§ 2. Социально-правовая природа причинения вреда при задержании лица, совершившего преступление, как обстоятельства, исключающего преступность деяния

Уголовный кодекс Российской Федерации, вступивший в силу 1 января 1997 года, в главе 8 закрепляет ряд обстоятельств, исключающих преступность деяния. К ним отнесены: необходимая оборона; причинение вреда при задержании лица, совершившего преступление; крайняя необходимость; физическое или психическое принуждение; обоснованный риск; исполнение приказа или распоряжения.

Особое место среди данных обстоятельств, исключающих преступность деяния, занимает уголовно-правовой институт причинения вреда при задержании лица, совершившего преступление. Для его правильной характеристики необходимо рассмотреть те общие признаки, которые объединяют в систему все обстоятельства, исключающие преступность деяния. В связи с этим уяснение социально-правовой природы обстоятельств, исключающих преступность деяния, является необходимым этапом анализа нормы, регламентирующей задержание лица, совершившего преступление.

Совершение деяний, содержащих все признаки состава преступления, является основанием уголовной ответственности (ст. 8 УК РФ). Но нередки случаи, когда действие (бездействие) весьма схоже с преступлением, однако таковым не признается. Деяния, совершенные при указанных в законе обстоятельствах, признаются правомерными, поскольку соответствуют интересам государства, общества и личности, а по своему объективному содержанию направлены в конечном счете на укрепление позитивных общественных отношений. На это влияют условия, обстановка совершения таких деяний. Типичные условия, при наличии которых действия (бездействие) признаются правомерными и социально полезными (или хотя бы допустимыми), объединены в одну группу под общим названием "обстоятельства, исключающие преступность деяния".

Уголовный кодекс Российской Федерации впервые официально, на законодательном уровне, закрепляет это название. До этого такие обстоятельства выделялись в основном в теории и судебной практике, что приводило к многочисленным спорам в их наименовании, толковании и применении.

Заметим, что в юридической науке вопросы, касающиеся понятия, перечня, классификации обстоятельств, исключающих преступность деяния, не подвергались серьезным исследованиям. Несмотря на значительное количество работ об обстоятельствах, исключающих преступность деяния, а также исследований отдельных видов данных обстоятельств, следует констатировать, что их юридическая природа остается недостаточно ясной.

В научной и учебной литературе эти обстоятельства называли по-разному. Так, В.П. Диденко и Н.П. Берестовой предлагали термин "обстоятельства, исключающие общественную опасность и преступность деяния". Действительно "существенными и необходимыми признаками преступления следует считать общественную опасность и противоправность". Но в соответствии с ч. 1 ст. 14 УК РФ "преступлением признается виновно совершенное общественно опасное деяние, запрещенное настоящим Кодексом под угрозой наказания". Таким образом, для преступления характерны четыре основных признака: виновность, общественная опасность, противоправность и наказуемость. Отсутствие любого из анализируемых обстоятельств нейтрализует социально-правовую значимость всех остальных признаков преступления, а не только общественную опасность и противоправность. Следовательно, указание в названии главы на отсутствие только двух признаков (общественная опасность и противоправность) представляется не совсем точным.

Профессор Ю.В. Баулин в одной из своих работ ввел более общее понятие "основания, исключающие преступность деяния". Принципиальных возражений против такого подхода нет, к тому же законодатель избрал также достаточно близкий по смыслу термин "обстоятельства, исключающие преступность деяния".

В наиболее общем виде обстоятельства, исключающие преступность деяния, можно охарактеризовать как "социальные ситуации", "типичные ситуации", "типичные случаи, исключающие преступность деяния", что подтверждается и определением: обстоятельства - это "условия, определяющие положение, существование кого-чего-нибудь, обстановка".

Несмотря на все достоинства избранной законодателем терминологии при определении названия главы 8 УК РФ, она не лишена недостатков. Самый существенный из них, по нашему мнению, заключается в том, что выбранная формулировка не раскрывает социально-правовой сущности ситуаций, закрепленных в данной главе. Это обстоятельство приводит к существованию различных взглядов на этот вопрос. Ряд авторов считает, что собранные в этой группе обстоятельства по своей сути являются основаниями освобождения от уголовной ответственности.

По нашему мнению, речь должна скорее идти об отсутствии оснований для уголовной ответственности, поскольку деяние не является преступным. Освобождение от уголовной ответственности более применимо к лицам, совершившим преступление.

Согласно другой точке зрения, которой, в частности, придерживался профессор В.А. Елеонский, все анализируемые нормы являются по своей сущности, поощрительными. Кстати, автор и его сторонники к поощрительным относят разные по своей правовой природе нормы: необходимую оборону, крайнюю необходимость, условно-досрочное освобождение, условное осуждение, добровольный отказ от совершения преступления и т.п. В качестве связующего звена при таком объединении норм выделяется поощрение как метод воздействия на лицо. Оно должно применяться, как отмечал Ю.В. Голик, когда наказание становится явно неэффективным либо тогда, когда наказание уже сыграло свою роль. Таким образом, при указанном перечислении норм происходит объединение преступного и непреступного поведения, а при раскрытии понятия поощрения речь уже идет о наказании, которое служит реакцией лишь на преступление. Термином поощрительные нормы правильнее было бы охватывать лишь воздействие на лицо, совершившее преступление, например, в случае деятельного раскаяния, что имеет место при обязательном смягчении наказания в порядке ст. 62 УК РФ.

Вызывает возражение и отнесение обстоятельств, исключающих преступность деяния, к нормам, допускающим компромисс в борьбе с преступностью. Эта позиция предлагается Х.Д. Аликперовым, который объединяет в одну категорию нормы о необходимой обороне, задержании лица, совершившего преступление, добровольном отказе, давности привлечения к уголовной ответственности, освобождении от уголовной ответственности, предусмотренном нормами Особенной части УК.

Обосновывая свою концепцию, указанный автор отмечает, что (при наличии перечисленных обстоятельств) сталкиваются по крайней мере два общественных интереса, охраняемых уголовным законом, один из которых законодатель разрешает при наличии определенных условий считать правоприменителю приоритетным в интересах целей уголовно-правовой борьбы с преступностью. Столкновение правоохраняемых интересов и причинение вреда, безусловно, характерны для обстоятельств, исключающих преступность деяния, но вряд ли правомерно считать, что признание деяний непреступными осуществляется в рамках компромисса, что затушевывает социально полезный или социально допустимый характер анализируемых обстоятельств. Помимо этого следует учитывать, что компромисс, как представляется, заключается с виновным лицом, а человек, действующий, например, в состоянии необходимой обороны, таковым не является.

Отношения, вытекающие из разрешенности уголовным законом такого причинения вреда, логичнее всего относить к управомочивающим, как это делает С.Г. Келина, поскольку законодатель дает право на необходимую оборону, причинение вреда при задержании преступника, неисполнение незаконного приказа и т.д.. Указанная позиция является более стройной, чем приведенные ранее, с теоретической точки зрения, поскольку не происходит сомнительного объединения одним термином разных по своей правовой природе норм. Хотя необходимо отметить, что собранные в главе 8 УК РФ обстоятельства, исключающие преступность деяния, имеют много общего.

Во-первых, они имеют схожую структуру, которая включает в себя три элемента: гипотезу, диспозицию и санкцию. В гипотезе содержится указание на признаки определенной ситуации (наличие посягательства и его отражение путем причинения вреда посягающему определяет необходимую оборону; совершение преступления и невозможность задержания преступника иным способом, не связанным с причинением вреда – ст. 38 УК РФ). Диспозиция закрепляет соответствующую представлениям общества модель поведения (право или обязанность действовать даже путем причинения определенного вреда), а санкция выступает как отнесение деяния к числу преступлений (при нарушении условия правомерности – превышения закрепленного законом предела причинения вреда). Если отсутствует один или несколько признаков, то и в целом нет соответствующей ситуации (обстоятельства). И, наоборот, присутствие всех указанных в норме признаков свидетельствует о ее наличии. Причинение при этом вреда больше дозволенного законом следует рассматривать как превышение пределов необходимости и, при наличии соответствующих условий, квалифицировать как преступление. Таким образом, первичными элементами системы обстоятельств, исключающих преступность деяния, являются ситуации необходимой обороны, крайней необходимости, задержания лица, совершившего преступление, риска и т.д. При помощи совокупности признаков конкретная ситуация отображается в соответствующей норме.

Во-вторых, "каждое обстоятельство, исключающее преступность деяния, представляет собой единство правомерного поступка и присущего ему основания". То есть вначале возникает некое внешнее событие, процесс, явление, которое затем вызывает необходимость совершения в ответ на это того или иного деяния (поступка), нередко связанного с причинением вреда. Подобное основание должно быть достаточно весомым, способным оправдать причинение вреда наиболее важным ценностям личности и общества. Применительно к ст. 38 УК РФ таким основанием является совершение преступления. Так, например, в октябре 2002 года в УБОП при УВД Челябинской области обратился с заявлением гр-н Б. о вымогательстве у него незнакомым лицом 3000 долларов США, который избил его, причинив потерпевшему легкий вред здоровью, и потребовал принести указанную сумму к 20.00 в определенное место. В ходе проведения оперативно-розыскных мероприятий сотрудники УБОП задокументировали факт вымогательства, после чего сотрудники СОБР в количестве 2-х человек произвели задержание неизвестного. В процессе задержания последний пытался оказать сопротивление и скрыться, в результате чего ему был причинен легкий вред здоровью (перелом носа). Действия сотрудников признаны правомерными, так как задержанный гр-н М., оказавшийся сотрудником милиции, совершил тяжкое преступление (ч. 2 ст. 163 УК РФ) и оказывал сопротивление при задержании.

Рассматриваемые основания представляют собой исключительные по содержанию, сложные по составу и объективные по характеру факты реальной действительности, вызывающие и оправдывающие совершение правомерных поступков, связанных с причинением вреда объектам уголовно-правовой охраны. Отсутствие необходимого основания исключает возможность правомерного совершения такого поступка.

Следующий общий момент характеризует тот факт, что все указанные в законе обстоятельства связаны с причинением вреда охраняемым уголовным законом интересам, но исключают преступность совершенного деяния в связи с отсутствием одного или нескольких признаков преступления.

До настоящего времени в теории уголовного права  нет единой точки зрения относительно того, какой признак или какие признаки преступления отсутствуют в обстоятельствах, предусмотренных главой 8 УК РФ. Так, Ю.В. Баулин считает, что обстоятельства, исключающие преступность деяния, обладают следующими признаками: они применимы лишь к действиям (бездействию), внешне сходным с преступлениями, но совершаемым по таким основаниям и в таких условиях, которые исключают их общественную опасность и противоправность; А.Н. Берестовой соглашается с ним; В.Н Козак полагает, что отсутствие общественной опасности характерно только для некоторых обстоятельств, исключающих преступность деяния; В.А. Блинников указывает, что данные обстоятельства характеризуются отсутствием противоправности. Несколько иной точки зрения придерживается В.В. Орехов Он определяет понятие обстоятельств, исключающих преступность деяния, следующим образом: "это определенные уголовным законом условия, при наличии которых совершение деяния, сопряженного с причинением вреда охраняемым законом интересам, не является преступлением в силу отсутствия противоправности либо вины как главных признаков преступления, указанных в ч. 1 ст. 14 УК РФ 1996 г., либо иначе – исключающими преступность деяния признаются обстоятельства, при которых деяния, содержащие предусмотренные настоящим кодексом признаки, не являются преступлением в силу отсутствия противоправности или вины лица".

По нашему мнению, ни одна из предложенных позиций не может бать признана абсолютно верной, так как:

Во-первых, некоторые из приведенных точек зрения были высказаны до вступления действующего УК РФ в законную силу, что не позволило учесть ряд вновь принятых обстоятельств, отраженных в гл. 8, которые, мы считаем, не исключают такой признак, как общественная опасность (в частности, совершение общественно опасных деяний в состоянии физического или психического принуждения).

Во-вторых, категория общественной опасности, несмотря на продолжительность существования в уголовном праве, до настоящего времени является предметом научных споров и по-разному толкуется в уголовно-правовой литературе, что также не позволяет однозначно решить, является ли ее отсутствие признаком всех обстоятельств, исключающих преступность деяния.

Поэтому целесообразно сделать вывод, что каждое из обстоятельств, включенных в главу 8 УК РФ, непреступно в силу свойственного именно данному конкретному обстоятельству отсутствия какого-либо признака преступления, которое в целом делает данное деяние непреступным и даже более того – правомерным.

Правомерным обычно считается поведение, соответствующее требованиям правовых норм. Уголовным кодексом Российской Федерации предусматривается, какие именно общественно опасные деяния являются преступлениями (ст. 3 УК РФ). Нормы других отраслей права говорят о правонарушениях. Таким образом, некоторые деяния могут быть непреступными, но считаться административными или иными правонарушениями. Например, признание причинения вреда при крайней необходимости непреступным не исключает гражданско-правовой ответственности. Поэтому должна "предусматриваться непреступная оценка причинения вреда во всех рассматриваемых ситуациях". То есть, обстоятельства, исключающие преступность деяния, обеспечивают правомерность поведения лишь в рамках уголовного права. Именно в таком значении используется понятие "правомерность" в настоящей работе.

В литературе имеется мнение, что указанные обстоятельства, исключающие преступность деяния, несмотря на причинение вреда интересам личности, общества, государства, не являются общественно опасными, рассматриваются как общественно полезные или хотя бы нейтральные (допустимые, приемлемые). То есть анализируемые обстоятельства исключают общественную опасность деяния, изменяют оценку значения этого поведения со стороны общества.

Вряд ли можно согласиться с авторами, утверждающими, что все указанные обстоятельства исключают общественную опасность деяния. Нам представляется, что при реализации некоторых указанных обстоятельств причиняемый вред "охраняемым законом интересам" может сохранять характеристику общественно опасного. Например, в результате физического (психического) принуждения лицо нажимает кнопку взрывного устройства, заложенного в многоэтажный жилой дом, причиняя огромный вред, то такой вред не будет “нейтральным” или “общественно полезным”, он сохраняет ярко выраженную общественную опасность.

Однако применительно к причинению вреда при задержании преступника действия задерживающего нельзя оценивать как общественно опасные вследствие того, что причиняется вред общественным отношениям, которые охраняются ограниченно, в зависимости от тяжести совершенного преступления и обстановки задержания. Это обусловлено закрепленной в законе целью задержания – доставление лица органам власти и пресечение возможности совершения им новых преступлений, - а также обстановкой задержания, в которой иными средствами задержать такое лицо не представлялось возможным.

Традиционно в отечественной науке уголовного права в качестве критерия выделения обстоятельств, исключающих преступность деяния, называлась общественная полезность этих обстоятельств, способствующих охране правопорядка, правильному осуществлению функций государственных органов, общественно полезной деятельности.

Но если нет сомнения в социальной полезности причинения вреда при совершении действий, осуществляемых в состоянии необходимой обороны, крайней необходимости, обоснованного риска, при задержании лица, совершившего преступление, то сложнее сделать вывод о социальной полезности исполнения приказа или распоряжения, причинения вреда под физическим или психическим принуждением. Думается, что указание на общественную полезность всех указанных обстоятельств является не совсем точным.

Анализировавший данную проблему Г.С. Курбанов отмечал, что существует вариант, когда деяние не может быть признано общественно полезным, но его преступность устраняется внешними обстоятельствами (например, физическое или психическое принуждение). В этом случае в основе потребности в законодательной регламентации обстоятельств, устраняющих преступность деяния, лежит необходимость в дополнительных гарантиях правильного разграничения преступного и непреступного поведения.

Общественная полезность – относительное понятие. Она обусловлена объективными социальными процессами, и ее оценка может меняться. Кроме того, одни и те же действия в зависимости от обстановочных условий могут оцениваться по-разному.

По нашему мнению, оценка полезности действий, отнесение того или иного интереса к более или менее важным зависит от особенностей каждого конкретного случая. Так, задержание лица, совершившего преступление, – деятельность общественно полезная, одобряемая правом и моралью. Некоторые ученые, в частности профессор И.С. Тишкевич, считают, что общественная полезность правомерных действий по задержанию правонарушителя состоит в том, что они предупреждают возможность осуществления задержанным уже начатого опасного деяния, предотвращают в ряде случаев совершение новых посягательств, обеспечивают привлечение виновного к уголовной ответственности и возмещение причиненного ущерба. Своевременно задержанный преступник не будет иметь возможности уничтожить следы преступления, укрыть орудия и предметы, добытые преступным путем, воздействовать на свидетелей.

Другие, в частности, В.И. Михайлов, не соглашается с этой точкой зрения, считая, что не может быть признано общественно полезным лишение жизни другого человека в состоянии необходимой обороны даже с учетом того, что он сам угрожал жизни обороняющегося, поскольку в данной ситуации отвергается принцип, что "жизнь человека - высшая социальная ценность".

По нашему мнению, точка зрения И.С. Тишкевича более справедлива, и ряд обстоятельств, исключающих преступность деяния, несомненно, несет в себе общественно полезные черты. В связи с этим хотелось бы отметить, что действующее уголовное законодательство в этой части нуждается в корректировке. Ведь в настоящий момент Уголовный кодекс Российской Федерации не признает общественно полезным поведение лиц, действующих в состоянии необходимой обороны, крайней необходимости, причиняющих вред лицу, совершившему преступление, при его задержании.

Содержащаяся же в нем оценка рассматриваемых действий только как непреступных, неполно отражает их социально-политическое содержание и создает впечатление об их нейтральности для общества, государства. Утверждения, что правомерные действия по задержанию лица, совершившего преступление, исключают лишь преступность деяния, явно недостаточно. Видимо, существующая формулировка объясняется тем, что именно в уголовном законодательстве регламентирована правомерность совершения таких действий: оно, как известно, решает вопрос о границах преступного и наказуемого. Однако указанные действия не только непреступны, но и не являются ни административным, ни каким-либо другим правонарушением. Это положение было сформулировано еще в ст. 15 Указа Президиума Верховного Совета СССР от 26 июля 1966 г. «Об усилении ответственности за хулиганство», где действия граждан, направленные на задержание преступника, объявляются правомерными и не влекущими уголовной или иной ответственности, даже если этими действиями вынужденно был причинен вред преступнику. Следовательно, действия по задержанию преступника исключают признаки не только преступления, но и любого другого правонарушения.

Таким образом, мы считаем, что общественная полезность действий при задержании преступника является одним из критериев, характеризующих социально-правовую сущность данного уголовно-правового института.

Говоря о социальной полезности данной нормы, необходимо отметить, что действующая ст. 38 УК РФ не оказывает стимулирующего воздействия на правовую активность граждан. Являясь управомочивающей, она не является поощрительной. Не являясь преступными, действия, направленные на задержание лица, совершившего преступление, не влекут за собой по действующему законодательству никаких уголовно-правовых последствий: ни положительных, ни отрицательных. Как справедливо отмечается в литературе, необоснованно говорить об уголовном поощрении в ситуации, когда правомерное поведение не влечет за собой положительных уголовно-правовых последствий по сравнению с тем состоянием, в котором субъект находился до совершения названных действий. А поскольку в этой ситуации лицо не приобретает никаких правовых благ, здесь нельзя говорить о поощрении вообще.

Одна из целей законодательной регламентации института задержания состоит в повышении социально-правовой активности граждан в деле борьбы с преступностью. Но настоящая редакция ст. 38 УК РФ не позволяет достичь указанную цель, так как не оказывает какого-либо стимулирующего воздействия на правовую активность граждан. Это подтверждается и результатами проведенного нами опроса, в соответствии с которым 79 % опрошенных граждан считают, что норма, предусмотренная в ст. 38 УК РФ, не стимулирует их к осуществлению своего права на задержание лица, совершившего преступление, и не влияет на их социально-правовую активность.

По мнению одних ученых, последняя вызывается к жизни только объявлением непреступными действий, состоящих в причинении вреда, по мнению других (чаще всего сторонников позитивной юридической ответственности), важным компонентом в решении этой задачи выступает уголовно-правовое поощрение, сущность которого в данном случае выражается в исключении уголовно-правового обременения.

Конечно, в повышении правовой активности (как одного из видов социальной активности) важную роль играют так называемые стимулирующие нормы права, и поощрительные в том числе. Они рассчитаны на добровольное использование предоставляемых законом прав и обращены к высшим социальным чувствам человека: ответственности, долгу, справедливости, совести. Но роль и значение этих норм в повышении социальной активности неодинакова, и для ее выяснения необходимо установить точное значение терминов “поощрение” и “стимулирование”.

Под правовым стимулом понимается правовое побуждение к законопослушному поведению, создающее для удовлетворения собственных интересов субъекта режим благоприятствования. Правовые стимулы классифицируются по многим основаниям. В зависимости от элемента структуры нормы права можно выделить юридический факт-стимул (гипотеза), субъективное право, законный интерес, льготу (диспозиция), поощрение (санкция). Правовое поощрение – форма и мера юридического одобрения добровольного заслуженного поведения, в результате чего субъект вознаграждается, для него наступают благоприятные последствия. Поощрение в уголовном праве может выражаться в устранении либо смягчении уголовно-правового обременения (или уголовной ответственности), возникающего в связи с совершением преступления. Таким образом, поощрение является лишь формой стимулирования.

Кроме того, по мнению отдельных авторов, уголовное поощрение применимо лишь по отношению к тем лицам, которые являются субъектами уголовных правоотношений, в то время как правомерные действия субъектов, по общему правилу, таких отношений порождать не могут.

На наш взгляд, следует согласиться с мнением А.В. Наумова о том, что одна из разновидностей входящих в предмет уголовного права общественных отношений регулируется уголовно-правовыми нормами, которые наделяют граждан правами на причинение вреда при необходимой обороне, при задержании лица, совершившего преступление, при крайней необходимости и других обстоятельствах, исключающих преступность деяния. По существу, уголовно-правовые отношения не могут не иметь места в названных ситуациях, поскольку и в этих случаях есть все элементы, характеризующие уголовно-правовые отношения. Эти отношения можно именовать регулятивными уголовно-правовыми отношениями (в отличие от охранительных), так как они складываются на основе регулятивных (управомочивающих) норм и регулируют правомерное поведение лица, являющееся одновременно и социально полезным.

Поэтому будет оправданным применение уголовно-правового поощрения не только к субъектам охранительных уголовно-правовых отношений, но и к лицам, осуществляющим правомерные действия в рамках регулятивных отношений. В связи с этим необходимо затронуть вопрос о позитивной уголовно-правовой оценке.

По мнению В.А. Елеонского, ее следует рассматривать через объективные и субъективные направления. “Объективная сторона позитивной ответственности, – пишет он, – выражается в тех уголовно-правовых запретах, которые содержат требования к личности не причинять ущерба охраняемым законом социальным благам. Ее субъективная сторона выражается в том, что человек осознает уголовно-правовые запреты и руководствуется содержащимися в них требованиями. Человек поступает ответственно с точки зрения уголовного права в тех случаях, когда его поведение безупречно”.

Другими словами, позитивная уголовная ответственность имеет место в том случае, если гражданин, понимая суть правового долга, безупречно выполняет адресованные ему требования, содержащиеся в уголовно-правовых запретах, образует свои поступки с требованиями и интересами государства.

Но обсуждаемый вариант позитивной уголовной ответственности на сегодняшний день не дает каких-либо дополнительных моментов, обогащающих уголовно-правовую теорию. Ведь если все то, что говорят о позитивной ответственности ее сторонники, перевести на элементарный уровень, то окажется, что позитивная ответственность есть суть исполнения лицом возложенной на него обязанности по воздержанию от совершения преступления.

Как уже отмечалось, всякая ответственность, в том числе и позитивная уголовная ответственность, должна побуждать, стимулировать граждан к позитивному поведению, в данном случае воздержанию от совершения преступления. Но возникает резонный вопрос, стимулирует ли граждан к выполнению ими обязанностей по воздержанию от совершения преступлений такого рода позитивная ответственность? На этот вопрос следует ответить отрицательно, так как представленный вариант позитивной уголовной ответственности ставит всех лиц, на которых возлагается обязанность по воздержанию от совершения преступлений, в одинаковое правовое положение.

Правда, в таком стимулировании, по мнению Б.Т. Разгильдиева, просто нет необходимости. Ведь когда на граждан возлагается обязанность определенного поведения (в нашем случае это обязанность по воздержанию от совершения преступлений), то вряд ли есть смысл в стимуляторах типа позитивной уголовной ответственности. Уголовно-правовая обязанность – это не пожелание, а абсолютная необходимость. Для ее реализации не требуется каких-либо чрезмерных усилий, а тем более героизма. Она (обязанность) исполняется обычным течением жизни человека.

Таким образом, проанализированный вариант позитивной уголовной ответственности не стимулирует граждан к определенному позитивному поведению и не является обстоятельством, улучшающим борьбу с преступностью, а выступает лишь в качестве обязанности по воздержанию от совершения преступлений.

Судебно-следственная практика показывает, что многие граждане не реализуют предоставленных им уголовным законом прав, поскольку это нередко требует именно героических усилий: физических, психических. И вот для того, чтобы побуждать граждан проявлять эти усилия, и требуется стимуляция поощрением. Подобные поощрения и будут позитивной уголовной ответственностью.

Когда речь идет о стимулирующих факторах, необходимо, во-первых, чтобы эти факторы позволяли ставить лиц, которые их реализуют, в положение, отличающее их от большинства других лиц; во-вторых, стимулирующее средство само по себе, коль скоро оно правовое, должно быть формализовано. То есть, если требование определенного поведения выражено в законе прямо и недвусмысленно, то органической частью этого закона должно стать стимулирующее средство. В-третьих, рассматриваемое средство должно быть конкретизировано и позволяло бы при определенных условиях «вычленять» отдельных граждан с тем, чтобы в перспективе побудить их и других граждан к определенному позитивному поведению. Всего этого нет в рассмотренном понимании позитивной уголовной ответственности, в основе которой лежит исполнение лицами обязанности по воздержанию от совершения преступлений и осознания в этой связи своего долга.

Целый ряд уголовно-правовых норм наделяет граждан правом, реализация которого обеспечивает охрану общественных отношений от преступных посягательств. В основе этого пpaвa лежат позитивные действия. Для их стимулирования и требуется позитивная уголовно-правовая оценка. Речь, в частности, идет о необходимой обороне, задержании лица, совершившего преступление, крайней необходимости. При данных обстоятельствах граждане действуют позитивно. То есть их поведение общественно полезно, поскольку они действуют в плане обеспечения задач уголовного законодательства.

Однако нормы, регламентирующие названные институты, не имеют положений, которые стимулировали бы граждан к реализации своих прав на необходимую оборону, крайнюю необходимость, задержание лица, совершившего преступление. Другими словами, названные нормы не дают позитивной уголовно-правовой оценки указанным правомерным действиям. То есть общественно полезные действия граждан не завершаются предоставлением им каких-либо благ или преимуществ, что свидетельствовало бы о заинтересованности государства в подобном поведении. Между тем, именно предоставление дополнительных прав должно стать итогом позитивной уголовно-правовой оценки. В этом случае они выступали бы фактором, побуждающим граждан к реализации их прав на необходимую оборону, крайнюю необходимость, задержание лица, совершившего общественно опасное деяние и т.д.

Возникает вопрос, нужна ли в представленном варианте позитивная уголовная ответственность? Очевидно, нужна, нужна для того, чтобы побудить граждан к реализации ими прав на необходимую оборону, крайнюю необходимость, задержание лиц, совершивших преступления.

В случае, если в уголовном законе будет установлена обязанность, возлагаемая на правоохранительные органы вознаграждать лиц, действующих в ситуации задержания правонарушителя, то эта обязанность должна быть реализована каждый раз, когда лицо использует свое субъективное право на задержание. Следовательно, в тех случаях, когда лица оказываются в данной ситуации не в силу своих субъективных прав, а в результате лежащих на них юридических обязанностей, то они не подлежат вознаграждению на основании требований уголовного законодательства. Это, разумеется, не лишает права начальников представлять их к наградам в установленном законом (но не уголовным) порядке. Уголовный закон, прямо предусматривающий вознаграждение лиц, действующих при задержании, приобретает свою завершенность в том смысле, что, признав поведение лиц, задерживающих правонарушителя, общественно полезным, он и вознаграждает их, учитывая, что в этой ситуации они оказываются не в силу лежащей на них юридической обязанности, а лишь в силу предоставленного им субъективного права. Другими словами, закон предусматривает вознаграждение за проявление гражданами известного героизма.

Данное предложение вызвало положительный отклик и в общественном сознании. Так, проведенный авторами опрос показал, что с необходимостью установления в уголовном законе обязанности государства вознаграждать лиц, задержавших правонарушителя согласны 93 % из числа опрошенных граждан. Для практической реализации данных предложений необходимо в расходной части федерального бюджета предусмотреть статью, из средств которой будет осуществляться финансирование борьбы с преступностью и вознаграждение лиц, реализовавших свое право на задержание лица, совершившего преступление.

Предусмотренная уголовно-правовыми нормами возможность вознаграждения поставит правоохранительные органы в условия, требующие от них более основательного осмысления исследуемой ситуации; активизирует поведение граждан, реализовавших свое субъективное право, и потому требующих предусмотренного законом вознаграждения. И что, пожалуй, не менее важно – уголовное право будет иметь нормы, предусматривающие не только уголовную ответственность за совершенные преступления, но и позитивную уголовную ответственность за общественно полезные деяния.

Учитывая эти моменты, социально-правовое назначение норм, регулирующих причинение вреда при задержании лица, совершившего преступление, должно заключаться, вероятно, не только в повышении социально-правовой активности граждан в деле борьбы с преступностью, но и в создании и закреплении твердых гарантий для реализации данного субъективного права и установлении позитивной уголовной ответственности за правомерные действия по задержанию. От того, насколько регламентация института задержания будет совершенной, можно судить о заинтересованности государства в его реализации, т.е. о стимулировании социально-правовой активности каждого в деле борьбы с преступностью. В противном случае, институт задержания лица, совершившего преступление, оставаясь по-прежнему стимулирующим, будет вызывать эффект воздержания лиц, специально на то не уполномоченных, от участия в борьбе с преступностью.

В связи  с этим в ст. 38 УК РФ необходимо предусмотреть, что действия лиц при реализации права на задержание общественно полезны и поощряемы. Появление в уголовном законе этого утверждения облегчит реализацию гражданами данного субъективного права и усилит охрану их прав и законных интересов, поскольку в каждом конкретном случае лицам, производящих дознание, расследование или судебное разбирательство, потребуется доказать, что действия субъектов не носят общественно полезный характер, а, напротив, общественно опасны. Это в значительной мере упростит установление факта, действовало ли лицо в пределах задержания или вышло за эти пределы. Если действия лица носили общественно полезный характер, а значит, обеспечивали задачи уголовного законодательства по охране общественных отношений от посягательств, следовательно, лицо действовало в пределах соответствующих норм.