-1 переместились», прежде всего, в сферу чуждых социализму •яД°в, традиций, обычаев и привычек.

ироко распространено мнение, что преступность при социа-

лизме обусловлена влиянием капиталистического мира, с одной стороны, и пережитками прошлого в сознании людей — с другой. Первая часть приведенного тезиса, разумеется, бесспорна. Обратим внимание на вторую его часть, раскрывающую суть психологиза-торского объяснения преступности. В рамках этого направления И. А. Исмаилов и П. П. Осипов выделили и проанализировали три разновидности. Одни авторы усматривают причины преступности в пережитках прошлого в индивидуальном сознании части советских людей, другие — в действии объективного закона отставания общественного сознания от общественного бытия, третьи видят причины в имеющих пережиточный характер дефектах общественного сознания.

Что касается первого варианта решения проблемы — остается открытым вопрос об общих причинах индивидуальных «пережитков», поэтому его нельзя признать удовлетворительным. Рассуждение здесь строится по спорной схеме: причины преступности заключаются в причинах отдельных преступлений, которые, в свою очередь, кроются в нравственных дефектах отдельных лиц. Весьма уязвим и второй вариант. Закон отставания общественного сознания от общественного бытия не следует абсолютизировать (в ряде случаев, наоборот, общественное сознание может опережать общественное бытие), отрывая сознание от его материального носителя. Не менее, а даже более важно учитывать главное положение исторического материализма, согласно которому общественное бытие определяет общественное сознание. Третий вариант также страдает определенной идеализацией проблемы. Если антиобщественная психология непосредственно порождает преступность (что само по себе еще следует доказать), то возникает вопрос о причинах формирования антиобщественной психологии, т. е. о первопричинах преступности. Выдвижение при решении вопроса о причинах преступности на первый план психологических явлений и процессов, даже если при этом экономические и другие факторы признаются с теми или иными оговорками,— правильно заметили П. П. Осипов и И. А. Исмаилов,-— противоречит фундаментальному положению марксизма о первичности общественного бытия и вторичности, про-изводности сознания".

Последовательная реализация психологизаторского подхода на практике может переместить центр тяжести в борьбе с преступ пості,ю исключительно только на усиление воспитательной работы и усі решающего воздействия наказания при игнорировании главного широких и глубоких преобразований, направленных на со-вершсік Івование социалистического образа жизни.

Теории причин преступности должна опираться на прочный фундамгт материалистической философии, а не на весьма спорные мни І рукции, согласно которым, дефекты общественного сознания ЯІМНІОМН определяющими, порождают преступность, а нега-

тивные стороны общественного бытия выступают всего лишь условиями, способствующими сохранению или оживлению преступности, но не порождают ее. Методологическая уязвимость психоло-гизаторской трактовки — в преувеличении роли субъективного фактора в условиях социализма. Как отмечает Н. В. Романенко, субъективный фактор не может дать больше того, что заключают в себе объективные условия. Возрастание роли субъективного фактора в социалистическом обществе происходит не за счет умаления или игнорирования роли объективных условий, а наоборот, на основе их все более глубокого познания, учета и использования в деятельности людей12.

И хотя рассмотренная выше позиция уже подверглась справедливой критике за необоснованную психологизацию причин преступности, преувеличение роли субъективных факторов в генезисе преступного поведения'3, тем не менее, в новых работах последних лет можно встретить попытки отдельных авторов дополнительно аргументировать спорный вывод. Так, Н. Ф. Кузнецова исходит из посылки, что причина всегда непосредственно связана со следствием, «не отделена от него никакими посредствующими звеньями, а поэтому, по мнению автора, классификация причин на внутренние (субъективные) и внешние (объективные) не соответствует научной классификации детерминант»14. Однако обращение к специальным философским работам убеждает все же в обратном. Вышеприведенная классификация не только правомерна, но и целесообразна в познании столь сложного объекта, как комплекс причин преступности, включающий в себя причины внешние и внутренние, главные и второстепенные, всеобщие, особенные и единичные15.

Болгарский ученый Г. Наумов справедливо указывает, что классики марксизма-ленинизма не считали, что причина определенного явления есть то, что непосредственно ему предшествует. Пра-ІІІІ ІІ,нее говорить о непосредственной и опосредованной при чиїй1 . В. С. Жеребин резонно замечает в этой связи: опосредован-ность действия источника правонарушений субъективными факторами не является основанием для утверждения, что при социализме отсутствуют какие бы то ни было экономические причины антиобщественных действий. При капитализме возникновение правонарушений также опосредуется сознанием, но это не доказывает от-

тствия экономических причин преступности в буржуазном обще-стве

(то же касается отрицания Н. Ф. Кузнецовой правомерности

еления «опосредованных причинных связей» и ссылки в под-

Цение сказанного на философскую работу И. 3. Налетова,

'сь, на наш взгляд, кроется недоразумение. В цитируемой

ноеГЄ ^' Налетов указывает на мнимое противоречие, связан-

гем, что «в схеме А—Б—С налицо тот третий лишний, ко-

торый, казалось бы, не дает нам права говорить о причинной связи между А и С». Однако, подчеркивает автор, если соблюдать необходимые условия абстрагирования, то событие В может быть несущественно для причинной связи А и С, и поэтому «причинное объяснение даже весьма далекого следствия оказывается возможным».

Разумеется, речь не идет о бесконечной «транзитивности» социальных явлений. Утверждать иное было бы абсурдным. Но понимание причин как сложных составных комплексов позволяет снять неполноту детерминации следствия, которая неизбежно возникает при искусственном изолировании лишь «ближайших» причин преступного поведения18.

И в самом деле, можно ли всерьез отрицать причинную роль социально-экономических детерминант, признавая их в то же время (как это делает Н. Ф. Кузнецова) «основными и существенными базисными детерминантами?» «Бытие действительно определяет сознание,— признает упомянутый автор,— но само поведение... в конечном счете, определяется именно сознанием»'9.

Непосредственной побудительной причиной любых действий людей всегда выступают цели и другие идеальные побудительные силы. Однако, как справедливо подчеркивают философы, они не конечная, а непосредственная, ближайшая составная часть причинных связей в обществе, так как сами идеальные побуждения обусловлены объективными условиями жизни людей, отражают присущие им противоречия и тенденции развития20. «Утверждение, что причины отрицательных явлений коренятся в сфере сознания, в надстройке и сами в себе,— пишет Г. Наумов,— по сути, есть отход от основного марксистско-ленинского принципа первичности общественного бытия, игнорирование положения, что в конечном счете сознание и надстройка имеют социально-экономическую обусловленность»21.

1.4. Концепция взаимодействия. Недостаточность психологического объяснения причин преступности при социализме привела некоторых ученых к объяснению причин преступности через концепцию взаимодействия. Преступность объясняется сложным взаимодействием между собой различных криминогенных факторов. Но от теории факторов концепция отличается гораздо более строгим отбором, количеством основных факторов, участвующих во взаимодействии. «В теории взаимодействия,— предостерегает С. В. Дьяков,— даже незначительный отход от познания причинности как таковой может привести к факторному анализу, при котором за обилием детерминант может теряться главное, определяющее» "•

От биологизаторской концепции теория «взаимодействия» отличается содержанием факторов. Если в первом случае — это социальное и биологическое, то во втором — это объективное и субъективное. Наиболее развернутое освещение данная концепция нашла в работах В. Н. Кудрявцева. Причины преступности, по его мне'

нию, заключаются во взаимодействии дефектов общественного сознания с негативными условиями общественного развития. Такой дае подход лежит и в основе объяснения причин индивидуального преступного поведения. «Каждое преступление,— указывает автор,— является следствием взаимодействия личности и конкретной жизненной ситуации, в которой совершается преступление. В разных случаях совершения преступлений их причиной могут поочередно выступать нравственные дефекты личности либо криминогенная ситуация»2'1.

Развиваемая концепция, при всей видимой убедительности, тем не менее, на наш взгляд, нуждается в дополнительной проверке и, возможно, критическом переосмыслении. Дело в том, что, во-первых, указание на взаимодействие тех или иных факторов еще ничего не говорит о соотносительной роли последних в причинных процессах. Другими словами, нужно раскрыть, какие из взаимодействующих факторов являются главными, решающими, т. е. причинами, а какие — лишь вспомогательными, т. е. условиями. Во-вторых, если исходить из того, что оба взаимодействующих фактора могут служить причинами преступности или отдельного преступления, то возникает вывод об их равноценности.

1.5. Концепция базисных причин. Учет материалистического положения об определяющей роли общественного бытия привел советских криминологов к важнейшему выводу о том, что в причинном комплексе преступности главную роль играют так называемые базисные (или первопричины) преступности — причины, находящиеся в общественном бытии. Переход к отысканию причин преступности в объективной действительности позволил сориентировать криминологию на более глубокое изучение реальных общественных отношений, складывающихся при социализме, исследование социальных условий жизни людей.

Хотя при социализме преступность не вытекает из природы социалистического строя, чужда ему, тем не менее, сохранение преступности в нашем обществе связано с реальными условиями жизни людей на данном этапе развития социализма. «Эти реальные условия,— отмечает А. Б. Сахаров,— имея различную природу... проявляются в незрелости и противоречиях отдельных сторон общественной жизни, в отрицательных явлениях и процессах, а также негативных побочных последствиях позитивных явлений и про-ессов» 4. Подобные явления не выражают сущности социализма ак принципиально новой общественной формации, хотя некоторые с на стадии социализма закономерны и неизбежны. Сохра-' при социализме индивидуалистической психологии, лежащей шве антиобщественного поведения, в конечном счете, вытека-некоторых особенностей экономических отношений социализ-« низшей фазы коммунистического общества, конкретно-ис-ческой обстановки, в которой происходит развитие нового об-

щества, а также из недостатков, ошибок, нарушений, допускаемых в отдельных сферах общественной жизни.

1.6. Социальные противоречия как причины преступности. Не

имея возможности полно охарактеризовать все различные точки зрения, имеющиеся в криминологической литературе, остановимся еще на одном вопросе. Заслуживают поддержки предложения, встречающие все большее понимание и распространение, об определении причин преступности через категорию социальных противоречий . Достоинством предложенного подхода является его безусловная диалектичность. Согласно законам диалектики, источником всякого движения является противоречие, возникающее в реальной действительности. Противоречие лежит в основе развития явлений и процессов или их регресса, разложения и гибели.

С точки зрения учения о противоречиях, причины преступности при социализме заключаются в «исторически сложившихся противоречиях классового общества, постепенно преодолеваемых в 'ходе социалистического и коммунистического строительства»26.

Подобная трактовка причин преступности представляется наиболее конструктивной. Причем особую ценность она может представлять, если категория «социальное противоречие» будет не просто дополнять, иллюстрировать теорию причин преступности или содержать лишь терминологическую новизну, а лежать в самой ее основе, служить методологическим фундаментом построения общей концепции причинности в криминологии.

Завершая данный раздел, резюмируем, что основной причиной дискуссионности и недостаточной разработанности теории причин преступности является отсутствие в советской криминологии единой общепризнанной исходной методологической основы. А не решив, как известно, предварительно общих вопросов, нельзя решать частные.

2. Классики марксизма-ленинизма о причинах преступности

Теория причин преступности и конкретных преступлений опирается на общее марксистское учение о закономерностях развития классового общества, государства и права. И хотя у К. Маркса, Ф. Энгельса и В. И. Ленина отсутствуют специальные работы, выполненные «строго» в криминологических рамках, в их работах содержится целый ряд основополагающих идей, которые в высшей степени уместны для решения криминологических задач.

Материалистическое учение К. Маркса и Ф. Энгельса об обществе нашло свое отражение, соответственно, и в материалистическом объяснении природы и причин преступности. Классики марксизма-ленинизма впервые указали, что преступность является со-

шальным и исторически обусловленным явлением, что она не возникает закономерно на определенной стадии развития общества, появлением частной собственности, разделением общества на антагонистические классы и образованием государства. К. Маркс и ф Энгельс убедительно показали в своих работах, что в условиях эксплуататорского общества преступность неустранима и, более того, закономерно возрастает. «Должно быть, есть что-то гнилое в самой сердцевине такой социальной системы, которая увеличивает свое богатство, но при этом не уменьшает нищету, и в которой преступность растет даже быстрее, чем численность населения»27. Соответственно, устранение преступности из жизни буржуазного общества возможно только с устранением самого буржуазного строя с его эксплуатацией. Социальный антагонизм и вытекающее отсюда явное неравенство в условиях жизни людей закономерно порождают социальный протест, который выражается в различных формах — от самого «простого» в виде, например, пьянства, от «первой, наиболее грубой и самой бесплодной... самой примитивной, самой несознательной формы» в виде преступления до революционной классовой борьбы28. «Мы знаем,— писал В. И. Ленин,— что коренная социальная причина эксцессов, состоящих в нарушении правил общежития, есть эксплуатация масс, нужда и нищета их. С устранением этой главной причины эксцессы неизбежно начнут «отмирать»29. В борьбе с преступностью, отмечал он, «большее значение, чем применение отдельных наказаний, имеет изменение общественных и политических учреждений»30.

Важнейшим обстоятельством, которое следует учитывать при объяснении проблемы преступности в условиях социалистического общества, является то, что последнее вырастает «из капиталистического общества и... поэтому во всех отношениях, в экономическом, нравственном, умственном сохраняет еще родимые пятна старого общества, из недр которого вышло»31. Преступность не является чем-то естественно присущим социализму, наоборот, она коренится в «остатках» старого общества, которые исторически перешли в общество социалистическое.

Опираясь на марксистские материалистические положения,

I. Ленин связывал существование преступности на первом, эта-

s развития социализма с реальными условиями строящегося об-

ства, с борьбой классов, с общественными отношениями социа-

13ма- Вслед за Марксом он подчеркивал, что старый строй встает

на пути нового через не уничтоженные до конца остатки этого

<(г.Р°г° строя, которые сохраняются и в экономике, и в идеологии.

^первой своей фазе, на первой ступени коммунизм не может оыть экономически вполне зрелым, вполне свободным от тра-Чии или следов капитализма»32.

эта &Ким °бразом, В. И. Ленин причины преступности на первом видел в наличии остатков старого общества: пережитков

капитализма в экономике, общественных отношениях и сознании людей. Эта формула, принятая в нашей стране для объяснения причин преступности и других антиобщественных явлений, со временем, как справедливо замечает Э. Я. Стумбина, претерпела поправку: стали говорить о пережитках только в сознании, а иногда даже добавляли — в сознании отдельных людей. В современных условиях, конечно, указание на пережитки прошлого в экономике и общественных отношениях в значительной мере утратило свое первоначальное значение, но и сегодня еще мы не можем говорить о пережитках только в сознании33. Чрезмерное акцентирование субъективных моментов в качестве причин преступности при социализме чревато отходом от материалистического положения об определяющей роли общественного бытия в жизни общества во всех его проявлениях.

Верный принципу материалистического объяснения социальных явлений, В. И. Ленин полагал, что необходимым условием коммунистического воспитания является коренная перестройка экономического строя, социальных условий жизни. При этом коммунистическое воспитание должно состоять не в том, чтобы преподносить «всякие усладительные речи и правила о нравственности»34. Воспитание успешно, когда оно идет рядом с развитием производительных сил, когда преодолевается сопротивление многочисленных остатков мелкого производства и силы привычки и косности, связанной с этими остатками.

3. Философские основы учения о причинности в криминологии

Познание причин какого-либо явления входит в число наиболее сложных познавательных задач. Это тем более относится к выявлению причин антиобщественного поведения и преступности, где, как известно, действует огромное число взаимодействующих факторов. Сложность, многоуровневость и многозначность причинного объяснения вообще, а в сфере социальной действительности в особенности, определяют и трудность разработки теории причин преступности. Важнейшим шагом на пути к созданию теории причинности в криминологии является выработка ее исходных положений, методологических основ.

3.1. Исходные положения. Следует отметить, что и в философской науке пока не закончено построение общего учения о причинности, пригодного для использования в частнонаучных теориях-Поэтому недостаточно высокий уровень криминологического познания причин преступного поведения во многом обусловлен современным состоянием соответствующего общефилософского учения-Вместе с тем философское понятие причины, наряду с другими

философскими положениями, должно определенным образом уточняться, конкретизироваться, «переводиться» с уровня всеобщей категории на уровень конкретного понятия, имеющего точный смысл в рамках криминологической теории.

Помимо использования философского учения о причинности, изучение причин преступного поведения предполагает необходимость определения и других методов решения проблемы. Так, обязательно применение системного и классово-исторического подходов, поскольку речь идет об изучении преступности как сложного массового явления классового общества. В криминологической литературе дискутируется вопрос о возможности объяснения причин преступности в рамках более общей теории, охватывающей проблему причин преступности в эксплуататорском обществе, а также в рамках общей теории «отклоняющегося» поведения. Криминологи изучают и другие криминологические подходы. Так, неясен логический путь познания причин преступности — от обобщения индивидуальных причин к преступности в целом или, наоборот, от выяснения общих причин преступности следует переходить к поиску причин отдельных преступлений. Важным и интересным в криминологических исследованиях представляется учет причин правомерного, общественно полезного поведения. Изучение причин законопослушного, правомерного поведения необходимо для его развития, для создания объективных ситуаций, всемерно стимулирующих поведение, ожидаемое обществом.

3.2. Понятие причин. Практическое значение причинного объяснения в криминологии заключается в отыскании возможности влиять на состояние и динамику преступности, реально управлять процессом борьбы с ней. При выяснении причин какого-либо явления, отмечал Ф. Энгельс, «мы находим не только то, что за известным движением следует другое движение, мы находим также, что мы в состоянии вызвать определенное движение, создав те условия,

при которых оно происходит в природе» . «...благодаря этому, благодаря деятельности человека и обосновывается представление о причинности, представление о том, что одно движение есть причина другого»36.

Под причиной в философии понимается «явление, действие которого вызывает, определяет, производит или влечет за собой дру-е явление (следствие)»37. Причину следует отличать от условия, горое не обладает перечисленными выше признаками, а лишь особствует действию причины, является благоприятным фоном, котором развертывается причинный процесс. В литературе часто отребляется термин «фактор», который может иметь различное микологическое значение. Фактор, выступающий как причина Условие преступного поведения, именуется криминогенным. Г°Р, препятствующий действию причины или условия, называ-антикриминогенным.

Различие между условием и причиной относительно. Поэтому нередко их объединяют общим термином «детерминанты». В некоторых случаях «бывшие» причины могут играть роль условия и наоборот. Относительность различия между причиной и условием послужила некоторым ученым поводом для отказа от причинного объяснения и отрицания вообще познавательной ценности категории «причина». Так, высказано мнение, что «категория причинности имеет первостепенное значение в недостаточно развитых дис-

ОО ТТ «

циплинах» . По этому же пути, в принципе, в советской криминологии пошли сторонники биологизаторского объяснения преступности. Отказ от разграничения в каждом конкретном исследовательском случае причины и условия опасен невольным шагом назад в науке, чреват объективным возвратом к порочной буржуазной теории факторов, согласно которой все, даже самые отдаленные, условия рассматриваются по существу как равноценные причинам. С точки зрения криминологической, неразличение причин и условий приводит неизбежно к «распылению» профилактической деятельности вместо концентрации ее в главном направлении — воздействии на причины.

Вообще говоря, в философской литературе выделяются два основных направления в определении понятия причины. Под так называемой полной причиной имеют в виду совокупность всех необходимых условий, без которых определенное явление наступить Не может. Такое широкое понимание причинности практически не применяется в конкретных науках именно в силу неразличимости действующих детерминант, когда причина «растворяется» в разных условиях14.

Современным научным представлениям больше соответствует идея о выделении в комплексе необходимых условий главного явления, порождающего другое явление (следствие). Это главное явление (или совокупность таких явлений), генетически связанное со следствием, именуется специфической причиной. В дальнейшем речь о причине будет идти именно в таком значении. Ценность его заключается в «отсечении» от причины других факторов, играющих сравнительно пассивную роль по отношению к следствию40.

Концепция специфической причины предполагает разграничение причин и условий в генезисе того или иного явления. Практически это очень непростая задача, особенно если речь идет об установлении причин индивидуального преступного поведения. Но относительность границ между причинами и условиями не может служить поводом для отказа от причинного объяснения, препятствовать теоретическому выделению из совокупности необходимых условий определяющих, главных факторов, играющих сравнительно более активную роль в продуцировании результата. Философ' ское осмысление категории причины указывает на нее как на наиболее активный фактор, тяготеющий к сущности явления4'.

3.3. Критерии причины. Практические потребности использования причинного объяснения диктуют необходимость определения критериев причины. В качестве главного такого критерия в литературе делаются попытки использовать соотношение категорий необходимости и случайности. Такой подход в своей основе правилен. Заметим лишь, что различие между необходимостью и случайностью имеет истинный смысл только применительно к массовым явлениям (например, преступности). Только в массовидных явлениях, поддающихся статистическому учету, можно доказательно обнаруживать необходимость, «пробивающую дорогу» через массу случайностей. Каждое же единичное явление (преступление), как это неоднократно показывалось в философской и специальной литературе, одновременно выражает проявление какой-либо закономерности (необходимости) и в то же время выступает результатом уникального стечения обстоятельств (случайности). В качестве причин преступности выступают, следовательно, те социальные явления, с которыми связана необходимость (закономерность) возникновения преступности.

На уровне индивидуального преступного поведения причины связаны со следствием (преступлением) лишь определенной «степенью необходимости», которая выражается в (сравнительно с другими взаимодействующими факторами) более высокой вероятности наступления следствия. Именно такой подход к выявлению критерия причины обусловлен тем, что, наряду с классической механической формой причинности, философская наука выделяет ее статистическую, или вероятностную, форму. «Эта форма причинных связей,— пишет С. Л. Анфалова,— обнаруживает себя в статистических закономерностях, выявляя необходимую связь случайных явлений, определяя вероятность наступления тех или иных событий».

По определению С. В. Остапенко, «причинная связь есть вероятностная зависимость определенного состояния системы, именуемой следствием, от других состояний и событий в этой же системе, отдельные из которых могут быть названы причинами»42.

Данное обстоятельство не учитывает А. И. Миллер. С его 'очки зрения, «между обстоятельствами социальной среды и совершаемым личностью правонарушением имеет место не причинная, а вероятностная связь»43.

Вероятность может рассматриваться как мера необходимости случайности. Величина вероятности наступления события пред-авляет собой теоретическое выражение степени необходимости о осуществления в действительности44.

Причинами конкретного преступления, таким образом, высту-г те факторы (обстоятельства), которые создают в сравнении угими факторами более высокую вероятность совершения пре-ления конкретным лицом в конкретной обстановке. Установ-

ление причин конкретного преступления означает выявление факторов, играющих наиболее активную роль в его генезисе.

3.4. Причинный комплекс. Чрезвычайная сложность и тесная взаимосвязь социальных факторов, детерминирующих преступность и отдельные преступления, делают необходимым вывод о наличии не одной, а множественности причин преступности, действующих в комплексе. Но и в этом случае последние отличаются от остальных факторов-условий своеіі более активной криминогенной ролью. Признание множественности причин не отрицает, а предполагает различение в причинном компле ;ое основных и дополнительных, первичных и производных причин с учетом их иерархии в реальных процессах.

Своеобразно трактует причинный комплекс конкретного преступления В. С. Власоїі. Ом включает в это понятие «единственную, непосредственную причину уголовно-наказуемого деяния» и «совокупность условий совершения преступления». Сочетание одной причины с несколькими условиями все же вряд ли образует причинный комплекс, поскольку причина, по утверждению автора, всегда одна.

Н. Ф. Кузнецова выделяет следующие разновидности причинных связей: а) бинарная (двухзвенная), б) причинная цепь, в) причинная сеть («дерево причинности»). Последняя разновидность наиболее характерна для сложных (в том числе социальных) систем. В криминологической системе присутствуют все названные виды причинности45.

Против признания множественности причин выступил А. И. Миллер. С его точки зрения, такое признание означает «остановиться на внешней стороне явления или полагать, что причинность не определена, а лишь вероятна»46. Аргументы, приводимые автором, по сути, повторяют доводы сторонников концепции «взаимодействия». Однако он идет дальше: «коль скоро мы признаем, что причиной преступления является взаимодействие определенных внешних и внутренних факторов», то вместо термина «причины и условия» в законе (ст. 55 Основ уголовного судопроизводства Союза ССР и союзных республик) следует употреблять термин «криминогенные факторы»47. Вряд ли это предложение приемлемо: для профилактической деятельности весьма важно как раз выявить из всех криминогенных факторов наиболее активные, т. е. причины.

Здесь следует еще раз коснуться концепции «взаимодействия», так как это важно для уяснения точного смысла понятия причины. По мнению некоторых ученых, «сама совокупность взаимодействий» может рассматриваться как причина48. Действительно, в основе механизма причинных процессов лежит взаимодействие разных факторов. Однако вряд ли верно отождествлять причину со взаимодействием. Категория причинности является более глубокой, чем взаимодействие. Как указывал В. И. Ленин, «...только «взаимо-

действие»-пустота»49. Взаимодействие дает лишь основу для дальнейшего, более существенного причинного объяснения. Представление о причине как взаимодействии недостаточно, так как поиск причин предполагает расчленение сторон взаимодействия и раскрытие его определяющей стороны. Более того, описание, опирающееся на причинность, и описание, исходящее из взаимодействия, различны и даже противоположны50. С учетом этого обстоятельства, ц. ф. Кузнецова, не соглашаясь с трактовкой причинности как взаимодействия, предлагает следующее определение причинности: это «порождение нового явления, системы вследствие однонаправленного, генетического, продуцирующего воздействия таких факторов, из которых рождается следствие»51.

Не опровергает изложенного и ссылка на известную мысль ф. Энгельса о том, что взаимодействие является «истинной конечной причиной вещей»52. Данное положение следует понимать так, что для цельного познания «причинных цепей», «сети событий» необходимо учитывать все факторы, все условия в их взаимной связи. В свою очередь, познание причин отдельных событий и явлений предполагает изолирование взаимодействующих компонентов той или иной системы, выделение среди них главных факторов53. Необходимо отграничипать каузальность как непосредственное отношение в рамках обособленного процесса от универсального взаимодействия как полной причины изменения объектов. Кроме того, необходимо иметь в виду, что подход к объяснению явления с точки зрения взаимодействия раскрывает лишь механизм причинного процесса, но не его содержание. Как верно отмечает В. В. Павлова, механизм причинного действия отражает лишь операциональное значение причинности, которое констатирует то, что в результате приложения определенных средств получается определенный результат. Все это свидетельствует о наличии причинности, но еще ничего не говорит нам о самой причине . Познание механизма преступного поведения с учетом того, как формировалось преступление, позволяет выработать оптимальный механизм его профилактики, т. е. те или иные формы и методы предупредительной работы. Но при этом остается открытым главный вопрос: что конкретно необходимо ликвидировать или нейтрализовать для устранения преступности. Причинное объяснение как раз и указывает на то, что должно служить предметом профилактики, почему совершено преступление или сохраняется преступность. Такое же мнение высказано и академиком В. Н. Кудрявцевым55. Однако авторы «Курса советской криминологии» утверж-ак>т прямо противоположное (принцип причинности показывает, кзк протекает процесс... порождения», а «принцип детерминиз-а--- говорит о том, почему возникло именно данное явление»)56. Іаким образом, категория взаимодействия является более ши->кой, Чем причина, и раскрывает вообще все детерминанты, обус-

ловившие преступное поведение. Задача причинного объяснения — выделить из комплекса детерминантов главные, решающие при чины.

Криминолог не может выявить причинные комплексы во всем их объеме, с учетом самых дальних факторов и их взаимосвязей. Он реализует, как указывает А. И. Долгова, требования «частичного детерминизма». Важно учитывать следующие условия реализации причинно-следственных связей: а) условия неполной изоляции (всякое локальное взаимодействие — элемент более широкого социального взаимодействия и в той или иной мере подчиняется законам последнего); б) условия внутренней неоднородности (эле менты взаимодействия неравнозначны, одни из них могут играть более активную роль или являться определяющими — например, социальная среда, другие — производными — личность) ; в) условия внутренней организации и устойчивости (взаимодействие может приобретать разную степень устойчивости); г) условия среды, требующие связывать конкретные взаимодействия социальной среды и личности с определенным уровнем развития общества; д) уело вия меры (условия конкретного причинения становятся таковыми только при приобретении определенной качественной меры); е) условия полноты детерминации, требующие правильно оценивать возможность изолированного рассмотрения различных взаимосвязей, вычленения той или иной линии обусловленности57.

3.5. Специфика причинности в социальной сфере. Как известно, причинность в сфере общественной жизни имеет существенную специфику по сравнению с причинностью в природе. Говоря об этой специфике, принято прежде всего указывать на статистический, вероятностный характер социальной причинности. Думается, что это, в принципе верное положение, все же несколько пере оценивается, так как вероятностный характер имеют и многие причинные процессы в природе. Другими словами, указанное положение имеет общий характер и не вскрывает специфики социальной причинности как самостоятельного явления.

Главная особенность социальной причинности, на наш взгляд, должна быть связана с основным философским вопросом о соотношении бытия и сознания. Специфика социального детерминизма состоит в том, что объективные социальные закономерности действуют через сознание людей. В основе концепции причинности в социальной сфере должно лежать положение об общей ведущей роли бытия в его взаимодействии с сознанием. В криминологии данное положение следует интерпретировать таким образом, что причины преступности кроются прежде всего в сфере общественного бытия, в объективных условиях жизни людей.

Субъективные факторы, антиобщественная психология включаются в причинную цепь, выступая как ближайшие (непосредственные) причины преступности. Отрицание причинной роли субъек-

тивных факторов ведет, как известно, к фатализму и бихевиоризму. Но и абсолютизирование, преувеличение их роли неизбежно «сталкивает» исследователя на субъективно-идеалистические позиции. Преступность, непосредственно порождаемая антиобщественной психологией людей, имеет и более глубокие «базисные» причины.

Причинный комплекс или «основание» ? То обстоятельство,

что причинность в социальной сфере имеет существенную специ

фику в связи с преобразующей ролью сознания, человеческого

фактора, натолкнуло некоторых криминологов на мысль, что кате

гория причины недостаточна для объяснения преступного поведе

ния, «Так как криминальное поведение,— считает А. И. Костен

ко,— следствие не только внешней причины, но и внутреннего от

ражения, то очевидно, что объяснить, почему совершаются пре

ступления, можно лишь с помощью такой категории, которая диа

лектически связывала бы роль причины и роль отражения». Для

полного объяснения автор предлагает новое понятие: «основание».

«Поведение (деятельность человека)— это результат «диалога»

«предметного бытия человека», детерминирующего поведение, и

«сознания, регулирующего поведение» . Думается, что вывод о не

достаточности причинного объяснения делается преждевременно.

Преступное поведение можно и нужно объяснять не только с точ

ки зрения действия внешних причин или «идеальных побудитель

ных сил», но и их взаимодействия в рамках сложного причин

ного комплекса. Во всяком случае, отрицать причинную роль «иде

альных побудительных сил» на том только основании, что они

сами имеют внешние причины, было бы неправильно.

Системный анализ негативных процессов в общественном

бытии, детерминирующих правонарушения и преступность, привел

к глубокому выводу о связи этих процессов с социальными про

тиворечиями. При системном подходе причины правонарушений

выступают как рассогласование элементов социальной системы, как

определенные социальные противоречия59. В основе теории причин

преступности должно лежать исходное понятие, исходная «клеточ

ка» познания. Как уже отмечалось, такой исходной абстракцией

может служить категория социального противоречия.

Поиск причин исследуемого явления лежит в проникновении познания в их сущность. Как указывал В. И. Ленин, «...действительное познание причины есть углубление познания от внешности явлений к субстанции»60. Представление о причине должно быть существенно уточнено прежде всего на основе более общей категории «взаимодействия». Как отмечал Ф. Энгельс, «...только исходя из этого универсального взаимодействия, мы приходим к действительному каузальному отношению»61. С точки зрения диалектического подхода, всякое взаимодействие включает в себя две противоположные стороны — единство (тождество) и противоречие (борьба). Именно противоречие является источником всякого дви-

жения, развития и изменения. В нем В. И. Ленин видел «корень всякого движения»62.

Достоинством подхода к познанию причин преступности, с точки зрения определенных социальных противоречий, является возможность обнаруживать причины преступности не только в социально негативных явлениях, но и в некоторых в целом позитивных явлениях, видеть их противоречивые, отрицательные стороны, которые, если на них не обращать должного внимания, способны порождать общественно опасное поведение. В этом плане основной смысл предупреждения общественно опасных форм поведения заключается в обеспечении гармонического, сбалансированного и пропорционального развития всех сфер общественной жизни.

3.8. Исторический подход к объяснению преступности. Системный подход еще более углубляется, если он соединяется с классово-историческим, позволяя охватить одновременно методологические принципы системности, историзма и классовости социального исследования.

Существенно важным методологическим требованием является классово-исторический подход к познанию причин социальных явлений и в их числе преступности. Однако отрицание общности причин преступности в социалистическом и эксплуататорском обществе не является препятствием для выработки единой концепции причин преступности, в рамках которой возможен дифференцированный классово-исторический подход к познанию существенных различий причин преступности в противоположных социальных системах.

Распространенные в криминологической литературе представле ния о том, что суть различий причин преступности в противоположных социальных системах заключается в разной криминогенной роли объективных и субъективных условий в жизни обще ства, страдают, по нашему мнению, чрезмерной упрощенностью. Как отмечает Т. Живков, «ошибкой было бы считать, что в объек тивных условиях нашей жизни нет почвы для антисоциальных явлений. Некоторые условия относятся к досоциалистическому обществу, они есть и в социалистических общественных отношениях, коренящихся в недостаточно высоком уровне развития обществен ного производства и недостаточной зрелости социалистических об щественных отношений»63.

Преступность исторически возникла в эксплуататорском обще стве, с момента раскола общества на антагонистические классы, и неистребима, «вечна» в условиях эксплуататорского общества Основная историческая причина преступности — классовое и социальное расслоение общества, господство общественных отношений, построенных на эксплуатации, неравенстве, угнетении, благополучии меньшинства за счет большинства.

Классово-исторический подход к анализу причин преступности

при социализме прежде всего обнаруживает отсутствие этого коренного противоречия. Вместе с тем в\социалистическом обществе более или менее длительное время могут оставаться некоторые остаточные противоречия «пережиточного» характера, уходящие своими корнями в историческое прошлое.

Кроме того, при социализме могут возникать и существовать те или иные противоречия-деформации, порожденные игнорированием социально-экономических закономерностей, искажением социалистических общественных отношений.

3.9. Логический путь познания причин преступного поведения. Традиционно в криминологии следовали по пути выяснения причин конкретных преступлений, которые усматривались в антиобщественной установке, антиобщественной мотивации или взаимодействии нравственных дефектов личности с конкретной жизненной ситуацией, а затем на этой основе делались обобщающие выводы.

Однако в дальнейшем становилось все более ясно, что это ложный, недостаточно методологически обоснованный способ познания. Ведь с точки зрения марксизма-ленинизма, личность конкретного человека — не что иное, как продукт существующих общественных отношений. Поэтому даже познание отдельной личности должно идти от общего (общества) к единичному, а не наоборот.

Развитие общества подчиняется объективным социальным законам. И эти законы определяют развитие конкретных людей, их психологию. Сложнейшая система общественных отношений, развивающаяся по объективным законам, образует «социальный контекст», в котором живет и действует индивид. Именно она в конечном счете определяет его развитие как личности64.

В диалектическом взаимодействии общего и единичного решающая роль принадлежит общему, так как именно общие закономерности, согласно ленинскому учению, определяют весь ход социально-исторического развития в его главных направлениях65. Исходя из сказанного, методологически правильнее изучать причины конкретных преступлений лишь на основе познания причин преступности в целом, применяя метод восхождения от абстрактного к конкретному. «Кажется правильным,— писал К. Маркс,— начинать с реального и конкретного, с действительных предпосылок... между тем при ближайшем рассмотрении это оказывается ошибочным» . Суть применения метода восхождения от абстрактного к конкретному заключается в первоначальном выделении в ходе исследования основной (исходной) абстракции, выражающей главную связь (отношение) изучаемого предмета67. В нашем случае такой исходной абстракцией служит категория социального противоречия.

Не случаен поэтому вывод о том, что через познание причин индивидуального противоправного поведения невозможно объяснить причины правонарушений в целом; наоборот, только совокупность

общественных условий жизни людей дает основу для глубокого понимания поведения отдельных личностей68.

4. Социальные противоречия и их роль в познании преступного поведения

Как показывают современные исследования в области общественной науки, категория социальных противоречий в силу своей диалектичности все более успешно используется для предвидения реальных тенденций развития социализма. Проблема неантагонистических противоречий признается ключевой в теории развития социалистического общества 9. В Программе КПСС (в новой редакции) указывается на важность научного изучения объективных противоречий социалистического общества.

Рассматривая данную проблему, В. И. Ленин указывал, что антагонизм и противоречие совсем не одно и то же. «Первое исчезнет, а второе останется при социализме»70. Ленинская трактовка неантагонистических противоречий при социализме обозначает не такое различие, которое развивается в противоположность или выступает как его предпосылка, а обозначает различие после преодоления его антагонистической формы. Именно поэтому основная тенденция развития классовых и социальных различий состоит в их постепенном стирании71. Таким образом, социалистическое общество имеет дело уже, главным образом, с противоречиями неантагонистического характера.

4.1. Роль противоречий в общественной жизни. Познание и воссоздание целостной системы противоречий социалистического общества является важнейшей предпосылкой научного управления обществом.

Игнорирование, несвоевременное или неправильное разрешение социальных противоречий усугубляет возникшие в обществе социально-экономические или иные диспропорции, оказывает деморализующее воздействие на сознание людей и в конечном счете может стать источником антиобщественного или даже преступного поведения. «Жизнь учит,— подчеркнул Ю. В. Андропов,— что... и противоречия, не являющиеся по своей природе антагонистическими, могут порождать серьезные коллизии»7 .

Задача коммунистического воспитания советских людей, борьба с антиобщественными проявлениями в нашем обществе во многом усложняются в силу сохранения старых или возникновения новых противоречий в развитии общества, причем противоречий прежде всего объективных.

В. И. Ленин, говоря о постепенном привыкании людей в коммунистическом обществе к соблюдению элементарных, тысячелетиями повторяющихся правил общежития, связывал формирование та-

кой привычки прежде всего с преодолением реальных жизненных противоречий, которые «возмущают». «Мы кругом себя наблюдаем миллионы раз,— писал он,— как легко привыкают люди к соблюдению необходимых для них правил общежития, если нет эксплуатации, если нет ничего такого, что возмущает, вызывает протест и восстание, создает необходимость подавления»73.

4.2. Понятие и виды социальных противоречий. Использование категории социального противоречия в криминологических целях требует определенного уточнения содержания этой категории. Всякое социальное противоречие представляет собой столкновение, взаимоисключение и вместе с тем взаимосвязь, взаимообусловленность интересов субъектов, коренные жизненные интересы которых состоят либо в стремлении к сохранению противоречий данной системы, либо к их разрешению74.

Для лучшего уяснения смысла категории социального противоречия представляется целесообразным сравнить ее с противоположным понятием —асоциальная гармония». Социальная гармония заключается в обеспечении таких условий жизни в обществе, при которых как общество в целом, так и все его члены имеют полную и постоянную возможность прогрессивно развиваться, при котором свободное развитие каждого является условием развития всех. Сколько-нибудь значительное отклонение от нормального развития ведет к нарушению гармонии и появлению дисгармонии. Как отмечает H. M. Аникеева, гармонический тип развития подразумевает полное и своевременное взаимопроникновение гармонических противоположностей, т. е. таких, ни одна из которых не является постоянно ведущей и прогрессивной или постоянно ведомой, тормозящей прогресс, т. е. обе стороны противоречия в конечном счете способствуют прогрессу, но в разной мере, постоянно меняясь местами. Гармоническое развитие имеет место там, где ведущим способом разрешения противоречий является способ соединения противоположностей. При социализме существуют еще значительные элементы дисгармонических процессов в основных сферах общественной жизни75.

По своему характеру противоречия развития общества делятся на антагонистические и неантагонистические. Антагонистическое противоречие — это противоборство непримиримо враждебных классов, групп или сил. Оно возникает на основе враждебности коренных интересов противоположных классов и, заостряясь до конфликта, может быть разрешено лишь социальной революцией. В условиях неэксплуататорских обществ возникают, как правило, лишь неантагонистические противоречия, которые выступают как определенные социальные различия в рамках совпадения основных ко-Ренных интересов76.

более

Следует заметить, что в последнее время советские ученые все

определенно говорят о том, что и в условиях социализма

в его экономике могут возникать (и реально возникают) антагонистические противоречия (например, связанные с нетрудовыми доходами), которые подрывают материальные основы социализма и серьезно тормозят социальный прогресс77. Но эта позиция разделяется далеко не всеми учеными. Так, например, Ю. А. Плетни-ков утверждает, что неантагонистические противоречия не могут превращаться в антагонистические: «Возникновение социальных антагонизмов означало бы на практике реставрацию капиталистических порядков»78. Однако если взять, скажем, такое негативное явление, как социальный паразитизм, связанный с извлечением нетрудовых доходов, то нельзя не видеть, что оно возникает стихийно на почве деформации распределительных отношений и заключается в существовании тех или иных лиц за чужой счет. В своей сущности, это стихийная реанимация несовместимых с социализмом частнособственнических отношений, связанных с присвоением результатов чужого труда, т. е., по сути дела, с эксплуатацией человека человеком79.

По степени влияния на социальный прогресс в литературе выделяются «гармоничные» (диалектические) противоречия как источник интенсивного прогресса, «квазигармоничные» противоречия, замедляющие темпы социального прогресса, «дисгармоничные» противоречия, создающие регрессивные тенденции, и т. п. «Гармоничные» (диалектические) противоречия имеют закономерный характер, непосредственно включены в механизм действия общественных законов социализма и поэтому неизбежно и постоянно воспроизводятся на всех или некоторых этапах продвижения к коммунизму. Некоторые социальные противоречия и при социализме оказываются известным препятствием прогрессивного развития общества80.

В ряде работ последних лет высказаны сомнения относительно возможности существования при социализме противоречий, тормозящих поступательное развитие общества. Говорят о том, что прогрессивными или регрессивными могут быть лишь противоположности как стороны противоречия8'. На наш взгляд, эти сомнения лишены достаточного основания, несколько упрощают реальную картину. Если противоречие является источником любого дви жения, то прежде всего от характера и содержания противоречия зависит, будет ли предстоящее движение развитием или разложением. В философской литературе отмечается, что противоречия иг рают позитивную или негативную, конструктивную или деструктивную, прогрессивную или регрессивную роль стимулятора восходящей линии общественного развития в зависимости от их типа, от социального носителя этих противоречий, от характера и способов их развития и разрешения.

Противоречие — это своего рода система, единство двух противоположных сторон. Если единство нарушено, система деформиро-

вана, то она утрачивает свое качество источника развития. Не существует особых противоречий, которые выступают изначально и всегда только в качестве источника развития или, наоборот, торможения. В тех случаях, когда противоречие не находит адекватной формы своего разрешения, происходит его деформация, и оно становится тормозом, препятствием общественному развитию82.

Тормозить общественный прогресс может и такое противоречие, которое, некогда будучи источником развития, своевременно не находит разрешения, так как оно «удерживает явления в рамках старого качества, влечет за собой болезнь явления — стесненную в своей свободе жизнь»83.

Поэтому, с нашей точки зрения, источником преступности могут служить не любые социальные противоречия, а лишь такие (и в такие моменты), которые становятся тормозом общественного развития. Как верно отмечает И. И. Карпец, «когда мы любые противоречия напрямую начинаем связывать с преступным поведением, мы становимся на путь вульгаризации, противоречие -основа движения общества вперед. Но определенные виды противоречий — тормоз»84. Мы предлагаем именовать их деформациями общественной жизни для того, чтобы отграничить последнее от противоречий, стимулирующих поступательное движение общества на более высокий уровень развития. Примечательно, что во многих партийных документах последних лет идет речь, в частности, и о деформациях в различных областях развития общества как составных элементах механизма торможения, порождающего негативные социальные последствия. Социальные деформации неадекватны сути социализма, проявляются в искажении социалистических общественных отношений, появлении в обществе застойных форм и негативных тенденций. Они могут быть теневым результатом в целом позитивных процессов.

Развивая приведенные положения, можно утверждать, что преступность причинно связана с определенными «дисгармоничными» противоречиями общественного развития — теми или иными деформациями, диспропорциями, дисфункциями и т. п. Советские философы указывают: «Главное, чтобы возникающие при социализме проблемы своевременно сознавались и разрешались, чтобы они не накапливались, не приводили к болезненным социальным явлениям и кризисным ситуациям, не говоря уже о недопущении их деформирующего влияния на отдельные стороны общественной жизни и на общество в целом»85. Исследования криминологов свидетельствуют, что преступность можно рассматривать в качестве своего Р°да индикатора, показателя несовершенства системы социального Управления либо общественного организма в целом. Общество на определенном этане развития своими реально существующими деформациями закономерно порождает объективные предпосылки пре-СтУпности86. Как отмечает А. П. Бутенко, если в какой-либо со-

циалистической стране наблюдается длительная стагнация преж них политических и экономических форм, консервация устарев ших механизмов, то это имеет своим следствием, как показьіваеі исторический опыт, то, что устаревшая система производственных и всех общественных отношений все хуже учитывает реальную структуру интересов, игнорирует насущные нужды трудящихся, а потому перестает быть стимулятором прогресса, начинает тормо зить развитие производительных сил. Такое положение в послед ние годы не раз приводило в отдельных странах к «пробуксов ке» управленческой машины, к тому, что поставленные на повеет ку дня вопросы оказывались нерешенными, темпы социально-экономического развития падали, степень удовлетворенности интере сов трудящихся снижалась, а политическая напряженность в обще стве возрастала87.

Приведенный философский анализ проблемы противоречий со циализма представляется исключительно важным, так как показывает связь реальных противоречий, возникающих в обществе, с со циальным прогрессом и, соответственно, уровнем нравственного и, следовательно, правового сознания людей, что не может, в свою очередь, не влиять на уровень преступности в той или иной стране.

По содержанию неантагонистические противоречия развития социализма обычно подразделяют на три основные группы. Во-первых, это объективные остаточные противоречия, связанные с остатками общественного неравенства, старого разделения труда. Во-вторых, это такие объективные противоречия, которые вызваны устареванием некоторых сторон, черт, форм экономических и социальных отношений, созданных самим социализмом. Наконец, в-третьих, это субъективные противоречия, возникающие в результате тех или иных ошибок и упущений88. Преступность реально связана со всеми тремя группами противоречий, когда последние несвоевременно или неправильно разрешаются, принимают форму тех или иных деформаций в жизни общества.

4.3. Главное противоречие социализма. Неантагонистические противоречия при социализме, несмотря на значительное их многообразие, по содержанию и влиянию на социальный прогресс находятся в определенном иерархическом взаимодействии. В философской и социологической литературе предпринимаются многочисленные попытки сформулировать главное противоречие, свойственное социалистическому обществу как низшей фазе коммунизма. Криминологов также интересует, не связана ли преступность каким-то образом с этим главным противоречием. Положительный ответ на данный вопрос позволяет в полной мере представить и соответствующий профилактический комплекс, ориентированный в конечном счете на разрешение главного противоречия, определяющего другие производные и побочные противоречия общественной жизни.

В философской и конкретно-научной литературе проблема классификации социальных противоречий, выделения из них главного противоречия является предметом оживленных дискуссий. Оставляя анализ различных позиций по этой проблеме в стороне, как выходящий далеко за пределы нашей темы, остановимся на той, которая, судя по приводимым аргументам, наиболее, на наш взгляд, обоснованна. Так, в литературе принято выделять основное и главное противоречия социализма. Основное противоречие социализма является «сквозным», объединяющим низшую и высшую фазы развития коммунистического общества. Оно заключается в противоречии между общественными потребностями и уровнем развития производительных сил.

В рамках нашей проблемы особый интерес вызывает определение главного противоречия, которое отличает социализм как «неполный коммунизм» от «полного коммунизма»89.

В наиболее общем виде противоречие развития коммунизма в первой его фазе выступает как противоречие между коммунистической природой социализма и моментом ее отрицания в нем самом, связанном с сохранением следов, «родимых пятен» капитализма. На общественных отношениях социализма лежит отпечаток старого строя. Это касается не только надстроечных, но и базисных, экономических отношений. Конкретными проявлениями «следов капитализма» выступают такие противоречия, как момент товарности в социалистическом непосредственно общественном производстве, элемент неравенства в обществе социального равенства, которым является социализм, существование классов в бесклассовом по своей природе социальном организме, наличие элементов стихийности в планомерно организованном социалистическом хозяйстве90. В свою очередь, эти конкретные проявления главного противоречия социализма, приобретая характер различных деформаций, в силу несвоевременного или неправильного их разрешения могут служить источником социальной неудовлетворенности, деморализации и антиобщественного поведения. Л. И. Спиридонов в качестве главных противоречий социализма, выступающих как объективные социальные предпосылки антиобщественного поведения, называет следующие три их вида. Первое заключается в том, что общекоммунистическая форма присвоения, основанная на общенародной собственности на средства производства, существует сегодня в условиях социально неоднородного (в социалистическом смыс-в слова) общества и осуществляется как присвоение различных °бщественных классов и социальных групп, занимающих неоди-"аковые места в производстве, политике и т. д. Второе противо-}ечие состоит в том, что общенародная собственность реализует-1 как деятельность предприятий — экономически обособленных звеньев социалистического производства. Третье противоречие за-•"Ючается в том, что общенародное присвоение результатов про-

изводства эмпирически реализуется в личном присвоении в соот ветствии с принципом распределения по труду91.

Преступность «отмирает» в коммунистическом обществе именно потому, что общество достигает, ликвидируя социальные деформации, формируя себя на основе социальной справедливости, со циальной гармонии. В этом случае исчезают остатки социального отчуждения и соответственно исключается объективная возможность существования преступности как массового явления.

«все книги «к разделу «содержание Глав: 9 Главы: 1. 2. 3. 4. 5. 6. 7. 8. 9.

5rik.ru

Материалы для учебы и работы

Глава III. ТеОрИЯ ПрИЧИННОСТИ в советской криминологии