§ 1.2. Механизм уголовно-правового воздействия

1. Реакция государства на акт совершения преступления, как было установлено выше, осуществляется как уголовно-правовое воздействие в форме уголовно-правового отношения, связанного с привлечением к уголовной ответственности или освобождением от нее. В связи с недостаточной исследованностью этого феномена в праве, представляется важным рассмотреть механизм осуществления уголовно-правового воздействия: его основания и пределы, цели и функции, объект и субъекты, содержание и формы реализации.

В уголовном праве понятие механизма уголовно-правового воздействия не раскрывается. Но ряд работ посвящен исследованию близких ему понятий механизма правового (уголовно-правового) регулирования и механизма уголовно-правовой охраны. (См., напр.: 219, с. 4-5; 9, т. 1, с. 153) Механизм правового регулирования в теории права рассматривается как взятая в единстве система правовых средств (юридических норм, правоотношений, актов), при помощи которых осуществляется правовое воздействие на общественные отношения (9, т. 1, с. 153; 7, т. 2., с. 24; 219, с. 4-5). Механизм уголовно-правового регулирования признается «естественной составной частью общего механизма правового регулирования», включающего в качестве основных звеньев нормы уголовного права, акты их реализации и уголовно-правовые отношения, которые образуют единую систему, «функционирование которой подчинено достижению единой цели - обеспечению и поддержанию порядка в общественной жизни». (364, с. 77)  В уголовном праве употребляется также понятие механизм реализации уголовной ответственности, которое раскрывается как «сложный, динамичный процесс, протекающий не сам по себе; в этом процессе «работают» особые уголовно-правовые средства, которые и образуют основные элементы механизма реализации уголовной ответственности: 1) уголовно-правовые нормы; 2) уголовно-правовые отношения; 3) акты применения норм уголовного права». (461, с. 293).

В.И. Даль в своем «Словаре…» не дает определение механизма, но однокоренным с ним термином «механика» определяет «науку о силе и сопротивлении ей; искусство применять силу к делу и строить машины; науку выгодного приспособления сил». (121, т. 2, с. 324). По мнению С.И. Ожегова, термин «механизм» в переносном смысле означает «систему, устройство, определяющие порядок какого-нибудь вида деятельности». (329., с. 300).  В «Этимологическом словаре русского языка» М. Фасмера термин «механик» рассматривается как производный от латинского и греческого понятий «умелый» или «орудие». (См.: 481, с. 612).  Таким образом, лишь через эти понятия, близкие понятию «механизм», можно составить представление о содержании рассматриваемого понятия.

Так, механизм уголовно-правового воздействия можно, по нашему мнению, представить как определенный процесс - внутренне упорядоченное и функционирующее устройство, определенную систему способов, средств, технологий в действии. Чтобы быть достаточно эффективным, этот процесс должен быть обеспечен ресурсно, опираться на научные знания и осуществляться профессионалами («умельцами», «умело»).

Понятие «механизм уголовно-правового регулирования», по нашему мнению, носит нейтральный характер, что более свойственно «цивильным» отраслям права. В уголовном праве не менее важной функцией, чем регулирование, является охрана общественных отношений от преступных посягательств, поэтому здесь недостаточны понятия «механизм уголовно-правового регулирования» и «механизм уголовно-правовой охраны». Понятие «механизм уголовно-правового воздействия» как бы восполняет недостаточность указанных понятий и при этом, что немаловажно, подчеркивает, с одной стороны, вынужденный характер указанного воздействия (как реакции государства на нарушение установленной им уголовно-правовой нормы), с другой стороны, его наступательный характер, что также весьма важно в противодействии такому серьезному противнику, как преступность.

Механизм уголовно-правового воздействия - это функционирующий комплекс (процесс применения) предусмотренных уголовным законом и используемых в правоприменительной практике в отношении лиц, виновных в совершении преступлений, а также в превентивном плане в отношении т. н. неустойчивых лиц средств, приемов и технологий. Это объективно необходимый сложный динамичный процесс практической реализации негативной, справедливой и неотвратимой реакции государства на совершение преступлений при помощи системы предусмотренных законом уголовно-правовых средств (уголовно-правовых норм, уголовно-правовых отношений и актов применения норм уголовного права) в целях обеспечения и поддержания порядка в общественной жизни.

Это понятие следует отличать и от понятия «механизм реализации уголовной ответственности», которое уже по содержанию и меньше по объему, является составной частью механизма уголовно-правового воздействия, включает в себя лишь воздействие на лицо, осужденное обвинительным приговором суда.

2. Уголовно-правовое воздействие является весьма острым орудием, поэтому для его применения должны быть веские предусмотренные законом основания. Мы полагаем, что такие основания необходимо рассматривать в двух аспектах: как основания криминализации общественно опасных деяний, и как основания практической реализации кары в отношении конкретных лиц, виновных в их совершении. 

Механизм уголовно-правового воздействия начинается с установления уголовно-правовых норм. В связи с перманентно возникающей потребностью реагировать на общественно опасные посягательства того или иного вида, в целях предупреждения такого рода посягательств, регулирования возникающих «нестандартных» ситуаций и охраны общества от все новых их повторений, а также в целях восстановления нарушаемой справедливости, государство устанавливает систему уголовно-правовых норм. «Уголовно-правовые нормы представляют собой законодательную основу регулирования общественных отношений, поведения их участников, определяют их права и обязанности, а также юридические средства, обеспечивающие должное поведение». (461, с. 293).

Издавая конкретную норму уголовного права (и, в частности, устанавливая запрет на совершение определенного вида общественно опасных деяний), государство тем самым реагирует на их ставшую опасной распространенность, дает им негативную оценку, осуждает, запрещает и предупреждает о недопустимости их совершения под угрозой уголовно-правового воздействия. Издание уголовно-правовой нормы является первой реакцией государства (и в его лице всего общества) на общественную опасность соответствующих видов деяний и, соответственно, в целом на преступность.

Здесь еще нет кары как осуждения конкретного лица, виновного в совершении преступления, предусмотренное уголовным законом уголовно-правовое воздействие носит еще абстрактный характер. Норма закона пока лишь предупреждает всех и каждого о недопустимости нарушения содержащегося в ней предписания. Однако в ней имеется кара как осуждение общественно опасных деяний соответствующего вида, начинает реализоваться ее превентивный потенциал и создаются необходимые предпосылки для возможного в последующем карательного уголовно-правового воздействия на конкретных лиц, виновных в совершении преступлений.

Оценка определенного деяния как преступного первоначально дается в Уголовном кодексе. Законодатель дает юридическую оценку деяниям соответствующего вида, основываясь на их нравственной и социально-политической оценке в обществе. И такая оценка законодателя – необходимый и очень важный ориентир для суда. В ст. 60 УК говорится, что суд должен назначить виновному справедливое наказание, для этого он, в частности, должен исходить из параметров, указанных в статье Особенной части УК, содержащих предварительную оценку характера и степени общественной опасности деяний данного вида. Суд должен также учитывать положения Общей части УК, которые помогают скорректировать законодательную оценку применительно к особенностям конкретного случая (неоконченное преступление, соучастие, наличие оснований для освобождения от уголовной ответственности или наказания, и т. п.). Впоследствии, если лицо совершит запрещенное законом деяние, наличие такой предусмотренной законом предпосылки явится основанием для уголовно-правового воздействия на виновного. Без такой законодательной оценки, без нормативно установленных ориентиров у суда не будет возможности покарать виновного, по справедливости воздав ему за содеянное.

3. В отечественной правовой науке, и в науке уголовного права в частности, существует концепция, согласно которой факт принятия и вступления в силу уголовно-правовой нормы является основанием возникновения уголовно-правового отношения общерегулятивного типа. (См., напр.: 6, с. 142—144; 19, с. 63; 304, с. 15; 432, с. 88; 74, с. 24; 281, с. 143; 504, с. 205 и сл.; 331, с. 27). Авторы данной концепции исходят из убеждения, что «нет и не может быть ничего не регулирующих правовых норм», (280, с. 30)  и что «всякая правовая связь есть правовое отношение». (364, с. 87).

С точки зрения А.Н. Тарбагаева, механизм возникновения общерегулятивных уголовно-правовых отношений выглядит следующим образом: «в момент вступления нормативного акта в законную силу возникает общее (т. н. общерегулятивное) уголовно-правовое отношение – «особая юридическая связь между взаимными правами и обязанностями сторон» (433, с. 30). На определенной стадии его развития возникает т. н. «позитивная» ответственность или «уголовная ответственность в позитивном смысле», определяемая автором как «постоянно реализующийся комплекс существующих в обществе правоотношений по соблюдению уголовно-правовых запретов».  (433, с. 23-24). «Позитивно ответственным» признается поведение граждан, соответствующее нормам уголовного закона. (433, с.22).

Нарушение лицом уголовно-правового запрета означает, по мысли автора, расторжение им уголовно-правовой связи, соединяющей его с государством, прекращение существования «позитивной ответственности индивида перед обществом по поводу конкретного деяния», разрыв индивидуально-определен­ного уголовного правоотношения, влекущее за собой «нарушение порядка во внутренней структуре всего урегулированного уголовным правом общественного отношения». В связи с чем возникает необходимость восстановления нарушенного порядка отношений и реставрации разорванной общей правовой связи преступника с государством, и именно в связи с этим возникают основания для привлечения человека к ретроспективной ответственности. (433, с. 30-31). Только с таких позиций, по мнению сторонников данной точки зрения, и возможно определить основания привлечения виновного к уголовной ответственности.

Однако эту концепцию разделяют далеко не все ученые-юристы. Многие авторы полагают, что сам факт принятия правовой нормы и вступления ее в законную силу не влечет возникновение правовых отношений, к числу правовых можно отнести лишь реальные конкретные отношения, урегулированные нормами права, а отношения по соблюдению запретов уголовного права являются нормальными общественными отношениями и потому не приобретают качества правовых. (См.: 387, с. 24; 248, с. 7-9; 371, с. 24-30; 516, с. 223).  Соблюдение возложенных на граждан обязанностей осуществляется за рамками отношений, регулируемых правом. (387, с.17-20). Эти авторы выступают против признания правовых отношений общерегулятивного характера, считают, что нормы права не реализуются непосредственно в правовых отношениях, а создают лишь предпосылки для возникновения правовых отношений. В теории уголовного права эту точку зрения поддерживают Н.Ф. Кузнецова, И.Н. Даньшин, 3.Д. Иванова, А.В. Барков, А.И. Санталов и другие. (239, с. 64; 122, с. 236; 387, с. 44.)

Н.Ф. Кузнецова, например, отмечает, что «тот, кто не совершает преступлений – для уголовного права безразличен. Лицо, которое спасает утопающего, с точки зрения уголовно-правовой нормы ( ст. 127 УК РСФСР) является лишь человеком, выполняющим свой гражданский долг». (239, с. 64). А.И. Санталов, признавая, что вследствие принятия уголовно-правовой нормы возникают правовые связи, вместе с тем, отрицает, что эти связи являются правоотношениями. По мнению автора, к числу правовых можно отнести не каждое общественное отношение, регулируемое нормой права, а «лишь реальные конкретные (относительные) отношения, урегулированные нормой права. Отношения же по соблюдению запретов уголовного права являются нормальными общественными отношениями, реализацией позитивной ответственности людей, но не приобретают качества правовых». (387, с. 38, 42).

4. По нашему мнению, эта точка зрения является более обоснованной и правильной. Принятие уголовно-правовой нормы и вступление её в законную силу не является безрезультатным, оно, безусловно, производит определенные изменения в общественных отношениях, прежде всего во взаимных отношениях государства и граждан, отражается на поведении отдельных граждан и «самочувствии» общества и государства. И это необходимо рационально использовать в целях обеспечения неотвратимого и справедливого уголовно-правового воздействия. Однако сам по себе факт принятия уголовно-правовой нормы и вступление ее в юридическую силу «автоматически» не приводит к возникновению правовых отношений и позитивной уголовной ответственности. Отношения сторон – государства, установившего запрет и адресатов такого запрета - граждан строятся вне правовых отношений - на основе иных социальных норм.

Признание указанного факта практически означало бы, что каждый (или почти каждый - дееспособный, деликтоспособный) человек с момента вступления в силу правовой нормы становится участником правовых отношений – приобретает права, должен нести обязанности, соблюдать запреты, даже независимо от того, что он не знает о своих новых правах и обязанностях и независимо от его воли и согласия, только на том основании, что государство приняло соответствующее решение. Государство приняло решение – и все (или практически все его граждане, а также и иные лица, в том числе и иностранцы – см., напр., ст.ст. 11, 12 УК РФ) автоматически «повязаны» правовыми связями, стали участниками правовых отношений (о которых нередко они «ни сном, ни духом»). Хорошо еще, если указанное решение разумно и отвечает интересам граждан, которых оно касается, но это бывает отнюдь не всегда.

И таких правовых норм принимается десятки и сотни тысяч, поскольку правовое опосредование получают практически все важнейшие общественные отношения. Таким образом, если следовать критикуемой точке зрения, получается, что каждый человек в каждый миг своей жизни, независимо от его желания и воли, «опутан» многочисленнейшими и разнообразнейшими правовыми связями, находится в различных, зачастую невероятных с его точки зрения правовых отношениях, предполагающих его права, обязанности, запрещающих то или иное его поведение.

По нашему мнению, принятие уголовно-правовой нормы не приводит к возникновению у граждан правовой обязанности «не совершать преступления». Не совершать преступлений – естественное, само собой разумеющееся правило человеческого общежития, которое не требуется на кого-то возлагать в качестве обязанности. Поведение, не нарушающее уголовно-правовой запрет, не имеет прямого отношения к уголовному праву - это нормальное, естественное поведение человека в человеческом обществе. Никаких уголовно-правовых отношений и никакой позитивной уголовной ответственности при этом не возникает. До той поры, пока человек не нарушает нормативное предписание, конкретно, применительно к уголовному праву – не совершает общественно опасного деяния, запрещенного нормами уголовного права, последние его не касаются, уголовно-правовых обязанностей и уголовной ответственности это лицо не несет.

Одна из ошибок наших оппонентов утверждающих, будто уголовно-пра­вовой запрет «налагает на граждан обязанность не совершать преступления и потому регулирует поведение граждан в обществе», (см., напр.: 461, с. 295) заключается в непроизвольной подмене одного способа правового регулирования – установления запрета, другим - возложением обязанности. Соответственно, охранительная функция правовой нормы, связанная прежде всего с запретом, подменяется регулятивной функцией, связанной прежде всего с управомочиванием и обязыванием. Между тем, как известно, это различные самостоятельные способы правового регулирования и различные правовые функции, имеющие самостоятельное содержание и значение.

Обязанность как способ правового регулирования предполагает, что лицо, на которое она возложена, должен делать то, что ему предписано. Запрет же состоит в требовании воздержаться от совершения определенных действий. Нормы уголовного права, устанавливающие санкции за совершение различных преступлений, запрещают совершать указанные в законе деяния, но не «обязывают не совершать» их. Поэтому поведение человека, не нару­шающего уголовно-правовой запрет, не находится в уголовно-правовом поле, не регулируется уголовным правом, не происходит в рамках уголовно-правового отношения и не может быть охарактеризовано как «позитивная уголовная ответственность». Это естественное поведение человека, норма человеческого общежития. Люди не совершают преступления не в силу наличия правовых норм, правовой урегулированности их отношений, а потому что это естественно, это норма. Ненормальным является как раз обратное - совершение преступлений, происходящее даже вопреки правовым запретам.

Однако основная методологическая ошибка сторонников критикуемой концепции состоит в преувеличении значения правового (в т. ч. уголовно-правового) регулирования, когда, например, категорически утверждается, что: «правовое регулирование охватывает все сферы общественной жизни»; (433) в правовой норме происходит «установление программы действий субъектов права (конкретных людей), наделение их правами и обязанностями», (364, с. 74-75)  «моделирование» порядка общественных отношений, а нормальное, правомерное поведение граждан рассматривается исключительно как «результат правового регулирования». (364, с. 74-75, 121-122).

Представляется, что в современных условиях, когда стоит задача формирования в России гражданского общества и построения демократического правового государства, такие подходы особенно неприемлемы. В условиях гражданского общества государство и право призваны выполнять служебную роль, их проникновение в различные сферы жизни личности и общества не может быть всеобъемлющим.

В нормальном, цивилизованном гражданском обществе отношения людей регулируются различными социальными нормами – обычаями, традициями, нравственными, этическими, правовыми нормами. Последние играют важную роль в жизни общества, но существуют большие пласты человеческих отношений, «неподвластные» правовому регулированию. Для вмешательства права в общественную жизнь нужны веские основания. В особенности это актуально применительно к уголовному праву. К уголовно-правовому регулированию (в особенности к запретам) необходимо обращаться лишь в случаях крайней – действительной в том необходимости. Приоритет должен быть отдан иным социальным нормам и правовым нормам с менее острым карательным содержанием.

Для возникновения правоотношения должны наличествовать как минимум две стороны, мнение и воля каждой из которых должны получить отражение в правоотношении. Для наличия правоотношения каждая его сторона должна осознавать как факт и момент возникновения правоотношения, так и свою роль в его существовании и реализации, а также составляющие его содержание взаимные права и обязанности. Воли только одной стороны – даже если эта сторона государство, для возникновения правоотношения недостаточно. Закон, в том числе и уголовный, хотя и принимается избранными народом его представителями, является все же актом одностороннего волеизъявления законодателя, т. е. государства, воля каждого гражданина, к которому обращен этот акт, в нем выражена лишь косвенно и не всегда достаточно точно.

Конечно, это не означает, что граждане вправе игнорировать такие веления закона, которые не отвечают или не вполне отвечают их интересам, закон обязателен для всех независимо от отношения к нему. Речь идет о том, что правоотношение не возникает автоматически с принятием правовой нормы, для его возникновения необходим выраженный вовне акт поведения сторон, свидетельствующий об их стремлении реализовать правоотношение. По нашему мнению, говорить о реализации правовых норм в правоотношении можно лишь в случаях, когда не только государство, но и его «визави» – например, гражданин, интересы которого затрагивает данный нормативный акт, прямо или косвенно выразили в том или ином акте своего поведения свое позитивное или негативное отношение к соответствующей установленной государством норме поведения.

Еще одной методологической ошибкой сторонников критикуемой концепции является неправильное, с нашей точки зрения, представление о понятии ответственности и, в частности, ее позитивного аспекта. По сути ведь нет каких-то особых понятий уголовной, дисциплинарной и т. п. видов ответственности, тем более – «позитивной и ретроспективной»… Существует единое общесоциологическое понятие «ответственность», сущность которой составляет кара - такое же широкое общесоциологическое понятие. В уголовном праве (также как и в административном, гражданском и других отраслях права) имеет место конкретизация этих понятий и их адаптация к соответствующей реальности.

Можно говорить о позитивном и ретроспективном аспектах общесоциологического понятия «ответственность». Понятно ведь, что следует различать понятия: «ответственность за совершение проступка» и «ответственность за порученное дело» или «он ответственный человек». Но не существует «отраслевых» понятий: «позитивная уголовная ответственность», «позитивная административная ответственность», «позитивная гражданская ответственность» и т. п. Позитивный аспект общесоциологического понятия «ответственность» в уголовном праве означает то же, что и во всех иных отраслях права, и вообще безотносительно к праву: человек поступает «с думой о последствиях своих поступков». Независимо от того - о какой сфере жизни или отрасли права идет речь.

Следуя критикуемой концепции, пришлось бы признать, что поведение человека, не нарушающего никаких правовых норм, является одновременно: позитивно уголовно-ответственным; позитивно административно-ответствен­ным; позитивно дисциплинарно-ответственным и т. д. Но это же нонсенс…

С другой стороны, пришлось бы признать, что лицо, нарушающее, например, нормы морали, или, к примеру, совершающее дисциплинарные, административные или иные правонарушения и показавшее свою безответственность, является «позитивно ответственным», потому что оно не совершило преступления. Нельзя быть «позитивно ответственным» в уголовном праве, нарушая какие-то иные нормы человеческого общежития, быть безответственным «в принципе» или «местами». Строго говоря, позитивно ответственно – «с думой о последствиях» ведет себя лишь то лицо, которое не нарушает никаких социальных норм.

С позиций критикуемой концепции невозможно, на наш взгляд, дать правильную оценку поведению лица как позитивно ответственного или безответственного, если он по неосторожности совершает общественно опасное деяние, которое уголовным законом признается преступлением лишь в случае его умышленного совершения. Например, ч. 2 ст. 122 УК  предусматривает уголовную ответственность за заражение другого лица ВИЧ-инфекцией лицом, знавшим о наличии у него этой болезни. Ответственность за это преступление несет лицо, умышленно заразившее другое лицо ВИЧ-инфекцией. Такие же действия, совершенные по неосторожности, согласно ч. 2 ст. 24 УК РФ, преступлением не считаются и уголовной ответственности не влекут. Следовательно, субъект, совершивший указанное деяние умышленно – ведет себя безответственно, а тот, кто совершил то же самое и при наличии вины, но неосторожной – должен быть признан «позитивно ответственным». Логично ли это?

В такого рода случаях юридическая оценка поведения граждан как закон­ного или незаконного, ответственного или безответственного зависит от воли законодателя, т. е. она в значительной мере субъективна и в известной степени случайна. Одно и то же поведение законодатель признает то преступным - «безответственным» (например, заражение ВИЧ-инфекцией по неосторожности по УК РСФСР 1960 г.), то правомерным «позитивно ответственным» (то же преступление по ст. 122 УК РФ 1996 г.) в зависимости от «случайных» факто­ров. Хотя суть поведения и его нравственная и социально-политическая оценка, а также его результаты – все те же. Не изменился и психологический «подтекст» поведения.

Безусловно, можно и нужно действовать в направлении обеспечения позитивного, социально полезного поведения личности, ее «ответственного» поведения, соблюдения установленных в обществе социальных, в т. ч. правовых норм. Это главная задача уголовного закона, но это задача не только уголовно-правовая, а более общая - общесоциальная (общечеловеческая), лежащая в основе всех усилий по противодействию преступности и всех иных эксцессов в обществе, независимо от наличия соответствующих законодательных решений.

5. Необходимо отметить, что основание уголовно-правового воздействия в уголовном законодательстве не определено. Статья 8 УК РФ определяет лишь основание уголовной ответственности: «совершение деяния, содержащего все признаки состава преступления, предусмотренного настоящим Кодексом». Однако из смысла указанной статьи следует и другое важное положение: что уголовная ответственность должна возлагаться на каждого, в чьем поведении наличествуют предусмотренные УК признаки состава преступления. Иными словами, при наличии указанных в законе признаков состава преступления ответственность должна наступать с неизбежностью, неотвратимо. Этот аспект, по нашему мнению, естественно вытекает из смысла уголовного законодательства и понятия ответственности и имеет важное значение: когда в деянии лица наличествуют все предусмотренные УК признаки состава преступления, указанная норма означает императивное веление правоприменительным органам привлечь виновного к уголовной ответственности.

Следовательно, эти два понятия: «состав преступления» и «уголовная ответственность» существуют в неразрывной взаимосвязи, неизменно сопутствуют друг другу и являются условиями существования друг друга как две стороны одной медали. Однако и юридически, и фактически наличие всех признаков состава преступления еще не означает, что лицо неотвратимо будет привлечено к уголовной ответственности, поскольку существует институт освобождения от уголовной ответственности. Этот институт, безусловно, важен и необходим, он является проявлением принципа гуманизма. Однако, строго говоря, его наличие и формулировка ст. 8 УК не вполне согласуются друг с другом.

Получается, что состав преступления не является юридическим основанием уголовной ответственности, или, иначе, является основанием не уголовной ответственности, а более широкого круга последствий совершения преступления, связанных не только с уголовной ответственностью лица, совершившего преступление, но и с уголовно-правовым воздействием на него при освобождении его от уголовной ответственности. Состав преступления, как правило, влечет уголовную ответственность, но не всегда, во многих случаях при наличии признаков состава преступления виновный на законном основании может быть освобожден от ответственности. При этом он претерпевает уголовно-правовое воздействие в иной форме – без привлечения к уголовной ответственности, но в форме негативной оценки содеянного и порицания его поведения в постановлении о прекращении уголовного дела по нереабилитирующему основанию. Следовательно, наличие состава преступления всегда является юридическим основанием для осуществления уголовно-правового воздействия на лицо, совершившее преступление. Но в одних случаях это предполагает уголовную ответственность, а в других - не предполагает ее.

С другой стороны, в указанных случаях для привлечения лица к уголовной ответственности недостаточно только состава преступления, а должно быть установлено отсутствие указанных в законе оснований для освобождения его от уголовной ответственности.

Все становится на свои места, если ст. 8 УК сформулировать более широко: «Каждое лицо, совершившее деяние, содержащее все признаки состава преступления, предусмотренного настоящим Уголовным кодексом, подлежит уголовно-правовому воздействию в соответствии с положениями настоящего Уголовного кодекса». Это означает, что при совершении деяния, содержащего все признаки состава преступления, предусмотренного Уголовным кодексом, с неизбежностью должно осуществляться уголовно-правовое воздействие в формах и видах, предусмотренных законом, с привлечением виновного к уголовной ответственности или с освобождением от нее.

6. В основании процесса уголовно-правового воздействия лежит объективная социальная потребность эффективного противодействия преступлениям, проявляющаяся в необходимости гибко реагировать на каждый случай нарушения уголовно-правовой нормы.

В каждом случае нарушения уголовно-правовой нормы указанная потребность познается, осознается и признается подлежащей удовлетворению на основе всестороннего, полного и объективного исследования всех обстоятельств нарушения уголовно-правовой нормы в их совокупности. Указанная потребность является внутренней движущей силой, мотивом, побуждающим проводить соответствующее расследование, устанавливать истину по делу и неотвратимо и адекватно, по справедливости оценивать содеянное и личность виновного. Каждый случай реализации уголовно-правового воздействия вызывается конкретными жизненными обстоятельствами (юридическими фактами), основной среди которых – факт совершения преступления, на который необходимо отреагировать (негативно, справедливо и неотвратимо).

Основание для осуществления указанного воздействия возникает объективно – в ответ на нарушение уголовно-правовой нормы, но чтобы применить его в отношении конкретного лица, необходимо установить наличие оснований и отсутствие «противопоказаний» для его применения именно в данном конкретном случае.