§ 7.

Весьма существенной особенностью проекта является новая постановка вопроса о предании невоенных военному суду.

Самая необходимость военной юстиции в глазах Комиссии является истиной, не нуждающейся в доказательствах. Вопрос заключается в том, следует ли передачу дел на рассмотрение военного суда ставить в зависимость от усмотрения главноначальствующего, или же надлежит точно указать в законе, какие именно дела должны быть обязательно передаваемы на рассмотрение военных судов?

Комиссия, с своей стороны, склоняется ко второй альтернативе, главным образом, по следующим соображениям. Прежде всего, практика показывает, что правом предания военному суду главные начальники местностей, состоящих в исключительном положении, пользуются не везде одинаково, и тогда как в одной местности известного рода преступления всегда передаются военному суду, и, следовательно, наказываются чрезвычайно строго, до применения смертной казни включительно, в другой - те же преступления рассматриваются гражданскими судами и наказываются гораздо слабее. Иначе и быть не может: раз та или другая исключительная мера предоставлена усмотрению данного лица, - свойственные последнему особые воззрения, характер и другие, чисто личные, качества всегда будут иметь решающее значение; человек мягкий будет избегать применения наиболее тяжких кар; человек же твердый и суровый будет, наоборот, пользоваться ими иногда и без достаточных оснований и слишком часто. Поэтому, отмена существующего ныне порядка способствовала бы только устранение произвола, что является главною задачей законопроекта (!?).

Не следует, кроме того, упускать из виду, что допускаемая по закону факультативность передачи отдельных дел на рассмотрение военного суда вызывает нередко нежелательные предположения о том, будто передача данного дела обусловлена небеспристрастным отношением главного начальника к тому или иному подсудимому. Обстоятельство это возбуждает в среде сторонников и близких к подсудимому лиц чувства озлобления, вражды, а иногда и мстительности в отношении к главному начальнику. Необходимо, в ограждение последнего от подобного рода неосновательных подозрений, обусловить все случаи изъятия определенного рода дел из общей их подсудности определенным указанием закона, устранив возможность личного усмотрения.

В виду вышеизложенных соображений, Комиссией составлен длинный перечень преступных деяний, дела по коим, в изъятие от обычной их подсудности, обязательно передаются на рассмотрение военных судов, с применением к ним порядка производства дел, установленного для военного времени.

Необходимо заметить, что по вопросу о военном суде как и по целому ряду других вопросов, Комиссия т. с. Макарова решительным­ образом разошлась с теми выводами, к которым пришло Совещание ген.ад. Игнатьева.

Как уже указано выше, по мнению Совещания, нет основания подчинять военным судам разбор дел по обвинениям в преступных деяниях, не могущих влечь за собою присуждения к смертной казни. Такие преступления должны оставаться, и при действии военного положения, в подсудности обыкновенных судов, тем более, что за общеуголовные преступления воинский устав о наказаниях налагает, по общему правилу, те же самые наказания, как и уложение о наказаниях.

Совершенно иного мнения - однако, без каких бы то ни было соображений в его пользу - держится Комиссия т. с. Макарова.

Так, по проекту Комиссии, военному суду - кроме некоторых особых деяний, совершаемых во время военных действий, - подлежат:

1) дела о бунте против верховной власти и о преступных деяниях против священной особы Императора и членов императорского дома (ст. ст. 99 - 102, 103 ч. 1 и 2, 105, 106 ч. 1 и 2

Угол. Улож. 22 марта 1903 г.), о государственной измене (ст. ст. 108 - 118), о смуте [ст. ст. 121, 123, 125, 126, 127, 128 (в части, касающейся сообществ, указанных в ст. ст. 125 и 126), 128 - 132, 134], о противодействии правосудию (ст. ст. 163, 164, 166 ч. 2, 168 ч. 3, 173 ч. 4);

2) дела о сопротивлении властям, о явном нападении на часового или военный караул или сопротивлении им, а равно об оскорблении часовых или караула, или тюремной стражи при исполнении или вследствие исполнения ими обязанностей службы (ст. ст. 263 - 272 и 286-1 улож. о наказ, угол, и исправ.);

3) дела о составлении злонамеренных шаек (ст. ст. 924 и 925 улож. о нак.);

4) дела об убийстве, покушении на убийство, нанесении ран и увечий и тяжких побоев должностным лицам, а равно чинам войска и полиции при исполнении ими обязанностей службы или по поводу сего исполнения;

5) дела о совершенных по политическим побуждениям убийствах, разбоях, поджогах, а равно об истреблении и повреждение чужого имущества взрывом пороха, газа или легковоспламеняющегося вещества или потоплением, и о покушении на сии преступления;

о) дела об учинении скопищем предусмотренных ст. 269 улож. о наказ, нападений и вторжений, сопровождавшихся убийством, нанесением ран, побоев или поджогами;

7) дела об умышленном повреждении железной дороги (ст. 1081 и 1082 улож. о наказ.), телеграфа, телеграфического сообщения или телефонных линий, устроенных как распоряжением и на средства правительства, так и с разрешения его общественными учреждениями и частными обществами и лицами (ст. 1140 - 1148 улож. о наказ.), а также о покушении на означенные преступные деяния;

8) дела об изготовлении, приобретении хранении, ношении и сбыте, без надлежащего разрешения, взрывчатых веществ и снарядов (отд. I Высоч. утв. 9 февр. 1906 г. мнения Госуд. Совета, собр. узак., ст. 306) и, наконец,

9) дела об участии в преступных деяниях, предусмотренных законом 2 дек. 1905 г. о забастовках в предприятиях, имеющих общественное или государственное значение, а равно в учреждениях правительственных (собр. узак. 1905 г., ст. 1923).

Для того, чтобы уяснить себе, в какой мере приведенными постановлениями законопроекта расширяется сфера военной юстиции, до каких чудовищных размеров это расширение доходит достаточно обратить внимание хотя бы на одно - совершенно невероятное - постановление проекта: все, без исключения, дела по знаменитой 129 ст. угол. улож. - дела писателей, редакторов, издателей, книгопродавцев и типографов, дела о преступлениях мысли, о преступной тенденции (delit de tendence) произведений печати, - все эти дела подлежат обязательно рассмотрению военных судов!

Трудно решить, действительно ли мы имеем дело с законопроектом, созданным путем коллегиального обсуждения, рассчитывающим на успех в Госуд. Думе и в Госуд. Совете, или пред нами - галлюцинации расстроенного воображения, бред человека, одержимого манией преследования...

Вряд ли необходимо доказывать совершенную невозможность рассматриваемых постановлен законопроекта. Отметим один только факт. Согласно военно-судебному уставу, по делам печати - за исключением тех случаев, когда нарушение законов о печати соединено с нарушением обязанностей военной службы - военнослужащие, в отступление от коренного правила военной подсудности, изложенного в ст. 244-ой устава, подлежат ведению уголовного суда гражданского ведомства, с соблюдением правил соответственных статей (ст. ст. 1213-1 - 1213-17) устава уголовного судопроизводства. По мнению проф. В. М. Володимирова, основанием к такому изъятию послужило особое свойство дел этого рода, особенности личного состава военных судов, отсутствие непосредственной связи между преступлениями печати и интересами военной службы, наконец, большая компетентность в обсуждении дел этого рода общего суда. И тем не менее, проект не задумывается подчинить рассмотрению военных судов преступления невоенных, совершаемые путем печати, - аналогичные преступлениям, по отношению, к которым военно-судебный устав признает некомпетентность военных судов.

Наряду с преступлениями, предусмотренными ст. 129-ой угол, уложения рассмотрению военных судов, по проекту, подлежит: участие в публичном скопище, заведомо собравшемся с целью заявить сочувствие учению, стремящемуся к насильственному разрушение существующего в государстве общественного строя, или последователю такого учения (ст. 121 угол, улож.); участие в сообществе, заведомо поставившем целью своей деятельности возбуждение вражды между отдельными частями или классами населения, между сословиями или между хозяевами и рабочими (ст. 125), ряд других, - в такой же мере трудно уловимых, - преступных деяний, искусственно созданных законодателем, простое констатирование которых требует огромных специальных знаний, продолжительного судейского опыта...

По словам объяснительной к проекту записки, обязательность предания военному суду установлена, между прочим, потому, что в настоящее время «твердый и суровый» главноначальствующий пользуется иногда своим правом предания суду без достаточных оснований и слишком часто. Мы не знаем, однако, ни одного случая, когда бы, главноначальствующим были преданы военному суду, хотя бы, например, редакторы газет, привлеченные к ответственности по 129 ст. угол, улож. «Твердость и суровость» любого генерал-губернатора - ничто по сравнению с «твердостью и суровостью» составителей законопроекта.

Как уже указано выше, к числу дел, подлежащих рассмотрению военного суда, проект относить, между прочим, дела о совершенных по политическим побуждениям убийствах, разбоях, поджогах и т. под.

Придавая важное значение включению в перечень этого номера, Комиссия не могла, однако, не обратить внимания на неопределенность употребленного в нем выражения: «по политическим побуждениям», и трудность установить с несомненностью наличность в каждом отдельном случае этого признака преступления. Комиссию успокаивают, однако, соображения двоякого рода: с одной стороны, термин «по политическим побуждениям» введен уже в наше законодательство ст. 1031 уст. угол, судопр., а с другой, - военный суд, не усмотрев в переданном ему деле признаков того, что убийство было совершено по политическим побуждениям, не лишая возможности передать его в подлежащий суд гражданского ведомства.

Первое соображение - в счет не идет. Более, чем печально, что подобный «термин» уже введен в наше законодательство; во всяком случае, в уставе уголовного судопроизводства он менее опасен, чем в исключительном законе.

Что касается права военного суда прекратить у себя производство по неполитическому делу и передать его в подлежащей суд гражданского ведомства, - то подобное право более, чем проблематично. Согласно ст. 724-ой военносудеб. устава, со вступлением дела в суд, последний не вправе входить в рассмотрение подсудности и порядка производства дела, по которому состоялось распоряжение о предании обвиняемого суду; только в редких случаях обнаружения новых обстоятельств, не бывших в виду при распоряжении о предании суду, но имеющих влияние на дальнейшее направление дела, суду предоставляется право приостановить производство и передать дело военному прокурору, для сообщения о сем, по принадлежности, тому военному начальнику, от власти которого зависит предание обвиняемого суду.

Необходимо заметить, что практика главного военного суда, по толкованию ст. 724-ой уст., отличается значительным непостоянством. В то время, как решение за 1887 г. № 111 под упоминаемыми в 724-ой статье новыми обстоятельствами понимает не только обстоятельства, обнаруженные в момент внесения обвинительного акта в суд, но и те, которые уже имелись в предварительном производстве, но на которые не было обращено надлежащего внимания, или которым было придано неправильное значение, - другое позднейшее решение за 1892 г. № 12 чрезвычайно ограничивает рассматриваемое право суда. По совершенно правильному мнению проф. В. М. Володимирова, второе решение гораздо более соответствует точному смыслу ст. 724-ой устава.

Таким образом, если бы даже допустить обязательную передачу на рассмотрение военного суда предусмотренных проектом общих преступлений, - совершаемых «по политическим побуждениям», то, во всяком случае, надлежало бы в самом проекте категорически указать на право суда, прекратив у себя производство по делу, не имеющему политического характера, передать это дело в подлежащий суд гражданского ведомства.

Как и в настоящее время, предание военному суду, по проекту, сопровождается - в определенных законом случаях - назначением виновным повышенного наказания. Лица, признанные виновными в преступлениях, указанных в п. п. 4 и 8 вышеприведенного перечня, приговариваются к смертной казни (ст. 28). Главноначальствующему принадлежит право не давать направления в кассационном порядке делам по обвинению в преступных деяниях, перечисленных выше, а также и утверждение приговоров военного суда по делам этого рода (ст. 29).

Из всех полномочий, предоставляемых проектом в рассматриваемой области главноначальствующим, быть может, наиболее серьезные возражения вызывает принадлежащее генерал-губернаторам и в настоящее время право отмены кассационного производства.

Целесообразность подобного права обыкновенно доказывается ссылкой на необходимость, в исключительных случаях, исключительной быстроты уголовной репрессии.

Однако, как уже указывалось Игнатьевским совещанием, представление об особой быстроте производства в военных судах лишь до некоторой степени соответствует действительности.

На практике сплошь и рядом наблюдается весьма значительная медленность в решении дел военными судами, несмотря на сокращенные формы судопроизводства, лишающие обвиняемых наиболее существенных и элементарных гарантий. Достаточно указать, что только в настоящее время военными судами «ликвидируется» множество дел, возбужденных еще в 1905 г., в самые яркие дни революционного движения.

Страшно подумать, что людям приходится по два и по три года ожидать приведения в исполнение почти предрешенной преданием военному суду смертной казни. Пред лицом подобных фактов ссылка на невозможность кратковременной отсрочки, вызываемой кассационным производством, никого, разумеется, убедить не может. А между тем, не следует забывать, что кассационная ревизия производства является единственным способом устранения и исправления судебных ошибок, нередко непоправимых по характеру последствий, связанных с ними.

По совершенно справедливому замечанию проф. В. Д. Кузьмина-Караваева, предоставленное высшей военной власти право отменять кассационное производство имеет совершенно определенный смысл. Это право установлено для судов в военное время, под которым разумеется время войны с иностранными государствами. Оно установлено для тех условий, в которых находился Порт Артур во время осады. Там, если б не мыло права отменять кассационное производство, ни один преступник не мог бы ни за какое деяние понести наказание. Но есть ли хоть какое-нибудь основание для отмены кассационного производства во время, так называемых, «внутренних волнений», когда нет ни вооруженная восстания, ни даже перерыва в сообщениях?

Не подлежит никакому сомнению, что, ни с какой точки зрения, как общее правил о исключительного положения, право отмены кассационного производства, не может и не должно иметь места.