ГЛАВА 4. Процессуальные и организационные вопросы внедрения данных естественных и технических наук в уголовное судопроизводство

В развитии криминалистической техники отража­ются общие закономерности технического прогресса, на которые обращает внимание А. И. Винберг примени­тельно к уголовному судопроизводству: постоянное расширение ассортимента материалов и их совершенст­вование; прогрессивное изменение конструктивных особенностей структуры н функций технических средств, ведущие к дифференциации, специализации и разделе­нию трудовых процессов, развитие различных отраслей техники не одновременно, но во взаимодействии и вза­имозависимости [64]. Поэтому знание и их активное использование должно стать основой развития специ­фического направления в технике — криминалистиче­ского. Таким же образом должны учитываться и общие закономерности развития науки в целом [44, 53], зада­чей которой является познание объективных законов природы и общества и содействие их практическому использованию в интересах человека.

В общем такой подход есть главной предпосылкой постоянного привлечения в уголовное судопроизводство нужных, ему достижений естественных и технических наук и внедрения при этом все более совершенных ме­тодов и средств собирания доказательств и дающих наиболее достоверные результаты средств и методов их исследования.

Однако, как отмечается в литературе, проблема ис­пользования достижений естественных и технических наук в уголовном судопроизводстве является не только криминалистической [316, 106]. Совершенно очевиден и уголовно-процессуальный аспект исследования данной проблемы, который состоит в уяснении «необходимости и пределов нормативного закрепления использования в уголовном судопроизводстве... научно-технических средств, в установлении процессуальных гарантий личности» [316, ПО].

В условиях научно-технической революции пробле­ма допустимости различных средств и методов стано­вится очень острой. В капиталистических странах орга­ны, ведущие борьбу с преступностью, зачастую уподоб­ляются преступникам, которые для достижения своих целей не пренебрегают никакими средствами [150]. В СССР, где деятельность органов всецело определя­ется интересами народа, новые рекомендации кримина­листики оцениваются прежде всего с точки зрения их соответствия требованиям социалистической законности, принципам советского судопроизводства.

В советском уголовно-процессуальном законода­тельстве нет нормы, которая была бы посвящена при­менению научно-технических средств и методов рассле­дования преступлений. Лишь отдельные статьи УПК содержат в этом отношении, главным образом, факуль­тативные рекомендации *.

Несмотря на это, все советские криминалисты и про­цессуалисты вполне обоснованно в качестве условия применения данных естественных и технических наук в уголовном судопроизводстве выдвигают соответствие этих данных закону.

Правильно подчеркивается, что содержание совет­ского уголовно-процессуального права — это не только общенародная государственная воля, но и конкретные требования и дозволения, законность, обоснованность и целесообразность применения которых обеспечиваются системой процессуальных гарантий личности и всей си­стемой партийного, государственного и общественного контроля [86, 242—244].

Содержащиеся в отдельных статьях дозволения (на­пример, ч. 1 ст. 84 УПК РСФСР, ст. 85 > УПК УССР) или требования (ч. 2 ст. 84 УПК РСФСР) не вызывают сомнения в законности применения упоминаемых в них средств и методов. Между тем, в нормах закона средст­ва как таковые не упоминаются, а законодатель, на

* В литературных источниках речь идет, как правило, о допус­тимости научно-технических средств или технических средств крими­налистики Необходимо подчеркнуть, что вопрос о пределах и фор­мах использования данных естественных и технических наук в уго­ловном судопроизводстве должен ставиться значительно шире. Од­нако в полемике с отдельными авторами мы будем вынуждены упот­реблять применяемую ими терминологию.

89

что уже обращалось внимание в литературе [42, 77], оперирует понятиями процессов применения научно-технических средств. Конечно, при этом подразумева­ются и средства, но законодателю безразлично, какой именно фотоаппарат или какая слепочная масса и т. д. будут применены — он разрешает применение фотогра­фирования или изготовление слепков и т. д.

В уголовно-процессуальном законе невозможно по­местить исчерпывающий перечень научно-технических средств, применяемых в судопроизводстве, что объяс­няется их многочисленностью и неоднозначностью. Кроме того, уголовно-процессуальное законодательство, как и всякое иное, в силу своей малой динамичности было бы постоянным препятствием, тормозящим внед­рение в судопроизводство многих достижений естест­венных и технических наук.

Каким же образом согласовать непременное требо­вание законности использования научно-технических средств и методов с невозможностью их жесткой регла­ментации в специальных нормах закона? В литературе было высказано мнение, что применение того или иного средства или метода должно соответствовать не столь­ко прямому указанию закона, его букве, сколько общим принципам правосудия, духу закона [94, 73—74; 233, 8]. Но при таком понимании законности отпадает вооб­ще любая необходимость конкретной законодательной регламентации применения данных естественных и тех­нических наук, а решение вопроса об их допустимости относится к компетенции правоприменительных органов. Эта точка зрения справедливо подверглась критике из-за ее неопределенности, «особенно если учесть, что «дух» закона — это категория скорее общественно-по­литическая, чем конкретно-правовая» [45, 104], а «бук­ва» закона никогда не сможет охватить всего непре­рывно развивающегося арсенала средств и методов борьбы с преступностью.

П. С. Элькинд различает научно-технические сред­ства, используемые в экспертной и оперативно-розыск­ной деятельности, под законностью которых понима­ется их нормативная дозволенность, незапрещенность нормами права, и научно-технические средства, приме­няемые непосредственно в уголовном судопроизводстве, под законностью которых следует понимать, главным

90

образом их прямое закрепление действующим уголовно-процессуальным законодательством» [316, 113]. Наря­ду с термином «научно-технические средства», она вво­дит термин «технико-криминалистические средства», являющиеся составной частью первых [316, 111]. При этом П. С. Элькинд ссылается на Р. С. Белкина, кото­рый пишет, что термин «научно-техническое средство» не отражает специфических, криминалистических целей и в общем слишком претенциозен, ибо ряд средств, при­меняемых в криминалистике, не может быть назван на­учным (например, молоток или щуп), и предлагает взамен термина «научно-техническое средство» ввести термин «технико-криминалистическое средство» [42, 73] *.

Основываясь на таком делении, П. С. Элькинд де­лает вывод, что технико-криминалистические средства используются в уголовном процессе главным образом для обнаружения, фиксации, проверки и исследования уголовно-судебных доказательств, а научно-техниче­ские средства могут выступать и «сами по себе в фор­ме уголовно-судебных доказательств (например, ве­щественных, документов), равно как и в качестве средств фиксации уголовно-процессуальных актов (на­пример, машинопись, звукозапись)» [316, 111]. За этим следует главный вывод, что в качестве общего правила использования данных естественных и технических наук

* Такая замена не представляется удачной. Термин «научно-тех­нические средства», в котором дефис равнозначен союзу «и», объеди­няет средства всех уровней научности, которые могут применяться в криминалистике,— от ЭВМ до молотка и иглы, в то время как пред­лагаемый новый термин семантически значительно уже обозначаемо­го им содержания. Кроме того, научно-технические средства, приме­няемые в криминалистике, как правильно отмечается в литературе и с чем согласен Р. С. Белкин, подразделяются на специально создан­ные для целей криминалистики, приспособленные для этих целей и общеупотребляемые, используемые в криминалистических целях без переделок и приспособлений [42, 74; 119, 122]. Следует особенно подчеркнуть, что именно эти общеупотребляемые, не имеющие спе­цифического, криминалистического назначения средства, к которым относятся средства фотографии, кинематографии, звукозаписи, а так­же почти все инструменты и материалы, приборы и приспособления, составляют наиболее крупную часть средств криминалистики, и имен­но их применение, в основном, и регламентировано в настоящее вре­мя уголовно-процессуальным законом. Очевидно, что такие средства никак не могут быть отнесены к категории технико-криминалисти­ческих.

91

непосредственно в судопроизводстве нужно предусмот­реть необходимость прямого их закрепления в законе. Причем законодательному закреплению подлежат науч­но-технические и часть технико-криминалистических средств, а другая их часть, из числа применяемых для обнаружения, закрепления и исследования уголовно-су-дебных доказательств, не требует правового регулиро­вания.

Очевидно, имея в виду в этом случае средства, кото­рые можно назвать научно-техническими «лишь с эле- • ментами претенциозности», т. е. инструменты и мате­риалы, П. С. Элькинд пишет: «Только за счет определенной части (подчеркнуто нами.— В, Г.) средств криминалистической техники можно согласиться с ут­верждением криминалистов о том, что любые попытки предусмотреть в законе исчерпывающий их перечень нереальны» [316, 119].

Эта точка зрения вызывает возражения. Во-первых, если технико-криминалистические средства главным образом служат для обнаружения, фиксации и т. д. доказательств и это обстоятельство позволяет не за­креплять их законодательно, то как они используются не главным образом и нет ли необходимости в таком случае легализовать это _побочное их применение? По смыслу высказывания не главное применение технико-криминалистических средств с криминалистической точки зрения является существенным в процессуальном отношении.

Во-вторых, трудно понять различие между технико-криминалистическими и научно-техническими средства­ми по их криминалистической сущности и процессуаль­ному месту в уголовном процессе. С одной стороны утверждается, что применяемые при производстве след­ственных и судебных действий в целях обнаружения, закрепления, проверки и исследования уголовно-судеб-ных доказательств технико-криминалистические средст­ва в основном не нуждаются в прямом закреплении за­коном, а с другой — подробно обосновывается необхо­димость правовой регламентации применения, напри­мер, такого средства закрепления уголовно-судебных доказательств, как звукозапись. В одном случае средст­ва звукозаписи, машинописи (очевидно, что и фотогра­фирования, киносъемок и пр.) включаются в число

92

научно-технических средств, которые в процессуальном отношении в какой-то мере противопоставляются тех­нико-криминалистическим [316, 111], в другом — дается перечень предусмотренных законом научно-технических и технико-криминалистических средств [316, 120].

Как видим, решение вопроса не может быть обеспе­чено ссылками ни на «дух» ни на «букву» закона. Пер­вый критерий неприемлем из-за своей неопределенности, второй — по причине технической невозможности приме­нения. Однако вопрос должен быть решен четко, недву­смысленно, ибо «только при полной согласованности криминалистических рекомендаций в области примене­ния научно-технических средств с требованиями уголов-но-процессуального закона возможно рациональное использование современных достижений научно-техни­ческого прогресса для целей уголовного судопроизвод­ства» [67, 119].

Привлекает внимание высказанное в литературе мнение, что вопрос о законности применения научно-технических средств и тактических приемов должен быть решен не путем установления жестко регламенти­рованного перечня, а путем разработки законоположе­ний, определяющих общие условия допустимости средств и приемов, общие правила их применения и критерии оценки получаемых с их помощью результа­тов [44, 74].

Р. С. Белкин отмечает, что применение в судопро­изводстве только предусмотренных законом средств влечет за собой с неизбежностью объявление незакон­ным любого нового средства' лишь из-за отсутствия упоминания о нем в законе. Это создает, по его мнению, почву для субъективизма в оценке правомерности ис­пользования тех или иных новинок в судопроизводстве, не может не тормозить применение результатов научно-технического прогресса [45, 105].

Общие законоположения могут быть созданы. Одна­ко нормы общего характера, хотя и будут более конк­ретными по содержанию, чем понятие «духа» закона, все же будут иметь скорее общественно-политическое значение, чем конкретно-правовое. Такие нормы нужны, и важным их практическим выходом будет то, что не­соответствие тех или иных научно-технических средств или основанных на данных науки предписаний установ-

93

ленным требованиям будет исключать их применение в уголовном судопроизводстве *. Но этого, конечно, не­достаточно.

Без конкретных норм, предусматривающих и регла­ментирующих применение того или иного средства или ряда однородных средств, без подробных предписаний по поводу выполнения некоторых тактических приемов на практике не обойтись. Можно утверждать, что имен­но конкретные указания закона являются важными и реальными гарантиями соблюдения принципов совет­ского уголовного судопроизводства.

Регламентация применения средств получения дока­зательств усиливает гарантии установления истины, ох­раны прав и законных интересов граждан. Объектив­ность, непредвзятость в оценке фактов, беспристраст­ность по отношению ко всем участникам процесса при применении, например, звукозаписи в значительной степени гарантируется запрещением повторять специ­ально для звукозаписи какую-либо часть следственного действия либо записывать только часть его, т. е. про­изводить выборочную фиксацию, что закреплено в ст. 85' УПК УССР «Применение звукозаписи при производстве предварительного и судебного следствия» и в соответствующих статьях УПК других союзных рес­публик. В то же время киносъемка при производстве следственного действия может применяться по техниче­ским соображениям только выборочно, а отснятый материал не полностью входить в готовый фильм. Здесь законодатель в качестве дополнительной гарантии предусматривает обязательный просмотр смонтирован­ного фильма всеми участниками следственного дейст­вия, о чем составляется отдельный протокол (см. ст. 852 УПК УССР).

Таких юридических тонкостей в процессуальном законодательстве содержится множество, большинство из них имеет ярко выраженный конкретный характер и не может быть в обобщенном виде заменено без ущерба для правосудия какими-нибудь основными по­ложениями. Применение научно-технических средств и

* В литературе предлагается закрепить в общей норме требова­ния законности, подлинной научности и этичности используемых в уголовном судопроизводстве средств. Очевидно, в этом есть смысл [233, 13; 294, 107; 316, /55],

94

тактических приемов только на основании общих норм неизбежно приводит к значительному процессуальному разнобою и далеко не всегда обеспечивает соблюдение принципов советского уголовного процесса.

В качестве примера можно использовать изучен­ную нами практику применения звукозаписи следова­телями Украинской ССР при расследовании уголовных дел в феврале 1966 г.— августе 1971 г., т. е. в период между изданием Указов Президиума Верховного Сове­та УССР от 18 января 1966 г., который разрешил ис- \ пользование звукозаписи на следствии, внеся соответст­вующие дополнения в ст. 85 и ст. 114 УПК УССР, и от 30 августа 1971 г., который регламентировал ее приме­нение, введя специальную ст. 85' УПК.

В первое время порядок применения звукозаписи от­личался большим разнообразием: материалы звукозапи­си, полученные в ходе следственных действий, приоб­щались к делу специальным постановлением; для участия в допросе с применением звукозаписи пригла­шались понятые, специалисты; в письменный протокол допроса включались лишь анкетные данные допраши­ваемого; показания записывались скрытым магнитофо­ном без уведомления, но в конце допроса запись вос­производилась допрашиваемому лицу; у допрашивае­мого испрашивалось согласие на производство звукозаписи и т. п. Это привело к созданию на местах специальных инструкций, руководств и памяток, кото­рые предусматривали правила применения звукозаписи, но эти правила отличались, порой существенно, друг от друга. И лишь после введения первой конкретной нормы, которой Указом Президиума Верховного Сове­та РСФСР от 31 августа 1966 г. был дополнен УПК РСФСР, практика использования звукозаписи стала развиваться в одном направлении. Эта норма (ст. 141'), точнее ее положения, кроме территории РСФСР, начала применяться по всей стране (неофици­ально), что, безусловно, способствовало унификации практического применения звукозаписи, повышению уровня расследования, укреплению гарантированных прав допрашиваемых лиц. В последующем на террито­рии УССР, как и в других союзных республиках, прак­тика применения звукозаписи при расследовании совер­шенствовалась, звукозапись внедрялась также и в су-

95

дебное следствие. Накопленный   пятилетний   опыт лег в основу ст. 851 УПК УССР.

Таким образом, вышеизложенное дает нам основа­ние утверждать, что законность применения в уголовном судопроизводстве данных естественных и технических наук не может быть обеспечена ни нормами общего характера, ни попыткой введения в закон исчерпываю­щего перечня приемов и средств расследования и судеб­ного рассмотрения уголовных дел.

Какой же избрать путь для обеспечения законности применяемых средств и приемов, какими критериями руководствоваться? По нашему мнению, решая данный вопрос, следует исходить из задач уголовного судопро­изводства, которые определяются общими целями и задачами социалистического правосудия, сформулиро­ванными в ст. 2 Основ законодательства о судоустройст­ве Союза ССР, союзных и автономных республик и конкретизированными в соответствующих статьях уголовно-процессуальных кодексов союзных республик. Все задачи уголовного судопроизводства могут быть осуществлены надлежащим образом только в процессе доказывания, а значит, доказывание, как уже подчер-кивалось, составляет главную сущность уголовного процесса. Оно осуществляется в определенных процес­суальных формах средствами и методами уголовного процесса и криминалистики. Из этого вытекает, что применение данных естественных и технических наук в доказывании зависит от допустимости доказательств, т. е. от пригодности их с точки зрения законности ис­точников и методов получения сведений [266, 229]. Иными словами, все, что связано с источниками дока­зательств, исчерпывающий перечень которых дан в за­коне (ч. 2 ст. 65 УПК УССР, ч. 2 ст. 69 УПК РСФСР), подробно регламентируется в законе, ибо «правовое регулирование процесса доказывания включает также перечень надежных источников информации, которые могут быть использованы для установления истины по уголовному делу» [266, 325].

Поэтому правильным представляется такой подход к решению вопроса: все те средства (процессы), в ре­зультате применения которых на предварительном след­ствии или в суде могут возникнуть материально зафик­сированные источники доказательств или приложения

96

к ним (имеющие доказательственное значение в связи с принадлежностью к данному источнику), обязательно должны быть предусмотрены (разрешены) в соответ­ствующих статьях уголовно-процессуальных кодексов, а применению некоторых из них должны быть посвя­щены специальные нормы.

Что же касается других научно-технических средств, к которым относятся простые и аналитические поиско­вые средства, приборы и приспособления, расширяющие возможности органов чувств (щупы, тралы, металлоис-катели, УФО, ЭОП, светофильтры, лупы), а также вспо­могательные средства и инструменты, то вопрос об их допустимости должен решаться следователем и судом на основании общих норм, содержащих принципиаль­ные критерии и условия использования данных естест­венных и технических наук в уголовном судопроизвод­стве. Кроме того, законодатель не должен регламенти­ровать использование научно-технических средств экс­пертом, поскольку они являются лишь инструментом в его руках, а источник доказательств возникает как итог его мыслительной деятельности.

Советские криминалисты, рассматривая вопрос о до­пустимости применения научно-технических средств и методов, помимо указания на необходимость соблюде­ния общих принципов советского уголовного процесса, в рамках которого должна проходить вся деятельность следственных и судебных органов, законодательной регламентации ряда средств, правильно выдвигают еще требование научной обоснованности рекомендуемых средств и методов [41, 28; 233; 316, 125].

Для выполнения указанного требования, прежде всего, необходимо выработать четкие критерии научной обоснованности средств и приемов расследования пре­ступлений. В литературе имеется много высказываний по этому поводу, но обычно содержание понятия науч­ной обоснованности не раскрывается. Тем не менее этот вопрос следует решить, ибо иначе апробация кримина­листических новинок будет беспредметной.

Р. С. Белкин под научной обоснованностью средств и приемов раскрытия и расследования преступлений понимает научность средств и приемов, соответствие их современным научным представлениям и современному состоянию науки и техники (этот второй критерий упо-

7 — 9-906              97

минают все занимавшиеся данным вопросам авторы), возможность научного предвидения результатов приме­нения средств или приемов и определения степени точ­ности этих результатов, возможность заблаговременно­го определения оптимальных условий использования •средств или методов [42, 77].

Выдвинутый Р. С. Белкиным первый признак науч­ной обоснованности средств и приемов расследования преступлений — научность (которая, по мнению автора, может быть определена либо по источнику происхо­ждения средств или приемов, когда они являются ре­зультатом научных изысканий, либо по средству про­верки, если научной проверке были подвержены резуль­таты практики) вызывает возражение по формально­логическому основанию, так как определение научной обоснованности через научность представляет собой circulus vitiosus.

Кроме того, третий и четвертый признаки следова­ло бы уточнить, поскольку, во-первых, точность — поня­тие оценочное, а предвидение результатов и степени точности имеет смысл не вообще, а для определенных условий, и во-вторых, нужно иметь возможность уста­навливать не только наиболее оптимальные условия применения средств и приемов, но и критические, что очень важно для практики.

Таким образом, приемлемыми в научном отношении следует признавать те средства и приемы, которые со­ответствуют современным научным знаниям, позволяют разработать программу их использования в зависи­мости от конкретных условий, предвидеть степень точ­ности и возможные результаты их применения.

Проверка научной обоснованности должна осущест­вляться теоретически и в практических условиях. В од­них случаях исследуются литературные данные, отчеты по экспериментальным работам, выясняется мнение специалистов и на их основании решается вопрос о научности средств или приемов. Необходимо отметить, что в естественных и технических науках далеко не все является общепризнанным, и это вполне понятно, так как развитие науки немыслимо без использования дис­куссионных и гипотетических положений. Что же каса­ется криминалистики, то, по нашему мнению, средства и приемы, основанные на таких положениях, в процессе

98

расследования и судебного рассмотрения дел ею ис­пользоваться не могут ни под каким видом, поскольку это объективно может привести к ошибке.

Следует также учитывать, что средства и приемы, которые обладают безусловными чертами научной обо­снованности, но приводят к повреждению или разру­шению вещественных доказательств, не могут приме­няться в уголовном судопроизводстве. Поэтому при ре­шении вопроса о научной обоснованности необходимо учитывать специфические требования криминалистики. Это значит, что научную обоснованность средств и при­емов, внедряемых в практику, нужно рассматривать не только с точки зрения той области знаний, на почве которой это средство или прием возникли, но и в отно­шении комплекса знаний, являющегося основой науч­ного расследования преступлений. В некоторых случаях необходима широкая экспериментальная проверка пред­лагаемых средств или приемов в различных условиях с использованием анкетирования практических работ­ников.

Необходимо отметить, что оба направления установ­ления научной обоснованности средств и приемов рас­следования преступлений не должны быть изолирован­ными, а составляют взаимосвязанные звенья одного процесса, дополняют друг друга.

В следственную и судебную практику, как правило, внедряются апробированные средства и методы, про­шедшие длительную проверку в иных областях знаний и давшие определенные результаты. Научная состоя­тельность этих средств и методов не может вызывать сомнения. Однако это еще не значит, что апробирован­ные средства или методы должны рекомендоваться ав­томатически, без учета специфики их использования в области криминалистики. Возможно, что в отдельных случаях рекомендации таких средств должна пред­шествовать экспериментальная проверка для установ­ления особенностей их применения в услоаиях уголов­ного судопроизводства.

В то же время внедрению средств и методов, специ­ально для него разработанных, всегда должна пред­шествовать специальная проверка, которая бы подтвер­дила полную достоверность результатов их применения. Каким же образом осуществлять апробацию привлека-

99

емых извне и разрабатываемых средств, методов, приемов?

Новинки необходимо проверять длительное время, чтобы иметь Лзможность испытать их на надежность, стабильность и точность в различные времена года и в разных погодных условиях. С этой целью эксперимент следует проводить одновременно во многих местах, рас­положенных во всех климатических зонах страны. Такая организация проверки даст возможность пра­вильно определить научную обоснованность средства или приема по всем ее признакам. Конечно, если про­верке подлежит положение тактического характера, то усложнять эксперимент разнообразием внешних усло­вий, очевидно, не следует, но тем не менее его органи­зация должна обеспечить достоверность результатов проверки.

Важным элементом апробации новых средств и при­емов должно быть обобщение материалов проверки и широкого их обсуждения в различных формах учены­ми и криминалистами-практиками, что, с одной сторо­ны, позволило бы учесть приемлемые критические замечания участников обсуждения, а с другой,— обес­печить широкую информированность кадров.

Официальным разрешением для использования в практической деятельности новых средств и приемов должны являться приказы руководителей юридических ведомств союзного и республиканского значения, а методической основой — информационные письма этих ведомств. Безусловно, создание единых методических указаний значительно улучшило бы работу, но для этого необходим единый научно-методический центр.

Некоторые авторы, отмечая возросший интерес к проблемам судебной этики, считают необходимым по­стоянно иметь в виду эти вопросы в практической де­ятельности по осуществлению правосудия и при совер­шенствовании законодательства. Поэтому предлагается ввести моральный критерий применения научно-техни­ческих средств в судопроизводстве. Например, по мне­нию Л. Д. Кокорева, этот критерий подразумевает: «1) использование указанных средств в нравственно оправданных целях и 2) полное соответствие процесса их применения нравственным принципам и нормам» [113,6].

100

В литературе на протяжении длительного времени постоянно поднимается вопрос о недостаточно активном внедрении в практику расследования научных разрабо­ток и о необходимости быстрейшей ликвидации серьез­ных недостатков в этой области [120; 133; 176]. Ана­лиз практики расследования, производства экспертиз, реальных возможностей науки и техники привел неко­торых авторов к выводу о необходимости создания еди­ного исследовательского центра судебных экспертиз, обслуживающего правосудие [120, 55]. Это, безуслов­но, правильный вывод, но решение вопроса не может быть полным, если не затронуть и другие звенья сферы уголовного судопроизводства. Объективная тен­денция превращения науки в непосредственную произ­водительную силу в условиях современной научно-тех­нической революции обусловливает необходимость улучшения всего процесса научного исследования — от фундаментальных поисков до производства [284, 35].

В. И. Ленин подчеркивал, что необходимо следить за тем, «чтобы наука у нас не оставалась мертвой бук-лой или модной фразой..., чтобы наука действи­тельно входила в плоть и кровь, превращалась в составной элемент быта вполне и настоящим обра­зом» [19, 391].

Научная разработка в широком масштабе средств и методов криминалистики на основе привлечения данных естественных и технических наук немыслима без науч­ного управления — одной из движущих сил превраще­ния прогрессивных возможностей в реальную действи­тельность. Между тем, научная организация в виде целеустремленного планирования и управления в этой области еще поставлена не на должный уровень. По­этому необходимо создать центр, в котором сосредото­чивалась бы основная информация, относящаяся к кри­миналистике, и который управлял бы всеми работами, проводящимися в этой области. Такой центр (его мож­но назвать советом) может быть организован, напри­мер, при Всесоюзном институте по изучению причин и разработке мер предупреждения преступности. Одной из главных его функций должна быть организация по­становки научных проблем. Для этого совету необхо­димо предоставить вместо консультативных управлен­ческие функции, подчинив ему информационные службы

101

соответствующих учреждений. Помимо этого, совет дол­жен установить прочные информационные связи с кри­миналистическими учреждениями социалистических и, по возможности, других государств. В нем должны кон­центрироваться все научные предложения и практиче­ские рекомендации, содержащиеся в докторских и кан­дидатских диссертациях. Это даст возможность на основе изложенных в них разрозненных данных при активном участии авторов ставить новые проблемы, коллективно их разрабатывать и результаты разработок доводить до подлинного внедрения в практику.

Вторая функция совета заключается в организации и координировании научных разработок, а также до не­которой степени в обеспечении производства средств криминалистической техники. Для этой цели совет должен располагать тематикой научных работ по кри­миналистике, проводящихся в научно-исследователь­ских учреждениях, высших учебных заведениях и дру­гих организациях в виде подробных проспектов. На этой основе с учетом потребностей практики и перспек­тив дальнейшего развития науки он может предлагать определенные изменения в направлении отдельных ра­бот. Естественно, что совет сможет сыграть положи­тельную роль только в том случае, если он будет полу­чать постоянную информацию о ходе выполнения и ре­зультатах научных работ.

В числе научных работ особое место занимают раз­работки криминалистических научно-технических средств. Без производственной базы практическое их использование может не приносить эффекта. Многие ценные предложения по совершенствованию комплек­тов научно-технических средств оперативных и следст­венных работников, прокуроров-криминалистов, обору­дования экспертных учреждений остаются нереализо­ванными из-за отсутствия производственной базы [81; 200; 247].

Непосредственное внедрение в практику достижений естественных и технических наук является наиболее важной стадией. Без нее предыдущие стадии факти­чески теряют смысл. «Практическое внедрение новых научных идей—это сегодня не менее важная задача, чем их разработка»,— отметил на XXV съезде КПСС Л. И. Брежнев [21, 48]. Нет никаких сомнений, что

102

данное указание всецело относится и к области крими­налистики.

В связи с этим следует подчеркнуть, что в литера­туре по вопросу о внедрении новых достижений естест­венных и технических наук наблюдаются две тенден­ции, каждая из которых возникла не без оснований. Одни авторы полагают, что помимо необходимого тре­бования разработки гарантий достоверности и закон­ности доказывания, которые в небольшой степени сдер­живают внедрение новинок в уголовное судопроизвод­ство, но в то же время вполне оправданны, есть и не­оправданные причины значительного отставания в об­ласти внедрения в практику следственных и судебных органов новейших научных и технических данных — некоторая косность отдельных практических работни­ков, элементы консерватизма, которыми подменяется порой необходимая осторожность при введении нов­шеств юристами, боязнь применения их в уголовном процессе [44, 73; 64, 94]. В подтверждение этих, в ос­новном, правильных высказываний обоснованно приво­дится пример слишком долгого и сложного по вине процессуалистов пути внедрения в уголовное судопро­изводство звукозаписи, неоправданного отрицания возможностей одорологии в процессе доказывания.

Другие авторы чрезмерную требовательность к но­вым средствам и методам объясняют иначе. Так, П. С. Элькинд отмечает, что «осторожность не означает медлительность, тем более — отказ от введения таких •новшеств. Осторожность предполагает тщательную тео­ретическую и экспериментальную проверку, высококва­лифицированную научную апробацию соответствующих средств» [316, 127].

Как тенденция постоянного привлечения для нужд уголовного судопроизводства данных естественных и технических наук, так и тенденция тщательного отбора этих данных и «просеивания» возможностей их приме­нения через процессуальное «сито» являются законо­мерными, выражая две стороны единого процесса — постоянного расширения и углубления наших знаний, подъема научно-технического прогресса, совершенство­вания теории и практики познания вообще и установ­ления истины в уголовном судопроизводстве в частнос­ти. Поэтому они должны не противопоставляться, а со­единяться с тем, чтобы в сферу правосудия постоянно вовлекались новейшие достижения естественных и тех­нических наук в рамках четких, строгих и реальных гарантий незыблемости принципов советского уголов­ного процесса.

Правильное и рациональное с точки зрения нужд практики решение этого вопроса состоит в комплекс­ности исследований. А. И. Винберг подчеркивает, что только «активное включение ученых-процессуалистов в разработку проблем применения техники для целей уголовного судопроизводства», «совместные усилия процессуалистов, криминалистов и представителей есте­ственных и технических наук» позволят решить задачу применения техники для повышения качества всей следственной и судебной работы [64, 93].

Такая организация работы позволит иметь своевре­менное авторитетное и достоверное мнение по поводу того или иного научно-технического средства или такти­ческого приема, основанных на положениях обществен­ной, естественной или технической науки, что позво­лит законодателю уверенно решать вопрос о допусти­мости и регламентации их применения в уголовном судопроизводстве, а практическим работникам смело и повсеместно использовать их при расследовании и рас­смотрении конкретных дел.

В настоящее время назрела необходимость в созда­нии единого информационного бюллетеня, поскольку г их многообразие приводит к тому, что большая часть информации, содержащаяся в бюллетенях, не доходит до следователя (Н И. Порубов). Такой систематизиро­ванный, регулярный бюллетень с успехом мог бы вы­пускать Совет. Для этого необходимо лишь согласовать вопрос между заинтересованными ведомствами.