§ 2.1. Проблема целей уголовно-правового воздействия

1. Важнейшее, по существу определяющее значение в теории уголовного права и в юридической практике имеют цели уголовно-правового воздействия - те фактические результаты, во имя достижения которых реализуется уголовно-правовое воздействие. Цели уголовно-правового воздействия определяют характер этого воздействия, а также содержание, пределы и формы применения всего комплекса мер уголовно-правового воздействия.

Проблема целеполагания довольно обстоятельно исследована учеными - психологами, социологами, юристами, поэтому ограничимся здесь лишь необходимой для настоящего исследования констатацией некоторых наиболее значимых  положений, характеризующих сущностные черты этой проблемы. Так, известно, что поведение всякого взрослого нормального человека - как правомерное, так и противоправное, является целесообразным. Тем более целесообразной должна быть деятельность выполняющих важные социальные функции государственных правоприменительных органов, должностных лиц и государственных служащих, которые специально уполномочены бороться с преступностью. Цели этой их важной деятельности определяются в нормативном порядке и имеют для них обязательное значение. Не является исключением и деятельность законодательных органов, принимающих, в частности, уголовные законы, и деятельность правоприменительных органов, призванных эти законы воплощать в действительность.

Цели, которые ставит перед собой конкретный индивид, определяются возникающими социальными потребностями, которые, будучи осознаны, приобретают значение соответствующих интересов, определяют мотивацию поведения, характер целей и, соответственно, выбор путей, средств и способов их осуществления. Волевые усилия «запускают» механизм реализации соответствующих целей, т. е. механизм удовлетворения лежащей в их основе потребности. В принципе подобный механизм целеполагания и реализации поставленной цели характерен и для деятельности упомянутых государственных органов.

При этом вполне естественно, что цели, которые ставит государство во имя удовлетворения соответствующих своих потребностей перед государственными органами, должностными лицами и служащими, могут быть весьма разнообразны, а процесс их реализации длительным, сложным и неоднозначным. Характер и содержание этих целей определяются совокупностью различных обстоятельств: состоянием (в т.ч. уровнем, структурой, динамикой) преступности, характером и степенью гибкости уголовной политики, наличием у общества необходимых материальных ресурсов и иных средств и возможностей в борьбе с отдельными преступлениями и преступностью в целом, и др.

По разным основаниям принято выделять цели ближайшие и отдаленные, общие и частные, абстрактные и конкретные, и т. д. Также и в механизме уголовно-правового воздействия применительно к предмету настоящего исследования следует, по нашему мнению, различать: в зависимости от последовательности их реализации -  цели ближайшие, промежуточные и отдаленные; в зависимости от «емкости» их содержания - цели общие (интегративные), институциональные. Возможны и иные классификации.

«Мобилизущая» роль целей в механизме уголовно-правового воздействия зависит как от обоснованности и точности определения их в законе и в каждом конкретном правоприменительном случае на практике, так и от их ресурсной обеспеченности и от умения организовать их реализацию.

Представляется весьма важным, чтобы в уголовном законодательстве была установлена единая и стройная система уголовно-правовых целей, которая адресовала бы правильно и точно сформулированные ориентиры как законодателю, так и правоприменительным органам. Стройность такой системы, с нашей точки зрения, предполагает, прежде всего, ее построение в виде т. н. дерева целей, когда в уголовном законе формулируются общие цели и задачи уголовно-правового воздействия («ствол дерева»), а также - обязательно в соответствии с ними – цели (задачи) всех важнейших уголовно-правовых институтов: уголовной ответственности, наказания, освобождения от ответственности, освобождения от наказания, принудительных мер воспитательного воздействия и т. д. (институциональные цели - «ветви дерева»).

При этом речь не идет о загромождении уголовного закона декларативными нормами, определяющими цели многочисленных уголовно-правовых институтов. Формы законодательного определения целей могут быть различны: от прямого формулирования наиболее важных из них в качестве отдельных норм, до косвенного воплощения их в нормах, регламентирующих соответствующий уголовно-правовой институт. Какие-то из уголовно-правовых целей не обязательно нормативно определять в законе, но различать их, знать, что таковые существуют, исследовать их и иметь в виду в правоприменительной практике представляется важным. Многие авторы не без оснований различают, например, цели уголовного наказания и цели назначения наказания, (333, с. 115—117) цели уголовно-правовой нормы, содержащей угрозу применения на­казания, и цели фактического применения последнего. (311, с. 64;  105, с. 511; 433, с. 83—97; 362, с. 156—165).  Такие цели также должны определяться в соответствии с общими и институциональными целями как целями более высокого уровня и более общими (более «емкими») по содержанию.

Каждая конкретная цель одновременно служит этапом и в определенном смысле средством реализации соответствующей институциональной цели и все конкретные и институциональные цели в своей совокупности должны служить осуществлению общих целей и задач уголовно-правового воздействия. «Мобилизуя» весь арсенал соответствующих предусмотренных законом средств и способов уголовно-правового воздействия, данное «дерево», как представляется, призвано приносить богатые плоды.

2. Необходимо отметить, что действующее уголовное законодательство более обоснованно и последовательно, чем прежнее, решает проблему нормативного определения целей и задач. Это в значительной мере относится и к провозглашаемым в ч. 1 ст. 2 УК задачам Уголовного кодекса, и к установлению в ч. 2 с. 43 УК целей уголовного наказания, и к определению целей отдельных уголовно-правовых институтов.

Вместе с тем, следует признать, что и в новом уголовном законе указанная проблема решена непоследовательно и противоречиво; также, впрочем, она решается и в теории уголовного права, и в правоприменительной практике. Установленные законодателем цели и задачи не вполне согласованы между собой и не представляют единой стройной системы, не всегда достаточно точно и правильно определяются их виды и содержание. Реализованный в уголовном законодательстве подход к проблеме целеполагания в сфере уголовно-правовой борьбы с преступностью следует признать непоследовательным, поверхностным и бессистемным.

Прежде всего, представляется неправильным, что в Уголовном кодексе Российской Федерации не определены общие – «интегративные» цели уголовно-правового воздействия или, к примеру, цели применения уголовной ответственности, которые бы определяли направленность, характер и содержание как самого уголовного законодательства, так и практики его применения.

Провозглашаемые в ч. 1 ст. 2 УК РФ задачи: охраны важнейших общественных отношений от преступных посягательств, обеспечения мира и безопасности человечества, а также предупреждения преступлений имеют важное уголовно-правовое значение. Однако, строго говоря, как следует уже из наименования указанной статьи: «Задачи Уголовного кодекса Российской Федерации», это лишь задачи, стоящие перед данным нормативным актом и, соответственно, перед законодателем. Буквальное толкование такого наименования приводит к заключению, что перечисленные в ст. 2 УК РФ задачи не стоят перед правоприменителем. Не стоят они и перед уголовно-правовыми нормами и институтами, содержащимися в иных источниках отечественного уголовного права: в новых уголовных законах (ч. 1 ст. 1 УК), в Конституции РФ, а также в общепризнанных принципах и нормах международного права, содержащих уголовно-правовые веления (ч. 2 ст. 1 УК). Получается, что «Задачи Уголовного кодекса» являются задачами только данного нормативного акта, они обращены «внутрь» Уголовного кодекса, поставлены законодателем только перед самим собой, и по существу представляют собой «вещь в себе». Между тем, как нам представляется, задачи и цели уголовного законодательства должны быть «вещью для нас»: они должны определять характер и содержание как всей законодательной деятельности в области уголовно-правового нормотворчества, так и соответствующей правоприменительной деятельности.

Заслуживает критики статья 2 УК и с точки зрения определения видов содержащихся в ней уголовно-правовых задач. В частности, в ней не указаны такие важные задачи, фактически решаемые в процессе уголовно-право­вого регулирования и применения уголовного закона, как регулятивная и воспитательная, предложения о необходимости законодательного закрепления которых в теории высказывались неоднократно. Среди общих задач следовало бы, по нашему мнению, указать также задачу утверждения социальной справедливости. А вот обеспечение мира и безопасности человечества правильнее было бы отнести не к задачам, а к объектам уголовно-правовой охраны, которые перечислены здесь же.

К недостаткам действующего уголовного законодательства следует также отнести отсутствие нормативного определения целей института уголовной ответственности, что служит источником противоречий в теории и в правоприменительной практике.

Некоторые авторы указывают, например, на производность целей уголовной ответственности от целей юридической ответственности, к которым они относят две цели: защиты (охраны) правопорядка и воспитания граждан в духе уважения к праву (исправление и перевоспитание) - «нравственно-психологическое преобразование созна­ния правонарушителя». (386, с. 108; 251, с. 13). Ряд авторов подчеркивает производность целей уголовной ответственности от задач уголовного законодательства, определенных ст. 2 УК РФ. (247, т. 1, с. 192; 459, с.108). Многие ученые-юристы ищут их «по аналогии» – в смежных уголовно-правовых институтах, чаще всего в целях наказания, полагая, в частности, что «у ответственности и наказания одни и те же цели, хотя ст. 43 УК говорит только о целях наказания». (См., напр.: 466, с. 70; 364, с. 134-135; 247, т.1, с. 192; 120, с. 77; и др.). Впрочем, многие авторы не разделяют эту точку зрения, справедливо полагая, что уголовная ответственность и наказание – это разные явления, и стоящие перед ними цели не следует отождествлять. (См., напр.: 32, с. 117;  387, с. 15; 364, с. 126; 41, с. ; 433, с. 55; 362, с. 156-165, 185-187; 275, с. 53-62).

Нам представляется неправильным отождествлять цели уголовной ответственности с целями наказания и (или) задачами уголовного законодательства, пытаясь заполнить методом заимствования пробел в праве, обусловленный отсутствием нормативного закрепления целей уголовной ответственности. Уголовная ответственность - более широкое явление и иного рода, чем уголовное наказание, она может сопровождаться последним, но может наступать и без него. Отсюда, не могут быть тождественны и стоящие перед этими институтами цели. Иначе получится, что ответственность, не сопровождаемая наказанием, бесцельна. Цели общего (ответственности) – одновременно могут быть и целями частного (наказания), но цели частного не обязательно цели общего. 

Вместе с тем, следует признать, что определение лишь целей уголовной ответственности не решает проблему уголовно-правовых целей в принципе, поскольку, в частности, существует также институт освобождения от уголовной ответственности, цели которого не тождественны целям института уголовной ответственности. Чтобы быть более последовательным и решить проблему в принципе, следовало бы, в соответствии с изложенными выше предложениями, установить в ст. 2 Уголовного кодекса общие, интегративные цели уголовно-правового воздействия, на которые «работают» и институт уголовной ответственности, и институт освобождения от уголовной ответственности, и другие уголовно-правовые институты. Эти цели реализовались бы в одних случаях посредством возложения на виновного уголовной ответственности с применением наказания, в других случаях - без применения наказания. Более определенными становились бы и юридическая природа института освобождения от уголовной ответственности, и правовой статус лиц, освобождаемых от уголовной ответственности по нереабилитирующим основаниям. Как будет показано ниже – в главе четвертой, пока в этих вопросах должной определенности нет.

В частности, может быть предложена следующая редакция анализируемой статьи УК РФ:

«Статья 2. «Задачи и цели уголовного законодательства Российской

Федерации и практики его применения».

1. Задачами уголовного законодательства Российской Федерации и практики его применения являются:

а) охрана прав и свобод человека и гражданина, собственности, общественного порядка и общественной безопасности, окружающей среды, конституционного строя Российской Федерации, мира и безопасности человечества от преступных посягательств;

б) регулирование возникающих в связи с совершением преступления общественных отношений уголовно-правового характера;

в) создание необходимой правовой основы для практической деятельности органов государства по надежной защите важнейших интересов личности, общества и государства от преступных посягательств, оказания справедливого и неотвратимого уголовно-правового воздействия на каждое лицо, совершившее преступление.

2. Решение указанных задач должно служить целям утверждения социальной справедливости, укрепления законности и правопорядка, предупреждения преступлений, воспитанию граждан в духе неуклонного соблюдения Конституции РФ и других законов.

3. Для осуществления перечисленных задач и целей уголовное законодательство устанавливает основание и принципы уголовной ответственности, определяет, какие опасные для личности, общества или государства деяния признаются преступлениями, и какие меры уголовно-правового воздействия могут быть применены за их совершение».

3. Указанные интегративные задачи и цели должны служить основой целеполагания в уголовном праве, им должны соответствовать задачи и цели применения отдельных уголовно-правовых институтов и норм, все уголовное законодательство в целом и практика его применения. К сожалению, такое соответствие имеет место не всегда. Решение законодателем вопроса об институциональных целях применения различных уголовно-правовых институтов и видов мер уголовно-правового воздействия заслуживают критики. Уголовный кодекс определяет цели по существу лишь одного своего института – института наказания. Институциональные цели применения иных мер уголовно-правового воздействия определены непоследовательно и бессистемно: они или не вполне соответствуют интегративным целям, или не согласованы между собой, или то и другое одновременно.

Применительно к институту наказания этот вопрос решен более последовательно и обстоятельно: ч. 2 с. 43 УК определяет в качестве его целей восстановление социальной справедливости, исправление осужденного и предупреждение новых преступлений. Хотя и решение данного вопроса нам представляется не вполне удачным. В частности, цель «восстановления социальной справедливости», по нашему мнению, точнее было бы формулировать как «утверждение социальной справедливости». (Подробнее об этом см.: 138, с. 78-80, а также гл. 3 настоящей работы).

При этом, несмотря на в целом более удачное определение целей уголовного наказания в УК РФ, вряд ли правильно цели данного института экстраполировать на уголовную ответственность и применение «иных мер уголовно-правового характера», как это имеет место в ряде статей УК и по существу поддерживается в уголовно-правовой литературе.

Указание в ч. 2 ст. 2 УК о том, что к средствам реализации задач Уголовного кодекса относятся не только наказания, но и «иные меры уголовно-правового характера», ставит проблему определения институциональных целей применения и этих мер, например, условного осуждения, принудительных мер воспитательного воздействия и др. Однако в законе, к сожалению, нет ни их единого перечня, ни хотя бы четкого указания - какие меры следует к ним относить, что вызывает дискуссию в уголовном праве по поводу отнесения к ним тех или иных мер. Например, является спорным вопрос об отнесении к «иным мерам уголовно-правового характера» принудительных мер медицинского характера (ст. 99 УК), помещения в специальное воспитательное или лечебно-воспитательное учреждение для несовершеннолетних (ч. 2 ст. 92 УК), и др.

Только посредством толкования различных норм уголовного закона можно определить, что к «иным мерам уголовно-правового характера» следует относить:

принудительные меры воспитательного воздействия, указанные в ч. 2 ст. 90 УК, которые могут быть применены к несовершеннолетнему, совершившему преступление небольшой или средней тяжести, при освобождении его от уголовной ответственности на основании ч. 1 ст. 90, а также при освобождении от наказания в соответствии с ч. 1 ст. 92 УК;

помещение несовершеннолетнего, осужденного за совершение преступления средней тяжести, в специальное воспитательное или лечебно-воспитатель­ное учреждение при освобождении его от наказания на основании ч. 2 ст. 92 УК;

условное осуждение (ст. 73 УК);

освобождение от уголовной ответственности по основаниям, предусмотренным в уголовном законе (ст.ст. 75-78 и др. ст. УК);

освобождение от уголовного наказания по предусмотренным в уголовном законе основаниям (ст.ст. 79-83 и др. ст. УК);    

принудительные меры медицинского характера (ст. 99 УК РФ).

По данным официальной правовой статистики, совокупный объем применения перечисленные «иных мер уголовно-правового характера» в следственно-судебной практике России превышает объем применения предусмотренных ст. 44 УК РФ видов уголовных наказаний, и это превышение имеет тенденцию роста. Один только вид таких мер – условное осуждение в течение 1997-2001 гг. применялся в отношении более половины лиц, осужденных судами общей юрисдикции Российской Федерации. (См.: Приложения, табл. № 8 и № 15).

И это притом, что уголовное наказание традиционно считается «основным» средством уголовно-правового воздействия, что, по-видимому, следует признать уже не соответствующим действительному положению вещей. То есть, «иные меры уголовно-правового характера» в настоящее время составляют реальную альтернативу такой острой и далеко не всегда эффективной мере как уголовное наказание.

С учетом изложенного, вряд ли можно признать правильным положение, когда действующий УК РФ, детально регламентирующий институт наказания и порядок его назначения, существенно менее детально регламентирует меры уголовно-право­вого воздействия, альтернативные наказанию, причем более предпочтительные с позиций принципов уголовно-правового воздействия. (О системе таких мер – см.: Приложения, табл. № 14). Не логично ли в связи с этим уделить большее внимание правовому регулированию такого рода мер, в частности, достаточно точному и полному определению оснований, условий и порядка их применения, а также результатов, которые в таких случаях должны достигаться, т. е. их институциональных целей ?!

В действующем уголовном законодательстве институциональные цели «иных мер уголовно-правового характера» либо не определяются, либо определяются через цели уголовного наказания, являются как бы производными от них. Причем в одних случаях в соответствующих статьях УК речь идет обо всех целях наказания, в других – лишь об отдельных его целях. Такова ситуация, например, в ст. 60 УК: в ее первой части речь идет о целях наказания вообще, а в части третьей - лишь о цели исправления осужденного, что способно породить мнение, будто другие цели уголовного права при назначении наказания учитываться не должны. В ст.ст. 73, 79 и 90 УК говорится лишь о цели исправления осужденного как критерии при применении к нему условного осуждения, условно-досрочного освобождения от наказания, принудительных мер воспитательного воздействия, но ничего не говорится об иных целях и, главное, о целях применения именно данных институтов. В ст. 92 УК часть первая не содержит указаний о целях применения принудительных мер воспитательного воздействия, во второй части идет речь о целях наказания, а в части третьей – лишь о цели исправления. При этом «собственные» - институциональные цели, призванные определять смысл и целесообразность применения принудительных мер воспитательного воздействия и помещения несовершеннолетнего осужденного в специальное воспитательное или лечебно-воспитательное учреждение, в законе не определены. Между тем эти меры обладают определенным своеобразием, учет которого необходим для более целесообразного их применения.

По нашему мнению, цели одного уголовно-правового института, хотя бы и такого важного, как уголовное наказание, не могут одновременно быть целями и других, отличных от него и альтернативных ему институтов уголовного права: цели условного осуждения – это не совсем то же, что цели наказания или условно-досрочного освобождения, цели наказания и цели освобождения от наказания – это также различающиеся цели, так же, как цели уголовной ответственности и цели освобождения от таковой.

Как представляется, отсутствие четкого определения уголовно-правовых задач и целей приводит к их неправильному определению или игнорированию в судебной практике, вследствие чего эффективность применения соответствующих мер уголовно-правового воздействия может существенно снижаться.

Безукоризненным, на наш взгляд, является лишь решение соответствующего вопроса в ст. 98 УК РФ, которая точно и правильно определяет цели применения принудительных мер медицинского характера: излечение или улучшение психического состояния лиц, в отношении которых эти меры были применены, а также предупреждение совершения ими новых деяний, запрещенных статьями УК.

В связи с изложенным,  представляется целесообразным в дальнейшем – при совершенствовании уголовного законодательства привести в соответствие нормативное определение уголовно-правовых целей с изложенной в начале настоящего параграфа теорией целеполагания.

Необходимо также, как это предлагалось выше, установить в законе единый систематизированный по примеру перечня наказаний общий перечень (систему, комплекс) всех мер уголовно-правового воздействия с обозначением  их взаимного соотношения, содержания, роли и места в уголовном праве.