§ 2. Отграничение обязательств  из неосновательного приобретения (сбережения) имущества от договоров

Известную сложность представляет отграничение обязательств из неосновательного приобретения или сбережения имущества от договоров. Сложность заключается в отыскании того критерия, руководствуясь которым можно было бы отграничить обязанность по возврату исполненного, вытекающую из прекращения договорных правоотношений, от обязанности  возвратить неосновательно   полученное.

На первый взгляд здесь вообще нет проблемы, ибо обязанность по предоставлению того или иного имущества по договору вытекает из соглашения сторон, тогда как обязанность возвратить неосновательно полученное возникает за пределами согласованного волеизъявления сторон, и как уже говорилось выше, является следствием юридических поступков, либо действия различного рода событий. И если брать изолированно одно от другого указанные правоотношения, то, разумеется, особого труда разграничение их не составит. Трудность появляется тогда, когда, как это нередко бывает, обязательства из неосновательного приобретения (сбережения) имущества возникают в связи с ранее существовавшими договорными правоотношениями как результат их трансформации. Именно в этих случаях и возникает необходимость найти ту грань, за которой кончается договорное правоотношение и возникает обязательство по возврату неосновательно полученного или сбереженного.

Наиболее подробное обоснование различий между обязательствами из неосновательного приобретения (сбережения) имущества  и договорными правоотношениями в цивилисти-

87

>>>88>>>

ческой литературе можно найти в работах Е. А. Флейшиц.

«В тех случаях, — писала Е. А. Флейшиц, — когда между сторонами существует договор и одна из сторон исполнила свои, возникшие из договора обязанности, а другая своих обязанностей не исполняет, исполнившая сторона может предъявить к другой стороне иск из договора, но не иск из неосновательного обогащения.

Это положение также вытекает из существа требования о возврате неосновательного обогащения, с одной стороны, и требования из договора ■*- с другой. Требование о возврате неосновательного обогащения предполагает наличие обогащения на стороне ответчика. Сторона, не исполнившая обязательства, не обогатилась в правовом смысле. Правда, она приобрела право на то, что исполнено другой стороной. Но остаются в силе ее обязанности в отношении другой стороны. Она не сберегла того, что должно быть передано во исполнение этих обязанностей. Поэтому к ней должно быть предъявлено не требование о возврате неосновательного обогащения, а требование из договора.

Из сказанного выше видно, что объем того или другого требования различен. Требование о возврате неосновательного обогащения направлено на выдачу обогащения, т. е. того, что приобрел или сберег обогатившийся в подлежащих случаях, с присоединением доходов, которые он извлек или должен был извлечь с момента, когда он узнал о неосновательности обогащения. Иск из договора направлен на исполнение обязательства в натуре, а когда такое исполнение невозможно по вине должника — на возмещение убытков, причиненных неисполнением договора, а в подлежащих случаях — на уплату неустойки, пени и т. п.» 55.

Изложенная точка зрения в той или иной мере поддерживается и другими авторами 56.

Критерий разграничения обязательств по возврату неосновательно полученного или сбереженного и договорных правоотношений,    предложенный  Е. А.  Флейшиц и другими

66 Флейшиц   Е.  А.     Обязательства   НЗ  причинения   вреда  и  из неосновательного обогащения. М., «Госюриздат»,  1951, с. 233—234.

5в См.: например,  Рясенцев В. А.    Обязательства из  так называемого   неосновательного   обогащения   в  советском  гражданском     праве.— Учен. зап. Моск.  ун-та,  вып.   144.    Тр. юр. фак-та,  кн. 3,   1949, с.  91—92; Гордон М. В.    Лекции   по советскому    гражданскому    праву.    Изд-во Харьк. ун-та,  1960, с. 274;  Советское гражданское  право. Т. 2. М.. «Юридическая  литература»,  1970,  с. 448;   Советское гражданское право, Т.   2. М-, «Высшая школа», 1969, с. 434.

88

>>>89>>>

авторами, сам по себе возражений не вызывает. Однако он является лишь общей предпосылкой, руководствуясь которой, можно отграничить договорные правоотношения от возникающих в той или иной связи с ними всяких иных правоотношений, а не только обязательств по возврату недолжно полученного.

К. тому же возникновение обязанности по возврату неосновательно полученного в тех случаях, когда стороны уже связаны между собой договорным правоотношением, не всегда укладывается в схему, предложенную Е. А. Флейшиц и другими авторами.

Конечно, не может вызвать сомнения то обстоятельство, что ошибочная повторная оплата поставленной продукции или проданного товара является платежом недолжного, а возврат переплаты основывается на обязательстве, возникшем из неосновательного приобретения имущества. Здесь требование о возврате неосновательно полученного довольно четко отделено от требования об исполнении договорной обязанности потому, что такой возврат ни в какой зависимости от содержания и условий договора не находится, а вытекает исключительно из самого факта ошибочного платежа. Ясно, что в данном случае разграничение требований о возврате неосновательно полученного и об исполнении договорной обязанности легко провести, если воспользоваться критерием, предложенным Е. А. Флейшиц и другими авторами. Ошибочная оплата в двойном против обусловленной цены размере оказанных услуг или поставленной продукции находится за пределами содержания и условий соглашения и, естественно, не может квалифицироваться иначе, как получение недолжного, поскольку требование о возврате переполученного не является требованием об исполнении договорной обязанности или требованием о возмещении убытков в связи с ее неисполнением. Получение же недолжного само по себе может иметь место как в тех случаях, когда стороны связаны между собой каким-либо относительный гражданским правоотношением, в том числе и договорным, так и в тех случаях, когда они до ошибочного платежа в таких правоотношениях не состояли.

Однако круг обязательств из неосновательного приобретения или сбережения имущества, возникающих в связи с договорными правоотношениями, не исчерпывается только требованиями о возврате недолжно полученного.

Содержание договора, как известно, представляет собой совокупность существенных, обычных и случайных    условий,

89

>>>90>>>

которые в каждом конкретном договорном правоотношении принимают вид прав и корреспондирующих им обязанностей его субъектов. Договорное правоотношение, как и всякое иное правоотношение, может быть прекращено только при наличии определенных, законом предусмотренных, юридических фактов. Наиболее типичным способом прекращения договорных обязательств в условиях советского социалистического оборота является исполнение. При этом, разумеется, следует иметь в виду, что речь идет о таком исполнении, которое полностью соответствует принципам исполнения обязательств, установленных законом. Поэтому виновное неисполнение договорной обязанности, а равно и ненадлежащее ее исполнение не прекращает, как правило, договора, и дает право управомоченному требовать в соответствии со ст. 217—222 ГК РСФСР исполнения договорных условий и возмещения убытков, взыскания неустойки. Удовлетворение подобного требования в принципе всегда должно быть связано с возложением на виновного правонарушителя гражданско-правовой ответственности.

Однако неисполнение договорной обязанности может иметь место не только вследствие виновной неисправности должника, но и потому, что наступают такие объективные обстоятельства, которые делают невозможным исполнение возложенной договором обязанности по причинам, независящим от воли должника, прекращая тем самым договорное правоотношение.

Такими обстоятельствами согласно прямому указанию закона (ст. ст. 234—236 ГК РСФСР), в частности, являются: прекращение договора вследствие изменения плана, объективной невозможности исполнения, смерти гражданина или ликвидации юридического лица.

И если субъективная невозможность исполнения условии договора не является основанием для его прекращения, а сторона, не исполнившая договорную обязанность, продолжает оставаться должником со всеми вытекающими отсюда правовыми последствиями в виде гражданско-правовой ответственности, то объективные обстоятельства, препятствующие исполнению договорных условий, прекращают договорное правоотношение. Сам же факт неисполнения в последнем случае договорной обязанности не может повлечь для неисправной стороны гражданско-правовой ответственности, которая, по общему правилу, наступает только при наличии такого необходимого условия, как вина должника.

Объективная   невозможность  исполнения   договорной обя-

90

>>>91>>>

занности может возникнуть как в тех случаях, когда между контрагентами заключен договор, но ни один из них не приступил к исполнению своих обязанностей, так и тогда, когда они во исполнение заключенного договора приступили к стадии осуществления своих прав и исполнения обязанностей.

Естественно, что в нервом случае прекращение договорного правоотношения исключает какие бы то ни было требования одной стороны к другой, поскольку ни одна из них не получила предоставления по договору и не вправе требовать его в силу наступления объективных обстоятельств, прекративших договорное правоотношение в целом.

Но чаще всего бывает так, что объективные обстоятельства, прекращающие договорное правоотношение, наступают после того, как стороны или, по крайней мере, одна из них, приступила к выполнению договорных обязанностей. Когда одна из сторон во исполнение договорной обязанности сделала другой какое-либо имущественное предоставление, а другая сторона не в состоянии исполнить свою обязанность по встречному предоставлению вследствие наступления объективных обстоятельств, прекративших договорное правоотношение, то сторона, получившая предоставление, обязана возвратить полученное, или, в крайнем случае, возместить его стоимость при невозможности возврата полученного в натуре. Очевидно, что возврат в этом случае полученного (за исключением, разумеется, возврата индивидуально-определенных вещей) или возмещение его стоимости ничего общего с гражданско-правовой ответственностью не имеет, а по условиям возникновения, объему и форме возмещения представляет собой исполнение обязанности по возврату неосновательного приобретения.

Нетрудно заметить, что в этом случае обязанность возвратить неосновательно полученное возникла отнюдь не потому, что стороной но договору было ошибочно сделано предоставление, которое не вытекало из содержания договора, а именно потому, что была исполнена договорная обязанность, но не последовало встречного удовлетворения, в ожидании которого исполнялась обязанность. В данном случае обязанность по предоставлению встречного удовлетворения являлась тем правовым основанием, которое обусловило исполнение первоначальной договорной обязанности. Но если исполнение обязанности по предоставлению встречного удовлетворения оказалось невозможным вследствие действия причин объективного порядка, то,     следовательно,

II

>>>92>>>

отпало, выражаясь языком закона (ч. 2 ст. 473 ГК РСФСР), то правовое основание, по которому было приобретено имущество в порядке исполнения договорной обязанности.

Может возникнуть сомнение в том, следует ли квалифицировать требование о возврате имущественного предоставления, поступившего в порядке исполнения договорной обязанности, как требование о возврате неосновательно .приобретенного?

Представляется, что на этот вопрос можно ответить удовлетворительно.

Бесспорно, в этой ситуации речь не может идти о такой характерной для обязательств из неосновательного приобретения имущества, возникающих в связи с договорными правоотношениями, разновидности, как исполнение несуществующей договорной обязанности, представляющее собой платеж недолжного. В данной ситуации потерпевший исполнял реальную договорную обязанность, но требовать от контрагента предоставления встречного удовлетворения он не может потому, что договорное правоотношение прекратилось из-за объективной возможности предоставления встречного исполнения. Вместе с тем у него возникло право требовать возврата исполненного. Такое требование может быть предъявлено только тогда, когда уже прекратилось договорное правоотношение. В противном случае сторона, исполнившая свою обязанность по договору и не получившая встречного удовлетворения, вправе была бы настаивать на получении именно этого удовлетворения, т. е. на исполнении встречной договорной обязанности. Следовательно, предъявленное требование нельзя квалифицировать как требование договорного порядка. Цель требования о возврате исполненного по договору заключается не в том, чтобы понудить контрагента К исполнению договорной обязанности, исполнить которую он уже не в состоянии, а в том, чтобы добиться возврата исполненного или возмещения имущественных потерь одной стороны, за счет которых образовалась имущественная выгода у другой при отсутствии (отпадении) к тому правового основания. Следовательно, при наступлении объективных обстоятельств, прекращающих договорное правоотношение, требование об исполнении встречной договорной обязанности трансформируется в требование о возврате неосновательно полученного.

Как видно из сказанного, обязательства из неосновательного приобретения (сбережения) имущества возникают в связи с договорными    правоотношениями не только    тогда,

92

>>>93>>>

когда одной из сторон ошибочно исполняется несуществующая договорная обязанность, принимающая вид платежа недолжного, но и тогда, когда исполнена реальная договорная обязанность, но встречного удовлетворения не последовало потому, что договорное правоотношение прекратилось вследствие объективной невозможности частичного или полного исполнения встречной договорной обязанности.

Как уже было отмечено, критерий разграничения договорных правоотношений и правоотношений по возврату неосновательно приобретенного, предложенный Е. А. Флейшиц и другими авторами, рассчитан только на случаи неосновательного приобретения (сбережения) имущества, при которых переход его от одного лица к другому с самого начала не имеет под собой правовых оснований. И если руководствоваться им, то, очевидно, пришлось бы признать, что требование о возврате исполненного по договору в случае объективной невозможности получения встречного договорного исполнения является требованием договорного порядка. Но из сказанного выше вытекает, что это не так.

Поэтому, как представляется, с объективной стороны требование из неосновательного приобретения (сбережения) имущества, возникшее при наличии между сторонами правовой связи договорного характера, следовало бы отграничивать от требования, вытекающего из исполнения договор-. ной обязанности, руководствуясь тем, что оно может возникнуть не только из факта платежа недолжного, но и из факта исполнения реальной договорной обязанности при последующем отпадении правового основания для такого исполнения. Таким образом, требование из неосновательного приобретения (сбережения) имущества, возникшее в той или иной связи с договорным правоотношением, по своей объективной сторона отличается от требования об исполнении договорной обязанности тем, что оно всегда представляет собой требование о возврате либо ошибочно (недолжно) исполненного, либо реально исполненного по договору в связи с отпадением его правового основания. При этом, как можно видеть, требование о возврате ошибочно (недолжно) исполненного хотя и находится в связи с договорным правоотношением, однако не зависит от этого правоотношения и не оказывает влияния на его движение, тогда как требование о возврате исполненного по договору в связи с отпадением правового основания исполнения свидетельствует о прекращении исходного договорного правоотношения и возникновении обязательства из неосновательного приобретения имущества.

93

>>>94>>>

Другая сторона проблемы разграничения обязательств из неосновательного приобретения (сбережения) имущества и договоров заключается в том, что в той или иной связи с договорными правоотношениями могут возникнуть не только рассматриваемые обязательства, но и иные правоотношения недоговорного порядка и, в частности, обязательства из причинения вреда. Еще в дореволюционной цивилистической литературе Л. И. Петражицкий, касаясь частного вопроса квалификации договоров с точки зрения соотношения прав и обязанностей сторон на двусторонние (взаимные) и односторонние, подверг критике взгляды, согласно которым из односторонних договоров могут при тех или иных условиях возникать обязанности не только на одной стороне, но и на другой, а сами такие договоры должны считаться «не строго односторонними» или «двусторонними с первоначальной обязанностью только для одной стороны». При этом он правильно отмечал, что в связи с договорными правоотношениями могут возникать обязательства недоговорного характера, которые не должны быть смешиваемы с договорными. «Если депонент умышленно или просто виновно причинил имущественный вред другой стороне, — писал Петражицкий, — дал, например, на содержание страдающее заразной болезнью животное и этим погубил стадо депозитария, причинив, например, 5000 руб. убытка, то actio contraria хранителя направлена не только на возмещение издержанного на прокормление и лечение больного животного контрагента, но и на возмещение 5000 руб. убытков, причиненных введением заразы в хозяйство хранителя. С точки зрения господствующей теории «не строго односторонних» или «двусторонних» из-за actiones contrariae договоров и эта обязанность уплатить 5000 руб. убытков является каким-то неважным, побочным обязательством из договора, не воплощающим в себе главной цели в сделке, и т. д...

Конечно, главной целью depositum обыкновенно не является распространение заразы или причинение других убытков, а тем менее желание уплатить сумму убытков, превышающую, может быть, многократно ценность предмета поклажи, но и о побочной цели этого рода говорить не следует. Единственная, а не только главная, цель договора depositum in abstracto состоит в установлении обязанности сохранения вещи, и только эту обязанность для одной стороны договор и порождает и «строгости» его односторонности столь же мало противоречит обязанность возмещения причиненных убытков, как и возмещение издержек. Обязанность    возме-

•4

>>>95>>>

щения убытков есть, очевидно, не какая-то побочная obligatio ex contractu, а самостоятельная «главная» obligatio ex delicto (из правонарушения, состоящего в умышленном или неосторожном повреждении чужих вещей или причинении иных убытков). Такая obligatio ex delicto возникла бы и в том случае, если бы принявший больное животное не заключил бы договора depositum, не принял бы на себя обязательство охранения, а допустил приобщение животного к своему стаду precario, или если бы хозяин больного животного приобщил его к стаду другого без ведома хозяина» 57.

Если отвлечься от того конкретного примера, который приведен Л. И. Петражицким в качестве иллюстрации к высказанной им точке зрения о соотношении договорных обязанностей с иными, возникающими в связи с договорными правоотношениями, обязанностями (договор хранения, как известно, в советском гражданском законодательстве урегулирован таким образом, что возмещение убытков, причиненных хранителю свойствами сданного на хранение имущества, прямо предусмотрено статьей 431 ГК РСФСР и, следовательно, является договорной обязанностью поклажедателя), и того частного вопроса, в связи с которым приведены указанные соображения, то нельзя не согласиться с тем, что в связи как с односторонними, так и с взаимными договорами могут возникнуть не только обязательства из неосновательного приобретения или сбережения имущества, но и другие обязательства недоговорного порядка и, в частности, из причинения вреда.

Естественно, что при этом возникает проблема отграничения обязательств из неосновательного приобретения (сбережения) имущества не только от обязанностей, вытекающих из договора, в связи с которым возникают рассматриваемые правоотношения, но и от недоговорных обязательств, которые также могут возникнуть между сторонами, связанными договорным правоотношением.

Если при отграничении указанных правоотношений исходить только из объективной стороны, выражающейся в том, что состав имущества одного лица, состоящего в договорном правоотношении с другим, уменьшается, а за счет этого увеличивается имущественная сфера другого при отсутствии

зг Петр а жидкий Л.  И.     Иски о незаконном    обогащении в   1 ч. 10 т.— «Вестник права», 1900. fk 4—5, с. 60—61.

91

>>>96>>>

для этого правовых оснований, то неизбежны ошибки в юридической   квалификации   возникших   правоотношений.

Об этом наглядно свидетельствует уже приводившийся пример дела № 2—246 Дновского районного народного суда Псковской области за 1959 год по иску колхоза им. Пушкина к Дновскому райпо о взыскании 2272 руб. Удовлетворяя указанное требование, суд ошибочно квалифицировал его как требование из неосновательного приобретения имущества. Суд не придал при этом правового значения тому обстоятельству, что неосновательное приобретение имущества на стороне Дновского райпо за счет колхоза им. Пушкина образовалось в результате виновных умышленных действии служебного характера работницы райпо Б., которая с целью сокрытия недостачи в магазине выписала бестоварную накладную на отпуск товаров из магазина райпо колхозу на указанную сумму. Эта накладная и послужила основанием для списания спорной суммы с банковского счета колхоза. Совершенно очевидно, что в данном случае на стороне колхоза возник вред, виновно причиненный работником райпо при исполнении своих служебных обязанностей. Хотя этот вред с объективной стороны и выразился в форме неосновательного приобретения Дновским райпо имущества за счет колхоза им. Пушкина, однако субъективные условия, при которых он возник, исключали возможность квалифицировать такой переход имущества как неосновательное приобретение.

Приведенный пример показывает, что вопрос отграничения обязательств из неосновательного приобретения (сбережения) имущества от договорных и иных возникающих в связи с ними правоотношений нельзя решить только исходя из объективных условий возникновения того или иного требования. Он может быть положительно решен лишь в том случае, если будет привлечена правовая оценка поведения лица, на стороне которого возникла имущественная выгода.

Обязательства по возврату неосновательно полученного отличаются от других смежных правоотношений прежде всего тем, что в них противоправное приобретение имущества возникает при невиновном характере поведения должника. Поэтому нельзя считать неосновательным приобретателем имущества в смысле ст. 473 ГК РСФСР лицо, которое виновно, т. е. заведомо или неосторожно получает то, что ему по праву не принадлежит.

Именно это обстоятельство наряду и наравне с объективной формой поступления имущества из одной хозяйственной

N

>>>97>>>

сферы в другую должно учитываться при отграничении рассматриваемых правоотношений от правоотношений договорного порядка, с одной стороны, и иных правоотношений, возникших в связи с договорными, с другой.