3. Закон 1912 г. “О преобразовании суда в сельских местностях”. Мировая юстиция при Временном правительстве в 1917 г.

Закон 15 июня 1912 г. “О преобразовании суда в сельских местностях”, изданный уже в период думской монархии, являлся

1              См.: Высочайше учрежденная комиссия... Т. 2. Приложение 5. С. 22 - 29.

2              Содержание закона и нумерация статей Судебных уставов приводятся по: СЗ РИ. Т. 16. Судебные уста­

вы. СПб., 1913.

142

прямым следствием столыпинской аграрной реформы. В который уже раз крестьянский вопрос служил причиной для решения вопроса судебного.

Аграрная реформа делала в перспективе бессмысленным дальнейшее существова­ние институтов земских начальников и волостных судов. Их упразднение, а значит, и передача административных и судебных функций соответствующим органам были лишь вопросом времени. Итак, мировой суд восстанавливался. Но отнюдь не в преж­нем виде. Подробной ревизии подверглись все нормы, связанные и с общим устройст­вом мирового суда и с судопроизводством.

В целом новый закон по уровню юридической техники стоит выше Судебных уста­вов. В нем уточнены многие термины (например, прежние термины “преступление и проступок” заменены одним – “преступное деяние”, первое заседание мирового съезда (ст. 35 УСУ) названо распорядительным и т.д.), уточнена (с учетом разъяснений Сена­та) редакция многих статей, ранее вызывавших разночтения. Особо следует отметить, что новая редакция делает много ссылок на общие уставы, не допуская аналогии, а строго указывая те статьи общего устава, которыми мировой судья должен руково­дствоваться. Таким образом, любая попытка собственного усмотрения мирового судьи исключалась, они более не вставали в оппозицию общим судебным местам.

Система мировых судов в целом не изменилась. Оставались три рода единолич­ных мировых судей – почетные, участковые и добавочные, которые вместе составляли вторую инстанцию – мировой съезд. Но положение мировых учреждений в судебной системе России стало иным.

Прежде всего, территориальная подсудность уже не так строго увязывалась с уездным делением. Правило, ранее действовавшее лишь на Правобережной Украине, о возможности объединения в один мировой округ нескольких уездов распространялось теперь на всю Россию.

Высший надзор за мировыми судьями и их съездами сосредоточивался в основном в судебных палатах (в том числе через них проходили в Министерство юстиции отчеты и наказы мировых судей и съездов). В то же время и Сенат, и министр юстиции сохра­нили контрольные функции.

143

Менялся статус председателя съезда: он приравнивался уже не к простому члену, а к товарищу председателя окружного суда. Все это говорит о том, что идея, высказанная Комиссией Н.В. Муравьева, об объединении мировой и общей юстиции постепенно осуществлялась: мировые съезды практически становились на одну ступень с окруж­ными судами.

Не менее важно и то, что волостные суды, подобно гминным судам Царства Поль­ского (см. гл. IV) включались в систему мировой юстиции. В пределах мирового участ­ка была образована вторая инстанция – верхний сельский суд – в составе председателей волостных судов под председательством мирового судьи; третьей инстанцией стал съезд мировых судей. В связи с этим при составлении расписания мировых участков необходимо было соблюдать правило, чтобы каждый из них находился в пределах од­ного уезда и своими границами не дробил сельские волости. Мировой судья председа­тельствовал на собрании выборщиков членов волостного суда и лично назначал секре­таря волостного суда. Мировой съезд утверждал избранных лиц и своими наказами оп­ределял распорядок дел в низших волостных инстанциях, осуществлял дисциплинар­ный контроль. Не отказываясь от сословного характера волостных судов, правительст­во тем не менее делало шаг к преодолению этого пережитка, объединяя местные суды в одну структуру.

Оставляя “ съездовое начало”, но, учитывая выводы Комиссии, новая редакция УСУ предусматривала, что председатель мирового съезда назначается императором по представлению министра юстиции из лиц, которые могут быть определены в долж­ность по судебному ведомству не ниже члена окружного суда или из участковых (!) мировых судей, прослуживших в этой должности не менее трех лет. Преимущество, как видим, отдавалось кандидатуре, вообще не связанной с мировыми учреждениями, а значит – независимой от них. Как запасной вариант – назначался опытный мировой су­дья, к тому же не обремененный никакими другими обязанностями по другой государ­ственной или общественной службе ( не почетный). Авторитет председателя должно было укреплять назначение его высочайшей властью.

В некоторых крупных городах (главным образом – в градоначальствах) – Санкт-Петербурге, Москве, Харькове, Саратове,

144

Кишиневе, Одессе, Казани – председатели мировых съездов избирались прежним по­рядком.

Выборное начало не упразднялось. Земским собраниям разрешалось теперь са­мостоятельно устанавливать число мировых участков в уезде ( вместе с заключением мирового съезда расписание участков представлялось на утверждение министру юсти­ции) и определять в соответствии с этим количество участковых мировых судей. Боль­ше того, земское собрание могло в любой момент сократить число участков ( ст. 382 УСУ). Одновременно с представлением этого постановления в министерство юстиции, собрание излагало свои соображения о том, кто именно из участковых мировых судей подлежал увольнению. Главным критерием закон устанавливал число полученных из­бирательных голосов.

Такое расширение прав земских собраний связано, на наш взгляд, с приданием им в 1890-е гг. государственного характера и перераспределением полномочий внутри управленческой вертикали.

Система цензов для избрания была подвергнута существенному пересмотру. Для участковых и добавочных мировых судей требование среднего образования соединя­лось со службой по судебной части в течение не менее трех лет. Теперь обладатели ка­ждого из этих условий в отдельности не могли, как ранее, по уставам в редакции 1864 г. автоматически претендовать на баллотировку. Высшее образование, как и прежде, дополнительными служебными условиями не обставлялось. Наоборот, лица, прослу­жившие не менее шести лет в должностях предводителей дворянства, секретарей миро­вого съезда, земских участковых начальников или секретарей уездного съезда, могли не представлять сведений о своем образовании. Для избрания в почетные мировые судьи лицу со средним образованием предыдущей службы также не требовалось.

Если же кандидат в мировые судьи имел высшее юридическое образование, то дос­таточным для занесения в избирательные списки был либо половинный имуществен­ный ценз, либо – равноценный ему – служебный: исправление не менее трех лет в этой губернии должностей земского участкового начальника,

145

присяжного поверенного, нотариуса и старшего кандидата1, а по судебному ведомству – не ниже мирового или городского судьи, судебного следователя или товарища проку­рора окружного суда. Опытные специалисты, таким образом, могли не соответствовать имущественному цензу, который продолжал оставаться почти в прежних размерах. По п. 3 ст. 19 УСУ в новой редакции, размер земельных участков не превышал вдвое, а уравнивался с размером, необходимым для участия в избрании гласных в уездное зем­ское собрание. Недвижимость в городской черте колебалась от пятнадцати тысяч руб­лей и выше – в столицах (против прежних шести тысяч рублей) и от трех тысяч рублей – в прочих городах. При этом учтем, что имелось в виду новое Положение о губерн­ских и уездных земских учреждениях 1890 г.2, где имущественный ценз и составлял те же пятнадцать тысяч рублей, то есть приблизительно в два раза больше, чем прежде.

Новеллой стало введение давности владения (обладания) имущественным цензом – один год. Этим дополнением пресекалась лихорадочная скупка земель и другого иму­щества с одной целью – попасть в списки кандидатов в мировые судьи. Реверанса в сторону местной аристократической элиты усматривать здесь, думается, не надо: срок давности для этого слишком короток.

Статья 21 УСУ, устанавливавшая круг лиц, не имеющих права быть мировыми судьями, дополнилась двумя категориями: 1) исключенными из числа присяжных по­веренных, их помощников и частных поверенных и 2) евреями ( факт позорный, но слишком характерный для шовинистической политики последних Романовых).

Важным дополнением было и установление ограничения в выборах для лиц, уво­ленных от должностей судей в порядке полной дисциплинарной ответственности (ст. ст. 295, 2952 и 296 УСУ): в течение трех лет со дня увольнения они не могли быть из­браны в мировые судьи (ст. 211 УСУ).

В списки кандидатов автоматически вносились все не утратившие ценза почетные, участковые и добавочные мировые су-

1              Вводился новый институт судебных кандидатов, или магистратуры.

2              ПСЗ - 3. Т. Х. № 6927.

146

дьи и все прочие лица, владеющие полным имущественным цензом в пределах того уезда, где проводились выборы, и имеющие право на занятие должности в силу ст. ст. 19-22 УСУ. Иные лица вносились в списки только на основании их заявления о согла­сии баллотироваться, которое должно было подаваться не позднее, чем за три месяца до выборов на имя лица, эти списки составляющего. Список кандидатов в мировые су­дьи, как и ранее, составлялся уездным предводителем дворянства, но согласовывать его надо было уже не с “местными мировыми судьями” (редакция 1864 г.), а с мировым съездом, т.е., по смыслу нового закона, с более узкой коллегией. В тех уездах, где не образовывалось дворянских учреждений, списки составлялись председателем уездной земской управы. Публикация списков кандидатов должна была производиться не за два месяца до выборов, как ранее, а за шесть месяцев.

Отменялась ст. 34 УСУ, позволявшая земским собраниям единогласным решением избирать в мировые судьи лиц, не удовлетворявших цензам. В своем месте мы уже ука­зывали об ее неэффективности, к тому же изменения в цензовой системе (ст. 191 УСУ) делали ее ненужной.

Избранных мировых судей по-прежнему утверждал Правительствующий сенат, но на вакантные места он доназначал лиц, соответствующих всем законным цензам (ст. 38 УСУ).

Все мировые судьи избирались на три года, но участковые и добавочные, прослу­жившие по выборам первое трехлетие, при очередных выборах в этом же округе изби­рались уже на шесть лет (ст. 23 УСУ).

Что еще касается статуса мировых судей, дополнения и исправления, внесенные в уставы после 1864 г., были в основном сохранены. Упорядочивалась лишь их редакция. Добавочные мировые судьи полностью заняли место почетных при замещении участ­ковых мировых судей во время отсутствия последних (ст. 43 УСУ). Если тот почетный мировой судья, чья очередь наступила присутствовать в окружном суде, не мог по ува­жительным причинам прибыть на заседание, председатель мирового съезда мог назна­чить вместо него другого – почетного или добавочного ( ст. 48 УСУ). Упразднялось звание почетного участкового мирового судьи.

147

Мировому съезду предоставлялось право поручить одному из участковых мировых судей рассмотрение определенного рода дел по всему округу или по его части (ст. 451 УСУ). Такой опыт специализации использовался уже в тех губерниях, где мировые су­дьи совмещали свою должность с обязанностями следователя, и опыт этот был доста­точно успешным1.

Новый закон впервые уточнял статус секретарей при мировых судьях, причислял их к государственным служащим, определял права и обязанности (ст. ст. 452-454 УСУ). Секретари назначались мировым судьей и находились у него в дисциплинарном подчи­нении.

Как уже отмечалось, институт мировых съездов сохранялся. Однако в полном составе он собирался только на первое, распорядительное заседание, сразу же после выборов. Для судебных заседаний съезд комплектовался из почетных, участковых и добавочных судей, призываемых по заранее установленной очереди. Таким образом, легализовалась практика некоторых мировых съездов периода становления2 и предло­жения Комиссии Н.В. Муравьева3.

Нельзя сделать точный вывод – преодолевался ли тем самым периодический харак­тер съезда. По крайней мере, о его постоянной, стационарной деятельности ничего прямо не говорится и в законе от 15 июня 1912 г. Однако в пользу последнего можно привести следующее замечание: председатель съезда и аппарат (канцелярия, приставы, рассыльные и т.д.) работали в съезде на постоянной основе, прикомандировывание ми­ровых судей для рассмотрения дел не мешало налаживанию безостановочной работы съезда – при нем постоянно могли находиться полноценные (числом не менее трех су­дей) присутствия. Законодатель просто закрепил те тенденции, которые стали прояв­ляться в работе мировых съездов с самого начала.

Упразднялась должность непременного члена мирового съезда. Его обязанности возлагались на председателя (ст. 57 УСУ). Съезд имел право, для содействия председа­телю, пору-

1              См.: Высочайше учрежденная комиссия... Т. 2. С. 32 - 33.

2              См.: Малышев К.И. Указ. соч. С. 25.

3              См.: Высочайше учрежденная комиссия... Т. 1. С. 34.

148

чить часть этих обязанностей одному из участковых или добавочных мировых судей. Также съезд мог, в случае отсутствия председателя, временно возложить исполнение его функций на одного из участковых или добавочных мировых судей. Как видим, по­четные судьи к управлению съездом не допускались, да и статья 561 УСУ об ограниче­нии их числа в присутствии сохраняла силу. Напротив, виден универсальный характер добавочных судей, что следует из цели их учреждения.

На распорядок работы мирового съезда было распространено действие ст. ст. 148 УСУ, 180 УГС и 167 УУС. Их суть заключалась в запрете присутствия в одном заседа­нии судей, состоящих между собой в родстве по прямой линии без ограничения степе­ней, а в боковых линиях – до четвертой и в свойстве до второй степени включительно, а также судей, на решения (приговоры) которых принесена жалоба. В заседании долж­ны были, по требованию нового закона, находиться секретарь или помощник секретаря мирового съезда.

Статус канцелярии мирового съезда тоже уточнялся. Все ее сотрудники (секретари, их помощники, переписчики бумаг, переводчики, рассыльные) назначались председа­телем мирового съезда и были ему дисциплинарно подчинены. С судебных приставов, на случай убытков, которые могли произойти в результате их неправомерных действий, требовался залог в размере 600 рублей. Ранее такой залог вводился лишь в нескольких губерниях и на меньшую сумму – 400 рублей.

Финансирование мировых судов, оклады судей и аппарата производились из сумм государственного казначейства. Из земских сборов оплачивались только наем жилья и служебного помещения – по 800 рублей сверх оклада. Сами оклады дифферен­цировались: добавочные судьи получали по 2000 рублей в год, участковые – по 2800 рублей, председатели съездов – по 4200 рублей1. Таким образом, основные затраты брало на себя правительство, как бы разрывая двойную зависимость мировых судей от земских учреждений – финансовую и “партийную”, связанную с выборами.

1 СЗ РИ. Т. 16. Ч. 1. Приложение V к УСУ.

149

Мировой съезд мог теперь предоставлять судьям отпуска на срок до двух месяцев, а в отношении председателя этим правом наделялся сам министр юстиции.

Непосредственный надзор за мировыми судьями, с правом ревизии делопроиз­водства, принадлежал мировому съезду округа. Высший надзор в основном осуществ­лялся судебными палатами, а также Правительствующим сенатом и министром юсти­ции.

Прежние рамки подсудности были расширены практически до тех пределов, кото­рые предполагалось установить в проектах Комиссии Н.В. Муравьева для участковых судей.

В гражданскую юрисдикцию включались и иски о недвижимости; общая сумма ис­ковых требований поднималась до тысячи рублей; срок давности по виндикационным искам с шести месяцев удлинялся до одного года. В ст. 31 УГС (о делах, изъятых из мировой подсудности) были внесены дополнения, отразившие реалии развития России: мировые судьи не имели права рассматривать споры о товарных знаках и о праве на торговые фирмы, а также споры о правах на литературные, музыкальные, художест­венные, фотографические и т.п. произведения, фабричные рисунки и модели.

Уголовная юрисдикция определялась, как и ранее, наказанием, однако в случае ареста и заключения в тюрьму законодатель не указывал меры – все статьи, содержа­щие санкции с таким видом наказания, были подсудны мировому судье. Исключались из уголовной подсудности: около 150 составов из Уложения о наказаниях ( ст. 33 2 УУС); преступления, за которые предусматривались дополнительные наказания в виде лишения лично и по состоянию присвоенных прав и преимуществ (п. 4 ст. 33 УУС), воспрещения участвовать в общественном или сословном собрании, высылки, закрытия или уничтожения промышленных, торговых либо учебных заведений, лишения права производить торговлю или промысел (п. 1 ст. 34 УУС); дела, в которых размер денеж­ного взыскания или гражданского иска составлял более тысячи рублей (п. 2 ст. 33, п. 2 ст. 34 УУС).

Совершенствовался гражданский процесс. Из ст. 52 УГС было вычеркнуто упоми­нание о специальных книгах, куда записывались словесные просьбы. Отныне мировой судья заносил их исключительно в протокол.

150

Впервые точную формулировку получили поводы для возвращения искового про­шения истцу (ст. 53 УГС): не указано кем и против кого предъявлен иск; иск предъяв­лен ненадлежащим истцом или лицом, не уполномоченным на это; не указано требова­ние истца; дело изъято из подсудности мирового суда или подсудно другому мировому судье.

Появился новый для гражданского мирового судопроизводства институт оставле­ния прошения без движения в случаях, когда к исковому прошению не приложены сборы, в нем не указана цена, место жительства истца и ответчика (ст. ст. 541-542; 1642-1643 УГС). Для исправления недостатков назначался семидневный срок, по истечении которого прошение возвращалось, и дело могло быть возобновлено не иначе как пода­чей нового заявления. Если не обозначалось место жительства просителя, в течение ме­сяца объявление о непринятии искового прошения висело в приемной мирового судьи, само же прошение оставалось без движения до явки истца.

Вводится понятие третьего лица и регламентируется его участие в деле ( ст. ст. 1281-1283 УГС). Отменяется ст. 130 УГС ( право ссылаться на местный обычай), еще одна специфическая для прежнего мирового судопроизводства норма. Отменяется ин­ститут окончательного решения (ст. ст. 134, 162 УГС), зато решения по делам, в кото­рых цена иска не превышала ста рублей, не могли кассироваться (ст. 186 УГС). Четко указывались основания для приостановления, прекращения и возобновления дела (ст. ст. 77, 79, 162 1 УГС). Одним из поводов к приостановлению гражданского дела было взаимное согласие тяжущихся; для возобновления было достаточно просьбы даже од­ного из них.

В уголовном процессе расширялся круг субъектов, могущих возбуждать дело. К ним были причислены: судебные места, прокуроры и судебные следователи ( ст. 42 УУС).

Вводились гарантии для задержанных ( ст. ст. 511-512 УУС). В делах, подсудных мировому судье, лица, задержанные полицией или другими административными вла­стями, должны были в течение 24 часов либо быть освобождены, либо приведены к ми­ровому судье. Если задержание состоялось в месте, отдаленном от камеры мирового судьи, этот срок увеличивался на неопределенную величину – “насколько по местным условиям это

151

необходимо для привода”. Мировой судья был обязан в течение 24 часов по доставле­нии задержанного опросить последнего и постановить определение об освобождении либо о дальнейшем задержании. Практика, принятая к тому времени уже во многих странах (Англии, США, Канаде, Германии), в России осуществлялась вяло. Требования ст. ст. 511-512 УУС часто не выполнялись из-за обширности участков и загруженности делами как мировых судей, так и следователей.

Уточнялись поводы для прекращения уголовного дела и возобновления его при от­крытии новых обстоятельств (ст. ст. 521 - 524 УУС).

Отменялась ст. 104 УУС, ограничивавшая мирового судью руководствоваться в де­лах частного обвинения только теми материалами, которые представили ему стороны.

Снова видоизменялся институт заочного решения. Как видим, законодатель посто­янно обращался к этой процедуре, “оттачивал” ее.

Во-первых, изменился момент, с которого заочное решение признавалось недейст­вительным (ст. 152 УГС, ст. 1413 УУС): им стало не принятие отзыва, как прежде, а по­становление нового решения (приговора). Имеет ли принципиальное значение этот ню­анс? Ведь заочное решение не вступало в силу до истечения сроков на отзыв и апелля­цию. Думается, имеет. Принятие отзыва является юридическим основанием для возоб­новления рассмотрения дела по существу. Но по этому делу одно решение (пусть и не вступившее в законную силу) уже вынесено и не отменено. В чем тогда различие меж­ду отзывным производством и апелляционным? Оно размывается. Таковы последствия этой новеллы, весьма уязвимой с теоретической точки зрения.

Во-вторых, безусловность принятия отзыва в уголовном процессе ликвидирова­лась. Вопрос решался положительно лишь в том случае, если судья, по рассмотрении отзыва, признавал причину неявки уважительной, иначе отзыв оставлялся без послед­ствий (ст. 1391 УУС).

В-третьих, в уголовном процессе сокращался до семи дней срок для подачи отзыва заочного приговора (ст. 139 УУС).

Последние изменения ухудшали положение обвиняемого по сравнению с ответчи­ком в гражданском процессе, что может

152

свидетельствовать о стремлении ужесточить уголовное преследование в мировых су­дах.

Закон 1912 года – последний заметный акт в истории дореволюционного мирового суда. Однако логика исторической эволюции этого института в России позволяет нам отвести закону хоть и значительное, но все же промежуточное место. Важность его со­стоит в том, что мировому суду возвращалась прежняя достойная роль в системе рос­сийского правосудия, а богатая многолетняя практика обобщалась и из прецедентной формы облекалась в точную норму закона. Тем не менее законодатель так и остановил­ся на полпути в вопросе положения мирового суда в судебной системе. Неясное обо­значение роли судебной палаты, появление ее как дополнительного звена в системе надзора за мировыми судьями, с одной стороны, определенным образом обозначило намерения – пусть и отдаленные – законодателя, но с другой – нарушило ясность обще­го статуса мирового суда в судоустройстве. Думается, эта двусмысленность была бы в дальнейшем преодолена, и мировой суд из обособленного патриархального учреждения окончательно бы превратился в полноправную часть общей судебной системы, в суд ограниченной юрисдикции, если бы в результате известных событий 1917 г. эволюци­онный путь развития российского суда не был нарушен.

Конечно, выявить все недостатки и преимущества нового закона смогла бы только практика его применения. Но она так и не сложилась в какую-либо целостную картину. Закон вступил в силу только с 1 января 1914 г. и всего лишь в десяти губерниях. Вскоре началась война, затем пала монархия.

Отдельные новеллы, внесенные Временным правительством в законодательство о мировом суде, продействовали всего лишь несколько месяцев, не оказав на этот инсти­тут сколько-нибудь ощутимого влияния. Речь идет о временных судах, образованных в Петрограде 3 марта 1917 г. приказом министра юстиции А.Ф. Керенского. Инструкцию для временных судов1, определявшую их подсудность и порядок деятельности, утвер­дил 22 марта 1917 г.

1 Текст Инструкции доступен читателям в книге: Звягинцев А. Г., Орлов Ю. Г. В эпоху потрясений и ре­форм. Российские прокуроры. 1906-1917. М., 1996. С. 406-408.

153

товарищ министра юстиции А.С. Зарудный (кстати, сын С. И. Зарудного).

Временные суды образовывались в составе мирового судьи (председатель), выбор­ного представителя от армии и выборного представителя от рабочих. Им были подсуд­ны преступные деяния, направленные против личной и имущественной безопасности граждан и против общественного порядка и спокойствия, в том числе и посягательства против “нового порядка”, совершенные после 27 февраля 1917 г.

Словесные и письменные жалобы, сообщения, а также лица, задержанные по этим делам, направлялись в ближайшую к месту совершения проступка камеру временного суда. Заседания открывались в 10 часов утра и должны были продолжаться до оконча­ния разбора дел, но не ранее 17 часов вечера1, а в случае необходимости – и в воскресе­нье, и в праздничные дни.

Судопроизводство проходило устно и публично, протоколирование велось в книге специальной формы, где отмечались день заседания, состав суда, имена и адреса обви­няемых, существо обвинения, содержание приговора и его исполнение.

Временный суд был вправе назначить виновному одно из следующих наказаний: выговор, замечание, внушение, денежное взыскание не свыше десяти тысяч рублей, арест не свыше трех месяцев, тюремное заключение не свыше полутора лет. Как видим, это вполне совпадало с правами мировых судей ( высокую сумму штрафа отнесем на счет инфляции в военное время).

Если временный суд находил, что деяние виновного “по важности своей заслужи­вает более строгого наказания”, то он направлял дело в вышестоящую инстанцию.

Приговор объявлялся по формуле: “По указу Временного правительства... времен­ный суд города... приговорил”, был окончательным, обжалованию не подлежал и при­водился в исполнение немедленно по провозглашении. Только министр юстиции (!) мог отменить приговор в порядке надзора.

Помимо рассмотрения уголовных дел временные суды были уполномочены при­нимать меры к обеспечению законности со-

1 Заметьте, что “не ранее”, а не “не позднее”! То есть непрерывная работа судебного “конвейера” гаран­тировалась на семь часов как минимум!

154

держания под стражей. Если кто-либо был задержан без письменного постановления властей, по единогласному решению своих членов временный суд делал распоряжение о немедленном освобождении.

Как видим, уже тогда во временных судах проявились черты так называемой “ре­волюционной законности”. Всякая революция в целом проходит по единому сценарию, различаясь лишь действующими лицами и их интересами.

Первые двадцать одна камера временных судов открылись в Петрограде 7 марта 1917 г. Позднее приказ министра юстиции был распространен на близлежащие города: Колпино, Нарву, Боровичи, Ямбург, Лугу, Царское Село, Гатчину и некоторые другие. Однако уже 19 июля 1917 г. временные суды оказались упраздненными. Будучи пло­дом компромисса между Временным правительством и Советами рабочих и солдатских депутатов, они исчезли вместе с исчезновением ситуации “двоевластия”. Наконец, Ок­тябрьская революция окончательно упразднила мировой суд вместе со всей старой буржуазной государственной машиной.

155