А. Постановка  вопроса и  общее решение

15. Как и всякое другое социальное явление, преступление представляет собой сложную совокупность, единство различных элементов. Когда речь идет об общем понятии преступления, в эту совокупность входят: удовлетворяющее известным признакам, т. е. достигшее определенного возраста, вменяемое, физическое лицо, действие или бездействие этого лица, умысел или неосторож-

1 Указанные два вопроса можно отделить друг от друга только теоретически: сначала решить, например, вопрос о круге действий, запрещаемых определенной нормой уголовного закона, а потом, на этой основе, оценивать отдельные деяния, становящиеся предметом судебного рассмотрения. На практике эти моменты настолько переплетаются, что их раздельное рассмотрение было бы искусственным (см. М. С. С т р о г о в и ч, Учение о материальной истине в уголовном процессе, М,  1947, стр. 4 и след.).

>>>135>>>

ноеть этого Лица и, наконец, охраняемое уголовным законом общественное отношение — общий объект преступления. Говоря о составе преступления, мы относим сюда удовлетворяющее тем же, а иногда еще и другим условиям лицо, указанное в законе, действие (бездействие) этого лица, предусмотренную законом форму субъективной стороны и, наконец, конкретное общественное отношение — непосредственный объект данного преступления. Эти элементы, взятые порознь или хотя бы без одного из них, не составляют преступления и поэтому безразличны для уголовного права)/Таковы случаи лишения жизни в результате пистолетного выстрела, произведенного десятилетним ребенком, или хотя бы <и взрослым человеком, но при отсутствии умысла или неосторожности, или происшедшего от случайного толчка, т. е. при отсутствии действия, или произведенного в состоянии необходимой обороны, т. е. при отсутствии объекта.

Таким образом, с точки зрения вопроса об ответственности за преступление это последнее выступает как совокупность образующих его состав элементов в том смысле, что для привлечения лица к уголовной ответственности за совершение данного преступления все эти элементы и, следовательно, каждый из них должны быть налицо. Иными словами, с точки зрения вопроса об ответственности за совершенное преступление все элементы состава равноценны1^ Поэтому вопрос о характере существующих между ними связей и связывающей эти элементы зависимости под этим углом зрения не возникает.

Вопрос этот, представляющий большой теоретический «нтерес и имеющий немаловажное практическое значение, возникает в другой связи — в связи с анализом законодательного определения преступления. Ранее при рассмотрении других вопросов мы уяснили значение охраняемых уголовным правом интересов для политической характеристики различных систем уголовного права и для суждения об объективной общественной опасности действий, вменяемых в вину. В настоящей главе мы попытаемся   выяснить   другое. Нас   будет   интересовать

1 См. А. Н. Т р а й и и н, Общее учение о составе преступления, М.,    1957,   стр.   236.

>>>136>>>

ienepb вопрос о значении объекта преступления для.обрисовки элементов состава —в первую очередь для характеристики входящего в состав преступления действия (бездействия) и для решения вопроса о конкретном содержании умысла или неосторожности лица,, совершающего данное преступление. С этой точки зрения констатация того, что состав преступления представляет со'бой совокупность, единство определенных элементов, есть лишь подход к более глубокому исследованию состава. Он основывается на том, что, с одной стороны, существует, как писал В. И. Ленин, «...взаимозависимость и теснейшая, неразрывная связь всех сторон каждого явления...»1, а с другой — в любой совокупности элементов, составляющих то или иное явление, не все они играют одинаковую роль: «Совокупность всех сторон явления действительности и их (взаимо) отношена я,— подчеркивал В. И. Ленин,— вот из чего складывается истина»2.

Для выделения объекта в системе тех элементов, из которых образуется состав преступления, и для исследования вопроса об особом месте объекта в этой системе имеется ряд оснований. Остановимся на важнейших из них.

'Прежде всего следует иметь в виду соображения общего порядка. Очевидно, что способ познания того или иного явления не произволен. Явление может быть познано только в том случае, если способ познания представляет собой отражение того, что существует в самом познаваемом объекте. Однако познание явлений для общественного человека — не самоцель, а путь к овладению явлением, к воздействию «а него. Спосо-6, средство воздействия на предмет в такой же мере определяются свойствами самого предмета, как и способ его познания. В. И. Ленин подчеркивал, что основами целесообразной деятельности человека являются «законы внешнего мира». «Человек ъ своей практической деятельности,— писал В. И. Ленин,— имеет перед собой объективный мир, зависит от него, им определяет свою деятельность»3. И далее: «Техника... потому и  служит целям  человека,

1  В. И. Ленин, Соч., т. 21, стр. 38.

2  В. И. Ленин, Философские тетради,   1947, стр.  169.

3  Т а м  же, стр. 161.

>>>137>>>

что ее характер (суть) состоит в определении ее внешними условиями (законами природы)»1. Господство человека над явлением или его подчинение явлению и результативность или безрезультатность воздействия человека «а явление зависит от того, сумел ли деятель избрать средство, способ воздействия, соответствующие природе самого явления. В. И. Ленин в конспекте книги Гегеля «Наука логики» подчеркивает слова Гегеля: «В своих орудиях человек обладает властью над внешней природой, тогда как в своих целях он скорее подчинен ей» и записывает против них:«Гегель и исторический материализм»2. Таким образом, для того чтобы в том или ином направлении воздействовать на явление, в частности затормозить его развитие, воспрепятствовать управомочен-ному лицу ъ осуществлении известной возможности, помешать нормальному ходу реализации того или иного интереса, необходимо применить не любые, произвольно избранные, а определенные средства и методы, объективно способные оказать на явление соответствующее воздействие. Это означает, что _вдеД) ущерб охраняемому уголовным законом объекту может быть причинен не любыми, а только определенными действиями, характер которых определяется свойствами самого объекта3. Так, нарушение личной собственности может быть произведено не любыми действиями, а только такими, которые в той или иной форме лишают потерпевшего возможности использовать имущество по своей воле и в своем интересе.

Далее, говоря о противоправности действия в уголов-ноправовом смысле слова, мы, с одной стороны, имеем в виду действие, содержащее в себе совокупность всех признаков, указанных в законодательном определении преступления; с другой — всходим из того, что противо-

1  В. И. Ленин,   Философские тетради, 1947, стр.  162.

2  Т а м же, стр. 163.

3  См. Б. С. Волков,  Понятие истребления и повреждения государственного  и общественного имущества   по советскому уголовному законодательству,   «Ученые    записки Казанского    государственного    университета     имени    Ульянова — Ленина», т.  III,  кн.  7, стр. 103. При этом, разумеется,   не   исключается,  что   в  законе  из числа таких действий могут быть описаны только некоторые, а это, в свою очередь, как мы видели, может выражать намерение законодателя только в некоторых отношениях поставить интерес под охрану уголовного закона или же означать пробел в законе.

>>>138>>>

правность действия в уголовном праве представляет собой лишь юридическое выражение его общественной опасности.

Общественная опасность — это материальная характеристика действия. Противоправность же — его правовая характеристика, которую часто называют формальной в том смысле, что она представляет собой юридическую форму своего материального содержания — общественной опасности. Как известно, форма и содержание обусловливают друг друга, в процессе развития они взаимодействуют друг с другом. Известно также, что это взаимодействие происходит на основе определяющей роли содержания. Поэтому и с этой точки зрения вполне основательно считать, что уголовный закон запрещает совершение того или иного действия тогда и в тех пределах, когда и в каких это действие является общественно опасным.

Вместе с тем существенная опасность действия получает наиболее отчетливое и «концентрированное» выражение в том, что оно — это действие — причиняет существенный ущерб или создает опасность причинения такого ущерба охраняемому нормой уголовного закона общественному отношению, которое ввиду этого становится возможным объектом преступления. Отсюда следует и другое. Законодательное определение этого действия не может быть произвольным, действие должно быть описано в законе так, чтобы в определении полно и точно выразилась специфика его материального содержания — причинение или создание возможности причинения ущерба определенному общественному отношению, охраняемому уголовным законом. Если специфическая общественная опасность кражи личного имущества заключается в том, что преступник, завладевая чужим имуществом, помимо какого бы то ни было волеизъявления со стороны собственника или владельца, лишает тем самым потерпевшего возможности использовать имущество по своей воле и в своем интересе,— она должна быть описана в законе так, чтобы эта специфика нашла в определении полное и точное выражение. Иначе станет возможным преследование в качестве кражи действий, не посягающих на личную собственность .в указанном смысле и, наоборот, воздержание от преследования действий, представляющих собой кражу.

>>>139>>>

Нельзя, наконец, не обратить внимание тажЖе на следующее обстоятельство. Статья 7 Основ уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик 1958 года, определяя преступление как общественно опасное деяние (действие или бездействие), «посягающее на советский общественный или государственный строй, социалистическую систему хозяйства, социалистическую собственность, личность и права праждан или на социалистический правопорядок, тем самым устанавливает, что в качестве преступления может рассматриваться только поведение, отвечающее определенным признакам, неразрывно связанным с его отношением к объектам уголовноправовой охраны. Законодательное определение воинских преступлений (см. ст. 1 Закона об уголовной ответственности за воинские преступления 1958 года) из общего определения преступления выделяет известные действия, которые опять-таки ввиду их отношения к определенным объектам представляют собой посягательства на установленный порядок несения воинской службы. Следовательно, посягательствами на этот порядок могут быть не любые действия, подпадающие под признаки, указанные в ст. 7 Основ уголовного законодательства, а только некоторые из них, отвечающие в рамках ст. 7 более узкому описанию воинского преступления в ст. 1 Закона об уголовной ответственности за воинские преступления. То же самое относится к любой другой группе или подгруппе преступлений, выделенных в уголовном кодексе или в научной классификации материала Особенной части. Так, под хозяйственными преступлениями понимаются определенные действия, например, спекуляция, выпуск недоброкачественной продукции и др., причиняющие ущерб социалистическому хозяйству; ввиду этого карманная кража, например, или оскорбление не могут рассматриваться в качестве хозяйственных преступлений.

Таким образом, с какой бы стороны мы ни подошли к делу, оказывается, что объект преступления именно потому, что он больше чем другие элементы состава определяет политическое содержание преступления, имеет весьма важное значение также для характеристики других элементов состава. «... Объект преступления, его содержание,— пишет Н. И. Загородников,— имеют решающее значение для конструкции состава преступле-

>>>140>>>

НИя и целом, для раскрытия классового, социально-политического содержания и общественной опасности преступления»1.

Подчеркивая, что «содержание объектов, охраняемых советским уголовным правом от преступных посягательств, показывает сущность, классовую природу советского уголовного права, стоящего на страже завоеваний Великой Октябрьской социалистической революции, прав и интересов трудящихся социалистического государства», Г. А. Кригер пишет: «Вместе с тем объект преступления имеет решающее значение для конструкции составов отдельных преступлений, для раскрытия их социально-политического содержания и выяснения общественной опасности преступления...»2.

16. Общие соображения о значении объекта для характеристики других элементов состава преступления, изложенные ранее, 'прежде всего применимы к объективной стороне состава. Это достаточно отчетливо видно из самих этих соображений, ввиду чего мы можем перейти непосредственно к практическим выводам из них. Нам предстоит рассмотреть вопрос о зависимости объективной стороны преступления от его объекта — от той совокупности элементов, которая включает в себя участника общественного отношения, само это отноше ние и охраняемые законом условия реализации его важнейшей составной части — соответствующей возможности.

Советская теория уголовного правда относит к объективной стороне'преступления:

действие или бездействие —

в тех случаях, когда закон требует наступления определенного последствия,— это последствие и в этих же    случаях     причинную    связь    между   дейст-

1  Н.  И.  Загородников,  Понятие  объекта   преступления   в советском уголовном праве, «Труды Военно-юридической академии», вып.   XIII,    1951,   стр.   32—33.

2  Г. А. Кригер,   К вопросу о понятии объекта преступления в советском уголовном праве, «Вестник Московского университета» 1955 г. № 1, стр. 111. См. также В. Н. Кудрявцев, О соотношении предмета и объекта  преступления, «Труды Военно-юридической академии», вып. XIII,  1951,  стр. 47; Н. П. Кучерявый,    Ответственность за взяточничество по советскому уголовному праву, М., 1957,   сир    55.

>>>141>>>

вием или бездействием и последствием1. С таким пониманием объективной стороны можно согласиться. Однако следует заметить, что о последствии в собственном смысле слова можно говорить по сути дела только в случае, когда явление, именуемое последствием, причинно связано с соответствующим действием. «Последствие», не связанное таким образом с действием, есть не последствие, а явление, которое если и подлежит уголов-ноправовому исследованию, то в другом ряду. Таким образом, отметив, что объективную сторону преступления составляют действие и последствие, мы включаем в эту формулу и причинную связь между ними.

Последствие с точки зрения уголовного права заслуживает внимания еще и в другом отношении. Если действие в широком смысле причинения или создания опасности причинения ущерба объекту соединяет субъекта с этим последним, то сам ущерб как последствие действия представляет собой соединительное звено между действием в узком смысле (осознанным актом внешнего поведения) и объектом преступления. Лишение жизни при убийстве есть в одно и то же время и последствие действия преступника, и тот ущерб охраняемому уголовным законом объекту, который законодатель стремится предотвратить угрозой наказания. Завладение имуществом при краже представляет собой результат действия—• последствие похищения этого имущества и в то же время— форму лишения потерпевшего возможности использовать имущество по своей воле и в своем интересе. Таким образом, последствие принадлежит одновременно и действию, и объекту.

Учет диалектического характера последствия имеет весьма важное значение для правильной квалификации действий, вменяемых в вину. Если последствие представляет собой соединительное звено между действием и объектом, то это значит, что для того, чтобы определить юридическое значение последствия, дать ему уголовно-правовую квалификацию, его необходимо рассмотреть не только в связи с причинившим действием (ответить на вопрос: последствие чего), но и в связи с объектом (от-

1 См. «Советское уголовное право, часть Общая», М., 1952, стр. 183—185; А. Н. Т р а й н и н, Общее учение о составе преступления,  М.,   1957,  стр.   131   и  след.

>>>142>>>

ветить на вопрос: ущерб или опасность ущерба чему, какому общественному отношению). Не следует забывать, что, говоря о последствиях, советский уголовный вакон указывает, что речь идет не о последствиях «вообще», а об общественно опасных последствиях. Так, ст. 8 Основ уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик, определяя содержание умысла, усматривает последний в действиях лица, которое, в частности, «... предвидело... общественно опасные последствия» своего действия «и желало их или сознательно допускало наступление этих последствий». Между тем очевидно, что общественно опасные последствия — это такие последствия, которые выражаются в причинении ущерба охраняемому уголовным законом объекту преступления или в создании опасности причинения ему того или иного вреда.

Из положения, что «... объект и последствие друг от друга не отрывны»1, что между объектам преступления и его последствиями существует внутренняя, органическая связь, следует по меньшей мере два вывода в отношении влияния объекта на последствия или зависимости последствий от объекта.

Первый вывод касается значения объекта для определения материального (в отличие от правового) характера последствия. Известно, что последствиями преступления могут быть не только изменения, происходящие в сфере внешней физической природы, но также и факты, относящиеся к сфере (политической, психической, моральной. Совершенно очевидно, однако, что тот или иной материальный — физический, нефизический или в этих рамках более конкретный характер последствия зависит в первую очередь от характера объекта, который определяет различия, существующие между последствиями, например, должностных преступлений и преступлений против личности. Важнее, однако, зависимость более конкретного свойства. Если нарушаемым интересом, т. е. объектом преступления, является определенная деятельность, например правильная работа государственного аппарата,  то последствием преступного деяния, на-

1 А. Н. Т р а й н и н, Общее учение о составе преступления, М., 1957, стр. 140; см. также Т. В. Церетели, Причинная связь в уголовном праве, М.,   1957,  стр.   19—2Q.

>>>143>>>

правленного против этого объекта, может быть только нарушение указанной работы, воспрепятствование ее нормальному ходу. Эта мысль находит подтверждение и в формулировках закона. Статья 109 УК РСФСР, предусматривающая ответственность за злоупотребление служебными полномочиями, считает последствиями этого преступления различные нарушения правильной работы учреждения или предприятия. Ст. 111 того же кодекса, устанавливающая ответственность за халатность, определяет это преступление как небрежное или недобросовестное отношение должностного лица к порученному делу, повлекшее за собой волокиту, медленность в производстве дел и отчетности или другие упущения по службе. Ст. 78 УК РСФСР предусматривает ответственность за похищение, повреждение, сокрытие или уничтожение официальных или частных документов из государственных учреждений в целях прапятствования правильному разрешению дел или, вообще, деятельности учреждений. В области преступлений против социалистической или личной собственности слова «хищение», «похищение», «завладение» и даже такие «описания» преступлений, как, например, кража, разбой, мошенничество, обозначают не только соответствующие действия, но и последствия преступлений против собственности. Если объектом преступления является обеспеченная лицу законом возможность пребывания в определенном состоянии, то последствием посягательства на этот объект является прекращение того или иного процесса (например, при убийстве — процесса жизни) или нарушение известного состояния (например, при нанесении телесных повреждений— нормального состояния человеческого организма— состояния здоровья).

Второй вывод касается правовой (в отличие от материальной) характеристики последствий. Одно и то же изменение в сфере внешней физической природы, один и тот же факт в политической, психической или моральной сфере, определяясь в своем материальном содержании характером объекта, может иметь различную правовую характеристику, вызывать различную правовую квалификацию в зависимости от того, в связи с каким именно общественным отношением данное изменение выступает в качестве вреда. Здесь особенно важно помнить о том, что если рассматривать последствие только в его

>>>144>>>

соотношении с действием, то в большинстве случаев нельзя будет определить его юридическую природу1. Последствие может стать предметом правильной уголов-ноправовой квалификации, как правило лишь тогда, когда мы будем рассматривать его в соотношении с объектом преступления. Рассматриваемое в связи с объектом последствие приобретает юридическую определенность и может стать предметом уголовноправовой квалификации в качестве конкретно-преступного результата. Наруше-ние правильной работы учреждения или предприятия может быть элементом и злоупотребления служебным положением, и вредительства (указание «а это последствие законодатель включил в определения обоих названных преступлений). Выведение из строя того или иного органа человеческого тела признается советским уголовным правом преступным тогда, когда соответствующим действиям причиняется ущерб общественным отношениям, установленным и поддерживаемым в интересах всего советского народа. Рассматриваемое в связи с конкретным общественным отношением, которому причиняется ущерб, преступное действие такого рода может быть или покушением на убийство, или причинением тяжкого телесного повреждения, или террористическим актом, или разбоем, или каким-либо другим всегда конкретным преступлением в зависимости в первую очередь от того, какое общественное отношение нарушено соответствующими действиями виновного лица.

Значение этих соображений не исчерпывается приведенными примерами. Так, гибель человека или людей может иметь место при совершении ряда преступлений, таких, как террористический или диверсионный акт, бандитизм, нарушение работниками транспорта трудовой дисциплины, нарушение правил производства строительных и горных работ, убийство, нанесение тяжкого телесного повреждения, разбой, умышленное истребление личного имущества и т. д. В зависимости от характера объекта последствие в одном случае выступает как составная часть преступления против экономических основ социалистического государства, в другом — представляет

1 Вопрос о значении объекта для определения характера последе 1вия, iai< же славит и решает В. Vybiral, указанная работа, стр.   158—159.

>>>145>>>

собой форму нарушения установленного порядка управления или правильной работы транспорта, в третьем — составляет необходимый или квалифицирующий признак преступления против личности, в четвертом — образует квалифицирующий признак преступления против личной собственности и т. д. Уничтожение или повреждение материальных ценностей также может иметь место при диверсионном акте, бандитизме, нарушении работниками транспорта трудовой дисциплины, хулиганстве, умышленном или неосторожном уничтожении или повреждении государственного или общественного имущества, нарушении правил производства строительных и горных работ, злоупотреблении служебным положением, выпуске недоброкачественной продукции и т. д. Указанный результат опять-таки в зависимости от объекта в одном случае войдет в состав государственного преступления, в другом — в состав преступления против порядка управления или общественного порядка и общественной безопасности, в третьем — посягательства на социалистическую или личную 'собственность, в четвертом — должностного или хозяйственного преступления и т. д. Во всех таких случаях важнейшее значение для квалификации имеет правильное решение вопроса о том, кому или чему преступлением причиняется вред и какому именно интересу того или иного участника общественных отношений этот вред причинен. Если общественно опасные последствия — это такие, которые нарушают охраняемые уголовным законом общественные отношения, то в составах отдельных преступлений указанное понятие конкретизируется. В этих случаях общественно опасное последствие выражается в причинении вреда тому или иному охраняемому уголовным законом «субъекту» путем нарушения какого-то условия реализации им определенного интереса, охраняемого конкретной нормой уголовного закона1.

Само собой разумеется, решение вопроса о том, в отношении какого именно объекта данное последствие в конкретном случае выступает в качестве ущерба, не про-

1 См. Б. С. Волков, Понятие истребления и повреждения го сударственного и общественного имущества по советскому уголовному законодательству, «Ученые записки Казанского государственного университета имени Ульянова—Ленина», т. III, кн. 7, стр. 107— 108; Г. А. К р и г е р, Ответственность за хищение государственно го и общественного имущества, М., 1957, стр. 20—21

>>>146>>>

исходит автоматически. Это можно показать на следующем примере. По делу Ч. и М. было установлено, что шофер Ч., находясь в будке дежурного нарядчика гаража, расположенной недалеко от пешеходной дорожки, предложил шоферу М. испробовать имевшиеся у них пистолеты. Стреляя в шапку Ч., повешенную на вбитый в бревенчатую стену гвоздь, М. попал в паз стены. Пуля прошла навылет, ранив студентку П., проходившую по пешеходной дорожке. В день рассмотрения дела в суде П. от полученного ранения скончалась.

Народный суд, в момент рассмотрения дела еще не имевший сведений о смерти П., осудил М. по ч. 1 ст. 145 УК РСФСР, т. е. за неосторожное причинение телесного повреждения. Судебная коллегия по уголовным делам областного суда отменила приговор и передала дело на новое рассмотрение, предложив квалифицировать действия М. как хулиганство, по ч. 2 ст. 74 УК РСФСР. Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда СССР не нашла в действиях М. состава хулиганства, исходя из того, что «для состава хулиганства необходимо установить... совершение в общественном месте действий, сопряженных с явным неуважением к обществу»1. Коллегия признала, что «...хотя М. и не предвидел возможности причинения смерти потерпевшей в результате своих действий, но по обстоятельствам дела (стрельба из револьвера в бревенчатой будке, находящейся невдалеке от пешеходной тропы) следует считать, что он должен был бы предвидеть возможность наступления таких последствий, если 'бы действовал с большей осмотрительностью»2. Основываясь на этих соображениях, коллегия признала в действиях М. состав неосторожного убийства.

Нетрудно, таким образом, видеть, что один и тот же непосредственный физический результат (например, по делу Ч. и М.— нанесение ранения) в зависимости от того, причиняется или нет ущерб и какому именно общественному отношению, может и должен получить различную уголовноправовую оценку. По делу Ч. и М. второй из них должен был отдавать себе отчет в том, что его действия

1  «Судебная    практика     Верховного    Суда  СССР за   194S г.», вып.   II,   М.,   1948,   стр.   15.

2  Там   же.

>>>147>>>

могут причинить неопределенный вред людям, проходившим по дорожке. Если бы выпущенная М. пуля не попала в П., о привлечении М. к уголовной ответственности при установленных по делу обстоятельствах вообще не могло бы быть и речи. Однако если бы М. стрелял через стену, имея в виду, например, попугать людей, шедших по улице, но никого не ранил, он подлежал бы ответственности за хулиганство, так как при таких условиях был бы виновен в совершении в общественном месте действий, сопряженных с явным неуважением к обществу. Если бы при этих условиях М. ранил или убил П., он, надо полагать, был бы привлечен к ответственности за квалифицированное хулиганство или, возможно, за квалифицированное убийство1. Если же отвлечься от этих предположений, то и тогда непосредственный физический результат действий М. подлежал бы квалификации либо как неосторожное причинение телесного повреждения, либо как неосторожное убийство в зависимости от того, чему в конечном счете был бы причинен ущерб — жизни или здоровью человека.

17. Вопрос о значении объекта для характеристики последствия связан с вопросами о значении объекта для уяснения материального и правового характера самого породившего данное последствие действия. Эти два вопроса связаны друг с другом так же тесно, как последствие связано, с одной стороны, с объектом и с другой — с действием.

«Любое действие само по себе,— правильно отмечает Н. И. Загородников,— еще не может быть признано преступным. Стрельба >из огнестрельного оружия с определенной целью, с сознанием всех элементов, как своих действий, так и их последствий, самовольное оставление места службы или постоянного жительства, открытое или тайное изъятие той или иной вещи при тех же условиях не представляют еще сами по себе преступлений. Эти действия могут быть преступлением только в том случае, если они посягают на охраняемый уголовным законом объект2, нарушают его,  причиняют   ему   вред,   ущерб.

1  См. «Уголовное право,   Особенная часть», М., 1943, стр.  144.

2  Н. И.   Загородников,    Значение  объекта    преступления при определении меры наказания по советскому уголовному праву, «Труды Военно-юридической академии», вып. X,  1949, стр.  23.

>>>148>>>

Останавливаясь на особом значении объекта преступного посягательства для квалификации этого последнего, Н. И. Загородников в другом месте пишет: «Такое значение объекта преступления объясняется прежде всего тем, что действия людей сами по себе, в какой бы форме о«и выражены ни были, приобретают общественно опасный характер только в том случае, если эти действия угрожают реальному объекту, пользующемуся охраной закона»1.

Это очень хорошо видно из только что упоминавшейся ст. 8 Основ уголовного законодательства 1958 года. Если согласно ст. 8 преступление с субъективной стороны имеет место лишь тогда, когда лицо, совершившее общественно опасное действие, в частности, предвидело общественно опасные последствия своего действия, желало этих последствий или сознательно допускало их наступление, то отсюда следует и другое: со стороны объективной преступление выражается в совершении действий, причиняющих общественно опасные последствия. Иными словами, общественно опасный характер действия, как в общем виде, так и в конкретном случае определяется общественно опасным характером его последствий в такой же мере, ,в какой этот последний определяется характером объекта, в отношении которого последствие выступает в качестве вреда2. Как видно — и это весьма показательно — анализ ст. 8 привел нас к формулиров-

1  Н.  И.   Загородников,   Значение  объекта    преступления при определении  меры наказания по советскому уголовному праву, «Труды Военно-юридической  академии», вып. X,  1949, сгр. 23.

2  Конечно, действия, последствие и объект   еще не составляют всего  преступления, так как оно совершается лицом, обладающим индивидуальной   общественно-политической  характеристикой  и  действующим умышленно или неосторожно. Ввиду этого общественная опасность действия и общественная опасность преступления — вещи, связанные друг с другом и в то же время разные. Следует, кроме того, подчеркнуть, что в тексте речь идет в первую очередь о преступлении   оконченном,    т.   е.    причиняющем   охраняемому    нормой объекту ущерб, который законодатель, формулируя норму, стремился предотвратить. Очевидно, однако, что определенная связь между объектом и действием существует и при  предварительной преступной деятельности; как и в предыдущем случае, эта связь осуществляется через последствие, имеющее здесь вид опасности причинения вреда охраняемому нормой объекту. По этой именно причине покушение на преступление, направленное против более важного объекта, при прочих равных условиях опаснее покушения, имеющего в виду менее   важный   объект

>>>149>>>

ке, представляющей собой не что иное, как пересказ ст. 7 Основ уголовного законодательства, устанавливающей, что преступление есть деяние, общественно опасный характер которого определяется тем, что оно направлено против советского общественного или государственного строя или иным образом нарушает социалистический правопорядок.

Нет необходимости доказывать, например, что советский юарод жизненно заинтересован в максимально быстром развитии производительных сил социалистического государства.

Полное использование наличных и создание новых производительных сил есть необходимое условие усиления обороноспособности государства и постепенного перехода к коммунизму. Поэтому причинение ущерба производительным силам социалистического государства, их уничтожение или повреждение есть по общему правилу действие общественно опасное. В тех случаях, когда этот ущерб причиняется умышленно, >а в ряде случаев даже и неосторожно, такое действие влечет за собой применение наказания. Нетрудно видеть, что «подобных случаях общественная опасность действия определяется в первую очередь общественной опасностью его результата. Однако «то же самое» действие не является общественно опасным, когда оно совершено в интересах социалистического государства. Рассматриваемое в связи с характером порожденного им результата, оно оказывается совсем н е т ем же самым. В период Великой Отечественной войны выведение из строя неэвакуированных заводов и затопление угольных шахт в районах, которым угрожала немецкая оккупация или которые были временно оккупированы врагом, было актом патриотизма и даже обязанностью соответствующих должностных лиц. Результатом всех этих и подобных им действий должен был быть срыв всех мероприятий противника. Очевидно, что политическая природа и политическая оценка указанных действий определялись в первую очередь характером их целенаправленного результата. Не менее очевидно и другое: характер самого этого результата определялся тем, что он, в отличие от рассмотренных случаев общественно опасного уничтожения объектов социалистической собственности, был общественно полезен, более того — общественно необходим.

>>>150>>>

Возвращаясь к делу Ч. и М, следует заметить, что в этом случае правовая природа совершенных М. действий определялась характером причиненных им последствий. Характер же последствий в свою очередь зависел от объекта посягательства. Как уже указывалось в различных ситуациях выстрел, произведенный М. в стену, мог рассматриваться в зависимости от характера последствия я конкретного объекта действия либо как действие, безразличное в уголовно-правовом отношении, либо как хулиганство, либо как неосторожное причинение телесного повреждения, либо как неосторожное убийство.

Это вполне понятно. Мы видели, что последствие представляет собой соединительное звено между действием и объектом, причем сама юридическая природа последствия в значительной мере определяется характером объекта, в отношении которого это последствие выступает в качестве ущерба. Поэтому, чтобы определить -правовую природу действия, дать ему уголовноправовую квалификацию, необходимо рассмотреть его не только в связи с порожденным им последствием, но прежде всего под углом зрения связи этого последствия с объектом посягательства. Установив таким путем правовую природу последствия, при наличии всех других элементов состава, в частности умысла или неосторожности, можно решить и вопрос об уголовноиравовюй оценке самого действия. Иными словами, для того, чтобы юридически оценить действие, мы должны ответить не только на вопрос, какое последствие оно породило, но и на вопрос, является ли это последствие причинением ущерба какому-либо охраняемому уголовным законом общественному отношению и, эвентуально, в связи с каким именно общественным отношением это последствие выступает в качестве ущерба. Отрицательный ответ на первую часть этого вопроса устраняет самую возможность говорить о преступлении и, следовательно, в частности, определять умысел и неосторожность как психическое отношение к результату.

В случаях, когда лицо действует в состоянии необходимой обороны против посягательства на Советскую власть либо на личность и права обороняющегося или другого лица, оно совершает действие, «предусмотренное уголовным законом» (ст. 13 Основ уголовного законодательства 1958 года),   например,   лишает   нападающего

>>>151>>>

жизни. Более того, лицо, совершившее указанное действие, как правило, предвидит и желает наступления того или иного «предусмотренного законом» последствия. Однако уголовная ответственность за совершение такого рода действий не может иметь места, так как наступление названных последствий не означает причинения ущергба какому-либо охраняемому уголовным правом общественному отношению. Напротив, поскольку оборона в этих случаях направлена против преступного или, во всяком случае, объективно общественно опасного посягательства, постольку совершение соответствующих действий представляет собой способ охраны и укрепления социалистических общественных отношений. Именно на этом материальном основании и покоится признание ненаказуемости такого рода действий. Нетрудно видеть, что эти соображения сохраняют силу также в отношении других обстоятельств, устраняющих общественную опасность деяния, например, в отношении обязательного приказа. «...Является ли достаточным наличие умысла или неосторожности, чтобы признать уголовную ответственность?— пишет Б. С. Маньковский.— Например, субъект, исполняя приказ, действует умышленно. Но значит ли, что в этих его действиях по исполнению приказа, приведших к определенному результату, имеется вина? Советский законодатель не признает эти действия противоправными, и поэтому ни о какой вине, ни о какой уголовной ответственности в данном случае не может быть и речи»1. Это положение бесспорно, но дело здесь не только в том, что «законодатель не /признает эти действия противоправными», но и в том, что причиненный такими действиями результат не создает ущерба охраняемым уголовным правом социалистическим общественным отношениям. Поэтому субъект, исполняя приказ, хотя и предвидит последствия своих действий и желает их наступления, но не действует умышленно. Умысел в смысле уголовного права есть понятие соотносительное, он мыслим только в единстве со своим содержанием —

1 Б. С. Маньковский, Проблема ответственности в уголовном праве, М.—Л., 1949, стр. 113—114. «Субъективную виновность» усматривает в случаях необходимой обороны, крайней необходимости « т. д. Б. С. Утевсмий (См. Б. С. Утевский, Вина в советском уголовном праве, М.—Л., 1950, стр. 312)

>>>152>>>

предвидением и желанием или сознательным допущением общественно опасных последствий. В примере, приводимом Б. С. Маньковским, вина и ответственность лица, исполняющего приказ, отпадают потому, что оно, осуществляя общественно полезный результат, находится вне орбиты уголовного права с его понятиями умысла, вины и т. п.1. О лице, исполнившем приказ, только в том случае мюжно оказать, что оно действовало умышленно, когда оно привело в исполнение заведомо преступный (приказ2.

Само собой разумеется, мы далеки от мысли в какой-либо мере преуменьшать значение действия в системе элементов состава преступления по советскому уголовному праву. К.Маркс писал: «Лишьпостольку, поскольку я проявляю себя , поскольку я вступаю в область действительности,— я вступаю в сферу, подвластную законодателю. Помимо своих действий я совершенно не существую для закона, совершенно не являюсь его объектом»3. Советское уголовное право решает вопрос об ответственности, основываясь именно на этих демократических принципах. Трактовка действия в качестве необходимого и весьма важного элемента /преступления вытекает уже из самого определения преступления, как деяния, направленного против советского общественного или государственного строя или иным образом нарушающего социалистический (правопорядок. На этой же точке зрения стоит, естественно, и наша судебная практика. «Ни мысль, ни

1  См. Т. Л. Сергеева, Вопросы виновности и вины в практике Верховного Суда СССР,    М.,  1950, стр.  106—107. О наличии умысла в этих случаях говорит Б. С. Утевский (См. его  же, Вина в советском уголовном праве, М.—Л., 1950, стр. 63); однако отсутствие здесь вины он обосновывает, в частности, общественно полезным характером деятельности субъекта. Это сочетание умысла (без оговорки о том, что речь идет лишь о формальной комбинации психологических элементов умысла — предвидения и желания) с общественно полезными последствиями представляется    нам    неосновательным, хотя бы по смыслу и букве ст. 8 Основ уголовного законодательства,  говорящей  о предвидении лицом  общественно  опасных последствий своих действий.

2  Об умысле в смысле уголовного права, а не   в одном только формально-психологичеоком  смысле  нельзя   говорить  также   в  том случае, когда речь идет о совершении дисциплинарного   проступка. См. Б. С. Утевский, Вина в советском уголовном праве, М.—Л., 1950,   стр.   12.

3  К. Маркс   и   Ф   Энгельс, Соч., т. 1, стр. 14-

>>>153>>>

желание в уголовном порядке не наказуемы,— читаем мы в одном из определений Уголовно-кассационной коллегии Верховного суда РСФСР,— а лишь действия, непосредственно направленные к осуществлению преступного замысла»1. Это же положение отчетливо выражено в постановлении Пленума Верховного Суда СССР от 12 июля 1946 г.: «Наказание может быть применено судом при наличии вины умышленной или неосторожной лишь к лицу, совершившему определенное общественно опасное действие или бездействие»2. О том, насколько последова тельно советская судебная практика по уголовным делам проводит в жизнь принцип ответственности только за определенное действие или бездействие, описанное в уголовном законе, лучше всего можно судить по конкретным делам. Из многих примеров сошлемся на определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда СССР от 9 марта 1949 г. по делу М. и М-ва., которых суд признал виновными в злоупотреблении служебным положением в связи с тем, что они, будучи работниками базы Мосвинводторга, допустили недостачи и излишки вверенных им материальных ценностей. Коллегия отменила приговор суда первой инстанции потому, что суд не сформулировал в нем конкретно вины каждого из осужденных, а дал в отношении обоих общую формулировку. В определении коллегии указывалось, что суд, признавая М. и М-ва виновными в злоупотреблении служебным положением, не указал, в чем конкретно выразилось это злоупотребление и какие его признаки установлены судом.

Значение, придаваемое советским уголовным правом объективной стороне преступления — действию или бездействию,— определяется всем строем советской социалистической демократии. Применение наказания именно в связи с конкретным актом поведения, предусмотренным уголовным законом, представляет собой одно из выражений принципа социалистической законности в уголовном праве. Только на этой основе может быть четко отграничен круг преступного, а деяния, посягающие на один и тот

1  «Сборник постановлений УКК    Верховного    суда РСФСР за 1925 г.», вып. 1, стр. 154.

2  См. М М. Исаев  и А. А. Пионтковский, Вопросы уголовного   права,   военно-уголовного   права    и    уголовного   процесса в судебной практике Верховного Суда СССР, 1947, стр. 3.

>>>154>>>

Же или исходные объекты,— друг от друга. Именно поэтому советский законодатель при формулировании составов преступлений уделяет чрезвычайно большое внимание описанию объективной стороны. Это дало А. Н. Трайнину основание заметить, что «...каждая диспозиция... представляет собой главным образом совокупность элементов, характеризующих объективную сторону преступления»1.

Положение, которое мы отстаиваем в настоящем параграфе, сводится к тому, что при всем значении действия как необходимого элемента состава каждого преступления его уголо-В'НОправовая характеристика не может основываться на самом этом действии безотносительно к объекту преступления2. «...Собирание валежника и кража леса,— писал К. Маркс,— это существенно различные вещи. Различны объекты, не менее различны и действия, направленные на эти объекты, следовательно, различны должны быть и намерения, ибо какое же объективное мерило можем мы приложить к намерению, ломимо содержания действия и его формы?»3. Слово «следовательно», объединяющее в формуле К. Маркса «различные объекты» с «содержанием действия» и «различные действия, направленные на эти объекты» с «формой действия», не оста-вляет сомнения в tow, что под содержанием действия К- Маркс понимал его направленность на определенный объект, а под формой действия — внешнюю характеристику этого последнего.

Попытаемся теперь соотношение между содержанием и формой в указанном понимании показать на конкретных примерах.

1  А. Н.   Тр а й н и н,    Общее   учение   о   составе    преступления, 1957, стр. 131;  В. Н.   Кудрявцев, Способ совершения преступления    и   его   уголовноправовое   значение,    «Советское    государство и право» 1957 г. № 8.

2  В статье «Способ  совершения преступления   и   его уголовно-правовое значение»  («Советское государство и право» 1957 г. № 8) В.  Н. Кудрявцев  высказал мысль, что способы причинения вреда, охраняемому уголовным правом объекту, нельзя делить на преступные и непреступные. С этим следует согласиться. Однако думается, что если рассматривать вопрос о способах в целом, то дело здесь не в том, что они делятся на преступные и непреступные, а в том, что ввиду характера объекта вред ему может быть причинен только определенными способами.

3  К. Маркс   и   Ф. Энгельс, Соч., т.   1, стр.  122.

>>>155>>>