§ 3. Субъективные условия возникновения обязательств из неосновательного приобретения (сбережения) имущества

Едва ли не самым спорным вопросом в юридической литературе, посвященной в том или ином плане исследованию обязательств из неосновательного приобретения (сбережения) имущества, является вопрос о субъективных условиях возникновения этих обязательств. Закон, как известно, в нормах ст. 473 ГК РСФСР не содержит прямых указаний о том, каким должно быть психическое отношение приобретателя к совершеным им действиям по неосновательному приобретению имущества. Естественно, что такое положение порождает в юридической литературе различие взглядов па значение и место субъективных условий возникновения этих обязательств.

Многообразные точки зрения, высказываемые в юридической литературе по поводу значения вины приобретателя для возникновения обязательств по возврату неосновательно приобретенного, если не считать тех работ, авторы которых сочли

>>>43>>>

возможным оставить без освещения этот, как представляется, ключевой момент24, можно разделить на три группы.

Господствующей в советской юридической литературе является концепция, согласно которой обязательства по возврату неосновательно полученного возникают только при отсутствии вины приобретателя в неосновательном приобретении имущества. Наиболее последовательное выражение эта концепция получила в работах М. Гурвича, Н. Нарбута, Е. А. Флейшиц, О. С. Иоффе, А. Н. Арзамасцева, в ранних работах В. А. Рясенцева 25.

Сущность отстаиваемой указанными авторами точки зрения, которую условно можно было бы назвать концепцией «отсутствия вины» состоит в том, что обязательства из неосновательного приобретения (сбережения) имущества возникают как следствие стечения обстоятельств, при которых одно лицо помимо своей воли и сознания приобретает имущество в ущерб другому. Обычно вывод о том, что обязанность по возврату неосновательно полученного возникает лишь при отсутствии вины приобретателя, следует как результат сравнения сходства и различия обязательств из причинения вреда и обязательств из неосновательного приобретения (сбережения) имущества.

Наиболее подробная аргументация концепции «отсутствия вины» содержится в работах О. С. Иоффе «Обязательства по возмещению вреда» и главе «Обязательства по возврату неосновательного обогащения» второго тома курса лекции по гражданскому праву, изданного автором в 1961 году. «Когда

н См.: Лгарков М. М. Обязательство по советскому гражданскому прав\, с. 154—158; Гражданское право. Т. 1. М., «Госюриз тат», 1944, с. 352—361; Семенова Л. Е. Обязательства, возникающие и? неосновательного обогащения, и обя1ательства, во-шикающие из причинения вреда, с. 5—11.

и См.: Г у р в и ч М. Институт неосновательного обогащения в его основных "ертах по Гражданскому кодексу РСФСР — «Советское право,>, 1925, № 2, с. 107—108; Нарбут Н. Об обязательствах, возникающих вследствие неосновательного обогащения. — «Рабочий суд», 1924, N> 6—7, с. 499; Ф лей шин Е А. Обязательства из причинения вреда и и i неосновательного обогащения, е. 214; Советское гражданское право Т. 2. 1951, с 328—329; Иоффе О С Обязательства по возмещению вреда, с. 8, 11, 13; Гражданское право Т. 2, с. 525—526; Он же. Обя-)а ;ельственное право М., «Юридическая литература». 1975, с. 867—868; Арзамасцев А. Н. Охрана социалистической собственности по советскому гражданскому праву 11^д-во ЛГУ, с. 204; Рясенцев В. А Обязательства из так называемого неосновательного обогащения в советском гражданском праве, с. 103.

>>>44>>>

лицо привлекается к ответственности на основе обязательства по возмещению вреда, — пишет О. С. Иоффе, — то это значит, что оно виновно и что его поведение заслуживает осуждения. Когда же возникает обязательство возместить неосновательное обогащение, вопрос о вине вообще не ставится, и потому об осуждении поведения обязанного лица не может быть и речи... По изложенным соображениям необходимо прийти к выводу, что водораздел между обязательствами из причинения вреда и неосновательного обогащения лежит по линии вины: есть вина причинителя — налицо обязательство из причинения вреда, нет его вины — значит возникает обязательство из неосновательного обогащения... Иск из неосновательного обогащения предъявляется только в том случае, если отсутствует вина как одно из важнейших условий, необходимых для предъявления иска из причинения вреда» 26.

Приведенные соображения о субъективных условиях возникновения обязательств из неосновательного приобретения (сбережения) имущества, как представляется, находят свое косвенное подтверждение в нормах, регулирующих эти обязательства.

Возврат неосновательно приобретенного или возмещение его стоимости в случае невозможности возврата имущества в натуре, как и изъятие индивидуально определенного имущества у добросовестного владельца по виндикационному иску собственника и некоторые другие формы возмещения имущественных потерь, возникающих на стороне управомо-ченных лиц, не является мерой гражданско-правовой ответственности. Гражданско-правовая ответственность, как известно, являясь санкцией за совершенное правонарушение характеризуется как государственное принуждение, основанное на общественном осуждении виновного поведения правонарушителя и выражающееся в виде отрицательных имущественных последствий, возникающих в его имущественной сфере. Необходимыми условиями ее возникновения являются а) противоправное поведение; б) причинная связь между противоправным поведением и наступившими убытками в имущественной сфере потерпевшего; в) вина.

Таким образом, одним из ведущих принципов гражданско-правовой ответственности является принцип ответственности за вину. В настоящей работе, ввиду ограниченности ее кру-

26 И о ф ф е ОС. Гражданское право. Т. 2. Курс лекций. Л., Изд-во Ленингр. ун-та, 1961, с. 525—526.

>>>45>>>

гом вопросов, непосредственно к ней относящихся, не затрагивается столь оживленно обсуждаемая в цивилистической литературе проблема допустимости возложения гражданско-правовой ответственности без вины, поскольку она является одной из частных проблем понятия гражданско-правовой ответственности, рассматриваемой в связи с возмещением вреда, причиненного источником повышенной опасности.

Нормы, регулирующие обязательства из неосновательного приобретения (сбережения) имущества, в своем тексте не содержат указаний об ответственности приобретателя перед потерпевшим, а говорят либо о возврате неосновательно приобретенного (части 1, 2, ст. 473 ГК РСФСР), либо о возмещении его стоимости (ч. 3, ст. 473 ГК РСФСР). Это и понятно, ибо приобретатель, возвращая неосновательно полученное или возмещая его стоимость, по существу не лишается какой-либо части имущественных прав, принадлежавших ему до момента неосновательного приобретения, а только обязывается к возврату того имущественного блага или его стоимости, которое перешло к нему безвозмездно при отсутствии для такого перехода правовых оснований. Следовательно, отрицательных имущественных последствий в сфере приобретателя, характерных для гражданско-правовой ответственности, в обязательствах по возврату неосновательно приобретенного (сбереженного) не возникает. Тем самым возмещение приобретателем имущественных потерь потерпевшему в этих обязательствах, являясь санкцией, обеспеченной принудительной силой государства, не является в то же время по характеру возлагаемых на приобретателя обязанностей гражданской ответственностью.

Ранее уже говорилось, что закон, регулирующий общественные отношения по возврату неосновательно полученного (сбереженного) не содержит в своем тексте ясных и четких указаний на субъективные условия возникновения этих обязательств. Однако это вовсе не означает, что тем самым нормативное регулирование указанных общественных отношений осуществляется при юридически безразличном характере этих условий. Для того, чтобы убедиться в обратном, достаточно вникнуть в содержание ч. 5 ст. 473 ГК РСФСР, согласно которой лицо, неосновательно получившее имущество, обязано не только возвратить или возместить утраченное потерпевшему, но и возвратить и возместить все доходы, которые оно извлекло или должно было бы извлечь из этого имущества с того времени, когда оно узнало или должно было узнать о неосновательности получения имущества. Не-

>>>46>>>

трудно заметить, что в этой части правило ст. 473 ГК РСФСР повторяет правило ч. 1 ст. 155 ГК РСФСР о порядке расчетов между собственником и добросовестным владельцем при изъятии имущества из незаконного владения последнего, в соответствии с которым собственник, истребуя имущество от добросовестного владельца, вправе потребовать от него всех доходов, которые добросовестный владелец извлек или должен был извлечь со времени, когда он узнал или должен был узнать о неправомерности владения или получил повестку по иску собственника о возврате имущества.

Сопоставление норм ч. 5 ст. 473 ГК РСФСР и ч. 1 ст. 155 ГК РСФСР в тех пределах, в каких в ч. 1 ст. 155 ГК РСФСР говорится о расчетах между собственником и добросовестным владельцем, показывает, что приобретатель имущества в обязательствах из неосновательного приобретения (сбережения) по своему правовому положению и объему возлагаемых на него законом обязанностей приравнивается к добросовестному владельцу по виндикационному требованию.

Добросовестным же приобретателем (ч. 1 ст. 152 ГК РСФСР) признается лицо, которое не знало и не должно было знать, что приобрело имущество у отчуждателя, который не имел права им распорядиться, т. е. такое лицо, которое, приобретая имущество, действовало невиновно. Очевидно, что и приобретателем имущества в обязательствах по возврату неосновательно полученного, если исходить из смысла ч. 5 ст. 473 ГК РСФСР, может быть только лицо, которое не знало и не должно было знать о неосновательности приобретения, т. е. такое лицо, которое, получая недолжное, действовало невиновно. Не случайно поэтому, как уже указывалось ранее, добросовестный владелец по виндикационному иску сливается в одном лице с приобретателем имущества по требованию из обязательства по возврату неосновательно полученного в тех случаях, когда имущество, подлежащее виндикации, им потреблено или от-чуждено.

Следовательно, различие в регулировании указанных смежных правоотношений обусловлено не различием условий их возникновения, в числе которых важное место отводится факту невиновного завладения чужим имуществом обязанным лицом. Это различие проистекает исключительно из характера ествественных свойств спорного имущества и определенной формы его использования в конкретных правоотно-

>>>47>>>

шениях, т. е. зависит от того, является ли имущество, но поводу которого возник гражданский спор, индивидуально определенным или определяется родовыми признаками.

Общность условий возникновения виндикационного требования собственника к добросовестному владельцу и требования потерпевшего к приобретателю о возврате неосновательно полученного в обязательствах из неосновательного приобретения (сбережения) имущества определяют и общность принципа возмещения потерь, возникших на стороне управомоченных лиц. Таким общим принципом удовлетворения имущественных интересов управомоченных лиц в указанных правоотношениях является возмещение в форме возврата имущества, полученного безвозмездно при отсутствии правовых оснований, либо взыскание его стоимости в случаях потребления или отчуждения. При этом, конечно, имеется в виду безвозмездность приобретения в отношениях между приобретателем и собственником или иным титульным владельцем, а не безвозмездность приобретения в отношениях приобретателя с третьими лицами.

Вместе с тем последующая осведомленность о неправомерности обладания чужим имуществом или возможность ее наступления для добросовестного владельца по виндикаци-онному иску или приобретателя в обязательстве по возврату неосновательно полученного является моментом, определяющим начало их недобросовестности, которая является основанием для возложения на указанных лиц иных форм возмещения, чем те, которые предусматривались до возникновения момента недобросовестности. Обязанность по возврату не только спорного имущества, но и фактически извлеченных доходов от него, а также и тех доходов, которые должны были бы быть извлечены при нормальном положении дела с тех пор, как стала известной или могла стать известной неправомерность обладания спорным имуществом, является качественно иной санкцией, чем только возврат в принудительном порядке незаконно полученного имущества. Если при возврате спорного имущества нельзя говорить о гражданско-правовой ответственности, то возврат полученных плодов и доходов от него является ничем иным, как возмещением в форме гражданско-правовой ответственности. По сопоставлению с периодом, когда приобретатель оставался добросовестным, сохраняя плоды и доходы, здесь налицо и лишение его части имущественных прав и общественное осуждение его виновного поведения, хотя объем ответственности строится не по принципу возмещения всех убытков, а

>>>48>>>

с соблюдением границ, установленных законом для данного конкретного случая.

Таким образом, до того момента, как приобретателю в обязательствах по возврату неосновательно полученного стало известно или могло стать известно о неправомерности приобретения, характер и объем предъявленного к нему законом требования о возмещении имущественных потерь потерпевшему основывается не на принципах гражданско-правовой ответственности, а исходит из других начал возмещения. Поведение же лица, которое либо знает, что его действиями нарушаются общественные или личные имущественные интересы, либо могло и должно было знать и действительно знало бы об этом, если бы проявило должную заботу об ущемленных им интересах, а не выразило по отношению к ним полного или, по крайней мере, известного пренебрежения 27, нельзя не считать виновным с вытекающими отсюда последствиями в виде гражданско-правовой ответственности.

В юридической литературе последнего времени уже обращалось внимание на недопустимость отождествления различных правовых форм возмещения причиненных убытков с гражданско-правовой ответственностью, понятие о которой неразрывно связано с виной причинителя 28. При этом особое внимание обращается на обоснование тех принципов, на которых строится возмещение невиновно причиненного ущерба.

Так, в частности, касаясь принципов возмещения вреда, причиненного источником повышенной опасности, О. А. Красавчиков считает, что в советском гражданском праве существует ряд различных по своему юридическому содержанию правовых форм возмещения вреда, равно как и законодательного решения вопроса о том, на кого должны быть возложены имущественные последствия субъективно-случайного (невиновного) причинения или наступления вреда. Ответственность в советском гражданском праве, по мысли автора, подобно ответственности во всех других отраслях права, строится на одном общем принципе — принципе вины.

27 См.: Иоффе О. С. Советское гражданское право Т. 1. Пзд-во Ленингр. ун-та, 1958, с. 458.

28 См.: Иоффе О. С. Ответственность по советскому гражданскому праву, с. 11 — 13; Иоффе О. С, Ш a prop о деки й М. Д. Вопросы теории права. М., 1961, с. 314—316; Александров Н. Г. Законность и правоотношения в советском обществе. М., «Госюриздат», 1955, с. 168; Красавчиков О. А. Возмещение вреда, причиненного источником повышенной опасности. М., «Юридическая литература», 1966, с. 141—147,

>>>49>>>

Возмещение же вреда, причиненного источником повышенной опасности, по своим юридическим формам и основаниям строится на сочетании двух начал — начала ответственности (при наличии вины владельца источника повышенной опасности) и начала несения риска субъективно-случайного причинения вреда (при отсутствии вины владельца источника повышенной опасности), который (риск) в силу закона возложен на владельца данного источника 29.

Вопрос о том, несет ли владелец источника повышенной опасности ответственность при невиновном причинении вреда или возмещение вреда в этих случаях строится на иной принципиальной основе, выходит за рамки настоящей работы. Однако сама по себе мысль автора о существовании в советском гражданском праве иных, кроме ответственности, правовых форм возмещения убытков, построенных на иных принципах, чем гражданско-правовая ответственность, заслуживает серьезного внимания. Следует согласиться с мнением О. А. Красавчикова, что в советском гражданском праве, кроме мер гражданско-правовой ответственности, существуют и другие правовые формы возмещения убытков. Виды этих форм возмещения, принципы, на которых они построены, очевидно, составляют самостоятельную тему исследования и не могут быть предметом рассмотрения в настоящей работе. Однако представляется, что применительно К обязанности приобретателя по возврату неосновательно полученного, как и к обязанности добросовестного владельца возвратить собственнику имущество в тех случаях, когда оно подлежит виндикации, можно говорить об общем принципе возмещения — принципе возв.рата имущества, полученного безвозмездно, при отсутствии правового основания и вины приобретателя.

При этом под возвратом имущества применительно к обязанностям приобретателя по обязательству из неосновательного приобретения (сбережения) имущества следует понимать чисто условный юридический термин, означающий ничто иное, как возмещение имущественных потерь в форме передачи потерпевшему имущества, определяемого родовыми признаками. О действительном же возврате имущества можно говорить только тогда, когда возмещение происходит пу-

29 См.: Красавчиков О. А. Возмещение вреда, причиненного источником повышенной опасности. М., «Юридическая литература» 1966, с. 147—151.

4-1686 49

>>>50>>>

тем передачи индивидуально определенных вещей, что имеет место при удовлетворении виндикационных исков.

О том, что обязательства из неосновательного приобретения (сбережения) имущества возникают при отсутствии вины приобретателя имущества, а возмещение им потерпевшему имущественных потерь не носит характера гражданско-правовой ответственности, свидетельствуют не только приведенные выше соображения, но и метод регулирования сходных общественных отношений.

Так, например, в соответствии с ч. 2 ст. 57 ГК РСФСР правовым последствием признания недействительной сделки, заключенной под влиянием заблуждения, имеющего существенное значение, является обязанность каждой из сторон возвратить другой стороне все полученное по сделке, а при невозможности возвратить полученное в натуре — возместить его стоимость в деньгах. Нетрудно заметить, что в данном случае закон аналогично тому, как это предусмотрено и в ч. 1 ст. 473 ГК РСФСР, не ставит возврат имущества в зависимость от вины какой-либо из сторон правоотношения. Сам же возврат указанного имущества не является мерой гражданско-правовой ответственности, поскольку при этом отсутствуют такие необходимые элементы гражданско-правовой ответственности, как лишение правонарушителя части принадлежащих ему имущественных прав и общественное осуждение виновного поведения. Нет ответственности и тогда, когда обе стороны невиновны, но для равномерной охраны интересов обеих сторон заблуждавшийся управомочи-вается расторгнуть сделку и обязывается возместить положительный ущерб в имуществе другой стороне.

Когда же заблуждение возникает по вине другой стороны, ч. 3 ст. 57 ГК обязывает ее к возмещению убытков, то это уже, несомненно, мера ответственности, и такая мера но своей правовой природе аналогичная обязанности, возникающей у приобретателя, которому стало или могло стать известно о неосновательности приобретения.

Подводя итог сказанному, можно сделать вывод, согласно которому обязательства из неосновательного приобретения или сбережения имущества возникают при отсутствии вины приобретателя имущества.

Иной взгляд на субъективные условия возникновения обязательств из неосновательного приобретения или сбережения имущества нашел свое выражение в работах

>>>51>>>

Ю. К. Толстого30, М. В. Гордона31, В. И. Кофмана И М. С. Орданского32, Н. В. Епанешннкова33, В. П. Грибанова 34.

Концепция, отстаиваемая указанными авторами, которую условно можно было бы назвать концепцией «объективной противоправности неосновательного приобретения», сводится к тому, что закон связывает возникновение обязательств из неосновательного приобретения (сбережения) имущества только с самим фактом неосновательного перехода имущественных ценностей от одного лица к другому, а не с психическим отношением к такому результату каких-либо лиц35.

Наиболее подробное теоретическое обоснование указанная концепция получила в работах Ю. К- Толстого «Содержание и гражданско-правовая защита права собственности в СССР» и «Обязательства из неосновательного приобретения или сбережения имущества». В первой из них Ю. К. Толстой, не соглашаясь с господствующим в советской юридической литературе мнением, согласно которому различие между деликатными и кондикционными исками следует проводить по признаку вины приобретателя, пишет: «Специфическим признаком гражданско-правовой ответственности является лишение причинителя части принадлежащих ему имущественных прав в целях удовлетворения потерпевшего. Этот признак присущ всем без исключения мерам гражданско-правовой ответственности, независимо от того, возникло ли правонарушение в результате виновного или невиновного поведения причинителя. Именно поэтому не является мерой ответственности изъятие неосновательно полученной выгоды, хотя бы обогащение возникло в результате виновного поведения обогатившегося. Тезис, в силу которого, если обогащение возникло в результате виновных действий обогатившегося, предъявленный к нему иск следует квалифицировать как деликт-ный, не вытекает из закона.

30 См.: Толстой Ю. К. Содержанием гражданско-правовая защита права собственности в СССР. Изд-во Ленингр. ун-та, 1955, с. 104—105. Он же. Обя (ательства иа неосновательного приобретения или сбережения имущества. — «Вестник Ленингр. >н-та», 1973 № 5, с. 139—141.

31 См.: Гордо.н М. В. Лекции по советскому гражданскому праву. Изд-во Харьковского ун-та, 1960, с. 273.

32 См.: Советское гражданское право. Т. 2. М., «Высшая школа», 1969, с. 434.

33 См.: Советское гражданское право. М., «Высшая школа», 1967,с. 511

34 См.: Советское гражданское право. Т. 2. М., «Госюрпздат», 1961, с. 401, 406.

1о См.: Советское гражданское право. Т. 2. М., «Высшая школа», 1969, с. 434.

«* 51

>>>52>>>

В статье 399 (ст. 473 ГК РСФСР 1964 года) ничего не говорится о том, что неосновательное обогащение возникает лишь в случаях невиновного поведения обогатившегося лица. Теоретически наиболее правильно разграничивать деликтный и кондикционный иски не по принципу вины, а в зависимости от того, образуется ли на стороне правонарушителя имущественная выгода. Такое решение диктуется не только теоретическими, но и практическими соображениями. Известно, что одним из условий ответственности по ст. 403 ГК является вина причинителя. Преимущество иска из неосновательного обогащения, по сравнению с деликтным иском, состоит в том, что для изъятия неосновательно полученной выгоды не требуется устанавливать вину обогатившегося: достаточно доказать факт получения имущественной выгоды без правового основания. Таким образом, разграничение исков из причинения вреда и из неосновательного обогащения не по принципу вины, а в зависимости от того, образуется ли на стороне правонарушителя имущественная выгода, в наибольшей степени обеспечивает охрану социалистической собственности» 36.

Однако с отстаиваемыми Ю. К,- Толстым взглядами на субъективные условия возникновения обязательств из неосновательного приобретения (сбережения) имущества трудно согласиться.

Сам по себе тезис о том, что лишение причинителя части принадлежащих ему имущественных прав в целях удовлетворения интересов потерпевшего присуще всем без исключения мерам гражданско-правовой ответственности, независимо от того, возникло ли правонарушение в результате виновного или невиновного поведения правонарушителя, даже при всей дискуссионности в юридической литературе вопроса о допустимости возложения имущественной ответственности без вины правонарушителя, возражений не вызывает.

Не вызывает возражений и мнение Ю. К- Толстого о том, что изъятие неосновательно приобретенного как такового и при наличии недобросовестности приобретателя не является мерой гражданско-правовой ответственности, поскольку при этом действительно не терпят ущерба имущественные права,

39 См.: Толстой Ю. К. Содержание и гражданско-правовая защита права собственности в СССР. Изд-во Ленингр. ун-та, 1955, с. 104—105. Он Же. Обязательства из неосновательного приобретения или сбережения имущества. — «Вестник Ленингр. ун-та». Вып. 5, 1973, с. 139—141.

>>>53>>>

принадлежащие правонарушителю, а он обязывается только к возврату того, что ему не принадлежит.

С этими соображениями можно было бы согласиться при условии, что во всех случаях возврат неосновательно полученного, независимо от вины приобретателя, должен был бы сводиться если не к возврату в пределах имущественной выгоды, неосновательно полученной приобретателем, то, по крайней мере, к возврату имущества, однородного утраченному потерпевшим, либо к возмещению его стоимости. Однако подобное толкование обязанности приобретателя по объему причитающегося с него в пользу потерпевшего возмещения хотя и находило бы свое подтверждение в содержании ч. ч. 1, 3, ст. 473 ГК РСФСР, но противоречило бы ч. 5 этой же статьи, регулирующей порядок расчетов между потерпевшим и приобретателем по доходам от неосновательно приобретенного имущества, возможность взыскания которых законом становится в прямую зависимость от проявленной приобретателем недобросовестности.

С высказанной Ю. К- Толстым точкой зрения, согласно которой от недобросовестного приобретателя неосновательно полученное, потерпевший должен отыскивать в соответствии с нормами ГК РСФСР, регулирующими обязательства из неосновательного приобретения (сбережения) имущества, а возмещение иных убытков, в том' числе и неполученных доходов, на основании норм ГК РСФСР, регулирующих обязательства из причинения вреда 37, нельзя согласиться.

Подобное решение этого вопроса означало бы неоправданный ни с теоретической, ни с практической точки зрения искусственный разрыв единого по своим юридико-фактиче-ским основаниям правоотношения и вело бы к совершенно ненужному двойному правовому регулированию его.

По буквальному смыслу ч. 5 ст. 473 ГК РСФСР приобретатель несет обязанность по возврату или возмещению доходов с момента, когда он узнал или должен был узнать о неосновательности получения имущества, т. е. тогда, когда осведомленность наступает уже после возникновения правоотношения по возврату неосновательно полученного.

Если же исходить из предположения, что обязательство по возврату неосновательно полученного возникает как в случаях вины приобретателя имущества, так и без вины, т. е при юридически безразличном характере субъективных

37 См.: Толстой Ю. К- Обязательства из неосновательного приобретения или сбережения имущества. — «Вестник Ленингр. ун-та», 1973, № 5, с. 140.

>>>54>>>

условии их возникновения, как это имеет место в нормах, регулирующих защиту права собственности, то правило ч. 5 ст. 473 ГК РСФСР нуждалось бы в дополнении, которое аналогично правилам о расчетах между собственником и недобросовестным владельцем и изложено в ч. 1 ст. 155 ГК РСФСР.

Однако, как уже указывалось ранее, ч. 5 ст. 473 ГК РСФСР регулирует возврат или возмещение доходов только применительно к приобретателю, который в момент приобретения был добросовестен. Следовательно, закон исходит из предположения, что необходимым субъективным условием возникновения обязательств по возврату неосновательно приобретенного (сбереженного) является отсутствие вины приобретателя.

В числе условий, необходимых для возникновения обязательств из неосновательного приобретения (сбережения) имущества, важное место принадлежит наличию имущественной выгоды на одной стороне и уменьшению имущественных благ на другой, поскольку указанное условие определяет в известной мере специфику этого правового явления.

Однако, если с точки зрения юридической характеристики правоотношения по возврату неосновательно полученного в целом факт имущественных потерь на одной стороне и получения имущественных благ на другой и является специфичным, то с точки зрения имущественных интересов каждого из субъектов указанного противоотношения этот факт играет далеко не одинаковую роль. Для правонарушителя не безразлично, имеет ли он в результате правонарушения имущественную выгоду или нет, ибо в зависимости от этого будет находиться объем лично ему принадлежащих прав. Для потерпевшего же, в интересах которого закон устанавливает обязанность по возврату неосновательно полученного, не имеет особого значения тот факт, причинен ли ему вред путем неправомерного завладения его имуществом или путем уничтожения или повреждения последнего. Исключением, пожалуй, могут быть только те немногочисленные случаи, когда речь будет идти о восстановлении имущественного положения потерпевшего путем передачи ему дефицитного имущества, однородного утраченному. Таким образом, под вредом в широком смысле слова понимается всякое умаление имущественных благ, принадлежащих потерпевшему. Такое уменьшение имущественной сферы потерпевшего может произойти вследствие как незаконного изъятия, так и уничтожения или повреждения имущества. Виндикационные иски,

ИЛ.

>>>55>>>

иски о возврате неосновательно полученного, как и иски из причинения вреда или из спасания социалистического имущества отличаются друг от друга не только своими, лишь им присущими юридико-фактическими основаниями возникновения, но также характером и объемом предъявляемых упра-вомоченными лицами требований, из которых одни направлены на возвращение индивидуально-определенного имущества, другие — на возмещение имущественных потерь путем передачи имущества определяемого родовыми признаками или к возмещению убытков в денежной форме. Тем не менее все указанные обязательства имеют то общее, что они направлены на восстановление имущественного положения управо-моченных, существовавшего до совершения правонарушения. И в этом смысле можно сказать, что для кредитора в обязательстве из неосновательного приобретения или сбережения имущества не имеет решающего значения, каким путем причинены ему убытки и получил ли в результате правонарушения должник имущественную выгоду или нет. Для него несравненно более важным является возмещение имущественных потерь в том объеме, в каком они действительно имели место. Объем же возмещения, как уже указывалось ранее, зависит от субъективных оснований возникновения правоотношения. По указанным соображениям нельзя согласиться с мнением Ю. К- Толстого и других авторов о том, что решающим и ведущим признаком обязательств из неосновательного приобретения (сбережения) имущества является только сам факт получения имущественной выгоды приобретателем, независимо от того, возникла ли она вследствие невиновного или виновного поведения приобретателя.

Неприемлемым представляется и довод Ю. К- Толстого о том, что разграничение деликтного и кондикционного исков по принципу наличия имущественной выгоды на стороне приобретателя, а не по принципу его вины, диктуется практическими соображениями, потому что для изъятия неосновательно полученного не требуется устанавливать вину приобретателя, тогда как для удовлетворения требования из причинения вреда необходима вина причинителя.

Бесспорно, что для удовлетворения иска из причинения вреда необходимо в подавляющем большинстве случаев устанавливать вину причинителя, как и не менее бесспорно, что при изъятии неосновательно полученного не требуется доказывать вину приобретателя. Однако из этих бесспорных положений вовсе не вытекают со столь же очевидной бесспор-

>>>56>>>

ностью те практические выводы, которые формулируются Ю. К. Толстым.

Как обязательства из причинения вреда, так и обязательства из неосновательного приобретения (сбережения) имущества служат восстановлению имущественных прав потерпевшего и направлены прежде всего на защиту его имущественных интересов. И с позиции обеспечения защиты именно этих интересов потерпевшего следует и рассматривать вопрос о наличии или отсутствии вины правонарушителя в тех случаях, когда вред причиняется путем незаконного завладения чужим имуществом. Этот вопрос приобретает первостепенное значение, во-первых, с точки зрения того, какое влияние наличие или отсутствие вины правонарушителя оказывает на процессуальное положение потерпевшего как истца, и, во-вторых — на объем подлежащих защите его субъективных прав.

Нет нужды доказывать, что наличие данных, с бесспорностью подтверждающих факт виновного неправомерного завладения чужим имуществом, ставит в наиболее благоприятное, с точки зрения доказывания этого обстоятельства, процессуальное положение потерпевшего и предоставляет ему право требовать полного возмещения убытков

Но ухудшается ли процессуальное положение унравомо-ченного в тех случаях, когда при рассмотрении гражданско-правового спора о возмещении вреда, причиненного незаконным завладением его имуществом, не окажется данных, свидетельствующих о недобросовестности причиннтеля?

На этот вопрос может быть дан только отрицательный ответ.

В советском гражданском праве, как известно, действует презумпция, согласно которой лицо, совершившее правонарушение, признается виновным до тех пор, пока не будет доказана его невиновность. Бремя доказывания невиновности законом (ст. 122 ГК РСФСР) возлагается на правонарушителя. Поэтому само по себе отсутствие данных о вине правонарушителя ни в коей мере не осложняет процессуального положения потерпевшего, поскольку на него не возлагается обязанность по доказыванию вины правонарушителя, и он вправе предъявить к нему требование о возмещении причиненного вреда во всех случаях, в том числе и тогда, когда отсутствуют данные о виновности лица, неосновательно получившего имуществнную выгоду.

Но если факт отсутствия данных о вине приобретателя не осложняет процессуального положения потерпевшего, то

>>>57>>>

шжет быть этот факт оказывает влияние на размер возмещения за причинений вред?

Презумпция виновности правонарушителя, действующая в советском гражданском праве, обеспечивая надлежащую активность сторон при разрешении гражданско-правовых споров в доказывании фактов и обстоятельств, обосновывающих их требования и возражения, целесообразно распределяет бремя доказывания между ними и в этом смысле имеет важное процессуальное значение. Но было бы неправильно полагать, что роль презумпции виновности сводится только к процессуальному правилу, распределяющему обязанности между сторонами по доказыванию фактов и обстоятельств, имеющих правовое значение для разрешения гражданско-правовых споров, правилу, которое является выражением их процессуального равенства. Презумпция виновности имеет вместе с тем и материально-правовое значение. Материально-правовое значение презумпций в советском гражданском праве признавал, прежде всего, сам Ю. К. Толстой, который писал, что «презумпция не была бы способна выполнить свою роль процессуального средства, развивающего активность сторон в процессе, если бы за ней не признавалось никакого материально-правового значения» 38.

Материально-правовая сторона презумпций органически связана с процессуальной. Эта связь выражается в том, что доказанность или недоказанность тех или иных фактов, обстоятельств, которые в силу закона обязаны доказать стороны (разумеется, при активном содействии и помощи суда в представлении указанных доказательств), влечет для нее И соответствующие имущественные последствия. Совершенно очевидно, что сказанное в равной мере относится и к презумпции виновности правонарушителя.

Если это положение верно, тогда придется в полном соот-. ветствин со взглядами Ю. К- Толстого на процессуальное и материальное значение презумпций в советском гражданском праве прийти к выводу, что установление вины правонарушителя с точки зрения процессуальных прав и обязанностей потерпевшего в обязательствах из причинения вреда путем завладения чужим имуществом не является элементом, осложняющим процессуальное положение последнего. Объем же возмещения, как и принципы, на которых оно будет по-

38 Т о .1 с т о ft Ю. К. Содержание права социалистической и личной собственности и некоторые вопросы ее защиты в СССР. Автореф. канд. дис, 1953, с. 17—18.

>>>58>>>

строено, целиком зависят от доказанности субъективных условий возникновения обязанности по возврату неосновательно полученного.

Если по обстоятельствам дела приобретатель, несмотря на всю проявленную им и судом активность в представлении и исследовании доказательств, не сможет доказать, что имущество потерпевшего оказалось в его сфере при отсутствии вины с его стороны, он несет гражданско-правовую ответственность и должен не только возвратить спорное имущество, но и возместить потерпевшему все убытки на основании ст. 444 ГК РСФСР.

В тех же случаях, когда будет доказана невиновность приобретателя, он обязан будет возвратить имущество потерпевшему не потому, что виновен в правонарушении, а в силу самого факта безвозмездного приобретения имущества при отсутствии для этого правовых оснований, т. е. на основании ст. 473 ГК РСФСР. В последнем случае потерпевшему должны быть возмещены имущественные потери в пределах неосновательно полученной приобретателем выгоды.

Следовательно, все неблагоприятные последствия как процессуального, так и материально-правового порядка, связанные с установлением вины, ложатся во всех случаях на лицо, совершившее правонарушение, чем создаются наиболее благоприятные условия для обеспечения защиты имущественных интересов потерпевшего.

По указанным соображениям нельзя согласиться с выводами Ю. К. Толстого и других авторов о том, что практически более правильным было бы разграничение кондикционных и деликтных исков проводить по принципу наличия или отсутствия имущественной выгоды на стороне приобретателя.

Усматривая недостаток концепции «объективной неправомерности приобретения» в том, что она игнорирует субъективные условия возникновения обязательств из неосновательного приобретения (сбережения) имущества, вместе с тем нельзя не отметить того положительного момента, который в ней содержится. Положительным в этой концепции является то, что ее сторонники своими утверждениями, будто закон связывает возникновение обязательств из неосновательного приобретения (сбережения) имущества только с самим фактом наличия имущественной выгоды на одной стороне и уменьшения имущественных благ на другой, тем самым невольно подчеркивают то обстоятельство, что отсутствие правового основания для безвозмездного перехода имущества от одного лица к другому само по себе еще не

>>>59>>>

определяет специфики указанных обязательств Понятие же неосновательности приобретения в них равносильно понятию перехода имущества при отсутствии юридического титула, каким оно может быть не только в этих обязательствах, но и в виндикационных требованиях и требованиях из причинения вреда.

Третья точка зрения на субъективные условия возникновения обязательств из неосновательного приобретения или сбережения имущества изложена в цивилистической литературе В. А. Рясенцевым 39 и А. М. Беляковой 40. Эта точка зрения, которую условно можно было бы назвать концепцией «ограниченной вины», сводится к тому, что обязательства по возврату неосновательно полученного возникают только при отсутствии у неосновательного приобретателя намерения (умысла) на получение чужого имущества. Наличие же его вины в форме неосторожности не препятствует возникновению этих обязательств.

Следует отметить, что во взглядах В. А. Рясенцева на субъективные условия возникновения обязательств из неосновательного приобретения (сбережения) имущества произошла определенная эволюция. Ранее он писал, что «в условиях социалистического общества недобросовестное получение недолжностного следует рассматривать как деликт, ибо это действие явно нарушает правила социалистического общежития или противоречит принципам социалистического хозяйственного оборота... Единственным источником обязательств из неосновательного получения должно быть добросовестное получение имущества без достаточных законных или договорных оснований. При отсутствии этого признака ответственность нужно конструировать по правилам обязательства из причинения вреда, т. е. в объеме возмещения полного ущерба»41.

Понятие недобросовестности, как известно, имеет легальное определение. Недобросовестным приобретателем в соответствии с ч. 1 ст. 155 ГК РСФСР признается лицо, которое знало (действовало умышленно) или должно было знать (действовало неосторожно), что его владение незаконно. Оперируя этим понятием, автор, видимо, исходил из того, что обязательства по возврату недолжно полученного вознн-

39 См : Советское гражданское право Т 2. М. «Юридическая литература», 1965, с. 378—379.

40 Там же. 1970, с. 444.

41 Ря сенцев В. А. Обязательства из так называемого неосновательного обогащения в советском гражданском праве, с. 103.

>>>60>>>

кают при отсутствии вины приобретателя как в форме умысла, так и в форме неосторожности. Его позиция находила и находит свое подтверждение и в ст. 399 ГК РСФСР 1922 года, и в ст. 473 ГК РСФСР 1964 года. Тем более странной выглядит эволюция во взглядах В. А. Рясенцева на субъективные условия возникновения обязательств по возврату неосновательно полученного и отстаиваемая им точка зрения, что только умысел приобретателя, направленный на завладение чужим имуществом, исключает юридическую квалификацию подобных действий по ст. 473 ГК РСФСР.

Дело в том, что концепция «ограниченной вины», которой придерживаются В. А. Рясенцев (по крайней мере, в своих последних работах) и А. М. Белякова, не только не находит своего подтверждения в действующем гражданском законодательстве, регулирующем имущественные отношения, возникающие в связи с возвратом неосновательно полученного, но более того противоречит принципам ответственности и полного возмещения убытков. Если стать на точку зрения указанных авторов, то можно прийти к выводу, что вина в форме неосторожности в завладении чужим имуществом не влечет гражданско-правовой ответственности приобретателя перед потерпевшим, а дает право последнему только требовать возврата неосновательно полученного или возмещения его стоимости, что, как уже указывалось ранее, не является мерой гражданско-правовой ответственности. Но подобная трактовка обязанности недобросовестного приобретателя означала бы ни что иное, как освобождение виновного лица от обязанности возместить все убытки, возникшие на стороне управомоченного, чем необоснованно ущемлялись бы имущественные интересы последнего и что находилось бы в противоречии с принципом полного возмещения убытков. Совершенно очевидно, что такая обязанность лица, виновно совершившего правонарушение, ничего общего не имела бы с гражданско-правовой ответственностью, поскольку в ней отсутствовал бы такой необходимый для гражданско-правовой ответственности элемент, как отрицательные имущественные последствия, возникающие в его сфере и являющиеся материальным выражением общественного осуждения его поведения. Такое положение противоречило бы общеизвестному принципу советского гражданского права, согласно которому объем ответственности должника' перед кредитором не зависит от формы и степени его вины в совершенном правонарушении. Отступление от этого общего прин-

>>>61>>>

ципа возможно только в тех специфических для гражданского права случаях, когда возникает вопрос о так называемой смешанной вине, т. е. об уменьшении объема ответственности должника с учетом формы и степени вины кредитора в возникновении убытков.

Но тогда в силу каких обстоятельств нарушитель, хотя бы и по неосторожности нарушивший охраняемые законом имущественные права и интерсы другого, должен быть амнистирован за счет последнего?

На этот вопрос, видимо, не смогут ответить и авторы концепции «ограниченной вины». В подтверждение ее они не смогут сослаться ни на действующее законодательство, ни на соображения теоретического порядка, а ссылки на судебную практику в данном случае были бы мало убедительными, ибо последняя настолько противоречива, что иногда идет по пути удовлетворения кондикционного иска даже при умысле нарушителя.

Весьма примечательным в этом отношении является следующий факт.

В. А. Рясенцев на стр. 378 второго тома учебника по советскому гражданскому праву издания 1965 года указывает, что в качестве одного из условий возникновения обязательств из неосновательного приобретения или сбережения имущества является отсутствие у приобретателя намерения (умысла), направленного на получение чужого имущества. Однако на этой же .странице он, иллюстрируя понятие неосновательно сбереженного, ссылается на разъяснения Верховного Суда СССР, опубликованные в «Судебной практике» за 1952 год42, согласно которым подлежат взысканию суммы пенсий, выплаченных по случаю потери кормильца с тех лиц, которые ошибочно числились без вести пропавшими, а в действительности бросили свои семьи и о себе ничего не сообщали с целью уклониться от выполнения своей обязанности по содержанию детей и других членов семьи. Материальная помощь последним оказывалась государством, а потому неосновательное сбережение имущества возникло на стороне лиц, обязанных к уплате алиментов.

Нельзя не видеть, что в этих разъяснениях Верховного Суда СССР речь идет о лицах, которые умышленно уклонились от возлагаемой на них законом обязанности по содержанию членов семьи и переложили бремя этих расходов на государство. Требование государства в лице его органов

42 См.: Судебная практика Верховного С}да СССР, 1952, Д° 3, с. 39—40, № 9, с. 31—32.

>>>62>>>

социального обеспечения о возмещении затрат по пенсионному обеспечению лиц, которых должны были содержать в силу алиментной обязанности другие лица, но умышленно уклонились от исполнения этой обязанности, является требованием из причинения вреда, а не из неосновательною приобретения (сбережения) имущества, как ошибочно ■ полагал Верховный Суд. Тот факт, что причинение вреда в данном случае объективно выразилось в какой-то степени в неизрасходованности определенных средств, которые причннитель должен был бы издержать на содержание лиц, управомочен-ных на получение алиментов, и сберег эту сумму потому, что его обязанность исполнило государство, не является основанием для юридической квалификации указанных правоотношений как правоотношений из неосновательного сбережения имущества. Эти правоотношения не являются правоотношениями из неосновательного сбережения имущества прежде всего потому, что и обязательства из причинения вреда могут возникать в таких объективных формах, как завладение или сбережение, .т. е. неизрасходование собственного имущества, а в этом смысле не всякое сбережение имущества за счет другого может квалифицироваться как обязательство из неосновательного сбережения имущества. Вместе с тем сами принципы, на которых строится в этом случае возмещение убытков, не совпадают с принципами, на которых строится возмещение потерь в обязательствах по возврату неосновательно сбереженного.

В соответствии с ч. ч. 1, 5 ст. 473 ГК, РСФСР приобретатель обязан возвратить потерпевшему то, что он приобрел или сберег при отсутствии для этого правового основания. Исходя из смысла указанных правил, можно прийти к заключению, что лицо, умышленно уклонившееся от исполнения алиментной обязанности, тем самым сберегло неосновательно сумму, равную алиментным платежам, которые с него причитались. Это сбережение по своей величине не может быть равным суммам выплаченных пенсий, о возмещении которых ведется речь в упомянутых разъяснениях Верховного Суда СССР, потому, что алиментные платежи не являются раз и навсегда строго установленными суммами, а зависят от величины заработка лица, обязанного к их уплате, наличия или отсутствия друшх лиц, содержать которых обязан плательщик алиментов, материального положения как лица, обязанного к уплате алиментов, так и лица, в пользу которого они следуют и т. д. С>ммы же пенсионного обеспечения являются по своей величине строго фиксируемыми платежа-

>>>63>>>

мн, которые длительное время остаются неизменными. Отсюда и сбережение лица, обязанного к уплате алиментов, не совпадает и не может совпадать с ущербом, возникшим на стороне государства, в виде сумм пенсионного обеспечения. Суммы, выплаченные государством членам семьи лиц, уклонившихся от обязанности по их содержанию, представляеют собой не что иное, как реальный ущерб, причиненный государству, который подлежит взысканию на основании ст. 444 ГК. РСФСР, а не сбережение лица, уклонившегося от исполнения алиментной обязанности. По изложенных соображениям нельзя согласиться ни с позицией Верховного Суда СССР по вопросу юридической квалификации подобных правоотношений как правоотношений из неосновательного сбережения имущества, ни с В. А. Рясанцевым, который в противоречие с собственными взглядами на субъективные условия возникновения обязательств по возврату неосновательно полученного ссылается на приведенное выше разъяснение в качестве примера неосновательного сбережения имущества.

Сама же концепция «ограниченной вины», не исключающая из субъективных условий возникновения обязательств по возврату неосновательно полученного вину приобретателя в форме неосторожности, неприемлема, поскольку она не основана на законе, не подкрепляется соображениями теоретического порядка и не соответствует потребностям практики. Общепринятым в советской цивилистической литературе является взгляд, по которому фактами, порождающими возникновение обязательств из неосновательного приобретения (сбережения) имущества, являются: а) действия самого потерпевшего; б) действия приобретателя; в) действия как самого потерпевшего, так и приобретателя в их совокупности; г) действия третьих лиц; д) действия разного рода событий, в том числе стихийных явлений природы.

Следует, однако, отметить, что такая квалификация действий, порождающих обязанность по возврату неосновательно полученного, нуждается в некоторых уточнениях.

Во-первых, указанная классификация создает впечатление, что такие обстоятельства, как действия самого потерпевшего, третьих лиц, разного рода события порождают сами по себе обязательства по возврату недолжно полученного, независимо от поведения (действия или бездействия) лица, в сфере которого оказалось чужое имущество. Однако это далеко не так. Для того, чтобы установить, действительно ли возникло в результате таких действий обязательство по воз-

>>>64>>>

врату неосновательно полученного, а не какое-либо иное правоотношение, всегда приходится обращаться к оценке поведения приобретателя как с точки зрения его объективного соответствия закону, так и с точки зрения субъективной направленности на получение имущественных благ. Поведение (действие или бездействие) приобретателя в этих случаях имеет не меньшее правовое значение, чем действия потерпевшего, третьего лица и разного рода событий. Поэтому, говоря о действиях указанных лиц как о действиях, порождающих неосновательное перемещение имущественных благ от одного лица к другому, нельзя забывать о поведе-.нии приобретателя как об одном из необходимых элементов юридико-фактического состава возникновения рассматриваемых правоотношений. Совершенно очевидно, что вряд ли можно говорить о неосновательном приобретении имущества в смысле ст. 473 ГК. РСФСР в тех случаях, например, когда почта ошибочно вручает денежный перевод не тому лицу, которому он адресован, если лицо, получившее этот перевод, действовало недобросовестно, ибо получение имущества в сознании того, что оно не следует, является причинением имущественного вреда.

Во-вторых, действия потерпевшего, третьих лиц, разного рода события, хотя и порождают в совокупности с действием или бездействием приобретателя обязанность возвратить недолжно полученное, однако такая обязанность возникает уже в силу самого факта неосновательного безвозмездного перехода имущества от одного лица к другому и не зависит от субъективной направленности поведения потерпевшего, третьего лица на перемещение имущественных благ. Это, разумеется, не означает, что таким действиям, как действия потерпевшего, третьих лиц, с точки зрения их субъективной направленности вообще не придается никакого юридического значения. Такое значение они приобретают в тех случаях, когда в результате их возникают не только обязательства по возврату неосновательно полученного, но и другие, сопутствующие им, правоотношения. Так, например, лицо, неосновательно получившее имущественную выгоду в результате противоправных виновных действий третьих лиц, обязано возвратить ее потерпевшему в силу самого факта неосновательного безвозмездного получения чужого имущества, и эта обязанность ни в какой зависимости от характера действия третьих лиц не находится. В то же время потерпевший вправе предъявить либо требование к приобретателю о возврате неосновательно полученного имущества, либо взыскать

>>>65>>>

с виновного третьего лица возмещение за вред, причиненный незаконным отчуждением его имущества другому лицу. И если для истребования неосновательно полученного неправомерные виновные действия третьего лица, в результате которых имущество одного оказалось в неправомерном обладании другого, не имеют юридического значения,- то для ззыскания причиненного ущерба его же неправомерные вп-1овные действия приобретают решающее значение. Равным эбразом и совершаемые чаще всего в силу заблуждения действия самого потерпевшего, в результате которых он пере-1ает принадлежащее ему имущество приобретателю, не могут оказывать какого-либо правового влияния на обязанность возвратить неосновательно полученное. Однако эти же действия потерпевшего приобретают правовое значение для тех тучаев, когда необходимо отличить правоотношение по возврату неосновательно полученного от внешне сходного с ним прения или иного правоотношения, о чем речь будет вестись ниже.

Поскольку, как это видно из изложенного, в правоотношениях по возврату неосновательно полученного приобретает юридическое значение лишь поведение (действие или бездействие) приобретателя имущества, то именно оно и будет объектом дальнейшего исследования. С точки зрения направленности человеческой воли на возникновение, изменение или прекращение тех или иных гражданских правоотношений, поведение (действие или бездействие) приобретателя, в результате которого имущество потерпевшего оказывается в его незаконном обладании, нельзя не признать юридическим действием.

Юридические же действия, как известно, делятся на действия, которые совершаются субъектами гражданского права со специальным намерением породить определенные гражданско-правовые последствия (так называемые юридические акты), и действия, с которыми закон связывает возникновение тех или иных правовых последствий, независимо от направленности воли субъекта на возникновение этих правовых последствий (так называемые юридические поступки).

В свете указанной классификации юридических действий представляется, что обязательства из неосновательного приобретения (сбережения) имущества, когда их созданию способствует поведение обогатившегося, являются правовым следствием юридических поступков приобретателя, независимо от того, в результате чьих действий имущество оказалось в сфере его обладания.

6-1W6 65

>>>66>>>

Обычно под юридическими поступками понимаются такие правомерные юридические действия, с которыми закон связывает определенные правовые последствия независимо от того, были ли данные действия направлены на эти последствия или нет. Приведенное определение юридического поступка является хотя и господствующим в дивилистической литературе, но не единственным. В некоторых источниках 43 содержатся, как представляется, совершенно Обоснованные с точки зрения соотношения между волевой направленностью действий субъекта правоотношения и достигнутым правовым результатом, суждения о том, что лицо, совершая юридический поступок, может иметь в виду не только достижение какого-либо фактического результата, но и иметь прямое намерение вызвать определенные правовые последствия. Однако они будут в данном случае идентичны тем юридическим последствиям, которые предписаны законом вне зависимости от направленности поведения лица.

К юридическим поступкам последнего рода, как представляется, и относятся действия приобретателя, в результате которых он оказывается обладателем имущества другого-лица при отсутствии к тому правовых оснований.

Нельзя не видеть, что получение, например, недолжного в сознании того, что полученное следует по праву, является незаконным, однако совершается оно в целях приобретения какого-либо права, которое в действительности не могло возникнуть, а потому такие действия не повлекли те правовые последствия, к которым стремился получающий, а те, которые предусмотрены в данном случае законом, т. е. обязанность возврата неосновательно полученного. То же самое можо сказать и в отношении лица, которое в добросовестном заблуждении воспользовалось чужим индивидуально-определенным имуществом, потребило или произвело отчуждение его. Действуя подобным противоправным образом, лицо считало, что им совершается правомерный акт фактического пли юридического распоряжения собственным имуществом. В действительности же на его стороне образовалась неосновательная имущественная выгода, которую он обязан возместить управомоченному.

С указанных позиций легко объяснимы различия между такими юридическими действиями, как безвозмездное наделение имущественным правом в порядке договора дарения

43 См.: Советское гражданское право. Т. 1. М... «Высшая школа», 1968, с. 97.

>>>67>>>

и сознательный платеж недолжного, когда исполняющий мнимую обязанность знает, что уплаченное с него не причитается, но, полагая, что не сможет доказать факта платежа, имевшего место ранее, совершает платеж вторично.

В первом случае действия дарителя являются юридическим актом, направленным на передачу права собственности, которое и возникает в соответствии с законом, регулирующим данное имущественное отношение. Bo-втором действия мнимого должника по производству повторного платежа являются юридическим поступком, поскольку они направлены на прекращение обязанности, которая уже исполнена, и тем самым правовые последствия, вызвать которые стремился мнимый должник, не могли возникнуть, так как они уже наступили. Возникла обязанность добросовестного получателя возвратить неосновательно полученное.

Является ли, однако, противоправность поведения должника всегда обязательным признаком обязательств из неосновательного приобретения (сбережения) имущества?

В цивилистической литературе по этому поводу был высказан ряд несовпадающих точек зрения.

Так, А. Е. Семенова считала, что увеличение имущества одного лица за счет другого в рассматриваемых обязательствах происходит способом, не воспрещенным законом и в этом смысле правомерным44.

Трудно сказать, что понимала А. Е. Семенова под правомерным способом приобретения имущества в обязательствах по возврату неосновательно полученного. Если соответствие действий приобретателя по приобретению имущества требованиям правовой нормы, то вряд ли можно согласиться с этой точкой зрения, бесспорно ошибочной, а потому не нуждающейся в специальном обсуждении.

Если же А. Е. Семенова под правомерностью приобретения понимала субъективные условия возникновения обязательств по возврату неосновательно полученного, т. е. вину приобретателя, то в данном случае она смешивала противоправность поведения, как объективную категорию, с виной, как психическим отношением правонарушителя к своим противоправным действиям и их вредным последствиям, что является так же ошибочным.

Более внимательного рассмотрения заслуживает точка

44 Семенова А. Е. Обязательства, возникающие вследствие неосновательного обогащения, и обязательства, возникающие из причинения ареда. Научный комментарий ГК РСФСР под ред. Прушицкого С. М. и Р а е в и ч а СИ. Вып. 20, с. 5.

5' 67

>>>68>>>

зрения, согласно которой действия приобретателя в обязательствах из неосновательного приобретения (сбережения) имущества могут быть как правомерными, так и противоправными, а, следовательно, противоправность его поведения не является необходимым элементом рассматриваемых правоотношений 45. «Увеличение (либо сбережение) имущества одного лица за счет другого, — говорил М. М. Агарков, — может произойти и при отсутствии каких бы то ни было противоправных действий (при воздержании от действий). Но и без каких-либо противоправных действий такое увеличение имущества лица может иметь место без достаточного, установленного законом или договором основания.

Получение недолжного, взятое само по себе и не осложненное привходящими обстоятельствами, как, например, обманными действиями или умолчанием, имеющим целью ввести другую сторону в заблуждение, не является противоправным действием» 46.

Нетрудно заметить, что М. М. Агарков, трактуя подобным образом понятие противоправности в обязательствах по возврату неосновательно полученного, сам того не замечая, свел его к понятию виновности, хотя в общем правильно, как будет показано ниже, рассматривал противоправность поведения правонарушителя как объективную категорию.

Но если даже и согласиться с точкой зрения М. М. Агар-кова и других авторов, что обязательства по возврату неосновательно полученного возникают как результат либо правомерного, либо противоправного поведения приобретателя, то тем не менее остается неразрешенным вопрос о том, каким же образом в случаях, когда действия приобретателя по приобретению имущества безупречны с точки зрения соответствия их нормам права, наступает обязанность возвратить неосновательно полученное, обязанность, вытекающая из неправомерного завладения чужим имуществом.

Чтобы выйти из логического несоответствия между правомерностью поведения (действия или бездействия) приобретателя и противоправным результатом этого поведения, подлежащим аннулированию на основании ст. 473 ГК, РСФСР, некоторые авторы предлагают рассматривать изолированно сам факт приобретения имущества, который всег-

45 См.: Гордон М. В. Лекции по советскому гражданскому праву. Изд-во Харьковского ун-та, 1960, с, 274; Советское гражданское право. Т. 2. М., «Юридическая литература», 1965, с. 379; Там же, 1970, с. 46.

46 А г а р к о в М. М. Обязательство по советскому гражданскому праву, с. 158.

>>>69>>>

да является неправомерным, от поведения того или иного лица, в том числе и приобретателя, которое может быть как правомерным, так и противоправным.

При этом одни из них указывают на внешне правомерный характер приобретения, скрывающий отсутствие правового основания — внутреннего стержня имущественного приобретения, понимая, очевидно, под первым — правомерность поведения, а под вторым — противоправный результат 47. Другие же прямо утверждают, что неосновательный характер приобретения делает его объективно противоправным, однако сами действия, приводящие к неосновательному приобретению, могут быть как правомерными, так и противоправными 48.

Однако как бы терминологически ни разнились указанные суждения, все они заслуживают ' серьезного внимания потому, что в них совершенно правильно, как представляется, ставится вопрос о размежевании поведения приобретателя в процессе приобретения имущества и его же поведения в качестве носителя тех или иных неосновательно приобретенных имущественных прав, т. е. после возникновения на его стороне неосновательно приобретенной имущественной выгоды.

Действительно, можно ли говорить о неправомерном поведении должника при неосновательном приобретении имущества в тех, например, случаях, когда имущество в его обладании оказывается в результате противоправных действий третьих лиц, как это бывает при ошибочном перечислении банком денежных сумм со счета одного юридического лица за счет другого? В данном случае абсолютное гражданское имущественное правоотношение трансформируется в обязательство из неосновательного приобретения (сбережения) имущества в результате противоправных действий третьих лиц, и о неправомерности поведения (действия или бездействия) должника в приобретении указанного имущест-

47 См.: Рясенцев В. А. Обязательства из так называемого неосновательного обогащения в советском гражданском праве. — Учен. зап. Моск. ун-та, вып. 144. Труды юр, фак-та, кн. 3, 1949, с. 91.

48 См.: например, Флейшиц Е. А. Обязательства из причинения вреда и неосновательного обогащения. М., «Госюриздат», 1951, с. 214—215; Иоффе О. С. Советское гражданское право. Т. 2. Курс лекций. Ичд-во Ленингр. ун-та, 1961, с. 518—519; Советское гражданское право. Под ред. Генки на Д. М. и Куника Я. А. М., «Высшая школа», 1967, с. 511.

>>>70>>>

ва не приходится и говорить. Равным образом бесспорно и то, что поведение лица, вступившего в то или иное, чаще всего договорное, правоотношение и получившего соответствующее имущественное предоставление, не противоречит закону и в этом смысле также не содержит ничего противоправного. Однако такое положение имеет место на начальном этапе движения правоотношения. Ведь поведение лица потому и признается правомерным, что оно направлено на возникновение таких правовых последствий, которые предусмотрены соответствующей правовой нормой, регулирующей данное имущественное отношение. Когда же правоотношение трансформируется в обязательство по возврату неосновательно полученного (сбереженного), как это бывает в случаях так называемого отпадения правового основания приобретения, то фактически возникают иные правовые последствия, выражающиеся в обязанности возвратить неосновательно полученное. С момента же возникновения этой обязанности поведение (действие или бездействие) должника в обязательствах по возврату неосновательно приобретенного (сбереженного), возникающих путем трансформации относительных или абсолютных гражданских правоотношений, становится противоправным, ибо удерживая непринадле-жащее ему по праву имущество, он нарушает требование ст. 473 ГК, РСФСР. Это поведение становится противоправным независимо от того, знает ли должник или не знает о том, что чужое имущество находится в его хозяйственной сфере, поскольку такое поведение вступает в объективное противоречие с требованием правовой нормы.

Именно поэтому волевые действия субъектов правоотношения, направленные на возникновение одних правовых последствий, но в совокупности с другими юридическими фактами порождающие реальное содержание другого правоотношения, с точки зрения правомерности или противоправности поведения (действия или бездействия) обязанных лиц, всегда в конечном итоге должны рассматриваться в отношении того юридического содержания, которое в действительности возникло. И если волевые действия приобретателя по приобретению имущества в обязательствах из неосновательного приобретения (сбережения) не всегда можно квалифицировать как противоправные, то по отношению к возникшему результату его поведение всегда противоправно. Учитывая это, не следует смешивать те или иные волевые акты приобретателя, обусловившие приобретение им тех или иных имущественных прав, с ситуацией, появляющейся после возник-

>>>71>>>

новения правоотношения по возврату неосновательно полученного (сбереженного).

В свете сказанного нельзя не прийти к выводу, что независимо от поведения (действия или бездействия) приобретателя, предшествующего образованию на его стороне имущественной выгоды, которое может быть как противоправным, так и правомерным, сам факт наличия на его стороне неосновательного приобретения в конечном итоге делает его поведение противоправным, поскольку оно вступает в объективное противоречие с требованием ст. 473 ГК РСФСР.

«все книги «к разделу «содержание Глав: 13 Главы: < 2. 3. 4. 5. 6. 7. 8. 9. 10. 11. 12. >

5rik.ru

Материалы для учебы и работы

§ 3. Субъективные условия возникновения обязательств из неосновательного приобретения (сбережения) имущества