2.2. Основания возникновения аффекта у обвиняемого
Особенностью составов преступлений, предусмотренных ст.ст. 107 и 113 УК РФ, является то, что помимо вышерассмот-ренных признаков в наличии должны быть дополнительные критерии, характеризующие поведение потерпевшего как вик-тимное.
По мнению большинства исследователей, основаниями вы-деления привилегированного состава убийства в состоянии аф-фекта служит неправомерное поведение потерпевшего, вызвав-шее у виновного состояние аффекта.
История развития законодательства об ответственности за преступления против жизни свидетельствует о том, что россий-ский законодатель всегда выделял убийство в состоянии силь-ного душевного волнения в качестве привилегированного со-става. Отличия были только в перечне оснований для подобного выделения. И если первоначально законодатель не называл та-кие основания, считая достаточным сам факт совершения пре-ступления в состоянии сильного душевного волнения, то посте-пенно наметились обстоятельства, которые были обязательны-ми для привилегированного состава.
Со временем бесспорным основанием для выделения приви-легированного состава стало насилие со стороны потерпевшего, вызвавшее состояние сильного душевного волнения.
В советский период развития уголовного права основаниями для выделения привилегированного состава стали уже призна-вать как насилие, так и оскорбление со стороны потерпевшего, вызвавшие состояние аффекта. Так было до принятия УК РСФСР 1960 г. В Уголовном кодексе 1960 г., в статьях, преду-сматривавших ответственность за преступления, совершенные в состоянии сильного душевного волнения, помимо насилия и тяжкого оскорбления со стороны потерпевшего было названо еще одно обстоятельство — “иные противозаконные действия потерпевшего, если эти действия повлекли или могли повлечь тяжкие последствия для виновного или его близких”. В УК РФ 1996 г. таких оснований, как мы отмечали, стало уже шесть.
Вроде бы положительная тенденция развития законодатель-ства об ответственности за преступления, совершенные в со-стоянии аффекта, не вызвала особого энтузиазма у некоторых исследователей. Так, А. Н. Красиков отмечает, что “увеличение в диспозиции ст. 107 УК РФ 1996 г. перечня оснований, прово-цирующих аффект, каждое из которых является самостоятель-ным, вызывает, на наш взгляд, трудную их различаемость. ...Как нам представляется, законодателю целесообразно четче опреде-лить обстоятельства, способные вызвать у человека состояние аффекта” .
Полагаем, данное замечание небеспочвенно. Поэтому будет правильным рассмотреть каждое основание независимо от того, имелось ли оно в законе ранее или вновь принято, чтобы попы-таться определиться с содержанием и особенностями всех осно-ваний, а также с их соотношением.
Насилие
Что понимается под насилием применительно к ст.ст. 107, 113 УК РФ? Только физическое насилие или также и психиче-ское? Если под понятие насилия подпадает и психическое наси-лие, то каково его содержание? Иначе говоря, чем должен уг-рожать потерпевший, чтобы данное психическое насилие могло быть принято в качестве основания для возникновения сильного душевного волнения в смысле ст.ст. 107, 113 УК РФ? Кому и чем должен угрожать потерпевший? Только виновному или и другим лицам? Если другим, то ограничен ли каким-либо кри-терием круг данных лиц? Насилие может быть любым или обя-зательно требуется, чтобы оно было преступным, а может быть, достаточно его противоправности? Вот далеко не полный пере-чень вопросов, возникающих применительно к понятию “наси-лие” в диспозиции статей, предусматривающих ответственность за преступления, совершенные в состоянии аффекта.
В социологии насилие — это применение индивидом или со-циальной группой различных форм принуждения в отношении других индивидов, социальных групп с целью приобретения или сохранения экономического или политического господства, завоевания тех или иных прав или привилегий .
В настоящее время под насилием в уголовном праве обычно понимается “беззаконное применение силы, принудительное, т. е. против воли другого лица, воздействие на него” .
Доктрина уголовного права разделяет насилие на две катего-рии: 1) насилие физическое и 2) насилие психическое.
Физическое насилие — это “любое общественно опасное и противоправное непосредственное воздействие на жизнь и здоровье человека, его права и свободы” .
Психическое насилие — это, как правило, угроза применения физического насилия. Иногда психическое насилие толкуют несколько шире. Например, под психическим насилием понимают также и угрозу уничтожения или повреждения иму-щества, распространения сведений, позорящих потерпевшего или его близких .
На наш взгляд, психическое насилие можно определить как совершенное в любой форме помимо или против воли или соз-нания потерпевшего противоправное психическое на него воз-действие.
Эквивалент насилия — воздействие. Может быть или физи-ческое, или психическое воздействие. Физическое воздейст-вие — это воздействие путем применения физической силы. Психическое воздействие — это воздействие сознанием и волей, т. е. путем применения психических сил человека.
Следует отметить, что в уголовном праве необходимо разли-чать также такие понятия, как “насилие” и “нападение”. Напа-дение — это “открытое или скрытое неспровоцированное агрес-сивно-насильственное воздействие на указанные в законе объ-екты или лица” .
В судебной практике под нападением понимаются действия, направленные на достижение преступного результата путем применения насилия над потерпевшим либо создания реальной угрозы его немедленного применения . Иначе говоря, Пленум Верховного суда РФ в данном случае ограничивает понятие нападения только физическим насилием и угрозой применения физического насилия. Следовательно, можно сделать вывод о том, что угроза иными формами воздействия на потерпевшего, по мнению Пленума Верховного суда РФ, не охватывается по-нятием “нападение”.
В настоящее время подавляющее большинство авторов исхо-дит из того, что под насилием применительно к ст.ст. 107, 113 УК РФ должно пониматься как физическое, так и психическое воздействие на человека.
В то же время имеется и противоположная позиция. Напри-мер, Н. И. Загородников ограничивает понятие “насилие” толь-ко физическим воздействием .
Аналогичный вывод делает В. И. Ткаченко. Он указывает, что если “аффект возник в результате угрозы насилием, которая сама по себе не является противозаконным действием, напри-мер, угрозы причинить менее тяжкое или легкое телесное по-вреждение, либо в результате угрозы совершить изнасилование, кражу, уничтожение или повреждение имущества не путем поджога, то совершенное под его влиянием преступление нельзя квалифицировать по названным нормам” .
В литературе высказывается и такое суждение: “Угроза, как и насилие, является самостоятельным признаком составов пре-ступлений. Они не объединяются в одно понятие. Стало быть, психическое насилие — научная категория и как таковая не имеет юридического значения. Исходя из сказанного и приме-няя буквальное толкование нормы, следует сделать вывод, что насилие как признак названных выше составов предполагает только физическое воздействие на человека” .
Вряд ли можно согласиться с тем, что психическое наси-лие — это только научная абстракция, не имеющая юридиче-ского значения, в то время как во многих составах преступлений в качестве конструктивного признака названа угроза, например в ст. 119 УК РФ.
По нашему мнению, поскольку закон специально не оговари-вает, что насилие должно быть только физическим, есть все основания понимать под насилием как физическое, так и психи-ческое противоправное воздействие. Данный вывод следует из анализа понятия “насилие”, сделанного выше. Кроме того, в литературе “насилие” также имеет двойной смысл. Под ним понимается как физическое насилие, так и психическое. Напри-мер, в Словаре русского языка С. И. Ожегова сказано, что наси-лие это: “1. Применение физической силы к кому-нибудь. 2. Принудительное воздействие на кого-нибудь. 3. Притеснение, беззаконие” .
Поэтому более правильно при толковании понятия “насилие” исходить из того, что это родовое понятие для обоих видов на-силия: физического и психического.
Каково содержание психического насилия, или чем должен угрожать потерпевший, чтобы содеянное было признано основанием аффекта в смысле ст.ст. 107, 113 УК РФ?
Исследователи данной проблемы разделились на два лагеря: узкого и широкого понимания психического насилия в преступ-лениях, совершенных в состоянии аффекта. Сторонники перво-го подхода относят к психическому насилию только угрозу применения физического насилия. Другие считают, что содер-жание психического насилия в данном случае не ограничивает-ся угрозой применения физического насилия, а включает в себя и иные действия.
Например, С. В. Бородин делает вывод, что психическое на-силие может выражаться в угрозе причинить физическое наси-лие, огласить заведомо клеветнические позорящие сведения и других аналогичных действиях . Этой же позиции придержива-ется И. Я. Козаченко. Психическое насилие, как он полагает, выражается в угрозе применить физическое насилие, распро-странить клеветнические измышления и т. п.
Некоторые авторы раскрывают содержание психического насилия иначе. Например, О. Ф. Шишов отмечает, что “под насилием, о котором в данном случае идет речь, следует по-нимать как физическое насилие …, так и угрозу его примене-ния” . Аналогичную позицию занимает В. В. Ераксин. Он пишет: “Под насилием в данном случае следует понимать как физическое насилие (побои, телесные повреждения, лишение свободы и т. п.), так и психическое насилие (угроза примене-ния любого физического насилия)” .
Представляется, что применительно к преступлениям, совер-шаемым в состоянии аффекта, более обоснованной является по-зиция сторонников узкого подхода. Как мы отмечали выше, поня-тие “психическое насилие” включает в себя любые виды проти-воправного психического воздействия на потерпевшего. В том числе и угрозу распространения позорящих сведений, и угрозу повредить или уничтожить имущество. Однако дело в том, что в ст.ст. 107, 113 УК РФ наряду с понятием “насилие” употреблены другие понятия, которые характеризуют основания, могущие вы-звать состояние аффекта, в частности, “иные противоправные действия”. Поэтому будет более правильным относить угрозу применения физического насилия к понятию “насилие”, а другие виды угроз к понятию “иные противоправные действия”.
Мы в данном вопросе солидарны с Л. А. Андреевой, которая считает, что встречающееся в юридической литературе утвер-ждение, что под понятие психического насилия подпадает и угроза распространения позорящих сведений, представляется неверным. По ее мнению, угроза распространения позорящих сведений, как и угроза уничтожения имущества, может рассматриваться как иные противоправные действия .
Полагаем, что по своему характеру насилие в составах пре-ступлений, совершаемых в состоянии аффекта, ближе всего к понятию “нападение”, под которым, как отмечалось выше, по-нимается как физическое насилие, так и угроза применения фи-зического насилия.
Каким должно быть насилие: противоправным или преступным?
В диспозиции ст. 104 УК РСФСР в качестве оснований, мо-гущих вызвать у виновного состояние сильного душевного вол-нения, назывались насилие, тяжкое оскорбление, а равно иные противозаконные действия.
В действующей редакции статьи последнее из перечислен-ных оснований заменено на “противоправные или аморальные действия (бездействие) потерпевшего”.
Как свидетельствует анализ уголовно-правовой литературы, понятие “насилие” авторы толковали неоднозначно, исходя из понятия “противозаконность действий потерпевшего”.
Одни рассматривали понятие “противозаконность” как про-тивоположность законности. Например, С. В. Бородин отмечал, что “характерная черта насилия — противозаконность действий потерпевшего. В связи с этим не может быть квалифицировано по ст. 104 УК РСФСР (ст. 107 УК РФ. — А. П.) убийство, со-вершенное в таком состоянии лицом, которое подвергалось на-силию на законном основании” .
Некоторые исследователи, комментировавшие ст. 104 УК РСФСР, отталкиваясь от редакции статьи, утверждали, что “насилие, а равно тяжкое оскорбление, вызывающее состояние сильного душевного волнения, должны быть по своему характе-ру противозаконными” . Можно сделать вывод, что понятие “противозаконные” ими толковалось как уголовно-противозаконные”.
Например, В. И. Ткаченко считал, что насилие по своему ха-рактеру должно быть не просто противоправным, а уголовно-противоправным. Он пишет: “Вывод о том, что поведение по-терпевшего должно носить противозаконный характер, вытека-ет прежде всего из того, что в Уголовном кодексе оскорбление и насилие, за исключением случаев насилия, указанных в ст.ст. 13 и 14, не могут объективно пониматься иначе как преступле-ния” . (Ст. 13 УК РСФСР “Необходимая оборона”; ст. 14 УК РСФСР “Крайняя необходимость”.)
Другие авторы исходили из того, что понятие “противозаконный” не должно толковаться как “уголовно-противоправный”. Так, по мнению Ю. А. Красикова, “состояние сильного душев-ного волнения должно быть вызвано неправомерными дейст-виями потерпевшего. К неправомерным относятся действиям, которые признаны противоправными любой отраслью права (гражданским правом, трудовым правом, административным и т. д.). Нельзя признать поводом для сильного душевного вол-нения аморальное поведение потерпевшего” .
Третьи высказывали суждение, что только насилие должно быть уголовно-противоправным, а тяжкое оскорбление и иные противозаконные действия таковыми могут и не быть .
В настоящее время большинство авторов при комментирова-нии рассматриваемых нами статей акцент делают на том, что при насилии совершаются уголовно-противоправные деяния, такие как нанесение ударов, побоев, истязания, причинение вре-да здоровью, насильственное ограничение свободы, изнасило-вание и т. д.
Из сравнительного анализа статей УК РСФСР и УК РФ сле-дует, что понятие “насилие” претерпело значительные измене-ния. Если ранее речь шла только о противозаконных действиях, то в настоящее время и об аморальных. Это позволяет призна-вать юридическим основанием аффекта не только уголовно-противоправные действия, но и уголовно ненаказуемые. Напри-мер, потерпевший несильно ударил виновного, развернулся и пошел.
Одиночный несильный удар не может квалифицироваться как преступление, если он был совершен исходя из личных не-приязненных отношений. Для квалификации по ст. 213 УК РФ, т. е. как хулиганство, не хватает хулиганского мотива. Квали-фикация по ст. 115 УК РФ, т. е. как причинение легкого вреда здоровью, невозможна, поскольку нет последствий в виде лег-кого вреда здоровью. Для квалификации по ст. 116 УК РФ, т. е. как побоев, отсутствует неоднократность ударов. Следователь-но, данное деяние уголовно ненаказуемо. Однако если подоб-ные действия вызвали у виновного состояние аффекта, то при-чинение смерти, тяжкого или средней тяжести вреда здоровью следует квалифицировать как преступление, совершенное в состоянии аффекта. Отсюда вывод. Насилие не обязательно должно быть уголовно наказуемым.
Как квалифицировать содеянное, если виновный заблуждался относи-тельно противоправности действий потерпевшего?
В некоторых случаях происходит ошибка лица, совершивше-го деяние в состоянии аффекта, относительно противоправности действий потерпевшего.
В литературе имеется несколько подходов при решении дан-ной проблемы.
А. Н. Красиков приводит следующий пример. Гражданин по-скользнулся на льду и, падая, задел ногой детскую коляску, в результате полугодовалый ребенок выпал на обледеневший асфальт и разбил до крови лицо. В ответ на это отец ребенка нанес смертельный удар по голове “виновного” в происшедшем. По мнению А. Н. Красикова, действия отца в таком случае со-вершены в состоянии аффекта, но содеянное им нельзя квали-фицировать по ст. 107 УК РФ .
В. И. Ткаченко считает иначе. Он утверждает, что для квали-фикации преступлений по ст.ст. 104, 110 УК РСФСР (ст.ст. 107, 113 УК РФ) требуется, чтобы поведение потерпевшего было только объективно противоправным, независимо от того, явля-лось ли оно виновным или нет .
По мнению Л. А. Андреевой, ошибка виновного должна раз-решаться в зависимости от обстоятельств дела. Если виновный не мог убедиться в своем заблуждении, то должна применяться статья, предусматривающая ответственность за преступление, совершенное в состоянии аффекта. Если мог убедиться в своем заблуждении, то тогда виновный подлежит ответственности на общих основаниях .
Как нам представляется, и в случае, приведенном А. Н. Кра-сиковым, могут быть основания для квалификации содеянного по ст. 107 УК РФ. Мы согласны с автором в том, что деяние потерпевшего должно быть противоправным или аморальным, как того требует закон. Но не учитывать восприятие происшед-шего виновным было бы неправильно. Ведь не исключены си-туации, когда виновный, видя только следствие поступка потер-певшего, причиняет ему вред. По нашему мнению, его деяние также должно квалифицироваться как совершенное в состоянии аффекта.
Требование о необходимости выяснения того, мог ли винов-ный убедиться в своем заблуждении, для преступлений, совер-шаемых в состоянии аффекта, является чрезмерным. Поэтому при квалификации содеянного как преступления, совершенного в состоянии аффекта, необходимо прежде всего исходить из того, как воспринимал ситуацию виновный в данном преступлении, учитывая, конечно, обстановку происшедшего, обстоятельства, которые могут подтверждать или опровергать мнение виновного. Поведение потерпевшего может быть противоправным только с точки зрения виновного, хотя объективно потерпевший может быть и ни в чем не виноват. В этом случае следует рассматривать заблуждение виновного в его пользу и квалифицировать содеян-ное как преступление, совершенное в состоянии аффекта, при наличии всех иных необходимых признаков состава преступле-ния. Говоря другими словами, при заблуждении субъекта престу-пления относительно противоправности действий потерпевшего в основу квалификации необходимо брать его субъективную оцен-ку поведения потерпевшего, обязательно учитывая обстановку и другие обстоятельства. Обстоятельства должны быть таковы, чтобы они не исключали ошибку виновного.
К кому должно применяться насилие (только к виновному, к его близ-ким, к любым иным лицам), чтобы оно было признано в соответствии с законом основанием возникновения у виновного состояния аффекта?
Возможны ситуации, когда действия потерпевшего никак не связаны с личностью виновного или его близких, однако винов-ный под влиянием действий потерпевшего в состоянии аффекта причиняет ему вред.
В статьях УК РСФСР было прямо предусмотрено, что дей-ствия потерпевшего от преступления в состоянии аффекта должны быть направлены на виновного или его близких.
В литературе приводится случай, произошедший в одном из ресторанов. К сидевшей за столиком девушке, приятели которой на минуту покинули ее, подошел иностранный моряк и пригласил танцевать. Девушка отказалась. Моряк стал настаивать, затем схватил ее за руку и силой пытался затащить на танцевальную часть зала. Девушка вырвалась и села на свое место. Тогда оз-лобленный матрос одной рукой схватил девушку за голову, а другой вдавил ей в лоб зажженную сигарету. Все это происходило на глазах А., сидевшего за соседним столиком. Когда начался последний акт этой сцены, А. вилкой уда-рил моряка в живот, причинив ему тяжкое телесное повреждение .
Как правильно расценить содеянное с точки зрения уголов-ного права?
Если предположить, что А. нанес удар вилкой иностранному матросу в момент, когда тот вдавливал девушке зажженную сигарету в лоб, то он действовал в состоянии необходимый обо-роны. И ситуацию следует рассматривать с позиции превыше-ния—не превышения пределов необходимой обороны. По на-шему мнению, в этом случае действия А. должны быть призна-ны совершенными в состоянии необходимой обороны без пре-вышения ее пределов.
Если исходить из того, что противоправное посягательство со стороны потерпевшего было уже окончено в тот момент, когда А. наносил ему удар вилкой, то возникает вопрос, можно ли применять статьи об ответственности за преступление в со-стоянии аффекта, когда насилие не обращено ни на виновного, ни на его близких.
Напомним, что закон, действовавший на момент принятия решения о квалификации, специально предусматривал положе-ние относительно того, что состояние аффекта учитывается как конструктивный признак состава при направленности действий потерпевшего только на виновного или его близких. В данном же случае речь шла о совершенно постороннем человеке.
Суд признал, что А. в момент преступления находился в со-стоянии сильного душевного волнения. Значит, мы можем предположить, что состояния необходимой обороны в приве-денном примере не было, а суд рассматривал содеянное как совершенное в состоянии сильного душевного волнения. Пра-вильно ли это?
Следуя букве закона, решение суда необходимо признать не-правильным, так как закон предусматривал на момент вынесе-ния приговора ограничение по кругу лиц. Однако в настоящее время данное законодательное ограничение снято. Оценивая ситуацию с позиции буквы закона сегодняшнего, можно утверждать, что есть все основания для признания преступления совершенным в состоянии аффекта и в случае, когда действия потерпевшего были направлены не только на виновного или его близких, но и на посторонних.
Таким образом, можно сделать вывод о том, что содеянное квалифицируется как преступление, совершенное в состоянии аффекта, независимо от того, против кого было направлено про-тивоправное насилие потерпевшего: непосредственно против виновного, его близких или посторонних лиц. Главное, что это насилие вызвало у виновного состояние сильного душевного волнения. Следует признать отрадным фактом, что уголовный закон постепенно расширяет круг обстоятельств, дающих воз-можность применения статей с привилегированным составом.
Может ли убийство в драке быть квалифицировано как совершенное в состоянии аффекта?
Н. С. Таганцев определял драку как деяние, являющееся по-сягательством одновременно и на жизнь и на здоровье. По его мнению, 1) понятие драки предполагает множественность лиц, в ней участвующих; 2) для понятия драки необходимо, чтобы участвующие представляли две противоположные стороны и взаимно совершали насильственные действия, причем вступле-ние в драку как с той, так и с другой стороны должно быть доб-ровольным .
Таким образом, драка предполагает, что происходит схватка между двумя и более людьми, заключающаяся во взаимном нанесении побоев.
От убийства в драке необходимо отличать убийство в со-стоянии сильного душевного волнения, вызванного противо-правным поведением потерпевшего.
Отличие заключается в том, что при драке происходит вза-имный обмен ударами. Каждая из сторон, участвующая в драке, допускает для себя подобный способ разрешения конфликта. В то время как при убийстве в состоянии сильного душевного волнения нет взаимного согласия на обмен ударами. Одна из сторон в обмене ударами участвует вынуждено.
С. В. Бородин обращает внимание на то, что не всякое убий-ство в драке должно быть квалифицировано по ст. 105 УК РФ. Он считает, что нередко забывают о возможности применения ст. 107 УК РФ.
В качестве примера С. В. Бородин приводит случай, когда Президиум Вер-ховного суда переквалифицировал содеянное со ст. 102 УК РСФСР (ст. 105 УК РФ) на ст. 104 УК РСФСР (ст. 107 УК РФ). Обстоятельства дела таковы: П. на улице подошел к незнакомому Г. и без всякого повода ударил его кулаком в лицо. В ответ Г. ударил кулаком П. Затем П. нанес еще несколько ударов по лицу Г. и отбежал. Г. достал из сумки сапожный нож и ударил им П. в грудь. От полученного ранения П. умер. Президиум указал, что Г. совершил убийство в состоянии внезапно возникшего сильного душевного волнения, которое было вызвано хулиганскими действиями потерпевшего .
На наш взгляд, здесь не может быть речи об убийстве в дра-ке, так как драка предполагает обмен ударами по взаимному соглашению как способ разрешения какого-либо конфликта. В приведенном же примере было нападение только со стороны П., а Г. был вынужден защищаться. Но поскольку в момент нанесе-ния удара ножом П. уже прекратил свое посягательство, то со-деянное Г. не может быть квалифицировано по правилам необ-ходимой обороны. Однако в таких случаях возможно примене-ние ст. 107 УК РФ, так как убийство было совершено после окончания противоправного посягательства. Противоправное насилие со стороны потерпевшего, как правило, вызывает со-стояние сильного душевного волнения у виновного.
Важно обратить внимание правоприменителя на то, что не всегда взаимный обмен ударами свидетельствует об убийстве в драке. Не исключены случаи, когда одна из сторон была вы-нуждена отвечать на насилие, оказалась “втянутой” в кон-фликт, как в приведенном С. В. Бородиным примере. В подоб-ных ситуациях необходимо выяснять, кто оказался потерпев-шим в результате убийства, при каких обстоятельствах один из участвовавших в обмене ударами был лишен жизни. Обстоя-тельства могут свидетельствовать о том, что убийство совер-шено или в состоянии сильного душевного волнения, или при необходимой обороне, если убийство совершил не инициатор ударов.
На наш взгляд, взаимное согласие на разрешение конфликта путем обмена ударами, т. е. драка, исключает возникновение состояния сильного душевного волнения в смысле статьи об аффектированном преступлении.
Поэтому неприменимы рекомендации В. И. Ткаченко, кото-рый пишет о том, что если при драке у кого-то из дерущихся возникает аффект гнева, под влиянием которого он совершает убийство противоборствующей стороны или причиняет ей тяж-кое или менее тяжкое телесное повреждение, то действие ви-новного следует квалифицировать по ст.ст. 104, 110 УК РСФСР (ст.ст. 107, 113 УК РФ) .
Представляется, что все как раз наоборот. Если доподлинно установлено, что убийство совершено в процессе обоюдной драки, то это не убийство в состоянии сильного душевного вол-нения. Примером правильного применения уголовного закона может служить следующий случай.
Кравченко Красноярским краевым судом был осужден за умышленное убийство. Он без прописки проживал в квартире своей сожительницы Чугуно-вой. Вечером к Кравченко пришли его знакомые Павлов и Гавриленко. Дверь открыл Кравченко, который, как и Павлов, был в нетрезвом состоянии. На требование Павлова впустить его в квартиру Кравченко ответил отказом. То-гда Павлов ударил Кравченко, и между ними завязалась драка.
Драку пытались разнять. Кравченко вбежал в квартиру, взял на кухонном столе перочинный нож и, выбежав на лестничную площадку, вновь стал драть-ся с Павловым. Во время драки Кравченко ударил Павлова ножом в грудь. Последний был доставлен в больницу, где и скончался.
Президиум Верховного суда РСФСР оставил без удовлетворения протест заместителя Генерального прокурора СССР, в котором ставился вопрос о переквалификации действий Кравченко на убийство при превышении пределов необходимой обороны.
Генеральный прокурор СССР внес протест в Пленум Верховного суда СССР, предложив переквалифицировать действия Краченко со ст. 103 УК РСФСР (ч. 1 ст. 105 УК РФ) на ст. 104 УК РСФСР (ч. 1 ст. 107 УК РФ), преду-сматривающую ответственность за убийство, совершенное в состоянии силь-ного душевного волнения.
Пленум Верховного суда СССР оставил без удовлетворения протест Гене-рального прокурора СССР, указав при этом, что внезапно возникшее сильное душевное волнение представляет собой исключительно сильное, быстро воз-никающее и бурно протекающее кратковременное эмоциональное состояние, которое может быть охарактеризовано как “взрыв” эмоций в ответ на проти-воправное поведение потерпевшего. Пленум отметил также, что данному состоянию свойственна дезорганизация интеллектуальной и волевой сфер сознания, не исключающая вменяемости, но в то же время затрудняющая адекватное восприятие действительности и выбор лучшего в сложившейся ситуации варианта поведения.
По данному делу признаков такого состояния не установлено.
Однако было установлено, что между Кравченко и Павловым происходила обоюдная драка, длившаяся по показаниям одних свидетелей 10—15 минут, а других — до 30 минут. По настоянию Чугуновой и ее родителей драка прекра-тилась, и Кравченко проследовал в квартиру. Смыв кровь, Кравченко воору-жился ножом и возвратился на лестничную площадку, где в ходе возобновив-шейся драки нанес Павлову смертельное ранение ударом ножа в грудь.
Таким образом, указал Пленум Верховного суда СССР, Кравченко дейст-вовал не импульсивно, а вполне осознанно, с заранее обдуманным намерением применить нож .
Издевательство
Это обстоятельство, вызывающее состояние сильного ду-шевного волнения, ранее не называлось в статьях, предусматри-вавших ответственность за преступления, совершенные в со-стоянии аффекта.
В русском языке издевательство определяется как злая на-смешка, оскорбление, а также как оскорбительный поступок, поведение по отношению к кому-нибудь . Соответственно издеваться — значит зло и оскорбительно высмеивать кого-нибудь .
В УК РФ понятие “издевательство” встречается в нескольких статья: в п. “и” ч. 1 ст. 63, ст.ст. 107, 111, 112, 302, 335.
В юридической литературе приводятся самые разнообразные трактовки понятия “издевательство”.
Например, В. И. Селиверстов и И. В. Шмаров дают такое оп-ределение: “Под издевательством понимается причинение по-терпевшему нравственных, психических страданий, унижающих его человеческое достоинство” .
С. А. Разумов определяет издевательство как совершение действий, унижающих честь и достоинство потерпевшего, при-чинение психических страданий .
Н. И. Ветров считает, что издевательство над потерпевшим имеет место тогда, когда действия виновного совершены в гру-бой, циничной форме и направлены на причинение потерпевшему нравственных, психических страданий, унижающих его человеческое достоинство .
С. В. Бородин отмечает, что издевательство — это чаще все-го все те же насильственные действия, которые могут характе-ризоваться цинизмом и быть растянутыми во времени. Хотя он и не отрицает, что издевательство может проявляться и в психи-ческом давлении, в угрозах расправы или оглашения каких-либо существующих или вымышленных сведений, компрометирую-щих виновного либо других лиц, в судьбе которых он заинтере-сован .
А. Н. Красиков не согласен с определением издевательства как физического или психического насилия. Он обращает вни-мание на то, что закон не случайно расширил перечень основа-ний, могущих вызвать состояние аффекта. По мнению А. Н. Красикова, издевательство — это социально-отрицательное психи-ческое воздействие на личность, разновидность психического насилия в отношении человека, но не в форме уголовно нака-зуемых угроз (убийства, клеветы и т. д.), а в особой, изощрен-ной форме. Например, злая усмешка, глумление, незаслуженное систематическое порицание человека, неадекватная поступку критика, травля, иронизирование как завуалированная форма насмешки и т. д.
Т. В. Кондрашова высказала суждение, что издевательство, в отличие от оскорбления, осуществляется в пристойном виде. Оно может быть выражено в злой насмешке, глумлении над физическими недостатками лица или отдельными чертами ха-рактера, угрозе распространить вымышленные или действи-тельные позорящие сведения. Она считает, что издевательство обычно носит длительный характер .
Общим для этих определений является то, что все авторы связывают издевательство с причинением потерпевшему нрав-ственных, психических страданий. Отличия касаются формы проявления издевательства.
На наш взгляд издевательство может проявляться в любой форме: циничной или подчеркнуто вежливой, словесной или физической. Издевательство может быть длительным, но может быть и однократным, даже одномоментным. Главное это то, что издевательство всегда сопряжено с умышленным причинением потерпевшему психических, нравственных страданий, с униже-нием его человеческого достоинства.
Можно сделать вывод, что издевательство — это умышленное причинение психических, нравственных страданий независимо от формы осуществления и длительности.
Издевательство очень опасно по своим последствиям. Оно может вызывать желание отомстить обидчику или, если это потерпевшему не по силам, стать причиной самоубийства. На-пример, в воинских частях имеются случаи издевательства над новобранцами. Это весьма часто приводит к тяжким последст-виям, начиная от дезертирства, кончая самоубийством и рас-стрелом караула.
Так, в отношении матроса Невареных издевательство выразилось в неод-нократном избиении, глумлении в виде выстригания волос, незаконном лише-нии свободы путем помещения в тесную душевую кабину, вследствие чего Невареных совершил дезертирство, но был оправдан за отсутствием состава преступления .
Издевательства в отношении солдата Васькова закончились более печаль-но. После того как его оскорбили нецензурной бранью и избили, от него по-требовали вымыть унитаз. В этот же день Васьков, не выдержав издевательств, покончил жизнь самоубийством, повесившись в лесу за территорией части .
Известны случаи иной реакции пострадавших от издевательства. Так, по сообщениям электронной печати, в ноябре 2000 г. в поселке Лесной Свердлов-ской области солдат расстрелял сослуживцев и покончил с собой. Двое солдат погибли на месте, еще двое были ранены, один — тяжело. Причины выясня-ются, хотя не исключено, что и в этом случае причиной происшедшего яви-лось издевательство над новобранцем.
Тяжкое оскорбление
Применительно к этому основанию аффекта главными явля-ются следующие вопросы: Какое оскорбление признается тяж-ким? Каковы критерии тяжкого оскорбления?
На первый взгляд может показаться, что эти вопросы иден-тичны. Однако это не так. Они взаимосвязаны, но не исключа-ют, а дополняют друг друга. Ответ на первый вопрос предпола-гает уяснение понятия тяжкого оскорбления, а ответ на вто-рой — уяснение того, на чем мы должны основываться, уста-навливая тяжесть оскорбления.
Однако прежде чем выяснять, что такое “тяжкое оскорбле-ние”, разумно обратиться к понятию “оскорбление” вообще, так как данное понятие является определяющим в словосочетании “тяжкое оскорбление”.
Статья 130 УК РФ предусматривает ответственность за оскорбление. Оно понимается как унижение чести и достоинства другого человека, выраженное в неприличной форме.
Объективную сторону преступления составляют два обяза-тельных признака: действие — унижение чести и достоинства, форма действия — выраженное в неприличной форме.
Ключевыми в диспозиции закона являются понятия: 1) честь и достоинство; 2) унижение; 3) неприличная форма.
Честь и достоинство
В словарях русского языка слово “честь” определяется как 1) достойные уважения и гордости моральные качества челове-ка; его соответствующие принципы; 2) хорошая, незапятнанная репутация, доброе имя . Достоинство — это 1) положительное качество; 2) совокупность высоких моральных качеств, а также уважение этих качеств в самом себе .
В Постановлении Пленума Верховного суда РФ сказано, что оскорбление представляет собой выраженную в неприлич-ной форме отрицательную оценку личности потерпевшего, имеющую обобщенный характер и унижающую его честь и достоинство .
В одной из публикаций, посвященной понятиям чести и дос-тоинства, честь понимается как сопровождающееся положи-тельной оценкой отражение качеств лица в общественном соз-нании . К достоинству отнесено ощущение человеком своей ценности как человека вообще, конкретной личности, профес-сионала и т. д. Достоинство включает в себя сознание челове-ком своей абстрактной и конкретно-социальной ценности, а также ценности (значимости) социальных групп, в которые он входит .
Таким образом, честь — это положительная оценка ка-честв личности общественным сознанием, а достоинст-во — это положительная самооценка личности. Достоинство, иначе говоря, это оценка личности себя самой как положитель-ной в любом личностном и социальном аспекте (нравственном, интеллектуальном, эстетическом, психологическом, профессио-нальном, национальном, конфессиональном и т. д.). При этом не имеет значения, что эта оценка может не совпадать с общест-венным мнением и что данный человек может не иметь необхо-димых положительных качеств. Достоинство любого человека существует априори, изначально. В то время как честь необхо-димо заслужить. Конституция РФ в ст. 21 говорит: “Достоинст-во личности охраняется государством. Ничто не может быть основанием для его умаления”.
При личном оскорблении страдает прежде всего достоинство человека, умаляется его самооценка, а при публичном — также и честь человека, ибо умаляется его положительная оценка в глазах общества.
Мы присоединяемся к точке зрения тех авторов, по мнению которых единственным объектом простого оскорбления (не публичного) является достоинство личности . Этот вывод ва-жен в том смысле, что при совершении преступления в состоя-нии сильного душевного волнения основанием возникновения аффекта будет именно посягательство на достоинство личности.
Поскольку достоинство — это самооценка личности, то представляется, что оскорбить можно только того, кто этой са-мооценкой обладает. Нельзя оскорбить умершего, душевно-больного, новорожденного.
Унижение
В Словаре русского языка понятие “унижение” раскрывается как оскорбление, унижающее достоинство, а “унизить” — оскорбить чье-нибудь достоинство, самолюбие .
Унижение и оскорбление, таким образом,— синонимы. Мы приходим к выводу, что редакция ст. 130 УК РФ тавтологична. Она дает определение одного понятия через другое, такое же понятие, не раскрывающее смысла.
В литературе унижение чести и достоинства толкуется неод-нозначно. Практически каждый автор по-своему определяет понятие “унижение”.
Например, И. М. Гальперин под унижением понимает отри-цательную оценку, которая подрывает моральный престиж лич-ности в глазах окружающих, наносит ущерб уважению потер-певшего к самому себе . В этом определении акцент делается на оценке личности, что, по нашему мнению, не совсем точно, так как следовало бы показать, как происходит унижение человеческого достоинства.
По мнению О. Ф. Шишова, оскорбление предполагает дейст-вие, направленное против одного или нескольких лиц в целях дискредитации, подрыва морального престижа и авторитета потерпевших . Обращает на себя внимание то, что в законе отсутствует указание на какую-либо цель. Введение цели в дефиницию сужает сферу применения состава преступления, ведет к неправильному применению закона. Поэтому и данное определение нельзя признать удачным.
Ю. А. Красиков не дает в комментарии к ст. 130 УК РФ оп-ределения оскорбления, но, раскрывая объективную сторону, указывает, что оскорбления заключаются в действиях, которые унижают честь и достоинство личности . Правильное, по-существу, определение страдает некоторой тавтологичностью. Оскорбление и унижение — это синонимы. Согласиться с такой трактовкой понятия было бы ошибкой.
Практически аналогичное определение предлагает Н. К. Се-мернева, которая раскрывает объективную сторону оскорбления как действия, унижающего честь и достоинство путем негатив-ной (отрицательной) оценки личности потерпевшего .
Недостатком этого и многих других определений является то, что все они основываются в той или иной степени на тавто-логичности, заложенной в диспозиции ст. 130 УК РФ.
По нашему мнению, при раскрытии понятия “оскорбление достоинства” следует пользоваться термином “умаление”. Ума-лить — это сделать или представить менее значительным, чем есть на самом деле, преуменьшить . При оскорблении достоин-ство человека, его положительная самооценка, терпит ущерб, представляется менее значительным.
При оскорблении совершаются, например, плевки в лицо, происходит забрасывание нечистотами, показываются непри-стойные жесты, произносятся нецензурные выражения в адрес потерпевшего, с ним обращаются как с “быдлом” и т. д., тем самым виновный в оскорблении относится к потерпевшему не “по-человечески”. Все это и вызывает негативную оценку про-исшедшего у потерпевшего. Иногда он стремится восстановить свое человеческое достоинство путем причинения вреда ос-корбляющему. Представляется, что законодатель при установ-лении ответственности за оскорбление стремился не столько оградить потерпевшего от посягательств на его честь и досто-инство, сколько наказать за недостойное поведение виновного в разных непристойных действиях, научить его достойным обра-зом вести себя.
Таким образом, по нашему мнению, унижение — это действие, по своим объективным свойствам, умаляющее дос-тоинства конкретного человека или группы лиц.
Оскорбление же можно определить как умаление че-ловеческого достоинства. Однако, как сказано в законе, не вся-кое умаление человеческого достоинства уголовно наказуемо. Преступлением признается только оскорбление, выраженное в неприличной форме.
Неприличная форма
Какая же форма оскорбления будет считаться неприличной, а какая — приличной?
Закон не раскрывает содержание понятия “неприличность” формы оскорбления. Это отдается на откуп доктрине и практике применения уголовного закона.
В доктрине уголовного права можно встретить следующие определения “неприличной формы”. Например, А. А. Пионт-ковский писал: “Так как оскорбление составляет противореча-щая правилам социалистического общежития отрицательная оценка потерпевшего, то одна отрицательная оценка, хотя и глубоко затрагивающая самолюбие потерпевшего, но по своей форме не противоречащая правилам социалистического обще-жития, не заключает в себе состава преступления” .
Если отбросить в этом определении идеологические штампы, то окажется, что оскорбление — это отрицательная оценка по-терпевшего, выраженная в форме, противоречащей правилам общежития. Главный вопрос остался открытым. Что означают слова “форма, противоречащая правилам социалистического общежития”?
А. А. Пионтковский считает, что для состава оскорбления не имеет значения, соответствует ли действительности оценка по-терпевшего. В качестве иллюстрации автор приводит вымыш-ленный пример, что если один человек назвал другого “дурак”, то это будет оскорблением независимо от того, что потерпев-ший не очень умный человек . Почему? Где здесь так называе-мая неприличная форма выражения?
Интересно, что далее А. А. Пионтковский приводит еще один пример из опубликованной судебной практики, который должен иллюстрировать отсутствие неприличной формы отрицательной оценки потерпевшего. Пример этот встречается во многих по-следующих публикациях, поэтому имеет смысл привести его краткое содержание.
Курилева, привлеченная к уголовной ответственности по ч. 1 ст. 131 УК РСФСР (ч. 1 ст. 130 УК РФ), была признана виновной в том, что, будучи бух-галтером-ревизором торговой конторы и выявив недостачу ценностей у заве-дующей магазином Шестовой, сказала ей, что имеются основания считать недостающую сумму присвоением.
Коллегия Верховного суда РСФСР прекратила уголовное дело, признав, что в деянии Курилевой нет состава преступления, предусмотренного ст. 131 УК РСФСР (ст. 130 УК РФ), поскольку Курилева высказала свое мнение отно-сительно присвоения Шестовой ценностей в форме, которую никак нельзя признать неприличной .
В данном случае, по нашему мнению, отсутствует состав преступления, предусматривающий ответственность за оскорб-ление, но не потому, что Курилева дала отрицательную оценку Шестовой в неприличной форме. Дело в другом. Во-первых, отсутствует объективная сторона оскорбления — умаление че-ловеческого достоинства. Высказывание обоснованного пред-положения — это не умаление достоинства потерпевшего. Во-вторых, у Курилевой не было умысла на оскорбление, т. е. на умышленное умаление человеческого достоинства Шестовой. Поэтому и привлекать Курилеву к ответственности не было оснований.
В учебной литературе часто можно встретить констатацию того, что обязательным признаком объективной стороны высту-пает способ унижения чести, достоинства и репутации потер-певшего — неприличная форма, однако никаких дополнитель-ных обоснований за этим заявлением не следует , что вряд ли может удовлетворить пытливого читателя.
Встречаются и более развернутые конструкции. Например, Л. Л. Кругликов утверждает, что “неприличность формы оскорбления” — понятие оценочное. И далее дает рекомендации относительно критериев неприличности формы. Он пишет: “Как правило, она выражается в циничных жестах, грубых, бран-ных — чаще облаченных в нецензурную форму — словах и про-звищах, плевках в лицо, пощечине, непристойных изображениях потерпевшего на бумаге и т. д.” .
Однако и в данном случае нет определения неприличности формы, а раскрытие содержания “неприличности” автор дает через примерный перечень конкретных действий. По сути это верно, но явно недостаточно для уяснения того, что же такое “неприличная форма”.
И. Л. Марогулова также считает, что “неприличная фор-ма” — это оценочное понятие, которое определяется судом с учетом всех обстоятельств дела .
Ю. М. Ткачевский внимательно проанализировал имеющиеся в уголовно-правовой литературе суждения и пришел к выводу, что неприличная форма оскорбления является фактом, который должен устанавливать суд, основываясь на всех обстоятельствах дела, исходя из доминирующих в обществе предписаний мора-ли. Вместе с тем, по его мнению, оскорбление может быть нане-сено и без использования неприличной формы действий, так как основа оскорбления — умаление достоинства личности, а тако-вое может быть осуществлено и в изысканно вежливой форме .
По нашему глубокому убеждению, должен быть наказуем сам факт оскорбления человека человеком. Во-первых, оскорб-ление — это умаление человеческого достоинства независимо от формы его выражения. Во-вторых, может ли быть вообще у оскорбления приличная форма?
Форма — это способ существования содержания, неотдели-мый от него и служащий его выражением . Следовательно, “разорвать” форму и содержание невозможно. Одно без другого не существует. В законе изначально заложено неразрешимое логическое противоречие, которое должно быть снято путем правильного толкования.
С. И. Ожегов определяет понятие “приличие” как правило поведения, вежливость, благопристойность . Следовательно, неприличие — это нарушение правил поведения, грубость, не-благопристойность. Значит, неприличная форма — грубая, не-благопристойная. Но форма не может быть грубой, неблагопри-стойной. Таковым может быть только действие. Отсюда — для квалификации по ст. 130 УК РФ достаточно установить и дока-зать, что было оскорбление, т. е. умаление человеческого досто-инства, независимо от формы его выражения. Форма выражения оскорбления, т. е. каким образом оно произошло: словесно, письменно, жестом или действием, значения для квалификации не имеет. В литературе было высказано, на наш взгляд, пра-вильное мнение о том, что “иногда слова могут произноситься вежливым тоном, но в них вкладывается особый оскорбитель-ный смысл, понятный лишь тому человеку, которому эти слова адресованы. Они могут вызвать у него аффективную реакцию и привести к преступлению” .
Таким образом, понятие “неприличная форма выражения” не может быть определено, так как, во-первых, оскорбление не может иметь “приличную” форму по определению, во-вторых, если оно что-то и означает, то только то, что происходит умале-ние достоинства человека.
Соотношение оскорбления, клеветы и диффамации
Применительно к рассматриваемой теме существует еще од-на проблема, которую мы не может оставить без внимания. Это соотношение оскорбления, клеветы и диффамации. Преступле-ния, совершенные в состоянии аффекта, как сказано в диспози-ции ст.ст. 107 и 113 УК РФ, могут быть вызваны или тяжким оскорблением со стороны потерпевшего, или иными противо-правными либо аморальными действиями. Новый уголовный закон значительно расширил основания для применения норм о преступлениях, совершаемых в состоянии аффекта. В законе речь идет о тяжком оскорблении, поэтому необходимо, во-первых, отграничить оскорбление от клеветы и диффамации, а во-вторых, выяснить, не могут ли клевета и диффамация высту-пать в качестве юридических оснований возникновения состоя-ния аффекта.
Составы клеветы и оскорбления имеют один общий объект посягательства — честь и достоинство личности. Оба преступ-ления совершаются умышленно. Характеристики субъекта пре-ступлений совпадают. Диффамация понимается как распростра-нение порочащих сведений о каком-либо лице, что сближает ее и с клеветой и с оскорблением.
Клевета и оскорбление.
В соответствии со ст. 129 УК РФ клевета — это распростра-нение заведомо ложных сведений, порочащих честь и достоин-ство другого лица или подрывающих его репутацию. Если ос-корбление направляется прежде всего против достоинства лич-ности, то клевета — против чести человека. Как мы подчерки-вали выше, честь — это положительная оценка качеств лично-сти общественным сознанием. В литературе честь понимается как “сопровождающееся положительной оценкой отражение качеств лица (физического или юридического) в общественном сознании” . Ю. М. Ткачевский пишет, что честь отражает поло-жительные качества личности (честный, храбрый и т. д.). Он считает, что существует также корпоративная и профессиональ-ная честь (честь офицера, врача, юриста, воина, писателя, ху-дожника и др.) . При клевете может также происходить подрыв репутации человека, под которой понимается “сопровождающееся положительной оценкой общества отражение деловых качеств лица в общественном сознании” . Порочащие сведения имеют три признака: 1) направленность на унижение (умаление) чести и достоинства либо деловой репутации; 2) характер све-дений — нарушение законодательства или общепринятых мо-ральных принципов; 3) ложность этих сведений . В отличие от порочащих сведений, позорящие сведения могут не быть лож-ными. В таком случае отсутствует состав клеветы, для которой требуется, чтобы сведения были и порочащими, и ложными, и касаться они могут любого человека, в том числе и умершего.
Таким образом, отличие оскорбления от клеветы следует проводить по:
объекту посягательства — оскорбление посягает на достоин-ство человека, а клевета — на честь;
характеру объективной стороны — при оскорблении проис-ходит умаление достоинства человека путем действия, при кле-вете распространяются ложные порочащие сведения;
обстановке совершения деяния — при оскорблении умаление достоинства потерпевшего происходит непосредственно, неза-висимо от наличия посторонних, а при клевете сведения рас-пространяются среди других лиц, независимо от присутствия потерпевшего;
особенностям потерпевшего — нельзя оскорбить умершего, душевнобольного, но оклеветать возможно.
Представляется, что и клевета и оскорбление могут быть признаны основаниями возникновения у виновного лица состояния сильного душевного волнения. Оскорбление прямо называ-ется в ст.ст. 107, 113 УК РФ, а клевета подпадает под понятие “иные противоправные или аморальные действия”.
Диффамация и оскорбление.
М. Д. Шаргородский писал: “Советское уголовное законода-тельство не знает состава диффамации (лат. diffamare — поро-чить), поэтому разглашение фактов, являющихся личной тайной субъекта, обнародование которой ему неприятно, но не являю-щихся ложными или не являющихся позорящими, не влечет за собой уголовной ответственности, за исключением случаев, указанных выше” . Иначе говоря, по мнению М. Д. Шаргород-ского, диффамация уголовно наказуема только в случаях, непо-средственно предусмотренных в законе. Например, П., желая досадить И., всем рассказывает, что жена И. не способна к дето-рождению, поэтому они взяли ребенка из детдома. Несмотря на то, что распространяемая информация соответствует действи-тельности, ее распространение влечет за собой уголовную от-ветственность. В данном случае речь может идти об ответствен-ности за разглашение тайны усыновления. Если у И. возникает состояние аффекта, это должно быть признано обстоятельством, смягчающим ответственность. Причинение вреда здоровью П., при наличии всех необходимых признаков состава преступле-ния, может быть квалифицировано по ст. 113 УК РФ.
Могут быть ситуации, когда распространяется информации, соответствующая действительности, ее распространение не вле-чет за собой уголовной ответственности, но она, однако, вызы-вает состояние аффекта. Можно ли в этом случае применять привилегированный состав? Например, Сидоров накануне свадьбы пообещал Немоляевой, выходящей замуж за Смирнова, рассказать последнему о перенесенном ею венерическом забо-левании. На наш взгляд, и в этом случае можно применять при-вилегированный состав преступления, если в результате угрозы распространения позорящей информации у лица возникает со-стояние сильного душевного волнения.
Таким образом, диффамация также может выступать основа-нием возникновения аффекта.
Отличие оскорбления от диффамации заключается в том, что при диффамации происходит распространение сведений, соответствующих действительности, но позорящих, по сути, потерпевшего, а при оскорблении умаляется человеческое достоинство.
Рассмотрев кратко понятия клеветы, оскорбления и диффа-мации, их различия, признав, что все названные обстоятельства могут являться основанием возникновения аффекта, обратимся к понятию “тяжкое оскорбление”.
Какое оскорбление признается тяжким?
Главная проблема, касающаяся тяжкого оскорбления, была и остается в настоящее время — это определение соотношения понятий “тяжкое оскорбление” и “оскорбление”, предусмотрен-ное ст. 130 УК РФ.
Понятие “тяжкое оскорбление”, точно так же как и понятие “оскорбление”, традиционно, как и все оценочные понятия, вы-зывало и вызывает значительные сложности в его определении и установлении. Предпринимаются многочисленные попытки дать определение тяжкого оскорбления. Можно выделить, по крайней мере, три подхода.
Для первого подхода характерно то, что авторы дают опре-деление, основанное на диспозиции ст. 130 УК РФ, считая, что основанием аффекта должно быть не просто оскорбление, а оскорбление, выраженное в особо уничижительной форме. Поэтому для них главное — это показать формы такого ос-корбления.
Например, Н. И. Загородников отмечал, что под тяжким ос-корблением следует понимать глубокое и грубое унижение чес-ти и достоинства личности виновного в аффектированном убий-стве .
В. В. Ераксин дал следующее определение: “Под тяжким ос-корблением следует понимать случаи глубокого унижения дос-тоинства личности” .
По мнению И. Я. Козаченко, тяжкое оскорбление, как прави-ло, выражается исключительно циничным унижением чести и достоинства личности .
С. В. Бородин считает, что определение тяжкого оскорбления представляет большую сложность, чем определение понятия на-силия и издевательства. По его мнению, “оскорбление может быть признано тяжким только при условии, если оно характери-зуется исключительным цинизмом, унижением чести и человече-ского достоинства либо выражено иначе, но фактически равно-сильно по своей тяжести психическому насилию; в ряде случаев тяжким должно признаваться такое оскорбление, которое содер-жит состав преступления, предусмотренный ст. 130 УК РФ” .
Сторонники второго подхода считают, что тяжкое оскорбле-ние “не может быть ничем иным, как оскорблением, предусмот-ренным ст. 131 УК РСФСР (ст. 130 УК РФ. — А. П.)” .
При третьем подходе исходная посылка заключается в сле-дующем. Тяжкое оскорбление не обязательно должно соответ-ствовать диспозиции ст. 130 УК РФ. В частности, оно не обяза-тельно должно быть выражено в неприличной форме.
Н. И. Загородников высказал суждение о том, что к тяжкому оскорблению следует относить: обвинение в тяжком преступле-нии, унижение национального чувства, подчеркивание в непри-личной форме физических недостатков человека, надругатель-ство над родительской любовью и т. п. При этом, по его мне-нию, оскорбительные действия могут быть и лишены юридиче-ских признаков состава оскорбления .
А. Н. Красиков полагает, что основанием возникновения сильного душевного волнения (аффекта) может быть как уго-ловно наказуемое оскорбление, предусмотренное ст. 130 УК РФ, так и оскорбление, которое не подпадает под признаки этой статьи. Тяжко оскорбить можно словом, действием, жестом, письмом, карикатурой и т. д. Тяжесть оскорбления должна ре-шаться в каждом конкретном случае .
Л. А. Андреева высказала мнение, что оскорбление не обяза-тельно должно выражаться в неприличной форме. Более того, в определенных ситуациях, по ее мнению, не всегда может быть умысел со стороны потерпевшего на унижение чести и достоин-ства виновного лица .
Разногласия среди исследователей при определении того, бу-дет ли оскорбление “тяжким”, касаются разных моментов, в том числе и формы выражения оскорбления. Одни пытаются опи-сать форму выражения тяжкого оскорбления словами “циничная”, “глубоко оскорбительная” и т. д., в то время как другие не связывают тяжесть оскорбления с его формой, а делают ак-цент на результате, следствии оскорбления. Третьи полагают, что оскорбление признается тяжким лишь в том случае, если оно полностью соответствует понятию оскорбления, данному в ст. 130 УК РФ. В частности, В. И. Ткаченко полагает, что “неприличная форма выражения отрицательной оценки личности является тем существенным признаком, который … делает ума-ление, унижение чести и достоинства человека наиболее гру-бым, тяжким и болезненным” .
На наш взгляд, наиболее правильной представляется та точка зрения, в соответствии с которой главное — это не форма вы-ражения, не полное соответствие действий диспозиции ст. 130, хотя последнее и важно, а то, что оскорбительные действия привели к состоянию аффекта у оскорбленного. Само же поня-тие “тяжкое оскорбление” не имеет точной дефиниции, таковым оно признается или не признается в каждом конкретном случае.
При любом подходе особую актуальность имеют критерии тяжкого оскорбления. Должны ли мы исходить, например, из действий, произведенных оскорбителем? Или главное то, что данные действия вызвали состояние аффекта? Иначе говоря, что является определяющим, субъективный критерий (субъективное восприятие происшедшего) или объективный критерий (характер действий, вызывающий состояние аффекта)? А может быть, какое-то иное обстоятельство? Например, иногда в качестве критерия тяжкого оскорбления предлагается противозаконность действий оскорбителя.
В данном вопросе также нет полного единства мнений.
С точки зрения В. И. Ткаченко, в основе признания оскорб-ления тяжким должен лежать не субъективный или объектив-ный критерий, а признак противоправности действий оскорби-теля. По его мнению, не всякое субъективно тяжкое оскорбле-ние является противоправным, так как фактически, когда оскорбление вызывает аффект, оно субъективно всегда тяжкое. Точно также не всякое оскорбление, как бы оно глубоко ни за-трагивало чувства человека, если оно не является противоправ-ным, может быть основанием для квалификации преступления как совершенного в состоянии аффекта. Признаком же проти-воправности, с позиции В. И. Ткаченко, будет то, что оскорбле-ние высказано в неприличной форме .
С данным утверждением трудно согласиться хотя бы потому, что при таком подходе никакой грани между тяжким оскорбле-нием и оскорблением, предусмотренным ст. 130 УК РФ, прак-тически нет. Любое оскорбление автоматически становится тяжким, так как по закону оно должно быть высказано в неприлич-ной форме. Тогда зачем законодатель предусмотрел в ст.ст. 107 и 113 УК РФ, что оскорбление должно быть тяжким? Недоста-точно ли было указать, что любое оскорбление, признаки кото-рого даны в ст. 130 УК РФ, может быть основанием возникно-вения аффекта? Видимо, все же закон не случайно делает ого-ворку относительно тяжести оскорбления.
Ошибочной представляется и позиция, согласно которой “тяжкое оскорбление должно истолковываться на базе воспри-нимающих способностей субъекта преступления” . А. Н. Красиков присоединяется к точке зрения Г. Н. Иванова, который считает, что “разные люди в зависимости от эмоциональных особенностей и соответствующей норме реакции различно воспринимают однородные оскорбительные действия. Поэтому в случае, если ситуация не позволяет дать однозначной оценки действий как тяжкого оскорбления, должна быть назначена комплексная психолого-психиатрическая экспертиза для определения возможности возникновения аффективной реакции у данного субъекта применительно к данной ситуации” .
Правильная посылка о необходимости обязательно учиты-вать психоэмоциональные особенности виновного в аффектиро-ванном убийстве в отрыве от оценки действия потерпевшего может привести к многочисленным ошибкам при квалификации преступлений, например по ст. 107 УК РФ, в случае, когда один только взгляд вызвал состояние аффекта у обвиняемого в убий-стве.
Следует согласиться с М. К. Аниянцем, который считает, что является ли в каждом конкретном случае оскорбление тяжким или нет — это, в конечном счете, решает суд. При этом, спра-ведливо отмечает М. К. Аниянц, должна учитываться не только объективная оценка самого оскорбления, но в определенной мере и субъективные свойства лица, подвергшегося оскорбле-нию, состояние его психики, обстановка, в которой было нане-сено оскорбление .
Верховный суд рекомендует для правильного решения во-проса, является ли оскорбление тяжким, исследовать все об-стоятельства дела в их совокупности .
Аналогичную позицию занимает С. В. Бородин, с точки зре-ния которого признание оскорбления тяжким зависит от кон-кретной ситуации и индивидуальных особенностей виновного в убийстве (болезненное состояние, беременность и т. д.) .
По мнению Т. В. Кондрашовой, для определения наличия тяжкого оскорбления, как и для установления неприличной формы, в которой оно высказано, необходимо использовать два критерия: объективный и субъективный. К объективному кри-терию она относит нравственность, которая существует в обще-стве в данный период времени, а к субъективному — индивиду-альные психолого-возрастные особенности виновного, тип его темперамента, принадлежность к определенным социальным группам .
Это верные, но общие рекомендации, требующие конкрети-зации.
На наш взгляд, можно сделать следующие промежуточные выводы нашего исследования. Для установления такого основа-ния возникновения аффекта, как тяжкое оскорбление, необхо-димо исходить из совокупности обстоятельств.
1. Представляется, что признание оскорбления тяжким — это вопрос факта. Мы никогда не сможем решить проблему о нали-чии оснований возникновения аффекта, если не оценим все об-стоятельства в совокупности. В данном вопросе нельзя отдавать приоритет ни объективным, ни субъективным критериям.
2. Основанием возникновения аффекта должно быть оскорб-ление со стороны потерпевшего, т. е. умаление достоинства личности обвиняемого в аффектированном убийстве путем проти-воправного или аморального с ним обращения. По нашему мне-нию, было бы неправильно требовать, чтобы деяние со стороны потерпевшего было во всех случаях уголовно-противоправным, т. е. подпадало под признаки состава преступления, предусмот-ренного ст. 130 УК РФ, достаточно установить, что оно в прин-ципе было противоправным или аморальным.
3. Оскорбление со стороны потерпевшего не обязательно должно быть умышленным. Не исключены ситуации, когда ос-корбление нанесено по неосторожности или невиновно. Для применения привилегированных составов необходимо устано-вить и доказать, что виновный воспринимал данное обстоятель-ство как оскорбление в силу особенностей обстановки произо-шедшего.
В данном случае вопрос решается на основании правил о фактической ошибке. Если у виновного в аффектированном преступлении были реальные основания полагать, что со сторо-ны потерпевшего было оскорбление, которое он субъективно воспринял как тяжкое, то независимо от умышленности дейст-вий потерпевшего содеянное виновным должно быть квалифи-цировано как совершенное в состоянии аффекта.
4. При признании оскорбления тяжким должен учитываться уровень нравственности того социального окружения, к кото-рому принадлежит и к которому себя относит обвиняемый в аффектированном убийстве.
Нельзя, оценивая совершенное потерпевшим, брать за основу “нравственности, которые существуют в обществе в данный период времени”, так как нравственность — это внутренние, духовные качества, которыми руководствуется человек. Это этические нормы или правила поведения, определяемые этими качествами . Иначе говоря, исходить в этом случае необходимо не из нравственности вообще, а из нравственности окружения обвиняемого. Весьма образно в этом смысле высказалась Т. В. Кондрашова, отметив, что “упоминание одного из пред-ставителей рода полорогих парнокопытных животных или сам-ца семейства куриных для лиц, принадлежащих к воровской среде, без сомнения, будет тяжким оскорблением. В то же время многими другими лицами оно будет воспринято как совершенно нейтральное” .
5. Обвиняемый в силу своих личностных и ситуационных особенностей мог в данном конкретном случае оценивать ос-корбление как тяжкое.
Необходимость учета психофизических и психоэмоциональ-ных особенностей обвиняемого не отрицается ни одним иссле-дователем. Женщина в состоянии беременности несколько ина-че воспринимает действительность, чем в обычном состоянии. Точно так же как холерик и флегматик по-разному могут отреа-гировать на одну и ту же ситуацию. Нельзя только преувеличи-вать значение данного обстоятельства в ущерб другим.
В такой же мере подлежит учету конкретная ситуация, об-становка, в которой произошло преступление в состоянии аф-фекта.
6. В результате оскорбления со стороны потерпевшего у об-виняемого возникло состояние сильного душевного волнения (аффекта), которое подтверждается объективными обстоятель-ствами.
Если нет данных, свидетельствующих о том, что виновный совершил преступление в состоянии аффекта, то даже при на-личии всех других вышеназванных обстоятельств мы не можем квалифицировать содеянное по ст.ст. 107, 113 УК РФ.
Иные противоправные действия
До принятия УК РСФСР 1960 г. статья о преступлениях, со-вершенных в состоянии аффекта, предусматривала только два обстоятельства, которые могли быть признаны основанием для возникновения аффекта. Это насилие и тяжкое оскорбление со стороны потерпевшего. С принятием УК РСФСР 1960 г. их ста-ло три. Третье — иные противозаконные действия.
Редакция ст.ст. 104, 110 УК РСФСР содержала указание на то, что основанием возникновения аффекта у обвиняемого мо-гут быть иные противозаконные действия потерпевшего, если эти действия повлекли или могли повлечь тяжкие последствия для виновного или его близких.
Толкование данного положения среди исследователей не бы-ло одинаковым. По-разному понимался характер действий, под-падающих под признаки иных противозаконных. Неоднозначно решался вопрос о месте и значении данного признака в диспо-зиции закона. Небольшое исследование данной проблемы, по нашему мнению, поможет нам разобраться в логике развития законодательства об ответственности за преступления, совер-шенные в состоянии аффекта.
Одним из первых авторов, давших комментарий ст. 104 УК РСФСР, был Н. И. Загородников. Он делал вывод, исходя из редакции статьи, что в ней имеются в виду действия, которые представляются общественно опасными и непосредственно уг-рожающими интересам виновного и его близких. Отсюда к рас-сматриваемому виду убийства, по его мнению, следует относить убийство потерпевшего при посягательстве его на жизненно важные интересы виновного или его близких, когда потерпев-ший в силу тех или иных причин прекратил нападение, а винов-ный, находясь под впечатлением уже оконченного нападения, причинил ему смерть . К этому же виду преступления Н. И. Загородников относил и убийство преступника при задержании его на месте преступления, причинившего тяжкий вред винов-ному или его близким или создавшего угрозу причинения тако-го вреда, а также причинение смерти в состоянии сильного ду-шевного волнения, внезапно возникшего в связи с грубым на-рушением потерпевшим правил движения и совершением наез-да на близкого виновному человека .
Как мы видим, Н. И. Загородников относил к “иным проти-воправным” действия виновного в исключительных ситуациях, связанные с тяжкими последствиями для виновного или его близких, как правило сопряженные с причинением смерти.
М. И. Ковалев высказал соображение, что под иными проти-возаконными действиями следует понимать действия неправо-мерные по своему существу и форме, но не являющиеся насили-ем или оскорблением в отношении личности виновного. Эти неправомерные действия, по его мнению, должны быть значи-тельными по своему характеру, отличаться явным произволом и беззаконием или быть исключительно грубыми или циничными и одновременно существенно ущемлять права и интересы ви-новного или его близких. В частности, такими действиями мо-жет быть, считал М. И. Ковалев, насилие в отношении близких виновному лиц .
Немного позднее как иные противоправные действия стали рассматривать грубое самоуправство, циничные угрозы , при-чинение смерти или вреда здоровью не в результате насилия, злоупотребление служебным положением, причинение вреда по неосторожности , клевету, доведение до самоубийства, нарушение правил безопасности движения, повлекшее несчастные случаи с людьми, кражу, уничтожение или повреждение имущества, вымогательство и многие другие преступления .
Таким образом, первоначальный круг деяний, подпадающих под признаки понятия “иные противоправные действия”, был значительно расширен. Практика и доктрина уголовного права пришли к следующему выводу: “Под иными противозаконными действиями следует понимать такие действия, совершенные потерпевшим, которые не могут быть признаны ни насилием, ни оскорблением и вместе с тем характеризуются грубым наруше-нием прав и законных интересов виновного или его близких” . К иным противоправным действиям стали относить практиче-ски все преступления, в том числе и неосторожные.
В этот момент неожиданно возник вопрос относительно того, как толковать слова “действия повлекли или могли повлечь тяжкие последствия для виновного и его близких”, поскольку под иными противоправными действиями стали понимать прак-тически все преступления, предусмотренные в Уголовном ко-дексе, а они, как известно, всегда влекут или могут повлечь тяжкие последствия для виновного или его близких. Иначе бы их не относили к преступлениям.
Были высказаны разные мнения, в частности В. И. Ткаченко предположил, что данное требование закона должно относиться к правонарушениям непреступного характера, т. е. к действиям, которые связаны с нарушением норм других отраслей права . По мнению В. И. Ткаченко, это могут быть такие действия, как незаконное увольнение, отказ в приме на работу, отказ в пре-доставлении жилплощади, уменьшение приусадебного участка, отказ в застройке, грубый отказ вернуть крупный долг или от-рицание ранее полученного займа и др.
Постепенно в доктрине права сложился общий подход, что иные противозаконные действия потерпевшего не обязательно должны быть преступными. Вместе с тем суды при применении ст.ст. 104, 110 УК РСФСР чаще всего иными противозаконными действиями признавали какие-либо преступления .
Действующий УК РФ не предусматривает обязательных по-следствий для виновного или его близких. В диспозиции статьи употреблено только понятие “иные противоправные действия”, без указания на то, что данные действия повлекли или могли повлечь какие-либо последствия для виновного или его близких. Это позволяет утверждать, что к иным противоправным дейст-виям можно отнести нарушения норм иных отраслей права. Анализ уголовно-правовой литературы и практики применения закона подтверждает данный вывод.
Например, Л. Л. Кругликов считает, что иные противоправ-ные действия могут выражаться в вымогательстве, клевете, об-мане или злоупотреблении доверием, несправедливых притес-нениях по службе, упорном уклонении от возврата крупного долга и т. п.
А. Н. Красиков прямо указывает, что под понятие иных про-тивоправных действий (бездействия) подпадают такие уголовно наказуемые деяния, как самоуправство, повреждение или унич-тожение имущества, разглашение тайны усыновления, злоупот-ребление должностными полномочиями и др., а также противо-законные деяния, не являющиеся преступными (например, де-монстративный отказ в возвращении долга) . Аналогичной позиции придерживается, например, Т. В. Кондрашова и др.
Таким образом, под иными противоправными действия-ми следует понимать деяния как предусмотренные статьями УК РФ, но не подпадающие под признаки насилия, издеватель-ства или оскорбления, так и не предусмотренные ими, но свя-занные с нарушением требований норм иных отраслей права.
Аморальные действия
Аморальное действие — значит действие, противоречащее морали, безнравственное .
Данное основание впервые появилось в УК РФ 1996 г. Одна-ко и ранее аморальные действия потерпевшего фактически при-знавались основанием, способным вызвать состояние аффекта. Речь идет, прежде всего, о таких действиях, как супружеская измена. Парадоксально, но факт. Основанием аффекта призна-вали то, что юридически не могло таковым быть. В случае суп-ружеской измены у потерпевшего отсутствует умысел на уни-жение чести и достоинства другого супруга, т. е. нет оскорбле-ния. Тем более измена не может расцениваться как насилие. Никак нельзя отнести супружескую измену к иным противо-правным действиям. Однако судебная практика шла по пути квалификации убийства или причинения вреда здоровью потер-певшего лицом, “у которого возник аффект в тот момент, когда он стал очевидцем интимных отношений супруга с другим че-ловеком, по ст. 104 или 110 УК РСФСР” .
Так, Утляков был осужден по ст. 103, ст. 15 и п. “з” ст. 102 УК РСФСР (ч. 1 ст. 105, ст. 30 и п. “а” ч. 2 ст. 105 УК РФ), т. е. за простое убийство и покушение на умышленное убийство двух и более лиц. Утляков застал свою жену и Ч. в бане в момент нахождения их в интимных отношениях. Ч. убежал, а Утлякова отказалась идти домой. Утляков несколько раз приходил в баню и звал жену домой, но она не шла. Когда в очередной раз Утляков пришел за женой и увидел, что в помещении вместе с ней опять находится Ч., он столо-вым ножом нанес последнему два удара в грудь, а затем жене — три удара ножом в грудь. От полученных повреждений Утлякова тут же умерла. Жизнь Ч. благодаря своевременной медицинской помощи была спасена.
В кассационной жалобе адвокат осужденного просил о переквалификации действий Утлякова по ст. 104 УК РСФСР (ст. 107 УК РФ), мотивируя тем, что Утляков в момент совершения преступления находился в состоянии сильного душевного волнения, вызванного поведением потерпевших.
Разногласия между областным судом и Судебной коллегией по уголовным делам Верховного суда РСФСР касались не основания возникновения аффекта, а факта нахождения Утлякова в состоянии аффекта.
Областной суд пришел к выводу, что Утляков в период совершения пре-ступления не находился в состоянии внезапно возникшего сильного душевно-го волнения, так как к тому времени уже успокоился, и специально взял с собой кухонный нож, имея намерение убить жену на почве ревности.
Судебная коллегия не согласилась с таким решением и признала, что Утля-ков в момент преступления находился в состоянии аффекта. И на следствии, и в суде Утляков утверждал, что нож, которым он совершил преступление, сто-ловый и оказался в его кармане случайно. По словам Утлякова, после того как он застал свою жену во время интимной связи с Ч., он весь “закипел”, а когда он второй раз застал Ч. и свою жену, это еще сильнее его расстроило, но он не думал их убивать и не помнит, как все случилось .
Данный пример наглядно показывает, что супружеская изме-на признавалась причиной возникновения аффекта, хотя фор-мально ни она, ни другие аморальные действия потерпевшего не были даже названы в диспозиции ст. 104 УК РСФСР. На каком же основании? На том основании, что супружескую измену от-носили к тяжкому оскорблению.
В специальной литературе вопрос об отнесении супружеской измены к тяжкому оскорблению вызывал ожесточенные споры.
Например, Э. Ф. Побегайло высказал мнение, что супружеская неверность должна рассматриваться как тяжкое оскорбление .
В. И. Ткаченко соглашался с тем, что супружеская измена нередко воспринимается как тяжкое оскорбление и способна вызвать состояние аффекта, однако она, по его мнению, не но-сит противоправного характера. Поэтому преступление в со-стоянии аффекта, вызванного супружеской изменой, не может квалифицироваться по ст.ст. 104 и 110 УК РСФСР (ст.ст. 107, 113 УК РФ).
В. Г. Беляев и Н. М. Свидлов утверждали, что квалификация преступления как совершенного в состоянии аффекта, вызван-ного супружеской изменой, является одной из наиболее распро-страненных ошибок в применении ст. 104 УК РСФСР (ст. 107 УК РФ). “Во всех подобных исходах нет и намека на признаки состава, раскрываемого в ст. 104 УК” .
Очень взвешенную позицию занимал С. В. Бородин. По его мнению, супружескую измену, совершенную в присутствии одного из супругов, можно признавать тяжким оскорблением, однако подобное решение должно приниматься с учетом всех обстоятельств дела в каждом конкретном случае .
В качестве иллюстрации он приводит два примера из судеб-ной практики Президиума Верховного суда РСФСР. В одном случае Президиум расценил убийство как совершенное в со-стоянии сильного душевного волнения, вызванного тяжким оскорблением со стороны потерпевшего. Муж застал в своей квартире в постели жену с неизвестным мужчиной. В другом решил, что убийство нельзя квалифицировать как совершенное в состоянии сильного душевного волнения. Виновный в течение двух недель с женой не проживал, пытался создать семью с дру-гой женщиной, в квартиру зашел случайно, без намерения во-зобновить супружеские отношения, но увидев жену наедине со своим товарищем, убил ее .
Разумеется, в этих случаях имелась разная совокупность об-стоятельств. Все всякого сомнения, и в том, и в другом винов-ный находился в состоянии сильного душевного волнения, во втором, может быть, даже в состоянии большего волнения. Муж застает жену не просто с незнакомым мужчиной, а со своим товарищем, осознавая предательство и с его стороны.
Вызывает вопрос основание возникновения аффекта при та-ких обстоятельствах. Было ли тяжкое оскорбление со стороны потерпевших? Несомненно, их действия аморальны, так как супружеская измена не может быть понимаема никак иначе, как аморальное действие. Однако следует заметить, что признание супружеской измены тяжким оскорблением являлось расшири-тельным толкованием существовавшего на тот момент уголов-ного закона. Высшая судебная инстанция тем самым “подправляла” закон, заполняла существовавшие в нем пробелы, ориен-тируя суды на соответствующий подход в применении закона.
В настоящее время аморальные действия в соответствии с диспозицией ст.ст. 107 и 113 УК РФ признаются основанием возникновения аффекта, способным повлечь за собой убийство или причинение вреда здоровью потерпевшего.
К аморальным относятся самые разнообразные действия. Например такие, как предательство, обман, сексуальные домо-гательства, моральная нечистоплотность и т. д.
Поскольку закон не делает никаких исключений, в качестве основания аффекта могут быть юридически признаны любые аморальные действия, главное, чтобы они фактически вызывали состояние сильного душевного волнения у виновного в аффек-тированном преступлении.
Так, и районный, и областной суд квалифицировал содеянное Д. как про-стое умышленное убийство, а не как убийство в состоянии аффекта. Д. более сорока лет страдала от пьяных дебошей своего мужа, работавшего лесником. Она убила мужа при следующих обстоятельствах. Очередную пьяную попойку мужа Д., шестидесятитрехлетняя женщина, решила переждать в другом месте. Возвращалась она домой поздно вечером, когда, по ее мнению, все уже долж-но было закончиться. Не доходя до дома нескольких метров, Д. встретила с ружьем в руках Т., который должен был пьянствовать в этот раз в компании с И. и мужем Д. Из объяснений Т. для Д. стало ясно, что ее муж пытался застре-лить И. в ответ на отказ последней вступить с ним в интимную связь. Т. выхва-тил из рук пьяного лесника ружье и побежал за милицией, встретив по дороге Д. Женщина взяла у Т. ружье и спокойно пошла к дому. Дома она увидела окровавленную И. и своего пьяного мужа, валявшегося на полу. Подставив ружье к виску мужа, Д. нажала на курок, однако выстрела не последовало. Тогда она бельевой веревкой задушила его.
Д. утверждала, что она совершила преступление в состоянии помрачения. Суд, основываясь на заключении психиатрической экспертизы, не нашел осно-ваний для переквалификации деяния Д. на ст. 107 УК РФ. Однако, учитывая исключительные обстоятельства дела, такие как возраст виновной, положи-тельную характеристику, первую судимость, на основании ст. 64 УК РФ суд назначил Д. наказание ниже низшего предела в виде трех лет лишения свобо-ды.
Представляется, что суд в данном случае поступил правиль-но, квалифицировав содеянное по ч. 1 ст. 105 УК РФ, так как со стороны потерпевшего были аморальные действия, носившие к тому же долговременный характер. Однако в момент соверше-ния преступления Д. не находилась в состоянии аффекта. Об этом, в частности, свидетельствует спокойность и хладнокров-ность ее действий.
Таким образом, аморальными должны признаваться любые противоречащие господствующим в обществе нормам морали и нравственности деяния.
Психотравмирующая ситуация
Психотравмирующая ситуация — это новое основание аф-фекта, впервые предусмотренное в уголовном законе. В диспо-зиции ст. 107 УК РФ говорится не просто о психотравмирую-щей ситуации, как в ст. 106 УК РФ, а во-первых, о длительной психотравмирующей ситуации и, во-вторых, о ситуации, воз-никшей в связи с систематическим противоправным или амо-ральным поведением потерпевшего. Тем самым закон подчер-кивает два обстоятельства, при которых психотравмирующая ситуация будет юридически признаваться основанием возник-новения аффекта: длительность существования психотравми-рующей ситуации, а также то, что психотравмирующая ситуа-ция вызвана систематическим противоправным или аморальным поведением потерпевшего.
Можно утверждать, что психотравмирующая ситуация, не-смотря на то, что ранее она не была предусмотрена в законе как возможная причина возникновения состояния сильного душев-ного волнения, фактически тоже учитывалась, как, например, аморальное действие в виде супружеской неверности. Об этом свидетельствует анализ судебно-следственной практики про-шлых лет.
Например, Алексеева была первоначально осуждена по ст. 103 УК РСФСР (ч. 1 ст. 105 УК РФ). Она была признана виновной в умышленном убийстве мужа на почве личных неприязненных взаимоотношений. В кассационной жалобе указывалось, что Алексеева совершила преступление в результате накопившихся за многие годы унижений, оскорблений и побоев, которые она терпела от своего мужа Алексеева. На развод не подавала, так как хотела сыну сохранить отца. В день происшествия, после того как муж нанес ей в очеред-ной раз побои, Алексеева убежала на улицу, а через некоторое время верну-лась. Муж снова стал ссориться с ней, а затем заявил, что их внук на самом деле является его сыном от снохи. Тогда она, не помня себя, схватила ведро и стала им бить Алексеева, причинив ему смерть.
Областной суд сделал вывод, что для Алексеевой ссоры и побои со сторо-ны мужа были обычной ситуацией. Непосредственно в момент убийства у нее отсутствовал повод для возникновения состояния сильного душевного волне-ния. Однако Судебная коллегия по уголовным делам Верховного суда РСФСР приговор областного суда изменила, переквалифицировав содеянное Алексее-вой на ст. 104 УК РСФСР (ст. 107 УК РФ), указав, что нельзя согласиться с тем, что это обычная для Алексеевой ситуации. То обстоятельство, что Алек-сеев и ранее неоднократно избивал и оскорблял жену, не исключало возмож-ности возникновения у нее состояния сильного душевного волнения в этом случае .
Представляется, что возникновение состояния сильного ду-шевного волнения у Алексеевой вызвало именно заявление ее мужа о происхождении их внука якобы от него. Однако само по себе оно не могло быть признано основанием аффекта, если бы ему не предшествовала психотравмирующая ситуация, связан-ная с постоянными побоями и оскорблениями со стороны по-терпевшего. Это заявление было “последней каплей”, перепол-нившей чащу терпения Алексеевой. Фактически именно учиты-вая предшествующую заявлению психотравмирующую ситуа-цию, Судебная коллегия Верховного суда сделала вывод о том, что Алексеева в момент преступления находилась в состоянии аффекта.
В научных публикациях, посвященных анализу судебной практики по применению составов преступлений, предусмот-ренных ст.ст. 104, 110 УК РСФСР (ст.ст. 107, 113 УК РФ), также подчеркивалось, что состояние аффекта может быть вызвано незначительными аморальными действиями на фоне предшест-вующей преступлению психотравмирующей ситуации.
Например, Л. А. Андреева обращает внимание на то, что и в ситуациях, когда, например, оскорбление как заключительный момент житейской драмы было незначительным, но ему дли-тельное время предшествовало аналогичное поведение потер-певшего, данное аморальное действие может сыграть роль “по-следней капли” и вызвать состояние аффекта .
Л. А. Андреева приводит пример, когда Судебная коллегия Верховного су-да РСФСР переквалифицировала содеянное Сулеймановым с покушения на простое убийство, на покушение на убийство в состоянии сильного душевного волнения. Потерпевший Ибрагимов долгое время издевался над семьей Су-леймановых. В день происшествия на замечание Сулейманова о том, что на столе готовят пищу, а поэтому нельзя ступать на него ногами, Ибрагимов ответил нецензурной бранью. Это вызвало у Сулейманова состояние сильного душевного волнения, в котором он и совершил посягательство на жизнь Ибра-гимова .
В новейшей литературе преступление в состоянии аффекта, вызванного длительной психотравмирующей ситуацией, воз-никшей в связи с систематическим противоправным или амо-ральным поведением потерпевшего, толкуется практически одинаково.
А. Н. Красиков высказал суждение, что психотравмирующая ситуация отличается от других оснований, вызывающих аффект, тем, что в последних случаях аффект может быть вызван еди-ничным фактом противоправного или аморального поведения, а в первом — систематическим совершением таких поступков .
Такого же мнения придерживается Т. В. Кондрашова, кото-рая считает, что противоправное поведение и аморальные по-ступки могут быть как разовыми, так и систематическими (три и более раза). В последнем случае речь должна идти о длительной психотравмирующей ситуации .
Как процесс накопления отрицательных эмоций, который может завершаться неожиданной для самого виновного в убий-стве разрядкой, рассматривает психотравмирующую ситуацию С. В. Бородин. Он считает, что разрядка наступает, когда “чаша терпения” переполнилась, и в этот момент сильное душевное волнение не позволяет виновному в полной мере контролиро-вать свои действия, являющиеся результатом сложившихся от-ношений виновного и потерпевшего.
Вышеприведенные высказывания объединяет то, что авторы признают наличие психотравмирующей ситуации лишь в случае систематичности действий потерпевшего. Для подобных выво-дов есть основание в самом законе, диспозиция которого преду-сматривает, что преступление, совершенное в состоянии аффек-та, вызывается длительной психотравмирующей ситуаци-ей, возникшей в связи с систематическим противо-правным или аморальным поведением потерпевшего.
Спрашивается, какая необходимость была называть в законе дополнительно к таким основаниям, как противоправные или аморальные действия, еще и длительную психотравмирующую ситуацию, возникшую в связи с систематическим противоправ-ным или аморальным поведением потерпевшего? Если для воз-никновения состояния аффекта юридически достаточно одно-кратного противоправного или аморального действия, то зачем выделять еще и систематичность их совершения? Ответ, видимо, необходимо искать в понятии “психотравмирующая ситуация”.
Ситуация — это совокупность обстоятельств, положение, об-становка . Психика — это совокупность ощущений, представлений, чувств, мыслей как отражение в сознании объективной действительности . Психо… — относящийся к психике, психологии . Травма — повреждение органа, ткани в результате внешнего воздействия .
Следовательно, психотравмирующая ситуа-ция — это совокупность внешних обстоятельств (поло-жение, обстановка), деструктивно (негативно) воздействую-щих на состояние психики. Поскольку закон связывает психо-травмирующую ситуацию с систематичностью противоправных или аморальных действий, то ее можно определить как резуль-тат противоправного или аморального поведения потерпевшего, вызывающего состояние психического напряжения, дискомфор-та у виновного. Это психическое напряжение в какой-то момент приводит к “психическому взрыву”, выплеску эмоций, психиче-ской разрядке. Разницы между аффектом, вызванным однократ-ным противоправным или аморальным действием, и аффектом, вызванным психотравмирующей ситуацией, помимо механизма образования аффекта, никакой нет.
Отличия в механизме возникновения аффекта состоят в том, что в первом случае психический “взрыв” происходит сразу же в ответ на противоправное или аморальное поведение потер-певшего, а во втором является результатом развития ситуации, постепенного накопления отрицательных эмоций.
Понятия противоправного и аморального поведения нами были рассмотрены выше. Остановимся кратко на понятиях “длительность психотравмирующей ситуации” и “систематичность противоправного или аморального поведе-ния потерпевшего”.
На наш взгляд, упоминание в законе о длительности психо-травмирующей ситуации представляется излишним. Психо-травмирующая ситуация может существовать длительное время, а может возникнуть внезапно, как результат противоправного или аморального действия потерпевшего. Вряд ли это имеет принципиальное значение с точки зрения диспозиции закона, который признает основанием аффекта даже одиночное амо-ральное действие потерпевшего.
Систематичность — означает три и более раза. По закону психотравмирующая ситуация может возникать, если потер-певший три и более раза совершил какое-либо противоправное или аморальное действие в отношении виновного в аффектиро-ванном преступлении. Требование о систематичности противо-правных или аморальных действий представляется также из-лишним и юридически некорректным. Допустим, состояние аффекта было вызвано психотравмирующей ситуацией, возникшей в результате однократного или двукратного действия по-терпевшего. Можно ли в этом случае применять ст.ст. 107, 113 УК РФ? Конечно, можно. Так как и при таких обстоятельствах имеются основания для применения привилегированного соста-ва. Достаточно установить одно противоправное или амораль-ное действие со стороны потерпевшего.
В качестве иллюстрации сказанного можно обратиться к сле-дующему давнему примеру.
Ч. была первоначально осуждена по ст. 104 УК РСФСР (ст. 107 УК РФ) за то, что, убедившись в отсутствии у ее мужа, заснувшего на берегу реки, в карманах денег, полученных в тот же день, а на руке часов, нанесла ему палкой по голове множество ударов, от которых он скончался.
Судебная коллегия Верховного суда РСФСР признала, что оснований для применения в данном случае ст. 104 УК РСФСР не имеется, так как потерпев-ший никаких насильственных или иных противозаконных действий по отно-шению к осужденной не предпринимал .
С точки зрения действующего закона у нас есть основания для применения ст. 107 УК РФ (убийство, совершенное в со-стоянии аффекта). Состояние аффекта было вызвано непосред-ственно последним поступком потерпевшего (пропил зарплату) на фоне систематических аморальных действий потерпевшего в течение длительного времени.
Из новейшей практики можно привести следующий пример.
Саймуллова была осуждена по “в” ч. 2 ст. 105 УК РФ за убийство мужа, когда он заведомо для нее находился в беспомощном состоянии. 21 февраля 1998 г, узнав от старшей дочери о том, что десять лет назад муж попытался ее изнасиловать, а пять лет назад изнасиловал младшую дочь, 1986 года рожде-ния, она схватила топор, находившийся в прихожей, и нанесла мужу, лежав-шему на кровати лицом к стене, несколько ударов по шее, после чего попроси-ла детей вызвать милицию.
В кассационной жалобе осужденная Саймуллова просила смягчить ей на-казание до пределов, не связанных с лишением свободы, в связи с тем, что убийство она совершила в состоянии аффекта.
Судебная коллегия по уголовным делам Верховного суда РФ приговор изме-нила, указав следующее. Систематические противоправные и аморальные по-ступки потерпевшего (систематически пьянствовал, устраивал в доме скандалы и драки, плохо относился к детям, оскорблял их и избивал, в 1997 г. довел до само-убийства сына) обусловили длительную психотравмирующую ситуацию в семье, где постепенно накапливалась психическая напряженность во взаимоотношениях в результате поведения потерпевшего, и последнее известие о совершенном им изнасиловании младшей дочери переполнило “чашу терпения” Саймулловой и внезапно вызвало у нее сильное душевное волнение .
В данном случае состояние сильного душевного волнения возникло внезапно на фоне длительной психотравмирующей ситуации от рассказа старшей дочери о противоправных действи-ях, совершенных ее мужем несколько лет назад.
Соотношение обстоятельств,
вызывающих состояние аффекта
Как мы знаем, закон называет шесть обстоятельств, при на-личии которых преступление может быть признано совершен-ным в состоянии внезапно возникшего сильного душевного волнения (аффекта). Это: 1) насилие; 2) издевательство; 3) тяж-кое оскорбление; 4) противоправное действие; 5) аморальное действие; 6) психотравмирующая ситуация, вызванная противо-правным или аморальным поведением потерпевшего.
В процессе нашего исследования мы пришли к выводу, что насилие — это физическое насилие, а также угроза применения физического насилия.
Под издевательством следует понимать умышленное причи-нение психических, нравственных страданий независимо от формы осуществления и длительности.
Тяжкое оскорбление — это действие, умаляющее достоинст-во конкретного человека или группы лиц и вызывающее со-стояние сильного душевного волнения.
Под иными противоправными действиями следует понимать деяния как предусмотренные статьями УК РФ, но не подпа-дающие под признаки насилия, издевательства или оскорбле-ния, так и не предусмотренные, но связанные с нарушениями требований норм иных отраслей права.
Аморальными должны признаваться любые противоречащие господствующим в обществе нормам морали и нравственности деяния.
Психотравмирующую ситуацию можно определить как ре-зультат противоправного или аморального поведения потер-певшего, вызывающего состояние психического напряжения, дискомфорта у виновного в аффектированном преступлении.
Обращает на себя внимание тот факт, что законодатель по-степенно расширял перечень обстоятельств, приводящих к со-стоянию аффекта, пока не пришел к сегодняшней редакции ст.ст. 107 и 113 УК РФ. Если ранее закон связывал возникнове-ние состояния аффекта только с противозаконным поведением потерпевшего, то сейчас и с аморальным его поведением (дей-ствием или бездействием). Выражаясь более точно, закон свя-зывает состояние аффекта даже и не с поведением (системой действий), а с однократным действием (бездействием).
Поскольку закон признает основанием возникновения аф-фекта как противоправное, так и аморальное действие (бездействие), то следует признать, что такие обстоятельства, как наси-лие, издевательство, тяжкое оскорбление, потеряли значение самостоятельных критериев. Они вполне могут быть заменены понятием “противоправное или аморальное действие (бездействие) потерпевшего”, так как данное понятие является родовым и для понятия “насилие”, и для понятия “издевательство”, и для понятия “тяжкое оскорбление”.
Точно также не имеет самостоятельного значения и понятие “длительная психотравмирующая ситуация”, которое обознача-ет разновидность противоправного или аморального поведения, да к тому же и систематического, в то время как для наличия привилегированного состава достаточно того, чтобы поведение было однократно противоправным или аморальным. Однако, учитывая то, что природа “капельного” аффекта отличается от классического, считаем необходимым закрепить это обстоя-тельство в диспозиции закона.
Без всякого ущерба для сущности и содержания закона, его правильного применения редакция ст. 107 УК РФ может и должна быть следующей:
“1. Убийство, совершенное в состоянии аффекта, вызванно-го противоправным или аморальным поведением или действием (бездействием) потерпевшего, а равно в состоянии аффекта, вызванного психотравмирующей ситуацией, наступившей в результате противоправного или аморального поведения по-терпевшего, наказывается …”.
«все книги «к разделу «содержание Глав: 18 Главы: 1. 2. 3. 4. 5. 6. 7. 8. 9. 10. 11. >