5. Определение открытия

Разногласия в понимании правовой сущности открытия ставят нас перед вопросом: не объясняются ли они каким-либо недостатком легального, определения открытия?

Данный вопрос был поднят в нашей печати Е. Ефимовым2. Автор этой статьи задумывается над тем, почему за десять лет из великого множества заявок на открытия были отмечены дипломами только 54. Он полагает, что из-за отсутствия ясности и четкости легального определения понятия открытия отдельные заявки на открытия не признаются у нас достаточно значительными для выдачи диплома. Иначе говоря, рост числа открытий, юридически охраняемых в СССР, искусственно тормозится.

Как же следует подойти к определению этого нового института советского гражданского права?

Рассмотрим легальное-определение открытия.

1 См. В. Н. Б ах а с то в, О понятии «научное открытие» («Вопросы изобретательства» 1971 г. № 2, стр. 8).--

2 См. его статью «Тормоз на пути открытия» («Комсомольская правда»" 27 марта 1968 г.). См. также «Сборник -материалов совещания по проблемам охраны изобретений в области химии», Рига, 1968 г. стр. 86—90 (доклады Я. Д. Фельм а н а, Г. X. Рот-б е р г а и Э. М. Т е л ы щ е в о и).

127

Действительно, внимательный анализ определения открытия позволяет заметить в нем некоторую погрешность против логических правил определения понятий.

Как известно, определение понятия не должно содержать ни одного лишнего признака. Каждый из входящих в содержание понятия признаков проверяется на необходимость, а их совокупность—на достаточность.

В легальном определении «открытия» имеется четыре признака:

1. Установление. Этот признак разъясняется в самом Положении об открытиях и изобретениях. В соответствии с п. 27 Положения под установлением имеется в виду теоретическое или экспериментальное доказательство предполагаемого открытия, гарантирующее его достоверность.

2. Неизвестность, или новизна. Если предполагаемое открытие сделано кем-либо раньше или может быть выведено аналитическим путем из известных научных положений, оно не ново.

3. Закономерность (свойство, явление) материального мира. Таков должен быть предмет открытия.

4. Объективное существование новой закономерности.

Присмотримся к последнему признаку. Совершенно ясно, что если установлена, т.е. теоретически или экспериментально доказана новая закономерность материального мира, то она объективно существует. Этот признак имманентен понятию установленной закономерности. Выделять его в качестве самостоятельного признака открытия наряду с тремя другими — значит допустить альтернативу: возможность установления объективно не существующих закономерностей материального мира. Следовательно, в легальном определении открытия допущен так называемый плеоназм.

Наличие лишнего признака в легальном определении мешает, так как создает психологический барьер на пути признания новых открытий, противоречащих сложившимся научным представлениям о Вселенной.

История науки убеждает в том, что развитие научных знаний происходит по следующей схеме: существует система научно обоснованных взглядов на Вселенную с ее объективно существующими законами. Рано или позд-

128

но она наталкивается на противоречащие ей факты. Их начинают укладывать в прокрустово ложе традиционных взглядов, так как всем хорошо известно, что от «объективно существующих законов отказаться нельзя. Затем, как сказал однажды Эйнштейн, приходит невежда, которому это неизвестно, он и делает открытие»1. После этого новое представление о Вселенной постепенно становится традиционным, затем оно канонизируется, и все начинается с начала. Так общепризнанные взгляды на то, что объективно существует, превращаются в мерило объективного существования, в канон, которым начинают пользоваться для оценки новой теории, Нового открытия. Недаром Ф. Бэкон, «родоначальник опытной науки нового времени, рассматривал учение. Коперника... как выдуманную концепцию, мешавшую опытной работе...»2. С этих же позиций в наше время велась борьба с теорией относительности, генетикой, кибернетикой.

Включая в определение открытия признак «объективное существование» помимо признака «установление» (которым первый поглощается), мы облегчаем старому борьбу с новым, так как нарушение канонов психологически воспринимается как нарушение требования объективного существования.

В связи с этим стоит, видимо, напомнить судьбу открытия проф. М. И. Волского.

В бюллетене Комитета по делам, изобретений и открытий «Открытия в СССР», 1968—69 гг. сообщено о регистрации открытия за № 62 с приоритетом 19 декабря 1951 г., формула которого гласит:

«Установлено неизвестное ранее свойство животных и высших растений усваивать азот атмосферы, необходимый для их нормальной жизнедеятельности».

Об этом открытии доктор технических наук В. Бродянский писал, что открытие Волского «настолько противоречило привычным теориям, что вызвало дружный отпор специалистов биологов весьма высокого ранга. А другой специалист писал об этом открытии, что его

1 А. М. Коршунов, Теория отражения и творчество, Политиздат, 1971, стр. 211.

2 А. М. Коршунов, Теория отражения и творчество, стр. 212.

«столь же неприлично обсуждать, как и проекты perpetuum mobile, «опыты» со столоверчением...»1. В названном бюллетене Комитета по делам открытий и изобретений сказано: «Экспериментальными работами проф. М.И. Волского опровергается считающееся до сего времени незыблемым положение, выдвинутое французским физиком Лавуазье 150 лет тому назад, о там, что животные организмы не могут якобы усваивать азот воздуха». Открытие М. И. Волского было экспериментально подтверждено другими исследователями, а также экспертизой, проведенной Всесоюзной Академией сельскохозяйственных наук им. В. И. Ленина и другими научными организациями, на основании чего и было зарегистрировано в государственном реестре открытий.

Однако академик А. Браунштейн в статье «Издержки дилетантизма» пишет об открытии М. И. Волского:

«Уже простой здравый смысл подсказывает, что это не так: если бы высшие животные, млекопитающие, в самом деле усваивали ежедневно десятки граммов азота, содержащегося в воздухе, то проблемы обеспечения населения Земли пищевым белком не существовало»2.

Мы не можем, естественно, входить в рассмотрение существа спора. Желательно лишь подчеркнуть, что опровержение открытия М. И. Волского, противоречащего традиционным научным истинам, аргументируется ссылками, на здравый смысл и косвенные соображения. Сущность возражения в данном случае такова: общеизвестно, что усвоение животными азота из воздуха объективно невозможно и т. д. Несовместимость с тем, что диктуется здравым смыслом и общепринятыми взглядами, воспринимается как объективная, невозможность3.

1 Б. Вродянский, Отстраняясь от «непосвященных («Литературная газета» 19 февраля 1969 .г.).

2 «Литературная газета» 23 июня 1971 г.

3 «Достаточно хорошо известно, что многие идеи при своем зарождении воспринимались как нелепые и антинаучные. Адекватную оценку они получали лишь впоследствии. Причины невосприимчивости .ученых к открытиям и идеям своих коллег требуют специального анализа. Иногда, чтобы адекватно оценивать" новую идею, нужно преодолеть сложившиеся логические стереотипы, (логические не в смысле правил логического вывода, а в смысле

130

Не следует забывать также и то, что академику А. Ф. Иоффе однажды было отказано в выдаче авторского свидетельства на разработанное им устройство, реализующее термоэлектрическое охлаждение. Отказ был мотивирован тем, что термоэлектрическое охлаждение по данным физической науки невозможно (отказ в выдаче авторского свидетельства сопровождался ссылкой на учебник физики, написанный самим А. Ф. Иоффе)1.

Определяя понятие открытия, нам кажется, следует считаться с научным представлением о том, что всё объективно существующее исторически изменчиво. В особенности это относится к нашей эпохе—эпохе «научного безумия».

Говоря о математическом и логическом «безумии» современной физики, Б.Г.Кузнецов, автор известных книг об Эйнштейне, пишет: «Нильсу Бору принадлежит замечание, очень точно и глубоко характеризующее науку нашего столетия. Это замечание было сделано в связи с единой спинорной теорией Гейзенберга. «Концепция Гейзенберга,— говорил Бор,— несомненно безумная концепция. Но достаточно ли она безумна, чтобы быть правильной?»

Далее Б. Г. Кузнецов пишет о существе науки XX века: «Парадоксальность стала существенным критерием достоверности»2.

Вот такую-то особенность современной науки и должно учитывать определение открытия, даваемое законом. Это значит, что в определении открытия должна быть оставлена «щель» для «безумной» теории. Если этого не предусмотреть, то при очередном перевороте в научном представлении о том, что объективно существует, можно отстать от событий.

научно-категориальных схем). Это требует интеллектуального напряжения, означающего не только логическую, но и мотивационную перестройку... Очевидно, здесь мы сталкиваемся с психологическими, а не сугубо логическими факторами» (см. «Проблемы научного творчества в современной психологии», АН СССР, изд-во «Наука», 1971, стр. 220—221).

1 См. А. Минц, Умение предвидеть («Литературная газета» 31. июля 1968 г.).

2 Б. Г. Кузнецов, Этюды об Эйнштейне, изд-во «Наука», М; 1965, 263—264.

131

Как же следует подойти к легальному определению открытия? По-видимому, оно могло бы быть следующим:

«Открытием признается существенно новое, теоретически или экспериментально обоснованное научное положение, имеющее своим результатом установление неизвестных ранее закономерностей, свойств .и явлений материального мира.

Не считаются существенно новыми научные положения, сущность которых была науке известна на день исчисления приоритета предполагаемого открытия, а также результаты исследований и наблюдений, которые могут быть выведены из известных в науке положений».