3. Гражданское судопроизводство в мировом суде

Согласно УГС (ст. 29), мировому суду были подсудны:

иски по личным обязательствам и договорам и о движимом имуществе ценой не свыше пятисот рублей (п. 1ст. 29УГС);

иски о вознаграждении за ущерб и убытки, когда их сумма не превышает пяти­сот рублей или же во время предъявления иска не может быть положительно известна (п. 2 ст. 29 УГС);

иски о личных обидах и оскорблениях (п. 3 ст. 29 УГС);

иски о восстановлении нарушенного владения, независимо от суммы1, если со времени нарушения прошло не более шести месяцев (п. 4 ст. 29 УГС);

иски о “праве участия частного” (сервитутах), на основании ст. ст. 442, 445 - 451 Законов гражданских2, если со времени его нарушения прошло не более одного года (п. 5 ст. 29 УГС).

Кроме того, мировой судья мог принять к своему рассмотрению всякий спор, если обе стороны просили его решить их дело “по совести” (ст. 30 УГС). Решения по таким делам были

1              См.: Петровский Н.А. Двести гражданских и уголовных дел, производившихся по Санкт-

Петербургским столичным мировым учреждениям с 1866по 1874 год. 2-е изд. СПб., 1875. С. 29 со ссылкой на

решение Гражданского кассационного департамента Сената № 789, 1869г .

2              СЗ РИ. Т. 10.

92

окончательными и только в форме мировой сделки, иначе дело передавалось по под­судности. Примечательно, что рассмотрение дела на основании ст. 30 не подлежало об­ложению судебными пошлинами и сборами.

В компетенцию мировых судей входили дела по охране наследственного имущест­ва, независимо от его вида и стоимости (ст. ст. 1401, 1402, 1403, 1422 УГС). Это вклю­чало в себя объявление об открытии наследства, вызов лиц, имеющих на него какие-либо права, опись, опечатание и сбережение имущества. Мировой судья мог осуществ­лять раздел имущества между наследниками, но лишь “полюбовно”, примирительным производством; при возникновении спора дело передавалось в окружной суд.

В местностях, где не предусматривалось учреждение должности нотариуса, или та­ковая не была никем замещена, все нотариальные полномочия переходили также к ми­ровым судьям (ст. 2 Положения о нотариальной части)1.

Исключались из подсудности иски между сельскими обывателями ценой до ста рублей – они подлежали разрешению волостными судами (ст. 96 Общего положения о крестьянах, вышедших из крепостной зависимости)2.

Крестьянские (волостные) суды, учрежденные этим Общим положением 19 февра­ля 1861 г., забирали огромную часть подсудности, оставляя тем самым приобретших личную свободу крестьян в громадной зависимости от общинных устоев. В своей дея­тельности они руководствовались в основном не нормами законов, а местными обы­чаями. В уголовных делах Общее положение еще как-то пыталось четко определить круг видов и мер наказания (ст. 102), но в гражданском праве царил полный беспоря­док. Если даже и существовал такой местный обычай, то он, как и следовало ожидать, восходил к незапамятным временам и не имел ничего общего с новыми социально-экономическими отношениями. Например, в Киевской губернии наследство по

1              ПСЗ - 2. Т. XL. № 43186.

2              Там же. Т. XXXVI. № 36657.

93

обычаю переходило к старшему сыну в семье, независимо ни от закона, ни от завеща-ния1.

Но возможность обратиться к мировому судье у крестьян была. Те из них, которые отправлялись в город на заработки, не подлежали юрисдикции волостного суда, и спо­ры свои разрешали в мировых и общих судебных учреждениях. Члены же общины имели право передать свое дело в мировой суд либо по своему обоюдному согласию, либо тогда, когда оно выходило из общей компетенции волостного суда (ст. 31 УГС). Свидетельства о том, насколько широко использовалась крестьянами такая возмож­ность, противоречивы. С одной стороны, обращаться к мировому судье было “далеко и дорого”, мужики боялись, что ученый господин не поймет их интересы2. С другой – не­редки были случаи, когда крестьяне пытались “подтасовать” дело, чтобы его рассмат­ривал именно мировой судья, особенно если речь шла о крупной сумме3. Совпадают источники в одном: волостному суду крестьяне не доверяли, ибо слишком сильны были там противоречия местных группировок, решения были далеки от справедливости, мздоимство быстро проникло и в эту среду.

Самый многочисленный класс должен был стать основным клиентом мировой юс­тиции. Этого, однако, не произошло в полной мере. Одной рукой даруя экономическую и личную свободу, власть в то же время другой рукой отбирала ее у крестьян – выкуп­ными платежами и отработками, лишением полноценной и полноправной судебной за­щиты.

Из компетенции мирового суда исключались также: иски, сопряженные с интере­сами казенных управлений (за исключением виндикационных) – п. 2 ст. 31 УГС; споры о привилегиях на открытия или изобретения (п. 4 ст. 31 УГС)4.

1              См.: Щербина П.Ф. Указ. соч. С. 163.

2              См.: Зарудный М. Опыт исследования местного крестьянского суда // Журнал гражданского и уголовно­

го права. 1874. Кн. 2. С. 153.

3              См.: Леонтович В.В. История либерализма в России. 1762 - 1917. М., 1995. С. 226.

4              ПСЗ - 2. Т. XLIX. № 53966.

94

В тех местностях, где действовали коммерческие суды, часть исков, связанных с обязательственными правоотношениями, отходила к ним.

Статья 31 (п. 1) УГС исключала из подсудности мировых судей иски о праве собст­венности или о праве на владение недвижимостью, утвержденном на формальном акте. Тем не менее могли рассматриваться, например, вопросы сервитутов на недвижимость, платежей по ипотечным закладным. Таким образом, изъятие споров о недвижимости нельзя назвать безусловным1.

Мировые судьи приглашались также в состав особых присутствий врачебной упра­вы для освидетельствования психически больных (это, по сути, – участие в экспертной комиссии).

Движение гражданского дела в мировом суде (первая инстанция) можно раз­делить на следующие стадии:

возбуждение дела;

подготовка дела к судебному разбирательству (факультативная стадия);

судебное разбирательство;

постановление и оглашение решения;

отзывное производство (факультативная стадия);

исполнение решения.

Исковая просьба подавалась по месту нахождения ответчика; копий по числу от­ветчиков не требовалось, но могли быть потребованы необходимые приложения. В от­личие от общих судов, уравнивались статусы постоянного местожительства и времен­ного пребывания ответчика, если предметом иска были требования, касающиеся дви­жимого имущества. Специально оговаривалось, что иски о вознаграждении за убытки в недвижимом имуществе подаются по месту нахождения данного имения, то есть ус­танавливалась исключительная подсудность (ст. ст. 34-35 УГС). Встречный иск (ст. ст. 38-39 УГС) разбирался тем же мировым судьей, которому был предъявлен иск перво­начальный. Если встречные требования выходили за пределы ми-

1 См.: Малышев К.И. Указ. соч. С. 40.

95

ровой подсудности, производство дела прекращалось, и стороны должны были обра­титься в окружной (или иной – по подсудности) суд. В общем, правила были достаточ­но традиционны.

Мировой судья не мог возбуждать гражданское дело по собственной инициативе.

Относительно поводов отказа в принятии исковой просьбы устав ограничивался лишь общей фразой о неподсудности: “Не подлежит рассмотрению мировым судьей” (ст. 53 УГС). На практике такая излишняя краткость вызывала вопросы, и ученые об­ращали внимание на редакцию ст. 53 как на неудачную1.

Просьба протоколировалась (будучи словесной) или подшивалась в дело – первая стадия окончена.

Если стороны явились в суд вместе, мировой судья мог приступить к судебному разбирательству сразу же (ст. 60 УГС). Таким образом, стадия подготовки дела выпа­дала, и это нельзя оценивать положительно. Сокращение процесса тут только кажущее­ся. Принимая дело к своему производству, судья должен убедиться в том, что оно дос­таточно подготовлено. В нашем современном процессе эта норма закреплена законода­тельно, а само по себе это правило – бесспорно. Результаты неподготовленности не за­ставляют себя долго ждать: “вдруг” выясняется, что для разрешения дела недостаточно материалов, – нужны доказательства, необходимо провести осмотр или экспертизу, вы­звать свидетелей и т.д. и т.п. А судебное разбирательство уже идет, и судья вынужден его откладывать. Такая картина повсеместно возникала в мировых судах. Отсутствие стадии подготовки неизбежно проявлялось в последующих действиях, дезорганизуя процесс, разрывая его, затягивая. Поэтому с точки зрения практической упомянутая ст. 60 была нецелесообразна.

Сама стадия подготовки дела к разбирательству включала: вызов ответчика, сви­детелей, третьих лиц (повесткой или через истца, с его согласия), сбор доказательств (этим занимались стороны), производство осмотра на месте, вызов сведущих людей для дачи показаний по вопросам, требующим специаль-

1 См.: Анненков К. Указ. соч. С. 39.

96

ных познаний. С учетом времени, которое необходимо было на проведение всех этих подготовительных мероприятий, мировой судья назначал день и время разбирательства – устав требовал это сделать сразу же после принятия исковой просьбы. Собственно, конкретных сроков устав не предусматривал, лишь одно условие должно было быть выполнено: промежуток времени между днем вызова ответчика, свидетеля и др. и днем заседания определялся с таким расчетом, чтобы лицо имело со времени получения по­вестки не менее одного дня на каждые 15 верст пути от места жительства до камеры мирового судьи. Этот срок назывался явочным, или поверстным.

В стадии судебного разбирательства можно выделить несколько этапов: подгото­вительная часть, рассмотрение дела по существу, заключительные объяснения сторон.

Заседание начиналось с того, что мировой судья объявлял, какое дело подлежит рассмотрению, и вызывал из публики, присутствующей в камере, истца и ответчика. Затем происходила поверка: явились ли стороны, свидетели и другие вызванные лица; если явились – удостоверялась их личность, если не явились – выяснялось, через сек­ретаря, вручены ли им повестки, какие имеются данные о причинах неявки. При ува­жительных причинах неявки сторон дело откладывалось; отсрочка разбирательства бы­ла также возможна по просьбе обеих сторон. Если по неуважительной причине отсут­ствовал ответчик, процесс мог быть отсрочен, но при согласии истца на заочное реше­ние – продолжался. Отсутствие третьих лиц и соистцов также не препятствовало про­должению рассмотрения дела. Если же не явился без уважительных причин истец – де­ло прекращалось производством, вне зависимости от желания ответчика, но в этом слу­чае истец не лишался права на возобновление дела предъявлением нового искового прошения, срок давности при этом не прерывался (ст. 154 УГС). Верное и хорошо дис­циплинирующее решение: истец, “виновник” возникновения судебной тяжбы, наиболее заинтересованное лицо, беспричинно отсутствуя, показывает тем самым, наоборот, свою незаинтересованность в споре, а зна-

97

чит – и удовлетворенность. Смысла продолжать процесс далее нет, но возможность на­чать его снова, при желании, остается.

Следующим действием подготовительной части было рассмотрение частных тре­бований и заявлений сторон. Одно из возможных требований – отвод судьи. Ст. 69 УГС предоставляла право отвода лишь ответчику. Однако ст. 195 УГС говорила уже о том, что мировой судья “ может быть отводим тяжущимися”, т.е. обеими сторонами. Отсюда – ст. 69 УГС всегда толковалась расширительно, хотя пробел в норме так и ос­тавался пробелом. Различались, как уже говорилось, только моменты, в которые сторо­ны могли заявить об устранении. В этой же части процесса, как правило, принимался и встречный иск, если таковой был.

Такое действие, как приведение свидетелей к присяге и их удаление из зала, не имело своего четкого места. Оно “плавало” где-то на границе подготовительной части и рассмотрения дела по существу, но в любом случае свидетели были уже удалены до начала состязания сторон.

Рассмотрение дела по существу начиналось с краткого изложения судьей сути ис­ковых требований. Хотя закон этого и не предусматривал, здесь из-за удобства дейст­вовали по аналогии с общими судами.

Далее следовало состязание сторон. Оно происходило в форме диалога между ист­цом и ответчиком, управляемого вопросами мирового судьи. Вначале объяснял свои требования истец, ему возражал ответчик – и так по очереди, до тех пор, пока судья не находил, что дело достаточно объяснено.

Затем наступала очередь исследования доказательств. Вначале допрашивались свидетели истца, после – свидетели ответчика. Если были в деле другие доказательства (документы и прочее), исследовались и они. Тяжущиеся могли задавать свидетелям во­просы (с разрешения судьи), участвовали в исследовании остальных доказательств.

Последний этап судебного разбирательства – заключительные объяснения сторон. Выглядело это так же, как и предыдущее состязание, но, как правило, – намного короче и сведено почти до реплик.

98

Мировой судья прекращал разбирательство дела и приступал к постановлению ре­шения, учтя все приведенные по делу обстоятельства и определив “по убеждению со­вести” значение и силу доказательств (ст. 129 УГС).

Что касается предложения заключить дело миром, устав указывал делать это после состязания сторон, на этапе рассмотрения дела по существу. Но все равно, меры для склонения тяжущихся к примирению мировой судья обязан был принимать и во время производства дела, т.е. практически постоянно, и только в случае неуспеха приступать к постановлению решения (ст. 70 УГС).

Решение не могло противоречить закону. Однако ст. 130 УГС давала мировому су­дье право “ руководствоваться общеизвестными местными обычаями, но лишь в том случае, когда применение местных обычаев дозволяется именно законом или в случаях, положительно не разрешаемых законами”. Общие суды таким правом не обладали.

Содержание статьи, несомненно, требовало толкования. Сенатские решения по этому вопросу наглядно показывают, во-первых, значимость обычая в качестве источ­ника права пореформенного времени и, во-вторых, противоречивое к нему отношение.

Сперва Сенат занимал позицию, согласно которой применение ст. 130 УГС явля­лось правом, но не обязанностью мирового судьи (реш. № 290, 1871 г.). Однако впо­следствии точка зрения переменилась. Сенат установил правила допустимости приме­нения обычаев: 1) по крайней мере, одна из сторон ссылается на обычай и просит о ре­шении дела на его основании, 2) в законе содержится дозволение применить обычай, несмотря на то, что существуют законодательные нормы, на основании которых дело может быть разрешено, либо в законе отсутствуют такие нормы, в соответствии с кото­рыми может быть разрешено дело. При этом Сенат указал, что при наличии таких ус­ловий мировые судьи обязаны руководствоваться обычаями, так как “в этих случаях обычай должен заменять закон и потому должен иметь то же

99

значение по отношению к постановлению решения, как и закон” (реш. № 180, 1878 г.)1.

Однако единой практики в применении ст. 130 УГС не установилось, случаи ее применения были крайне редки.

Решения по искам до тридцати рублей были окончательными и апелляции не под­лежали. Мог судья также вынести и частное определение, аналогичное современному.

Заочное решение постановлялось в случае неуважительной неявки ответчика, по просьбе истца (судья мог только предложить истцу такой вариант, и если воли истца на это не последовало, дело лишь откладывалось, что, впрочем, бывало редко, ибо истцы своим правом в таком случае охотно пользовались) –ст. 145УГС.

Копия заочного решения отправлялась ответчику (ст. 150 УГС), правда, ничего не говорилось о сроке, и русский ученый-процессуалист К. Анненков, например, предла­гал вычислять его из трех дней, требуемых на изготовление полной формы решения, и двух дней – на изготовление его копии (оба срока определены законом)2.

Окончательные решения вступали в силу с момента провозглашения, пусть даже в форме краткой резолюции. Заочные и неокончательные решения – после истечения сроков на отзыв и апелляцию (если ни того ни другого не последовало).

Апелляционный срок устанавливался в один месяц со дня провозглашения реше­ния, как и в общих судах. Тут же добавим, что ко всем срокам на отзыв и обжалование присоединялся поверстный срок, поэтому фактически они были длиннее.

Апелляционная жалоба подавалась тому мировому судье, который решил дело, не­пременно в письменном виде, как указывал Сенат (реш. № 966, 1873 г.), с копиями по числу ответчиков. Вернемся в связи с этим еще раз к отзыву заочного решения: с точки зрения удобства он был выгоднее для ответчика и дешевле, нежели апелляция, так как подавался по правилам исковой просьбы.

1              Цит. по: Анненков К. Указ. соч. С. 131.

2              См. там же. С. 158.

100

Принимая жалобу, мировой судья должен был вынести определение. Далее он от­сылал копии жалобы ответчикам, а саму апелляцию препровождал “со всеми приложе­ниями и актами производства” в мировой съезд, не позже трех дней со времени ее при­нятия (ст. 165 УГС).

В общих судах дело направлялось в вышестоящую инстанцию (судебную палату) только после вручения противной стороне копии апелляции. Мировой судья был осво­божден от этой формальности: не ожидая второго экземпляра повестки о вручении ко­пии, он представлял дело в мировой съезд, пересылая этот экземпляр по получении. Однако, как правило, дело в съезде не рассматривалось до тех пор, пока сведения о вручении копии апелляционной жалобы не станут ему известны.

Частные жалобы на действия и распоряжения мирового судьи (ст. ст. 167-169 УГС) могли быть поданы только вместе с апелляцией. Исключения делались для жалоб на медленность разбирательства, на непринятие исковой просьбы, отзыва или апелляции – они подавались, минуя судью, прямо в мировой съезд, – а также для жалоб на опреде­ления по просьбам обеспечения иска или о предварительном исполнении решения (ст. ст. 166-167 УГС). В общих судах список исключений был шире.

Срок для принятия частных жалоб составлял семь дней со времени вынесения оп­ределения мировым судьей, кроме жалоб на медленность, для которых срока вообще не назначалось. Установление такого порядка принесения частных жалоб абсолютно не­логично. Прежде всего – искусственным сокращением срока апелляции с месяца до не­дели (иначе возможности подать частную жалобу не было никакой), далее – исчисле­нием сроков со дня вынесения определения, а не самого решения по существу дела (от этого срок мог стать еще короче).

Приведем в качестве иллюстрации проблемы сроков один любопытный казус1.

Второго января 1871 г. жена потомственного почетного гражданина К-ва обрати­лась в Санкт-Петербургский мировой

1 См.: Петровский Н. А. Указ. соч. С. 89-91.

101

съезд с частной жалобой на действия мирового судьи 10-го участка. Суть жалобы со­стояла в том, что судья неправильно выдал исполнительный лист на приведение в ис­полнение мировой сделки, состоявшейся 15 декабря 1869 г. между К-вой и полковни­ком И-вым. Неправильность действий судьи заключалась, по мнению К-вой, в том, что по мировой сделке И-ву было предоставлено право вывезти лишь то имущество, кото­рое составляет его собственность, а между тем исполнительный лист был выдан на право вывоза и ее собственности также.

Мировой съезд, приступив к делу 14 апреля 1871 г., обратился к разрешению во­проса: своевременно ли подала К-ва жалобу, – и нашел, что закон открывает стороне, недовольной определением мирового судьи, двоякий путь для обжалования – апелля­ция и кассация, для которых назначен месячный срок (ст. ст. 162, 191 УГС), либо обжа­лование в частном порядке, для которого назначен семидневный срок (ст. 963 УГС).

Апелляционной жалобы подано не было, а срок этой жалобы – пропущен (испол­нительный лист выдан 30 ноября 1870 г.). Если даже исчислять срок со времени окон­чательного приведения решения в исполнение, то и тогда срок пропущен (исполнение было окончено 12 декабря 1870 г.). Если же считать, продолжал рассуждать мировой съезд, постановление судьи о выдаче исполнительного листа, несогласного с мировой сделкой, заочным решением (?! – С. Л.) по отношению к К-вой, то и тогда срок пропу­щен, ибо по ст. 728 УГС он составляет один месяц со дня вручения повестки (28 ноября 1870 г.).

В итоге на основании ст. ст. 963 и 156 УГС жалоба К-вой была оставлена без рас­смотрения.

Удивляет в этой истории и то, как вольно обращается мировой съезд с терминами и процессуальными нормами, смешивая понятия, выдавая одно за другое.

Частные жалобы, приносимые мировому судье, представлялись им вместе со своим объяснением в съезд в течение семи дней со дня получения. Рассматривались они в съезде без вызова сторон, но явившиеся по своей инициативе тяжущиеся допускались к словесным объяснениям.

102

Перейдем к специальным нормам, действовавшим в отношении мировых съездов (ст. ст. 170-184 УГС).

Мировой судья, решивший дело в первой инстанции, не имел права принимать участие в апелляционном производстве. В случае необходимости он мог быть пригла­шен для дачи объяснений, но после – “ немедленно оставлял присутствие” ( ст. 170 УГС). Сенат рядом своих решений в 1869-1877 гг. растолковывал эту норму, разбирая множество частных случаев, но практика все равно не имела единообразия. Особо смущало ученых то, что съезд, допрашивая судью, начинал тем самым сам собирать доказательства, а это противоречило основному началу состязательного процесса1. По­этому слово “ объяснения”, по мнению того же Анненкова, должно было включать лишь разъяснения личных действий судьи по делу ( составление актов производства, планов и чертежей осмотра и т.п.)2. Особо Сенат запрещал поручать этому мировому судье проводить по поручению съезда осмотр на месте или другую “поверку доказа­тельств”. Однако из-за недостатка сил и средств этот запрет исполнялся лишь тогда, когда стороны прямо требовали устранить судью3.

Неявка обеих сторон влекла отложение дела до следующего съезда. По указу Сена­та от 26 декабря 1871 г., № 3585, в случае вторичной неявки дело приостанавливалось, и сторонам в течение трех лет предоставлялось право просить о возобновлении дела; если такого не происходило, определением съезда дело прекращалось производством4.

Вызов и допрос свидетелей зависел от усмотрения съезда. Он не был обязан вызы­вать свидетелей, на которых не было сделано ссылки при разбирательстве дела миро­вым судьей и которые указаны впервые лишь в апелляционной жалобе, но не приведе­ны в съезд сторонами. Далее, если съезд признавал, что дело может быть разрешено по имеющимся материалам, он имел пра-

1              См.: Анненков К. Указ. соч. С. 193.

2              См. там же. С. 194.

3              См.: Малышев К.И. Указ. соч. С. 65.

4              См.: Ознобишин И. Указ. соч. С. 41.

103

во не допрашивать всех выставленных свидетелей (Сенат: реш. № 251, 826, 1868 г.; № 843, 1869 г. и др.). Тот же порядок существовал и в отношении других доказательств (ст. 174 УГС).

Первое слово в состязании предоставлялось апеллятору (если в этом качестве вы­ступали обе стороны – истцу). Свидетельские показания в любом случае первыми дава­ли свидетели истца.

Всем ходом процесса руководил председатель ( временный председатель) съезда. На нем же лежала обязанность склонять тяжущихся к миру.

Перед стадией постановления решения свое заключение по делу давал товарищ прокурора окружного суда. Предмет заключения был определен законом (ст. 179 УГС): вопросы подсудности; дела с участием несовершеннолетних, глухонемых и умалишен­ных лиц; дела с участием казенных управлений, земских учреждений, городских и сельских обществ.

Решение на мировом съезде принималось большинством голосов (при их равенстве председательский имел перевес) и считалось окончательным (ст. ст. 181, 184 УГС); оно могло быть отменено только в кассационном порядке. Особое мнение кого-либо из су­дей, если таковое было, публике не объявлялось (поскольку оглашалась лишь краткая резолюция), но прилагалось к решению. В решении съезд не имел права выходить за пределы апелляционных требований сторон.

Решение подлежало немедленному исполнению, и подача кассационной жалобы этого исполнения не приостанавливала.

Просьбы о кассации решений мирового судьи подавались в письменной форме, с копиями по числу ответчиков – мировому съезду (в месячный срок), а кассационные жалобы на решения мирового съезда – в Кассационный департамент Правительствую­щего сената (в четырехмесячный срок). Могло кассироваться и заочное решение миро­вого съезда.

Кассационная жалоба об отмене решения мирового съезда с 1868г . обеспечивалась залогом в сумме 10 рублей, без чего она не принималась1. К сведению: дневной зарабо­ток крестьянина со-

1 ПСЗ - 2. Т. XLIII. № 46066.

104

ставлял 20-25 копеек, рабочего – несколькими копейками больше (25-30)1. Залог посту­пал в казну, если Сенат оставлял жалобу “не заслуживающей уважения”, в противном случае – возвращался. Сенат также мог вернуть залог в том случае, если жалоба откло­нена, но “не представляется, однако же, лишенною всякого основания”, а жалобщик “находится в положении, безусловно оправдывающем применение к нему права бедно­сти” (ст. 190 УГС).

Проект ГПК РФ, основные положения которого были опубликованы в 1995 г., вос­принял многие черты процесса пореформенного времени: единоличное рассмотрение и разрешение дел, освобождение суда от обязанности собирания доказательств, возмож­ность формулирования краткой резолюции без написания полного текста решения, из­менение роли прокурора в процессе. Однако в концепции ГПК места мировым судьям не нашлось. Разработчики проекта посчитали тогда, что для установления особого по­рядка производства по гражданским делам у мировых судей нет никаких оснований: ни теоретических, ни практических. Принцип единоличного рассмотрения и разрешения гражданских дел в суде первой инстанции, введение института судебного приказа ис­ключают, по их мнению, необходимость на федеральном уровне регламентировать производство у мирового судьи2. Последние изменения и дополнения в ГПК фактиче­ски подтвердили эту позицию3.

Как представляется, отождествление понятий “единолич-ный” и “мировой” судья ошибочно. Очевидно, что первое – более широкое по объему, включает в себя и миро­вого, и районного судью. Именно подсудность должна стать водоразделом между ни­ми. Мировой судья прежде всего – судья по разрешению малозначительных дел. От­сюда – и особенности процесса.

1              См.: Нос А.Е. Указ. соч. К н. 1 .С . 22;Щербина П.Ф. Указ. соч. С. 163.

2              См.: Концепция и основные положения проекта ГПК РФ // Российская юстиция. 1995. № 11. С. 20.

3              См.: Федеральный закон РФ от 7 июля 2000 г. “О внесении изменений и дополнений в Гражданский

процессуальный кодекс РСФСР” // Российская газета. 2000. 15 августа.

105

Представляется, что оправданным было бы делегирование права установления осо­бого мирового судопроизводства субъектам федерации. Именно там, исходя из мест­ных условий и потребностей, вопрос был бы решен. Но процессуальное законодатель­ство (за исключением административно-процессуального) находится исключительно в ведении Российской Федерации (п. “о” ст. 71 Конституции РФ). Приемлемо ли это, ко­гда субъекты федерации наделены правом законотворчества, а споры, вытекающие из трудового, семейного, жилищного, земельного и т.д. права, разрешаются в судах имен­но в порядке гражданского судопроизводства? Справедлива ли такая “трещина” между материальным и процессуальным правом?