Глава 9. ДЕЙСТВИЯ В ЧУЖОМ ИНТЕРЕСЕ БЕЗ ПОРУЧЕНИЯ
1. Понятие обязательства из действий
в чужом интересе без поручения
Понятие института. В предшествующих главах обращалось внимание на существование трех видов договоров, связанных с действиями одного лица вместо другого. Объединяющим признаком, выделенным в легальном определении каждого из них, как было показано, служит то, что одно лицо действует по поручению другого. Именно наличие поручения в конечном счете является основой для осуществления выраженного в этих отношениях прямого или косвенного представительства.
Однако то же понятие - "поручение" - используется законодателем и для характеристики еще одной, уже четвертой по счету, ситуации, в которой одно лицо действует вместо другого. Квалифицирующим признаком возникающего обязательства, которому посвящена настоящая глава, служит на этот раз не наличие поручения, а, напротив, его отсутствие. Указанное обязательство получило в римском праве наименование negotiorum gestio.
Выдача поручения одной стороной и его принятие другой само по себе предопределяют договорную природу трех упомянутых выше моделей. В то же время отсутствие при четвертой модели ясно выраженной воли стороны - принять и оплатить оказанную ей услугу - отражает, напротив, недоговорный характер складывающихся отношений. А это, в свою очередь, означает необходимость в прямом указании в законе находящихся за пределами договора обстоятельств, при наличии которых возникают соответствующие обязательства <*>.
--------------------------------
<*> А.О. Гордон, утверждая, что он был в этом первым, предложил перевести с латыни на русский negotiorum gestio (буквальный перевод - "ведение дела") как "фактическое представительство", имея в виду, что основанием его возникновения служат не договоры, а "совершившиеся факты" (Гордон А.О. Представительство в гражданском праве. СПб., 1879. С. 151).
Обязательства, о которых идет речь, урегулированы гл. 50 ГК. Название этой главы - "Действие в чужом интересе без поручения" - позволяет установить два непременных признака соответствующего обязательства: один, негативный, - свои действия лицо совершает без поручения, а второй, позитивный, - такие действия осуществляются в интересах другого.
Обычно в случаях, когда для индивидуализации определенного вида правоотношений используется несколько признаков, они приобретают значение только в совокупности. В данном же случае складывается несколько иная ситуация. Она отличается тем, что один из приведенных признаков характеризует род, а другой - вид в рамках рода.
Смысл первого из признаков состоит в том, что он присущ любому не санкционированному лицом вторжению кого-либо в его имущественную сферу. Следовательно, этому признаку могут отвечать и действия противоправные, т.е. такие, которые нарушают законы или иные нормы. Определенным подтверждением может служить ст. 1 ГК, которую с полным основанием, подобному тому, как имело место в отношении аналогичных статей Гражданских кодексов РСФСР 1922 и 1964 гг., можно считать "командной".
Названная статья относит к основным началам гражданского законодательства недопустимость произвольного вмешательства кого-либо в частные дела. В этой связи значение второго из признаков состоит прежде всего в том, чтобы придать правомерный характер подобному вторжению. Для чего как раз и потребовалось указание: соответствующие действия совершаются в интересах того, кто во всех других случаях должен был бы считаться потерпевшим.
Подтверждением отмеченной особой роли второго признака может служить история создания и развития рассматриваемого института. Как обычно, его корни следует искать в римском праве. Само появление в этом праве negotiorum gestio объяснялось в первую очередь необходимостью исключить возможность подобной негативной оценки соответствующих действий лица со стороны законодателя. Отмеченное связано, в свою очередь, с тем, что независимо от их характера подобные действия все же относились к категории совершаемых против воли лица и более широко - против обеспечиваемой законом свободы личности.
И даже после того, как данный институт уже нашел себе место в существовавшей в Риме правовой системе, отрицательное или, по крайней мере, настороженное к нему отношение со стороны законодателя сохранялось довольно долго. Примером может служить Сборник обычного права Северной Франции, создание которого относилось к 1283 г. В нем, среди прочего, содержалось такое утверждение: "Существует еще один вид оказания услуг, когда одни лица принимаются служить другим без их просьбы, поручения, не будучи наняты или договорены каким-нибудь иным способом; этот путь оказания услуг чрезвычайно опасен для того, кто вступил на него". И речь шла не только о том, что поступивший подобным образом не сможет получить вознаграждение за произведенные издержки, но и в другом: "Берясь за ведение чужого дела, он рискует быть смешанным с вором" <*>.
--------------------------------
<*> Приведено в книге: Гамбаров Ю.С. Добровольная и безвозмездная деятельность в чужом интересе. Выпуск второй. Социологическое основание института negotiorum gestio. М., 1880. С. 96 - 97.
Принципиальная основа negotiorum gestio, созданная в Древнем Риме, сохранилась. Имеется в виду, что содержание возникшего таким образом обязательства сводится к необходимости для лица, в интересах которого были совершены действия, - "доминуса" возместить расходы тому, кто действовал соответствующим образом, - гестору.
Как отмечал в свое время Н.О. Нерсесов, "римская юриспруденция считала основанием negotiorum gestio общий интерес отсутствующих хозяев, которому она придавала общегосударственное значение и защищала как общественный интерес" <*>. Отмеченная особенность соответствующего обязательства еще раз подтвердилась много веков спустя в нашей стране. Речь идет о том, что особенно остро ощутилось отсутствие законодательного регулирования обязательств, связанных с ведением чужого дела без поручения, именно в период Отечественной войны, когда ситуации, при которых лицо принимало на себя заботу о жилом доме, хозяйстве, ином имуществе, оставленном ушедшим на войну соседом, приобретали массовый характер <**>.
--------------------------------
<*> Нерсесов Н.О. Добровольная и безвозмездная деятельность в чужом интересе. Выпуск второй. М., 1878. С. 3.
<**> См.: Рясенцев В.А. Ведение чужого дела без поручения // Ученые записки МГУ. Вып. 116. Труды юридического факультета. Книга вторая. М., 1946. С. 10 и сл. На это же обращал внимание и И.Б. Новицкий (Отдельные виды обязательств. М., 1954. С. 335 и сл.).
Объясняя испытываемые законодателем потребности в принятии соответствующих на этот счет норм, в свое время составители проекта Гражданского уложения ссылались на то, что отношения, возникающие из ведения чужих дел, требуют защиты со стороны закона именно ввиду осуществления посторонним добровольной деятельности, улучшения в имущественном или личном положении данного лица, ибо восстановление прежнего состояния, хотя бы оно представлялось возможным и удобным, повлекло бы за собой напрасную трату в хозяйственных отношениях и препятствовало бы развитию в общежитии начал альтруизма <*>.
--------------------------------
<*> См.: Гражданское уложение. Книга пятая. Обязательства. Том пятый. С объяснениями. СПб., 1899. С. 343.
Составители проекта Гражданского уложения явно находились под влиянием идей Ю.С. Гамбарова. Этот автор, которого можно назвать одним из создателей учения о представительстве в России, был последовательным сторонником "общественной теории права" <*>. Ее основополагающие идеи он весьма успешно развил применительно прежде всего к рассматриваемому институту. Более ста лет назад Ю.С. Гамбаров утверждал, что "при исследовании института neg. gestio следует прежде всего определить его мотив и основание, а отсюда уже умозаключать к содержанию этого института, в противоположность методу господствующей юриспруденции, в котором определение содержания институтов составляет центр тяжести исследования, а вопросы об их происхождении, основании и общественном значении не играют никакой роли" <**>. Именно в этой связи им подчеркивалось, что "мотивом добровольной и безвозмездной деятельности в чужом интересе служит альтруистическое чувство, обусловливающее собой последнюю и самую юную из трех групп действий, на которые может быть разделена вся совокупность юридических действий... Группа альтруистических действий обязана своим происхождением успехам общественного и интеллектуального развития людей. В период субъективного состояния права и при условиях, неблагоприятных для развития альтруизма, действия этой группы не играют важной роли, но с прогрессом общественности значение их постоянно возрастает" <***>.
--------------------------------
<*> См. в этой связи интересные соображения о "социальной юрисдикции": Гамбаров Ю.С. Курс гражданского права. Т. I. Общая часть. СПб., 1911. С. 131.
<**> Гамбаров Ю.С. Добровольная и безвозмездная деятельность в чужом интересе. Выпуск второй. Социологическое основание института neg. gestio. М., 1880. С. 2.
<***> Там же. С. 2 - 3.
Обязательства, возникающие из действий в чужом интересе без поручения, относятся к числу тех, в признании которых законодателем заинтересованы прежде всего не столько потенциальные кредиторы, сколько такие же потенциальные должники - те, кому, возможно, придется оплачивать соответствующие услуги <*>. В подтверждение можно сослаться на ставший традиционным пример: лицо вспахивает вместе со своим чужое поле - того, кто ушел на войну. Возможны случаи, при которых один действует в интересах другого, несмотря на сознание того, что расходы, которые он для этого понес, никто и никогда ему не компенсирует. Тогда нередко любая оплата может показаться лицу просто оскорбительной. Есть все же и другие ситуации, при которых определяющее, стимулирующее значение для совершения необходимых действий в чужом интересе могут иметь гарантии хотя бы того, что понесенные лицом расходы будут ему компенсированы тем, в чьем интересе он действовал. Для таких ситуаций и создан соответствующий правовой институт <**>.
--------------------------------
<*> Можно расценить как весьма точные указания на этот счет, которые содержатся в титуле XXVII книги третьей Институций Юстиниана: "Когда кто займется делами отсутствующего лица, то между отсутствующим и управителем его дел возникают иски, называемые исками о ведении дел (без поручения). Эти иски, очевидно, возникают собственно не из договора; они имеют место лишь тогда, когда лицо без всякого поручения примет на себя управление чужими делами. Вследствие сего лицо, делами которого заведовали посторонние, также помимо ведома обязуется. Такое правило введено в интересах пользы, дабы дела лиц, вынужденных внезапно отлучиться, не пришли в запустение, если такие лица отправятся, не поручив никому управление своими делами. Ясно, что никто бы не был обеспечен, если бы не предоставить лицу иска на ту сумму, которую он израсходовал по поводу чужих дел" (Памятники римского права. Институции Юстиниана. М., 1998. С. 283).
<**> Ю.С. Гамбаров попытался сгруппировать самые различные теории по вопросу об основаниях negotiorum gestio. Общих групп у автора оказалось две. Первую составили объективные теории: "обогащения", "пользы отсутствующего хозяина", "ведения необходимых дел", а вторую - субъективные. В число последних вошли теории: "одобрения", "презумптивного поручения", "фингированного поручения", "представительства воли отсутствующего хозяина", "односторонней воли гестора". За пределами этого деления оказались смешанные теории (см.: Гамбаров Ю.С. Добровольная и безвозмездная деятельность в чужом интересе. Выпуск второй. С. 129 и сл.).
История развития института. Обращаясь к истории данного института, стоит и на этот раз отдать должное одному из указаний Ю.С. Гамбарова. Оно сводится к следующему: "Более чем тысячелетнее существование, признание и особенное покровительство, оказываемое институту neg. gestio правом не одного народа, должно бы уже одно служить доказательством того, что фактическое состояние, соответствующее этому институту, следует рассматривать не как преступление, а как состояние, которое право считает особенно желательным и само старается вызывать его" <*>.
--------------------------------
<*> Гамбаров Ю.С. Там же. С. 122 - 123.
Начав с объединения всех исков, связанных с ведением чужих дел, римское право постепенно выделило из этого числа требования тех, кто действовал на основе поручения (имелись в виду поверенный и опекун, protutor) <*>. Основанием для заявления ими требований должно было служить mandatum.
--------------------------------
<*> См.: Дернбург Г. Пандекты. Обязательственное право. М., 1900. С. 396 - 397.
В отличие от этого, необходимым условием предоставления претором actio negotiorum gestio - иска против доминуса - было признано отсутствие исходящего от последнего поручения. Как подчеркивал И.Б. Новицкий, "слова "без поручения" были добавлены к римскому термину "negotiorum gestio" не самими римскими юристами, а в позднейшей литературе, чтобы подчеркнуть существенный признак данного обязательства - отсутствие договора" <*>. При всем этом должно было отсутствовать и такое же исходящее от доминуса запрещение вмешательства в его дела <**>.
--------------------------------
<*> Новицкий И.Б. Основы римского права. М., 1956. С. 196.
<**> В этой связи Д.В. Дождев указывает на существовавшую возможность запрещения (prohibitio) вмешательства в его дела собственником, не заинтересованным в подобной услуге (Дождев В.А. Римское частное право. М., 1997. С. 546).
Еще одно условие выражалось в "объективности действий" (гестора). Вне зависимости от подлинной воли его действия должны были быть направлены на защиту интересов доминуса. Соответственно гестором могло быть признано и лицо, которое осуществляло уход за домом, который неожиданно для него оказался принадлежащим другому.
Среди обязанностей гестора выделялось прежде всего то, что, приняв на себя ведение дела, ему следовало довести его до конца.
Существовали определенные расхождения у последующих исследователей римского права относительно того, что представляют собой действия, совершенные в чужом интересе. Оспаривая мнение авторов, которые полагали, что такие действия должны быть "необходимыми", Г. Дернбург пришел к выводу, что в основу соответствующей оценки следовало положить не объективный, а субъективный признак, считая за такой "полезность". "Полезными" надлежало считать действия, которые осуществил бы сам хозяин, если бы мог этим заняться <*>. С отмеченным было связано и такое положение: в случаях, когда речь шла о получении гестором в порядке осуществления соответствующих действий в чужом интересе определенных сумм, они подлежали передаче хозяину непременно с процентами <**>.
--------------------------------
<*> См.: Дернбург Г. Пандекты. Обязательственное право. С. 400 - 401. Соответственно здесь же автором приводился в виде примера случай особенно выгодной покупки земельного участка для отсутствующего, который давно уже желал приобрести его для округления своего владения и приведения последнего в лучшее состояние.
<**> См.: Барон Ю. Система римского гражданского права. Выпуск второй. Книга II. Владение; Книга III. Вещные права. СПб., 1908. С. 237.
В обязанность доминуса входило возмещение в полном объеме (включая, таким образом, начисленные проценты) соответствующих расходов гестора. При этом учитывалась применительно к гестору направленность его animus'a при осуществлении расходов. Соответственно Ю. Барон обращал внимание на то, что, если было установлено желание гестора совершить дарение, он лишался права на возмещение понесенных расходов. А если гестор заведомо вел чужое дело исключительно в целях обогащения, в подлежащую возмещению сумму входило только то, что могло считаться неосновательным обогащением для доминуса <*>.
--------------------------------
<*> См.: Там же.
Особое значение придавалось последующему одобрению доминусом действий гестора. Если такое одобрение - ratihabitio - последовало, с этого момента доминус лишался права на возражения, включая и случаи, когда возражения выражались в том, что действия гестора были бесплодными или прямо запрещенными хозяином.
Гестор, совершающий действия вопреки прямому, исходящему от доминуса запрету, лишался права заявлять соответствующие требования доминусу. Одно из немногих исключений составлял actio funeraria. Имелось в виду, что "если кто-либо совершает погребение умершего вместо того лица, которое должно было это сделать, то он может потребовать от последнего возмещения всех основательных издержек, хотя бы он действовал против его запрещения, если только были основательные причины не подчиняться запрещению" <*>.
--------------------------------
<*> См.: Барон Ю. Система римского гражданского права. Выпуск второй. Книга II. Владение; Книга III. Вещные права. С. 239.
Недоговорный характер negotiorum gestio не вызывал сомнений. По этой причине указанное обязательство было вынесено в классификации Гая - Юстиниана за пределы договоров (контрактов), оказавшись тем самым в группе квазидоговоров. В Институциях Юстиниана такое решение в отношении negotiorum gestio было обосновано исключительно негативными его признаками: имелось в виду, что речь идет об "обязательствах, которые считаются возникающими собственно не из договора, но которые, по-видимому, возникают из квазидоговора, так как они получают свое бытие не из правонарушения" <*>.
--------------------------------
<*> Памятники римского права. Институции Юстиниана. С. 283.
Как по указанному поводу весьма тонко отмечал И.Б. Новицкий, "это не определение, а сравнение: употребляя такое название, хотят сказать, что бывают случаи, когда договора нет, и тем не менее возникает обязательство, очень напоминающее договорные обязательства; например, если лицо, которому другое лицо не поручало ни общего управления своим имуществом, ни выполнения какого-либо определенного дела, берется по своей инициативе за ведение дела этого другого лица, то при известных условиях между этими двумя лицами возникает обязательство, аналогичное тому, какое устанавливается договором поручения" <*>.
--------------------------------
<*> Римское частное право / Под ред. И.Б. Новицкого и И.С. Перетерского. М., 1948. С. 383 - 384.
Г. Дернбург, имея в виду круг обязательств, относимых к числу квазидоговоров, подчеркивал, что "все обязательства, которые не возникали ни из контрактов, ни из деликтов, римляне называли или quasi ex contractu, или quasi ex delicto. Первые подлежали правилам, установленным для договоров, вторые - для деликтов" <*>.
--------------------------------
<*> Дернбург Г. Указ. соч. С. 18 - 19.
Сослаться в этой связи можно и на высказывания Ю. Барона: "Гай и Юстиниан замечают о некоторых обязательствах, что должник является обязанным, хотя он и не заключил с кредитором контракта и не совершил деликта; они прибавляют, что поэтому (!) его обязательство возникло quasi ex contractu" (восклицательный знак, поставленный в скобках Ю. Бароном, явно должен был выразить его весьма скептическое отношение к такого рода группировке. - М.Б.) (Барон Ю. Система римского гражданского права. Выпуск третий. Книга IV. Обязательственное право. С. 12).
Во Французском гражданском кодексе (ФГК) одна из глав именуется "О как бы договорах". Под ними ("как бы договорами") подразумеваются "совершаемые исключительно по собственному побуждению действия человека, из которых вытекают какие-либо обязательства перед третьим лицом и иногда взаимные обязательства обеих сторон". В соответствующей главе, наряду с регулированием уплаты недолжного и возвращением неосновательного обогащения, ряд статей посвящен тому, что можно считать ведением чужих дел без поручения. В Кодексе на этот счет установлено: если кто-либо добровольно ведет дела другого, вне зависимости от того, знает ли собственник о ведении дел или не знает, - тот, кто ведет дела, заключает молчаливое обязательство продолжать ведение дела, которое он начал, и довести его вплоть до времени, когда доминус будет в состоянии сам заботиться о своих делах; он должен равным образом принять на себя все то, что связано с данным делом <*>.
--------------------------------
<*> В силу исключительно удобства при чтении источников здесь и ниже применительно к законодательству разных стран для обозначения сторон используются термины римского права: гестор и доминус.
Та же, основная на этот счет, статья ФГК предусматривает подчинение гестора всем обязанностям, которые должны были бы у него возникнуть, если бы он действовал на основании данного доминусом поручения. Критерием для оценки действий гестора названа "заботливость хорошего хозяина", с тем, однако, что суду предоставлено право смягчать в необходимых случаях ответственность гестора.
В определенном смысле обязанности гестора оказываются более строгими по сравнению с теми, которые возложены на поверенного в договоре поручения. Так, на случай смерти доминуса гестор обязывается к продолжению ведения дела, пока этим не займется наследник. В то же время в договоре поручения аналогичная обязанность возлагается на доверителя только при строго определенных обстоятельствах. В обоснование указанной тенденции Евгений Годэмэ обращал внимание на то, что "вмешательство в чужие дела без поручения является более серьезным, чем вмешательство в силу нормального правомочия (под последним подразумевается правомочие поверенного. - М.Б.)" <*>.
--------------------------------
<*> Годэмэ Евг. Обязательственное право. М., 1949. С. 292.
Доминус, при условии, что гестор "вел его дело хорошо", должен исполнить заключенные гестором от его имени обязательства, а также выплатить возмещение за исполнение гестором принятых на себя личных обязательств. Доминус должен возместить и иные произведенные гестором расходы, но только те, которые обладают одновременно признаками как полезности, так и необходимости.
В Германском гражданском уложении (ГГУ) ведению чужих дел без поручения посвящена специальная глава в книге "Обязательственное право", расположенная между "Поручением" и "Хранением". Первая статья главы возлагает на лицо, принявшее на себя ведение чужого дела без поручения, обязанность вести его так, как того требуют интересы доминуса. Если гестор вопреки ставшей ему известной подлинной или предполагаемой воле доминуса примет на себя ведение его дел, он обязан возместить причиненные этим доминусу убытки, к тому же при наличии не только своей вины, но и казуса. Правда, с учетом определенных обстоятельств ответственность гестора, о которой идет речь, может последовать для него лишь при совершении действий умышленно или вследствие грубой небрежности. Подобная ограниченная ответственность наступает тогда, когда речь идет о предотвращении реально угрожавшей хозяину опасности.
Обязанность доминуса возмещать гестору расходы по ведению дела признается аналогичной той, которая лежит на доверителе (стороне в договоре поручения). Условием для ее возникновения служит соответствие действий гестора интересам и подлинной или предполагаемой воле доминуса. При доказанности указанного обстоятельства доминус обязан возместить расходы гестора даже тогда, когда последний принял на себя ведение дела против воли доминуса. Предусмотрена утрата гестором соответствующего права на случай, если его действия осуществляются без намерения требовать возмещения или в ошибочном убеждении, будто он ведет собственное дело.
Особый режим установлен и для действий, которые имеют общественный интерес либо представляют собой исполнение алиментной обязанности доминуса. В подобных случаях доминус лишается права ссылаться на то, что совершенные гестором действия противоречили его, доминуса, воле. В частности, он не вправе возражать против возлагаемой на него обязанности возмещать расходы.
В Швейцарском обязательственном законе (ШОЗ) титул "Ведение чужого дела без поручения", подобно тому, что имеет место в ГГУ, находится в разделе, посвященном отдельным видам обязательств. Здесь он оказался между такими договорами, как поручение (оно именуется "доверенностью") и комиссия.
Регулирование соответствующих отношений начинается с указания обязанностей лица, взявшего на себя ведение чужого дела, и включает для него, среди прочего, необходимость соблюдать выгоды хозяина, одновременно учитывая при этом предполагаемую его волю. Гестор несет ответственность за любую допущенную при ведении чужого дела небрежность; смягчить эту его ответственность судья может по той причине, что гестор принял на себя ведение чужого дела лишь для предотвращения угрожавшей доминусу опасности. В определенных случаях гестор отвечает не только за вину, но и при казусе. Это бывает тогда, когда оказывается, что ведение чужого дела осуществлялось гестором вопреки прямому запрету со стороны доминуса или в нарушение иным образом выявленного нежелания последнего, чтобы ведение его дел осуществлялось другим лицом (исключение составляют случаи, когда подобного рода запрещение носит безнравственный или неправомерный характер).
В свою очередь, на доминуса возлагается обязанность возместить гестору понесенные расходы (с процентами) - при условии, что речь идет о расходах, необходимых или полезных либо "обусловленных обстоятельствами". Указанная обязанность наступает независимо от достижения необходимого результата совершенных действий. Достаточно того, что осуществлялись действия с надлежащей тщательностью.
В случаях, когда в силу отсутствия необходимых условий обязанность для доминуса возместить убытки не возникает, он по крайней мере должен возвратить гестору произведенные последним улучшения, но уже по правилам о неосновательном обогащении.
Специально выделены последствия одобрения доминусом действий гестора: с этого момента для отношений между доминусом и гестором вступают в действие правила, регулирующие договор поручения.
В Итальянском гражданском кодексе глава о ведении чужих дел без поручения предшествует тем, которые посвящены: одна - уплате недолжного, другая - неосновательному обогащению.
Среди центральных мест в регулировании соответствующего института можно выделить обязательство гестора завершить принятое на себя ведение чужого дела, если только доминус не будет способен заняться этим сам. Обязанность, о которой идет речь, продолжает действовать и на случай смерти гестора - до того, как ведение дел примет на себя его наследник. На наследника возлагается обязанность исполнения вместо гестора принятых последним на себя обязанностей перед третьими лицами, а также возмещение гестору понесенных расходов - полезных или необходимых (при том, что выплата денежных сумм должна производиться непременно с процентами). От исполнения указанной обязанности доминус признается свободным, если совершенные гестором действия были им (доминусом) запрещены. Но все это только при условии, что такой запрет не противоречит закону, публичному порядку или морали. Суд с учетом обстоятельств, при которых осуществлял свои действия гестор, может снизить размер возмещаемых расходов за счет утрат, которые гестор понес в силу проявленной им собственной небрежности.
Одобрение доминусом действий гестора влечет за собой такой же правовой результат, как и заключение договора поручения. Указанные последствия наступают и тогда, когда лицо, совершая соответствующие действия, полагает, что ведет собственные дела.
В Гражданском кодексе Нидерландов, как и в кодексах большинства других стран, в титуле, посвященном квазидоговорам (здесь они именуются "иными, чем деликты или договоры, основаниями"), содержится несколько статей о ведении чужих дел.
Обязательства доминуса возникают в случаях, когда его дела ведутся действующим сознательно и добросовестно без поручения в чужом интересе лицом при условии, что гестор не должен был поступать подобным образом в силу совершенной им сделки или иных, принятых на себя, соответствующих закону, обязательств. Таким образом, речь идет о возмещении последствий действий добровольных.
К обязанностям гестора относится осуществление необходимой заботы о делах, которые он ведет, а также, в пределах разумного, продолжение начатого им ведения чужих дел. В случаях, когда гестор действовал в рамках собственных дел или собственной профессии, он все же может требовать справедливых выплат в соответствии с ценами, действовавшими в период, в пределах которого осуществлялась такого рода деятельность. На гестора возлагается обязанность в возможно короткий срок представить отчет доминусу. Особо выделено право гестора совершать от имени доминуса сделки, обеспечивающие интересы последнего.
В Гражданском кодексе Квебека нормы, посвященные ведению чужих дел, вместе с теми, которые посвящены принятию недолжного, а также неосновательному обогащению, объединены в главу с общим названием "О некоторых иных основаниях возникновения обязательств". Сфера применения рассматриваемых обязательств достаточно полно выражена в легальном их определении. Оно включает указание на то, что ведение чужих дел имеет место в случаях, когда одно лицо без предварительного обдумывания и не будучи обязанным к совершению действий, добровольно и своевременно принимает на себя обязанности по ведению дел другого. Необходимо, однако, чтобы последний об этом не знал либо знал, но не был в состоянии самостоятельно назначить поверенного или принять какое-либо иное решение.
На доминуса возлагается обязанность возместить гестору все необходимые или целесообразные расходы и иные возникшие у него без вины убытки. Возникает указанная обязанность независимо от того, была ли желаемая цель достигнута.
Кодексом установлены два различных режима для договоров гестора с третьими лицами. Заключая такие договоры от собственного имени, гестор самостоятельно отвечает по ним перед своими контрагентами - третьими лицами, что не лишает его, а также третьих лиц возможности использовать средства защиты, которыми они обладают по отношению к доминусу. В то же время по договорам, заключенным гестором от имени или даже только в интересах доминуса, на последнем лежит обязанность их исполнения, при условии, что принятые таким образом обязательства являются действительно необходимыми или по крайней мере целесообразными.
В Гражданском кодексе Луизианы в главе "О квазиконтрактах" вместе с "уплатой недолжного" под общим названием, как и в большинстве кодексов других стран, оказались объединенными "деятельность в чужом интересе без поручения" и "неосновательное обогащение". Одна из статей главы является единой для обоих последних видов обязательств, что должно подтвердить наличие у соответствующих обязательств общих признаков.
Среди посвященных им норм обращает на себя внимание та, которая предусматривает использование при оценке деятельности гестора такого эталона, как "разумный управляющий".
В обязанность доминуса входит компенсация гестору расходов по исполнению заключенного договора, а равно всех других понесенных им полезных и необходимых расходов. Особо выделено то, что в случаях, когда действия гестора совершаются по дружбе или вследствие необходимости, суды могут снизить подлежащие возмещению убытки, которые возникают вследствие его ошибок или небрежности.
Свод законов гражданских в России включал единственную на этот счет статью (574), которая могла лишь с большой натяжкой считаться имеющей прямое отношение к деятельности в чужом интересе без поручения. Ею предусматривалось: "Как по общему закону никто не может быть без суда лишен прав, ему принадлежащих, то всякий ущерб в имуществе и причиненные кому-либо вред или убытки, с одной стороны, налагают обязанность доставлять, а с другой, проводят право требовать вознаграждения". Широкое понимание указанной статьи было представлено в составленном И.М. Тютрюмовым комментарии, в приведенном в нем обзоре сенатской практики и литературы. Рамки этой единственной статьи охватили три группы отношений: те, которые представляют, во-первых, обязательства из деликтов; во-вторых, обязательства, возникающие из неосновательного обогащения, и, в-третьих, обязательства, порожденные ведением чужих дел без поручения <*>. Все это, однако, не помешало В.И. Синайскому отметить, с большим сожалением, неизвестность российским законам института ведения чужих дел без поручения и одновременно обратить внимание на то, что "сенат смешивает его с другим институтом - неосновательного обогащения" <**>.
--------------------------------
<*> См.: Законы гражданские. С разъяснениями Правительствующего Сената / Составитель И.М. Тютрюмов. СПб., 1911. С. 418 - 421.
<**> Синайский В.И. Русское гражданское уложение. Выпуск II. Обязательства. Семейное и наследственное право. Киев, 1915. С. 252.
На допускаемое сенатом смешение другого рода - на этот раз ведения чужих дел без поручения с договором поручения - указывал А.М. Гуляев <*>.
--------------------------------
<*> См.: Гуляев А.М. Русское гражданское право. Обзор действующего законодательства. Кассационная практика Правительствующего Сената и проект Гражданского уложения. Пособие к лекциям. СПб., 1912. С. 93.
Все это дало основание составителям проекта Гражданского уложения, возражая А.О. Гордону, полагавшему, что судебная практика все же применяет понятия, лежащие в основе negotiorum gestio <*>, признать: "Наша судебная практика не представляет положенного материала для законодателя по предмету negotiorum gestio, но она несомненно свидетельствует в пользу установления законодателем этого института, практическая потребность в котором обнаруживается и в юридической литературе" <**>.
--------------------------------
<*> См.: Гордон А. Представительство в гражданском праве. С. 205.
<**> Гражданское уложение. Книга пятая. Обязательства. Том пятый. С объяснениями. СПб., 1899. С. 334.
В проекте Гражданского уложения отношения по ведению чужих дел без поручения были не только признаны, но и весьма подробно урегулированы.
В проекте, в котором классификация оснований возникновения обязательств, в отличие от четырехчленной формулы Гая - Юстиниана, строилась на дихотомии (договорные - недоговорные отношения), нормы о ведении чужих дел без поручения были помещены в раздел "Обязательства, возникающие не из договоров".
Проект исходил из весьма широкого представления о сущности соответствующего обязательства. Имелось в виду, что в нем одной из сторон - гестором (в проекте он именовался "распорядителем") - должно было выступать лицо, "которое, не будучи к тому уполномочено, принимает на себя попечение о личности или имуществе другого, исполнение чужого обязательства или вообще ведение чужого дела". Другой стороной был доминус ("хозяин") - "лицо, в пользу которого распорядитель действовал".
Учитывая недоговорный характер соответствующих отношений, проект предусматривал четкие критерии, которые должны были иметь исходное значение при установлении пределов должного поведения гестора. Общее адресованное гестору требование выражалось в необходимости руководствоваться в своих действиях "очевидной выгодой и действительным или вероятным намерением хозяина". При этом для оценки поведения гестора должен был использоваться все тот же весьма распространенный эталон: "Проявление осмотрительности, свойственной заботливому хозяину". И все же для определенных ситуаций, при которых ведение чужих дел без поручения приобретало особый, публичный интерес, пределы ответственности гестора сужались. Имеются в виду действия гестора, совершенные для предотвращения того, что называлось "крайней опасностью, грозившей жизни, здоровью или имуществу хозяина". В подобных случаях определенный риск дополнительно переносился на доминуса: гестор должен был отвечать только при обнаружении в его действиях грубой неосторожности. Среди других обязанностей гестора выделялась необходимость продолжать начатое дело до тех пор, пока доминус (его наследник) не освободит гестора от этой обязанности. Можно указать также на запрещение последнему действовать вопреки ставшему ему известным намерению доминуса, кроме случаев, когда речь шла о действиях, не терпящих отлагательств, в общественном интересе или об исполнении предусмотренной законом обязанности доставления содержания. Наконец, по поводу отдельных обязательств гестора имелись отсылки к нормам о договоре поручения.
У гестора, если только не было доказано, что ведение дела принято им на себя с намерением одарить доминуса, возникало право требовать возмещения понесенных издержек. Это право включало компенсацию издержек, которыми доминус действительно воспользовался, а наряду с ними и других - тех, которые были понесены в интересах доминуса, но не имели последствием его обогащение не по вине гестора. Все это только при условии, что произведенные расходы являлись действительно необходимыми и полезными.
Последующее одобрение доминусом действий гестора должно было признаваться основанием для применения правил о договоре поручения (этот договор именовался "доверенностью").
За пределами, которые охватывались обязательством, возникающим вследствие ведения чужих дел без поручения, находились случаи, при которых распорядитель действовал, ошибочно предполагая, что ведет собственное дело. В подобных ситуациях к правам и обязанностям сторон должны были применяться правила о неосновательном обогащении.
Гражданский кодекс РСФСР 1922 г. не содержал норм, регулирующих обязательства по ведению чужих дел без поручения. Это не исключало того, что в судах появлялись дела, связанные с такого рода отношениями. В подобных случаях весьма устойчивая линия в судебной практике сводилась к применению путем аналогии закона норм, посвященных обязательствам, возникшим вследствие неосновательного обогащения.
Анализируя указанную практику, И.Б. Новицкий обращал внимание на то, что при несомненном сходстве тех и других обязательств все же между ними имеются весьма существенные различия. Вполне закономерным был сделанный им вывод: "Вопрос может быть разрешен правильно только при условии, если институт ведения дел другого лица без поручения будет регламентироваться самостоятельно" <*>.
--------------------------------
<*> Новицкий И.Б. Отдельные виды обязательств. С. 340.
Развернутые положения на этот счет содержались в одной из работ В.А. Рясенцева того времени. В ней, не ограничиваясь аргументами, призванными подтвердить наличие соответствующего пробела в законодательстве, автор весьма убедительно доказывал, что и избранный судами путь - применение к ведению чужих дел без поручения по аналогии с нормами, регулирующими обязательства из неосновательного обогащения, - не имеет достаточных оснований. С этой целью автором были выделены три вида отношений, названных "ведением чужого дела без поручения в широком смысле" <*>. Сюда вошли: ведение чужого дела без поручения с целью доставить пользу другому лицу (1), ведение чужого дела с единственной целью - получить личную выгоду (2), а также ведение в своих интересах чужого дела, ошибочно принимаемого за свое (3). Две последние разновидности В.А. Рясенцев готов был отнести к числу обязательств из неосновательного обогащения. В то же время отмеченное им отличие первого вида отношений от обязательств из неосновательного обогащения В.А. Рясенцев считал настолько принципиальным, что по этой причине полагал необходимым признать невозможность применения к таким отношениям норм о кондикционных обязательствах даже в силу аналогии закона <**>. Подтверждением служило то, что доминус не получает в подобных случаях выгоды, хотя получение выгоды является непременным условием применения ст. 399 ГК 1922 г. Вместе с тем следует исключить, подчеркивалось в той же работе, применение по аналогии и ст. 269, помещенной в гл. IX ("А. Поручение. Б. Доверенность") того же Кодекса. В последнем случае, по причине отсутствия согласия сторон, необходимо было, чтобы гестор мог рассматриваться как поверенный. И тогда оставался только один путь - использование аналогии права. А это, как указывал В.А. Рясенцев, "является еще менее совершенным способом правового регулирования" <***>. Естественно, что аргументация в пользу специального регулирования negotiorum gestio тем самым значительно усиливалась.
--------------------------------
<*> Рясенцев В.А. Ведение чужого дела без поручения // Ученые записки МГУ. Вып. 116. Труды юридического факультета. Книга вторая. М., 1946. С. 103.
<**> См.: Там же. С. 104. Такие же возражения против использования путем аналогии закона норм о кондикционных исках высказывал С.И. Вильянский (Лекции по советскому гражданскому праву. Ч. I. Харьков, 1958. С. 178).
<***> Рясенцев В.А. Указ. соч. С. 104.
Все же сформулированный в этой связи конечный вывод автора кажется не столь бесспорным. "В результате применения, - полагал В.А. Рясенцев, - судебными и арбитражными органами к рассмотренным случаям ст. 399 и 269 ГК, в соответствии со ст. 4 ГПК, в советском праве стал складываться особый институт ведения чужого дела без поручения, правда, весьма несовершенный с точки зрения юридической техники и не обеспечивающий достаточно полного и точного разрешения споров, возникающих на этой почве" <*>. Совершенно очевидно, что судебная практика (к тому же вызывавшая сомнение по существу), какой бы развитой она ни была, не способна создавать правовой институт. Такая роль принадлежит исключительно законодателю. На долю судебной практики в подобных случаях остается только одно: подтвердить необходимость создания института.
--------------------------------
<*> Не случайно сам автор счел возможным описать признаки института ведения чужого дела без поручения, какими он должен обладать (Там же. С. 196).
Гражданский кодекс РСФСР 1964 г. все же не оправдал указанных ожиданий. Как это было и у его предшественника, норм, посвященных рассматриваемым обязательствам, в нем не оказалось. А потому суды следовали сформировавшейся на протяжении многих лет практике, которая сводилась к применению в соответствующих случаях норм по аналогии (аналогии закона и аналогии права была посвящена ст. 10 ГПК РСФСР).
Указанная линия поддерживалась и в литературе <*>. Отталкивались авторы главным образом от того, что в случаях, когда речь шла о действиях юридического лица в чужом интересе без поручения, при их последующем одобрении должна была применяться посвященная ratilhabitio ст. 63 ГК ("Последствия заключения сделки лицом, не уполномоченным, или с превышением полномочия") <**>. Если же такое одобрение отсутствовало, надлежало руководствоваться по аналогии нормами главы о неосновательном обогащении.
--------------------------------
<*> См.: Советское гражданское право. Том 2 / Под ред. В.А. Рясенцева. М., 1965. С. 283; Иоффе О.С. Советское гражданское право. М., 1967. С. 213; Он же. Обязательственное право. М., 1975. С. 780; Советское гражданское право. Том 2 / Под ред. В.Ф. Маслова и А.А. Пушкина. Киев, 1978. С. 319; Тархов В.А. Советское гражданское право. Часть 2. Саратов, 1979. С. 145; Советское гражданское право. Ч. 2 / Под ред. В.Т. Смирнова, Ю.К. Толстого, А.К. Юрченко. М., 1982. С. 263; Советское гражданское право. Том 2 / Под ред. О.А. Красавчикова. М., 1985. С. 316 и др.
<**> Уже после принятия действующего ГК было обращено внимание на то, что "в российском праве самостоятельное обязательство, возникающее из действий в чужом интересе, длительное время отсутствовало, хотя отдельные виды подобных действий охватывались правилами о последствиях заключения сделки неуполномоченным представителем (ст. 63 ГК 1964 г.)" (Гражданское право. Учебник / Под ред. А.П. Сергеева и Ю.К. Толстого. Ч. 2. М., 1997. С. 671).
Между тем применение ст. 63 ГК 1964 г. все же, как представляется, не способно было восполнить образовавшийся пробел. Имеется в виду, что обязательство, возникающее из чужих действий, охватывает отношения между тем, кто действует, и лицом, в чьих интересах действие совершается. В то же время указанная статья регулировала последствия отсутствия полномочий исключительно для отношений представителя и представляемого с третьими лицами. По этой причине нормы ст. 63 ГК не могли охватывать того, что представляют собой обязательства из действий в интересах другого лица.
Вместе с тем в Основах гражданского законодательства Союза ССР и союзных республик 1961 г. (далее - Основы), а вслед за ними в Гражданском кодексе РСФСР 1964 г. появилась глава "Обязательства, возникающие вследствие спасания социалистического имущества". Интерес представляло уже определенное ей в Кодексе место: она оказалась между главами "Обязательства, возникающие вследствие причинения вреда" и "Обязательства, возникающие из неосновательного приобретения или сбережения имущества" <*>.
--------------------------------
<*> В Основах гражданского законодательства, в которых обязательства из неосновательного обогащения не выделялись, им было найдено место между главами "Обязательства, возникающие вследствие причинения вреда" и "Авторское право".
Признание законодательством в начале 60-х гг. соответствующей категории обязательств - "из спасания" - рассматривалось как закрепление на этот счет сложившейся еще до принятия Основ и ГК судебной практики. Особое значение по отмеченной причине принято было придавать позиции Верховного Суда СССР по двум получившим широкий резонанс делам. Одно из них было разрешено непосредственно до начала Отечественной войны, а второе - сразу же после ее окончания.
В первом деле <*> речь шла о заявленном пассажиром Марцинюком к железной дороге требовании возместить вред. Фабула дела сводилась к тому, что во время стоянки поезда Марцинюк принял добровольно участие в тушении загоревшихся на соседней линии вагонов, результатом чего явилось причинение ему увечья. Со ссылкой на нормы о деликтах нижестоящий суд отказал в иске вследствие отсутствия необходимых оснований для возложения ответственности на ответчика. Противоположную позицию занял Верховный Суд СССР. Он обосновал ее тем, что потерпевший действовал в данном случае не в личных интересах, а в интересах охраны государственной социалистической собственности, выполняя тем самым закрепленную в ст. 131 Конституции СССР обязанность граждан СССР (речь шла об обязанности "беречь и укреплять общественную социалистическую собственность"). Соответственно Верховным Судом СССР было сочтено необходимым удовлетворить требование истца, руководствуясь закрепленным в ст. 4 действовавшего в то время ГПК РСФСР 1923 г. принципом аналогии права <**>.
--------------------------------
<*> См.: Сборник постановлений Пленума и определений коллегии Верховного Суда СССР. 1940. М., 1941. С. 224 - 225.
<**> Указанная статья предусматривала: "За недостатком узаконений и распоряжений для решения какого-либо дела суд оберегает его, руководствуясь общими началами советского законодательства и общей политикой рабоче-крестьянского правительства".
Совпадающую позицию со ссылкой на ту же статью Конституции СССР и аналогичную ст. 4 ГПК РСФСР статью ГПК УССР (дело рассматривалось на Украине) занял Верховный Суд СССР при рассмотрении иска Бычковой-Гончаренко <*>. Обстоятельства были близки описанному выше делу: муж истицы погиб, участвуя, также добровольно, в тушении пожара на стадионе, на территории которого он проживал, и тогда его жена предъявила иск о возмещении причиненного смертью мужа вреда.
--------------------------------
<*> См.: Судебная практика. 1949. N 10. Ст. 27.
На основе анализа обоих дел С.Н. Ландкоф пришел к выводу о том, что "наряду с институтом обязательств, возникающих из причинения вреда, - институтом, который направлен в основном на защиту социалистической и личной собственности, наше законодательство должно содержать и институт обязательств, возникающих из предотвращения вреда, угрожающего социалистической собственности" <*>.
--------------------------------
<*> Ландкоф С.Н. Новая категория обязательств в советском гражданском праве. Научные записки Киевского государственного университета. 1948. Вып. 7. С. 108.
Приведенные соображения с редким единодушием были поддержаны в литературе как до, так и после принятия Основ гражданского законодательства 1961 г. и ГК РСФСР 1964 г. Необходимость во внесении соответствующей новеллы при этом отнюдь не связывалась с тем, что представляло собой negotiorum gestio. Напротив, авторы предлагали усматривать в появлении соответствующих норм создание особого, самостоятельного института советского гражданского права <*>.
--------------------------------
<*> См.: Новицкий И.Б. Солидарность интересов в советском гражданском праве. М., 1951. С. 70 и сл.; Флейшиц Е.А. Обязательства из причинения вреда и из неосновательного обогащения. М., 1951. С. 14 и сл.; Вердников В.Г., Кабалкин А.Ю. Возмещение вреда, понесенного при спасании социалистической собственности. М., 1963. С. 12 и сл.; Майданик Л.А., Сергеева Н.Ю. Материальная ответственность за повреждение здоровья. М., 1953. С. 43; Стависский П.Р. Возмещение вреда при спасании социалистического имущества, жизни и здоровья. М., 1974; Иоффе О.С. Обязательственное право. С. 848 и сл., и др.
Одним из немногих оппонентов был В.Ф. Маслов. Он полагал "ошибочным мнение, что в действующем законодательстве и, в частности, в ГК нет оснований для возложения ответственности за причиненный при таких обстоятельствах вред. Основанием возникновения обязательства является не факт предотвращения вреда, а причинение вреда при спасании социалистического имущества" (Маслов В.Ф. Обязательства из причинения вреда. Харьков, 1961. С. 42 - 43).
В целом подобная линия судов имела свое несомненно положительное значение. Она помогла восполнить в определенной части действительно существующий пробел в правовом регулировании.
В условиях сегодняшнего дня нетрудно поставить под сомнение отдельные положения, которые высказывались в поддержку самостоятельности соответствующих обязательств, вначале именовавшихся обязательствами "из спасения", а затем, в принятых Основах и ГК вариантах, - "из спасания". Тем самым в последнем случае из непременных условий возникновения соответствующего обязательства была таким образом исключена необходимость достижения результата соответствующих действий, вследствие чего, как признавалось, возмещать вред следовало и тогда, когда спасти имущество, несмотря на все принятые меры, не удавалось.
Сомнения, о которых идет речь, относятся прежде всего к самой исходной позиции Верховного Суда СССР, допустившего применение по аналогии к соответствующим случаям норм о деликтах. Имеется в виду, что указанная позиция противоречила уже тому общепризнанному положению, что только законодатель (не суд!) может установить, какие именно деяния должны считаться противоправными. Следует при этом, очевидно, учитывать, что нормы о деликтах - как "частных", так и "публичных" (имеются в виду в равной мере соответствующие нормы на этот счет гражданского, уголовного, государственного либо административного права) - призваны создавать эффективные гарантии, смысл которых состоит в освобождении всех и каждого от несения последствий совершения не признанных законом противоправными действий. Судебное усмотрение не может распространяться так далеко, чтобы расширить определенное законом понимание противоправности действий. Между тем применение в указанных случаях норм о деликтах должно было означать в качестве одного из условий возложения обязанности возместить вред на собственника спасаемого имущества признание совершенных им действий противоправными.
Определенное значение имело и то, что необходимость установления особых условий для возмещения в случаях, когда деятельность в чужом интересе приобретала публичный характер, была признана в законодательстве многих стран, в том числе и в самом римском праве (см. об этом выше). Таким образом, обычно выдвигавшиеся для противопоставления рассматриваемых отношений институту negotiorum gestio созвучные той эпохе соображения, естественно, не могли бы считаться теперь убедительными.
Наконец, с позиций сегодняшнего дня не может не вызвать возражений лежащее в основе соответствующей практики противопоставление "социалистической собственности" тому, что было за ее пределами ("собственности личной"). Имеется в виду, что на возмещение мог рассчитывать только тот, кто спасал имущество государства или кооперативной организации. Спасания имущества соседа подобная норма не стимулировала.
Соответствующие главы Основ 1961 г. и ГК РСФСР 1964 г., которые предусмотрели, что вред, понесенный гражданином при спасании социалистического имущества от угрожавшей ему опасности, подлежит возмещению организацией, чье имущество спасал потерпевший, включали определенное число отсылочных норм. При этом, если Основы (ст. 95) содержали общую отсылку к законодательству союзных республик, то соответствующая статья ГК РСФСР (ст. 472) называла в качестве адресатов 18 статей главы того же Кодекса "Обязательства, возникающие вследствие причинения вреда". В результате оказывалось, что на отношения, возникавшие между собственником спасаемого имущества и тем, кто участвовал в спасании имущества, был распространен режим деликтов, что по крайней мере нельзя было считать удачным.
Первым кодификационным актом, признавшим в качестве самостоятельного обязательства negotiorum gestio как таковое, были Основы гражданского законодательства 1991 г. Речь идет о помещенной в них главе "Поручение". Одна из статей Основ именовалась "Ведение чужих дел без поручения". Она состояла из двух частей. В первой речь шла о случаях, когда лицо совершило в интересах другого сделку, не имея на то полномочий. В зависимости от того, одобрялась ли впоследствии такая сделка или нет, должен был определяться объем расходов, подлежащих возмещению гестору. Если одобрение имело место, возникала обязанность возместить расходы без каких-либо ограничений. В отличие от этого при отсутствии одобрения возмещать надлежало только необходимые расходы, к тому же по размеру не превышавшие выгоду, приобретенную по сделке другой стороной. Таким образом, все же признавалось, что сам факт совершения лицом без поручения сделки в интересах другого лица - достаточное основание для возникновения обязательства возместить убытки (расходы), хотя и в неодинаковом объеме.
Вторая часть той же статьи была посвящена случаям, при которых действия в чужом интересе выражались в том, что не имевшее специальных на то полномочий лицо предотвратило реальную угрозу ущерба имуществу другого. На этот счет было предусмотрено, что лицо, действовавшее подобным образом в условиях, когда у него отсутствовала возможность предупредить тех, кому принадлежало соответствующее имущество, приобретало право требовать возмещения причиненных в этой связи убытков.
Последняя норма призвана была заменить собой институт "Обязательств из спасания", создав для соответствующих случаев во многом отличный от существовавшего ранее правовой режим. Правда, по крайней мере в одном вопросе в этой норме воспроизводилось положение, существовавшее до принятия Основ 1961 г. и ГК 1964 г. Речь шла о том, что был воскрешен принцип "возмещение в пределах спасенного". Соответственно Основы 1991 г. установили максимум подлежащих компенсации в подобных случаях убытков: им был признан "размер предотвращенного вреда".
Основы 1991 г., таким образом, определили лишь исходные для negotiorum gestio положения. Подлинную самостоятельность и в известной мере самодостаточность этот институт обрел лишь в действующем Гражданском кодексе.
2. Квалификация обязательства, возникающего
из действий в чужом интересе без поручения
Обязательства, о которых идет речь, как подтверждает само название гл. 50 ГК РФ, возникают из осуществляемых лицом действий. По этой причине квалификация соответствующих отношений, означающая вместе с тем их индивидуализацию, сводится в конечном счете к установлению того, что следует понимать под действиями, порождающими соответствующее обязательство.
Прежде всего следует указать на то, что антиподом действий признается воздержание от действия. Однако в данном случае для такого разграничения нет оснований. Заявить требование, основанное на статьях гл. 50 ГК, может предприятие, добровольно принявшее участие в ликвидации аварии на соседнем заводе; при этом не имеет значения, выразилось ли его участие в направлении для указанной цели людей и техники или в приостановке работы у себя, чтобы создать, таким образом, условия, необходимые для спасания (имеется в виду отключение электричества, газа, воды и т.п.).
Хотя гл. 50 ГК РФ употребляет в названии соответствующего института, а равно в отдельных его статьях термин "действия", не должно вызывать сомнений, что данная глава, даже при отсутствии на этот счет специального указания, имеет в виду равным образом и деятельность, и определенные действия, и даже однократное действие, совершенное в чужом интересе <*>.
--------------------------------
<*> Этим статьи гл. 50 ГК отличаются, например, от ст. 779 ГК, которая особо подчеркивает, что в обязанность исполнителя входит необходимость в равной мере "совершить определенные действия или осуществить определенную деятельность".
Таким же образом negotiorum gestio охватывает, при всех особенностях установленного для этого института режима, совершение гестором фактических и юридических действий. По указанной причине лицом, действующим в чужом интересе, может оказаться в равной мере тот, кто осуществил все необходимое для спасения чужого оборудования от угрожавшей ему опасности сам, и тот, кто привлек для этой цели специализированную организацию, заключив с ней подрядный договор <*>. Цель введения рассматриваемого института сводится к предоставлению тому, кто совершает действие, защиты в случаях, когда другие правовые конструкции, связанные с действием в чужом интересе, либо не могут по каким-либо причинам применяться, либо предоставляемый ими способ защиты оказывается менее выгодным для лица, совершившего заведомо поощряемые действия в чужом интересе и заявившего по этой причине соответствующее требование. Вместе с тем уже ранее отмеченная особенность соответствующих обязательств - то, что они порождаются несанкционированным вторжением в чужую сферу, - вынуждает принимать одновременно меры к эффективной защите того лица, в интересах которого должны осуществляться соответствующие действия.
--------------------------------
<*> С необходимостью охватить одним институтом фактические и юридические действия в чужом интересе без поручения связывает Е.А. Суханов появление в ГК РФ гл. 50. Он обратил при этом внимание на то, что "в Кодексе предпринята попытка уйти от известной искусственности объединения двух названных институтов. Речь идет не о "ведении чужих дел" (в рамки которых логически не всегда укладываются фактические действия по предотвращению угрозы ущерба чужому имуществу), а о "действиях в чужом интересе" (поскольку действия могут носить как юридический, так и фактический характер)" (Комментарий части второй Гражданского кодекса Российской Федерации. Для предпринимателей. С. 225. См. об этом также: Гражданское право. Учебник. Часть 2 / Под ред. А.П. Сергеева и Ю.К. Толстого. С. 670).
С учетом совокупности отмеченных обстоятельств возникла необходимость определить, какими же должны быть действия без поручения, чтобы они могли считаться совершенными в чужом интересе в том смысле, какой имел в виду законодатель, вводя гл. 50 ГК. Ответ на этот вопрос содержит главным образом первая статья указанной главы (имеется в виду ст. 980 Кодекса). Она посвящена установлению того, что названо в ней "условия действий в чужом интересе".
Условия эти могут быть сведены к следующему:
1. Лицо должно действовать "в чужом интересе", сознавая это. Включение ссылки на чужой интерес в само наименование института и превращение ее таким образом в конституирующий соответствующее обязательство признак предполагают необходимость начать именно с данного условия.
Условие, о котором идет речь, определенным образом раздваивается. Прежде всего имеется в виду, что действия в чужом интересе как таковые противостоят действиям в собственном интересе. По этому поводу следует указать на то, что в данном конкретном случае отмеченное противопоставление смягчается. Вполне возможен вариант, при котором интерес к совершаемым действиям имеет и само действующее соответствующим образом лицо. И тогда возникает необходимость, используя количественные показатели, провести сравнительную оценку интереса к совершаемым ими действиям обеих сторон <*>.
--------------------------------
<*> Удачный пример в этой связи привел в свое время А.О. Гордон: кредитор охраняет имущество своего должника. Объясняя наличие у такого гестора и собственного интереса, автор усмотрел его в том, что речь идет о сохранности имущества, за счет которого должны удовлетворяться требования кредитора (Гордон А.О. Представительство в гражданском праве. С. 156).
Правообразующее значение имеет, однако, не только совершение действий в чужом интересе, но и то, что лицо сознательно поступило подобным образом. Следует в этой связи указать на включенную в ГК норму, исключающую признание гестором, а значит, и носителем соответствующих прав лицом, чьи действия не были направлены на обеспечение интересов другого. В качестве примера случая, не подпадающего под действие гл. 50 ГК, в ст. 987, о которой идет речь, приведена ситуация, в которой лицо ошибочно предполагало, что действует в своем интересе. Особо отмечается при этом, что если в подобной ситуации действия лица все же привели к неосновательному обогащению другого, к отношениям сторон подлежат применению иные правила - те, которые содержатся в гл. 60 ГК ("Обязательства вследствие неосновательного обогащения").
В приведенном правиле - о сознательном действии в чужом интересе - прямо выражен основной принцип рассматриваемого института: то, что он введен для стимулирования оказания услуг другому, не дожидаясь исходящего от него поручения. А из этого, в частности, следует: стать гестором по ошибке нельзя.
Вместе с тем соответствующее требование не связывает возникновения соответствующего права с необходимостью знать того, в чьих интересах осуществляется действие. Достаточно сознания: дело, которое ты начал вести, - не твое.
2. "Чужой интерес" должен соответствовать указанным в ст. 980 ГК требованиям. В ст. 980 ГК в общем виде предусмотрено совершение гестором непременно таких действий, которые должны соответствовать непротивоправным интересам другого лица. По указанной причине нормы гл. 50 ГК не могут служить основанием для заявления таких, например, требований, которые опираются на совершение действий, направленных на то, чтобы помочь другому обойти предусмотренные в законе обязательные требования или избежать ответственности, к которой он должен быть привлечен.
В самой ст. 980 ГК особо выделены два вида "непротивоправных интересов": предотвращение вреда личности или имуществу другого лица, а также исполнение его обязательств. В первом случае тем самым получили признание ситуации, ради которых вводились ранее специальные нормы "о спасании". Благодаря ст. 980 ГК соответствующие отношения не только оказались охваченными negotiorum gestio - подобно тому, как это было сделано еще Основами 1991 г., - но одновременно существенно расширилась сфера их применения. Если ранее имелось в виду предотвращение вреда, который мог быть причинен лишь имуществу, то теперь право требования признается и за лицом, действовавшим в целях предотвращения опасности для жизни и здоровья другого <*>. Притом для этого последнего случая п. 2 ст. 984 ГК предусмотрел особый, более льготный режим (см. ниже).
--------------------------------
<*> И до, и после принятия ГК 1964 г. и Основ 1991 г. в литературе неоднократно имели место высказывания в пользу установления Кодексом обязанности возместить вред при спасании не только имущества, но также жизни и здоровья (см.: Новицкий И.Б. Солидарность интересов в советском гражданском праве. С. 80; Майданник Л.А., Сергеева Н.Ю. Указ. соч. С. 43; Вердников В.Г., Кабалкин А.Ю. Указ. соч. С. 38 и сл.). Специальная книга на этот счет написана П.Р. Стависским (Стависский П.Р. Возмещение вреда при спасании социалистического имущества, жизни и здоровья).
3. Действия гестора должны совершаться непременно в интересах доминуса. Приведенное требование составляет одну из важнейших гарантий для доминуса. Существование такой гарантии предопределило принципиальную возможность возложения на лицо последствий состоявшегося без участия его воли вторжения в его же имущественную сферу. В противном случае доминус оказался бы беззащитным по крайней мере от того, кого имеет в виду русская пословица: "Услужливый дурак опаснее врага". Следует отметить, что определенные на этот счет указания содержались еще в Дигестах. Одно из них сводилось к следующему: "Тот имеет иск из ведения чужих дел, кто ведет дела с пользой, тот же, кто приступает к тому делу, которое не является необходимым или которое обременительно для домовладыки, не ведет дела с пользой" <*>.
--------------------------------
<*> Цит. по: Дождев Д.В. Указ. соч. С. 545.
Статья 980 (п. 1) ГК содержит определенную расшифровку соответствующего требования: действия должны совершаться исходя из очевидной выгоды или пользы и действительных или вероятных намерений заинтересованного лица. Альтернативность приведенного Кодексом требования представляет собой один из способов защиты интересов самого гестора. В первом случае это выражается в том, что его действия совсем не обязательно должны приносить выгоду. "Польза", о которой идет речь, отнюдь не всегда означает выгоду, она может быть с нею и вовсе не связанной <*>. Во втором случае имеется в виду, что при ссылке доминуса на несоответствие действий подлинным его намерениям гестор может противопоставить этому возражение, основанное на существовании обстоятельств, позволявших гестору предположить, что он делал именно то, чего хотел доминус.
--------------------------------
<*> А.П. Сергеев указывает на этот счет, что "выгода должна быть очевидной, т.е. ясной для всякого разумного участника гражданского оборота. Обычно это следует из соотношения размера необходимых затрат и объема того ущерба, который грозит заинтересованному лицу в случае непринятия соответствующих мер" (Гражданское право. Учебник. Ч. 2 / Под ред. А.П. Сергеева и Ю.К. Толстого. М., 1997. С. 672).
Не может по этой причине доминус сослаться на то, например, что услуга, оказанная гестором, могла бы обойтись ему дешевле, обратись он к третьему лицу.
4. Свои действия гестор должен осуществлять с заботливостью и осмотрительностью, необходимыми по обстоятельствам дела. Из приведенных двух требований "осмотрительность" встречается лишь в гл. 50 ГК, а "заботливость" - еще и в гл. 53 "Доверительное управление имуществом". Термин "должная заботливость" (п. 1 ст. 1022 ГК) выражает усиление требований к одной из совершающих действия сторон - доверительному управляющему. Особенность в этом смысле гл. 50 ГК состоит в том, что она прямо называет критерии, которыми следует руководствоваться и гестору, и оценивающему его поведение суду: речь идет о заботливости и осмотрительности, необходимых "по обстоятельствам".
Е.А. Суханов обратил внимание на то, что "действия в чужом интересе должны совершаться так, как их совершило или могло бы совершить само заинтересованное лицо или, по крайней мере, заботливый и разумный участник гражданско-правовых отношений" <*>. Именно в этом состоит заложенное в указанном условии требование, служащее вместе с тем гарантией для того, в чьих интересах совершаются действия.
--------------------------------
<*> Суханов Е.А. Действия в чужом интересе без поручения (глава 50) // Гражданский кодекс Российской Федерации. Часть вторая. Текст. Комментарий. Алфавитно-предметный указатель. М., 1996. С. 514.
5. Лицо, осуществлявшее действия, не должно исключать для себя возможности получения компенсации от тех, в чьих интересах оно действовало. В разное время обращалось внимание на необходимость существования у лица намерения обязать того, в чьих интересах оно действовало. Так, в частности, выступая в пользу наличия такого намерения (animo obligendi), А.О. Гордон противопоставлял этим случаям те, при которых лицо вело дело "в виде одолжения, дружеской услуги, государственной обязанности" <*>.
--------------------------------
<*> Гордон А.О. Представительство в гражданском праве. С. 157.
Указанное условие все же не означает необходимости действовать непременно в расчете на компенсацию. Все сводится к тому, что не должен заявлять требование о компенсации тот, кто, оказывая услугу, в этот момент имел целью одарить таким образом другого.
6. Действия лица должны совершаться добровольно. Уже в самом названии гл. 50 ГК сохранена ссылка на осуществление действий "без поручения". Считая это недостаточным, Кодекс поставил в один ряд с действиями без поручения также и такие действия, которые совершены при отсутствии иного указания или заранее обещанного согласия заинтересованного лица. Сама по себе не ограниченная ничем ссылка на "иное указание" достаточна для того, чтобы считать находящимися за рамками гл. 50 ГК те отношения, в которых "действия в чужом интересе" совершаются во исполнение лицом лежащей на нем обязанности. При этом не имеет значения правовая природа соответствующих обязанностей: носят ли они частноправовой характер (например, лицо совершает действие в интересах другого на основе связывающего их договора, например договора поручения) или характер публичных действий. Последняя ситуация выделена в п. 2 ст. 980 ГК. В нем речь идет о неприменении правил гл. 50 ГК к действиям в интересе других лиц, совершаемых государственными и муниципальными органами, если только такие действия являются одной из целей их деятельности. Имеются в виду тем самым услуги, оказанные органами милиции, пожарной охраной и др.
7. Действия лица совершаются за его счет. Данный признак не включен в ст. 980 ГК, поскольку, очевидно, именно с ним в определенной мере связаны едва ли не все остальные статьи гл. 50. Значение этого признака состоит в том, что "исполнитель либо использует находящееся в его фактическом распоряжении имущество другого лица, либо расходует свои средства, имея в виду получить от него компенсацию" <*>.
--------------------------------
<*> Рясенцев В.А. Деятельность в интересах другого лица без поручения. С. 108.
Ни одно из перечисленных условий само по себе, равно как и все они в совокупности, не может наделить гестора какими-либо полномочиями на выступление от имени доминуса.
Не обладая полномочиями, полученными от доминуса, гестор всегда будет в положении того, кого имеет в виду ст. 183 ГК, т.е. лица, действующего без полномочий. С этой точки зрения нельзя, в частности, согласиться с тем, будто требование об освобождении имущества от ареста в порядке искового производства может быть заявлено наряду с собственниками либо титульными владельцами также "лицами, действующими в чужом интересе без поручения в порядке ст. 980 Гражданского кодекса Российской Федерации" <*>. В действительности последние не могут заявить соответствующее требование от имени собственника или титульного владельца, но таким же образом и от собственного имени, даже если их требование само по себе укладывается в рамки ст. 980 ГК. Из этого вытекает, что орган, решающий вопрос об исключении из описи, не вправе принять соответствующее требование от гестора.
--------------------------------
<*> Павлов И.В., Романенко Н.Г. Отдельные проблемы рассмотрения арбитражным судом споров по освобождению имущества от ареста (исключению его из описи) // Вестник Высшего Арбитражного Суда РФ. 2000. N 1. С. 97, 100 и 103.
Следует отметить, что в п. 28 Постановления Высшего Арбитражного Суда РФ от 25 февраля 1998 г. право обращения с иском об освобождении имущества от ареста признается только за собственником имущества (законным владельцем) (Постановления Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ (1992 - 2000 годы). С. 102).
В завершение квалификации рассматриваемых отношений следует определить, к какому из четырех видов обязательств - договорным, деликтным, квазидоговорным или квазиделиктным - их следовало бы отнести, если принять за основу такое четырехчленное деление обязательств (оснований их возникновения). С этой целью достаточно расчленить название "Обязательства из ведения чужих дел без поручения", выделив в нем как то, что речь идет о "ведении чужого дела", так и то, что "ведение дела" происходит без поручения. Это позволит вынести указанные обязательства за рамки договорных, но вместе с тем поставить их рядом, т.е. отнести к числу квазидоговорных.
Не случайно поэтому титул XXVII книги третьей Институций Юстиниана "Об обязательствах, возникающих из квазидоговора" (представляет интерес то, что он следовал непосредственно за титулом "О договоре поручения") начинался с описания случая, при котором кто-то занялся делами отсутствующего лица и соответственно получил право на предъявление последнему прямого иска <*>.
--------------------------------
<*> См.: Памятники римского права. Институции Юстиниана. М., 1998. С. 283 - 284.
Гражданский кодекс в его разделе, посвященном отдельным видам обязательств, выделяет договоры, обязательства вследствие причинения вреда и обязательства из неосновательного обогащения. Кроме того, есть в нем определенные виды обязательств, которые не входят ни в одну из этих групп. Их объединяет отсутствие конститутивных признаков, присущих какой-либо из перечисленных групп. В число таких обязательств входят и рассматриваемые в настоящей главе.
В отличие от двух других недоговорных обязательств, о которых идет речь, ГК все же поместил рассматриваемые обязательства между определенными договорами. Это несомненно отразило существующую связь с договорами именно указанных недоговорных отношений.
В подтверждение отмеченной связи можно сослаться на то, что нормальное развитие недоговорного обязательства, возникшего из действий в чужом интересе без поручения, предполагает трансформацию его в договорное обязательство, построенное по одной из предусмотренных в ГК моделей (см. об этом ниже). Такая трансформация стала возможной, в частности, потому, что содержание рассматриваемого обязательства оказалось близким или даже совпадающим с содержанием ряда договоров, и прежде всего - договора поручения. Не случайно кодексы ряда стран включили в главу, посвященную обязательствам из действий в чужом интересе без поручения, прямые отсылки к соответствующим статьям главы о договоре поручения.
Отмеченные обстоятельства послужили причиной тому, что в настоящей книге ("Договорное право") было сочтено возможным выделить обязательства, урегулированные гл. 50 ГК. Это должно было дать, по мнению авторов, возможность более полно уяснить, с одной стороны, смысл соседствующих в ГК договорных моделей, а с другой - природу рассматриваемого недоговорного обязательства.
3. Стороны в обязательстве
Прежде всего о наименовании сторон. В этом вопросе намечается значительный разнобой. Речь идет о том, что в законодательстве едва ли не каждой страны стороны называются по-разному. Можно указать, например, на то, что в проекте Гражданского уложения его составители выбрали "хозяина" и "распорядителя", но лишь после долгих поисков <*>. Что же касается Основ 1991 г. и действующего Кодекса, то в них для названия сторон используется описание занимаемого каждой из них в обязательстве положения. Соответственно в Основах 1991 г. речь шла о "лице, совершившем сделку в интересах другого лица, не имея на то полномочий", и "лице, в интересах которого совершена сделка", а в ГК - о "лице, действующем в чужом интересе", и "заинтересованном лице" <**>. Такие решения все же трудно назвать оптимальными. Неудивительно, что в литературе, в том числе и в современной, нередко возвращаются к римским терминам "гестор" и "доминус" <***>.
--------------------------------
<*> Составители проекта Гражданского уложения рассказали о трудностях, с которыми они встретились, подыскивая подходящее русское наименование для гестора. По разным причинам пришлось отказаться от таких, как "управитель", "администратор", "радетель", "старатель" (в последнем случае термин был отвергнут из-за смешения с названием соответствующей профессии). В результате они откровенно признали, что остановили свой выбор на "распорядителе" лишь "за неимением лучшего" (Гражданское уложение. Книга пятая. Обязательства. Том пятый. С объяснениями. С. 349 - 350).
<**> Еще ранее так же именовал стороны и И.Б. Новицкий (см.: Отдельные виды обязательств. С. 339).
<***> См., в частности: Рясенцев В.А. Ведение чужого дела без поручения. С. 108 и сл.; Гражданское право. Учебник / Под ред. А.П. Сергеева и Ю.К. Толстого. Ч. 2. С. 672 и сл.
ГК, по общему правилу, не содержит прямых ограничений возможности участия тех или иных видов субъектов в рассматриваемом обязательстве на той или иной из его сторон. Речь, следовательно, идет прежде всего о принципиальной допустимости выступления в роли гестора и доминуса в равной мере как юридических лиц, так и граждан.
Что касается доминуса, то в этой роли может оказаться любое юридическое лицо и любой гражданин: как дееспособный, так и недееспособный.
Применительно к гестору как лицу, обязанному совершить действия, о которых идет речь, определение возможных участников на соответствующей стороне зависит прежде всего от характера совершаемых действий. Имеется в виду, являются ли они фактическими или юридическими? Так, лицо, на котором лежит обязанность совершить в чужом интересе фактические действия, может быть признано гестором независимо от наличия у него дееспособности: спасти человека от нападения на него взбесившегося пса, приобретя тем самым соответствующее право на компенсацию, может и недееспособный. При этом не имеет значения, является ли такое лицо недееспособным по возрасту или признано таковым по состоянию здоровья. Следует согласиться с А.П. Сергеевым в том, что "действия фактического характера в чужом интересе имеют значение юридических поступков, а не сделок. Совершать такие действия могут наряду с дееспособными и недееспособные граждане" <*>.
--------------------------------
<*> Гражданское право / Под ред. А.П. Сергеева и Ю.К. Толстого. Ч. 2. С. 674.
В отношении заключенных гестором сделок особой специфики нет, поскольку наличие дееспособности у граждан, а равно соответствие сделки специальной правоспособности юридического лица служат непременными условиями ее действительности.
Единственное относящееся к гестору ограничение установлено в ст. 980 (п. 2) ГК, которая исключила возможность распространения правил, предусмотренных гл. 50 ГК, на случаи совершения государственными или муниципальными органами действий в интересах других лиц. Имеются в виду органы, для которых, на что уже обращалось внимание, совершение подобных действий служит одной из целей их деятельности.
4. Обязательства из действий в чужом интересе
без поручения и смежные отношения
Особый интерес вызывает сопоставление рассматриваемых обязательств с четырьмя институтами. Первый из них - обязательства вследствие неосновательного обогащения.
Подтверждение определенной близости negotiorum gestio к выделенному теперь в гл. 60 ГК неосновательному обогащению можно было обнаружить в дореволюционной судебной практике, а также в судебной практике периода действия Гражданских кодексов РСФСР 1922 и 1964 гг. Как уже было показано, столкнувшись с отсутствием в законодательстве норм, посвященных negotiorum gestio, суды сочли возможным распространить на такого рода отношения, пользуясь аналогией закона, нормы, регулирующие обязательства из неосновательного обогащения.
Подтверждение определенной связи обоих институтов можно усмотреть теперь в ст. 987 ГК. Достаточно указать на ее название: "Неосновательное обогащение вследствие действий в чужом интересе". А в самой статье содержится указание на необходимость применения к одному из случаев действия в чужом интересе не гл. 50, а именно правил, предусмотренных в гл. 60 ГК "Обязательства вследствие неосновательного обогащения".
К этому можно добавить, что в ряде других статей гл. 50 ГК, определяющих непременные условия возникновения обязательств вследствие действия в чужом интересе без поручения (ст. 980, п. 1 ст. 983 и др.), хотя и нет на случай отсутствия какого-либо из указанных в них условий прямой отсылки к гл. 60 ГК, подразумевается применение правил именно этой главы.
И все же нормы гл. 50 ГК отнюдь не превращаются в специальные по отношению к включенным в гл. 60 ГК. Иначе и не может быть уже потому, что регулируемые названными главами отношения являются антиподами. Достаточно указать в этой связи на то, что в отличие от обязательств вследствие неосновательного обогащения, признаком которых, как вполне обоснованно отмечал А.Л. Маковский, является "в широком смысле слова НЕЗАКОННОСТЬ (выделено мной. - М.Б.) обогащения" <*>, обязательство, о котором идет речь, возникает из прямо указанного в таком качестве в законе основания - действия в чужом интересе без поручения. При этом одним из непременных условий возникновения обязательств по ст. 980 ГК как раз и служит, на что уже обращалось внимание, именно правомерность действий.
--------------------------------
<*> Маковский А.Л. Обязательства вследствие неосновательного обогащения (глава 60) // Гражданский кодекс Российской Федерации. Часть вторая. Текст. Комментарий. Алфавитно-предметный указатель. М., 1996. С. 593.
Нормы гл. 60 ГК не являются точно так же "запасными" по отношению к нормам гл. 50 ГК. "Запасные", "общие нормы" могут применяться субсидиарно только в случаях, когда специальных, регулирующих те же отношения норм не хватает. Иная ситуация имеется в данном случае. Речь идет не о восполнении пробела в правовом регулировании какого-либо частного вопроса, а о квалификации соответствующих отношений как таковых. Имеется в виду, что хотя они и совершаются в чужом интересе, на эти отношения в силу их определенных особенностей распространяется иной правовой режим - тот, который предусмотрен для обязательств из неосновательного обогащения.
Обязательства, предусмотренные гл. 50 и 60 ГК, в равной мере относятся к числу недоговорных, и, более того, в четырехчленной классификации обязательств (по признаку их оснований) они оказались бы в одной и той же группе - обязательств квазидоговорных.
Составляющая существо обоих обязательств возможность заявления требования, которая предоставляется соответственно гестору (в обязательстве из действий в чужом интересе) и потерпевшему (в обязательстве из неосновательного обогащения), имеет в виду в равной мере восстановление определенной эквивалентности во взаимоотношениях сторон. Соответственно предметом требований служит в обоих случаях компенсация утраченного. Не случайно, что именно по этой причине один из самых распространенных вариантов неосновательного обогащения - уплата недолжного - вместе с тем фигурирует и в ст. 980 ГК в виде возможной цели действий в чужом интересе без поручения. Речь идет о содержащемся в этой статье указании в качестве примера соответствующих действий, влекущих за собой предусмотренные в гл. 50 ГК последствия, на исполнение гестором обязательства доминуса.
При всей общности negotiorum gestio и неосновательного обогащения все же различий между ними немало.
А.Л. Маковский весьма удачно использовал для выражения сути неосновательного обогащения (кондикционных обязательств) формулу "верни чужое" <*>. Между тем эта формула явно неприемлема для обязательств, предусмотренных гл. 50 ГК, уже по той причине, что здесь вообще нет места возврату. То, чего требует гестор, предполагается никогда ему не принадлежавшим. И если использовать столь же лаконичную формулу применительно к рассматриваемым обязательствам, она приобретет иной вид: "оплати оказанную тебе услугу, хотя ты ее и не заказывал".
--------------------------------
<*> Маковский А.Л. Обязательства вследствие неосновательного обогащения. С. 593.
Сопоставляя рассматриваемые обязательства, В.А. Рясенцев подчеркивал, что "случаи неосновательного обогащения характеризуются: 1) недостаточным правовым основанием для получения одной стороной выгод за счет другой; 2) отсутствием намерения у лица потерпевшего доставить выгоду, обогатить другое лицо; 3) возникновением обязательства на стороне обогатившегося, независимо от воли потерпевшего, а лишь в силу неосновательного перемещения ценностей, неоправданного получения одним лицом за счет другого. Противоположные признаки мы находим в случаях ведения дела другого лица без поручения, но в его интересах" <*>.
--------------------------------
<*> См.: Рясенцев В.А. Ведение чужого дела без поручения. С. 102.
Из перечисленных выше автором трех признаков (число их можно было бы и увеличить) есть все же один, который в конечном счете может сам по себе считаться достаточным для разграничения соответствующих обязательств. Это убедительно показала Е.А. Флейшиц. Она обратила внимание на то, что "субъективный момент: наличие или отсутствие намерения действовать в чужом интересе - является основным признаком для различения деятельности в чужом интересе без поручения, с одной стороны, и неосновательного обогащения - с другой. В зависимости от наличия или отсутствия такого намерения разрешаются и все остальные вопросы взаимоотношений сторон" <*>.
--------------------------------
<*> Флейшиц Е.А. Обязательства из причинения вреда и из неосновательного обогащения. М., 1951. С. 231.
Свое утверждение Е.А. Флейшиц проиллюстрировала на конкретных примерах. Так, ею было обращено внимание на то, что "осуществляющий деятельность в чужом интересе действует намеренно в интересах другого лица. Поэтому за ним должно быть признано право на возмещение ему произведенных в интересах другого лица расходов, но не выгод, которые получило это другое лицо. В то же время право на возмещение произведенных расходов должно быть признано за ним, хотя бы другое лицо выгод не получило.
Вместе с тем в случаях деятельности в чужом интересе без поручения есть все основания требовать от того, кто такую деятельность осуществляет, не меньшей осмотрительности, чем та, которую он проявляет в своих делах".
Иным, указывала Е.А. Флейшиц, является положение, в котором оказываются стороны применительно к неосновательному обогащению: "Потерпевшим в этих случаях является лицо, полагавшее, что оно действует в своих интересах. Его требования к другому лицу возникают, если его действия создали выгоду для другого за счет невыгоды для него самого. Он вправе потребовать выдачи ему этой выгоды" <*>.
--------------------------------
<*> Флейшиц Е.А. Обязательства из причинения вреда и из неосновательного обогащения. С. 231.
Позднее описанную позицию автора разделил законодатель, формулируя указанную выше ст. 987 ГК. Специально предназначенная для того, чтобы вывести одну из ситуаций, имеющих отношение к действиям лица в чужом интересе без поручения, за рамки гл. 50, эта статья использует именно отмеченный признак: то, что имеются в виду действия, непосредственно не направленные на обеспечение интересов другого лица. А в подтверждение того, что речь идет именно о "намерениях", в качестве примера указан случай, когда совершившее соответствующие действия лицо ошибочно предполагало, что действует в своем интересе.
В годы, когда считалось возможным применение к последствиям действий в чужом интересе норм о кондикционных обязательствах, это объяснялось, на что уже обращалось внимание, использованием аналогии закона. Между тем аналогия закона как таковая представляет собой все же лишь вынужденную меру, которая далеко не всегда способна устранить негативные последствия соответствующего пробела. В данном случае это приводило к тому, что лицо, совершавшее в чужом интересе без поручения действия, которые заслуживают по своему характеру в виде общего правила поощрения, не получало необходимой правовой защиты, если только такие действия и их результат не укладывались в рамки обязательства из неосновательного обогащения (в качестве примера можно назвать ситуации, при которых действия лица в чужом интересе имели целью предотвращение вреда, угрожавшего жизни или здоровью).
Теперь о втором, тесно связанном с первым институте - договоре поручения. Необходимость такого сопоставления возникает лишь тогда, когда по своему характеру совершаемые третьим лицом действия не являются исключительно фактическими уже потому, что эти последние заведомо находятся за пределами договора поручения.
Подобно тому как это имеет место применительно к договору поручения, и в обязательстве, регулируемом гл. 50 ГК, речь идет о действиях, совершаемых лицом, которое замещает определенным образом другого. И хотя ст. 971 ГК специально не оговаривает необходимость совершения действий поверенным в интересах доверителя, в этом нет нужды, поскольку требования к поверенному определяются договором, в согласовании которого участвовал доверитель. В том и в другом случае предметом выступает оказание услуг и соответственно их оплата, которая включает по крайней мере возмещение понесенных расходов.
Необходимость сопоставления negotiorum gestio с договором поручения предопределяется уже тем, что конститутивным признаком предусмотренного гл. 50 ГК обязательства служит "отсутствие поручения". Соответственно такое сопоставление имеет значение прежде всего для выявления различий, в конечном счете явившихся результатом того, что одна из моделей рассчитана на действия "по поручению", а другая - "без поручения".
Так, в частности, первая из этих двух моделей предполагает необходимость совершать действия, укладывающиеся в заранее согласованные, закрепленные в договоре параметры, в то время как применительно к рассматриваемому обязательству речь идет о совершении действий, которые только должны породить долг. По этой причине оценка совершенных действий необходима в подобных ситуациях для признания обязательства возникшим.
Договор поручения, являющийся по сути договором о представительстве, направлен на совершение поверенным действий от имени доверителя, в то время как гестор своими действиями установить юридическую связь между третьими лицами и доминусом не может. Указанного результата можно достичь только путем использования иных правовых институтов, притом в порядке и на основаниях, указанных законом.
Существует также определенное несовпадение и в предмете обязательств, возникающих соответственно из действий в чужом интересе и из договора поручения. Фактические действия в указанном договоре используются только в качестве возможного дополнения к действиям юридическим, а при negotiorum gestio те же фактические действия являются таким же самостоятельным предметом обязательств, как и действия юридические <*>. Именно это позволило, в частности, выделить в составе действий, охватываемых соответствующим обязательством, действия в целях предотвращения вреда, которые чаще всего как раз и являются фактическими по характеру.
--------------------------------
<*> В.А. Рясенцев полагал, что "действия исполнителя всегда являются юридическими, так как порождают юридические последствия в виде установленного между ним и заинтересованным лицом гражданского правоотношения, именуемого обязательством из ведения чужого дела без поручения" (Рясенцев В.А. Ведение чужого дела без поручения. С. 111). Автор почему-то не принял во внимание существование в качестве соответствующих юридических фактов наряду с юридическими действиями и юридических поступков, к числу которых как раз и относятся фактические действия. Указанное деление последовательно проводилось в дореволюционной литературе, притом именно применительно к negotiorum gestio (см. об этом, в частности: Гражданское уложение. Книга пятая. Обязательства. С объяснениями. Том пятый. С. 340).
Вопрос о соотношении negotiorum gestio с третьим по счету институтом - представительством как таковым возникает, естественно, лишь тогда, когда совершенные гестором в чужом интересе действия выражаются в заключении сделки (сделок).
Следует в этой связи указать на особый характер, который в данном случае имеет соотношение со смежным институтом. Если применительно к неосновательному обогащению и договору поручения имелись в виду конкурирующие модели, то в рассматриваемом случае такого рода конкуренция исключается. Представительство охватывает отношения внешние, связывающие гестора и (или) доминуса с тем третьим лицом, с которым была совершена сделка. В отличие от этого negotiorum gestio в соответствующих случаях имеет в виду исключительно внутренние отношения, складывающиеся между тем, кто совершает сделку (гестором), и тем, в чьих интересах сделка совершена <*>.
--------------------------------
<*> В свое время А. Гордон рассматривал представительство и negotiorum gestio, названное им, как уже отмечалось, "фактическим представительством", как однопорядовые явления. Соответственно предлагалось считать, что negotiorum gestio есть "представительство одного лица другим помимо всякого строго юридического основания" (Гордон А.О. Указ. соч. С. 152). Эта идея была дружно отвергнута современными ему авторами. Так, Н.О. Нерсесов уличал А.О. Гордона в том, что он, "говоря, что существо negotiorum gestium состоит в установлении известных обязательственных отношений между гестором и доминусом, вслед за этим совершенно непоследовательно называет этот институт представительством" (Нерсесов Н.О. Понятие добровольного представительства в гражданском праве. М., 1878. С. 62). Справедлив был и другой упрек в адрес А.О. Гордона: "Он не учитывает, что при любом виде представительства определяющее значение имеет воля принципала, которая при negotiorum gestio заведомо отсутствует" (там же).
Интересной была позиция составителей проекта Гражданского уложения. Выступая против "фактического представительства", они считали, что это "вызывает НЕВЕРНУЮ МЫСЛЬ (выделено мной. - М.Б.), будто гестор представляет личность хозяина, т.е. действует от его имени, тогда как на самом деле гестор действует от своего имени, но лишь в интересах хозяина" (Гражданское уложение. Книга пятая. Обязательства. С объяснениями. Том пятый. С. 350). В течение определенного времени исходные позиции "фактического представительства", как можно было думать, разделял О.С. Иоффе. Так, в одной из своих работ он подчеркивал, что "тот, кто принимает на себя ведение чужих дел без поручения, при точном соблюдении соответствующих условий фактически действует как представитель, хотя он не вступал в соглашение с представляемым и не получал от него никаких полномочий. Поэтому к нему должны быть предъявлены те же требования, что и к представителю, и, в частности, такое важнейшее требование, как обязанность во всем сообразовывать свои действия с интересами представляемого. С другой стороны, к лицу, ведение дел которого без поручения кто-либо принял на себя, должны быть предъявлены те же требования, что и к представляемому в обычных отношениях по представительству. Это означает, что данное лицо становится участником установленных для него правоотношений и обязано возместить связанные с их установлением расходы" (Иоффе О.С. Советское гражданское право. 1975. С. 214).
Против конструкции "фактического представительства" в наше время выступил В.А. Рясенцев. Среди прочего он обратил внимание на то, что, даже если согласиться с указанным понятием, "нельзя, однако, считать фактическим представителем гестора, когда он, не заключая никаких сделок, сам лично осуществляет определенные действия, необходимые для доминуса, например, производит починку протекающей крыши, ставит упавший забор и т.д... Здесь нет фактического представительства, поскольку отсутствует замещение представляемого по отношению к третьим лицам. В связи с этим создаются непосредственные отношения между исполнителем и заинтересованным лицом. Вместо трех фигур, характеризующих представительство, здесь налицо только две" (Рясенцев В.А. Ведение чужого дела без поручения. С. 115 - 116).
Наряду с неосновательным обогащением, договором поручения и представительством интерес может иметь сопоставление negotiorum gestio с обязательством вследствие причинения вреда (гл. 59 ГК). Соответствующему вопросу посвящена ст. 988 ГК, в силу которой отношения по возмещению вреда, причиненного действиями без поручения заинтересованному лицу (т.е. доминусу) или третьим лицам, регулируются правилами, предусмотренными гл. 59 ГК ("Обязательства вследствие причинения вреда") <*>.
--------------------------------
<*> Отсылка к гл. 59 ГК означает исключение соответствующих отношений из сферы действия гл. 50 ГК. По указанной причине, в частности, ст. 980 ГК не может иметь прямого отношения к случаям причинения вреда гестором. Прежде всего это относится к ответственности гестора перед третьим лицом. Имеется в виду, что по отношению к последнему гестор выступает как обычный причинитель вреда. Что же касается случаев, при которых в роли потерпевшего выступает доминус, то "заботливость и осмотрительность", очевидно, не будут иметь значение, хотя бы тогда, когда гестор причиняет вред как владелец источника повышенной опасности, несущий ответственность по этой причине независимо от своей вины.
Отсутствие подобной отсылочной нормы в гл. 49 ГК, посвященной договору поручения, объясняется тем, что действия поверенного осуществляются во исполнение полученного от доверителя поручения. Дав поручение, доверитель принимает на себя риск, связанный с исполнением поручения, разделяя его в определенных случаях с поверенным. Гестор, осуществляющий действия исключительно по своей воле, тем самым принимает на себя связанный с этим риск, и тогда не имеет значения, кто выступает в роли потерпевшего - сам ли доминус или третье лицо. И все же на этот счет есть специальная норма в составе института, урегулированного гл. 59 ГК. Речь идет о последствиях причинения вреда в состоянии крайней необходимости. Его признаком ст. 1067 ГК считает причинение вреда для устранения опасности, угрожающей либо самому причинителю, либо третьим лицам. Особенно важно подчеркнуть, что опасность, о которой идет речь, должна быть именно той, которая могла быть устранена только принятыми причинителем действиями. Нет сомнений в том, что в таком положении может оказаться и гестор, например участвующий в спасании жителей дома от затопления.
В подтверждение можно сослаться на случай из судебной практики. Стремясь избежать наезда на пешехода, переходившего улицу на красный свет (как оказалось впоследствии, находившегося в нетрезвом состоянии), водитель автомашины был вынужден свернуть на встречную полосу. Это повлекло за собой столкновение с едущими навстречу автомашинами. И как результат - человеческие жертвы (гибель двоих) и разбитое транспортное средство. При этих условиях, указав на отсутствие у водителя возможности избежать аварии, суд посчитал возможным возложить обязанность возместить вред на самого пешехода, признав его, таким образом, лицом, в чьем интересе действовал водитель автомашины <*>.
--------------------------------
<*> Дело Мытищинского городского суда (Московская область) N 4у-1056/001.
5. Права и обязанности сторон
Начиная с римского права, обязательство, порожденное negotiorum gestio, признавалось и признается двусторонним, включающим обязанности как гестора, так и доминуса. Именно в римском праве была проведена представляющая интерес и в настоящее время оценка законодателем сравнительной значимости обязанностей, лежащих на каждой из сторон. Исходным началом послужило то, что обязательство, о котором идет речь, приравнивалось к группе двусторонних, при этом неравноценных. Главными были признаны обязанности именно гестора, а доминуса - побочными, вследствие чего требования к нему доминуса рассматривались как actio directa, а требования самого гестора к доминусу - только как actio contrario <*>.
--------------------------------
<*> См.: Дернбург Г. Пандекты. Обязательственное право. С. 66, 402, 404.
Подобную оценку соотношения обязанностей сторон можно считать в определенной мере присущей и современному праву.
Уже ст. 980 ГК, с которой начинается гл. 50 ГК, содержит набор требований, адресованных гестору. Их соблюдение позволяет дать оценку совершенным гестором действиям. И тогда, когда лицо, признанное гестором, принимает на себя обязательство продолжить начатое в чужом интересе дело, все, что предусмотрено в указанной статье, используется для оценки действий, которые будут совершены гестором во исполнение обязательства.
Вопрос о том, входит ли в число обязанностей гестора продолжение начатого дела, неоднократно поднимался в литературе. Господствующая точка зрения сводилась к тому, чтобы дать на него положительный ответ. Так, ссылаясь на римские источники, Ю. Барон обращал внимание на то, что гестор "обязан довести до конца начатое дело и заботиться обо всем том, что находится с этим делом в связи (например, получив деньги, он обязан отдать их в рост)" <*>.
--------------------------------
<*> Барон Ю. Система римского гражданского права. Выпуск третий. Книга IV. Обязательственное право. С. 237.
А вот что писал по этому поводу уже в наше время В.А. Рясенцев: "Гестор не может без уважительных причин прервать ведение чужого дела и оставить его в таком состоянии, в котором могли бы пострадать интересы другого лица. Он должен либо закончить дело, либо вести его до того момента, пока собственник или управомоченное им лицо сможет само им распорядиться. Если собственник умер, то гестор обязан продолжать дело, пока его не смогут вести наследники умершего" <*>.
--------------------------------
<*> Рясенцев В.А. Ведение чужого дела без поручения. С. 113.
Любопытна занятая составителями проекта Гражданского уложения позиция. Ими подчеркивалось, что в основе соответствующей конструкции как таковой должна лежать добровольность действий гестора, а это исключает тем самым принуждение. И все же редакция соответствующей статьи проекта оказалась не такой, как можно было ожидать. Она предусматривала, что "распорядитель, принявший на себя чужие дела, обязан окончить их или вести до тех пор, пока хозяин, а в случае его смерти его наследники не в состоянии будут сами заботиться об этих делах" <*>. Приведенная редакция отражала одну из основных предпосылок negotiorum gestio - ее необходимость и соответственно одну из основных целей института - обеспечение интересов доминуса.
--------------------------------
<*> Гражданское уложение. Книга пятая. Обязательства. С объяснениями. Том пятый. С. 3.
ГК не содержит норм, непосредственно направленных на понуждение гестора к продолжению начатого дела. Между тем включение на этот счет некоторых правил в Кодекс было бы, как полагаем, оправданным. Так, есть все основания хотя бы распространить на наследников гестора ту обязанность, которая возложена на наследников поверенного: направить в случае его смерти соответствующее извещение доверителю, приняв необходимые меры для охраны имущества поверенного (ст. 979 ГК). Совершенно очевидно, что лицо, в чьих интересах совершаются действия независимо от его согласия, нуждается в правовой защите в не меньшей степени, чем тот, в интересах которого действует избранный им самим контрагент - поверенный.
Первое прямое указание в ГК на обязанности гестора содержится в ст. 981. Ею предусмотрена необходимость при первой возможности сообщить доминусу о совершенных им (гестором) действиях. Гестор освобождается от этой обязанности только при условии, что действия в интересах доминуса совершались в его присутствии. Последнее правило, призванное защитить на этот раз гестора, действует, правда, только на случай, когда в роли доминуса выступает гражданин.
На основе полученной таким образом информации (она может быть и письменной, и устной) доминус принимает обязательное для гестора решение относительно путей дальнейшего развития их отношений, которое также может быть и письменным, и устным <*>. Гестор обязан выждать решения доминуса в течение разумного срока (п. 1 ст. 981 ГК). Требование "выждать" не предполагает необходимости продолжить на это время ведение дел. Напротив, продолжая действовать, не получив решения доминуса, гестор принимает на себя риск возможных негативных последствий своих действий, включая отказ доминуса по указанной причине от возмещения убытков (выплаты вознаграждения). Из приведенного правила сделаны определенные исключения. Так, гестору нет необходимости дожидаться решения доминуса тогда, когда продолжение дела заведомо окажется в интересах последнего. Статья 981 (п. 1) ГК уточняет, что речь идет о случае, когда ожидание может повлечь для доминуса серьезный ущерб. В подобных случаях гестор не только вправе, но и обязан продолжить дело. Продолжать его он обязан и тогда, когда по любым причинам (зависящим или не зависящим от него) не послал соответствующее сообщение доминусу <**>.
--------------------------------
<*> В одной из статей ГК (имеется в виду ст. 982) возможность устного решения прямо обозначена.
<**> И.Б. Новицкий по поводу обязанности продолжить ведение дела, лежащей на гесторе, который не послал по независящим от него обстоятельствам соответствующее уведомление доминусу, обратил внимание на то, что "такое требование к лицу, взявшемуся за дело другого, нужно предъявить хотя бы потому, что иначе интересы хозяина дела могут серьезно пострадать: у третьих лиц, знающих о том, что данное лицо принимает известные меры в пользу хозяина дела, складывается предположение, что интересы хозяина дела ограждены и что им (этим третьим лицам) как-либо проявлять о нем заботу не приходится" (Новицкий И.Б. Отдельные виды обязательств. С. 346 - 347).
Решение доминуса может выражаться в том, что именуется Кодексом в ряде статей, помещенных в гл. 50 ГК, "одобрением" или, напротив, "неодобрением" действий гестора.
Любой из таких актов со стороны доминуса по общему правилу имеет определяющее значение для отношений гестора с доминусом, а в определенных случаях также того и другого с третьим лицом (с тем, кто заключил сделку с гестором).
Совершенная гестором сделка может быть заключена либо от имени доминуса, либо от собственного, гестора, имени.
Имманентный negotiorum gestio признак - совершение действий без поручения - заведомо означает, что у гестора отсутствуют необходимые полномочия на заключение сделок от имени доминуса. А значит, совершенная таким образом сделка способна установить непосредственную юридическую связь между доминусом и тем третьим лицом, с которым сделка была совершена, только путем обычной ratihabitio. Одобрение в такой форме осуществляется в полном соответствии со ст. 183 ГК. Кодекс не счел необходимым включать какие-либо дополнительные положения на этот счет в гл. 50 ГК применительно к ситуации, складывающейся при negotiorum gestio. Объяснение этой ситуации дал много лет назад Н.О. Нерсесов. Он указал на то, что при совершении сделки "от имени хозяина желание контрагентов направляется на то, чтобы принципал, а не gestor, был юридическим субъектом сделки, и до одобрения (ratihabitio) между принципалом и третьим не возникало правовых отношений из сделки gestor'a. Те условия, которые признаются теорией права как необходимые для того, чтобы negotiorum gestio вело бы к правовым последствиям, рассчитаны исключительно на взаимные отношения хозяина и gestor'a и никаким образом не могут влиять на юридические отношения хозяина и третьего лица. Противоположное решение будет несправедливостью по отношению к лицу, от чьего имени совершена сделка" <*>.
--------------------------------
<*> Нерсесов Н.О. Понятие добровольного представительства. С. 67.
Пункт 1 ст. 183 ГК, определяющий последствия совершения сделки на случай отсутствия полномочий у представителя, позволяет применительно к negotiorum gestio сделать вывод, что действия гестора, заключившего в таких случаях от имени доминуса сделку с третьим лицом, могут порождать вытекающие из нее права и обязанности у третьего лица только по отношению к самому гестору.
Такое же последствие возникает при совершении сделки гестором от собственного имени: права и обязанности связывают с третьим лицом гестора. В этом случае установление юридической связи между доминусом и третьим лицом возможно (если оставить в стороне возникновение коллизирующего обязательства - из неосновательного обогащения) лишь путем последующего перехода изначально принадлежащих гестору прав и лежащих на нем обязанностей к доминусу.
Соответствующему вопросу посвящена ст. 986 ГК. Она именуется "Последствия сделки в чужом интересе". Хотя, в отличие от законодательства некоторых стран, ГК РФ не признает наименования статьи нормой, все же приведенное название позволяет сделать определенный вывод относительно сферы действия включенных в нее правил: они распространяются на обе ситуации. Имеется в виду совершение сделки гестором от своего имени, а при отсутствии ratihabitio - и от имени доминуса. Возможная в подобных случаях замена лиц в обязательстве, которое связывает гестора с третьим лицом, подчиняется общим нормам гл. 24 ГК с тем, что роль специальных норм выполняют правила, включенные в ст. 986 ГК. Указанные нормы, как и другие, содержащиеся в гл. 50 ГК, носят императивный характер.
Применительно к negotiorum gestio особый интерес представляет перевод долга. По этой причине именно с него и начинается ст. 986 ГК. Что же касается перехода прав, то с целью защиты интересов доминуса указанная статья признает такого рода цессию непременным последствием уступки возникшего из сделки долга.
Статья 986 ГК сохраняет содержащееся в п. 1 ст. 391 ГК требование, в силу которого перевод долга может происходить лишь с согласия кредитора. А это означает в результате необходимость для перевода долга положительного изъявления воли всеми тремя участниками (доминусом, гестором и третьим лицом - кредитором). Цель ст. 986 ГК именно и состоит в том, чтобы указать, каким образом должна выражаться эта воля применительно к negotiorum gestio. Прежде всего речь идет о доминусе, который выступает в роли нового должника. Для него предусмотрена необходимость "одобрения сделки". При этом указанное "одобрение" является особенным, отличным от того, которое исходит от доминуса в отношении сделки, совершенной гестором от его имени. В последнем случае нет оснований для перевода долга и уступки прав, поскольку такое "одобрение" означает, что права и обязанности по сделке, совершенной гестором, сразу же возникают у доминуса в силу имевшегося с его стороны одобрения.
Интерес представляет и вопрос о воле двух остальных участников. Определяя особенности ситуации, характерной в целом для второго варианта, Н.О. Нерсесов обращал внимание на то, что "если gestor совершает сделку от своего собственного имени, то, значит, он заранее соглашается подвергаться лично относительно своего контрагента всем последствиям заключенной им сделки; таково и намерение третьего лица" <*>.
--------------------------------
<*> Нерсесов Н.О. Понятие добровольного представительства. С. 67.
Приведенные соображения автора помогают уяснить смысл ст. 986 ГК. Указанная статья, выходя за рамки ст. 391 ГК, позволяющей сделать вывод о необходимости для перевода долга также прямо выраженного согласия кредитора, считает достаточным для перевода долга гестором то, что другая сторона (т.е. третье лицо) при заключении сделки знала или должна была знать о том, что сделка заключена в чужом интересе. Речь, таким образом, идет о сделке, совершенной гестором от имени доминуса. И для этого случая ст. 986 ГК исключает необходимость в выражении третьим лицом согласия на перевод долга, считая тем самым, что его воля на этот счет уже была в наличии в момент заключения сделки. И только применительно к остальным случаям, т.е. при совершении сделки гестором от собственного имени, обязательным условием для возникновения обязанностей у доминуса становится то обстоятельство, что третье лицо не возражало против перевода долга.
Из всего, о чем шла речь, может быть сделан вывод: при отсутствии совпадающей воли хотя бы одного из указанных трех лиц (хозяина, гестора, третьего лица) возникшая между гестором и третьим лицом юридическая связь продолжает существование без изменения круга участников. Имеется в виду, что доминуса в этом круге не будет.
В гл. 50 ГК термин "одобрение" в положительном смысле употребляется в ст. 981, 982 и 986 ГК. При этом во всех трех случаях он не является равнозначным одноименному термину, используемому в п. 1 ст. 183 ГК.
Более того, есть основания рассматривать эти термины применительно к первой и второй ситуациям как омонимы, имея в виду, что при "одном звучании они имеют разный смысл". Достаточно указать на то, что все три статьи, о которых идет речь, рассчитаны на любые случаи совершения действия гестором, кроме тех, когда тот выступает от имени доминуса, т.е. в ситуации, предусмотренной п. 1 ст. 183 ГК.
Если оставить в стороне ст. 981 и 986 ГК, из которых, как уже отмечалось, первая посвящена порядку выражения одобрения действий в чужом интересе доминусом, а вторая - значению происходящих на основе одобрения цессии и перевода долга, остается третья по счету статья (ст. 982 ГК "Последствия одобрения заинтересованным лицом действий в его интересе"). Ею предусмотрено, что при одобрении "заинтересованным лицом", т.е. доминусом, действий гестора "к отношениям сторон в дальнейшем применяются правила о договоре поручения или ином договоре, соответствующем характеру предпринятых действий...". Прямой смысл указанной нормы состоит в том, что складывающиеся между сторонами правоотношения меняют свою правовую квалификацию, превратившись из недоговорных в договорные. А с этим связано изменение распространившегося на стороны правового режима. Так, например, если речь шла об охране принадлежащих доминусу вещей, которую принял на себя гестор, к отношениям сторон после одобрения будут применяться нормы договора хранения, при вывозе гестором опасных материалов - договора перевозки и др. Что же касается действий, осуществленных до "одобрения", то на них распространяются правила, относящиеся к negotiorum gestio <*>. Так, убытки хранившему принадлежащие доминусу вещи в период до "одобрения" возмещаются с теми ограничениями, которые установлены гл. 50 ГК. А после "одобрения" и вызванной им трансформации отношений сторон в договор хранения возмещение убытков в виде общего правила должно производиться в полном объеме, определяемом ст. 15 и 393 ГК.
--------------------------------
<*> В проект Гражданского уложения была включена иная норма, приравнивавшая "одобрение" со стороны доминуса к ratihabitio: "В случае последующего одобрения хозяином действий распорядителя применяются правила о доверенности (т.е. о договоре поручения. - М.Б.)". Составители проекта усматривали в "одобрении" признание со стороны доминуса, "что если бы он имел случай выразить свою волю раньше, чем начато было одобренное действие, то поручил бы распорядителю (т.е. гестору. - М.Б.) совершить это действие. Отсюда вытекает обратная сила одобрения: выражено ли оно было по начатию, но до окончания действия или уже после окончания последнего, - в том и в другом случае действие должно рассматриваться как исполнение поручения, данного хозяином распорядителю. Таким образом, в случае одобрения действия не должно быть речи о применении правил о negotiorum gestio" (Гражданское уложение. Книга пятая. Обязательства. Том 5. С объяснениями. С. 364).
По поводу смысла ст. 292 ГК следует прежде всего отметить, что в подобных случаях замена недоговорных отношений договорными носит безусловный характер. В этой связи, в частности, при отсутствии возможности указать на определенный предусмотренный законодательством вид договоров применяется правило, относящееся к непоименованным договорам.
Термин "одобрение", используемый в ст. 982 ГК, играет двоякую роль. Помимо того, что "одобрение", как было показано, имеет в виду согласие на замену одних отношений другими на будущее время, речь идет об "одобрении" тех действий, которые гестор совершил ранее, до указанной замены. Из этого следует, что доминус таким образом отказывается от возможности на случай возникновения спора по поводу предусмотренных гл. 50 выплат, причитающихся гестору, ссылаться на такие имевшие место до замены обстоятельства, о которых он в момент одобрения не знал и не должен был знать. При этом не имеет значения, идет ли речь о сделках, заключенных гестором, либо о совершенных им фактических действиях.
При оценке значения указанной нормы следует иметь в виду и то обстоятельство, что negotiorum gestio возникает в связи с последствиями не санкционированного другой стороной вторжения гестора в чужую имущественную сферу, при этом в некоторых случаях даже заведомо вопреки прямо выраженной воле доминуса. Это порождает в определенных ситуациях осторожное отношение к соответствующему институту со стороны законодателя. Одно из проявлений указанной тенденции выражается в том, что Кодекс явно отдает предпочтение договору поручения, сохраняя за недоговорными отношениями - negotiorum gestio - главным образом место на случай возникновения чрезвычайных обстоятельств. Речь идет об обстоятельствах, объективно препятствующих заключению договора (не случайно римские юристы усматривали в negotiorum gestio реакцию на связанный с договором поручения формализм). Избежать этого должна помочь ст. 981 ГК, возлагающая на гестора обязанность, как подчеркнуто в ней, "при первой возможности" направить доминусу сообщение о совершаемых в его интересах действиях, сделав тем самым первый шаг к возникновению между сторонами договорных отношений.
В ГК, в отличие от "одобрения", общей нормы о последствиях принятого доминусом решения о "неодобрении" нет. В определенной мере это объясняется тем, что действия в чужом интересе способны создать предусмотренные законом (ГК) последствия для второй стороны и при отсутствии ее согласия, выраженного в виде "одобрения". За доминусом сохраняется тем самым возможность лишь оспаривать соответствие действий гестора требованиям (условиям), которые предусмотрены в ст. 980 ГК.
Из приведенного правила сделано только одно исключение на случай, когда законодатель счел необходимым предусмотреть специальные последствия "неодобрения". С такой целью была введена ст. 983 ГК, носящая название "Последствия неодобрения заинтересованным лицом действий в его интересе". Правда, ее содержание оказывается уже наименования. В статье идет речь лишь об одном, специальном, случае: "неодобрение" состоялось до того, как гестор совершил свои действия, т.е. в преддверии этого. Имея в виду такую ситуацию, ГК предусмотрел: действия в чужом интересе, совершенные после того, как гестору уже стало известно, что они не получили "одобрения" со стороны доминуса, не влекут для последнего обязанностей ни в отношении гестора, ни в отношении третьих лиц.
Термин "неодобрение" имеет в подобных случаях условное значение, поскольку "одобрить" можно только совершенное действие, а не то, которое лишь предстоит совершить. Соответственно "неодобрение" может быть отнесено исключительно к намерениям действовать. В данном случае оно приравнивается к запрету совершения определенных действий в будущем со всеми вытекающими отсюда последствиями. Следует согласиться с И.Б. Новицким, который полагал, что в случае, когда не учитывается "неодобрение", имеет место "самовольное вмешательство в чужие дела, которое должно рассматриваться как недозволенное действие, обязывающее ведущего дело к безусловному возмещению вреда, понесенного собственником, притом, конечно, без каких-либо встречных прав действовавшего лица" <*>.
--------------------------------
<*> Новицкий И.Б. Отдельные виды обязательств. С. 345.
Возникающая в подобных случаях ситуация как раз и может оказаться в сфере действия ст. 988 ГК, посвященной коллизии между обязательствами, которые предусмотрены гл. 50 и 59 ГК.
Значение "неодобрения" в смысле, придаваемом ему п. 1 ст. 983 ГК, не распространяется на два случая, выделенных в п. 2 этой же статьи. Имеется в виду, прежде всего, что действия с целью предотвратить опасность для жизни лица, оказавшегося в опасности, возможны и против его воли. Это же относится и к случаю, когда речь идет об исполнении обязанности по содержанию кого-либо, а лицо, на котором лежит такая обязанность, предупреждает о своем неодобрении (в роли этого последнего может оказаться, в частности, лицо, обязанное платить алименты). Применительно к обоим случаям в приведенной норме выражен особый публичный интерес к совершаемым в подобных случаях действиям гестора.
Последняя по времени обязанность гестора завершается направлением доминусу отчета, в котором должны быть отражены полученные доходы, а также понесенные расходы и иные убытки. Следует отметить, что никаких исключений для указанной обязанности ст. 988 ГК не содержит. Это означает право доминуса во всех случаях ссылаться в обоснование допущенной задержки в выплате компенсации на непредставление отчета.
В отношениях, возникающих из действий в чужом интересе, доминус занимает положение пассивной стороны. С этим связано то, что его обязанности выражаются, по крайней мере в основном, в необходимости произвести расчеты с гестором. А сами расчеты, как правило, сводятся к возмещению гестору убытков, возникших у того при совершении действий в интересах доминуса.
Указанная обязанность имманентна самой природе отношений, складывающихся при negotiorum gestio. Отмеченное обстоятельство удачно выразил Ю.С. Гамбаров, который обратил внимание на то, что "пожертвованием личной деятельности... исчерпывается весь альтруизм гестора. Он не имеет намерения обогатить отсутствующего хозяина своим наличным имуществом, подарить ему издержки, произведенные им из собственных средств на ведение дела хозяина.
Он действительно обогащает и одаряет его своей деятельностью в его интересе, но не только не передает ему своего имущества дарственным образом, как при настоящем дарении, а имеет, напротив, в виду получить обратно все расходы, произведенные им на ведение чужого дела" <*>.
--------------------------------
<*> Гамбаров Ю. Добровольная и безвозмездная деятельность в чужом интересе. Выпуск второй. С. 77 - 78.
Первый из связанных с этим вопросов, урегулированных Кодексом, сводится к определению состава убытков, которые подлежат возмещению.
Статья 984 ГК ("Возмещение убытков лицу, действовавшему в чужом интересе") не упоминает в числе возмещаемых гестору убытков упущенную выгоду, т.е. то, что ст. 15 ГК называет доходами, которые лицо получило бы при обычных условиях гражданского оборота, если бы его право не было нарушено.
Подобное решение нельзя считать выражающим особенности данного вида обязательств как такового, имея в виду, что уплата упущенной выгоды - это тоже лишь компенсация потерянного. Соответственно не исключены случаи, когда отказ от возмещения упущенной выгоды может сыграть роль сдерживающего для потенциального гестора обстоятельства. Есть основания по этой причине полагать, что по крайней мере в специально определенных законодателем случаях, особенно связанных с заслуживающими того публичными интересами, можно было бы предусмотреть в ГК право суда присуждать гестору возмещение убытков в полном объеме, включая упущенную выгоду.
Пункт 1 ст. 984 ГК называет в числе возмещаемых убытков необходимые расходы и иной реальный ущерб. Поскольку относящихся к реальному ущербу ограничений Кодекс не содержит, из этого следует признание за гестором права, руководствуясь ст. 15 ГК, требовать компенсации наряду с расходами понесенными также и тех, которые ему придется произвести для восстановления нарушенного права.
Грамматическое (текстовое) толкование приведенной нормы (имеется в виду ст. 984 ГК) могло бы дать возможность утверждать, что "необходимость" относится только к "расходам". Однако логическое и систематическое толкование закона позволяет сделать вывод, что указанный признак ("необходимость") распространяется на все без исключения элементы реального ущерба. А значит, возмещению подлежит понесенный реальный ущерб, который связан с выполнением действий, направленных на прямо обозначенные в ст. 980 ГК цели, а также учитывает очевидную выгоду или пользу доминуса с учетом его действительных или вероятных намерений.
Поскольку по общему правилу единственным материальным стимулом к совершению действий в чужом интересе служит для гестора возможность получения компенсации соответствующей части понесенных убытков, их оценка приобретает особое значение. С указанной точки зрения следует считать имеющим принципиальное значение то, что ст. 984 ГК признает за гестором право на возмещение реального ущерба даже и тогда, когда действия гестора не привели к предполагаемому результату. Тем самым другой риск - неполучения компенсации за осуществленные гестором действия - на этот раз в соответствующей части перекладывается на доминуса. Исключение составляют случаи, когда результат оказался недостигнутым по причинам, зависящим от гестора, т.е. по его вине. Этот риск ему придется принять на себя.
В виде общего правила ГК не устанавливает количественных ограничений размера подлежащего возмещению реального ущерба. Из этого сделано только одно исключение. Имеются в виду случаи, при которых действия гестора направлены на предотвращение ущерба имуществу другого лица. Для подобных случаев установлено, что размер возмещения не должен превышать стоимости самого имущества. Имея в виду цель приведенной нормы - оценить истинный интерес доминуса, - есть основания признать, что оценке должна подвергаться стоимость имущества спасаемого, а не спасенного (иначе был бы нарушен принцип - обязанности возмещения независимо от результата).
Для доминуса последняя по счету обязанность состоит в выплате гестору вознаграждения. Но возникает она только тогда, когда это предусмотрено законом, соглашением с доминусом или обычаями делового оборота. К этому следует добавить, что во всех указанных случаях вступает в силу и еще одно условие, предусмотренное в ст. 985 ГК в виде императивной нормы: необходимо, чтобы действия гестора привели к положительному для доминуса результату. Таким образом, можно утверждать, что доминус оплачивает в виде компенсации действия как таковые, а вознаграждение платит лишь за результат.
«все книги «к разделу «содержание Глав: 21 Главы: < 7. 8. 9. 10. 11. 12. 13. 14. 15. 16. 17. >