3.2. Умысел в аффектированных преступлениях

Преступление, совершаемое в состоянии сильного душевно-го волнения, является умышленным преступлением. Однако констатация данного факта еще не решает вопрос о виде умыс-ла, с которым может совершаться преступление. Дело в том, что уголовный закон содержит определения двух видов умысла, а доктрина уголовного права называет, как минимум, шесть его видов: прямой и косвенный, определенный и неопределенный, заранее обдуманный и внезапно возникший.

От вида умысла зависит квалификация содеянного, и он учи-тывается при назначении наказания.

Уголовный закон предусматривает прямой и косвенный умысел. Выделение данных видов умысла имеет чисто практи-ческое значение. Например, при прямом умысле содеянное, как правило, квалифицируется по направленности умысла. При кос-венном умысле квалификация наступает всегда по фактически наступившим последствиям, так как виновный только допускает какие-либо последствия или безразлично относится к их насту-плению.

Определенный (конкретизированный) умысел и неопреде-ленный (неконкретизированный) являются разновидностью прямого. Выше мы не случайно сделали оговорку относительно квалификации при прямом умысле. Здесь необходимо уточнить, что квалифицировать содеянное по направленности умысла, строго говоря, можно только при прямом определенном умысле, когда виновный стремится к какому-то конкретному результату, например смерти потерпевшего. При прямом неопределенном умысле квалификация всегда проводится по фактически насту-пившим последствиям, как и при косвенном умысле. Виновный в этом случае может желать наступления нескольких последст-вий, а отвечает он за те, которые фактически наступили.

Понятия “заранее обдуманный” и “внезапно возникший” ха-рактеризуют время возникновения умысла. Первый возникает и формируется до совершения преступления. Второй является ситуативным, возникает неожиданно, под влиянием каких-либо обстоятельств. Время возникновения умысла учитывает-ся, прежде всего, при назначении наказания, иногда при ква-лификации содеянного виновным. При внезапно возникшем умысле невозможна стадия приготовления к преступлению.

Момент возникновения умысла

Особенность преступлений, совершенных в состоянии силь-ного душевного волнения, в том, что умысел на совершение преступления всегда возникает в состоянии аффекта, т. е. не-ожиданно и для потерпевшего и для виновного. Следовательно, по времени возникновения умысел в преступлениях, совершен-ных в состоянии сильного душевного волнения, является вне-запно возникшим и другим быть не может.

С. В. Бородин подчеркивает, что такое убийство не может быть заранее задуманным, предумышленным, а следовательно, какие-либо приготовительные действия к убийству исключают применение ст. 107 УК РФ .

Аналогичного мнения придерживаются и многие другие ис-следователи. Из этого исходит судебно-следственная практика.

Например, суд не признал, что преступление совершено в состоянии силь-ного душевного волнения, и осудил виновного за умышленное убийство при следующих обстоятельствах.

Шайтуров нанес своей жене и Смирнову несколько ударов ножом, причи-нив им смерть. Шайтуров не отрицал, что смерть как Шайтуровой, так и Смирнова наступила от его действий. Однако утверждал, что преступление он со-вершил в состоянии сильного душевного волнения. Умысла на убийство по-терпевших он не имел, нож с собой взял случайно, удары потерпевшим стал наносить лишь после того, как жена ему сообщила, что сожительствует со Смирновым.

По мнению суда, о том, что преступление не было совершено в состоянии внезапно возникшего сильного душевного волнения, свидетельствовало то, что Шайтуров знал, что ушедшая от него жена живет со Смирновым и подава-ла на развод. Шайтуров определенное время испытывал к жене и Смирнову неприязнь. Нож взял заранее.

Эти и другие обстоятельства в совокупности и позволили суду сделать вы-вод о необходимости квалифицировать содеянное Шайтуровым как умышлен-ное убийство.

В. И. Ткаченко категорически против деления умысла на внезапно возникший и заранее обдуманный. Свою точку зрения он обосновывает механизмом субъективной стороны преступ-ления и предлагает исходить не из умысла, а из побуждения и цели. По его мнению, более правильно делить преступления на преступления с внезапно возникшим побуждением и преступле-ния с побуждением, возникшим заранее .

Термин “побуждение” нам представляется неточным. Побу-ждение — это не что иное, как желание, намерение действо-вать , иначе говоря, то же самое, что и умысел, только назван-ное иначе. Какой смысл вводить в оборот известное понятие под новым названием? Это не принесет пользы и вызовет только терминологическую путаницу.

Момент реализации умысла

Неоднозначно в науке уголовного права решается вопрос о моменте реализации умысла. Исходя из диспозиции закона, можно сделать вывод о том, что аффектированное преступле-ние может быть совершено только в состоянии внезапно воз-никшего сильного душевного волнения. Ни до, ни после аф-фекта преступление не признается аффектированным. Следо-вательно, оно и не квалифицируется как совершенное при об-стоятельствах, смягчающих ответственность. Состояние аф-фекта непосредственно создает умысел на совершение престу-пления, и в состоянии аффекта умысел на преступление реали-зуется. Вроде бы все понятно, и проблем нет, но это только на первый взгляд. Дело в том, что в преступлениях, совершенных в состоянии сильного душевного волнения, имеется следую-щая последовательность событий: противоправное или амо-ральное поведение потерпевшего — возникновение состояния сильного душевного волнения (аффекта) — возникновение умысла на убийство (причинение вреда здоровью) — реализа-ция умысла.

Предполагается, что между противоправным или амораль-ным поведением потерпевшего и реализацией умысла на убий-ство или причинение вреда здоровью нет и не может быть дли-тельного разрыва во времени.

Например, Н. И. Загородников писал, что внезапно возник-ший умысел при убийстве, совершенном в состоянии аффекта, приводится в исполнение немедленно. “Убийство, совершенное после насилия и оскорблений, но не сразу, а по истечении из-вестного времени, является уже убийством из мести” .

Л. А. Андреева считает, что кроме доказанности факта нахо-ждения виновного в состоянии аффекта необходимо, чтобы сильное душевное волнение возникло внезапно, т. е. сразу же как ответная реакция на перечисленные в законе противоправ-ные действия потерпевшего, разрыв во времени должен быть минимальным. Вопрос о внезапности, по мнению Л. А. Андрее-вой, должен решаться для конкретной ситуации с учетом инди-видуальных особенностей человека. Во всяком случае в этот период не должно быть совершено каких-либо обдуманных подготовительных действий .

А. Н. Красиков отмечает, что в “литературе устоялось мне-ние, что убийство потерпевшего не сразу после его социально негативного действия (бездействия), а через некоторое время не может квалифицироваться по ст. 107 УК РФ. Как правило, раз-рыв во времени между возникшим аффектом и осуществлением убийства должен быть незначителен” .

В то же время В. И. Ткаченко исходит из того, что это непра-вильная посылка. “Дополнительно упрекать лицо за то, что умысел у него возник не сразу, как только им овладел аффект, или не сразу был реализован, и делать из этого правовые выво-ды — значит осуждать усилия виновного не допускать прорыва аффекта во вне” . В. И. Ткаченко аргументирует свое мнение следующим: иначе “надо прийти к выводу, что преступление не подлежит квалификации по ст.ст. 104, 110 УК (ст.ст. 107, 113 УК РФ. — А. П.) и в том случае, когда внезапно возникший умысел не был реализован немедленно по независящим от ви-новного причинам. Такая ситуация возможна, например, когда аффект возникает в процессе изнасилования, а посягательство на насильника —после окончания им активного физического воздействия, сдерживавшего проявление внешней динамиче-ской части аффекта” .

Нельзя сказать, что данное рассуждение не содержит опреде-ленной доли истины. На наш взгляд, между противоправными действиями потерпевшего и реализацией умысла на преступле-ние некоторый разрыв во времени возможен. Не всегда сразу же, мгновенно, доходит до сознания человека весь смысл про-тивоправного деяния потерпевшего, или не всегда он может немедленно ответить насильнику. Имеется определенная разни-ца между понятиями “внезапность возникновения аффекта” и “внезапностью ответных действий”. Так называемый “капельный аффект” возникает не сразу же в ответ на противоправное или аморальное поведение потерпевшего, а постепенно “накапливается”, чтобы затем внезапно “пролиться”. Однако разрыва во времени между возникновением аффекта, появлением умыс-ла на убийство (причинение вреда здоровью) и реализацией умысла быть не может.

Поэтому вряд ли можно согласиться с рассуждениями И. П. Панфилова, который высказал соображение о том, что “между незаконными действиями потерпевшего и внезапно воз-никшим сильным душевным волнением промежутка быть не может” . Иногда такой промежуток времени возможен. Однако подобные ситуации не следует смешивать с теми, когда виновный совершает преступление не под влиянием возникшего в результате противоправного или аморального поведения аффекта, а под влиянием иных причин, хотя и связанных с поведением потерпевшего.

Например, следует согласиться с Т. В. Кондрашовой, которая утверждает, что “если разрыв во времени между поводом и со-вершенным убийством или причинением вреда здоровью доста-точно велик, возникшее в таких условиях волнение может быть следствием “самовзвинчивания” виновного лица под влиянием пережитых недавно обид, когда внешнее воздействие уже опо-средовано в его сознании. Такое волнение не может считаться внезапно возникшим, а преступление, совершенное под его влиянием, не должно квалифицироваться по ст. 107 УК РФ” .

Таким образом, главное при квалификации по ст.ст. 107, 113 УК РФ — это выяснение того, что убийство или причинение вреда здоровью последовало в ответ на противоправное или аморальное поведение потерпевшего и было совершено в со-стоянии аффекта. Промежутка времени между возникновением аффекта и последовавшим преступлением быть не может, одна-ко может быть незначительный промежуток времени между противоправным или аморальным поведением потерпевшего и возникновением аффекта, если этот разрыв был обусловлен явлением накопления отрицательных эмоций. В случае совер-шения преступления в условиях психотравмирующей ситуации, когда состояние сильного душевного волнения возникает в свя-зи с систематическим противоправным или аморальным пове-дением потерпевшего, аффект может быть более отдален во времени от неправильного поведения потерпевшего, а “запуск” аффекта может произойти от незначительного повода.

В качестве примера приведем случай, рассмотренный судом во время действия УК РСФСР.

Отец в течение двух лет принуждал свою дочь к сожительству, в частности в извращенной форме, несмотря на активное сопротивление с ее стороны. Она боялась кому-либо жаловаться, поэтому решила сама противостоять насилию, приготовив с этой целью топор накануне преступления. В день преступления отец вновь вступил с ней в насильственную противоестественную половую связь, а затем безмятежно лег спать. Тяжело переживая случившееся, дочь, через некоторое время после насилия, схватила топор и нанесла несколько смертельных ударов отцу по голове.

Суд осудил девочку за квалифицированное умышленное убийство на де-сять лет лишения свободы условно с испытательным сроком пять лет .

Данный пример наглядно показывает, с одной стороны, ве-роятность возникновения аффекта через определенный проме-жуток времени после противоправного поведения, с другой — что суды, не всегда имея легальную возможность квалифициро-вать содеянное как убийство, совершенное в состоянии аффек-та, вынужденно идут на различные ухищрения, чтобы соблюсти справедливость.

Вид умысла в аффектированных преступлениях

Все мнения, высказанные в юридической литературе относи-тельно вида умысла в преступлениях, совершаемых в состоянии аффекта, можно свести к следующему:

1) аффектированные преступления могут быть совершены только с прямым умыслом ;

2) данные преступления могут быть совершены как с пря-мым, так и с косвенным умыслом ;

3) они могут быть совершены только с косвенным умыслом .

На наш взгляд, первый подход представляется абсолютно не-верным, потому что для такого подхода нет никаких реальных оснований. Связать преступление в состоянии аффекта с целью было бы в высшей степени несправедливо. Например, Н. И. Загородников, который хотя и признает, что аффектированное преступление может быть совершено как с прямым, так и с кос-венным умыслом, однако отмечает, что чаще всего преступле-ния в состоянии аффекта совершаются с косвенным неконкре-тизированным умыслом. Поэтому, по его мнению, квалифика-ция насильственных действий при таком субъективном состоя-нии виновного должна определяться тяжестью наступивших последствий .

Наибольшее распространение получил второй подход. Нам он представляется предпочтительным. С точки зрения конст-рукции состава преступления нет никаких ограничений для по-добного вывода. Судебно-следственная практика давно исходит из того, что преступление в состоянии аффекта может быть со-вершено и с прямым умыслом. В частности, это подтверждается тем, что суды квалифицируют в некоторых случаях содеянное в состоянии аффекта как покушение на преступление.

Например, квалифицированы по совокупности ст. 106 и ст.ст. 15 и 104 УК РСФСР (ст. 109 и ст.ст. 30 и 107 УК РФ) действия лица, покушавшегося на убийство в состоянии внезапно возникшего сильного душевного волнения и по неосторожности убившего невинного человека.

Обстоятельства дела таковы. Орешин и Комендантов, преследуя Капусти-на, прибежали к его дому, кричали и вызывали Капустина на улицу для рас-правы, разбили стекло в окне его дома. Капустин схватил ружье, зарядил его одним патроном, выбежал на улицу и, отбежав метров десять, произвел вы-стрел в убегавших в сторону оврага Орешина и Комендантова. В это время к дому Капустиных по склону оврага поднималась группа молодежи, среди них Шубникова, которая была убита картечью .

Третий подход, так же как и первый, вызывает возражения. Вряд ли можно согласиться с тем, что нападение на потерпев-шего при совершении преступления в состоянии аффекта вы-ступает лишь средством прекращения отрицательного раздра-жителя, вызвавшего аффект, а цель этого преступления сводит-ся к обретению оптимального спокойствия . Если человек соз-нательно ставит цель, а цель предполагает сознательность, то он должен понимать, что никакого оптимального спокойствия в результате убийства получить невозможно. Кроме того, если человек в состоянии поставить одну цель — обретение спокой-ствия, то почему он не может поставить и какую-либо иную цель, например убить или причинить вред?

Б. В. Сидоров, специально исследовавший аффект, не отри-цает, что преступления в состоянии аффекта могут совершаться с прямым и косвенным умыслом. Однако, по его мнению, чаще всего аффектированное преступление совершается с прямым неопределенным умыслом. В частности он пишет, что преступ-ления, предусмотренные ст.ст. 104, 110 УК РСФСР (ст.ст. 107, 113 УК РФ), “могут совершаться, во-первых, только умышлен-но, преимущественно с прямым неопределенным и неконкрети-зированным умыслом; во-вторых, только с внезапным умыслом, возникшим неожиданно в данной конфликтной ситуации вслед за неправомерными действиями потерпевшего; в-третьих, не только с внезапным, но прежде всего с аффектированным умыслом, т. е. таким, который возник и был реализован в со-стоянии аффекта и носил на себе отпечаток этого состояния” .

Таким образом, на наш взгляд, можно констатировать, что преступление в состоянии аффекта может быть совершено как с прямым, так и с косвенным умыслом. Возможно и покушение на преступление в состоянии аффекта. Однако приготовление к преступлению в состоянии аффекта возможно не всегда в силу того, что умысел возникает и реализуется в короткий промежу-ток времени — появления, существования и изживания аффек-та. Чаще всего преступление в состоянии аффекта совершается с прямым неопределенным умыслом, когда виновный желает причинить потерпевшему любые повреждения. В подобных случаях квалификация содеянного должна проводиться по фак-тически наступившим последствиям, т. е. как причинение смер-ти, тяжкого или средней тяжести вреда здоровью в состоянии сильного душевного волнения.